"Страсть к игре" - читать интересную книгу автора (Дэй Сильвия)

Глава 10

Спускаясь в холл по лестнице, Мария слышала, как Кристофер обменялся несколькими резкими фразами с Эддингтоном. Она ускорила шаг почти до бега. Быстрая ходьба причиняла ей боль, и она очень скоро почувствовала головокружение, но ее ждал экипаж. Если поспешить, то можно быстро добежать до него и скрыться отсюда.

– Вы так рано покидаете нас, миледи?

Мария в испуге замедлила шаг, обернулась и увидела, что человек, которого лорд Пирсон называл Седжуиком, приближался к ней с противоположной стороны холла.

Он нахмурился и оглядел ее.

– А где ваш спутник?

Мария споткнулась и тихо выругалась.

– А, вот и он, – пробормотал Седжуик.

Обернувшись, она увидела Кристофера, приближающегося к ним быстрыми шагами. Не позволив себе роскоши тратить время на разгадывание головоломок, леди Уинтер возобновила свое бегство.

Ее шаги отдавались глухим эхом на мягком покрытии коридора, затем зазвучали громче, когда она пересекала холл с мраморным полом. Проскочив мимо испуганного лакея и нескольких запоздалых гостей, она бегом спустилась по лестнице к шумному подъезду и помчалась, огибая многочисленные экипажи, разглядывая кучеров и лакеев в ливреях в поисках своего экипажа.

– Мария!

Оклик раздался одновременно с противоположных сторон, ее позвали два мужских голоса, различных по громкости и тону – один резкий и сердитый, другой тихий и требовательный. Мария мгновенно повернула направо, стрелой метнувшись к Саймону, который схватил ее за здоровую руку и впихнул в ждавший их экипаж.

– Удачи тебе в следующий раз, старина! – бросил он Кристоферу, вскакивая на подножку тронувшейся кареты.

Поток проклятий, которыми разразился Сент-Джон, вызвал мрачную улыбку на лице Марии. Она почти возненавидела себя за то, что ее так сильно расстроил факт, что пират пришел с другой женщиной, и она удовлетворилась маленькой победой, не позволив ему объясниться. То, с какой нежностью Кристофер склонялся над стройной фигурой в серебристом платье, говорило о нежных чувствах и напомнило Марии последний визит пирата в ее дом. Тогда он проявлял такие же нежные чувства к ней, хотя его поцелуи отнюдь не отличались целомудренностью.

– Не потрудишься объяснить мне, что происходит? – попросил Саймон, внимательно рассматривая ее.

Мария изложила события по порядку.

– Боже милостивый! – воскликнул Саймон, когда она замолчала. – Как же все-таки странно, что ты оказалась замешанной в эту историю с Эддингтоном!

– А разве вся моя жизнь не оказалась цепью несчастных событий и совпадений? – Закрыв глаза, Мария откинула голову на спинку кушетки.

– А разве поведение Седжуика не кажется странным и загадочным?

– Попробуй-ка пойми его. Он подошел ко мне, словно мы уже где-то встречались, хотя я уверена, что мы никогда не были знакомы. Может, он принял меня за спутницу Сент-Джона? Похоже также, что его не слишком удивило, что среди гостей оказался пират. Очень все это странно.

– Я разузнаю все об этих пэрах, – сказал Саймон и после напряженной паузы тихо произнес: – Предложение Эддингтона, если оно искренне, может оказаться для нас просто находкой, моя дорогая.

– Как я могу безоглядно доверять ему? Эддингтону нужны две вещи – поймать Сент-Джона и узнать имя убийцы, виновного в смерти Дэйтона и Уинтера. Он очень амбициозен. Представляешь, какой удачей обернется все это для него, если он еще и меня поймает на этой сделке, а?

Саймон топнул сапогом.

– Согласен. У меня такое ощущение, словно ловушка захлопывается над тобой, а я ничего не могу поделать.

Мария чувствовала то же самое.

Поездка в Мейфер оказалась утомительной и долгой, и после вечерних нагрузок рана разболелась и мучила ее. Истерзанная смутными мыслями и охваченная смятением, она безуспешно пыталась восстановить душевное равновесие. Еще и еще раз ей напоминали, что она была лишь пешкой в чужой игре и ценили не саму леди Уинтер, а лишь выгоду, которую она могла принести. Но Мария знала, что в один прекрасный день она избавится от всех этих людей, которые эксплуатируют ее. Они с Амелией уедут, убегут, начнут все сначала, обретут счастье.

Когда они добрались до дома, Саймон помог ей подняться по лестнице. Он отпустил Сару, предпочтя сам раздеть Марию; его большие руки работали нежно и мягко, словно чувствуя боль, которая пронизывала каждую клеточку ее тела. Он осторожно уложил Марию в постель, затем переодел ее, с тревогой бормоча себе под нос что-то о свежих пятнах крови на ее платье.

– Хорошо хоть рана чистая, – прошептала она, с облегчением закрывая глаза и укладываясь на подложенные подушки.

– На вот, прими это.

Он поднес ложку к ее губам, она сделала несколько глотков опиумной настойки, а затем быстро прополоскала горло чистой водой. И вот уже настойка производит должный эффект, и боль, которая так мучила ее, стихает.

– Как ты теперь себя чувствуешь, моя любовь? – Пальцы Саймона мягко скользнули по ее бровям, остановившись на висках.

– Благодаря тебе лучше. – Слова Марии сливались вместе, тихо переходя в нежное мурлыканье; губы Саймона коснулись ее рта. Она глубоко вдохнула родной запах его кожи. Рука нашла его руку и несильно сжала ее.

– А теперь отдыхай, – шепнул он, – скорей выздоравливай. Ты нужна мне здоровой.

Мария кивнула и тихо уснула.

Ей снились кошмары, сердце бешено колотилось, она гналась за неуловимой Амелией, а презрительный хохот Уэлтона эхом догонял ее. Мария заметалась во сне, раненое плечо пронзила боль. Она всхлипнула и проснулась.

– Тихо, – прошипел голос у нее за спиной.

Повернув голову, она вдруг обнаружила, что прижалась щекой к теплой голой груди. Жесткие волосы служили подушкой ее голове, а сильные руки, осторожно обнимая ее, старались не причинить боли. В окна струился лунный свет, одна створка была, поднята, словно соблазняя насладиться прохладным вечерним бризом – также, как, наверное, и мужчиной, оказавшимся рядом с ней в постели.

– Кристофер! – Мария находила неизъяснимое удовольствие в его ласковых объятиях.

Он выдохнул, словно звук его имени тронул его, грудь вздымалась и опускалась под ней. В комнате царила темнота, и хотя Мария не могла видеть часы, она знала, что прошло как минимум несколько часов с тех пор, как она уснула.

– Зачем ты здесь?

После некоторого молчания Кристофер ответил:

– И сам не знаю.

– Как ты проскользнул мимо охраны?

– С большим трудом, но, как видишь, справился с задачей.

– Я вижу, – сухо произнесла Мария. Ее кулак, упиравшийся в грудь Сент-Джона, разжался, раскрытая ладонь скользнула в низ живота. – Так ты не совсем раздет, – заметила она.

– А тебе хотелось бы, чтобы я был голым?

– Признаюсь, что мысль о том, что я могла застать тебя без штанов, могла бы развеселить меня.

– Кровожадная ведьма. – В хриплом голосе Кристофера звучала нежность. Он поцеловал Марию в лоб и натянул упавшее покрывало на раненое плечо. – Я пришел отругать тебя за то, что ты бросила меня. Я был ужасно зол, и мне требовалось разрядиться.

– Ты что, влюблен в меня? – насмешливо спросила она, стараясь не выдать, с каким жадным нетерпением ждет его ответа.

– Я надеюсь, что ты сдержишь данные мне обещания. – В его голосе прозвучало явное предостережение. – Но ведь и ты дал мне обещание.

– Я-то свое сдержал, – буркнул он. – А вот ты можешь сказать то же самое?

Мария откинулась на подушку и посмотрела на него снизу:

– Какой сексуальный подвит должна я совершить в таком состоянии?

– Одно прикосновение, поцелуй. – Сент-Джон взглянул на нее горящими глазами. – Ласковый, обещающий взгляд – это уже очень много.

Мария некоторое время смотрела на пирата изучающим взглядом, старательно прислушиваясь к собственной реакции на этого человека. Она никак не могла понять, почему ее так сильно влечет к нему. Ведь сколь много в нем было привлекательного, столь же много, если не больше, было вызывавшего настороженность и тревогу.

– Ты целовал ту женщину, – наконец процедила Мария.

– Только для того, чтобы увидеть твою реакцию.

У нее вырвался короткий смешок, в котором слышались одновременно сожаление и насмешка. Запоздалое волнение, учащенно забившееся сердце, радость слышать его хрипловатый голос захлестнули ее.

– Мы просто неподходящая друг другу пара, – заявил Сент-Джон.

– Да. Если бы у нас был выбор, я бы рекомендовала нам обоим держаться подальше друг от друга.

Кристофер погладил ее по спине.

– Женщина, которую ты видела, – это Анджелика. Куинн хорошо ее знает.

– Угу. – Мария кивнула.

– Я вижу, Куинн расположился в смежных апартаментах. Если он занимает столь важное положение среди челяди, – он помрачнел, взял ее за подбородок, заставляя снова смотреть ему прямо в глаза, – то почему его нет рядом с тобой?

– Тебя не должны беспокоить Саймон или Эддингтон. А мне следует наплевать на Анджелику. То, чем мы занимаемся, когда мы врозь, никак не должно влиять на наши взаимоотношения.

Кристофер поджал губы:

– Я согласен, что так должно быть. Но, увы, все обстоит совсем иначе.

– У нас с тобой случился секс. Если мы снова позволим это себе, то секс должен будет оставаться сексом и не перерастать во что-то большее.

– Очень хороший секс, – поправил он.

– Ты так считаешь? – Мария пыталась разглядеть выражение его лица в темноте.

Кристофер улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.

– Я знал это заранее, еще до того, как все случилось. – Его пальцы легко скользнули по ее губам. – Тебе надо поправиться, и тогда мы возобновим наши занятия постельным спортом. А пока расскажи мне, что потребовал от тебя Уэлтон? Что заставило тебя выйти в свет в таком состоянии, даже не дождавшись полного выздоровления?

– А почему Седжуик подошел ко мне, словно мы были давно знакомы, и при этом был полностью уверен, что на прием ты пришел со мной?

Они молча воззрились друг на друга, никому не хотелось делать ненужные предположения, Наконец, Мария вздохнула и теснее прижалась к пирату. Ей так недоставало этого ощущения, когда рядом с тобой в постели лежит мужчина, его крепких объятий, тепла совершенного мужского тела. Каким-то образом все невысказанное, оставшееся между ними, крепче привязывало ее к Кристоферу. Невозможно было отрицать, что они чрезвычайно походили друг на друга.

– Мой брат был агентом секретной службы, – вдруг заявил Сент-Джон, его теплое дыхание согревало ей волосы на макушке.

Глядя в окно на звездную ночь, Мария моргнула и задержала дыхание, задаваясь вопросом, почему вдруг он решил посвятить ее в такую тайну.

– Он раздобыл важную информацию, – продолжал Кристофер ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом, – и поделился ею со мной. Видишь ли, тогда мой брат отчаянно нуждался в деньгах, и я достал их ему единственно возможным для меня способом.

– Противозаконным. – Внезапно те случайные проявления доброты, которые она замечала в нем, стали вполне объяснимыми. Мария сама тоже действовала по ту сторону закона ради блага родного человека – своей сестры.

– Да. Узнав о моей деятельности, он пришел в ярость. Для него было абсолютно неприемлемым, что он обогащался, а я ради этого рисковал своей шкурой.

– Ну конечно же, нет.

– И тогда он приехал в Лондон и стал помогать мне, неоднократно уберегая меня от опасностей. Я всегда знал о ловушках еще до того, как они были расставлены.

– Хитро придумано, – прошептала Мария, поглаживая его. – Просто блестяще.

– Мы тоже так думали. Пока наши действия не были раскрыты.

– О!

– Наше сотрудничество подверглось шантажу, причем в качестве рычага использовалась безопасность брата. Все пошло наперекосяк, начались провалы, и дело завершилось его смертью. Найджел хотел спасти меня, и ему это удалось, но стоило жизни.

– Мне так жаль. – Мария запечатлела долгий поцелуй на его груди. Она слишком хорошо знала, что это значит – потерять родного человека. Но у нее хотя бы оставался шанс найти Амелию. Кристофер же потерял брата навсегда. – Вы, наверное, были очень близки.

– Я любил его.

Эта короткая фраза потрясла ее. Эти слова отнюдь не умаляли его кажущейся неукротимости. Он произнес их с такой внутренней силой, что это признание ни в коем случае не могло быть воспринято как признак слабости.

– Отсюда все твои обиды на секретную службу?

– Отчасти. Все гораздо сложнее.

– И ты рассказываешь, чтобы вызвать мое сочувствие и получить поддержку?

– Отчасти. И отчасти еще потому, что раз уж мы не можем позволить себе говорить о настоящем, у нас остается только наше прошлое.

Мария прикрыла глаза, ее душевное равновесие было нарушено болеутоляющим и Кристофером, который оставался загадкой.

– Зачем спорить и что-то обсуждать? Почему бы нам не ограничиться сексом и минимумом слов, необходимых тебе для достижения твоих целей?

Она почувствовала, как пират разочарованно откинул голову, зарывшись в подушках.

– Я оказался в постели с инвалидом, с женщиной, которой я ни в чем не могу доверять. Если я буду сидеть тут и молчать, я просто свихнусь, пытаясь сообразить, почему я здесь, а не где-либо еще, в другом месте. Поскольку о занятиях любовью и постельных играх не может быть и речи, требуется другая деятельность, чтобы отвлечь меня.

– И это все, что мне требуется, чтобы получить от тебя информацию? Отказать тебе в моем теле? И тогда ты завалишь меня твоими тайнами для собственного развлечения?

Сент-Джон тихо заворчал, а у нее по телу побежали мурашки. Не от страха, а от зарождавшегося желания. Этот человек понятия не имел, что делать с ней или с самим собой, находясь в ее обществе. А поскольку она отлично понимала его состояние, то не могла не посочувствовать.

– Я любила Дэйтона, – произнесла она еле слышным голосом.

Кристофер замер.

– Он был очень добр ко мне, и я прилагала все силы, чтобы отплатить ему тем же. Я была так молода и неопытна, а Дэйтон был состоявшийся джентльмен. Он делал все возможное, чтобы я выжила. А я отплатила ему тем, что стоило ему жизни. – Хотя она и пыталась не подавать виду, в ее словах слышалась боль утраты.

– Мария! – Кристофер запустил руку в ее волосы, мягко обхватив ладонью затылок. Он не произнес больше ни слова, да этого и не требовалось.

Ледяная Вдова поделилась с ним очень немногим, но у Марии было такое ощущение, словно она открыла ему самое сокровенное, что хранилось в глубинах ее души. И это ощущение тревожило ее. Словно почувствовав ее смятение, Кристофер чуть подвинул ее таким образом, что ее лицо оказалось прямо напротив, позволив ему завладеть ее губами.

Для начала он кончиком языка опробовал ее нижнюю губу. А затем прижался к ее губам совсем иначе, чем Саймон, тоньше, чувственнее, требовательнее. И, наконец, приник поцелуем, перехватив ее дыхание, присвоив его. Даже сопротивляясь поначалу, Мария поняла все. Они оба чувствовали себя вполне комфортно в этом физическом взаимодействии.

Она открылась Кристоферу, распахнулась перед ним; их движения были неторопливыми, каждое соприкосновение языков – продуманным. Это была рассчитанная встреча, хорошо задуманная и исполненная. Здесь не было ни вступления, ни прелюдии. Это был финал. И больше никаких эмоций.

Но совсем случайно Мария разом все разрушила, схватив его за руку, их пальцы тесно сплелись, головы склонились, раздался звук еле слышного поцелуя. Чья была инициатива, она и сама не поняла.

Взволнованная этой внезапной близостью, Мария чуть отстранилась, спрятав лицо у него где-то между шеей и плечом. В тишине слышно было хриплое дыхание, грудь Сент-Джона быстро вздымалась и опадала, вплотную прижимаясь к ней.

Завтра придет Эддингтон с предложением избавить ее от Уэлтона, вернув ей тем самым Амелию…

– Мария.

Ее имя. Произнесенное хриплым, взволнованным голосом. Он не сказал больше ни слова, но и этого было вполне достаточно, чтобы понять его чувства.

Амелия вышла из маленького домика, своего временного прибежища в Линкольншире, и вдохнула воздух полной грудью. Всякий дом, в котором они периодически жили, был в заброшенном состоянии – этот, похоже, был весь покрыт пылью, – и каждый был загородным домом одного из знакомых ее отца. Как ему удавалось получать в пользование эти дома, оставалось для девушки загадкой, как, впрочем, и все, что касалось ее собственной жизни, было покрыто мраком. Никто ничего ей не рассказывал, кроме того, что ее сестра Мария была выродком, этакой черной овцой в семье.

Остановившись на минутку, Амелия посмотрела в направлении конюший, ища взглядом высокую стройную фигуру Колика, дабы лишний раз убедиться, что он там. Смазливый конюх был племянником кучера, и они росли вместе с раннего детства. Колин был на три года старше ее, но выглядел намного старше своего возраста. Когда-то они были друзьями, играли вместе, когда он не был занят работой, носились по окрестным полям и лесам, жили своей, отличной от других жизнью.

Сейчас казалось, что это было очень давно. Колин рос и взрослел вдали от нее. Свободное время он проводил теперь с женщинами своего возраста или старше или с другими служанками. Он избегал ее теперь, а в те редкие моменты, когда ему приходилось разговаривать с ней, был немногословен и резок. Для него, девятнадцатилетнего парня, она была просто докучливым ребенком неполных шестнадцати лет. И Амелия по уши влюбилась в него. Она молила Бога, чтобы это чувство не осталось навсегда. У нее была своя гордость, и то, что объект привязанности избегает ее, казалось таким унизительным, что она не могла дождаться дня, когда Колин больше не будет трогать ее сердце, когда она станет полностью равнодушна к нему. Молча отругав себя за попытку найти его взглядом, Амелия отвернулась и направилась к неухоженной тропинке, по которой она ежедневно прогуливалась в качестве зарядки.

– Ты из этого вырастешь тоже, – говорила ей последняя гувернантка, когда Амелия горько плакала после особенно обидной выходки Колина. И Амелия от души надеялась, что это окажется правдой, что она действительно повзрослеет и забудет свое детское увлечение.

«Скорее. Ну пожалуйста, Господи, сделай это поскорее!» – умоляла она мысленно, оставаясь наедине с собой.

Размахивая чепцом в руке, Амелия обошла усадьбу, прыгая через корни деревьев и кучи опавших листьев, поднимая кучу пыли ботинками.

Добравшись до деревянной изгороди, отделявшей ее от свободы, Амелия остановилась и впервые подумала, а что будет, если она сбежит. Она никогда прежде не помышляла об этом, но последняя попытка Марии увезти ее изменила образ мыслей Амелии. А что было там, снаружи? Какие приключения ожидали ее вместо этого скучного ежеминутного существования, состоявшего из ухаживаний гувернанток и вечных переездов?

– Ага, тут бродят симпатичные девчонки.

Испуганная громким мужским голосом за спиной, Амелия резко повернулась, едва не шлепнувшись на землю.

– О Боже! – задохнувшись, воскликнула она, положив руку на сильно бьющееся сердце. Она узнала в веснушчатом юноше, стоявшем в нескольких футах от нее, одного из новых слуг отца. Из тех, что граф Уэлтон нанял взамен искалеченных во время схватки с Марией. – Ты меня испугал.

– Прости меня, – сказал он с извиняющейся улыбкой. Невысокого роста и мускулистый, с каштановыми волосами, он был самым юным из команды, чьей основной задачей было охранять ее. Конечно же, Амелия подозревала, что в их обязанности входит удерживать ее внутри, а не удерживать посторонних снаружи.

Она заметила длинную палку в руке юноши.

– Что ты здесь делаешь?

– Собираюсь порыбачить. – Он подбородком указал на изгородь: – Тут неподалеку есть ручей.

– Понятно. – Ей не хотелось показывать свое разочарование.

– А ты любишь ловить рыбу? – спросил он, с любопытством глядя на Амелию белесыми глазами. В куртке и шерстяных бриджах, с торчащими из-под шляпы длинными прядями волос, он не казался одетым для рыбалки. Впрочем, откуда было ей знать?

– Понятия не имею, – призналась она. – Я никогда не ловила рыбу.

Он ухмыльнулся так по-мальчишески, что Амелия решила, что он был где-то ее возраста, а возможно, даже и моложе.

– Хочешь попробовать? – предложил он.

Амелия нахмурилась, любопытство и осторожность боролись в ней.

– Рыбы кусаются, а я нет, – поддразнивал он. Она прикусила нижнюю губу.

– Пошли, а то придет Дикки и не выпустит тебя. – Он обошел ее и помог перебраться через низкую изгородь. – Здесь недалеко. Если тебе не понравится, мы можем тут же вернуться.

Осознавая, что ей наверняка не следовало бы идти, Амелия все же пошла с ним, наслаждаясь приступом возбуждения, охватившим ее оттого, что она совершает что-то неординарное, что-то новое и ни на что не похожее.

– А как тебя зовут?

– Бенедикт. Но все зовут меня Бенни.

– Будем знакомы, Бенни. – Она неуверенно улыбнулась. – А меня зовут Амелия.

Бенни снял шляпу, отвесил низкий поклон, затем подобрал удочку, которую бросил перед тем, как подсадить Амелию. Они шагали молча, продираясь сквозь заросли кустов и деревьев, пока не послышалось журчание ручья.

– Как получилось, что ты нанялся работать у лорда Уэлтона? – прервала молчание Амелия, глядя на него искоса долгим изучающим взглядом.

Он пожал плечами:

– Я услышал, что здесь есть работа, пришел, показал свою физиономию, и меня тут же взяли.

– Что за жизнь здесь? – поинтересовалась она. – Чему ты можешь здесь научиться? Чем будешь заниматься, когда здесь больше окажешься не нужен?

Бенни улыбнулся, его глаза хитро блеснули из тени, отбрасываемой полями шляпы.

– Я зарабатываю на жизнь в Лондоне. Видишь ли, пока я это делаю, я набираюсь опыта. А потом я собираюсь работать на Сент-Джона.

– А кто это? Чем он занимается?

Бенни споткнулся, остановился и уставился на нее. Он заморгал и тихо присвистнул.

– Слушай, ну ты и зелень, просто дремучая зелень, – буркнул он, покачал головой и продолжил свой путь.

– Что ты хочешь сказать? – жалобно спросила она, споткнувшись вслед за ним.

– Да ничего особенного.

Они вышли из рощицы и спустились к небольшому, но быстро бегущему ручью. Мелкая вода с веселым журчанием бежала по каменистому дну. Прелестное место, навевавшее ощущение девственной чистоты, словно его покой редко нарушался людьми. Амелия устроилась на упавшем бревне и принялась расшнуровывать ботинки, нетерпеливо забрасывая за плечо длинные, до пояса, волосы. Бенни вышел на берег и скинул куртку. Пока он устраивался поудобнее, Амелия стянула чулки. А потом, подняв юбки, подошла к краю берега и осторожно вошла в воду. У нее перехватило дыхание, такой холодной оказалась вода.

– Ты распугаешь мне всю рыбу! – жалобно воскликнул Бенни.

– Ох, здесь просто чудесно! – ответила она, сразу вспомнив, как они с Колином ловили головастиков в грязном болоте. – Спасибо тебе!

Бенни нахмурился:

– Это за что же?

– За то, что привел меня сюда. За то, что говорил со мной. – Она засмеялась, круто развернулась и вдруг вскрикнула, поскользнувшись на каменистом дне, и упала. Бенни галантно вскочил на ноги и попытайся подхватить ее, однако в результате сам шлепнулся спиной, наполовину погрузившись в воду, но удерживая ее над собой.

Не в силах помочь ему, Амелия громко расхохоталась и, похоже, уже не могла остановиться.

– Мой хозяин всегда говорил, что все эти аристократы просто сумасшедшие, – пробормотал Бенни, выталкивая ее на берег.

Амелия пыталась подняться на ноги, когда у нее перед глазами возникли поношенные сапоги, а саму ее кто-то самым бесцеремонным образом ухватил за воротник цветастого платья и одним рывком поставил на ноги.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычал Колин, глядя на нее сверху вниз.

Смех Амелии сменила наступившая тишина, ее глаза широко открылись перед возникшим видением. Перед ней стоял Колин, темноволосый, смуглый, черноглазый, столь хорошо сложенный, что у нее мгновенно пересохло во рту. «Это цыганская кровь» – так говорила о Колине ее последняя гувернантка.

Когда он успел так вырасти? Он возвышался над нею, длинные волосы ниспадали ему на глаза, во взгляде чувствовалась такая сила, что у нее мурашки побежали по коже. В нем не оставалось ничего мальчишеского, да к тому же еще этот мужественный подбородок и все понимающие глаза. Что сталось с тем другом детства, которого она когда-то любила?

К сожалению, поняла Амелия, тот красивый веселый мальчик ушел навсегда.

Она низко опустила голову, чтобы скрыть горечь утраты.

– Я просто развлекаюсь здесь, – тихо произнесла она. Несколько долгих секунд она затылком чувствовала его сверлящий взгляд. Затем низкий, возбужденный звук вырвался у него из горла.

– Держись от нее подальше, – бросил он Бенни, который уселся у их ног.

Колин схватил Амелию за локоть и потащил за собой, подобрав по пути ее ботинки и чулки.

– Прекрати, – запротестовала Амелия, отчаянно сопротивляясь, взбивая ногами опавшие листья. Без малейшего колебания он перекинул ее через плечо и зашагал сквозь деревья, как воин-завоеватель. – Опусти меня на землю! – вопила она, оскорбленная до глубины души; длинные волосы застилали ей глаза и едва не волочились по лесной земле.

Но он, не обращая внимания на девичьи вопли, дотащил ее до небольшой полянки и только там поставил на ноги, швырнув рядом с ней на землю ее принадлежности.

Она с трудом сглотнула и вскинула подбородок:

– Я уже не малое дитя! Я могу принимать собственные решения.

Его глаза сощурились, он скрестил на груди руки, демонстрируя рельефные мускулы, приобретенные тяжелым физическим трудом. В бриджах и свитере, Колин выглядел грубым и способным на все, что угодно. Его внешность усилила странные ощущения, которые появились в его присутствии, некоторое трепыхание внизу живота, которое явно стремилось вырваться наружу.

– Я предлагаю, чтобы одним из тех решений стало зачесывать волосы вверх, – произнес он холодным тоном. – Ты уже достаточно взрослая, чтобы продолжать носить распущенные косы.

– Я буду делать то, что мне нравится.

У него дернулся мускул на лице.

– Нет, если тебе нравится прыгать и хохотать с ним и ему подобными. – Он жестом указал назад.

У Амелии вырвался иронический смешок.

– А кто ты такой, чтобы приказывать мне? Ты слуга. А мой отец – пэр королевства.

Колин глубоко вздохнул.

– Не надо напоминать мне об этом. Надень ботинки.

– Нет. – Скрестив руки под недавно выросшей грудью, Амелия выгнула брови в надежде, что это придаст ей надменный вид.

– Не отталкивай меня, Амелия. – Колин опустил глаза. – Надень же свои проклятые ботинки.

– Уходи! – закричала она, вскинув руки, полностью отвергая нового Колика и постепенно оставляя надежду на возвращение прежнего. – Что ты делаешь здесь? В кои-то веки я, наконец, решила развлечься, и надо же было появиться тебе и все разрушить!

– Тебя не было дольше, чем обычно, – резко возразил он. – Кто-то должен был пойти за тобой и уберечь от ненужных неприятностей.

– Откуда ты узнал, как долго меня не было? Единственно, когда ты замечаешь меня, – это когда ты в дурном настроении и хочешь на ком-нибудь сорвать зло. – Она попыталась топнуть ножкой, однако жест, сделанный босой ногой, потерял эффектность. – А поиск друзей я не могу назвать поисками неприятностей.

– Значит, тебе хочется подружиться с кем-нибудь вроде него?

– Мне хочется подружиться с кем-нибудь! У меня нет друга с тех самых пор, как ты вырос и возненавидел меня.

Колин сжал губы, затем запустил обе пятерни в свою шевелюру и застонал. Она ревновала к его рукам, желая почувствовать, как сквозь ее пальцы скользят его блестящие пряди.

– Держись подальше от мужчин, – приказал он тоном, не терпящим возражений. Она собиралась продолжить спор, когда он прошел мимо неё и направился к дому.

Амелия показала язык его широкой спине и постаралась справиться с сердечной болью. Он не с кем больше не разговаривал так, как с ней, – так резко и зло. Это причиняло ей боль, заставляло страдать и мечтать о том, как она убежит прочь, оставив его далеко позади, в прошлом.

Опустившись на землю в поисках брошенных чулок, Амелия горестно оплакивала свою судьбу. Но ничего, скоро она отправится в Лондон, где ее представят ко двору. А потом она выйдет замуж и забудет Колина.

Она стиснула зубы.

– Я забуду тебя, Колин Митчелл, непременно забуду…