"Моя голубка" - читать интересную книгу автора (Джоансен Айрис)

Глава шестая

Было уже почти темно, когда Шина неохотно повернула назад к дому. Она откладывала свое возвращение как только могла, но, когда сосновый лес погрузился в сумерки, поняла, что глупо было бы тянуть дольше. Она запросто могла заблудиться, не видя тех ориентиров, которые хорошо запомнила за время их совместных прогулок с Челлоном. Еще не хватало, чтобы Рэнду пришлось созывать поисковую партию и разыскивать ее. Вряд ли ему захочется прерывать свое свидание с роскошной амазонкой, мрачно думала Шина.

Она поспешно отбросила эту мысль, как делала во время всей своей одинокой прогулки с другими подобными. Ей казалось, что она ходит уже бесконечно долго, причем она взяла довольно быстрый темп, надеясь, что активное движение поможет ей не думать. Она сознательно избегала подходить к поваленной сосне у конца озера, потому что знала, как много воспоминаний всколыхнет это место. После их первой прогулки у них вошло в привычку отдыхать там. Рэнд всегда сажал ее на колени, и они неспешно разговаривали, пока Шина не отдохнет достаточно, чтобы продолжить прогулку. Теперь все эти бесценные моменты, хранящиеся в памяти, только бередили поселившуюся в сердце боль. И как можно за столь короткий срок накопить так много воспоминаний, думала несчастная Шина.

— Так ты наконец соблаговолила прийти! — прогремел впереди голос Рэнда, резкий, как удар хлыста.

Шина замерла на тропе, от неожиданности ее глаза округлились. Она почти уже дошла до опушки леса, а Челлон стоял перед ней на тропе и казался угрожающе большим в надвигающихся сумерках. Во всем его облике было столько внутреннего напряжения, что она невольно поежилась.

— Тебе не надо было приходить за мной, — с вызовом заявила Шина, оправившись от неожиданности. — Я теперь достаточно хорошо знаю эти леса, и со мной ничего не может случиться. Не было причины оставлять мисс Скотт.

Челлон вполголоса выругался.

— Шина, если ты скажешь еще хоть слово, я проучу тебя, даже не дожидаясь, пока мы вернемся в дом. — Он приблизился к ней и взял ее за запястье стальной хваткой. — Не думаю, что спать на сосновых иголках в такой мороз покажется тебе мало-мальски привлекательным. — Он быстро тащил ее за собой, и ей приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от него. — А вот я, кажется, вряд ли почувствовал бы разницу. Ты меня так распалила и умственно, и физически, что я могу сжечь весь этот лес!

— Это не имеет смысла! — возразила она, едва переводя дыхание, потому что он все еще тащил ее вверх по холму. — И мне не нравится, когда ты ведешь себя, как какой-то пещерный человек, только потому, что я прервала ваш тет-а-тет с мисс Скотт. — Она тщетно боролась, чтобы вырвать руку из стальных тисков. — Я не просила тебя идти меня искать. Я сказала Лоре, что не буду ужинать.

— Тем лучше, — сурово проговорил он. — Потому что вряд ли кто-то из нас сможет сегодня вечером поесть. Я собираюсь не дать тебе ни одной свободной минуты.

Они уже дошли до веранды, и Шина удивленно отметила, что домик не освещен и кажется необычайно заброшенным. Было уже совсем темно, когда Челлон открыл дверь и включил свет, после чего впихнул Шину внутрь.

— А где все? — растерянно спросила Шина.

— Уехали. — Рэнд подтолкнул ее к камину, где потрескивал веселый огонь. Скинув меховую куртку, он небрежно швырнул ее на диван и начал расстегивать куртку Шины.

— Куда уехали? — изумленно спросила Шина, позволяя ему снять куртку, которую он положил рядом со своей.

— В Хьюстон, — кратко бросил он, начиная растирать ей руки. — Ты замерзла, как ледышка. Тебе очень повезет, если ты опять не заболеешь. Сядь, я принесу тебе бренди. — Он быстро подошел к бару в углу.

— В Хьюстон, — не понимая, протянула Шина. — Но почему? Я думала, что они собирались уехать позже. А почему уехала Лора? Она вообще никуда не собиралась.

— Она передумала. — Челлон подошел к ней со стаканом бренди в руке. — Или, лучше сказать, я за нее передумал. Я решил, что на мой век нянек вполне хватит. Давно пора нам остаться вдвоем, как я и планировал.

Шина не взяла бренди, а встала и подошла к огню, протягивая руки к живительному теплу.

— А могу я спросить, почему твоя великолепная мисс Скотт тоже уехала? Или ты организовал другой тайный приют, чтобы уединиться с ней там? Ты, должно быть, просто нарасхват, не правда ли?

Рэнд подошел к ней и поднес стакан к ее губам.

— Выпей! — властно приказал он. — Я не собираюсь терпеливо слушать твои колкости, так что лучше помолчи.

Шине пришлось пить бренди, потому что он наклонил стакан, и жидкость могла политься по ее подбородку. Сделав несколько глотков, Шина почувствовала, как внутри все загорелось и по ее жилам побежало тепло. Только теперь она осознала, что действительно замерзла. Впрочем, это нисколько не остудило ее возмущения.

— Доволен? — злобно выкрикнула она, когда Челлон убрал стакан от ее губ.

— По-настоящему — нет, — спокойно сказал он. — Но это хотя бы что-то. От тебя потребуется гораздо большее. — Он поставил стакан на столик у дивана. После этого он взял ее за руку и потянул к лестнице. — Давай пойдем в постель.

Шина ожесточенно пыталась вырвать руку, поневоле двигаясь за ним. С каждым шагом ее гнев возрастал.

— Да ты отпустишь меня наконец? — заорала она, потеряв всякое терпение. — Твоя любовница, может быть, и одобряла такое обращение с собой, но мне оно так же противно, как и ты сам. Я тебе не рабыня, чтобы приказывать мне, не считаясь с моей волей.

— К твоему сведению, Донна не была моей любовницей уже четыре месяца. — Челлон неумолимо поднимался по ступенькам, таща Шину за собой. — Но ты еще можешь и пожалеть об этом в эту ночь. Я не прикасался к женщине с того вечера, как побывал на твоем первом концерте в Хьюстоне, и сейчас я просто не владею собой.

— Я заметила это еще за завтраком, когда ты велел своей любовнице идти в твою спальню, — язвительно заметила Шина, сердито сверкая глазами. — Надеюсь, она тебя удовлетворила.

Они дошли уже до верхней площадки, и тут он повернулся к ней лицом. Глаза его яростно горели. Взяв ее за плечи, он потряс ее без всяких церемоний.

— Ты, видимо, самая тупая стерва, с которой я имел несчастье познакомиться, — прохрипел он, дрожа от гнева. — Я только что провел две самые трудные недели в моей жизни, ведя себя как заботливый, нежный влюбленный, чтобы ты могла понять, что значишь для меня гораздо больше, чем просто очередная любовница. Ну имело бы смысл мне сейчас отказаться от всех своих завоеваний ради свидания с женщиной, на которую мне абсолютно наплевать?

Шина была напугана его яростью, но постаралась не показать этого.

— Ну, было совершенно ясно, что ты собираешься сделать именно это, — упрямо заявила она. — Стоило ей сойти с самолета, и ты стал обращаться со мной, как с младшей сестренкой, и ты сказал ей…

— Я знаю, что я ей сказал, — перебил ее он. — Мне пришлось сказать ей это, черт возьми! Никто не должен был знать, что ты здесь. Донна раззвонила бы по всему Хьюстону, что я держу тебя здесь. О'Ши наверняка тебя ищет. Твое внезапное исчезновение и мое появление на сцене — слишком большое совпадение, чтобы не вызвать интереса.

— И поэтому ты решил переспать с ней, чтобы она не болтала! — насмешливо отозвалась Шина, испепеляя его Взглядом. — Я не совсем уж дурочка, Рэнд Челлон!

— Черта с два не дурочка! Я знаю, как обращаться с Донной, и это никогда бы не зашло столь далеко. Все, что от тебя требовалось, это не высовываться, и все было бы хорошо. Донна спокойно улетела бы вечером, урча, как сытая кошка, и не стала бы ни о чем болтать.

— Я вполне допускаю, что она бы урчала, но очень сомневаюсь, что она улетела бы, — с жаром возразила Шина.

— Ревнивая девчонка! — завопил Челлон, и глаза его потемнели от гнева. — Ты что, не понимаешь, что ты натворила? После того, как Лора сказала мне о твоих намерениях, мне пришлось отменить все планы и отправить всех в спешном порядке в Хьюстон. Я не решился дожидаться тебя и дать возможность испортить все еще больше.

— Я вовсе не ревнивая! Люди ревнуют только тогда, когда кого-то любят, а мне абсолютно наплевать и на тебя, и на твоих красоток! — Шина вызывающе вздернула подбородок. — Ты слышишь меня, Рэнд Челлон? Мне на тебя глубоко наплевать!

Он покачал головой, и лицо его стало еще мрачнее.

— Ты лжешь! Ты любишь меня, черт возьми! Просто ты слишком упряма, чтобы признать это. Тебя до смерти пугает, если все увидят, что ты живая женщина из плоти и крови, а не просто жертва на погребальном костре твоего брата! — С каменным лицом он резко продолжал: — Ну и пусть, я устал ждать, когда ты скажешь мне это сама. Ты моя, и мы оба знаем это.

Невзирая на ее возмущенный протестующий вопль, он легко подхватил ее на руки и понес в спальню. Шина пыталась вырываться, но Челлон был сильнее. Открыв не без труда дверь, он вошел и ногой захлопнул ее. Опустив Шину на пол, он проворно повернул в двери ключ, который потом демонстративно опустил в карман. В комнате было темно, но Рэнд не стал включать свет, а, уверенно ориентируясь в потемках, подошел к камину и присел, чтобы разжечь огонь.

Шина бросилась к двери и стала судорожно дергать за ручку, но, поняв бесплодность своих попыток, повернулась к Челлону.

— Я буду драться, — решительно заявила она. — Тебе придется меня изнасиловать.

— Не придется! — Дрова разгорелись, внезапно выхватив из мрака резкие линии его угрюмого лица. Челлон медленно встал и непринужденно подошел к ней с видом человека, которому совершенно некуда спешить. — Это будет так, как и было бы, если бы я не был ослом и не изображал их себя рыцаря.

Он без труда поднял ее и понес к креслу-качалке у камина, не обращая внимания на ее тщетные попытки вырваться. Усадив ее, он отошел, чтобы полюбоваться ею.

— У нас все будет прекрасно, как и должно быть, Шина. — Говоря, он расстегивал пуговицы своей коричневой замшевой рубашки. Закончив, он снял ее и отшвырнул в сторону, сказав: — Это будет самое прекрасное, что когда-либо случалось с каждым из нас.

Свет огня освещал рельефные мускулы его поросшей волосами груди, и у Шины вдруг перехватило дыхание. В его золотистых глазах тоже плясали отблески огня, а выцветшие пряди светлых волос внезапно ожили и заблестели золотом. Стоя около нее, Челлон словно олицетворял собой агрессивную и мощную мужскую красоту. Шина с волнением глядела на него, чувствуя уже знакомое, разливающееся по телу томление.

— Не надо, Рэнд, — тихо попросила она, когда он стал на колени перед ней и начал расстегивать ее блузку. — Я этого не хочу.

— Захочешь. — Он отбросил блузку в сторону и решительно расстегнул лифчик. — Теперь у нас нет выбора.

— Выбор есть всегда, — изменившимся голосом возразила она. Ее гнев неожиданным образом испарился, и она послушно сидела, позволяя ему раздевать себя. Это было чистым безумием, но она вдруг опять ощутила правильность и естественность всего происходящего, как будто она вернулась домой после долгих странствий.

Рэнд восхищенно замер, резко втянув в себя воздух, при виде ее маленьких, совершенной формы грудей с розовыми сосками, освещенными бликами огня.

— Какая ты красивая! — хрипло сказал он, накрывая ее грудь руками. Выражение жесткой безжалостности исчезло, как и у нее — желание сопротивляться. — Не противься мне, дорогая. Я ни за что на свете не причинил бы тебе зла. — Он привлек ее к себе так бережно и осторожно, как будто она была сделана из хрупкого стекла, и Шина порывисто прильнула к нему, словно ища опоры.

Ее обнаженная грудь соприкоснулась с его тяжело вздымающейся грудью, и Челлона сотрясла дрожь возбуждения.

— Боже, голубка, я не хотел тебя торопить, — прошептал он. — Но я не могу рисковать потерять тебя, как почти случилось сегодня. Ты должна понять, что мы принадлежим друг другу во всех возможных смыслах. Не надо ненавидеть меня, любовь моя.

В его обычно самоуверенном голосе прозвучали умоляющие нотки, и это тронуло Шину почти до слез. Все чувства смешались в ней. Разве не безумие испытывать к мужчине почти материнскую нежность, когда ее грудь горит от прикосновения к его обнаженной груди, а все тело словно плавится от страсти?

Рэнд гладил ее по спине, а губами нежно касался уха.

— Просто расслабься, голубка. Обещаю, что тебя сегодня ждет сплошное удовольствие. Я хочу, чтобы ты всю жизнь испытывала одну лишь только радость.

Шина чувствовала, как мощно бьется его сердце, и это тоже действовало на нее, успокаивая и возбуждая одновременно. Затем Рэнд принялся расстегивать ей джинсы. Шина понимала, что должна остановить его, но никак не могла вспомнить, почему. Его руки действовали так умело и уверенно! Выражение его лица было и нежным, и решительным, так что казалось самой естественной вещью в мире позволить ему снять с себя джинсы и маленькие шелковые трусики.

Он нетерпеливо отбросил ее одежду и полулежа усадил ее в кресло. Шина, охваченная неистовым возбуждением, не смутилась, когда он сел рядом и просто долго любовался ее прекрасным обнаженным телом, освещенным отблесками огня. Наоборот, все ее существо ликовало, и в ней поднималась мощная волна первобытной гордости при одной лишь мысли о том, какую неутолимую страсть разжигает в нем это созерцание.

— Это еще одна из моих фантазий, — глухо сказал Челлон, пожирая ее своими золотыми глазами. Его лицо стало еще красивее от возбуждения. — Но реальность оказалась гораздо более волнующей, чем мое воображение. Не хватает только одного.

Он медленно склонил голову к ее груди и круговыми движениями начал языком ласкать ее сосок, отчего по ее телу пробежала сладостная дрожь горячего желания. Рэнд, должно быть, почувствовал этот отклик, потому что хрипло засмеялся довольным смехом. Он включил в игру зубы, покусывая уже возбужденные соски, чем довел Шину до исступления.

Потом он припал к ее губам в жгучем, страстном поцелуе. Его язык скользнул внутрь, исследуя ее рот и сплетаясь с ее языком. Когда они оба начали задыхаться, Челлон мягко отстранился, чтобы опять полюбоваться ею. Он обвел жадным взглядом ее набухшую грудь с затвердевшими сосками, расслабленное от страсти лицо, и его золотистые глаза потемнели до янтарного цвета.

— Вот теперь моя фантазия полностью воплощена в жизнь, — удовлетворенно произнес он напряженным голосом. — Я знал, что именно так ты и будешь выглядеть, словно олицетворение цыганской всепоглощающей страсти. — Он положил немного дрожащую руку ей на живот и погладил шелковистую кожу. — Но вся ты такая маленькая и нежная. Ты похожа на красивого ребенка. Я никогда не думал, что ты такая хрупкая.

— Рэнд! — Голос Шины обрел гортанный звук, потому что его горячие руки добрались до ее бедер, и он смотрел, как зачарованный, на ее нежную плоть. — Я хочу…

Челлон быстро наклонился и прервал ее слова горячим страстным поцелуем.

— Поверь, Шина, я не могу сейчас остановиться! — простонал он. — Если ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, то это не в моих силах. — Его руки судорожно скользили по ее телу, гладя и лаская его, и Шина издала почти животный стон наслаждения.

Даже если бы она сама не изнемогала от желания, она и тогда вряд ли решилась бы остановить Рэнда. Но сейчас ее охватил просто водоворот ощущений. Ее тело горело, отзываясь на ласки и поцелуи Рэнда, как от разрядов электрического тока. Болезненное томление внизу живота становилось почти непереносимым, но она ни за что не хотела бы прекратить его. Шина смутно вспоминала, что Рэнд еще раньше говорил о сладкой боли предвкушения.

А Рэнд, кажется, уже достиг предела своего терпения, потому что подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив ее на красное клетчатое покрывало, он отступил назад и начал торопливо расстегивать брюки. Спустя секунды он уже лежал рядом с ней, крепко прижимая к себе. Шина остро ощущала мужскую красоту его сильных плеч, стройной талии, упругих ягодиц, озаренных золотистым светом огня.

Он посмотрел на нее странно испытующим взглядом.

— Я не могу больше ждать, голубка, — хрипло проговорил он. — Скажи, что ты знаешь, почему я это делаю. Скажи, что понимаешь.

Шина ответила на мольбу в его взгляде со спокойной безмятежностью.

— Я понимаю, — прошептала она.

Она вдруг действительно поняла, причем гораздо больше, чем он ждал от нее. Неожиданно все кусочки головоломки встали на свои места, и ее сомнения бесследно исчезли. Шина с железной уверенностью осознала, что любит этого человека. Странно, как она не поняла этого утром, когда разрывающие сердце ревность и обида довели ее до физического недомогания? Зато теперь казалось совершенно естественным любить Рэнда Челлона. Он был прав, она вернулась домой.

Рэнд коленом раздвинул ей ноги, и она забыла обо всем на свете, сосредоточившись на сводящем с ума возбуждении, когда умелые пальцы Челлона проникли в ее влажную, горячую плоть и ритмически исследовали ее какое-то время, пока она не закричала от удовольствия и не начала извиваться, как сумасшедшая. Когда Рэнд опустился на нее, чтобы преодолеть последний барьер, Шина приникла к нему с такой страстной готовностью, что он застонал от острого удовольствия.

Когда он наконец проник в нее, то, замерев на мгновение, посмотрел на нее сверху вниз с выражением почти болезненного удовольствия.

— О, Шина, как приятно чувствовать тебя! — простонал он, задыхаясь. Бедра его задвигались в диком ритме. — Ты сводишь меня с ума, любимая!

Она не могла ответить ничем иным, кроме слабых вскриков наслаждения, которые еще больше усилили удовольствие лежавшего на ней мужчины.

— Правильно, пой мне, маленький жаворонок, — прошептал Челлон. Он встал на колени и, обхватив ее руками за бедра, поднял их повыше. — Дай мне послушать, как ты стонешь от страсти.

И он отнюдь не был разочарован, когда необузданное, все нарастающее напряжение достигло невероятного всплеска экстаза. Шина чувствовала, как слезы помимо ее воли катятся по ее лицу, когда он довел ее почти до последнего безумного момента только для того, чтобы остановиться в последнюю секунду. И только когда их тела забились в судорогах в отчаянном стремлении достичь предела наслаждения, он привел ее к искрометному взрыву неимоверной силы, который оставил обоих совершенно бездыханными, цепляющимися друг за друга, словно жертвы кораблекрушения.

Шина все еще находились в объятиях Челлона, когда он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Подняв голову, он смотрел на нее с ленивым удовлетворением.

— Не выпускай меня, дорогая, — нежно сказал он. — Мне так приятно ощущать тебя!

Шина устроилась головой на его плече, не в силах шевельнуть даже пальцем. У нее было странное ощущение, что в этом горячем слиянии они соединили не только свои тела. Теперь она чувствовала, что связана с Рэндом и умом, и сердцем. Она вздохнула, и этот вздох напоминал скорее довольное урчание.

Рэнд поцеловал нежный, в голубых жилках висок.

— Боже, я, наверное, сошел с ума, чтобы столько ждать. Ты хоть понимаешь, что то, что сейчас произошло, случается раз на миллион?

Шина лукаво ухмыльнулась.

— Правда? Как жалко, — проговорила она с самым невинным видом. — А я-то надеялась, что и в следующий раз будет не хуже.

— Чертовка! — Рэнд намотал ее кудри на палец, оттянул ее голову назад и легко поцеловал. — Разве ты не понимаешь, что сейчас не время для ехидного ирландского юмора? Ты что, не сознаешь всю торжественность момента, женщина? Ты же только что принесла свое юное тело и свою непорочную девственность в жертву моему ненасытному желанию!

— Я и вправду не заметила, — беззаботно сказала она. — Должно быть, ты сделал это очень умело. — Она подняла на него глаза, в которых плясали веселые огоньки. — Что же до твоей ненасытной страсти, то мне кажется, что ты более чем пресыщен.

— Только временно, — хмыкнул он, прижимая ее голову к своему плечу. — Даже неугомонные сатиры иногда нуждаются в отдыхе.

Шина засмеялась.

— Я рада, что ты мне все объяснил, — шаловливо заметила она. — Мне не хотелось бы думать, что я полностью истощила твою силу.

— Истощила! — возмутился Рэнд и отвесил ей внушительный шлепок. — Мы еще посмотрим, кто будет истощен к утру, моя дорогая. Да ты неделю не сможешь подняться с постели! Я вижу, что мне надо серьезно заняться твоим воспитанием, а то из тебя выйдет необычайно сварливая жена.

Шина замерла.

— Жена? — тихо переспросила она.

Она как-то не успела задуматься, к чему может привести ее любовь к Рэнду. Осознание своего чувства сопровождалось таким бурным занятием любовью, что она просто потеряла способность логически мыслить.

— Да, жена, — твердо повторил Челлон. — Мы завтра же летим в Лас-Вегас, чтобы пожениться.

Шина инстинктивно дернулась, стараясь отпрянуть от Рэнда, но ее движение было тут же пресечено его сильными руками. Она растерянно покачала головой.

— Ты очень спешишь, — запротестовала она. — Я не могу вот так взять и выйти замуж, не успев все обдумать. — Она отодвинулась от его горячего тела, и в этот раз он не препятствовал ей.

Глаза Рэнда сузились, а выражение ленивой расслабленности исчезло с лица.

— А о чем тут думать? — удивился он. — Ты нужна мне, а я нужен тебе, я в этом уверен. И не говори, что не веришь, что я могу сделать тебя счастливой. — Он горько улыбнулся. — Я готов держать тебя в постели все двадцать четыре часа в сутки, чтобы достичь этого.

Шина села, укрывшись клетчатым покрывалом до подмышек, и поправила рукой свои растрепанные волосы.

— Но у меня есть свои обязанности, — беспокойно возразила она, кусая губы. — Мне нужно думать о карьере и о дяде Донале. Я же не могу бросить все, над чем работала последние годы, и уйти вот так, без единого слова. — Она виновато посмотрела на Рэнда. — Я должна дать ему время привыкнуть к этой мысли. Дай мне полгода или год, чтобы я выполнила намеченные планы, и позволь мне постепенно подготовить его к моему уходу.

— Ни за что, — резко бросил Челлон, тоже садясь. — Я не отпущу тебя обратно к О'Ши. Я куплю для тебя лучшие сценические площадки, если ты намерена продолжать свою карьеру, но не позволю этому негодяю опять распинать тебя.

— Ты не понимаешь, — беспомощно возразила Шина, глядя в его суровое, решительное лицо, на котором застыло упрямое выражение.

— Нет, это ты не понимаешь, — вспыхнул Челлон, сверкая золотистыми глазами. — Ты можешь выйти за меня завтра и позволить мне любить тебя и заботиться о тебе до конца жизни, или же мы сохраним теперешний «статус-кво». Другого выбора у тебя нет.

— Неужели ты будешь и дальше держать меня своей пленницей? — поинтересовалась Шина, недоверчиво глядя на него. Ей и в голову не могло прийти, что после того, что сейчас произошло между ними, он может вернуться к своей роли тюремщика.

— Не сомневайся, буду. Возможно, ты не любишь меня, но у нас все равно достаточно много общего для успешного брака, и ты это отлично знаешь сама. — Его губы сжались. — Но я ни за что не соглашусь, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни, так что лучше решайся скорее, а то останешься моей «гостьей» до тех пор, пока не превратишься в седую старушку.

Это она-то его не любит? Шина до боли прикусила губу, чтобы остановить слова, уже готовые сорваться с губ. Искушение сдаться на его милость было почти непреодолимым. В эту минуту мысль принадлежать ему полностью на всю жизнь была более желанной, чем что-либо иное в жизни. Но именно поэтому Шина понимала, что не должна сейчас ничего говорить о своем чувстве. Если Челлон поймет, как много он для нее значит, то вообще перестанет считаться с ее возражениями.

— Мы ведь оба знаем, что ты не можешь держать меня здесь до бесконечности, — тихо возразила она, избегая его пристального взгляда. — Я уже сказала, что у меня есть определенные обязательства. Почему ты не хочешь меня отпустить?

— Ни за что! — грозно прозвучало в ответ. — Я, может быть, и не смогу держать тебя до бесконечности, но могу делать это достаточно долго. Ты, конечно, слишком неопытна и не понимаешь, что такой секс, который был у нас сегодня, может привязать, как наркотик. Дай мне еще месяц, и ты не сможешь жить без меня.

— А если я откажусь заниматься с тобой сексом? — холодно спросила Шина. — Нельзя привыкнуть к тому, чего не делаешь.

Челлон язвительно ухмыльнулся.

— Вот об этом мне нечего беспокоиться. Ты у нас очень страстная леди, Шина. — Он небрежно протянул руку, чтобы погладить ее грудь через покрывало, и ее сосок вмиг отозвался. Рэнд насмешливо поднял бровь. — Видишь? — спросил он. — Ты опять готова любить меня, не правда ли, голубка?

— Нет, — воскликнула Шина, нервно отводя его руку.

— Да, — возразил он, опять привлекая ее к себе. — А я готов любить тебя. — Одним быстрым движением он сдернул с нее покрывало. При виде ее обнаженного тела его глаза заблестели. — Для тебя я всегда буду готов.

Челлон медленно наклонил голову и поцеловал ее горячо, но нежно. И уже через мгновение ее руки скользнули по его плечам и обвили шею, притягивая его как можно ближе. Шина стремилась к нему с той же отчаянной потребностью, какую чувствовала и в нем. Да, для него она всегда будет готова.