"Такой чужой, такой желанный" - читать интересную книгу автора (Джоансен Айрис)

Глава 1

Клэнси Донахью откинулся в дымчато-сером мягком кресле и с наслаждением вытянул ноги.

– Значит, она приехала в Пэрадайз Кэй четыре дня назад, – подвел он итог. Его глаза подозрительно сузились, когда сидящий напротив Лен Бертолд молча кивнул и нервно передвинул с места на место стопку бумаг на столе. – Что это с тобой происходит, Лен? Ты как будто сам не свой.

– Да, в некотором роде. – Бертолд поморщился. – Мне не нравятся твои игры, Клэнси, и я не хочу в них участвовать. Теперь я администратор в отеле и далек от всего этого. И мне бы хотелось, чтобы ты расставлял свои ловушки в другом месте!

– Тем хуже для тебя, – пожал плечами Клэнси. – Твое тихое пристанище оказалось самым удобным местом, чтобы подбросить наживку этому негодяю. – Его ленивая поза не изменилась, но в голосе вдруг зазвучала почти осязаемая сила. – Пэрадайз Кэй – одно из владений Седихана, как и этот отель-казино. Два года назад я сделал тебя управляющим казино, считая, что ты надежен, честен и исполнителен. – Его голос понизился почти до мурлыкающего шепота. – Надо ли объяснять, что будет с тобой, если ты утратил хоть одно из этих качеств?

Лен облизнул внезапно пересохшие губы.

– Нет, Донахью, я все понял.

Выражение этих ледяных голубых глаз говорило яснее слов. Лен знал Донахью: более шести лет тот занимал пост начальника службы безопасности Алекса Бен Рашида, правителя Седихана. Не было случая, чтобы Донахью не справился с заданием. Лен знал также о методах его работы, в том числе и о применении грубой силы. Как только Лен Бертолд узнал о появлении Донахью, решившего лично заняться делом Лэндон, он понял, что его спокойной жизни пришел конец. Стараясь казаться невозмутимым, Лен откашлялся и поднял глаза на собеседника.

– Я просто высказал свое мнение, Клэнси. Ты же знаешь, я в твоем распоряжении. Я всегда скрупулезно выполняю твои указания. Эта Лэндон поет в кафе уже два вечера. – Он вдруг нахмурился. – А знаешь, она довольно привлекательна. В ней есть что-то особенное… – Он замолчал, о чем-то задумавшись, но потом просто пожал плечами. – Определенно в ней что-то есть.

– Я приехал не для того, чтобы наслаждаться ее пением, – отозвался Клэнси с изрядной долей сарказма. – Ты поручил Гэлбрейту следить за ней?

– Конечно! За ней установлено наблюдение с того самого момента, как она здесь появилась. – Бертолд слегка улыбнулся. – Я еще не утратил профессиональные навыки. Мы фиксируем каждый ее вздох. Болдуин пока не вступал с ней в контакт, это я знаю наверняка. Мой человек каждый вечер обзванивает все отели на острове, но никого подходящего под описание пока не заметили.

– Ты уверен? – нахмурился Донахью.

– Абсолютно. Мы, разумеется, размножили фотографию, которую ты нам прислал. Он здесь не показывался. – На лице Бертолда отразилась робкая надежда. – Может, она его больше не интересует?

– Ничего подобного. Он приедет, – мрачно сказал Клэнси. – Где бы ни появлялась Лайза Лэндон, он тут же выскакивает, словно черт из табакерки. Она – его идефикс, а избавиться от этого не так просто.

– Но ты говорил, что они развелись больше трех лет назад, – сказал Бертолд. – Возможно, до него наконец дошло, что он ей не нужен?

Клэнси покачал головой.

– Повторяю, она – его навязчивая идея. В нашем досье на него есть все: сцены ревности, попытки насилия, публичные угрозы. Он наверняка здесь появится. Болдуин очень внимательно следит за своей бывшей женой. Когда она сегодня выступает?

– Ночное шоу начинается в десять. – Бертолд взглянул на свои золотые часы. – Это уже через пятнадцать минут. Ты хочешь посмотреть?

Донахью кивнул и поднялся.

– Собираюсь поговорить с ней сегодня после выступления и убедить сотрудничать с нами.

– А если она откажется?

– В любом случае мы используем ее. – Он холодно улыбнулся. – Слишком долго я охотился за этим негодяем, чтобы теперь раздумывать над тем, что красиво, а что нет. А где сейчас Гэлбрейт?

– Должно быть, в кафе.

– Прекрасно. – На секунду в улыбке Клэнси мелькнула ирония. – Не хотелось бы позорить твое шикарное заведение, Лен, но я не успеваю переодеться. Ты лучше позвони своему метрдотелю и предупреди, чтобы он ко мне не привязывался.

– Очень сомневаюсь, чтобы ему пришло такое в голову. – Окинув взглядом мощную фигуру Клэнси, Бертолд решил, что тот скорее похож на боксера-тяжеловеса, чем на завсегдатая ночного клуба. Ведь Клэнси действительно когда-то был борцом. Он вообще много чего успел перепробовать, прежде чем возглавил службу безопасности в Седихане, и чем опаснее было занятие, тем больше Клэнси был увлечен. – Хорошо, я позвоню Монти, чтобы он был полюбезнее с тобой.

– Ну и ладно. Я устал как черт, и лишние стычки мне ни к чему. – Клэнси повернулся, чтобы выйти. Несмотря на усталость, он двигался с удивительной гибкостью и грацией.

– Ты уже устроился в отеле, – поинтересовался Лен, – или мне тебя зарегистрировать?

Клэнси задержался у двери.

– Я буду жить у себя на вилле, на побережье. Это недалеко отсюда, так что в случае чего я появлюсь здесь через пять минут. Я уже возненавидел отели. Последние полтора месяца я только и делал, что переезжал с места на место, преследуя Болдуина. – Он вытащил из кармана связку ключей и бросил Лену. Ключи упали как раз на стол перед ним. – Распорядись, чтобы горничная приготовила для меня виллу прямо сейчас, хорошо? – Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь и быстро зашагал прочь.

Пересекая фойе, устланное пушистым ковром, Клэнси попытался расслабить напряженные мускулы шеи и плеч. Он не лгал, когда говорил Бертолду, что здорово устал. Сегодня он спал всего несколько часов, пока летел из Лос-Анджелеса на этот маленький островок в Багамском архипелаге. К сожалению, поездка в Лос-Анджелес ничего не дала. Болдуин как сквозь землю провалился. Ну что ж, если не удалось обнаружить его нору сейчас, то придется подождать, пока эта крыса выползет из нее, чтобы добраться до своего любимого лакомства – Лайзы Лэндон.

Кафе было маленьким, и в нем царил интимный полумрак, традиционный для всех этих заведений, тысячи которых Клэнси перевидал за долгие годы. На столиках были белые камчатые скатерти, свечи в полупрозрачных высоких стаканах отбрасывали легкие тени на лица тихо беседующих посетителей. Трое музыкантов на крохотном подиуме в дальнем конце зала играли джаз. Клэнси на секунду остановился в дверях, вспомнив былые дни. Клэнси всегда любил джаз. Алекса это неизменно удивляло, и он понимал, почему. Джаз – это самая лениво-чувственная и мягкая в мире музыка, а лень, мягкость или чувственность совершенно отсутствовали в характере Клэнси. У него было крепкое здоровье, и женщины требовались ему довольно часто, но отношения с ними скорее походили на утоление голода, легкие и ненавязчивые, такие, о которых больше не вспоминают. Чувственность же предполагает проявление более тонких, сложных эмоций, но это вступало в противоречие с его работой. Тем не менее джаз он любил, и здесь ему было хорошо.

– Клэнси?

Он быстро повернул голову и увидел Гэлбрейта.

– Джон. – Он кивнул ему в знак приветствия. Гэлбрейт был одет безупречно. В вечернем костюме, он будто сливался с изысканным интерьером, и Клэнси пришло в голову сравнение с хамелеоном. Черты его лица были приятны, хотя и не слишком красивы, темные волосы модно подстрижены, а улыбка казалась радостной и непосредственной, как у студента. Не то чтобы студенты сейчас были такими уж непосредственными, устало подумал Клэнси. В мире, омраченном всевозможными кризисами, детство длится недолго. – У тебя заказан столик?

– Да, вон там, у края площадки. – Гэлбрейт указал рукой. – Обычно я сижу в глубине, когда наблюдаю за кем-нибудь, но сейчас подумал, что ты захочешь рассмотреть наш объект получше. Ты же сказал по телефону, что в любом случае хочешь с ней поговорить. – Он повернулся и пошел, легко лавируя среди столиков. Подойдя к своему месту, он опустился на стул и поднял недопитый стакан с коктейлем. Его глубоко посаженные глаза, блестящие, как у белки, зорко смотрели на собеседника. – Ты выглядишь таким измотанным, Клэнси! Что с тобой?

– Все как обычно. – Клэнси опустился на стул и отрицательно мотнул головой официанту, остановившемуся рядом. Сейчас лучше не рисковать с алкоголем, ему нужна свежая голова. – Ну что, Болдуина не видно?

– Нет. Она ни разу не звонила по телефону, с тех пор как приехала. Каждый день она долго гуляет по пляжу и ни разу ни с кем не заговорила. – Гэлбрейт пожал плечами. – Или, вернее, ни с кем, представляющим интерес. Сегодня, например, она помогала какому-то малышу построить замок из песка. Потом вернулась в отель, репетировала с музыкантами, обедала у себя в номере. У нее два выхода за вечер. После выступления она сразу уходит к себе. За все время пребывания на острове – никаких контактов с мужчинами.

– И не на острове тоже, – заметил Клэнси. – Странно. Это может означать, что она все еще любит Болдуина. – Он скривил губы. – Или же она фригидна, а его нарочно выводит из себя.

– Нет, – уверенно возразил Гэлбрейт. Когда Клэнси удивленно взглянул на него, он смущенно пробормотал: – Я хотел сказать, трудно представить, чтобы она была холодна с кем-то, кого действительно любит.

– Ты, похоже, поддался чарам этой роковой красавицы, – Клэнси удивленно поднял брови.

Гэлбрейт заерзал на сиденье.

– Вовсе нет! Ты же знаешь, мне вообще никогда не нравились такие женщины.

– Ну конечно, ей уже тридцать семь! – сухо заметил Клэнси. – Старуха! Но, должно быть, очень красивая, раз заставила тебя закрыть глаза на свою дряхлость.

– Да нет же! – Гэлбрейт хмурился, подбирая слова, и Клэнси даже не был уверен, что тот уловил его сарказм. – Во всяком случае, мне она не кажется такой уж красивой. Это трудно объяснить. – Он сделал нетерпеливый жест рукой. – Просто в ней есть что-то особенное…

– То же самое говорил и Бертолд, – насмешливо улыбнулся Клэнси. – Мне уже самому интересно, что же нашли в этой певичке два таких циника, которые теперь и объяснить толком ничего не могут. А как насчет ее голоса? Не стоит ли мне вставить вату в уши?

– Поет она прекрасно, – сказал Гэлбрейт. – Даже слишком хорошо для такого места. Она немного напоминает мне Барбру Стрейзанд.

Клэнси поднял бровь.

– Да уж, это комплимент! Я жду не дождусь, чтобы услышать эту звезду и постараться самому выяснить, что же в ней особенного.

– Долго ждать не придется, – сказал Гэлбрейт, кивая в сторону пианиста, который пододвинул высокий табурет к краю сцены и теперь, сидя на нем, настраивал микрофон. – Она вот-вот выйдет.

После музыкального вступления, краткого и сдержанного, на сцене появилась женщина. Легкой походкой она подошла к микрофону и села на табурет. На ней была изысканного покроя белая шелковая блузка и длинная черная юбка, которая выглядела бы пуритански строго, если бы не высокий разрез спереди. Клэнси с удивлением отметил, что Лайза Лэндон довольно высокого роста и очень тоненькая, в то время как он ожидал увидеть соблазнительную красотку с пышными формами. Ее светлые с медовым оттенком длинные волосы были зачесаны назад и закреплены заколкой. Черты лица в полумраке он рассмотреть не мог, но она не показалась Клэнси особенно красивой. И тут включился прожектор.

Его сразу же поразило мягкое тепло широко расставленных карих глаз. Чуть грустное лицо певицы вдруг осветила улыбка, такая добрая, дружеская, что у Клэнси перехватило дыхание.

– Здравствуйте, я Лайза. Я спою вам несколько моих любимых песен. – Она говорила так задушевно, как будто в зале находились ее старые друзья. – А потом постараюсь выполнить все ваши заявки. – Лайза состроила смешную гримаску. – Только, пожалуйста, не просите оперных арий! Я не мадам Баттерфляй. – Она довольно улыбнулась, услышав прошелестевший по залу смех, и Клэнси опять ощутил почти болезненное чувственное влечение. И что, черт возьми, с ним происходит? – Готов? – Лайза кивнула пианисту, который играл вступление. – Ну, начали.

В течение следующих сорока пяти минут Клэнси полностью убедился, что Гэлбрейт и Бертолд были правы: Лайза Лэндон действительно обладала чистым, сильным голосом. А эмоциональность ее пения могла покорить любого слушателя. Впрочем, исполнительское мастерство певицы и ее музыкальные данные Клэнси интересовали меньше всего, потому что перед ним была очаровательная женщина. Нервные, изящные руки, иногда подчеркивающие музыкальную фразу выразительным жестом. До чего красивая шея! Нежная, молочно-белая на фоне белоснежной блузки. Как камелия, но при этом пульсирующая, полная жизни. Чувственные, прекрасной формы губы. А улыбка… Его рот иронически скривился, когда он поймал себя на столь романтических мыслях. Обычно его интересовало, какая у женщины грудь и бедра, ноги, но уж никак не улыбка. Несомненно, его влекло к ней, причем очень сильно. Клэнси ощутил собственное почти болезненное возбуждение и рассердился. С чего тут возбуждаться? Женщина совсем не так уж красива. Худенькая, а рот слишком большой. Ноги, правда, у нее красивые, неохотно признал он. Благо, что высокий разрез юбки давал прекрасную возможность в этом убедиться.

Жажда полного обладания – Клэнси ощутил ее неожиданно для себя самого. Поразительно! Он не испытывал такого чувства ни к одной женщине. А эту вообще видел впервые.

Тем временем Лайза закончила петь. Она соскользнула с табурета и опять улыбнулась публике. Затем удалилась со сцены так же быстро, как и вышла.

Гэлбрейт наклонился вперед и усмехнулся Клэнси.

– Ну что, разгадал ты секрет, которым владеет эта женщина?

«Мной! Она владеет мной», – в смятении подумал Клэнси. С некоторым трудом он взял себя в руки.

– У нее есть индивидуальность, – сдержанно заметил он. – И зрелость. Ничего удивительного, что такой мальчишка, как ты, попал под ее обаяние. Те хорошенькие куколки, с которыми я тебя вижу, лишь со временем могут приобрести эти качества.

– Ну, хорошенькие куколки тоже имеют свою прелесть, – лениво протянул Гэлбрейт. – Но и твоя маска безразличного ко всему игрока в покер временами сползала, так что, я знаю, ты тоже попал под чары этой Лайзы Лэндон.

– Ты становишься дерзким, Джон. – Клэнси отодвинул стул и встал. – Напомни, чтобы я тебя отшлепал, когда ты меня еще раз рассердишь.

Гэлбрейт состроил гримасу.

– Зачем? Ты сам все помнишь – к сожалению! Ты, должно быть, пойдешь сейчас к ней в гримерную? Хочешь, чтобы я продолжил наблюдения?

Клэнси молчал.

– Нет, – наконец ответил он. – Я сам буду следить.

Гэлбрейт изумленно поднял брови.

– Что? Сам? Да ты же много лет не занимался этим. Ты уверен, что не забыл, как это делается?

– Дерзкий мальчишка! – четко произнес Клэнси. – Слишком дерзкий. Не бойся, как-нибудь справлюсь.

Гэлбрейт выругался про себя и сразу перестал улыбаться. Было совсем не безопасно дразнить Клэнси, который, если его вывести из себя, не задумался бы наказать обидчика. Гэлбрейт покорно поднял вверх обе руки.

– Шучу, шучу! – Он улыбнулся. – Я же не дурак, Клэнси, чтобы сомневаться в твоем умении.

– Прекрасно, что ты так во мне уверен, – произнес Клэнси с несколько загадочной улыбкой. – Иногда я сам начинаю сомневаться в своих способностях. – Он повернулся и быстро направился к двери, за которой скрылась Лайза Лэндон.

В дверь гримерной властно постучали.

Лайза сжалась, но усилием воли заставила себя успокоиться. Нет, это не может быть он. Она не видела Мартина с тех пор, как появилась здесь. И нечего давать волю своему воображению только из-за того, что стук в дверь был не вежливо-просительным, а требовательным. Она взяла бумажную салфетку и начала снимать с лица крем.

– Войдите.

– Бог мой, неужели вам никто никогда не говорил, что нельзя оставлять дверь незапертой? – Мужчина, стоящий в дверях, мрачно хмурился, а его голос звучал резко. – Откуда вы знаете, а вдруг я Джек-Потрошитель?

Лайза изумленно глядела на него.

– Но вы же не Джек-Потрошитель, – растерянно пробормотала она. Впрочем, в мужчине действительно было что-то грозное. Он был более шести футов ростом, с широкими плечами и развитой грудной клеткой портового грузчика. Лицо с широкими скулами и носом, явно когда-то сломанным, казалось резким. Его темный загар выдавал человека, живущего под жарким солнцем тропиков, а волосы, когда-то черные, как вороново крыло, посеребрила седина. Он производил впечатление человека, немало повидавшего, вполне владеющего собой и привыкшего всегда добиваться своего. Лайза почувствовала, что в ее душе нарастает протест. Она уже по горло сыта властными мужчинами! Она гордо подняла подбородок: – Хотя вы вполне могли бы им быть! Так что вам лучше уйти.

Выражение его лица не изменилось, но Лайза почувствовала, что он удивлен. Неожиданно он улыбнулся с покоряющей теплотой. Это преображение сурового лица поразило ее.

– Я был груб, не так ли? Вам придется меня простить. – В его низком голосе она уловила едва заметный акцент. – Я никогда не отличался деликатностью. Меня зовут Клэнси Донахью, мисс Лэндон. Я бы хотел поговорить с вами, если можно. – В его глазах вспыхнули веселые искорки. – Чтобы чувствовать себя спокойнее, вы можете обыскать меня. Я не вооружен и беззащитен.

Поверить в это было трудно. Клэнси Донахью абсолютно не производил впечатления беззащитного человека. Но его лукавая очаровательная улыбка заставила ее невольно улыбнуться в ответ.

– Ну ладно, поверю вам на слово. Заходите, мистер Донахью. Что вас привело? – Она продолжала снимать с лица крем.

Он закрыл за собой дверь, и небольшая гримерная вдруг показалась совсем тесной.

– Мне нужна ваша помощь. – Он подошел к ней поближе. – Вы пропустили вот тут… Дайте-ка мне. – Он взял салфетку и бережно стер капельку крема с ее виска. Движения таких мощных рук были неожиданно мягкими. Если сам жест и носил характер интимности, то Клэнси проделал все непринужденно и естественно. – Ну вот, все в порядке. – Он бросил салфетку на столик. – А без грима вы мне нравитесь еще больше. У вас такая чудесная кожа! – Его голос звучал совершенно спокойно. – Матово-белая и нежная, как лепестки камелии. Это сравнение пришло мне в голову, когда вы пели. Я наблюдал за вами.

– Вы там были? – удивилась Лайза, глядя на его джинсы. Она познакомилась с метрдотелем всего пару дней назад и уже знала, что он настоящий тиран во всем, что касается этикета.

Поняв ее удивление, Клэнси с усмешкой пояснил:

– У меня здесь свои люди.

– Понятно. – Хотя он больше не прикасался к ней, Лайза почувствовала раздражение, ощутив исходящее от него тепло, а также запах мыла или лосьона после бритья, имеющего слегка мятный оттенок. Почему-то ей было трудно отвлечься от этих ощущений с той минуты, как он вошел. А ей не хотелось, чтобы что-то нарушало ее покой, который слишком дорого ей достался. Кивнув, Лайза указала ему на кресло. – Садитесь, пожалуйста. – Клэнси сразу же отошел, и она с облегчением вздохнула. Глупо волноваться только из-за того, что в гримерную вошел очень обаятельный мужчина. – Так что вы говорили насчет помощи?

Клэнси сел.

– Я разыскиваю Мартина Болдуина, – прямо сказал он. – И думаю, что вы могли бы мне помочь.

Лайза окаменела.

– Вы – полицейский?

Он покачал головой.

– Я сотрудник службы безопасности Седихана. Ваш бывший муж и его так называемая компания поставляют оружие террористам, базирующимся в Саид-Абаба, на границе с Седиханом. – Его лицо стало жестким. – Я не делаю разницы между террористами и их поставщиками. Мне нужен Болдуин.

Лайза потерла виски. Неужели это никогда не кончится?

– Отлично, но при чем здесь я? – тихо спросила она.

– Вы должны мне помочь. Болдуин знает, что я его разыскиваю, он скрывается. Единственный, кто может его выманить, это вы.

Она устало прикрыла глаза.

– Мы больше не женаты, и я с ним не общаюсь.

– Ну, по своей воле, возможно, и не общаетесь. – Клэнси пожал плечами. – Но он все никак не оставит вас в покое. Хотите, я напомню вам несколько очень характерных проявлений его патологической ревности? Вы потеряли хорошую работу в Лас-Вегасе, потому что Болдуин устроил сцену и пригрозил перерезать горло вашему шефу. Это было примерно год назад, не так ли? С тех пор имели место еще две такие же отвратительные сцены, насколько я сейчас могу припомнить. Это можно уточнить в вашем досье.

– Не надо, – глухо сказала Лайза. Ну еще бы, конечно, у него есть на нее досье. У всех полицейских имеются эти проклятые досье. В этом и сомневаться нечего. – Я прошу вас уйти. Я никогда не вмешивалась в дела Мартина.

– Я знаю, – сказал Донахью уже гораздо мягче. – Но вы не отвяжетесь от него, он будет все время вас преследовать. Отдайте его мне, и я обещаю от него вас избавить. – Он сознательно сделал паузу, прежде чем многозначительно добавить: – Навсегда.

Лайза быстро подняла на него глаза и попыталась улыбнуться.

– Это прозвучало как приговор. Если я не ошибаюсь, торговля оружием не карается смертью.

– В США это, возможно, и так, но в Седихане ситуация совершенно иная. – Он холодно улыбнулся. – Алекс оставил это на мое усмотрение.

– Алекс?

– Алекс Бен Рашид, шейх Седихана. Алекс обеспокоен угрозой терроризма. Уверяю вас, у меня есть все полномочия, чтобы действовать от его имени. Так мы договорились?

– Вы убьете его? – прошептала Лайза.

– Возможно, я еще не решил. Так или иначе, он вас больше не побеспокоит. Разве не этого вы хотите?

Она зябко поежилась.

– Но не таким же способом! Я не способна на такую жестокость.

Губы Клэнси сжались.

– Зато Болдуин столь жесток, что вам и не снилось. Как бы вы назвали тех, кто снабжает гранатометами и взрывчаткой террористов, зная, что в первую очередь все это используют, чтобы взрывать супермаркеты и школьные автобусы? В прошлом году в Марасефе, столице Седихана, были убиты двое школьников и еще многие ранены. Я не могу добраться до террористов, пока их прикрывает Саид-Абаба, но я могу перекрыть канал поставки оружия. – Он хмуро помолчал. – Я могу остановить Болдуина.

– Пострадали дети? – с болью в голосе спросила Лайза. Неужели Мартин способен на такое? Невероятно!

Клэнси коротко кивнул.

– Так вы мне поможете?

Она судорожно втянула в себя воздух.

– Я не могу.

– Можете! Но не хотите. Наверное, вы одна из тех женщин, которые получают особое удовольствие, держа на привязи таких негодяев, как Болдуин. Вы просто развлекаетесь подобным образом.

– Развлекаюсь! – Ее карие глаза гневно вспыхнули. – Вы что, считаете, мне доставляет удовольствие, когда мою карьеру медленно, но верно разрушают, да еще выставляют меня на позор? Думаете, мне приятно вздрагивать от каждого стука в дверь в ожидании того, что он появится и весь кошмар начнется вновь? В таком случае, вы не слишком умны, мистер Донахью!

– Так отдайте его мне, – настойчиво сказал Клэнси. – Помогите мне.

– Я не могу, черт возьми! – Лайза вскочила с кресла. – Он был моим мужем. Я родила от него ребенка. И не важно, что он сделал. Я не могу предать его. Ну как я буду после этого жить?

– Ребенка? – медленно переспросил Клэнси.

Лайза почувствовала, что бледнеет. Усилием воли она отогнала от себя воспоминания. Не надо сейчас об этом думать.

– Разве в моем досье это не отражено? – спросила она с горечью. – Или ваши информаторы не посчитали важным рождение моего мальчика? Да, это не то событие, которое может потрясти мир, и никому, кроме меня, не интересно, – добавила она хриплым шепотом.

– Наверняка это там было. Я, должно быть, проглядел. – Клэнси вдруг заметил, что его руки судорожно сжимают подлокотники кресла. Как ни странно, мысль о том, что она родила ребенка от этого мерзавца, наполнила его яростью.

– Как вы невнимательны! – Лайза отчаянно боролась со слезами. Она думала, что выплакала их уже давно, так почему же глаза опять щиплет от горечи? Решительно сморгнув их, она подняла голову. – Нет, я не могу сделать то, что вы просите.

– Вы отказываетесь?

Она упрямо кивнула.

– Мне очень жаль, но вам придется рассчитывать на себя. От меня не ждите помощи.

– Мне тоже очень жаль. – В его глазах действительно промелькнуло нечто вроде жалости, но сразу же сменилось выражением суровой решимости. – Я рассчитывал на вашу помощь. Не люблю применять силу, если без этого можно обойтись.

– Силу? – Лайза не верила своим ушам. – И как же вы меня хотите заставить?

– Надеюсь, совершенно безболезненно. Поскольку вы сознаете, что все козыри у меня, то вы должны быть разумны. – Он подался к ней. – Позвольте, я скажу, как следует поступать. Вам продлят контракт, и вы продолжите выступления, пока не появится Болдуин. А мы оба знаем, что он непременно приедет. Я понимаю, что вы не согласитесь сообщить моему человеку, когда увидите его, но хотя бы не говорите Болдуину о нас. Как только мы его обнаружим, все будет делом техники.

Она тряхнула головой, словно не понимая.

– Вы что, меня не слышали? Я вам не буду помогать. Никак – ни активно, ни пассивно. Если вы уверены, что Мартин здесь появится, то я уеду. Так или иначе, мне осталось выступить два раза.

– Вам никто не позволит уехать раньше времени, – бросил он. – Вы – единственная приманка, которая может выманить эту крысу из норы.

– Но меня же… – И вдруг Лайза поняла. – Какое вы имеете к этому отношение? Так это вы сделали так, чтобы я приехала в Пэрадайз Кэй!

Клэнси пожал плечами.

– Сам остров и почти все, что здесь построено, принадлежит Седихану. Это мало кому известно, потому что Алекс приобрел его только два года назад, так что Болдуин не узнает, что сидит прямо в пасти льва, пока она не захлопнется.

– Великолепно! – сказала Лайза с горечью. – Мне следовало бы заподозрить, что здесь что-то нечисто. Контракт был уж слишком хорош для широко известной в узких кругах певицы. – Она горько рассмеялась. – А знаете, я так тогда обрадовалась! Мне показалось, что я наконец на пути к успеху.

– Вы добьетесь успеха, это несомненно. Вы удивительно талантливы. Я договорюсь, чтобы по окончании этих гастролей вам помогли. – Клэнси мрачно усмехнулся. – Мне многие обязаны.

– Теперь вы пытаетесь подкупить меня? – Кровь бросилась ей в лицо. – А я должна плясать под вашу дудку и ждать награды? Ну нет, премного благодарна, мистер Донахью!

– Я совсем не это имел в виду, – воскликнул он. – Я просто хотел помочь вам.

– Ну а я не хочу помогать вам, – с жаром сказала она. – И не собираюсь. Завтра я улечу в Майами первым же рейсом. Этот контракт уже можно считать расторгнутым.

– И это ваше последнее слово? – бесстрастно спросил Клэнси.

Лайза кивнула.

– Я не позволю вам меня использовать. Я это никому не позволю!

Он поднялся.

– Позволите, и вы это знаете. Мне просто придется подумать о другой ловушке. Спокойной ночи, мисс Лэндон.

Лайза беспомощно сжала руки в кулаки.

– Может, он здесь вообще не появится! – выкрикнула она в отчаянии.

Клэнси открыл дверь.

– Вы себя недооцениваете. Болдуин обязательно появится. – Он помолчал, глядя на нее, и что-то в его глазах вызвало в ней странную дрожь. – Я бы на его месте непременно появился. – Он тихо закрыл за собой дверь.

После разговора с Лайзой Клэнси направился прямо к себе на виллу. Войдя в кабинет, он сразу же набрал личный номер Алекса. Ему не пришлось долго ждать, трубку подняли сразу. С тех пор, как обстановка в Седихане обострилась из-за действий террористов, Алекс часто работал до глубокой ночи.

– Алекс, возможно, мне понадобится, чтобы ты пустил в ход свои связи в Соединенных Штатах. Я, конечно, постараюсь работать как можно аккуратнее, но ситуация может осложниться.

– Ты имеешь в виду Болдуина? – спросил Алекс. – Вряд ли это будет так уж трудно. В Майами его разыскивают по обвинению в торговле наркотиками и покушении на убийство.

– Дело не в Болдуине. – Клэнси слегка поколебался. – Речь идет о его жене. Я собираюсь ее похитить.

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Похитить гражданку США? Еще бы это не осложнило ситуацию! Ты уверен, что это необходимо?

– Совершенно уверен, – ответил Клэнси. – Я подумал, что лучше тебя предупредить, на тот случай, если мне не удастся сделать все тихо.

– Она действует заодно с Болдуином?

– Нет, конечно, нет. Она не могла бы… – Клэнси остановил себя. Он защищал ее сейчас с таким же пылом, как раньше Гэлбрейт. И, помолчав, совершенно невозмутимо закончил: – Она ко всему этому не имеет никакого отношения.

– Так ты собираешься похитить законопослушную американскую подданную? – Внезапно Алекс усмехнулся. – Откуда у меня ощущение, что ты столкнулся с тем, с чем не можешь справиться?

– Я могу с этим справиться.

– Искренне надеюсь, – с улыбкой заявил Алекс. – И ты не откажешься от мысли о похищении ради интересов дипломатии?

– Не откажусь.

– Так я и думал. – В тоне Алекса была легкая ирония. – Ну ладно, Клэнси. Я прикрою тебя, если дойдет до осложнений. Наслаждайся своей маленькой гурией.

– Наслаждаться! – воскликнул Клэнси. – Черт возьми, это же работа!

– Правда? – невинно спросил Алекс. – Почему-то я не могу избавиться от некоторых сомнений. Сообщи, если понадобится помощь. Знаешь, если бы речь шла о Сабрине и я считал бы это необходимым, я бы не отступил от своего. Ну, звони.

Клэнси медленно повесил трубку. Черт бы побрал этого Алекса! За долгие годы дружбы они стали так близки, что он никогда не мог обмануть Алекса, даже когда обманывался сам.

Что ж, Алекс совершенно прав. Стремление Клэнси всеми способами удержать Лайзу в Пэрадайз Кэй имело теперь еще одну причину. Недолгий разговор в ее гримерной все изменил для него. Но как он мог бы объяснить Алексу то, чего и сам до конца не понимал? Он всегда умел контролировать свои эмоции. Но все изменилось в тот момент, когда прожектор осветил хрупкую фигурку Лайзы Лэндон на небольшой эстраде. Клэнси не разобрался пока в своих чувствах. Восхищение и симпатия смешивались с ревностью и жаждой обладания, сюда же добавлялась злость на нее за то, что она привела его в такое смятение.

Клэнси никогда не обманывал себя. Даже если Лайза не нужна была бы в качестве приманки, он все равно захотел бы подольше удержать ее на острове. Ну и к чему это приведет? Наверное, на него повлиял горячий восточный темперамент Алекса. Но ведь он не мальчишка, вроде Гэлбрейта, он взрослый человек. Вряд ли можно рассчитывать, похитив женщину, что она не поднимет шума. Придется быть очень мягким, терпеливым, чтобы дать ей привыкнуть к мысли, что она ему нужна, что она принадлежит… Да в том-то и дело, что она не принадлежит ему! Она – независимая женщина.

Клэнси открыл балкон и вышел во двор. Прохладный ночной воздух был насыщен запахом жимолости. Интересно, понравится ли ей здесь? Она сама как цветок – нежная и ароматная, но при этом в ней временами чувствуется тихая сила, внутренний стержень. Как приятно будет видеть ее здесь… или еще лучше – в его саду в Марасефе. Клэнси грустно вздохнул. Ну вот, теперь он рассуждает как его старый друг, влюбленный в цветы садовник Дэвид Брэдфорд. Видимо, эта встреча совершенно выбила его из колеи. Ведь он-то не поэт и не садовник, он человек действия. Клэнси тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, расправил плечи и повернул обратно к дому.

Теперь самое время сделать то, что ему лучше всего удается. Лайза сказала, что уедет утром, значит, у него совсем мало времени. Надо обо всем договориться с Гэлбрейтом и Бертолдом. С Гэлбрейтом проблем не будет, а вот Бертолд может воспротивиться. Сегодня стало ясно, насколько он изменился за пару лет. Спокойная жизнь многих расслабляет. Забыв об усталости, Клэнси быстро вошел в библиотеку и направился к телефону. Нельзя терять ни минуты. Похищение – дело не простое.