"Инверсия праймери" - читать интересную книгу автора (Азаро Кэтрин)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДЬЕША

13. КУЛАК ИМПЕРИИ

Мы с Хильдой летели на Дьешу пассажирским рейсом, в гражданском платье — ничего, что могло бы привлечь внимание. Хотя Кердж не отдавал на этот счет никаких распоряжений, я понимала, что нам стоит прибыть в Штаб-квартиру без излишней шумихи. Почему? Что он такое задумал?

Наш корабль приземлился на площадке далеко от терминалов космопорта. Я выбралась из гамака и прошла в конуру, которую кто-то особо самоуверенный назвал «салоном». В ней имелось три кресла и стол, привинченный к той поверхности, которая при нахождении корабля в гравитационном поле становилась полом. Выглянув в иллюминатор, я увидела приближающийся к нам флайбус, скользивший на воздушной подушке подобно серебряно-черной пуле.

— Приготовьтесь к выходу, — передал по внутренней связи стюард, живой голос которого выгодно отличался от неодушевленных компьютерных голосов на военных транспортах, на которых я обычно прилетаю на Дьешу.

Пока мы толпились в шлюзе, появился стюард, молодой человек в безукоризненно отглаженной синей форме. Когда он откинул наружный люк, в шлюз ворвался свежий воздух, показавшийся нам блаженно сладким после нескольких дней в искусственной атмосфере.

Флайбус притормозил у корабля. В открытой двери стоял офицер, женщина в темной форме службы безопасности КИКС с лазерным карабином.

Из флайбуса выдвинулась гармошка перехода и присосалась к борту корабля. Щелкнув рычагами, стюард улыбнулся:

— Добро пожаловать в Дьешанский космопорт. Надеемся, вам здесь понравится.

При посадке во флайбус офицер безопасности проверила каждого из нас сканером. На наши лица она не смотрела. Когда все оказались на борту, флайбус убрал переход и развернулся к терминалу. Мы сидели в нервоплексовых креслах, глядя в окно или на пол, только не друг на друга.

Не полпути к терминалу нас встретил другой флайбус. Две машины присели на бетон, словно две переговаривающиеся друг с другом пули. Мы перешли во второй флайбус, еще раз пройдя процедуру проверки.

Пока мы ждали своей очереди, я слышала, как Хильда бормочет себе под нос: «Еще раз? Ни за что!»

Второй флайбус становился, не доезжая десяти метров до дверей терминала. Оставшуюся часть пути мы шли между столбиками, мигавшими и пищавшими на каждого проходившего пассажира. Дорожка уперлась в обычную арку-индикатор, обрамлявшую вход в здание.

У стойки контроля стояли плотный мужчина и крепко сложенная женщина, оба в формах КИКС. Женщина смотрела на монитор, мужчина — на проходивших.

Когда под арку ступила я, он сделал мне знак остановиться.

— Проверка багажа.

Я поставила свой рюкзак на стойку. Женщина прикоснулась к клавише на пульте, и над монитором, медленно вращаясь, появилась голограмма, открывающая содержимое моего багажа — все, вплоть до нижнего белья и прочих сугубо личных вещей.

— Откройте, — сказал мужчина.

Неужели через это проходит каждый штатский, прилетающий на Дьешу? Я отстегнула замки, и рюкзак распахнулся. Мужчина копался в моих вещах, а женщина вслух читала данные с монитора.

— Валдория, Соскони. Джейкобсшир, Эос, Форширский Приют… — Она посмотрела на меня. — Далековато, правда?

— Да, — ответила я.

Кто-то тронул меня за плечо, чтобы я посторонилась. Я оглянулась и увидела еще одну пассажирку, спешившую попасть в терминал. Хотя на ней было гражданское платье, маленькие нашивки на плече выдавали военнослужащего. Я узнала ее: она летела с нами и стояла в конце очереди, когда мы заходили в здание. Остальные пассажиры терпеливо ждали на улице, щурясь от яркого солнца.

Я обернулась к стойке как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина вынимает мой бумажник. Он раскрыл его, и маленький проектор включился, проецируя голографические снимки. Первым был портрет Джарита, потом несколько Снимков нас с ним, потом его с Хильдой и, наконец, моя мать.

Мужчина остановил проектор. Он держал бумажник на ладони, от чего казалось, будто мать стоит на ней.

— Кто это? — спросил он.

— Моя мать.

— Вы шутите. — Он передал бумажник женщине за стойкой, от чего вокруг его руки, проходившей сквозь защитное поле, засветилась радуга. — Считай-ка индивидуальные данные.

Она положила бумажник на горизонтальную панель. Голографическое изображение матери плавало над ней — золотое, улыбающееся. Потом оно потемнело: это лазер считывал невидимую информацию.

— Провожу опознание, — сообщил компьютер. — Имя: Циа Лисса. Профессия: танцовщица, Партонийский Имперский балет. Адрес не сообщается.

— Балерина? — хмыкнул мужчина. — Хорошенькая.

Хорошенькая? И это все, что он сказал после того, как они влезли в личную жизнь матери, словно прочитали страницу из дешевого голожурнала?

Женщина сунула бумажник в мой рюкзак и застегнула его.

— Все в порядке. Можете идти.

Я стиснула руку на лямке и закинула рюкзак за спину. Потом прошла в ворота для прилетающих. Зал был заполнен людьми — стоящими, сидящими, разговаривающими, смотрящими головидео, спешащими куда-то на движущихся дорожках.

— Тьфу! — Меня догнала Хильда.

— Что, тоже замучали?

Она нахмурилась:

— Им повезло, что нам приказано вести себя тихо как мыши.

Я улыбнулась, представив себе Хильду в виде мыши.

— Сколько у тебя времени до вылета?

Хильда тряхнула головой, и на лице ее появилось хорошо знакомое мне отсутствующее выражение — она справлялась у своего центра.

— Около двадцати минут.

Двадцать минут. И она улетит куда-то далеко.

— Жаль, что не можешь задержаться.

Хильда рассмеялась.

— Хейя, Соз. Ты становишься сентиментальной. — Она махнула рукой в сторону движущейся дорожки. — Проводи меня до выхода.

Мне не хотелось провожать ее. Не знаю почему, скорее всего из-за дурацкого ощущения, что, если она сейчас уйдет, мы никогда больше не увидимся. Мы шагнули на дорожку.

— Знаешь, ты и Рекс, а под конец и Таас — я ведь была с вами день и ночь, все время. Половину времени мы был одним сознанием. А теперь это прошло, — я пыталась озвучить мысли, туманом клубившиеся где-то по краям моего сознания. — Что-то кончается, Хильда. Только я не знаю, что именно.

— Кончается? — Мы скользили мимо стены в сторону сектора отправлений. — Странная ты сегодня, Соз.

Я заставила себя улыбнуться:

— Да уж…

Больше мы к этому не возвращались. Так, просто трепались. Она рассказала мне то, что знала про Тааса — он летал теперь с другой эскадрильей и пользовался репутацией опытного пилота.

— При встрече пожелай ему удачи от меня, — попросила я.

— Пожалуйста. — Она пожала плечами. — Хотя у тебя здесь больше шансов увидеть его.

— Я знаю. Все равно, сделай это для меня. На всякий случай.

— Какой случай?

Ответа на этот вопрос я не знала сама. Поэтому я заставила себя засмеяться.

— Ну, никогда не знаешь, куда тебя забросит судьба.

Когда мы добрались до сектора вылета, пассажиры Хильдиного рейса уже садились во флайбус. Пройдя под аркой-детектором, Хильда обернулась и помахала мне. Я стояла у ворот за пуле — , лазеро-и черт-знает-чем-еще непробиваемым стеклом в кулак толщиной и махала ей в ответ. Потом она села во флайбус, а еще через несколько секунд флайбус превратился в серебряную пулю, несущуюся от терминала к далекому лайнеру.

Я вернулась на дорожку. На этот раз я шагала по ней, добавив к ее скольжению свою скорость, так что перемещалась со скоростью больше десяти километров в час. Я не знала, почему так спешу — скорее всего просто хотела поскорее убраться из космопорта, места прощаний и отлетов.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до остановки поезда на магнитной подушке. Платформа покоилось на бетонной башне на уровне крыши космопорта. Направляющий желоб спускался с небес, тянулся вдоль нее и снова сворачивал в сторону и вверх, взмывая над космопортом фантастической абстрактной скульптурой.

К платформе подошел состав — хромированное веретено, с шипением распахнувшее передо мной и дюжиной других пассажиров свои двери. Через несколько секунд мы уже неслись к городу.

Большинство гражданских сошло в пригородах. При въезде в Штаб-квартиру КИКС мы остановились у платформы, охраняемой гвардейцами в бронекостюмах с лазерными карабинами в руках. Броня закрывала их целиком, превращая в великанов из зеркально-черного металла с матовыми экранами там, где полагалось быть глазам.

К этому времени в вагоне, кроме меня, не осталось ни одного человека в штатском. Когда гвардейцы вошли в вагон, все встали. Один из гигантов направился ко мне, лязгая подошвами по металлическому полу. Он — или она, понять это было невозможно — обратился ко мне механическим, отфильтрованным голосом:

— Документы?

Я повернула руку кистью вверх, и моя карточка скользнула из кармашка на рукаве мне на ладонь. Гнездо на запястье говорило о том, что я или телоп, или Демон. Прочесть реакцию офицера было невозможно; броня скрывала выражение его лица, а фильтр лишал голос эмоций. Он сунул карточку в коробочку на своем запястье. Я часто проходила такие проверки, но почему-то сегодня все это казалось мне странным, словно карточка подменяла меня саму.

Доступ в Штаб-квартиру получили все, находившиеся в вагоне. В этом не было ничего удивительного. Только кто-то слишком наивный мог бы попытаться проникнуть в город без надежных документов.

Я сошла у городского центра. Как только поезд отошел от платформы, ко мне подлетели несколько автоматических такси, наперебой предлагая свои услуги. Но я подошла к аэротрубе у края платформы. Она опустила меня на уровень земли, затормозив падение струями сжатого воздуха. Далеко не все любят этот способ спуска. Но мне это нравилось, точно так же как нравилось крутить фигуры высшего пилотажа — в этом был риск и вызов судьбе, а может, мне просто нравилось, когда адреналин ударяет в кровь.

Теперь порция адреналина была мне очень кстати. Странный вызов моего брата, унизительные обыски при въезде в Дьешу, прощание с Хильдой, безликие гвардейцы в броне — все это оставило меня с неприятным чувством словно я сама понемногу превращаюсь в машину, а все человеческое во мне перекочевало в карточку-удостоверение.

При выходе из нижнего вестибюля я купила себе зеркальные очки. С моей стороны они были прозрачны, хотя и приглушали жестокое дьешанское солнце, а всякий, смотрящий на меня, увидит только темную, зеркальную полосу поверх моих глаз.

По улицам неслись потоки машин, но я не стала брать такси, предпочтя движущиеся тротуары. Меня окружали пешеходы, в основном военные. Их прикрытые очками глаза превращали лица в непроницаемые маски — как лицо Керджа, когда он прикрывает глаза внутренними веками.

В башне, где я жила, не было нижнего вестибюля — только входная дверь, открывавшаяся прямо в лифт. Я сунула в сканер свою карточку и поднялась на верхний этаж, в коридор со стенами из янтарного стекла. За окном простиралась столица — прямоугольники и квадраты, без единого мазка зелени — только серебряный, черный и белый цвета. Из-за башни вылетел флайер, пройдя так близко, что стекло завибрировало.

На этаже кроме меня жил только отставной генерал, служивший теперь главным советником моего брата по разведке. Дверь просканировала карточку, отпечатки моих пальцев и ладони и только тогда отворилась. Гостиная выглядела как обычно: хром, стекло, белая мебель и зеркальные столы.

— Добро пожаловать домой, праймери Валдория, — раздался голос, едва за мной закрылась дверь.

— Хейя, Мак. — Имя было самым удачным, какое я смогла придумать для КИКС-МА4К, обслуживавшего мою квартиру. Я сбросила рюкзак и рухнула на диван. — Есть почта? — Хотя Мак все пять месяцев, что я провела на Форшире, пересылал мою корреспонденцию туда, что-то могло прийти только что.

— Два сообщения, — ответил Мак.

— От Императора Сколии?

— Нет.

Возможно, он еще не знает о моем прибытии. Хотя вряд ли: если он настаивал на моем прилете, как говорила Хильда, он должен бы проследить мой путь сюда. Учитывая его желание сохранить мое появление в столице в тайне, вряд ли стоит открыто объявлять, что я здесь.

— Мак, отправь сообщение моим родителям во дворец. — Их не могло быть там; они вообще не любили жить на Дьеше. Но Кердж скорее всего там, если только какой-нибудь кризис не требует его присутствия в штабе. Дворец — единственное место, где он может хоть ненадолго отпустить своих телохранителей. Расположенный высоко в горах, окруженный со всех сторон необитаемыми землями и замаскированными оборонительными системами, дворец не нуждается в людской обслуге — ее полностью заменяют автоматы.

Единственное место, где Кердж может найти то, чего так не хватает всем нам: покой. Полный, абсолютный покой.

— Текст сообщения? — спросил Мак.

— Мое почтение, папа и мама. Я вернулась на Дьешу навестить Рекса. Надо бы собраться, пока я здесь. Целую, Соскони. Конец сообщения. Отсылай.

— Отослано.

Неожиданно я вспомнила ту девочку из госпиталя, которую Кердж «приглашал» во дворец. Как ее звали? Килисса? Нет… Шарисса. Шарисса Дейдр. Если она первая наткнется на мое послание, она может и в самом деле переслать его дальше моим родителям.

— Мак, кто сейчас живет во дворце?

— Император Сколии.

— Кто-нибудь еще, сейчас или за прошедшие пять месяцев?

— Женщина по имени Шарисса Дейдр жила с ним на протяжении ста шести дней.

Сто шесть. Она, должно быть, понравилась Керджу. Что она сама думала об этом? Надоела ли она ему? Полюбила ли она его? Полюбить его? Что ж.

Возможно. Любовь — достаточно диковинное чувство, чтобы возникать даже в самых невозможных местах.

— Где Дейдр сейчас? — спросила я.

— Работает в детском отделении Центрального Госпиталя КИКС и живет с родителями в четырнадцатом пригородном районе.

С родителями?

— Сколько ей лет?

— Семнадцать.

Боги! Еще три года до возраста, когда она будет официально считаться взрослой. Интересно, задумывался ли Кердж над всеми законами, которые он нарушил, взяв ее туда. А ее родители знали, почему она исчезла? Трудно сказать, что было бы страшнее для них — не знать, что случилось, или знать, что она попала в наложницы к девяностолетнему военачальнику Сколии.

Впрочем, теперь Дейдр свободна; к тому же это вообще не мое дело. Она вернулась к своей прежней жизни. Может, она даже благодарна Керджу.

А может и нет.

— Мак, что еще тебе известно про Дейдр?

— Проверяю. — Пауза. — До проживания у Императора Сколии Шарисса Дейдр занималась в профессиональном училище в двадцать третьем пригородном районе по специальности «детский врач». В начале года она получила почетную грамоту за отличную учебу. Она исполняла обязанности секретаря клуба работников коммунальных служб и являлась членом спортивного клуба.

Молодой человек по имени Джеймс Прокал подавал заявление на разрешение сочетаться с ней браком по достижении ими двадцатилетного возраста.

Все это звучало так, словно она не имела к Керджу никакого отношения.

— Что случилось после ее пребывания во дворце?

— Она была исключена из училища за пропуск занятий без уважительной причины и академическую задолженность. После того, как в училище обратились ее родители, исключение заменено на статус «пропавшей личности». После возвращения домой личным указом Императора восстановлена в училище. В настоящий момент учебные оценки значительно ниже, чем раньше.

Успеваемость ниже уровня, пригодного для дальнейшего обучения. Тем не менее попыток исключить ее не предпринимается.

Конечно, кто, будучи в здравом уме, исключит студента, восстановленного указом Императора?

— Что с ее другими делами?

— Потеряла работу в госпитале, впоследствии восстановлена указом Императора Сколии. Ее членство в клубе коммунальщиков сохраняется, но из спортивного клуба она ушла. У меня нет данных, поступала ли она с тех пор в другие клубы. Юноше, подававшему заявление на брак, в разрешении отказано.

— А ее подпись на заявлении имелась? — Он мог подавать заявление без ее ведома, надеясь, допустим, опередить соперника. Но без обоих подписей заявление не имеет силы.

— Ее подпись появилась на повторном заявлении, — ответил Мак, — и на этот раз ответ был дан положительный. Однако это решение было отменено через день после того, как она оказалась во дворце.

— И каков его статус теперь?

— В разрешении отказано.

— На каком основании?

— В связи с тем, что был дан отказ на предыдущее заявление.

Ясно. Если Кердж так обошелся с первым разрешением, никто не станет рисковать, давая второе.

Интересно, сознает ли Кердж, как он искалечил жизнь девушки. Ее душевные раны я исцелить не могу, но одно все-таки в моих силах.

— Мак, свяжись с Бюро Заключения Браков и пошли разрешение Дейдр и ее молодому человеку. Под мою ответственность. — Конечно, Кердж может отменить и это. Но я знала его. Если она ему надоела, он не станет преследовать ее, особенно если она удовлетворила его настолько, что он даже вмешался в ее учебные и рабочие дела. Влететь может только мне.

— Разрешение отправлено. — Мак помолчал. — Даже поверхностный анализ этой ситуации показывает, что Император Сколии не одобрит ваше вмешательство в его личную жизнь.

Я скорчила гримасу. Похоже, я нашла куда более удачный способ известить его о моем прибытии, чем притворяться, будто мои родители во дворце. Я положила ноги на столик перед диваном и попробовала расслабиться. Но это не получалось. Я была на взводе словно пружина.

— Прочитай мне почту. Адрес читать не обязательно.

— Сообщение первое, — последовал щелчок, вслед за которым послышался незнакомый голос. — Вниманию всех жильцов. 383.6.30 все лифты будут отключены на срок от часа до трех на проверку. Просьба не пользоваться лифтами в указанное время…

— Мак, дальше не надо, — сообщение запоздало на несколько месяцев.

— Понял. Сообщение второе, — в комнате раздался мужской голос. — Мое почтение, праймери Валдория. Я не знал точно, куда посылать это письмо, так что послал в справочную службу Дьеши. Надеюсь, что Вы получите его. Я подумал, Вам будет приятно узнать, что моя беседа с Вами и секондери Блекстоуном все-таки сделала свое дело. Афинский Университет предоставил мне грант, и я прошел тестирование в Партонии. И знаете что? Я получил 7, 2 по этой вашей пси-шкале. Ну, конечно, я пока не знаю, что мне с этим делать. Но Партонийский институт пригласил меня на учебу. Так или иначе, спасибо. Всегда к Вашим услугам, Тиллер Смит.

— Ну и как тебе это нравится? — спросила я.

— У меня нет эмоциональной реакции на это письмо, — ответил Мак.

Я улыбнулась:

— А у меня есть. Приятная. Кстати, почему ты не переслал его ко мне на Форшир? Как давно его отправили?

— Оно пришло в Справочную пятьдесят три дня назад. Справочная переслала его в Военный Информарий, который переслал его в отдел Несекретной Документации, который переслал его в отдел Гражданской Документации, которая переслала его в Справочную, которая…

— Мак, можешь побыстрее?

— Письмо проходило через Справочную трижды, после чего попалось кому-то на глаза и его послали в отдел расследований. Там проверили личность отправителя…

— Погоди-ка. Ты хочешь сказать, наша служба безопасности проверяла Тиллера только потому, что он прислал мне письмо?

— Да. Хотите узнать результаты проверки?

— Хочу. Только покороче.

— Тиллер Смит, двадцать два года. Гражданство: Союз Объединенных Миров Земли. Место жительства: Делос. В незаконной деятельности уличен не был.

Тем не менее два года назад оштрафован за парковку аэромобиля в запрещенном месте во время парада; кроме того, в возрасте четырех лет его пришлось силой выводить из бара на Аркаде, куда он спрятался от родителей.

— Боги! — Неужели отделу расследований нечем больше заняться? — И когда они все-таки решили сообщить мне, что я получила письмо?

— После завершения проверки они передали его в военный центр связи, переславший его сюда. Оно пришло четыре дня назад, и я сразу же запросил разрешения на пересылку его на Форшир. Я до сих пор не, получил ответа.

Мне отменить запрос?

— Да, конечно. — Я подумала. — Ты имеешь доступ к банкам информации Партонийского института?

— Да. Что вам найти?

— Я хочу знать, кто спонсирует Тиллера.

— Соединяюсь с телопами систем межзвездной связи, — доложил Мак.

Я плохо разбираюсь в институтских процедурах; сама я проходила псиберподготовку ребенком, у частных наставников. Но я не сомневалась: для учебы в институте Тиллеру необходим покровитель. Увы, как гражданин Союза Миров, занимавший далеко не высокое положение и на своей планете — не говоря уже о наших мирах, — он не мог рассчитывать на сильных спонсоров.

Без них же он недолго протянет на Партонии. Псиберсеть — это власть, политическая, военная, научная, социальная и экономическая. Это означает, что все, с ней связанное, живет по своим неписаным законам. Тиллер окажется там чужаком, аутсайдером.

— Информация получена, — сообщил Мак. — У Тиллера Смита имеется один спонсор, женщина по имени Мария Пуливок, проводившая его тестирование.

Один спонсор? К тому же без политических связей. Они съедят Тиллера живьем и выплюнут обратно на Делос.

— Занеси меня в список спонсоров Тиллера.

— Сообщение отправляю. — После паузы Мак добавил:

— Сообщение принято. Занесение в список подтверждено.

— Отлично. — С наследницей престола в качестве покровителя Тиллер сможет рассчитывать на то, что тамошние профессора будут драться за честь учить его.

Я подошла к книжной полке в углу. Книга, которую Тиллер подарил мне, стояла между нефритовым дракончиком и трактатом по мистиматическим теориям альтернативных пространств. Я взяла «Стихи на Стекле»и открыла на странице, которую Тиллер читал в тот день у себя в кабинете, заложив ее билетиком с Аркады:

Зеркальное стекло

В каменной раме

Застыло слезой ледяной.

Я бью кулаком

По зеркальной глади стекла;

Лед обжигает мне плоть,

Пальцы ранят осколки

Твоих замерзших слез.

Я вижу тебя за спиной:

В ожиданьи — всегда,

В наблюденьи — всегда,

Всегда в недовольстве глухом.

От взглядов, что ранят меня,

Спрятано сердце мое

В панцирь из синего льда.

О чем думал Тиллер, когда отмечал это стихотворение? Не поступаю ли так и я, ограждая свое сердце ледяными укреплениями, которые становятся все холоднее и толще, пока как-нибудь я не сделаюсь такой же, как Кердж?

Я захлопнула книгу. Нет, я не Кердж. Я не превращусь в него.

Не превращусь?

У меня не хватало сил сражаться с этим кошмаром. Хотя на Дьеше стоял полдень, я была вымотана до предела. Перелет сбил мои внутренние часы.

Я вышла из гостиной в помещение, которое называла галереей памяти, коридор с голоэкранами на стенах. Мои шаги поочередно включали лазеры, высвечивающие на экранах голограммы. Пейзажи вокруг деревенского дома моего отца: горы с голубыми шапками на вершинах, выстроившиеся на фоне голубого неба как спинной хребет великана, поля зелено-серебряных трав, леса с коренастыми от повышенной гравитации деревьями, плотные кроны которых смыкались над головой зеленым куполом…

Дом.

Когда картины по очереди погасли у меня за спиной, я притронулась к панели на стене и дверь в мою спальню открылась.

Я заснула сразу же, как только голова коснулась подушки.

— Мне очень жаль, — сказала сестра, — но секондери Блекстоуна сейчас нет.

Она «стояла» на экране моей голобудки как живая. Лазеры считали ее внешность до малейших деталей и передали по оптическим волокнам моему компьютеру, который нарисовал ее голопортрет. У меня не было ни малейшего желания смотреть на эти мельчайшие детали. Она была слишком хорошенькая.

Черт, что делает Рекс в обществе такой хорошенькой сестры?

— Вы не знаете, когда он вернется? — спросила я.

— Извините, не знаю — Она улыбнулась. — Он гуляет в парке. Ему передать, что вы звонили?

Что, если он не хочет видеть меня? Может, он на самом деле сидит там рядом, но просит ее отвечать, что его нет? Ох, черт. Хватит воображать невесть что.

— Да. Передайте ему, что звонила Соз и что я у себя дома.

— Обязательно. Чао. — Ее образ растворился.

Чао? Чао? Что это нынешняя молодежь так увлекается словечками вроде этого «чао». Чем их не устраивают старые, добрые сколийские обращения вроде «Всегда к вашим услугам, мэм?» Это «чао»— земное выражение.

Никакого уважения к своей культуре. Что делает Рекс в обществе такой сестры?

Пульт загудел, привлекая мое внимание к горевшему в углу синему огоньку. Я прикоснулась к огоньку пальцем и из динамика послышался знакомый голос.

— Привет, Соз.

Мой пульс резко участился.

— Рекс?

— Роза передала мне, что ты звонила.

— Роза?

— Моя сиделка.

Ну да, у нее и не могло быть не цветочного имени.

— Ты сейчас с ней?

— Нет. Я в парке.

В парке. В каком? Правда, на Дьеше их не так уж много. Здесь слишком высоко ценят воду, чтобы тратить ее на не идущие в пищу или в промышленность растения. Поэтому каждому пригородному району полагается только один парк. Все же районов двадцать девять, а это означает, что он может находиться в одном из двадцати девяти мест. Может, он просто не хочет, чтобы я знала, где он.

— Соз? — спросил Рекс. — Ты еще здесь?

Я покраснела:

— Да.

— Когда ты прилетела?

— Вчера. Я прилетела, чтобы… — Зачем? По легенде я прилетела повидаться с ним. — Я все думала… я хочу сказать, я понимаю, что меня долго не было…

Голос Рекса зазвучал чуть менее напряженно.

— Ну, всего каких-то пять месяцев.

— Я просто думала… ну, как у тебя дела.

— Лучше.

— Я рада. — Что он ответит, если я предложу повидаться?

— Соз…

— Да?

— Если ты не занята… я в парке номер пятнадцать. Если ты хочешь заглянуть… Если ты занята, я пойму, — торопливо добавил он.

В пятнадцатом было жарко. Чертовски жарко. Широкие проезды разделяли газоны цвета осенней листвы. Пока я ехала через парк на движущемся тротуаре, навстречу мне то и дело попадались люди в форме с зеркальными очками.

Рекс ожидал меня точно там, где обещал, сидя в тени древовидного кактуса. Я соскочила с тротуара и пошла к нему прямо через газон. Сухая трава хрустела у меня под ногами. У него был отдохнувший и здоровый вид.

Единственной незнакомой мне деталью была серебристая сетка, покрывавшая все его тело ниже пояса подобием металлических брюк.

Он осматривал дорожки и газоны. Увидев меня, он поднял руку. Когда я помахала в ответ, он оперся рукой о ствол кактуса. И отдернул ее — я ощутила укол так явственно, словно сама напоролась ладонью на иглу. Он попробовал снова, на этот раз удачно.

И встал.

Я замерла, уставившись на него. Потом снова тронулась с места, преодолев последние несколько метров, разделявшие нас.

Он кивнул мне:

— Соз.

— Ты стоишь!

Его лицо расплылось в улыбке.

— Как видишь.

— Как? — Нет, вопрос идиотский. — Я имела в виду…

Он повернулся и свободной рукой прикоснулся к основанию позвоночника. Я пригляделась и увидела присоединенный к сетке псифон.

— Он подключен к позвоночнику выше поврежденного участка, — объяснил Рекс. — Соединяется с оптическими волокнами, идущими к моему мозгу.

Я не сводила глаз со штекера.

— Врач сказал тогда, что они боятся делать что-то еще с твоей биомеханической системой.

— Риск, конечно, был. Но я решил пойти на это, поскольку сама процедура проста до невозможности. Все, что они сделали, — это подремонтировали волокна и врастали в позвоночник новое гнездо. Мне повезло. Это работает.

Он дотронулся до маленького диска, вплетенного в сеть на талии.

— Когда этот процессор получает сигнал от мозга, он передает его на сеть. — Он сделал шаг от дерева на негнущихся ногах и развел руки в стороны. — Сеть двигается и передвигает с собой и меня.

— Ты можешь ходить! — Я не могла сдержать радость.

Он ухмыльнулся, сделал еще один неуверенный шаг — и завалился набок. Я попыталась схватить его за руку, но он оттолкнул меня и упал на колено.

Лицо его исказилось — чем? Злостью? Болью? Стыдом?

Медленно, осторожно он снова встал на ноги. Минуту, пока мы молчали, мне казалось, что мое присутствие стесняет его. Потом он вздохнул.

— Эта штука должна позволить мне двигаться без труда. Но я еще не научился управляться с ней.

— Она очень скоро будет слушаться тебя без проблем, — сказала я.

— Надеюсь.

Мы постояли так, глядя друг на друга.

— Ну и как ты здесь? — спросила я одновременно с его вопросом:

— Ну и как там на Форшире?

Мы засмеялись; короткий всплеск смеха, который стих очень быстро. Потом я ответила: «Там было хорошо»— одновременно с его ответом: «Неплохо».

На этот раз мой смех звучал естественнее.

— Мама прилетала проведать меня.

Он улыбнулся:

— Ручаюсь, это потрясло всех твоих знакомых.

Я снова засмеялась, вспомнив реакцию Джарита, — и немедленно попыталась заблокировать память. Поздно. Образ Джарита уже запечатлелся в моем мозгу.

— Все в порядке, Соз, — сказал Рекс негромко.

— Мы с ним распрощались, — я говорила слишком быстро. — Он остался на Форшире.

— Тебе не в чем каяться.

— Рекс… — Что Рекс? Ну почему я такая неловкая со словами?

— Хочешь прогуляться? — предложил Рекс.

Я чуть было не спросила: «А ты можешь?», — но вовремя спохватилась.

— Конечно.

Он сделал шаг; ноги слегка заплетались. Пауза. Еще шаг. Я шла следом, присматриваясь к сетке. Вот она сжалась вокруг правой ноги, перенося ее вперед. Потом вокруг левой.

— На вид это удобнее механических протезов.

— Да, но не так прочно. Я подумывал уже о протезах.

Я попыталась представить себе его ноги, заключенные во внешний биомеханический скелет. В принципе это даст ему примерно то же, что нынешняя сетка.

— И что заставило тебя отказаться от них?

— Не знаю точно. — Он сделал еще шаг. — Мое тело и так напичкано биомеханическими системами. Идея навесить их еще и снаружи меня как-то не греет.

— Биосинтетическое чудо.

— Что?

— Кто-то назвал меня так. Зря он это сделал.

Рекс кивнул.

— Да. — Он показал на скамейку метрах в десяти от нас. — Присядем?

— Идет.

Мы добрались до скамейки всего за несколько минут. Рекс буквально рухнул на нее.

— Никогда не думал, что простая ходьба отнимает столько сил.

Я улыбнулась:

— Ну, надо же тебе куда-то девать эти силы.

Не успела я это сказать, как мне захотелось провалиться сквозь землю.

Этой шуткой мы обменивались раньше сотни раз, имея в виду всех его бесконечных подружек. Она вырвалась у меня непроизвольно, прежде чем я успела подумать. Боги, ну и кретинка! Учитывая обстоятельства, это было все равно, что вывесить над ним плакат, гласящий: «Эй, посмотрите, как я беспомощен!»

«Не будь так уж уверена, Соз, — ухмыльнулся Рекс. — У меня куда больше сил, чем тебе кажется».

Я покосилась на него, довольная, что он доверился мне, и злая на себя, что позволила ему прочитать в моем сознании.

«Ты что, подслушиваешь?»

«Это трудно не делать, особенно если ты кричишь на меня так».

Я покраснела. «Я не кричала».

«Еще как кричала. Во всю мощь легких!»

«Тьфу. — Я свирепо посмотрела на него. — Ты невыносим как всегда».

Он рассмеялся. «Вот и моя сиделка то же самое говорит».

— Ты имеешь в виду многоуважаемую мисс Розу?

— Мисс? Что это значит?

— Это такое старомодное земное слово. — В конце концов, его Роза большая любительница земных слов. — Означает семейный статус женщины. — Я нахмурилась на него. — Или отсутствие такового.

— Если хочешь знать, просто спроси, и все тут.

— Я не… я не собираюсь совать свой нос в твою жизнь. Это не мое дело.

— Это как-то влияет на нашу дружбу?

Да, черт побери. Нет, это нечестно. Почему бы ему в самом деле не иметь любовницы? Потому. Почему он хочет ее, а не меня?

Рекс внимательно посмотрел на меня:

— Соз… она — это то, с чем я могу справиться сейчас.

Как Джарит.

— Я понимаю, — сказала я после долгого молчания, потом фыркнула. — Только она ничего не может поделать со своим ужасным именем?

— Мне нравится.

— Охотно верю.

— Ты все та же, Соз, — засмеялся он.

— Наверное, — нехотя улыбнулась я. Но сама знала: это не правда. Форшир все изменил.

Мы провели в парке остаток дня. Мы сидели, ходили, говорили. Мы не касались больше ни Джарита, ни Розы, ни Делоса. Как-нибудь мы с этим разберемся. А пока с нас вполне хватало нашей дружбы.

Домой я вернулась поздно. В гостиной было темно, но, едва открыв дверь, я уже знала, что внутри меня кто-то ждет. Моя рука дернулась к поясу тренировочного костюма за иглометом.

— Свет! — приказала я.

Абажур и бра зажглись одновременно, высветив моего гостя. Кердж стоял у двери в коридор, сложив руки на груди. Его прикрытые золотыми веками глаза смотрели на меня.

Я закрыла дверь:

— Сир?

— Зачем ты послала Шариссе разрешение на брак? — спросил Кердж.

Это сбило меня с толку. Я ожидала сложной игры и подспудной атаки.

Никак не простого «зачем?»

— Никто и никогда не даст этой девочке разрешения на брак, — ответила я. — Если только разрешение не будет исходить от одного из нас.

— Одного из кого?

— Из ронов.

Он пожал плечами:

— Она могла бы обратиться ко мне. Я бы позаботился об этом.

— Учитывая ваши… бывшие взаимоотношения, она вряд ли осмелилась бы попросить.

— Но ты-то какую выгоду ищешь, помогая ей?

Выгоду? Я?

— Никакой.

— Кто такой Тиллер Смит?

— Он работал в полицейском участке на Делосе. Он первым принял наше сообщение насчет Куокса.

— И что?

И что? Чего он от меня хочет?

— Это все.

Кердж поднял брови.

— Тогда почему твой спинной центр срабатывает на книжку, которую он тебе подарил, прерывая подготовку к бою?

Он что, следит за каждым моим движением?

— Это просто сборник поэзии. Он напомнил мне о том, как бой действует мне на нервы.

С минуту он молча стоял, словно машина, переваривающая информацию.

— Это не объясняет, зачем тебе становиться его покровителем в институте.

— Если я не сделаю этого, его в институте съедят с потрохами.

— Возможно.

— Я не хочу, чтобы это произошло.

— Я вижу в этом выгоду для него. Но не для тебя.

— Я не понимаю вашего беспокойства. — Черта с два, еще как понимаю. Но это так злит меня, что у меня нет ни малейшего желания признавать это. Ну и что с того, что у меня нет выгоды в оказании помощи Тиллеру или Шариссе?

Кердж подошел к книжной полке и взял «Стихи на Стекле». Книжка опять раскрылась на заложенной билетом странице. Пока он читал, я почти видела, как он заносит в память слова: «в ожиданьи — всегда, в наблюденьи — всегда, всегда в недовольстве…»

— Поэзия такого рода, — сухо заметил он, — возбуждает во мне сильное желание отослать его как можно дальше.

Шутка? Неужели Кердж шутит? Нет, это невозможно. А почему бы и нет?

Где-то в глубине его души вполне может храниться чувство юмора. На всякий случай я улыбнулась:

— Меня она тоже не воодушевляет.

Он поставил книгу на полку.

— Но тем не менее ты помогла ему.

— Да.

— Он тебя развлекал?

— Если вы спрашиваете, спала ли я с ним, ответ — нет.

— Ты хочешь этого?

— Нет.

Кердж нахмурился:

— Надеюсь, он не обладает над тобой никакой властью?

— Разумеется, нет.

— А Шарисса?

Я удивленно посмотрела на него:

— Я ни разу не встречалась с этой девушкой, если не считать того случая в госпитале.

— Не обязательно встречаться с людьми, чтобы они влияли на твою жизнь.

— Вы ищете того, чего здесь нет. Я помогла им просто потому, что хотела. Никаких других причин.

— Тогда ты глупа, — спокойно сказал Кердж.

— Мне так не кажется.

— Почему?

Это становилось все более странным. Я ощущала себя так, словно меня тестировали на предмет какой-то работы, не как на допросе.

— Но в этом ведь нет вреда. Наоборот, Империи выгодно иметь граждан, удовлетворенных своей жизнью. Они лучше трудятся на ее благо.

— Это не твоя забота — следить за счастьем каждого гражданина Империи.

— Бывают ситуации, когда я могу оказать помощь без ущерба для себя.

— Тиллер Смит — не подданный Империи, — возразил Кердж. — Так что его обучение не дает Империи выгоды, а возможно, наоборот. Он может передать свои знания землянам.

— Не передаст, если мы создадим ему условия, чтобы он остался здесь.

Тогда мы, а не земляне, используем его таланты, — тем более что земляне все равно не будут знать, что с ними делать.

Кердж внимательно посмотрел на меня:

— Очень хорошо.

Я ждала, но он больше ничего не говорил. Вот и все. Никаких требований не лезть в его личную жизнь, никакой благодарности, ничего. Вместо этого он подошел к креслу и сел. Потом жестом предложил мне сесть на диван.

Я села. Кердж повернул голову ко мне, но внутренние веки продолжали прикрывать его глаза золотыми щитками. Он ждал, не начиная говорить. Я поерзала на месте. Что все-таки происходит?

«Я не хочу рисковать», — подумал Кердж.

Я чуть не подпрыгнула. Его мысль пришла ко мне исключительно чистой и сильной. Значит, в уме он давно приготовился к этой безмолвной беседе. Но зачем?

«Так безопаснее», — подумал Кердж.

У него и так лучшая охрана во всей Империи. Что такого связано с Тиллером Смитом и Шариссой Дейдр, что мы можем обсуждать это только телепатически с глазу на глаз?

«Это не имеет к ним ни малейшего отношения», — подумал Кердж.

Я изобразила в мозгу образ Хильды, передающей мне приказ вернуться на Дьешу.

«Да», — подумал Кердж.

«Что случилось?»

Он помолчал. «У нас гость».

Ничего не понимаю. Я точно знала, что во дворце, кроме него, никого нет.

«Совсем другой гость». — Его мысли приобрели странный оттенок. Оттенок триумфа.

«Кто?»— спросила я.

Улыбка, заигравшая на его лице, напоминала улыбку палача, получающего от своей работы мрачное удовлетворение. Потом он показал мне образ человека, бывшего нашим «гостем».

Джейбриол Куокс.

Моей первой реакцией был рефлекс, который я специально ввела мной в свой центр, — программа, срабатывающая при любом упоминании имени Джейбриола. Мозг мгновенно выполнил процедуру, ограничивающую мою способность реагировать, избирательно блокируя мои эмоции. Одновременно мысли бешено заметались у меня голове: как они поймали Джейбриола, где они его прячут, что им известно? Даже с поставленными барьерами я не могла скрыть интенсивности своих реакций.

Поэтому вместо того, чтобы пытаться подавить реакции, я просто реорганизовала их, оставив на поверхности, там, где мог уловить Кердж, только самые безобидные.

«Значит, наследник хайтонов здесь? — спросила я. — В Штаб-квартире?»

Кердж продолжал наблюдать за мной.

«Да. Он в наших руках».

«Но как?»

«Он находился в корабле — один, без единого истребителя или сторожевика сопровождения. Он перемещался в инверсии на скорости в несколько миллиардов световых. — Кердж подался вперед. — Одна из наших сверхсветовых станций наблюдения засекла корабль и передала сообщение по Сети. Шестая эскадрилья бросила его в стазис и выдернула сюда».

Я недоверчиво посмотрела на него. «Что делал Джейбриол Куокс один и без охраны?»

«Мы не знаем. Он нам не говорит ничего. — Внутренние веки на глазах Керджа блеснули. — Пока».

Я не хотела представлять себе, что делали с Джейбриолом те, кто его допрашивал. Я бывала там, куда они хотели проникнуть; в ту ночь на Делосе, когда мы с Джейбриолом слились, он позволил мне войти в самые сокровенные участки его сознания. Я знала, что скоро обнаружат, если уже не обнаружили те, кто его допрашивают. Блоки, крепче даже чем у Демонов. Тогда, на Делосе, он убрал для меня эту защиту. Но если они запрограммированы так, как мои, значит, под давлением извне они будут лишь держаться, и он не сможет опустить их даже если захочет.

Я пыталась забыть, почему его барьеры так легко открылись передо мной, пыталась забыть нежность в его голосе, тепло его рук. Но стоило мне подумать об этом раз — и я снова хотела его. Я вспомнила его, и мой пульс участился. Пусть он наследник престола хайтонов, пусть он даже на целую четверть аристо — я хотела мужчину-рона. Я хотела его. Черт. Черт!

Кердж не сводил с меня глаз. «В чем дело?»

Осторожнее. «Я думала о последней своей встрече с хайтоном».

«С Тарком?»

Я не ответила, а он не стал настаивать. Мы привыкли избегать разговоров о Тарке. Следующий свой вопрос я продумала тщательнее.

«Тогда зачем такая секретность? Пленение наследника хайтонов — это триумф. Публичное признание подорвет боевой дух купцов и повысит наш».

«Я не доверяю случайностям, — подумал Кердж. — Это может быть ловушка.

Я не хочу рисковать, пока мы не узнаем больше».

Логично. Но что делал Джейбриол, несясь сквозь пространство без охраны?

Он что, с ума сошел? Никто, не входящий в Сколи-Сеть, никогда не смог бы найти его. Даже с Сетью мы наткнулись на него совершенно случайно. На такой скорости он мог лететь годами, в то время как для нас прошло бы всего мгновение. Черт, да он мог бы состариться и умереть, прежде чем кто-нибудь заметил бы его исчезновение.

И тут до меня дошло. Именно этого он и добивался. Джейбриол пытался покончить с собой. Только потерпел неудачу. Сколи-Сеть поймала его как мотылька в сачок.

На других уровнях сознания я позволила вопросу выйти на поверхность:

«Что вам удалось узнать от Куокса?»

«Ничего. — Раздражение Керджа проглядывало даже сквозь его непроницаемую маску. — Он реагирует так, словно у него в организме биомеханическая сеть, запрограммированная на сопротивление допросу. Но мы не обнаружили следов такой сети. Только имплантированный в мозг киберзамок».

Они так близки к истине… «И что вы собираетесь делать дальше?»

«Найти человека, который сможет это программирование преодолеть».

Неужели он еще не понял, что это означает? Разум Джейбриола запрограммирован так, что при давлении извне блокирует психические процессы, позволяющие ему передавать другим свои эмоции и мысли. В экстремальной ситуации — вроде допроса — эффект будет настолько силен, что он вообще потеряет способность общаться, даже говорить. Я знала это, потому что сама так запрограммирована. Моя биомеханическая сеть позволяла мне контролировать это, повышая или понижая уровень, заставляющий блокировку срабатывать. Но я сомневалась, что Джейбриол способен так же управлять этим процессом. Он просто не может отвечать на допросе, даже если бы хотел этого.

Преодолеть это — то же самое, что преодолеть любую другую оборону — для этого нужен таран, более крепкий, чем стена. В данном случае — псибернавт с более сильным сознанием. Кердж мог бы сделать это, но его слепая сила смела бы и разум Джейбриола, как таран, сносящий вместе с воротами и всю крепость. Мой брат Эльтор аккуратнее, но, боюсь, ненамного. Моя тетка может действовать более чем точно и тонко, но ей недостает силы. У моего отца, возможно, есть и сила, и точность, но отсутствуют необходимые для допроса специальные военные познания. Выходит, остаются только Кердж, Эльтор и моя тетка.

И я.

Я заставила себя сохранять спокойствие. «Зачем вы вызвали меня сюда?»

Кердж все смотрел на меня своим непроницаемым взглядом. «Я приказываю тебе заниматься делом Куокса».

«У вас есть куда более опытные специалисты по допросам».

«Никто из них не может преодолеть его защиту. Ни один. Подумай, что все это означает».

«У него сильный разум».

«Слишком сильный».

Я сидела не шевелясь, боясь даже дышать из страха, что это выдаст меня.

«Он — псион», — подумал Кердж.

«Это невозможно. Он же хайтон».

«И тем не менее. Он псион. Сильнее самых сильных наших псионов».

«Не вижу, как такое может быть».

«Я тоже. — Кердж нахмурился. — Но я тоже работал над ним, Соз. Даже я не могу преодолеть его барьеры».

«Вы можете взломать любой барьер».

«С ним мне придется приложить такое усилие, что он превратится из человека в овощ».

Не знаю, что было страшнее: знать, что Кердж находится в двух шагах от истины, или чувствовать его мрачное удовлетворение от того, что он может превратить Джейбриола в хнычущий кусок мяса. Впервые в жизни я ощутила тяжесть ненависти Керджа и надеялась только, что никогда не почувствую ее на своей шкуре.

«Я не уверена, что смогу сделать то, что вы задумали», — подумала я.

«Я хочу, чтобы ты взломала его защиту. Чтобы ты проникла в его разум.

Чтобы ты сказала мне, что там. — Кердж встал. — Встретимся завтра во дворце в шесть часов. Подай это как частный визит».

Мне хотелось крикнуть, что я не стану делать этого. Но все, что я сделала, это встала. «Слушаюсь, сир».

Когда Кердж ушел, я рухнула в кресло и уронила голову на руки. Потом подняла голову и огляделась. Интересно, прослушивается ли моя квартира?

Мне не следовало бы выказывать проявления того смятения, что происходит у меня в голове.

Я понимала, почему Кердж боялся, что присутствие Джейбриола — ловушка: это была единственная возможность для Ура Куокса получить непосредственный доступ к Керджу. Мой брат не выказал бы такого интереса ни к одному пленнику за исключением наследника хайтонов. Одна мысль о том, что Ур Куокс послал своего родного сына на пытки в надежде на то, что тот убьет Керджа, была ужасна. Все же если и существовал кто-то, способный на такой шаг, то это был Император купцов.

Но я не сомневалась в том, что Куокс не делал этого. Джейбриол был слишком ценен для него, и не только из-за наследственности рона. Я была уверена, что по-своему Куокс любил сына. Я ничем не могла подтвердить это, только интуицией. Но, несмотря на всю непрочность моей аргументации, я не верила, что Ур Куокс способен послать своего сына на убийство.

Единственный, кого хотел убить Джейбриол, был он сам.

Я встала и обогнула диван. Хотя стена за диваном казалась матовой, на деле там было еще одно окно. Когда я дотронулась до панели, оно сделалось прозрачным. В воздухе парили флайеры; их плавные очертания казались единственными кривыми линиями в этом прямоугольном мире. За границами пригородов до самого горизонта тянулась ржавая пустыня.

Куда Кердж спрятал Джейбриола? В бронированную темницу под городом? В подземный командный центр в пустыне? На отдаленной военной базе? Я не знала. В любом случае его стережет многоуровневая охрана. Что мне делать?

Даже если я найду его, я не смогу отправить его обратно, в руки Уру Куоксу и Криксу Куэлену.

Я могу сделать то, о чем меня просит Кердж, но сделать это легко для Джейбриола. Я могу «обнаружить», что наследник престола хайтонов сошел с ума, или что у него разум ребенка, или что отец отрекся от него, так что он решил покончить с собой. Если мой брат поверит, что Джейбриол не обладает никакой ценной информацией, что тот даже не понимает, почему его пытали, Кердж скорее всего позволит ему умереть. Преимущества публичной казни наследника Хайтонов перевесят любое удовлетворение, которое Кердж получит, оставив его в живых.

Только я не хотела, чтобы Джейбриол погиб. Я хотела, чтобы он остался жив. И свободен. Со мной.

Я прижала руки к стеклу. Единственной возможностью для нас с Джейбриолом жить вместе будет бегство. Как смогу я пойти на это? Прав был Тагер, говоря, что я никогда не просила ответственности, связанной с моим наследством. Но я хотела титула Императрицы так сильно, что почти ощущала его вкус. Отказаться от такой власти — что ж, Рекс верно сказал, я не святая. Кто, будучи в здравом уме, откажется от шанса править Империей?

Джейбриол. Вот кто отказался.

Возможно, он как человек лучше меня. Или умнее. Или слабее. Не знаю.

Почему-то Тагер понял, что я что-то большее, чем человек, которого я вижу в зеркале, чем суровый воин с сердцем, закованным в такой слой льда, что от него ничего уже не осталось. Он относился ко мне так, словно я ценнее какой-то наследницы какого-то престола. Он даже меня заставил поверить в то, что возможно — только возможно — он прав.

Но я продолжала слышать голос матери, говорившей про Керджа: «Он менялся. Шаг за шагом, день за днем, год за годом. Пока я не потеряла его». Сколько времени пройдет, пока она точно так же не потеряет и меня?

Нет. Нет! Я не хочу так кончить. Я могу приказать, чтобы Тагера отозвали сюда, на Дьешу… нет, это было бы в стиле Керджа. Я приглашу Тагера. Если он откажется покинуть Форшир, я пойду к здешнему душеспасителю. Но лучше бы Тагер согласился. Я знаю его, я доверяю ему так, как могу доверять душеспасителю.

И здесь живет Рекс. Если у нас будет много времени, много желания и сил, как знать, может, мы сможем склеить то, что порвалось в наших отношениях после Делоса. Если рядом со мной будут Рекс и Тагер, который не даст мне сойти с ума, возможно, все будет хорошо.

То, что удалось моим родителям — создать семью ронов — это утопия.

Мечта. Это невозможно повторить. Джейбриолу и мне это никогда не удастся.

Я не могу бежать вместе с ним.

Пусть так. Я все равно могу освободить его. Правда, надо еще подумать, куда ему податься. Он не может попросить убежища у землян. Никто не поверит, что он такая же жертва аристо, как и мы.

Если…

Если только я не выступлю в его защиту. Если администрация Делоса не преставится от шока, это может сработать. Но прежде мне надо тайно, не засветившись, доставить Джейбриола на Делос.

Я натянула перчатки. Мне предстояла уйма работы.