"Прелюдия к Основанию" - читать интересную книгу автора (Азимов Айзек)

Внешняя окраина

Свой следующий день Хари Селдон встретил в Библиотеке, только благодаря обещанию, данному Хьюммену. Он дал слово попытаться, и не мог отнестись к своему слову наплевательски. Да и перед самим собой он был в долгу. Он негодовал на самого себя за то, что потерпел неудачу. По крайней мере – почти потерпел. Он не мог сказать сейчас, что исчерпал все возможности и пути. Итак, он принялся за изучение перечня ссылок на тома фильмотеки, которые еще не просматривал, и пытался угадать, в котором из этих отталкивающих наборов цифр кроется для него хотя бы малейший намек на успех. И, не найдя ни малейшего намека, пришел к очевидному выводу – придется просмотреть все. В это время раздался легкий стук в дверь. Селдон поднял голову и увидел смущенное лицо Лизана Ранды, который заглядывал через слегка приоткрытую дверь. Селдон знал этого человека, был представлен ему Дорс и даже несколько раз обедал вместе с ним (и другими). Ранда, маленький человек, короткий и пухлый, с круглым скуластым лицом и неизменной улыбкой, – был инструктором психологии. Его кожа была желтоватого оттенка, а глаза – узкие и раскосые. Подобные черты были свойственны миллионам Внешних Миров. Селдон хорошо знал такой тип лица, поскольку многие выдающиеся математики принадлежали к этому типу, и ему приходилось видеть их изображения. Однако, на Геликоне представители восточной расы не встречались. (Восточной – ее называли традиционно, уже никто не знал и не мог сказать почему, а сами представители этой расы часто негодовали по поводу этого термина, тоже не зная, почему). И когда при первом их знакомстве Селдон с нескрываемым удивлением и любопытством изучал его черты. Ранда с улыбкой пояснил:

– На Транторе нас миллионы. Здесь много Южан, с темной кожей и мелко-мелко вьющимися волосами. Не встречали?

– Не на Геликоне, – пробормотал Селдон.

– А Геликон населен только представителями Западной расы? Скучища какая! Но…

неважно! Я принимаю всех! (Его слова заставили Селдона удивиться – он перечислил всех, кроме Северян. Он даже попытался найти ответ на этот вопрос в картотеке, но – безуспешно). Сейчас же симпатичное лицо Ранда приобрело выражение забавной озабоченности. Он поинтересовался:

– С вами все в порядке, Селдон? Селдон удивленно вытаращился на него.

– Да, конечно. Почему я должен быть не в порядке?

– Дело в том, что я пришел на звук, мой дорогой. Вы пронзительно стонали!

– Стонал?! – Селдон с обидным недоверием посмотрел на психолога.

– Не очень громко. Примерно так, – Ранда стиснул зубы и издал глубокий гортанный не то стон, не то визг. – Если я ошибаюсь, прошу извинить меня! Селдон склонил голову.

– Принимаю ваши извинения, Лизан. Со мной такое случается… мне говорили.

Знаете, это непроизвольно вырывается. Я не успеваю осознать.

– Но вы осознаете, почему вы стонете?

– Да, разумеется. Я страшно расстроен. Ранда участливо взглянул на Селдона и мягким тоном проговорил:

– Вы расстраиваете себя. Так нельзя. Давайте-ка, пойдем в комнату отдыха и выпьем чего-нибудь. За парой легкого напитка Ранда поинтересовался:

– Могу я задать один профессиональный вопрос? Почему вы так расстроены – в чем причина? Селдон пожал плечами.

– Ну…, почему, обычно, люди огорчаются? Я взялся за дело, которое мне не удается. Вот и все!

– Но ведь вы же математик, Хари. Что же могло вас огорчить в историческом разделе?

– А вы что там делали?

– Просто мимо проходил, по своим делам, хотел сократить путь, и вдруг услышал ваше… рычание. А теперь, видите, – он улыбнулся, – вместо сокращения расстояния – осложнение обстоятельств. Я страшно рад, что так получилось!

– Я бы с удовольствием проходил мимо, как и вы. Дело в том, что я пытаюсь решить одну математическую проблему, а для этого требуется знание истории. Но у меня не ладится! Ранда долго и непривычно задумчиво разглядывал Селдона и, наконец, признался:

– Извините меня, я рискую обидеть вас сейчас… Я вас просчитал на компьютере…

– Меня?! На компьютере? – Селдон почувствовал прилив злости.

– Ну, вот вы и обиделись… У меня был дядя – математик. Возможно, вы слышали его имя: Киангтов Ранда? У Селдона перехватило дыхание.

– Вы родственник того самого Ранды?

– Да. Это старший брат моего отца. Кстати, он был очень раздосадован, когда я не пошел по его стопам. Своих детей у него не было. Думаю, что он бы порадовался моей встрече с талантливым математиком… Должен похвастать – о том, чем интересуются математики и с чем знакомятся – я имею представление.

– Вижу, вижу. Теперь ясно,что вы делали в Библиотеке. Сожалею. По-моему, у вас нет достаточных оснований для хвастовства.

– Вы ошибаетесь. Я был потрясен. Конечно, я не все понял – но общее представление составил… Очень, очень перспективно! А когда я просматривал записи последних новостей, то отыскал информацию о том, что в начале года вы приняли участие в Симпозиуме. И все-таки… что же такое – «психоистория»?

Такое соединение понятий в одном слове будит во мне любопытство!

– Я вижу, вы вкладываете слишком широкий смысл в это понятие.

– Если я не совсем заблуждаюсь, то мне кажется – вы можете разработать принципы предвидения будущего хода истории?! Селдон утомленно покачал головой.

– Так или иначе-этого все ждут…

– Но ведь это задача колоссальной сложности! Вы, серьезно, работаете над этой темой? – Ранда улыбался. – Может быть, вы просто бросили биту?

– Бросил… что?

– Я вспомнил одну детскую забаву на моей родной планете Хопара. По правилам игры, следует предсказывать будущее, и если вы достаточно сообразительный ребенок, то можете на этом заработать. Сказать, например, молодой матери, что ее дитя будет красивым, веселым и богатым и – считайте, что кусок сладкого пирога или мелочь на игрушки – у вас в кармане. Ведь она не станет ждать, когда ваши обещания сбудутся. Вас наградят просто за то, что вы так хорошо все придумали!

– Понятно. Нет, биту я не бросал. Психоистория – абстрактная наука. У нее нет практического применения, кроме…

– Мы добрались до сути. Исключения меня интересуют больше всего…

– Кроме того, – что я собираюсь разработать принципы ее практического применения.

Вполне вероятно, если мне удастся больше узнать об истории…

– Именно это привело вас в такое уныние? Селдон кивнул. Ранда попытался утешить:

– Хари, ведь вы всего несколько недель здесь!

– Это так, но я уже вижу …

– Что можно увидеть за несколько недель! Вполне вероятно, на это уйдет вся жизнь, может быть, не одного поколения математиков.

– Я знаю. Но от этого мне не легче. Мне бы хотелось самому достичь определенного успеха.

– Впадать в отчаяние тоже не выход! Если это развеет вас, могу познакомить с предметом куда более простым, чем человеческая история, над которым работают люди, даже затрудняюсь сказать как долго, и – без видимого прогресса. Я знаком с ним потому, что эта группа работает в нашем Университете и один из ученых – мой друг. А вы говорите «разочарование»! Да вы понятия не имеете, что такое настоящее разочарование!

– А что это за область знаний? – Селдон почувствовал, как любопытство шевельнулось в нем.

– Метеорология.

– Метеорология? – Любопытство сменилось отвращением.

– Не надо делать такое страшное лицо. Вот, послушайте! Каждый населенный Мир окружен атмосферой. Каждому соответствует свой состав атмосферы, температурный баланс, период обращения и периоды смены сезонов, осевой наклон и так далее. Процентное соотношение суши и водного бассейна. Существует двадцать пять миллионов отличных ситуаций, и никто до сих пор не сумел обобщить эти проявления!

– Все это потому, что атмосферные проявления подчиняются хаотическому закону.

Это – общеизвестно.

– Вы говорите, как мой друг Дженар Легган. Вы встречались с ним? Селдон припоминал:

– Такой высокий парень?.. Длинный нос… Неразговорчивый?

– Да, да, это он. В этом смысле, Трантор самая большая загадка! Судя по историческим заметкам, во времена его освоения погодные условия здесь были вполне сносными. Потом увеличилось население, повсеместно начался процесс урбанизации. Стали расходовать больше энергии, все больше тепла выбрасывалось в атмосферу. Ледяной покров уменьшился, усиливалась облачность, и погода окончательно испортилась. Это привело к стремлению уйти под землю – порочный круг начался… Чем хуже становились погодные условия, тем интенсивнее происходил уход с поверхности, и тем глубже копали. Стали строить купола, но погода продолжала ухудшаться. В настоящее время планета затянута сплошной облачностью. Часто идут дожди или снег в холодное время года. Никто не может разобраться в этих процессах. Никто не нашел объяснения происходящему. Никто не знает как затормозить ухудшение! Селдон повел плечами.

– Неужели этот вопрос настолько важен?

– Для метеорологов – несомненно! И почему бы им не приходить в отчаяние из-за своих проблем? Селдон помнил облачность и сырость на пути к Императорскому дворцу и спросил:

– Что-нибудь делается в этом направлении?

– Существует большой проект исследований здесь, в Университете, и Дженнар принимает в нем участие. Он чувствует, что если удастся понять причины изменения климата на Транторе – появится возможность сформулировать базовые законы общей метеорологии. Легган так же страстно мечтает о них, как вы о своих. Он создал уникальные приборы для исследования Внешней Окраины… вы понимаете? То, что находится над куполом. Пока – никаких результатов. И если вот уже не одно поколение метеорологов бьется над этими проблемами, как вы можете разочаровываться из-за того, что не смогли разобраться в истории человечества за несколько недель?! Ранда, конечно, прав. И все-таки… все-таки… Хьюммен сказал бы, что его душевное состояние, связанное с бессильной попыткой накинуться на проблему – лишний раз подтверждает общий упадок. И все-таки, Селдон не чувствовал, что окончательно смирился с неудачей. Немного заинтересовавшись услышанным, он уточнил:

– Если я правильно понял, люди выходят на купол – в открытую атмосферу?

– Да. На Внешнюю Окраину. Это забавно! Коренное население туда не заманишь. Оно не любит открытого пространства. Метеорологи, главным образом, – выходцы из Внешнего Мира. Селдон взглянул в окно, на залитые ровным освещением ухоженные газоны и небольшой парк университетского дворика и задумчиво произнес:

– Не стоит упрекать жителей Трантора за то, что они предпочитают комфорт и удобства. Я уверен в том, что любопытство – многих влечет в открытый мир Внешней Окраины. Во всяком случае, я чувствую в себе эту тягу.

– Вы хотите сказать, что хотели бы познакомиться с метеорологами?

– Думаю, что – да. Как люди попадают туда?

– Нет ничего проще: элеватор доставит, дверь откроется – и вы уже там. Я бывал там. Это, это… целая история!

– Так или иначе, я немного отвлекусь от психоистории, – вздохнул Селдон. – Принимаю предложение!

– С другой стороны, мой дядя любил говорить – «знание – едино!» Может быть, метеорология даст толчок и вашей проблеме. Разве это так уж невероятно?! Селдон слабо улыбнулся:

– Существует океан возможностей! – а про себя добавил: «которые не осуществимы практически».

Дорс немного удивилась.

– Метеорология? Селдон ответил:

– Да. Завтра запланированы исследования, и я поднимусь вместе с ними.

– Вы устали от истории?

– Да, устал и хочу переменить тему. Кроме того. Ранда утверждает, что существует масса неразрешенных проблем и моя ситуация достаточно тривиальна.

– Надеюсь, вы не страдаете агорафобией? Селдон улыбнулся.

– Нет, не страдаю. Но я понял, почему вы спрашиваете. Ранда говорил, что жители Трантора часто страдают этим недугом и неохотно выбираются на Внешнюю Окраину.

Могу себе представить, что они испытывают без защитной оболочки! Дорс кивнула:

– Вам проще судить, насколько это естественно, но среди жителей Трантора много путешественников, администраторов и солдат на других планетах. Во Внешнем Мире агорафобия тоже известна.

– Возможно, Дорс. Но я этим не страдаю. Я любознателен и приветствую всякие приключения. Я решил. Дорс колебалась.

– Я должна бы составить вам компанию, но у меня завтра исключительно напряженный день. Но… раз вы не боитесь открытого пространства…, возможно,… возможно, это доставит вам удовольствие. Умоляю вас об одном – держитесь поближе к метеорологам. Я слышала, что люди часто теряются там, наверху!

– Непременно! Буду очень осторожен. Я уже очень давно нигде и никогда не терялся!

Дженар Легган окинул его мрачным взглядом. Не то, что бы в его фигуре было что-то отталкивающее. Сложен он был недурно. И не в бровях, густых и черных, было дело. Угрюмое впечатление он производил скорее из-за того, что брови нависали над глубоко посаженными глазами и очень длинным носом. Словом, вид у него был неприветливый. Глаза метеоролога никогда не улыбались, и когда он неожиданно заговорил низким, сильным голосом, – его речь прозвучала диссонансом по отношению к изящной фигуре. Он сказал очень уверенным тоном:

– Вам потребуется более теплая одежда, чем эта, Селдон. Селдон растерянно огляделся. В группе было еще двое мужчин и две женщины. Поверх традиционной одежды на них были теплые толстые свитера, светлых тонов, с яркими узорами. Селдон оглядел себя и признался:

– Очень сожалею, но у меня нет другой, ведь я не знал …

– Я дам вам свой. Надеюсь, я его не забыл прихватить. Ах, да – вот он. Держите!

Немного поношенный, но это лучше, чем ничего.

– Но ведь в таком свитере ужасно жарко, должно быть!

– Здесь – в самый раз. На Внешней Окраине несколько другие условия. Холодно и ветрено. Гораздо хуже, что у меня нет лишней пары обуви. Ваша – не годится! С ним была небольшая повозка, доверху набитая инструментами, которые они проверили один за другим.

– На вашей родной планете холодно? – поинтересовался Легган.

– В некоторых районах – конечно. Местность, из которой я вышел, отличается мягким климатом и частыми дождями.

– Очень плохо. Вам не понравится наверху.

– Надеюсь выдержать! Когда приготовления были закончены, группа погрузилась в элеватор с надписью: ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖАЩИХ.

-Это из-за того, что конечная остановка – Внешняя Окраина, – объяснила одна из молодых женщин. – Без определенных целей люди редко выходят на поверхность. Селдон никогда раньше не встречал эту особу, но слышал, как к ней обращались другие участники экспедиции по имени – Клоузия. Он не мог судить – фамилия это, или имя, или уменьшительное обращение. Элеватор ничем не отличался от подобных же на Транторе или Геликоне (если не считать гравитационного лифта, разумеется). Но что-то навело его на мысль, что элеватор напоминает космический корабль. Очевидно – сознание того, что их путь устремлен в пустоту, там, наверху. Элеватор заметно вибрировал, и Селдон вспомнил рассуждения Хьюммена о всеобщей деградации. Легган двое мужчин и женщина были в оцепенении, словно еще раз взвешивали свои действия на поверхности. Клоузия поглядывала на него, как будто он был очень привлекательный мужчина. Селдон придвинулся поближе к ней и прошептал (он очень боялся нарушить сосредоточенное молчание других).

– Место, куда мы направляемся, очень высоко?

– Высоко? – Переспросила она без всякого стеснения громко, словно не замечая настроения других коллег. Выглядела она очень молодо, и Селдон решил, что она учится или на стажировке.

– Мы уже давно в пути. Внешняя Окраина, вероятно, расположена на много уровней выше? Какое-то время девушка соображала. Потом спохватилась.

– О, нет, нет! Совсем не так высоко. Мы же отправились с очень глубокого уровня. Университет находится на самом нижнем уровне. Мы расходуем много энергии, и чем глубже мы находимся, тем меньше потери энергии. Легган выдавил из себя:

– Порядок! Прибыли. Выгружайте оборудование! Содрогнувшись, элеватор остановился, и широкая раздвижная дверь быстро открылась. Температура резко упала, и Селдон засунул руки в карманы, с нежностью вспомнив про свитер. Холодный, порывистый ветер трепал его волосы, и он подумал, что в такой ситуации, – и головной убор не помешал бы. Как только он это подумал, Легган вытащил что-то из складок своего свитера, расправил и натянул на голову. Другие последовали его примеру. Одна лишь Клоузия медлила, и после некоторой паузы, предложила Селдону свою шапочку. Селдон замотал головой.

– Я не могу воспользоваться вашим благородством, Клоузия!

– Берите, берите! У меня длинные и очень густые волосы. А у вас короткие и…

и… жидковатые. При других обстоятельствах Селдон проявил бы твердость, но сейчас он взял протянутую шапочку и промямлил:

– Спасибо! Если вам будет холодно – обязательно скажите. Я верну! Может быть, ему показалось, что она совсем молоденькая. А, может быть, такое впечатление возникало из-за выражения ее лица – почти детского. Теперь, когда она привлекла внимание к своим волосам, он увидел, что у них совершенно особенный, очаровательный оттенок красного дерева. Он никогда не видел ничего подобного на Геликоне. Снаружи было очень облачно – значительно более пасмурно, чем во время его поездки в Императорский дворец и значительно холоднее, чем в тот раз. Наверное, из-за того, что на шесть месяцев приблизился зимний сезон. Ему, вообще, показалось, что уже поздний вечер. Неужели они не могли выбрать более продолжительную, светлую часть суток для важных измерений? Или предполагалось, что вся эта процедура не займет много времени? Ему очень хотелось расспросить участников экспедиции обо всем, но он не решился. Все они были возбуждены и чем-то расстроены. Селдон огляделся. Он стоял на чем-то, напоминающем металлическую сферу. При каждом шаге раздавался гулкий звенящий звук. Однако, это был все-таки не металл. На поверхности оставались следы его ног. По-видимому, поверхность была покрыта толстым слоем пыли или сухой глины. А, собственно, почему бы и нет? Едва ли кто-то поднимался сюда, чтобы запылить поверхность. Он наклонился и взял щепотку грунта, чтобы удовлетворить свое любопытство. В это время к нему подошла Клоузия. Она заметила его движение и стала оправдываться тоном хозяйки, уличенной в неаккуратности:

– Мы сметаем здесь грязь, время от времени, из-за инструментов. Это самое грязное место Внешней Окраины, не обращайте внимания. Это сделано для изоляции. Селдон пробормотал что-то и продолжил осмотр местности. Понять, для чего предназначены инструменты, ему так и не удалось. Казалось, что они произрастают прямо из тонкого слоя пыли (если этот налет можно было так назвать). Ему не хватало фантазии придумать – что этими инструментами можно мерить. Легган направился к нему. При ходьбе он высоко поднимал ступни и осторожно опускал их в пыль, словно опасаясь вызвать вибрацию приборов.

– Послушайте, вы, Селдон! Селдона резануло подобное обращение. Он холодно ответил:

– Слушаю, доктор Легган!

– Что же, тогда, доктор Селдон, – бесстрастно поправился Легган, – этот маленький парень, Ранда, сказал мне, что вы математик?

– Верно!

– Хороший?

– Хотелось бы так думать, но боюсь гарантировать.

– Насколько я понял, вы интересуетесь труднорешаемыми задачами? Селдон горячо признался:

– Сейчас я полностью захвачен одной головоломкой.

– А я –другой… Ну, давайте, осматривайтесь. Если возникнут вопросы – Клоузия поможет. Знаете, вы бы могли нам помочь…

– Рад бы, но я совершенно не разбираюсь в метеорологии.

– Я понимаю… все нормально. Мне просто хотелось, чтобы вы подумали над этим.

Как-нибудь позже я поделюсь своими соображениями, нужна ваша консультация.

– К вашим услугам! Легган отвернулся и пошел прочь. Его худое вытянутое лицо было все так же мрачно. Потом он оглянулся.

– Если станет холодно – совсем холодно – дверь элеватора открыта. Просто можете войти и нажать на кнопку: БАЗА УНИВЕРСИТЕТА. Вас доставят, а потом элеватор автоматически вернется наверх. Клоузия подскажет, если вы забудете.

– Спасибо, я не забуду. После этого он ушел, и Селдон долго смотрел на удаляющуюся спину этого худого, озабоченного человека. Резкий пронизывающий ветер продувал его теплый свитер насквозь. Подошла Клоузия, разрумянившаяся от свежего ветра. Селдон поделился с ней:

– Доктор Легган выглядит очень раздраженным. Это его обычная манера.

– Он почти всегда такой, но сегодня у него есть основания для огорчений!

– Почему? – спросил Селдон. Клоузия посмотрела через плечо. Ее прекрасные волосы развивались на ветру. Потом объяснила:

– Точно, я конечно, не знаю, но со мной происходит то же самое. Доктор Легган рассчитывал, что сегодня будут просветы, проглянет солнце но… сами видите, что творится с погодой. Селдон кивнул.

– У нас есть голоприемники на поверхности, и он, несомненно, знал, что сегодня очень облачно – даже хуже, чем обычно, но, как я понимаю, он еще надеялся, что что-то просто неисправно. То есть – приборы виноваты, а не его теория. А теперь убедился, что все правильно.

– И поэтому он выглядит таким несчастным?

– По правде говоря, он никогда не выглядит особенно счастливым. Селдон покосился кругом. Кроме туч, сам воздух был наполнен мглой. Наконец, он начал опасаться, что поверхность под ним не горизонтальна. Он стоял на пологой сфере и вокруг, повсюду, проступали очертания куполообразных сооружений.

– Я смотрю, поверхность здесь очень неровная.

– Да. Практически повсеместно. Это связано с освоением планеты.

– Но в чем причина?

– Я тоже расспрашивала старожилов – меня это интересовало.. Объясняли очень просто: когда произошло ухудшение климата, люди начали воздвигать множество куполов. Закрывали жилища, фермы, кто как мог. Словом, это получило распространение по всей планете.

– Вы хотите сказать, что это стало традицией?

– Можно и так сказать, если хотите. («Если обычное, случайное обстоятельство с такой легкостью превращается в крепкую традицию, – подумал Селдон, – что же тогда говорить о о законах психоистории? Звучит тривиально, но сколько же вот таких тривиальных законов может существовать? Миллион? Биллион? Возможно ли сформулировать несколько основополагающих законов, из которых можно будет вывести все многообразие частных? Кто скажет?». Погрузившись в свои невеселые мысли, он перестал замечать порывы ледяного ветра). Клоузия устала от этого изнурительного ветра,она поежилась и пожаловалась:

– Как здесь мерзко! И как хорошо сейчас под сводом!

– Вы родились на Транторе? – спросил Селдон.

– Да. Селдон вспомнил утверждение Ранды о том, что большинство жителей страдают боязнью открытого пространства и поинтересовался:

– Вы по собственному желанию оказались здесь, наверху?

– Ненавижу эти вылазки, – призналась девушка, – но у меня есть обязанности и должностные инструкции, и доктор Легган говорит, что без этого обойтись невозможно. Ну, а когда такой холод, я с трудом переношу Внешнюю Окраину. В такую погоду даже в голову не приходит, что здесь есть растительность, верно?

– А она есть? – Он коротко, недоверчиво взглянул на Клоузию, словно она разыгрывает доверчивого простака. Девушка была совершенно невозмутима, однако, ее детское личико могло быть обманчиво.

– Сомневаетесь? Вы заметили слой пыли? Здесь для проведения исследований мы ее убираем, но в других местах она скапливается. Иногда слой становится достаточно толстым, особенно в местах соединения соседних куполов, там встречается растительность.

– Откуда же берется пыль?

– Когда купола покрыли часть планеты, ветер мало-помалу наносил на них частицы грунта. А когда весь Трантор ушел под землю, приходилось много строить, и излишки грунта выносились на поверхность.

– Позвольте, но ведь купол может не выдержать такой нагрузки?

– О, нет, нет! Купола очень прочные и жесткие. Они повсеместно укреплены подпорками. Я видела один фильм – сначала хотели возводить сферу над поверхностью, но потом пришли к выводу, что рациональнее углубиться в грунт.

Дрожжи и морские водоросли прекрасно культивируются в искусственном климате.

Урожай стабильный. Поэтому Внешнюю Окраину окончательно забросили. Здесь есть животные. Бабочки, пчелы, мыши, кролики. Масса всякой живности!

– Наверняка существует опасность того, что корни лесов разрушат сферу?

– За сотни лет такого разрушения не произошло. Сферы сооружены таким образом, что корни отторгаются. Из растительности больше всего распространена трава.

Но деревья тоже встречаются. Если бы сейчас был теплый сезон, или мы находились бы несколько южнее – вы сами убедились бы! Она бросила на него пытливый взгляд.

– Вы видели Трантор из космоса?

– Нет, Клоузия, должен признаться, что не видел. Корабли для гиперпространственных путешествий не приспособлены для обзора. А вы видели? Она едва заметно улыбнулась.

– Я никогда не была в открытом космосе… Селдон окинул взглядом пейзаж. Вокруг были только серые тона.

– Не могу поверить в это, – признался Селдон. – Я имею в виду процесс вегетации на Внешней Окраине.

– Это правда, совершенная правда! Я слышала, как люди рассказывали – пришельцы с других Миров – что планета утопает в зелени. Очень много травы и кустарников. Совсем недалеко от этого места тоже есть деревья, я их видела.

Они вечнозеленые и достигают шести метров в высоту.

– Где же они?

– С этого места их нельзя увидеть. Это с другой стороны купола. Это… Неожиданно, издалека позвали Клоузию, (Селдон догадался, что пока он беседовал с девушкой, основная группа удалилась на значительное расстояние).

– Клоузия! Возвращайся. Ты нужна!

– Зовут! – извиняющимся тоном сказала девушка. – Простите, доктор Селдон. Я должна идти! И она, стараясь ступать как можно легче, грациозно побежала прочь. Может быть, она кокетничает с ним? Или специально разыгрывает легковерного простака, чтобы поразвлечься? Такое происходило во все времена, на всех планетах… Дух прямолинейной откровенности редко где ценился. Фактически, всегда и везде успехом пользовались веселые выдумщики и болтуны. Неужели здесь могут быть шестиметровые деревья? Не веря в это, он взял направление на самый высокий куполообразный свод. Он шел, интенсивно размахивая руками, пытаясь немного согреться. Ногам становилось холодно. Клоузия больше не появилась. Кажется, она собралась указать направление, но почему-то не сделала этого. Почему? Ах, да – ведь ее позвали. К счастью, возвышенность оказалась очень обширной в поперечнике, иначе бы карабкаться было намного труднее. С другой стороны, предстояло преодолеть значительное расстояние, что бы заглянуть за склон. Наконец, вершина была взята. Он оглянулся назад, чтобы убедиться в том, что метеорологи и их аппаратура остались в поле зрения. Да, ушел он на очень приличное расстояние, группа осталась далеко внизу – в долине. Тем не менее, все видно, как на ладони. Отлично! Ни подлеска, ни деревьев Селдон не увидел. Далеко внизу длилось углубление между соседними сферами. Он заметил, что, по мере спуска, слой грунта становился все толще и толще. То тут, то там появлялись пятна зеленоватого мха. Очевидно, если продолжить спуск до самого основания, могут встретиться и деревья. Он еще раз оглянулся назад, пытаясь запомнить ориентиры, но глаз не находил ничего, кроме склонов, спадающих вниз и вздымающихся вверх. Он вспомнил опасения Дорс. То, что тогда лишь развеселило – сейчас заставляло задуматься. И все-таки, ему было ясно, что впадина между соседними сферами аналогична дороге. Если пройти по ней какое-то расстояние – всегда можно повернуть назад и выйти к исходной точке. Он целеустремленно зашагал вниз, в ложбину, не обращая внимания на тихое дребезжание, раздававшееся над его головой. Его мысли целиком были были заняты одним – желанием увидеть дикорастущие деревья. Мох становился все толще и толще, превратившись в сплошной зеленый ковер. Стали встречаться отдельные кустики травы. Растительность была ярко-зеленой и сочной. Очевидно, на пасмурной, покрытой облаками планете часто выпадали осадки. Впадина продолжала виться между соседними склонами и, наконец, на сером небе проступило темно-зеленая тень. Он все-таки добрался до деревьев! Теперь, когда цель была достигнута, он осознал, что доносившийся звук напоминал работу механизма. Неужели это возможно? А почему бы и нет? Он стоял на одной из бесчисленных оболочек, покрывающих миллионы квадратных километров поверхности, под которой била ключом человеческая жизнь. Совершенно естественно, что под этой оболочкой спрятаны различные машины и механизмы, например, мощные вентиляционные моторы. И здесь, куда не доносились звуки заселенного людьми города – отчетливо слышно, как они работают. Однако, звук шел не из-под земли. Он запрокинул голову в унылое, безжизненное небо. Ничего! Селдон перевел взгляд вдаль, и заметил маленькую черную точку на горизонте. Приглядевшись, он понял, что она медленно приближается. Потом все исчезло за низкой облачностью. Неосознанно он почувствовал – это за ним. И еще не зная, что предпринять дальше, инстинктивно бросился к деревьям. Чтобы быстрее достичь намеченного укрытия, он взял левее и побежал напролом, сквозь заросли папоротника и цепляющиеся за одежду колючие кустарники, усыпанные красными ягодами.

Задыхаясь от бега, Селдон приник лицом к стволу. Он напряженно наблюдал за небом, в надежде, что летающий объект выглянет из облачности и он успеет перебраться на другую сторону мощного ствола, как белка, скрывающаяся от преследователей. Ствол был холодный и шершавый. Здесь было неуютно, но убежище отменно укрывало. Все это может оказаться напрасным, если его будут искать теплолокатором; с другой стороны, поле дерева – перекроет излучение, исходящее от его тела. Почва под ногами Селдона была хорошо утрамбована. Даже сейчас, в момент опасности, он не мог не удивляться тому, какой же глубины достигает в этом месте почва, и сколько времени понадобилось на то,что бы создать слой, способный дать жизнь лесам. Селдон снова увидел его… Это был не гиперпространственный корабль, и даже не обыкновенное реактивно-воздушное судно. Это был ионолет. Он заметил слабое ионное свечение, вырывающееся из вертикальных шестигранных сопел, нейтрализующих гравитационное притяжение и позволяющих объекту зависать над землей, подобно парящей птице. Это было транспортное средство, способное исследовать территорию планеты. Селдона спасли облака. Даже если они располагают тепловыми искателями, единственное, что можно было зафиксировать – это что внизу находились люди. Для того, чтобы установить, сколько человек сейчас на поверхности, кто именно – участники поискового отряда или нет, ионолету пришлось бы совершить пробный полет на более низком уровне. Значительно ниже верхних границ перекрытий. Ионолет заметно приблизился и теперь он уже не мог скрываться за облачностью. Гул машины однозначно обнаруживал его присутствие, это невозможно было изменить. Во всяком случае, до тех пор, пока экипаж продолжал поиск. Селдон отлично знал подобную технику. На Геликоне, так же, как и на любой открытой планете, – подобные летательные средства широко использовались. У многих – ионолеты были в личном пользовании. Но в чем практическая польза применения их на Транторе, где вся жизнь людей проходит под куполом? Может быть, специально для поиска людей, шатающихся по поверхности? Вполне возможно. Правительственные силы не могли вторгаться на земли Университета, но, может быть, Селдон уже не находился на территории, принадлежащей Университету? В данную минуту он оказался на вершине куполообразного перекрытия, не входящего в юрисдикцию местных властей. Вполне вероятно, что Императорский корабль имеет полное право распоряжаться на Внешней Окраине, допрашивать и выдворять любого, оказавшегося снаружи… Хьюммен не предупреждал об этом – он мог не подумать о подобной ситуации. Ионолет заметно приблизился, и звук, издаваемый машиной, напоминал рычание ослепшего хищного зверя. Догадаются ли они обследовать эту группу деревьев? Может быть, они приземляться и пошлют вооруженных разведчиков… Если это произойдет – что делать ему ? Он безоружен, и вся его сноровка и прыть не поможет против нестерпимой боли от нейрохлыста. Никаких попыток приземлиться Селдон не заметил. Они либо упустили из виду роль деревьев, либо –… И вдруг новая, внезапная мысль поразила его. А что, если это вовсе не преследователи? Что, если это просто техника для метеоисследований? Совершенно очевидно, что ученые изучают верхние слои атмосферы. Какой же он, в таком случае дурак! Становилось все темнее. То ли тучи сгустились еще больше, то ли надвигалась ночь. Заметно похолодало. Неужели из-за несвойственного ему, острого приступа паранойи он обречен замерзнуть здесь? У него возникло непреодолимое желание выйти из-за дерева и вернуться к метеостанции. В конце концов, откуда мог этот человек, которого так опасается Хьюммен – Демерзел – с точностью до нескольких минут знать о его выходе на поверхность планеты? На мгновение эта мысль показалась Селдону очень убедительной. И, подгоняемый холодом, он вышел из-за ствола. Но тотчас же бросился в свое укрытие. Ионолет был совсем близко. Кроме того, Селдон не заметил никаких признаков метеоизмерений, проводимых этим объектом. Ионолет не делал ничего, что можно было бы расценить как взятие проб или тестирование… А если бы все-таки измерения проводились – смог бы он понять это? Ведь не сумел же он разобраться в тех инструментах, которые были у Леггана и его коллег… Может быть, рискнуть? А если допустить, что Демерзел знает о его местонахождении? Ведь ему могли сообщить. Лизан Ранда, этот улыбчивый маленький желтокожий, именно он предложил вылазку. Он очень настойчиво навязывал эту идею, хотя из хода их беседы это было неочевидно. Во всяком случае, не очень очевидно. А вдруг он агент Демерзела? Или Легган, который дал ему свитер? Конечно, свитер пригодился, но почему он заранее не предупредил Селдона о соответствующей экипировке? Может быть, для того, чтобы заставить Селдона надеть именно этот – ярко-красный! Ведь все остальные были светлых тонов. В этом свитере Селдон как на ладони… А Клоузия? Она обязана была участвовать в исследованиях. Вместо этого она беседовала с ним, кокетничала и быстро увела его на значительное расстояние от основной группы. Зачем? Чтобы изолировать его и сделать легкой добычей для ионолета? Между прочим, он забыл о Дорс Венабили. Она знала, что он собирается на Внешнюю Окраину. Знала и не остановила… Должна была бы пойти вместе с ним, и вдруг оказалась очень занята… Да,… – это заговор! Без сомнения – заговор! Он довел себя до такого состояния, что уже не помышлял оставить укрытие. (Ноги окончательно заледенели. Стоять на земле – невозможно). Неужели иолнолет никогда не улетит? Стоило ему так подумать, как гул аппарата начал стихать, он поднялся вверх и… исчез за тучами. Селдон напряженно вслушивался, пока не убедился в этом. Но даже после того, как убедился окончательно, ему пришло в голову, что это всего лишь хитрость, маневр – чтобы выманить его. Он продолжал стоять за деревом. Мгновения шли, и сумерки неумолимо сгущались… К тому моменту, когда из двух зол – быть обнаруженным или умереть от холода – он выбрал наименьшее, и вышел из-под дерева, было уже совершенно темно. Селдон огляделся. Если в течение четверти часа или получаса он не выйдет к метеорологам, то спасти его сможет только дежурное освещение (если, конечно, его не забудут включить). Он понял, что сейчас все зависит от скорости. Для тепла он обхватил себя руками и быстрым шагом направился по ложбине. Безусловно, из рощи могла идти не одна ложбина. Сомневаться? У него не было на это времени. Он решил, что направление выбрано правильно. Он миновал то, что по его расчетам, должно было быть самым высоким куполом. Теперь, по его ориентирам, необходимо повернуть вправо, потом – влево. После этого он должен выйти к метеорологической площадке. Селдон напряженно всматривался в темноту. По мере приближения к куполу очертания его увеличивались в размерах и терялись во мраке. Сейчас! Сейчас он поднимется на вершину и оттуда увидит огни… Селдон мечтал о том, чтобы появилась хоть одна звездочка. Он размахивал в темноте руками, словно это были локаторы. С каждой минутой становилось все холоднее. Он засунул руки под мышки. Жаль, что нельзя то же самое проделать с ногами. Если температура упадет ниже нуля – может пойти снег. Еще шаг… еще… Наконец, он почувствовал, что начал спускаться. Какое счастье – он миновал вершину купола. Селдон остановился, как вкопанный. Если он уже на вершине – где же огни? Почему их не видно? Он зажмурился, словно давая глазам адаптироваться к полной темноте. Потом снова всмотрелся в ночь… Это было глупо – огней не было. Может быть Легган и другие уже ушли? А вдруг он выбрал неправильное направление и это не тот купол? Что же теперь делать? Если он неправильно сориентировался, значит еще есть надежда увидеть дежурные огни – левее или правее. Если пошел не по той ложбине – шансов никаких… Он утешал себя тем, что сделал все правильно. Станция где-то впереди, просто метеорологи ушли, не оставив огней. Тогда нужно идти вперед. Шанс на успех очень мал, но это единственный шанс. Он прикидывал про себя, что, прогуливаясь с Клоузией, добрался до деревьев примерно за полчаса. Сейчас он двигался значительно быстрее. Селдон упорно продвигался вперед. Неплохо было бы знать время. У него были нагрудные часы, но в абсолютной темноте… Он остановился. У него были транторские часы, показывающие стандартное галактическое время (как и все наружные часы) и местное. В темноте циферблат должен фосфорицировать. Его геликонские часы – светились. Почему бы и транторским не вести себя аналогично? Он взглянул на запястье и нажал на контакт. Часы слабо замерцали и показали время – 1847. Если наступило ночное время, а Селдон знал, что сейчас зимний сезон, – то как быстро наступит зимнее солнцестояние? Под каким углом наклонена ось Трантора? Сколько длился год? На каком расстоянии от экватора он находился сейчас? На все эти вопросы ответа не было. И все-таки, эта едва уловимая вспышка света от его часов… Он не был больше слепым! Теперь он с новым напором продолжит движение. Он будет идти еще пять минут – не дольше – ровно пять минут. И если и тогда – ничего, он остановится и будет думать. Это будет через тридцать пять минут, а до этого времени нужно сосредоточиться только на ходьбе. Попытаться согреться. (Он попробовал пошевелить пальцами на ногах – он их уже не чувствовал). Селдон упорно шел вперед. Полчаса прошло. Он немного помедлил в нерешительности и прошагал еще пять минут. Настало время принимать решение. Ничего не было видно. Он мог далеко уйти от входа в купол. С другой стороны, он мог не дойти всего несколько шагов до него… Может быть достаточно протянуть руку и он нащупает спасительную дверь в шахту, если, конечно, она открыта. Так… что теперь? Может быть, стоит покричать изо всех сил? ЕГО окружала мертвая тишина, только шум ветра нарушал молчание. Даже если здесь были птицы или насекомые, то не в зимний сезон. Может быть, нужно было все время орать? А вдруг у них есть приборы, улавливающие звук голоса или шагов снаружи? Разве не может быть здесь, на поверхности, датчиков? Это обнадеживало. Они должны, должны услышать его шаги. И все-таки… Он прокричал: «Помогите, помогите! Кто-нибудь слышит меня?». Его крик получился сдавленным, глухим. Как же это глупо – орать в вязкую, черную пустоту! Потом он решил, что стесняться в его положении еще глупее. Паника овладела им окончательно. Он набрал побольше холодного воздуха и заорал, что было мочи… Еще раз набрал воздуха и еще раз заорал. И еще и еще… Селдон в изнеможении сгорбился. Больше уже ничего не оставалось – только ждать конца. Сколько продлится ночь? Сколько еще похолодает? Он почувствовал, как что-то крошечное, холодное и колючее коснулось лица… Потом еще и еще… Невидимый во мраке – пошел снег. Укрытия нигде не было. Он отчаянно подумал, что лучше бы его подобрал ионолет. Да, сейчас он был бы в тюрьме, но все-таки, в тепле, с удобствами. О, если бы Хьюммен не встретился на его пути, Селдон давным-давно был бы на Геликоне. Пусть под наблюдением, но в тепле. Теперь он мог только ждать. Он уселся на землю, стащил ботинки и попытался растереть заледеневшие стопы. Только не спать! Селдон тотчас же натянул обувь снова. Он знал, что эту процедуру необходимо как можно чаще повторять. И руки… Руки тоже нужно растирать. Только так можно поддержать циркуляцию крови. Но, самое главное – не давать себе заснуть. Иначе верная смерть… Он тщательно все обдумал, веки его сомкнулись, и он заснул, как убитый, под медленно падающим снегом…