"Валгалла" - читать интересную книгу автора (Азимов Айзек, Аллен Роджер Макбрайд)

2

Калибан шел следом за Просперо по туннелю, который тянулся на сто метров под землей и выводил на дно глубокого ущелья, где их дожидался спрятанный аэрокар. Люди, не знавшие о существовании этого прохода, ни за что не заподозрили бы, что дом соединен с ущельем.

— Хотел бы я знать, для чего ты устроил это представление, — проговорил Калибан, когда оба робота вышли из туннеля и окунулись в вечернюю прохладу.

— Я уже объяснил, — холодно ответил Просперо. — Отчасти это была проверка. Мне хотелось посмотреть, как она отреагирует на такое обвинение. Надеюсь, ты не станешь спорить: мы должны знать, способна ли она предать нас. — Договорив, Просперо уселся на место пилота.

Калибан последовал его примеру и забрался на переднее пассажирское сиденье.

— Если бы речь шла о ком-то другом, я, безусловно, согласился бы с тобой, — сказал он. — Но с доктором Лизинг ты имеешь дело очень давно, так зачем же забивать себе голову такими нелепыми гипотетическими предположениями? Кроме того, ты употребил слово «отчасти». Что же еще было у тебя на уме?

— Я мог бы ответить на оба твои вопроса, друг Калибан, но не хочу делать это сейчас. Пока что могу сказать тебе только одно: я уверен, что нам грозит опасность. Опасность того, что нас предадут — или уже предали, — вполне реальна. И давай пока остановимся на этом.

Просперо активировал приборы аэрокара, и машина поднялась в вечернее небо. Калибан ничего не ответил, но подумал, что он наконец пришел к окончательному заключению относительно Просперо. У него больше не оставалось ни малейших сомнений в том, что психика Нового робота является крайне нестабильной. Просперо не просто подозревал измену везде, где только можно, он буквально провоцировал ее. Он сделал все, чтобы вывести доктора Ливинг из себя, и не исключено, что Просперо путает опасность, грозящую ему лично, с угрозой для всех роботов с Новыми Законами.

Из этих рассуждений Калибана следовал один совершенно очевидный вывод: он должен использовать первый же удобный случай и сделать так, чтобы их с Просперо разделяло как можно большее расстояние — и в прямом, и в переносном смысле. Он больше не желал находиться рядом с такой соблазнительной для врагов мишенью.

Фреда Ливинг пересекла расположенную под землей комнату, где происходили тайные встречи, и вышла во вторую дверь. Устало закрыв ее за собой, она повторила то же, что сделала у предыдущей двери, — сбила цифровую комбинацию на кодовой панели. Этот код был известен ей одной, на чем некогда настоял Альвар. Ему вовсе не хотелось, чтобы Новые роботы вроде Просперо — не говоря уж о Калибане — могли войти в его дом когда им вздумается. И бывали времена, когда и сама Фреда была рада тому, что их дом надежно защищен.

Разумеется, Новые роботы испытывали те же самые чувства по отношению к людям. Фреда до сих пор не имела ни малейшего понятия о том, где расположена Валгалла — город роботов с Новыми Законами. Она знала только то, что он укрыт под землей где-то в районе под названием Утопия, и больше ничего. Несколько раз Фреде даже пришлось там побывать, но каждый раз ее отвозили туда в аэрокаре без окон, оборудованном устройством, которое подавляет приборы слежения. Новые роботы не хотели рисковать, а она, в свою очередь, не могла осуждать их за это. Женщина не пыталась противиться подобным мерам предосторожности со стороны роботов и всячески это демонстрировала, понимая, что они принимаются не только в своих интересах, но и в ее собственных. Расчет прост: будучи подвергнута психопробе, она не сумеет рассказать о том, чего не знает. У роботов с Новыми Законами хватает врагов, и многие из последних ради того, чтобы обнаружить их «логово», не остановятся даже перед тем, чтобы превратить жену Правителя в животное, — черт с ними, с последствиями!

Просто потрясающе, как далеко они все зашли! Не только Новые роботы, но и Альвар, и даже она сама. Они все свихнулись на предосторожностях — против разоблачения, против возможного скандала, против друг друга. Неудивительно, что Просперо уже стал наполовину параноиком. А может, даже больше чем наполовину.

Вероятнее всего, что в конечном итоге все эти предосторожности окажутся бессмысленными, ибо любые заговоры, секреты и тайные собрания рано или поздно всплывают на свет. По крайней мере, личный опыт Фреды говорил именно об этом. Но все эти секреты и предосторожности хотя бы позволяли всем им чувствовать себя в безопасности, пусть даже на время. Может быть, именно для этого они и предназначались.

Фреда перепроверила дверь, ведущую в дом, и вошла в лифт, мигом вознесший ее наверх, в жилые помещения. Там ее уже поджидал ОБР—323. Со своей обычной торжественностью он сообщил гулким голосом:

— Хозяин Крэш только что приземлился. Он появится с минуты на минуту.

— Прекрасно, — откликнулась Фреда. — Ужин скоро будет готов?

— Ужин будет готов через двенадцать минут, хозяйка. Вас это устраивает?

— Вполне, Оберон. — Фреда оглядела робота критическим, а точнее сказать, самокритичным взглядом, поскольку он также являлся творением ее рук. Оберон был высоким роботом весьма презентабельного вида с туловищем, которое отсвечивало тусклыми оружейными отблесками. Он был в два раза больше и одновременно в два раза проще, чем Дональд. Когда-то Фреда создала этого робота большим и состоящим из одних острых углов. Тогда его угрожающий вид был то что надо. А вот по нынешним неспокойным временам это было совершенно ни к чему, и ей пришлось придать ему новые очертания. Однако сейчас, глядя на него, женщина была недовольна результатом своих трудов. Если Дональд был округлым, словно колобок, то Оберон выглядел так, будто он сплавился в огне.

Временами Фреда задумывалась: что внешний вид Оберона может сказать постороннему наблюдателю о ее собственной психологии? Остальные созданные ею роботы — Дональд, Калибан, Просперо — представляли собой сложнейшие машины, которым она придала изящные, отточенные формы. Все они, за исключением разве что Дональда, представляли собой поистине новаторские решения. К Оберону это не относилось. Его дизайн можно было назвать консервативным, даже грубым. Создание других роботов требовало высокотехнологичной сборки, и отдельные части для них даже приходилось делать вручную. Что же касается Оберона, то он был собран из стандартных частей, как детский конструктор.

— Я, пожалуй, пойду освежусь, — сказала она домашнему роботу и направилась в душ, все еще ломая голову над тем, почему сделала Оберона именно таким. Обжегшись на молоке, дуешь на воду? Конечно, ей уже приходилось обжигаться, и даже не один раз, а дважды. В первый раз ее довело до беды стремление к бунту, перевесившее благоразумие. Во второй раз… Впрочем, во второй раз было то же самое. Фреда не могла отделаться от этих мыслей все то время, пока раздевалась и становилась под душ. Горячие водяные струи, которые вколачивал в ее тело игольчатый душ, были как раз то, что нужно, чтобы развеяться после встречи с Просперо.

Несколько лет назад Фреда Ливинг была одним из ведущих специалистов Инферно по роботехнике и пользовалась заслуженной репутацией смелого ученого, который не боится рискованных решений и ищет новые пути.

Три Закона роботехники были впечатаны в стандартный позитронный мозг роботов даже не один, а миллионы раз, буквально выжжен в нем, и каждая микрокопия Законов тщательно следила за тем, чтобы не было допущено ни малейшего их нарушения. Каждый новый позитронный мозг опирался на предшествующие поколения своих собратьев, и в каждом следующем Первый, Второй и Третий Законы являлись еще более незыблемым императивом, нежели в предыдущих. Эта последовательная цепочка, в свою очередь, превратилась в нерушимый закон и брала свое начало в незапамятных временах, когда тысячи лет назад на Земле был создан первый искусственный мозг.

В общем-то, в стремлении к безопасности ничего плохого нет, но даже здесь можно перегнуть палку. Если мозг робота вынужден совершать миллион операций в секунду, чтобы просчитать, не нарушает ли то или иное действие Первого Закона, значит, в это время он не способен ни на что другое, а следовательно, любая другая продуктивная деятельность робота замедляется в миллионы раз. Таким образом, огромное количество времени, необходимого для подобных просчетов, и значительная часть самого позитронного мозга работают впустую.

Фреда захотела узнать, как поведет себя робот, у которого эта система ослаблена, а то и вообще отсутствует. И очутилась в тупике. Для того чтобы создать позитронный мозг, не ограниченный Тремя Законами, необходимо было начинать с нуля, отбросить все эти тысячелетия улучшений и модификаций, практически в буквальном смысле вырезать позитронные извилины вручную. Даже если бы она решилась на такой шаг, позитронный мозг, который получился бы в результате подобной попытки, оказался бы настолько слабым и неэффективным, что это лишило бы эксперимент всякого смысла. Какой резон экспериментировать на роботе, который вряд ли будет способен на какие-либо самостоятельные действия?

Круг замкнулся. Позитронный мозг — это роботехника, а роботехника — это позитронный мозг. Два эти понятия настолько слились друг с другом, что для большинства исследователей казалось немыслимым думать об одном, одновременно абстрагируясь от другого.

Однако Губер Эншоу был не таким, как все остальные. Он нашел способ выделить базовый, лежащий в основе позитронного мозга слой и заставить кусок пористого палладиума мыслить, говорить, контролировать тело, а затем выборочно перенести эти способности на гравитонную структуру.

Позитронный мозг можно сравнить с книгой, на каждой из страниц которой снова и снова повторяются неизменные заповеди Трех Законов. Таким образом, каждая из ее страниц наполовину занята бесконечным повторением одного и того же, а ведь на этом месте могла бы помещаться другая, более полезная информация. Что же касается гравитонного мозга, то он в большей степени напоминает книгу с чистыми страницами, на которых можно писать, не возвращаясь еще и еще раз к тому, что уже единожды написано.

Открытие Эншоу не захотела использовать ни одна из лабораторий роботехники, и только Фреда сразу же вцепилась в него, подпрыгнув от радости при мысли о том, какие перспективы сулит подобный прорыв.

Калибан был ее первым проектом на этом поприще и полностью провалился. Фреда намеревалась провести тщательно контролируемый эксперимент по тому, как станет вести себя робот, освобожденный от ограничений, налагаемых Тремя Законами. Долгие годы работы в одном направлении, сама природа роботехники и позитронный мозг делали такой опыт невозможным, но, получив в свое распоряжение гравитонный мозг, Фреда быстро двинулась по направлению к цели — созданию «беззаконного» робота — Калибана. Ему и была отведена роль подопытного. По расчетам Фреды, он должен был существовать в ограниченном, закрытом пространстве под пристальным наблюдением. К сожалению, Калибан сбежал раньше, чем начался эксперимент, и спровоцировал кризис, после чего едва не рухнуло Правительство и не сорвалась программа преобразования климата, от которой зависела судьба всей планеты.

Вторая катастрофа оказалась связана с Новыми роботами — такими, как Просперо. Вообще-то Фреда построила первого из них даже раньше, чем Калибана, и люди считали, что Калибан появился первым лишь потому, что узнали о нем раньше.

Что же подвигнуло Фреду на создание Калибана и роботов с Новыми Законами? В первую очередь озабоченность тем, что традиционные «трехзаконные» роботы подавляют инициативу человека, а также чудовищная пустая трата их труда. Чем сложнее становились роботы, тем более навязчиво они начинали опекать людей, не позволяя им делать самостоятельно почти ничего. Это положение осложнялось и поведением самих людей, заставлявших роботов выполнять самые незначительные, самые бессмысленные задания. Было вполне обычным делом, когда завтрак, обед и ужин готовили три разных робота, четвертый выбирал для хозяина вино к ужину, а пятый занимался только тем, что вытаскивал из бутылки пробку. Даже если у человека был всего один аэрокар, он вполне мог иметь пять или шесть роботов-пилотов разного цвета, чтобы они соответствовали тому или иному наряду своего хозяина.

Роботы представляли собой ничтожную ценность — как в глазах хозяев, так и в собственных — и в связи с этим подвергались бессмысленному уничтожению, оберегая своих хозяев от опасностей, которых можно было легко избежать, а то и вовсе без повода.

Все это низвело людей до уровня вялых, никчемных трутней. А на долю роботов доставалось все больше работы и все меньше уважения. Труд ценился все ниже, поскольку им занимались роботы, а роботы являлись существами низшего порядка. Один виток спирали порождал другой, и Фреда ясно видела, куда ведет эта спираль — в самый низ, к окончательной деградации и коллапсу общества колонистов. Вот для чего она создала Новых роботов. Новый Первый Закон запрещал роботам причинять вред людям, но не требовал предпринимать какие-либо действия для их защиты. Новый Второй Закон требовал сотрудничать с людьми, а не просто слепо повиноваться их воле. Новый Третий Закон приказывал роботам заботиться о собственной безопасности, а не жертвовать собой ради первого попавшегося человеческого существа. Новый Четвертый Закон — нарочито неясный, даже двусмысленный — разрешал роботам действовать по собственному усмотрению.

Новые законы казались Фреде чрезвычайно разумными и во всем превосходящими первоначальные. Возможно, так бы оно и было, если бы Фреда начинала на пустом месте, с нуля. Но Новые роботы пришли в мир, в котором уже жили «трехзаконные», в мир, где для них не было места.

Новые роботы явились скорее даже не причиной, а катализатором второго — наиболее жестокого — кризиса, потрясшего Инферно. Запутанная череда многих событий привела в итоге к убийству Правителя Хэнто Грега, и, если бы не твердая, решительная рука Альвара Крэша, все могло обернуться куда хуже.

Фреда выключила игольчатый душ и включила обдув, чтобы высушиться. Поворачиваясь в потоках горячего воздуха и улыбаясь, она вспоминала те дни, когда даже такой заурядный поступок, как принять душ или ванну, совершенный самостоятельно, без помощи роботов, являлся настоящей революцией. Лет десять назад о таком и помыслить было нельзя. Какое там! Скандал! Тут как тут появился бы специальный водонепроницаемый робот-слуга, чтобы раздеть ее, затем включить душ, выключить его, нажать на кнопку обдува, снова одеть ее, причем в ту одежду, которую выберет он сам.

Фреда вышла из освежителя, прикидывая в уме, во что бы одеться к ужину. Нужно подобрать что-нибудь простое и непритязательное — для того, чтобы провести вечер дома. Даже странно подумать, что не так давно она оставляла это на усмотрение робота. Сейчас такое незатейливое занятие — выбирать наряд для семейного ужина — доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

Чувствуя себя после душа отдохнувшей и посвежевшей, она открыла стенной шкаф и принялась перебирать вещи, пытаясь решить, что же ей все-таки надеть. Что-нибудь в приглушенных тонах, но не слишком невзрачное. Наконец Фреда остановила свой выбор на облегающей темно-синей юбке и черном пуловере.

Одевшись, Фреда задержалась перед зеркалом, чтобы оценить результат. Он оказался выше всяких похвал. Затем надела сережки и серебряную брошь, которые должны хорошо смотреться на черном, и, повернувшись к зеркалу, снова окинула себя придирчивым взглядом. Оттуда на нее смотрела хрупкая круглолицая женщина с голубыми глазами, слегка вздернутым носиком и короткими черными волосами. Короче говоря, она выглядела именно так, как и должна была выглядеть, — полной жизненных сил женщиной, подверженной как беспричинным порывам радости, так и внезапным вспышкам гнева.

На Инферно в почете был солидный возраст и жизненный опыт, и это отнюдь не облегчало жизнь Фреды Ливинг. Ведь ей было всего сорок. По меркам Инферно, в этом возрасте люди только-только переступают порог респектабельности, а Фреда плюс ко всему еще и выглядела гораздо моложе своих лет. Более того, она словно нарочно вела себя вызывающе и всячески подчеркивала свою моложавость. Находясь в возрасте, когда любая женщина Инферно вполне довольна своей внешностью зрелой матроны, Фреда по-прежнему выглядела не больше чем на двадцать пять.

Да и черт с ними! Пусть думают что хотят.

Казалось бы, глупость, пустяк, но — факт. Иметь право выбора — пусть даже в самых простых повседневных мелочах — это уже освобождение. А ведь было время, и совсем недавно, когда и Фреда, и Альвар, и еще тысячи, миллионы людей на всем Инферно являлись не более чем вымуштрованными рабами своих собственных слуг. Они просыпались в тот час, который считали оптимальным для их пробуждения роботы, их умывали роботы, одевали роботы, причем в выбранную роботами одежду. Смешно сказать, но несколько лег назад было сколько угодно предметов одежды, которые их хозяин даже не мог самостоятельно застегнуть или расстегнуть на себе, поскольку застежки и «молнии» располагались в недоступных для него местах. Человек полностью зависел от робота, без помощи которого не мог ни одеться, ни раздеться.

После того как вы оказывались одеты роботом-слугой, вас кормил робот-повар, причем блюда выбирал он сам. Стоит ли говорить, что в выборе пищи он также руководствовался Первым Законом: не навреди человеку. Затем робот-пилот вез вас на ту или иную деловую встречу, предварительно назначенную вашим роботом-секретарем.

Вы даже не имели представления о том, куда вас везут, поскольку надеялись на то, что робот и адрес помнит, и ориентируется быстрее. Кстати, не исключено, что роботы лучше вашего знали и то, что вам предстояло делать на этих встречах. Робот-пилот доставлял вас и обратно, поскольку сами вы ни за что не отыскали бы дорогу домой. Вечером вас раздевали и снова мыли — роботы, одевали в пижаму и застегивали — роботы, а затем укладывали в кровать — опять же роботы.

Целый день, каждый день, день за днем роботы принимали за людей все решения вплоть до самых пустяковых, контролировали каждый их шаг. Все дни напролет люди проводили в роскошной золотой клетке, даже не подозревая о ее существовании.

Сейчас Фреде просто не верилось в то, что когда-то и она жила такой жизнью, но ведь так было. Невероятно! Сейчас она хотя бы знала, что Оберон выбрал для их с Альваром ужина и какое определил ему время. К тому же Оберон хотя бы осведомился, не возражают ли они против его выбора, вместо того чтобы просто поставить их в известность о том, во сколько садиться за стол. Сегодня сама Фреда решила предоставить приготовление ужина роботам. Это был ее выбор. А в другие дни она может диктовать им, что готовить, как готовить и когда подавать. Иной раз она даже сама выступала в роли стряпухи. С ума сойти! Так что, если тираническое иго роботов и не было сброшено окончательно, его существование перестало быть тайной, и одно это в значительной степени ослабило его.

Фреда знала, что не только она сумела освободиться от тягостной зависимости от своих механических слуг — хотя бы частично. Этому, конечно, способствовали ее научные исследования, речи и шумиха, связанная с ее именем. Несомненно, этой тенденции в немалой степени способствовало и присутствие на планете поселенцев. И, наконец, люди становились более самостоятельными хотя бы потому, что на планете просто не хватало роботов. Люди стали более разумно использовать их труд, пытаясь не растрачивать его на выполнение пустяковых обязанностей.

Разумеется, переворот в этой области был весьма далек от завершения. Многие жители планеты не желали никаких перемен. Они продолжали цепляться за старые времена и поддерживали Железноголовых, которые требовали производить больше роботов и видели в этом единственное решение всех проблем.

И все же какими бы причинами ни были вызваны эти перемены, какие бы препятствия ни встречали они на своем пути, но они происходили. Люди во всех уголках планеты начинали осознавать, в какой страшной зависимости от роботов они находились все это время, и мало-помалу прозревали. К вящему ужасу Симкора Беддла и его Железноголовых, людям начинало нравиться это — хотя бы частичное — освобождение.

С точки зрения Фреды, все эти перемены были во благо. Но за последние пять лет она пришла к пониманию того, что даже перемены к лучшему могут нести в себе нешуточную опасность. Они могут стать причиной самых неожиданных последствий, оставив за бортом многих напуганных или не верящих в них людей. Могут появиться и такие, кто решит использовать смутные времена, чтобы причинить вред другим.

А может быть, она просто сгущает краски? Может, время, когда один кризис на Инферно сменялся другим, уже позади? И хотя даже стабильные, поступательные перемены к лучшему — вроде тех, которые всячески поощрял ее Альвар на протяжении последних нескольких лет, — могут вызвать к жизни опасное недовольство и диссонанс в обществе.

Да, грядущие дни обещают быть, гм, интересными.

Фреда услышала, как ее муж и Дональд спускаются с посадочной площадки на крыше, и поспешила им навстречу.