"Король футбола" - читать интересную книгу автора (Несин Азиз)ВЕЛЬМОЖНЫЙ РОД ШАФРАН-ЗАДЕОн отыскался сам по себе. То есть никто его не искал. Пока взоры Ферфейерверков блуждали в поисках ангела по небу, жених брел по грешной земле, не подозревая о надвигающихся событиях. Звали этого несчастного Саид Рыжисын. Юноша с таким характером. с таким темпераментом был истинной находкой для Севим. В другое время гордая девушка не посмотрела бы в его сторону. Но наступил день, когда мама хлопнула ладонью об стол и решительно сказала: - Или ты сама найдешь себе мужа, или выйдешь за того, кого мы с отцом тебе посватаем. Бедняжка заперлась в своей девичьей комнатке, всласть поплакала, затем вышла и сказала, что согласна на брак с первым же попавшимся мужчиной, который не будет вмешиваться в ее дела и топтать ее личную свободу… Саид Рыжисын, вопреки фамильной традиции, был белобрыс, белобров, белокож и белолиц - можно было подумать, что его с ног до головы вываляли в муке. Глаза Саида постоянно слезились, ибо белые реснички не защищали их от света. Даже за темными очками глаза были всегда прищурены. Кроме того, молодой человек страдал близорукостью, равной минус пятнадцать. Он вечно на что-нибудь натыкался, и его белое тело было разукрашено ссадинами и синяками всех цветов и оттенков. Росту в нем было сто восемьдесят четыре сантиметра, а веса - всего пятьдесят один килограмм, поэтому он казался двухметровой жердью. Никто не мог точно определить его возраст. Одни говорили, что ему не менее сорока, другие уверяли, что нет и шестнадцати. И только сам Саид знал, что ему исполнилось двадцать четыре года. Еще в школе Саид обещал стать великим математиком, ибо, кроме математики, не в силах был одолеть ни одну науку. Однако вид у маленького Саида был всегда такой безучастно-отрешенный, что учителя прочили ему будущее великого ученого и считали, что с помощью математики Саид непременно сделает какое-нибудь выдающееся открытие. Именно поэтому, наверное, его после школы сразу отправили в Париж для изучения астрономии. Но занятия астрономией прервались на полпути - Саиду не удалось открыть никакой новой звезды, зато юноша увлекся астрологией, обнаружив у себя удивительные способности определять местонахождение потерянной или украденной вещи. Этот дар ясновидения белоликий Саид перенял у какой-то темной личности, называвшей себя индийским факиром, магом и волшебником. Саид научился узнавать прошлое и настоящее людей, читать их мысли на расстоянии и без оного. Поэтому провести или обмануть Саида было невозможно, если он сам себя не обманывал и не попадал впросак из-за своей близорукости и застенчивости. Дар ясновидения очень помогал ему даже в личной жизни. К примеру, если, проснувшись утром, он не мог отыскать свои носки, то не тыкался по всей комнате, а садился за стол, брал карандаш, бумагу и начинал методом исключения вычислять, где в данную минуту мог находиться тот или иной носок. Если математический анализ давал лишь приблизительный результат, то Саид открывал чемодан и доставал новые носки. Так повторялось почти каждое утро, и вся комната его была завалена носками. Они были везде, куда ни протянешь руку, - на книжной полке, под подушкой, в холодильнике, в стакане… Метод астрологического анализа привел его к неожиданному выводу: очень многие девушки хотят выйти за него замуж. Однако, будучи ясновидцем, Саид предчувствовал, что женитьба не сулит ему ничего хорошего, поэтому он стал избегать женского общества. Впрочем, вполне вероятно, что Саид мог привлечь девушек не столько своим могучим интеллектом, сколько сказочным богатством. А богатство для него копили двести пятьдесят лет. В давние-предавние времена в цехе сапожников трудился некто Юсуф, прозванный «Пегашом» за свою цветную масть. Малолетнего Юсуфа подобрали янычары, но тот оказался непригодным в янычарском деле, и его определили в сапожники. Благодаря природному уму и скромности Юсуф выбился в цеховые старосты, а потом даже заделался правителем одной из провинций некогда обширной Османской империи. С того незабываемого момента его стали величать Юсуфом-пашой Пегоголовым. Однако правил своей провинцией Юсуф-паша всего два месяца. Великий визирь справедливо полагал, что правитель обязан давать ему взятки. А правитель справедливо полагал, что его дело брать взятки, а вовсе не давать их. В связи с этим великий визирь написал падишаху донос на Юсуфа-пашу Пегоголового, обвинив последнего в притеснении народа. Будучи по природе своей в высшей степени справедливым, падишах всегда был готов положить голову за свой народ. И не долго думая, издал фирман и повелел отрубить голову правителю провинции Юсуфу-паше, притеснявшему народ в течение целых двух месяцев. Если верить рукописной истории Османской империи, казнь Юсуфа-паши Пегоголового прошла не совсем гладко. Когда палач, великий мастер и энтузиаст своего дела, вместе с подручными явился за Юсуфом-пашой, тот не утерпел, наложил в штаны и самолично отдал Богу душу, к величайшему огорчению палача. Все, что осталось после казни правителя, пошло в казну падишаха, а того, что по недосмотру начальства перепало семейству Юсуфа-паши, с лихвой хватило на двести пятьдесят лет. Потомки Юсуфа-паши, который, по одним официальным данным, был казнен, а по другим - помер от испуга, не пожелали далее называться Пегоголовыми и выбрали себе вельможное прозвание Шафран-заде. Ну, а потом отказались и от Шафран-заде, поскольку про них говорили: «А, это те самые Шафран-заде, которые ведут саой род от сапожника Юсуфа Пегаша, который наложил в штаны…» И когда в Турецкой республике вышел закон о фамилиях ( Короче, Саид Рыжисын был из очень богатой семьи. Посланный в Париж для открытия новых небесых звезд, Саид вернулся в Стамбул, не оправдав надежд. и надо же было так случиться, что именно здесь ему удалось обнаружить прекрасную звезду в лице Севим Ферфейерверк. Многочисленное семейство Рыжисынов в общем-то было не прочь женить Саида и таким образом продолжить свой славный род. Но все родственники воспротивились браку с Севим, считая ее неподходящей для столь ответственного дела, как продолжение древнего рода Рыжисынов. Они твердили, что Севим - точная копия своей мамаши, которая вертит мужчинами всего квартала, и с такой женой будет трудно справиться, она кого хочешь проведет и обманет… На все доводы родственников Саид резонно возражал: - Как можно провести того, кто знает будущее и читает мысли. Нет, меня невозможно обмануть. Вот что значит ученый человек! Вот что значит пожить в Париже! Конечно, Саид был по-своему прав, ибо до знакомства с Севим его сумела обмануть всего лишь одна-единственная женщина. Да и какой это был обман, когда он-то все знал наперед. Вот как это случилось. В Париже, где всякий может найти себе возлюбленную на любой вкус и цвет. Саиду ужасно не везло. Женщины бежали от тощего, неуклюжего, застенчивого отпрыска Юсуфа-паши. Даже деньги Саида не в силах были помочь ему во вполне естественном желании обзавестись подружкой и насладиться прелестями парижских женщин!… Господи, и после этого еще говорят, что в Париже… Бедняга Рыжисын совсем уже было отчаялся, когда вдруг в доме индуса, того самого учителя-ясновидца, волшебника и мага, на него неожиданно свалилось счастье. Саид познакомился с одной арапкой. Они довольно быстро перешли на «ты», хотя ничего между ними не было. Женщина отнеслась к Саиду с материнской нежностью. Она быстро сообразила, в сколь плачевном состоянии находится Саид, и участливо сказала: - Саидик, я хочу тебе кое в чем помочь. Конечно же, совершенно бескорыстно. Просто ты дашь мне за это тысячу франков. Рыжисын задрожал от радости, но самообладание не. покинуло его: - Хорошо… Только деньги потом… После того как ты мне поможешь. - Сильвупле, - ответила догадливая арапка и повела невинное создание в фотоателье, где представила его натурщице по имени Мадлен, той самой Мадлен, чьи фотографии всегда можно было найти в портфелях и бумажниках мужчин любых континентов. Набор таких фотографий являл собой наглядное пособие… как бы это сказать… по половому воспитанию, что ли. Мадлен изображалась не совсем одетой. То есть совсем неодетой. И не всегда одна. Вернее, всегда не одна… Саид, конечно, не понял, куда его привели. Но поскольку в салоне ателье стояли кресла, диваны с валиками и подушками, висели зеркала, то он решил, что попал прямо в спальню Мадлен. Как только арапка ушла, Мадлен сразу же приступила к делу: как профессионалу, умеющему ценить рабочее время, ей некогда было нянчиться с Саидом, и в тот день отсняли более сорока кадров, воспроизводящих «любовь» Мадлен и Саида, о чем бедняга, естественно, ничего и не подозревал. Съемки велись прогрессивным методом, то есть скрытой камерой. Но на работе как на работе, и Мадлен время от времени громко спрашивала, обращаясь к скрытому занавеской фотографу: - Так хорошо, мосье? Уверенный, что вопрос относится к нему, Саид спешил ответить: - Уй, мадемуазель, мерси… Очень даже хорошо… - Хорошо, мосье? - Мерси боку, мадемуазель…, - А так? - Ах, не спрашивайте!… Один раз, правда, ответил и фотограф. - Здесь есть кто-нибудь еще? - испуганно спросил Саид, густо покраснев от смущения. - Ах, мон амур! Ну кто тут может быть? Просто здесь такая акустика… Когда Мадлен называла его «мои амур», Саид забывал обо всем на свете… В один из дней фотограф, пламенный борец за сексуальную революцию, решил запечатлеть любовь втроем и пригласил в ателье здоровенного верзилу с усами. Ослепленный нещадным светом юпитеров, Саид не заметил, что рядом с Мадлен расположился еще кто-то. И когда Мадлен, как обычно, спросила у фотографа: «Так хорошо, мосье?», Саид сказал: «Ах, не спрашивайте!», фотограф ответил: «Превосходно!», а усатый верзила пробормотал: «Да как вам сказать…» Услышав на этот раз несколько голосов, Саид спросил: - Здесь еще кто-то? - Ах, мон амур! Ну кто еще тут может быть? Но в тот же миг усатый вдруг раскашлялся. - Кто-то кашляет, - жалобно прошептал Саид. - Здесь просто такая акустика. Ты слышишь свой собственный кашель, дорогой, - успокоила его Мадлен. - Я не кашлял. - Ты только что кашлянул, мон амур… Саид протянул руку, чтобы обнять Мадлен, И наткнулся на чьи-то усы… Как гордился потом Саид своей проницательностью: ведь он собрался сделать предложение Мадлен… Любовное приключение кончилось тем, что верзила отколотил Саида, а Мадлен прогнала его… Вот это и был тот единственый случай, когда женщине удалось обмануть Саида, если такой случай вообще можно назвать обманом. Позднее, уже в Стамбуле, Саид любил похвастаться своими «амурными» похождениями и уверял всех, что знал все с самого начала, но делал вид, что ничего не замечает. Якобы он, Саид, только прикидывался простачком… К тому времени, когда Саид вернулся в Стамбул, атмосфера в доме Ферфейерверков предвещала грозу. Пластические операции следовали одна за другой. К тому же взбунтовался доктор: из-за этих операций он вынужден был забросить свою научную работу и требовал поэтому оплаты по тройному тарифу. Даже рассудительная Мехджуре-ханым и та не выдержала и стала уговаривать Севим: - Доченька, ты должна найти отца для своего ребенка. Ведь тебе уже двадцать девять. - Двадцать девять мне будет через месяц, - поправила ее Севим. - Я тоже женщина, - продолжала мать, - и понимаю твою страсть к футболу. Но сейчас ты должна в первую очередь подумать об отце для ребенка. Конечно, он должен быть добрым и богатым. Побойся Аллаха, хватит этих пластических операций. Я сама найду тебе мужа! - Дайте мне три дня сроку, - спокойно ответила Севим. - Если за это время я не найду ничего подходящего, пусть будет ваша кандидатура. - Жаль, не в меня ты пошла, - вздохнула мать, - Назве за три дня найдешь покладистого простофилю. - Мамочка, бывают мужчины, которые только прикидываются глупыми, - назидательно сказала дочь. - У меня на примете есть три остолопа, но сперва надо их испытать, а то потом всякое может случиться. Помнишь Аилу? Ее муж тоже поначалу простачком казался, а теперь шагу не дает ступить бедняжке. Разводиться хотел, когда накрыл ее с центрфорвардом из клуба «Нуждарей». - Неужели развелся? - удивилась мать. - Слава богу, хозяева клуба уговорили мужа не поднимать шума. Не резать же кобылу только за то, что она вдруг споткнулась, - распалилась благородным негодованием Севим. - И мне не хотелось бы омрачать семейное счастье подобными пустяками. Я должна быть абсолютно уверена в своей свободе и независимости и после свадьбы. Прошу у вас три дня, их ведь трое… И вот наступил тот день, когда Севим Грифон нашла свою жертву, Саида Рыжисына, а Саид открыл наконец свою звезду. Юный сын знатного рода Шафран-заде сам вышел навстречу своей звезде. Он прогуливался с приятелем по проспекту Истикляль и делился с ним своими парижскими воспоминаниями. Что приходит в голову настоящего мужчины при слове «Париж»? Конечно, женщины! А раз так, значит, разговор шел, естественно, о Мадлен, тем более что других женщин Саид не знал. - Я, конечно, притворялся, ты же знаешь, провести меня не так-то легко. Приятель, только что занявший у Саида пятьсот лир, охотно поддакивал: - Это уж точно! Ты - малый не промах… Ловко у тебя получилось… - Еще бы! Ведь Мадлен хотела меня провести. - Тебя? Не на того нарвалась! - То-то и оно! Представляешь, Мадлен клялась мне, что она - девушка… - Ну и что?… - А то, что на самом деле у нее оказался муж! - Потрясающе! Как же ты ее расколол? - Запросто…Понимаешь, только завалюсь с ней в постель, обязательно слышу где-то рядом мужской голос… Ну, кто еще, кроме мужа, может находиться в спальне женщины, а? - Верно! - Между нами говоря, если бы я не поднатаскался у индийского факира, я бы ее не раскусил… Хотя мне-то было все равно, муж там или еще кто… Ты меня знаешь, я человек дела… А они пусть там разбираются, верно? - Конечно… - Так вот, этот ее муж нас тайно фотографировал! Я догадался в первый же день, но смолчал… Хочешь снимать - снимай на здоровье! Верно? - Слушай, а он только фотографии делал или на кинопленку тоже снимал? - А что? - встрепенулся Саид. - Здесь показывали? Приятель, великий любитель натурных съемок, уже дважды видел фильм с участием Саида и Мадлен. - Не знаю. Я просто спрашиваю, - ответил он как бы между прочим. Саид, захлебываясь, рассказывал о «столице столиц», а приятель, которому уже осточертела вся эта болтовня, чуть приотстал от него, а затем смешался с толпой и был таков… Именно в этот самый момент мимо Саида, обгоняя его, проходила Севим. Сначала она приняла его за обыкновенного уличного приставалу и хотела прошмыгнуть мимо, но, задержанная встречным потоком пешеходов, поневоле пошла рядом с ним, А тот все говорил и говорил про свой Париж. Она прислушалась к рассказу, поняла, что ошиблась в своем предположении, и даже заинтересовалась забавной историей. - Представляешь, протянул я руку, и что же? - увлеченно продолжал Саид. - Натыкаюсь на обыкновенные мужские усы… «Мадлен! - кричу я. - Чьи это усы?…» Хотя, сам понимаешь, я сразу догадался, что это мужские усы… Только спроси я понежнее, она наверняка бы сказала, что это ее усы… Севим звонко рассмеялась, и тут Саид заметил, что уже не с приятелем идет, а с очаровательной девушкой. - Извините, - смутился Саид, - со мной был приятель, но он, видно, отстал. - Пожалуйста, не стоит извинений. Ваш рассказ, бей-эфенди, очень интересен, - еле сдерживая смех, произнесла Севим. - Что же было дальше? - Если вам угодно, ханымэфенди, я продолжу… Саид, конечно, изобразил дело так, будто он отдубасил усатого. Однако, глядя на него, Севим смекнула, что перед нею человек, который скорее сам получает удары, нежели наносит их. - Жаль, что я не слышала с самого начала. - Готов повторить, ханымэфенди, если вам угодно… Извините, я не представился: Саид Рыжисын. - Севим Ферфейерверк. - Простите? - Ферфейерверк! - Очень приятно… Ради бога, не подумайте обо мне ничего плохого, но мне так хочется пригласить вас в кафе и там рассказать все с самого начала. - О'кей! - согласно кивнула Севим. - Я, правда, собралась в кино, но до начала еще есть время. Вы никуда не спешите? - Нет, нет! - восторженно вскричал Саид. Они зашли в кафе, в котором Севим бывала не раз. Саид принялся рассказывать о Париже. Севим слушала, весело хохотала и, как современная кокетливая девица, привыкшая вести себя непринужденно в обществе мужчин, невзначай касалась своего собеседника рукой или прижималась ножкой к его ноге… И тогда с Саидом начало твориться что-то непонятное: от нечаянных прикосновений будто ток пробегал по всему телу, его бросало в дрожь, он заикался, краснел, мысли путались в его голове, и он надолго замолкал, тупо уставившись в пол. Севим Грифон, словно почуяв добычу, хищным взглядом разглядывала его, стараясь понять, тот ли глупец попался ей в когти, о котором она вела разговор с мамашей. «Вот кто мне нужен, - в трепетном восторге подумала она. - Я сделаю его отцом своего ребенка. Не может же человек так притворяться? В жизни не встречала таких простофиль». - Я опаздываю в кино, - закинула она удочку. - Говорят, грандиозная картина. Жалко пропускать… - Вы разве одна идете в кино? - несчастным голосом спросил Саид. - Увы, -вздохнула Севим, потом решительно перешла в наступление. - Вам непременно следует посмотреть этот фильм! - Я бы с радостью, только из-за плохого зрения не хожу в кино. - Ах, какая жалость! - пришла очередь растеряться Севим. - Я ничего не вижу даже с первого ряда, Севим-ханым. - Если вы не возражаете, я готова объяснять вам все, что будет происходить на экране. - Севим возобновила наступление. - Ведь я перед вами в долгу за ваш чудесный рассказ. В полном замешательстве Саид умолк, затем неуверенно промямлил: - Мне бы не хотелось быть вам в тягость… «Тоже мне тягость, слизняк несчастный!» - Севим начала сердиться, но, сдерживая себя, кротко произнесла: - Ну, что вы… Я сделаю это с огромным удовольствием. Право, не стоит никакого труда… Только возьмите ложу, чтобы не мешать окружающим. Ей хотелось выяснить всего лишь одно: кто же в конце концов этот долговязый альбинос? Дурак или хитрец? В ложе Саид скромно сел чуть позади Севим. Когда свет погас и начался фильм, девушка потихоньку придвинулась к Саиду, но тот поспешил отодвинуться. «А он, видать, хитер», - подумала она и снова придвинулась к нему. Саид опять отодвинулся. Когда наконец двигаться стало некуда и Саид оказался прижатым к барьеру соседней ложи, Севим с тихим стоном прильнула к нему, прошептав: - На экране линчуют негра!… Мне страшно!… Несчастный, загнанный в ловушку Саид ничего не слышал. Близость Севим, тепло ее тела, запах ее волос опьяняли его, лишая рассудка. Он уже не понимал, что делает. Словно в волшебном сне, руки их сплелись, щека ее прижалась к его щеке, и губы его потянулись к губам девушки, но в это мгновенье в зале зажегся свет. Антракт перед второй серией, чтоб он провалился!… Саид сидел багровый, он не смел поднять головы и за весь антракт не проронил ни слова. Севим не сводила с него глаз, изучая, как биолог-подопытную морскую свинку. Наконец в зале погас свет, и теперь уже Саид сначала робко, потом все более решительно стал придвигаться к девушке. И, оказавшись рядом с ней, прошептал внезапно и страстно: - Я люблю вас… - Ты что, Зекерия, спятил? - услышал Саид в ответ. «Зекерия, - завертелось у него в голове. - Зекерия? Неужели она так быстро забыла мое имя? Нет-нет, я не вынесу этого, это сверх моих сил, я жить без нее не могу!» - Прошу вас, это очень серьезно! Я действительно полюбил вас с первого взгляда, - снова зашептал Саид и несмело погладил ее по спине. - Да что с тобой, Зекерия, потерпеть до дома не в силах? - Неужели вы не верите мне, Севим-ханым? - Севи-им? - взвизгнула соседка, и вслед за этим раздался ее пронзительный крик на весь зал: - Зе-ке-ри-я-а! - Чего орешь? - лениво отозвался грубый голос. Послышался звук пощечины… Фильм прервали и зажгли свет. А произошло вот что: Саид сослепу принял бархатную занавеску ложи за платье Севим, придвинулся к ней и, тяжело дыша и шепча свои страстные признания, погладил другую женщину. Когда же та поняла, что столь пылкое нетерпение проявляет не муж, а какой-то незнакомый мужчина, она влепила ему пощечину. На крик появился полицейский и вывел их из ложи… Здоровенный детина по имени Зекерия был горцем и поэтому знал, как следует поступать с нахалами, пристающими к чужим женам. - Этот грязный развратник лез к моей жене! Сейчас я ему покажу!… Только теперь Саид понял, что случилось. - Миль пардон, мосье, - залепетал он, от смущенья вспоминая почему-то только французские слова. - Экскюзе муа… Этот лепет привел верзилу в неописуемую ярость, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не Севим, которая, взяв под руку Зекерию, нежно заворковала: - Бейэфенди, вы ошибаетесь… Слова моего жениха предназначались мне, и только одному Аллаху известно, почему ваша супруга приняла их на свой счет… Досадная ошибка… С кем не случается? Мой жених не из таких мужчин, чтоб на глазах у любимой невесты… «Жених!… Она назвала меня женихом! - отказывался верить своим ушам Саид. - О счастье! Да будет благословен этот день!» Сладостный голос Севим, ее ласковое прикосновение охладили Зекерию, и он тут же сменил гнев на милость. - Извините, ханымэфенди, теперь я вижу, что и впрямь произошла ошибка… - Зекерия, - прервала его жена, -чего стоишь, идем, досмотрим картину. Деньги за билеты плачены. Супруги вернулись в зал, а Севим с Саидом остались в фойе. - Мне так неловко, - произнесла Севим, опустив глаза, - Это все из-за меня… - Я готов умереть за вас! - воскликнул Саид, который только что чуть не умер от страха. Они вышли на улицу и сели в такси. Саида одолевали сомнения: «Ну, конечно, она назвала меня женихом только потому, что хотела избавиться от полиции. А что она думает обо мне на самом деле?…» Не в силах понять причину его молчания, Севим забеспокоилась: неужто она потеряет жениха, которого так ловко ей удалось подцепить?… Нет, она не допустит этого! Надо же было этой слепой курице забраться в чужой курятник. Черт меня дернул отодвинуться от него. Надо было сразу сесть к нему на колени. - Если вы плохо обо мне думаете, - тихим, нежным голосом произнесла она, - то ошибаетесь… Занятый своими мыслями, Саид не расслышал ее слов и ответил рассеянно: - Не знаю, не знаю… - Нет, я чувствую, что вы обо мне плохо думаете, - печально вздохнула Севим и, вдруг прижавшись к Саиду, прошептала: - Хотите, я докажу вам… В это время такси подкатило к дому Ферфейерверков, и девушка не успела ничего доказать. Когда они вышли из машины, Севим сделала последнюю попытку. - Хотите, я познакомлю вас с мамочкой? - сказала она. - А это удобно? - застеснялся Саид. - Моя мамочка - самая демократическая мать в мире. - Мне бы хотелось, чтобы сначала к вашей мамочке пришла моя тетушка… Как вы на это смотрите? На всякий случай Севим сделала вид, что ничего не поняла: - А зачем? Саид стоял красный, как помидор, не смея поднять глаз, и чертил носом ботинка какие-то узоры на земле. - Чтобы это… чтобы… просить у вашей мамочки… - А почему тетушка? У вас разве нет мамочки? - Нет, мы живем с тетушкой… - Ну ладно. Значит, увидимся? - До встречи… Они расстались. Напевая и пританцовывая, Севим взбежала по лестнице и еще с порога победно закричала: - Мама-а-а-а!… Нашла-а-а-а-а! Жениха-а-а-а!!! Ур-ра-аа!!! |
||
|