"Покорители студеных морей" - читать интересную книгу автора (Бадигин Константин)

Глава XIX. У ЗНАКА ЧЕРНОГО ЖУКА

Красный шар встающего солнца только что выкатился из-за темных вершин дальнего леса. Холодное северное утро.

Работники Степана Котова наводили порядок после бою, одни собирали по двору оружие, складывая его в кучу, словно мусор; другие тушили дымящийся хворост и сено, разложенное шведами у стен; третьи дружно стучали топорами, исправляя повреждения.

Из-за тына доносилось мычанье коров, блеянье овец, хлопанье бича и лай сторожевых псов; пастухи, обеспокоенные шумом битвы, пригнали стадо к ближайшему загону.

Дмитрия, стоявшего у ворот, кто-то тихонько потянул за рукав.

— Иди в дом. Амосов, купец новгородский, кличет, — шепнул Дмитрию Лука Кривой, работник Степана Котова.

— Что ему надо, купцу-то? — нехотя обернулся Дмитрий.

— Савелия, дружинника-морехода, знаешь?

— Ну, к что ж, знаю, как не знать! — оживился парень. — Разве живой он?

— Живой, да плох очень. Купец ему знахаря сыскать хочет.

Дмитрий быстро поднялся на крыльцо. Войдя в избу, он сразу увидел Амосова. Старый мореход стоял у постели раненого и, наклонившись, что-то говорил ему. На скрип двери купец обернулся и поманил Дмитрия пальцем.

Тот осторожно подошел к постели. Савелий лежал кверху лицом, задрав рыжую бороду со следами запекшейся крови.

— Не поддался сразу парень, а теперь вовсе оживет! — гулко зашептал Дмитрий.

Савелий жалостно, одними глазами, улыбнулся на слова Дмитрия.

— Лекаря надо, не то помрет Савелий, кровью изошел, — отводя Дмитрия в сторону, тихо сказал Труфан Федорович. — Пастух сказывает, — продолжал купец, — будто лекаря знает, а привести не берется, сколь ни сулил ему— Хочу тебя просить, Дмитрий, пособи, приведи лекаря. А я для тебя ничего не пожалею.

Дмитрий стоял потупя голову.

— Я бы пошел, господине, — после раздумья сказал он. — Савелия мне во как жалко, люб он мне. Однако боюсь… Как отцу тебе говорю, боюсь Варвару одну оставить: а ежели опять свей или другой кто…

Труфан Федорович посмотрел на Дмитрия и улыбнулся:

— Вот что, парень, пришелся ты по душе мне. Приведешь лекаря — буду сватом. А захочешь, в дружину возьму, заработаешь себе на свадьбу. Ну?.. — И Амосов протянул сухую крупную ладонь.

Дмитрий порывисто схватил руку Труфана Федоровича:

— Господине, милай, да за Варвару я не токмо знахаря, черта с того света за хвост приволоку. Скажи только, где знахаря искать.

— Позови пастуха, Тимофей, — обратился Амосов к дружиннику, стоявшему поодаль.

Дружинник вышел из избы. Он вернулся, ведя за собой высокого, прямого старика с белыми как снег волосами. Правое ухо пастуха было отсечено.

— Как твое имя, старик, запамятовал я? — спросил Амосов.

— Одноуш, — ответил пастух и, замолчав, поджал губы.

— Поведай дорогу к знахарю вот ему. — Амосов показал на Дмитрия.

Старик долго, словно оценивая, смотрел на парня.

— Дорога проста, — наконец ответил он. — По реке поднимись кверху до первого притока, дальше по этому притоку пойдешь. Идти недолго. Увидишь большую сосну, на стволе у ней знак — жуковина. Далее одному ходу нет — тут и жди.

— А ежели я дальше пойду?

— Что ж, можно и дальше, ежели жизнь не дорога!.. В словах старика Дмитрий почувствовал угрозу.

— Кого мне: людей али зверей бояться? — снова спросил он.

— Господине, — обратился пастух к Амосову, — что я мог, то сказал. А больше ничего не скажу… Ослобони, господине.

Амосов отпустил старика.

Дмитрий собирался недолго: взял топор за пояс да дубинку в руки, сунул краюху хлеба в котомку, помолился на темную икону в углу и попрощался с товарищами.

Степан Котов дал Головне в дорогу крепкую лодку-кижанку. Труфан Федорович, про всякий случай, снабдил его драгоценным камнем из своей заветной шкатулки.

Дмитрий легко, словно играючи, перенес лодку на воду, прыгнул в нее и, разобрав весла, поплевал на мозоли.

— Прощевайте, други! — крикнул он, сильными гребками выводя лодку на середину реки.

Высокая войлочная шапка Дмитрия, несколько раз мелькнув в прибрежной зелени, исчезла.

До притока плыть было просторно: река, почти не сворачивая, широкой лентой разрезала лес. Свернув в небольшую речушку, на которую указал пастух, Дмитрий стал пробираться среди непролазной чащи, плотно обступившей реку.

Иногда река делалась совсем узкой, и ели, столпившиеся по берегам, доставали друг друга своими ветвями.

Лодка вырвалась из узкого ложа реки в небольшое лесное озеро. Плотно закрытое со всех сторон темным бором, озеро почти сплошь заросло болотными травами. Тут была такая глухомань, что даже привычному Дмитрию сделалось не по себе. Проплыв озеро, лодка снова вошла в реку, и Дмитрий услышал шум водопада.

«Вот проклятый старик, — подумал Головня, — обманул, ищи тут сосну, где знак вырублен. Во их сколь, сосен-то!..»

Но за крутым поворотом реки, на песчаном мыске, как-то вдруг открывшемся, он увидел большую сосну.

— А не соврал старик, — нажимая на весла, сказал Дмитрий, — вот и знак, не соврал.

На толстом стволе еще издали была видна белая отметина. Когда Дмитрий пригнал лодку к сосне к, привязав ее за отросток могучего корня, выступавшего из размытого берега, вылез на землю, то сомнений у него больше не было. На стволе кора была гладко стесана, и на этом месте выжжено клеймо, похожее на большого, с куриное яйцо, жука.

«Черен, а не ворон, рогат, да не бык, шесть ног без копыт, идет — землю не дерет, — вспомнил Дмитрий загадку. — Жук жуком и есть».

Дмитрий решил подождать. Он присел на мягкую траву, прислонился к стволу сосны. Мысли Дмитрия витали далеко от здешних мест. Ему представлялось, как Степан Котов, прослезившись, говорит:

«Бери, Митюха, Варвару, бог с тобой, береги ее пуще глаза — одна ведь у меня дочь!»

Дмитрий хотел ответить что-то значительное Котову, сказать ему, как он будет любить и беречь Варвару… Вдруг сквозь дремотные мысли ему почудился собачий лай, злобный и многоголосый. Дмитрий насторожился. Лай слышался все громче и громче. Дмитрий едва успел схватиться за дубину. Из ближнего кустарника на лужайку выскочили три больших пса. Роняя пену из разинутых пастей, собаки бросились на Дмитрия.

«Вот это псы! Каждый волка одолеет», — пронеслось в голове Дмитрия. Он взмахнул дубиной, и вовремя — одна из собак, подпрыгнув, хотела вцепиться ему в горло. Собака рухнула у ног Дмитрия с разбитой головой. Вторая, попав под дубину, была далеко отброшена: ее жалобный вой раздался из кустов. Третья боялась приблизиться и яростно лаяла, вздыбив шерсть.

Из кустов выскочили еще несколько собак, и почти в тот же миг на лужайке появился человек.

— Назад! Эй, назад! — кричал он собакам. — Назад! Ко мне, ко мне, Куцый!

Подозвав собак, парень ловко пристегнул их за ошейники к толстому четырехгранному ремню и, удерживая свору одной рукой, крикнул гневно:

— Почто собак сгубил?! Кто ты, откудова?

— А тебе что, дороже собаки поганые али душа христианская? — спокойно ответил Дмитрий, вытирая капли пота со лба. — Кабы я не изловчился дубиной, не быть мне живу.

— А ты хрещеный? — В глазах незнакомца вспыхнул испуг.

— Я-то? Хрещеный. — Дмитрий наложил на себя крест. — А что, разве на татарина похож? — попробовал он пошутить.

Незнакомец отступил назад, схватил боевой рог, висевший па серебряной, надетой на шею цепи, и поднес к губам.

«Ту-ту-ту-ту!..» — будоража лес, понеслись громкие тревожные сигналы.

— Ну и ну! — зажал уши Дмитрий. — Эдак ты всех зверей в лесу распугаешь. — Он сделал шаг вперед. — Мне лекаря надобно. Пастух сказывал…

— Не подходи! — крикнул незнакомец. — Собак натравлю… Стой у сосны… Наши придут — им скажешь. — И он затрубил снова.

«Бум… бум… бум», — раздались из леса далекие удары в колокол. Звуки были тревожные. Они покатились по поляне и отозвались на берегу реки, в темной чаще леса.

Дмитрию сделалось не по себе.

— Чудеса в решете — дыр много, а вылезти негде, — произнес он вслух. — Что ж, подождем.

Парень присел на каменный обломок, зажав между колен дубинку и искоса поглядывая на собак.

Собаки как-то сразу перестали лаять. Дмитрий поднял глаза и увидел рядом с незнакомым парнем старика в длинной одежде из серого домотканого сукна и с суковатой палкой в руках. Старик что-то спросил у парня и подошел к Дмитрию.

— Чего тебе надобно в наших лесах? — сказал он, строго смотря на него из-под лохматых седых бровей.

— В битве со свеями тяжко товарищ ранен, — торопливо заговорил Дмитрий. — Лекарь надобен… Меня послал старый пастух Степана Котова к этому дереву с отметиной, с жуковиной, — закончил он, указывая на сосну.

— Как того пастуха звать? — спросил старик.

— Одноуш. Одно ухо у него словно кто саблей стесал, — охотно пояснил Головня.

— Друзья Одноуша — наши друзья… Иди за мной, — услышал Дмитрий неожиданный ответ.

Старик обернулся к парню и что-то крикнул ему.

— Идем, дед! — решительно сказал Дмитрий, разглядывая незнакомца. — Далече ли идти?

Старик промолчал. Он нахлобучил поглубже войлочную шапку и тронулся в путь.

За кустами Дмитрий увидел небольшой отряд, вооруженный короткими копьями.

«Недаром парень трубил», — подумал Головня.

Шли рекой. По берегам часто встречались большие серые камни и каменистые россыпи. Шум водопада слышался все громче и громче. После нескольких крутых поворотов русло реки оказалось засыпанным грудой камней, по которым вода шумливо стекала вниз несколькими небольшими водопадами. Здесь река образовала глубокое озеро с крутыми берегами. На правом берегу у самого водопада Дмитрий увидел большого деревянного идола. У ног его, на утоптанной площадке, лежал громадный бык с позолоченными рогами. Бык был заколот, внутренности, залитые кровью, лежали рядом. Старик упал перед идолом на колени и несколько раз земно поклонился.

«Язычники», — догадался Дмитрий. Он с удивлением смотрел на деревянного истукана, губы которого были обильно вымазаны кровью.

— Кто это? — спросил Головня, показывая пальцем на высокую деревянную фигуру с плоским лицом.

Старик поднялся с колен.

— Бог огня — Перун, — не сразу ответил он. — Сегодня большой праздник, Перунов день. Под свято и быка закололи. А у вас, христиан, вместо Перуна пророк Илья, — добавил он. — В один день празднуем.

— А и правду сегодня Ильин день! — удивился Дмитрий. — Вот оно как получается.

— От наших праздников вам, выходит, и деться некуда, — хмуро продолжал старик. — Попы-то к богам нашим своих святых приспособили…

— Ты, старик, угодников святых не трожь! — оборвал его Дмитрий. — Я вашего бога не хулю…

Старик замолчал. Дальше шли молча. Неожиданно для Дмитрия на противоположном берегу открылось высокое сооружение из толстых бревен, окруженных забором.

Строение стояло на небольшой возвышенности. Вокруг виднелось несколько деревянных изб, запахло дымом.

— Да у вас город большой! — удивился Дмитрий, шагая вслед за стариком по узкому мостику.

Ступив на берег, он остановился и с изумлением стал рассматривать лесной поселок.

— А в хоромах кто живет — посадник али князь?

— Это храм великого воскресителя, бога богов, — строго ответил старец. — Подожди здесь. Тебя позовут. — Остановившись у высокого забора и распахнув плащ, старик вынул большой ключ из-за пояса и стал открывать калитку. Войдя внутрь, он быстро захлопнул ее. Слышно было, как звякнул повернувшийся в замке ключ.

Дмитрий увидел, что ограда вокруг храма не простая. Каждая тесина была украшена резьбой, изображающей разного рода оружие и боевые доспехи. Каждое бревно, стоявшее через десять тесин, покрыто резным орнаментом. Все изображения грубо окрашены и два-три цвета.

Увлекшись наблюдениями, Дмитрий не заметил, как калитка открылась и снова появился старик.

— Главный жрец зовет тебя, — услышал Дмитрий знакомый скрипучий голос.

Головня и старик вошли за ограду и направились к большим дубовым дверям храма.

Дмитрий успел заметить, что в толстые бревна здания были искусно вделаны лосиные рога. Казалось, что храм поддерживают огромные лоси, скрытые под землей.

Храм имел форму большого цветка с восемью лепестками. По наружным стенам поверх бревен укреплены дубовые щиты с фигурками богов и богинь. Огромные двери храма казались воротами. Они были подвешены на массивных бронзовых петлях и окованы листовым серебром с тонким кружевным узором. У двери с обеих сторон неподвижно стояли воины в боевых доспехах.

Перед изумленным Дмитрием двери медленно раскрылись. Дорожка зеленого сукна вела в глубь храма.

— Ступай! — сказал старик.

Когда Дмитрий переступил порог, двери за ним бесшумно закрылись.

Головня сделал несколько шагов. Глаза немного привыкли к темноте. Из полумрака стали выступать стены. Напротив больших дверей, в глубине храма, стояла огромная статуя из дерева, голова ее почти упиралась в своды храма — это был бог богов, бог неба и земли, главное божество славян-язычников.

По правую руку главного бога стояли золотые изображения еще двух богов, а по левую — двух богинь: сыновей и дочерей великого воскресителя.

Совсем близко от Дмитрия возвышался идол Дажьбога — бога солнца. Он был с четырьмя головами на четырех шеях; головы смотрели в разные стороны. В правой руке идол держал турий рог, украшенный золотыми и серебряными пластинками, левая была изогнута и упиралась в бок. Одежда закрывала колени.

Не меньших размеров был идол Перуна — бога огня. Голова его была сделана из золота, а деревянные руки и туловище покрыты драгоценными камнями. Дмитрий загляделся на большие рубины, изумруды и алмазы, украшавшие Перуна. Дальше шли боги поменьше, некоторые были облачены в шлемы и латы и свирепо смотрели на Дмитрия. Храм разделялся на несколько частей пурпурными коврами.

Все это Дмитрий приметил, медленно двигаясь по зеленой дорожке. Прозвучал удар в гонг. Бархатный занавес напротив Дмитрия раскрылся, и он увидел человека в белой длинной одежде, сидящего в большом кресле. Это был главный жрец. Его длинная крашеная борода была заплетена тугими косичками, а волосы, расчесанные на пробор, покрывали плечи.

Дмитрий во все глаза смотрел на убранство волхва. Больше всего ему понравилась большая круглая застежка на плече: в золотой оправе сверкал какой-то необычайно красивый камень размером с голубиное яйцо.

Лицо старика было приятное.

— Ты сказал, — немного помолчав, начал жрец, — что враги напали на мореходов-новгородцев, многих убили, а один с тяжелыми ранами умирает. И ты пришел просить нашей помощи, просить лекаря?

— Без лекаря помрет Савелий! Помоги, милай! Жрец наклонил голову. Несколько минут прошло в молчании.

— Я спрошу Перуна, как мне поступить, — наконец ответил он.

Поднявшись с места, волхв подошел к идолу и, помазав чем-то красным свои ладони, протянул их, словно выпрашивая у него милости. Жрец издавал время от времени дикие, непонятные звуки.

«Волхвует», — подумал Дмитрий.

Жрец, творя заклинания, приблизился к идолу и незаметно наступил ногой на небольшой рычажок.

Под сводами храма раздались таинственные музыкальные звуки.

— Ты слышишь голос великого воскресителя — бога неба и всех богов! — торжественно и строго произнес жрец. — Он говорит, что нужна жертва, хороший жирный бык. А потом надо спросить у священного коня. И как скажет конь, так и будет.

Мелодичные звуки лились непрерывно.

— Быка-то у меня нет, — немного струхнув, вслух сказал Дмитрий. — А нельзя ли, милай, вашему богу вот этот камень в подарок?

Дмитрий покосился на идола и вынул из-за пазухи тряпицу.

— Вот, — показал Дмитрий.

— Да, этот камень Перун может принять в жертву, — увидев рубин с орех величиной, вымолвил жрец. — Дай его мне. Дмитрий отдал камень.

— Теперь выйди из храма, — сказал жрец. — Скоро получишь ответ. А пока посмотри на игралища. В день Перуна наши воины показывают свою силу и ловкость. Иди!