"Среди песчаных холмов" - читать интересную книгу автора (Ролофсон Кристина)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Что вы делаете в столь поздний час? Эмма оторвала взгляд от кулинарной книги, которую она купила в лавке методистской церкви. Мэтт прошел на кухню и налил себе стакан воды.

– Я читаю о том, как готовить ранзу, – призналась она. – Дамы из методистской общины Блиндона сообщают не менее четырех рецептов.

– Набираетесь опыта?

У него был озадаченный вид. Он сел за кухонный стол напротив нее. Минуло десять вечера, дети уже несколько часов как были в кроватях, и Эмма воспользовалась тишиной и покоем, чтобы составить список бакалейных товаров для закупки. Или по крайней мере попытаться это сделать.

– Я подумала, что мне следует готовить получше, с тех пор как мое фирменное блюдо со спагетти не очень удалось в прошлый раз.

– То блюдо было совсем недурно.

– В нем не было мяса, – напомнила она ему. – Все, что вы едите, должно в прежнем своем существовании мычать и иметь копыта.

Он сделал большой глоток воды и откинулся на спинку стула. Его лицо было в пыли, а одежда – хлопчатобумажная рубашка и вылинявшие джинсы – запятнана грязью. Разглядывая его, она подумала, что он не имеет права быть таким привлекательным. Много говорилось о притягательности фермеров с Запада, хотя лично ей ни один из таких мужчин никогда прежде не встречался. Зато теперь это произошло. Впервые она повстречала настоящего фермера.

– Почему вы так на меня смотрите?

Эмма захлопнула кулинарную книгу:

– Я думала о грязном белье и о том, что завтра мне придется стирать.

– Стиральная машина и сушилка внизу.

– Знаю. Я видела их.

Мэтт некоторое время не отводил от нее изучающего взгляда.

– Спасибо, что сегодня поехали с нами в город. Девочкам вправду понравилось быть там с вами.

– Было весело, – сказала она без лукавства. – Все были очень милы.

– Я заметил. – Его губы искривила улыбка. – Вы могли бы назначить свидание любому. Она покачала головой: – Меня это мало заботит.

Он подался вперед, положив локти на стол:

– Вы произносите это так, будто говорите всерьез. Почему?

– Это долгая история. – Она надеялась, что он не решится на дальнейшие расспросы. Как ей объяснить, что она только за пятнадцать минут до начала свадьбы обнаружила склонность своего жениха к кое-кому еще?

– У меня уйма времени.

Эмма отодвинула в сторону кулинарную книгу и встала. Взяла свой пустой стакан, поставила его в раковину.

– Однажды я была помолвлена, но оказалось, что мужчина, за которого я предполагала выйти за муж, влюблен в кое-кого другого.

Мэтт нахмурился, взгляд его темных глаз выражал сочувствие.

– Извините. Мне не следовало лезть в ваши дела.

– Все нормально, – сказала Эмма, надеясь придать своему голосу беспечность. Надеясь, что по ее голосу можно определить, будто произошло это три года, а не три дня тому назад. О Господи, неужели в самом деле минуло лишь три дня с тех пор, как она стояла в церкви в ожидании выхода под руку с отцом между рядами приглашенных?

– В конце концов он открыл вам правду? – сказал Мэтт.

– Нет, – услышала она свой голос. – Он не собирался мне ничего открывать, но когда я обнаружила… я отменила свадьбу и никогда больше его не видела. И не хочу видеть.

– Правильно.

Она постаралась улыбнуться:

– Да, я тоже так считаю.

На мгновение воцарилась тишина. Мэтт встал, допил воду и отнес стакан в раковину.

– Утром я приготовлю кофе.

Сменить тему было очень кстати.

– Во сколько встают девочки?

– В семь они начинают суетиться. Иногда чуть пораньше. – У него был нерешительный вид. – Эмма, спасибо, что вы взялись за эту работу. Думаю, все пойдет просто замечательно.

Он наклонился, чтобы достать банку кофе из шкафчика, а Эмма в это время потянулась к буфету, чтобы положить туда хлеб. Ее грудь коснулась его руки, и от этого невольного прикосновения чувственная дрожь пробежала по ее телу, а лицо Мэтта побагровело.

– Извините, – сказала она.

– Это я виноват, – возразил он, отпрянув назад и наткнувшись спиной на кухонный стол. – Эта кухня, по-моему, тесна для двоих.

– Да.

Эмма бросила хлеб на прилавок и проскользнула мимо фермера. Ни к чему ей испытывать к нему влечение, однако все дело в том, что приходится делить с ним крышу над головой, тесную кухню. Ничто человеческое ей не чуждо. Ведь ее первая брачная ночь так и не наступила.

– Спокойной ночи, – сказала она, продвигаясь к гостиной. Еще пара шагов, и она, по счастью, сможет скрыть свое раскрасневшееся от возбуждения лицо.

– Эмма, – окликнул ее Мэтт. – Мы здесь делаем завтрак каждый сам себе, поэтому не беспокойтесь и ничего не готовьте для нас утром.

Она обернулась:

– Разве собаки не любят горелой яичницы?

Он улыбнулся:

– Они разжиреют.

– Поверьте, я научусь стряпать лучше.

Она вернулась к столу и забрала кулинарную книгу.

– Да, леди, нисколько в этом не сомневаюсь.

– Спокойной ночи.

Почему ей так не хотелось уходить из кухни? Не потому ли, что Мэтт Томсон, как оказалось, обладает ко всему прочему еще и чувством юмора?

– Спокойной ночи, – сказал он и отвернулся наполнить графин водой.

Эмма заспешила к себе в комнату. Она заперла дверь и прошла в чулан взглянуть на «платье принцессы». Оно послужит напоминанием остерегаться красивых мужчин, у которых своя повестка дня. Мэтту Томсону нужна мать для его дочерей. Кену нужна была невеста, чтобы победить на выборах.

А Эмме никто не нужен, как твердила она себе вновь и вновь. Она примет горячую ванну, полежит в ней подольше и будет читать кулинарную книгу. Ей не нужно ничего знать о мужчинах, ее заботам вверена кухня. На сегодняшний день.

Макки оказалась хорошей спутницей. Веселая и внимательная, она держалась поближе к Эмме, покуда та делала покупки в бакалейных лавках на блиндонском рынке. Расходы заносились на счет фермы «Три грека», что было очень удобно, поскольку купить ей нужно было много. Она без особых затруднений устроила сумки с продуктами и трехлетнюю малышку в открытый кузов фургона, затем, дважды свернув не туда, нашла с третьего захода детский садик. Дорога вывела к тому месту, откуда она начинала, – в самый центр Блиндона.

Макки захихикала. Мелисса, ожидавшая на улице, вздохнула с облегчением, и вся троица вернулась на ферму ко второму завтраку, как раз в ту минуту, когда Мэтт переходил дорогу на их пути. Он подождал, пока Эмма припаркует фургон у задней двери дома.

– Бакалея?

– Бакалея и девочки, – сказала Эмма. – Все домашние в безопасности и добром здравии, а я заблудилась лишь один раз.

Он улыбнулся своей притягательной улыбкой:

– Как вы умудрились заблудиться в Блиндоне? Она вышла из машины и пожала плечами:

– Я плохо ориентируюсь в пространстве.

Девочки высыпали из фургона и кинулись к отцу, освободив Эмме доступ к сумкам, сваленным на дне кузова.

– Я помогу вам. – Он подошел и схватил несколько бумажных пакетов с покупками, Эмма взяла два других и направилась к задней двери дома. – Макки, держи дверь, – распорядился отец девочек. – Мел, найди сумку полегче и неси сюда.

– Вы ждали второго завтрака? – спросила она, проследовав за ним на кухню. – Макки сказала, что ей нравятся сэндвичи с сыром, поэтому я подумала, что приготовлю…

– Я уже ел, спасибо.

Мэтт сгрузил пакеты на кухонный стол и ушел за остальными, а она стала заглядывать в пакеты в поисках сыра, купленного для второго завтрака. Он вернулся с очередной поклажей в руках.

– Ну, вот и все. – Он выложил груз на стол и повернулся к Эмме: – Похоже, вы собираетесь готовить.

– Попытаюсь.

Мэтт кивнул:

– Я ценю ваше усердие.

– Цените?

– Да.

Макки вытянула руки, чтобы обнять его. Он подхватил ее, и малышка проворно обвила ручки вокруг его шеи и поцеловала в щеку.

– Вы так ласковы с ней, – прошептала Эмма, не скрывая своего удивления.

– А почему бы мне не быть ласковым? – Он немного нахмурился. – Я ее отец.

– Я не хотела вас обидеть, – сказала она, радуясь возможности отвести от него взгляд и рассматривать содержимое сумки перед собой. – Мой собственный отец не был очень нежен. Думаю, я хотела сказать, что завидую вашим дочерям.

Она покраснела. Не подумает ли он, что ей также хочется обвить руками его шею?

– Я… я имею в виду… – смутилась она. – Я просто…

Зазвонил телефон, и она стала разбирать покупки. Трубку поднял Мэтт.

– Привет, Стеф, – сказал он. – Да, все прекрасно. Как поживаешь?

– Тетушка Стеф! – завопила Макки и прыгнула на колени к отцу. – Могу я поговорить?

– Минутку, солнышко, – сказал отец, при этом Эмма бесстыдно подслушивала разговор. – Рут звонила тебе? Что ж, да, все идет прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться. – Тишина. – Я не смогу до Дня благодарения.[1] Ты сама знаешь. – И вновь тишина. – Ты желанная гостья в любое время. Как там Клей?

Клей, должно быть, муж Стефани, догадалась Эмма. А Стефани беспокоится из-за детей и их новой няни и хочет навестить семью Томсон.

– Да, я знаю, – сказал Мэтт. – Она делает много шума из ничего, но ты ведь знаешь, она такая какая есть.

Рут… Она тихо вытащила пакет с белым рисом из коричневой бумажной сумки и поставила его на стол.

– Вот, поговори с Макки. Нет, заезжай, когда сможешь. Обещаю, о Дне благодарения поговорим попозже.

Он вручил трубку своей дочке, и они оба, Мэтт и Эмма, слушали, как Макки описывает свои балетные туфельки и новую одежду, пока наконец она не попрощалась и не передала трубку отцу, чтобы тот положил ее на место.

– Моя сестра, – сказал Мэтт. – Она любит строить планы на праздники за год вперед. Уже расписывает, что будет на День благодарения.

Ко Дню благодарения Эмме следует вернуться в Чикаго. Выборы закончатся, и ее отец будет погружен в водоворот деловых решений и политических будней, а она станет свободна для… для чего? Чтобы найти квартиру и обустроить жизнь? Самое время. Эмма принудила себя вернуться к разговору.

– Ваша сестра, должно быть, очень любит своих племянниц.

Мэтт нахмурился.

– Да. – Он поднял Макки на руки и обнял. – Мы все их любим.

Дни шли скорой чередой, быстрее, чем Эмма могла предвидеть. По утрам она готовила девочек к школе, отвозила каждую туда, куда нужно, выполняла в городе данные ей поручения, продумывала, что будет стряпать, и листала кулинарные книги в поисках рецептов попроще. Днем она стирала белье, укладывала Макки в постель, играла с Мелиссой на веранде и пылесосила ковер, если он выглядел неопрятно. Телевизор в гостиной не был подключен к антенне – Мэтт сказал, что в прошлом месяце ее сорвал сильный ветер, а у него не было времени ее починить, – однако дети не проявляли из-за этого никакого беспокойства. Эмма решила, что и она не станет беспокоиться. Она слушала местные новости по радио в фургоне, когда отвозила детей в город и привозила обратно, и этого было достаточно.

В доме было тихо, телефон не звонил. Фермерские дела решались в главном домике для отдыха; грузовики у основного дома не останавливались, а двигались дальше по дороге к строениям на западной стороне.

Иногда Эмма водила девочек на прогулку. Они глазели на лошадей в загоне для скота или пытались найти котят, которые достаточно подросли, чтобы не зваться больше котятами. Ковбои махали им руками и скалили в улыбках зубы, потом возвращались к своей работе. Непрестанно дул ветер, но ей нравилось смотреть на далекий горизонт, особенно при закате солнца.

Мэтт присоединялся к ним за обеденным столом ровно в шесть, а потом часто уходил вновь по делам. Ей было любопытно, действительно ли фермер так перегружен работой, или он вечерами сидит перед телевизором с другими мужчинами в домике для отдыха.

Рут появлялась дважды. Один раз – чтобы сказать Эмме, что отведет девочек в церковь, а оттуда заберет с собою на воскресный обед, поскольку домработнице полагается выходной.

Эмма поблагодарила ее, подольше понежилась в постели воскресным утром, потом взяла фургон и несколько часов гнала его на запад, покуда не пришло время вернуться на ферму. Это было здорово – свобода, одиночество и машина с полным баком горючего.

А во вторник Мэтт задал Эмме неожиданный вопрос:

– Вы бывали когда-нибудь на скотопригонных торгах?

– Что? – Слово «торги» привлекло ее внимание.

– На скотопригонных торгах. Я езжу туда раз или два в неделю.

– Зачем?

Слава Богу, она нашла сыр. Мелисса распахнула холодильник и потянула к себе пятилитровую бутыль молока. Эмма подхватила ее прежде, чем та упала на пол.

– Это мой бизнес. – Его голос был терпелив, и она ощущала на себе его пристальный взгляд, когда обходила прилавок и брала из буфета две чашки из пластика. – Я продаю быков и коров. Я покупаю быков и коров.

– Верно. – Она налила молока в чашки. – Леди, если желаете пить, садитесь за стол.

Макки спрыгнула с отцовских рук, Мел поспешила присоединиться к ней за столом.

– Это может быть интересным.

– Скотопригонные торги?

– Да. Они много значат в ковбойской жизни. В радиусе ста миль есть десять таких ярмарок.

Она смутно понимала, о чем он говорит, но ей нравился сам факт, что он говорит с ней. В этом было что-то радостное.

– Это туда вы все время ездите?

– Да. – Мэтт замешкался. – Я узнаю, может ли Рут присмотреть за детьми сегодня днем. Должны же вы знать, что мы делаем с крупным рогатым скотом.

С этими словами он покинул кухню, и Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.

– Тебе повезло, – сказала Мелисса, радостно расширив глаза, когда Эмма поставила перед ней молоко.

– Мне?

– Ага. Если будешь себя хорошо вести, сидеть тихо и не болтать попусту, папа купит тебе на обратном пути шоколадку.

Она невольно рассмеялась:

– Правда?

– Ага. Какую пожелаешь.

– Тогда я постараюсь вести себя хорошо. Хотя она не имела ни малейшего представления, как ей следует себя вести на фермерской ярмарке.

– Глупец, – ворчала Рут. – Взять эту женщину на скотопригонные торги посреди недели!

– Там множество женщин.

– Жен, – поправила его тетя. – Они жены фермеров, и они помогают мужьям. Они не миленькие домохозяюшки из города.

Мэтта это не заботило.

– Я подумал, ей понравится смотреть на торги. Это ведь своего рода шоу.

– Если хочешь компании, то один из мальчиков мог бы с тобой поехать.

Ни Яспер, ни Пит, ни Бобби, ни Чет не пахнут, подобно розам. У них нет зеленых глаз и шелковистых каштановых волос, и они не смотрятся так здорово в своих джинсах, как выглядит в своих Эмма. Проклятье, что плохого в желании побыть немного в компании с женщиной? Помимо тех женских созданий в его жизни, которым нет еще восьми.

– Давай, Рут. Просто посидишь в гостиной, пока Макки спит, а Мелисса занимается тем, чем обычно занимается после полудня.

– А твоя домработница приготовила ужин?

– Она накупила столько еды, что хватит до Хэллоуина,[2] – сказал Мэтт. – Полагаю, там найдется что-нибудь сегодня на ужин.

– А что, если вы припозднитесь?

Мэтт уперся руками в бока и уставился на Рут сверху вниз. Бог свидетель, он любит свою тетку, но она может кого угодно вывести из терпения.

– Тетя Рут, почему тебе так не нравится Эмма?

Рут нащупала в кармане халата платок, вытерла глаза и засопела.

– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, Мэтгью. Этим городским женщинам нельзя доверять. У нее, может быть, где-то есть муж, откуда нам знать? А вдруг она преступница? Или… падшая женщина?

– Я думаю, она ни то, ни другое и ни третье, Рут. – По крайней мере он надеялся на это. Особенно в той части, что касается наличия где-то мужа. – Она говорила мне, что предполагала выйти замуж, но с этим покончено.

– Она сказала почему?

– Нет, – соврал он, не желая обсуждать личную жизнь Эммы. – Это не наше дело. Единственная наша забота – это то, что нам помогают по дому и с детьми.

– Стефани собирается устроить проверку. Она звонила?

– Дважды, но я отключил на время телефон. Я позвоню ей сегодня вечером и расскажу, как у нас дела. – Он пристально посмотрел на тетку: согласна она или нет посидеть с детьми. – Так как мы поступим? Рут вздохнула:

– Я возьму свою пряжу. Делаю пуховик для кровати Бобби. Его старый износился, ты же знаешь.

Мэтт знал. Пуховики, связанные Рут из шерсти афганских коз, высоко ценились их владельцами, и обращались с ними бережно даже те, кто в иных случаях отличался буйным нравом. Пожилая женщина была преданным другом и грозным противником. Он желал, чтобы она смягчилась по отношению к Эмме.

– Спасибо.

Рут исчезла у себя в спальне и вернулась с пластиковым кульком, набитым голубой пряжей.

– Только сделай мне одно одолжение, Мэттью.

– Любое, Рут. – Он взял кулек, а она схватилась за свою трость.

– Просто скажи мне, что ты не собираешься влюбляться в нее.

– Не собираюсь, – пообещал он.

Он не имел намерения влюбляться снова, однако не был бы, разумеется, против того, чтобы побыть немного в женском обществе.

– Хорошо, – объявила она, ударив тростью в дверь. – Мы могли бы обойтись без осложнений.

Мэтт подавил вздох. Он бросился бы навстречу кое-каким осложнениям, если бы это означало провести ночь в постели с чуткой и желанной женщиной.

– Не двигайтесь.

Эмма уставилась вперед и сложила руки на коленях.

– О'кей, – прошептала она сквозь чуть приоткрытые губы.

Мэтт расхохотался бы, но поскольку десять минут назад он чуть было не купил свинью с десятью поросятами, потому что Эмма почесывала нос, то теперь предпочел бы, чтобы женщина сидела неподвижно. Он не имел ничего против свиней. Они шли по хорошей цене, а он любил копченую свиную грудинку не меньше, чем его сосед, но ему совершенно ни к чему покупать накануне зимы еще свиней. Распорядитель торгов хлопнул молотком и воскликнул:

– Продано!

Эмма повернулась к Мэтту:

– Теперь ничего, если я вздохну?

– Конечно. Дышите.

Она прислонилась к металлической спинке сиденья и бросила взгляд вниз на арену, покрытую опилками:

– Что они делают?

Он отпил немного кофе, а потом ответил:

– Торгуют скотом. Ради этого мы приехали.

– И все? Я имею в виду, разве уже не достаточно?

– Нет еще. Я продаю и покупаю, исходя из ситуации на рынке, времени года и запасов на ферме. Сейчас мне нужно несколько приличных породистых быков. А продавать коров я буду потому, что не хочу кормить их всю зиму.

– Как вы разберетесь, когда каждый предлагает свою цену?

– На это есть распорядитель торгов. Некоторые выражают свои намерения открыто, другие просто подмигивают или дают знать о своих планах почесыванием носа. – Он не смог удержаться от смешка при виде выражения на ее лице. – Вот как вы, когда чуть было не купили свиней.

Она изобразила гримасу недовольства:

– На это ушло бы месячное жалованье.

– Это по меньшей мере, а вам еще пришлось бы заботиться о свиньях, – дразнил он, пытаясь понять, почему столь очаровательная женщина одна-одинешенька в этом мире. – Кто вы, Эмма? И почему вы одна?

Она отвернулась от него и притворилась, будто наблюдает, как ведут корову в крохотный загончик перед подиумом, где находился распорядитель торгов.

– Почему вы сегодня привезли меня сюда?

– Я подумал, что вам это понравится.

– И я не хотел быть один.

– Я… – Она сделала глоток кофе, поставила чашку с пенистым напитком у ног и наконец ответила на его вопрос: – Я здесь потому, что мне была нужна работа. Можем мы остановиться на этом?

– Да, леди, если вы так хотите.

Она скользнула по нему взглядом, ее зеленые глаза были печальны.

– Да, это именно то, что я хочу.

Мэтт кивнул:

– Что ж, мне не нужны эти телки, поэтому посидите неподвижно до окончания торгов.

– Не беспокойтесь обо мне, – сказала Эмма. – Вы даже не почувствуете, что я здесь.

Если бы это было возможно! – подумал он.

Эмма не понимала, что худого в том, чтобы разморозить фрикасе из цыплят. Они выглядели аппетитно в отсеке морозильной камеры. Маленькие тушки в коробочках, несомненно, порадовали бы детей. Но нет – Рут Таттл разогрела готовый пирог с мясом, и пирог с мясом им пришлось есть. Рут не пожелала принести фрикасе из морозильной камеры.

Эмма ела безвкусное тесто и представляла, как разморозит цыплячьи тушки для следующего вечера. Пожилая женщина изрядно похлопотала, готовя ужин, в то время как Эмма беззаботно отдыхала на ярмарке в пятнадцати милях к северу от города. Не так уж и беззаботно. Сидеть вплотную с Мэттом Томсоном – это трудно назвать беззаботным отдыхом. Он был настоящим мужчиной, его тело под рубашкой из шотландки и голубыми джинсами было мускулистым и волнующим… Мелисса ерзала на стуле:

– Папа купил тебе шоколадку, Эмма?

– Нет, не купил. – Она подмигнула ребенку. – Думаю, я не сидела смирно. В следующий раз я исправлюсь.

– В следующий раз? – фыркнула Рут. – Ты собираешься стать фермершей?

Эмма пропустила ее слова мимо ушей и обратилась к Марте:

– Как сегодня дела в школе?

– Дженнифер понравилась моя новая форма, – сказала девчушка. – Хочешь посмотреть мои тетради? Мы сочиняли рассказ о товарном поезде.

– С удовольствием прочту, – заверила ее Эмма. – Что еще вы делали сегодня?

Марта оживилась:

– Мы читали прекрасный рассказ.

– Красный, как вишни? – спросила Мелисса.

– Нет, – вздохнула ее сестра. – Не красный, а прекрасный. Ты же понимаешь.

Марта вновь повернулась к Эмме:

– У меня шатается зуб.

– Поздравляю. – Она надеялась, что в ее словах нет ничего обидного, но Марта как-то странно на нее посмотрела.

– Разве ты не хочешь узнать, какой именно?

– Какой именно?

– Внизу. Может быть, он выпадет сегодня ночью, и я положу его под подушку. – Марта взглянула на отца. – Знаешь, пап, Фея-владычица Зуба может прийти, верно?

– Еще бы. – Мэтт полил кетчупом кусок мяс ного пирога. – Фея-владычица Зуба.

– Он очень сильно шатается, – сказала Марта. – Хочешь взглянуть?

– Не здесь, – напомнила ей Эмма. – Твой отец посмотрит на него позже.

– И ты тоже?

– Конечно. – Она повернулась к Макки и отрезала ей мяса. Рут приготовила рис и кукурузу. – Еще раз спасибо за ужин.

– Не за что. Я догадалась, что вы припозднитесь. Если Мэтт покупает быков на ярмарке, то домой попадешь не скоро. Эти фермеры могут торговаться уйму времени. – Она обратилась к Марте: – Съешь кусочек хлеба. Это может помочь.

– Помочь чему?

– Выпасть зубу. – Старая женщина подвинула к Эмме блюдо с мясным пирогом. – Отведай еще. Вы, городские, все слишком тощие.

Она взяла маленький кусочек, чтобы не обижать старушку.

– Ты накупила кучу продуктов, – сказала Рут. – Состряпаешь что-нибудь необычное?

– Я только просматриваю кулинарные книги и думала испробовать некоторые… мм… рецепты. – Она кинула взгляд на Мэтта. – Верно, Мэтт? Разве вы не говорили, что желаете чего-то особого для разнообразия?

– Правильно, – сказал он, накладывая себе еще риса. – Действительно говорил.

– Всегда думала, что еда – это только еда, – проворчала Рут. – Давайте мне простую домашнюю пищу каждый день, и больше ничего не надо.

– Ничего нет худого готовить время от времени что-нибудь новенькое, – сказала Эмма. – Завтра я попробую приготовить ранзу.

Рут закатила глаза к потолку:

– Храни нас Господь.

– Не волнуйтесь, – сказала Эмма сладким голосом. – Я не намерена ничего на вас ронять, Рут.

Мэтт прыснул от смеха:

– Если она позволяет себе чудить, то и у вас есть право.

Рут улыбнулась, удивив этим Эмму:

– Всегда полагала, Мэттью, что я простая женщина, с которой легко ладить.

Он покачал головой:

– Если передашь мне еще немного молока, обещаю сменить тему и говорить о погоде или о цене на кукурузу.

Мелисса пролила молоко, Эмма вытерла со стола молочные лужицы, Марта раскачала свой зуб так, чтобы все видели, а Рут, когда пришло время мыть посуду, отволокла свой стул подальше от стола.

Иными словами, подумала Эмма, это еще один будничный вечер в доме Томсонов. И как ни удивительно, она часть этого дома. Во всяком случае, пока.