"Крылья Урагана" - читать интересную книгу автора (Банч Крис)

11

Прошло чуть больше полугода с тех пор, как Хэл последний раз был в Паэстуме, но город изменился почти до неузнаваемости. Почти все развалины, появившиеся во время осады Паэстума, были разобраны, а палаточные лагеря для свежих пополнений и новых дивизий, стекающихся через пролив в Сэйджин, расползлись далеко за пределы стен.

Когда Хэл уезжал, в Паэстуме была просто армия. Теперь армий стало уже четыре, не считая сэйджинских частей, стоящих у границы, чтобы отразить новые нападения рочийских войск.

Но тактика боя не изменилась — предпочтение по-прежнему отдавалось кровавым столкновениям лоб в лоб, и войска все так же перемещались по залитым кровью пустошам, каждый раз безуспешно надеясь на то, что удастся прорваться в сердце вражеской страны, к ее столице.

Хэл, чей кошелек оттягивало выданное сразу за несколько месяцев жалованье, которое ему было не на что тратить, нашел одного писца, ответственного за распределение новоприбывших. За определенную мзду Хэл договорился с писцом, чтобы к какой бы эскадрилье его ни приписали, вместе с ним обязательно попали туда Сэслик, Фаррен и, если получится, Эв Ларнелл. В результате Хэл лишний раз убедился, что в армии не существует слова «нельзя», если проситель в высоком чине или обладает достаточным количеством серебра.

К каждой дирейнской армии было прикреплено по две эскадрильи всадников, у сэйджинцев тоже были свои эскадрильи, организованные примерно так же, как и дирейнские.

Транспортное судно выгрузило их драконов, и новоприбывшим всадникам выделили несколько палаток, где им предстояло ждать назначения в те эскадрильи, которые испытывали нужду во всадниках. Они были предоставлены самим себе, поскольку офицеры, не желая, видимо, приближаться ни к драконам, ни к тем психам, которые летали на них, на этот участок даже не заглядывали.

По палаточному городку ходили шутки, что никто и никогда не видел убитого всадника, а главной заботой всадников на драконах был вопрос, будет ли им положена королевская пенсия по старости. Пехотинцам и кавалеристам определенно незачем было беспокоиться по этому поводу — большинству всадников все равно не светило дожить до пенсионного возраста.

Хэл пытался прикинуть, на сколько ему придется увеличить взятку писцу, чтобы тот направил «его» группу в Первую армию, расквартированную к северу от Паэстума. Несмотря на то что там было холодно и дождливо, а местами еще и болотисто, это была приграничная область, которую он знал как свои пять пальцев и считал, что это знание увеличивает шанс выжить ему и его друзьям.

А потом все рухнуло.

Рочийские маги ухитрились замаскировать на юге, у городка Фречин, полдюжины своих армий. Под магическим покровом они перешли границу и полностью уничтожили целую сэйджинскую армию.

Лишь весенние дожди удерживали их от того, чтобы развить наступление на сэйджинскую столицу, Фовант. Но с каждым днем вражеский коридор в линии фронта делался все длиннее — палец, нацеленный в сердце Сэйджина.

Первую и Вторую дирейнские армии урезали до минимума, забрав на стабилизацию положения все подразделения, за исключением жизненно необходимых, и отложив все подготовленные наступательные операции. Все пополнения, прибывающие в Паэстум, перебрасывали в Третью армию, стоявшую в глухой обороне.

Так все однокашники Хэла, начинающие всадники со своими драконами, получили приказ со всей возможной скоростью двигаться на юг. Третья армия нуждалась в их услугах — разведчиков, шпионов и связных.


Дороги под ними были наводнены войсками — марширующими и едущими в повозках. Хэл был счастлив, что находится высоко над этим грязным месивом. Его дракон был бы счастлив отыскать какую-нибудь уютную сухую пещерку и пересидеть в ней непогоду, но Хэл безжалостно гнал его вперед. В конце концов зверь перестал даже повизгивать в знак протеста, когда хозяин выводил его из брезентового гнезда, которое прикомандированные к эскадрилье интенданты сооружали каждый вечер при наступлении времени разбивать лагерь.

Они двигались на юг, но теплее от этого не становилось, и всадники, хоть и натягивали на себя все выданное им обмундирование, постоянно тряслись от холода.

Некоторые из них — и Феччиа в том числе — повадились скупать все спиртное, которое им удавалось найти. Хэл же едва делал глоток, даже в особенно морозные утра. Он давно понял, что алкоголь может очень быстро превратиться из друга в скрипучий костыль, и ни хотел ни того ни другого.

Разумеется, к тому времени, когда отряд Хэла проходил по маршруту следования, все придорожные селения были уже обобраны до нитки. Но драконы обладали замечательной способностью удаляться в сторону от армейских маршрутов, так что всадники находили деревушки, которых почти не коснулась война и чьи жители с радостью продавали или даже в патриотическом порыве отдавали задаром яйца, напитки и прочую провизию.

Привязанные к земле солдаты не слишком радовались, видя драконов, возвращавшихся на закате к своим повозкам с грузом добычи, но усталый пожилой офицер, командовавший колонной, не имел ничего против. Правда, прозвища, которыми награждала их пехота, не слишком улучшали настроение всадников: защитники телятины, чемпионы куриных бегов, стражи желудка, гвардия яичницы и тому подобное.

Зато утешало то, что им с Сэслик удавалось побыть друг с другом по крайней мере каждую третью ночь, когда ни один из них не стоял в охранении.

Другие всадники тоже разбились по парочкам или, подобно Фаррену, волочились за каждой встречной женщиной с энтузиазмом мартовских котов.

Несмотря на упорно ходившие слухи о бесчинствующих вокруг бандитах и партизанах, Хэл ни разу не видел никого из них. По слухам, эти негодяи всегда были или на дневной переход впереди, или на волосок позади.

На подступах к Бедаризи пустые дороги, благодаря которым часть могла передвигаться с высокой скоростью, закончились. Теперь они были запружены беженцами, спасающимися от приближающейся рочийской армии.

В памяти Хэла глубоко засели некоторые воспоминания тех дней.

Старик, везущий на тележке старуху, которая не переставая бранила его — с самого первого мига, когда они увидели эту пару, до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.

Или человек средних лет, вся одежда которого состояла из одних теплых кальсон, волокущий богато украшенные старинные часы выше него самого.

Хорошо запомнились три повозки с молоденькими Девушками, утверждавшими, что они ученицы религиозной школы, и беспрестанно хихикающими. Хотя, надо сказать, что если они и были религиозными, то их обряды выглядели довольно скандально. Впрочем, сопровождавшие их мужчины и несколько женщин, которые так и не нашли себе партнеров, похоже, вполне наслаждались их обществом. Хэл и Сэслик тоже посетили их лагерь, расположенный по другую сторону дороги, и Сэслик заметила скрытый за смехом страх в глазах девушек, когда они поглядывали на юг, откуда надвигались рочийцы.

Остался в памяти и устало бредущий колдун с двумя подручными в запорошенной дорожной пылью одежде. Фаррен, помнится, посадил своего дракона, чтобы пополнить запас провизии, и примерно треть лиги следовал с колдуном вместе, а потом вернулся обратно.

— Там, на юге, просто мясорубка, — сообщил он. — По крайней мере, мне так сказал маг. Рочийская конница разъезжает везде где хочет, грабя, бесчинствуя, убивая, насилуя, а сэйджинцы, похоже, никак не могут остановить их. Он сказал, что дел у нас там будет невпроворот, и пожелал нам удачи.

Хэл поинтересовался, почему же магия не помогла ему избежать участи остальных беженцев, и Мария, в кои-то веки посерьезнев, сказал:

— Думаю, магия не может помочь тому, кто владеет ею. По крайней мере, моего прадеда она вовсе не обогатила, только прославила. Наверное, боги, сучьи дети, не хотят, чтобы волшебники возвышались до королей или, того хуже, бросали им вызов. Думаю, это и держит нас в узде, хотя по теперешним обстоятельствам я бы не возражал, если бы они сменили гнев на милость ради одного доморощенного колдуна, который сейчас околачивается со своим драконом незнамо где и которому вовсе не помешала бы хоть какая-нибудь помощь.

Однажды они застряли у размытого моста, дожидаясь, пока саперы не восстановят его. На вдающемся в реку мыске располагалась небольшая деревенская таверна, но ее владелец скорбно сообщил, что распродал все свои запасы подчистую, а уток и кур разворовали солдаты и беженцы.

Минта Гарт отправилась на своем драконе на северо-запад и спустя два часа вернулась с грузовой сеткой, лопающейся от продовольствия, купленного в отдаленных деревушках.

Отказавшись взять у хозяина деньги, она велела ему сделать яичницу, и две хозяйские дочери принялись с такой скоростью поглощать яйца, что всадники уже стали опасаться, как бы девушки не начали кудахтать и не заклевали друг друга.

Форсированный марш из Паэстума понемногу сказывался на всадниках, и Хэл уже вовсю ощущал каменную усталость. Но он не подавал виду и даже резко оборвал Вэда Феччиа, когда тот принялся жаловаться на то, как у него ломит все тело. Хэл показал ему на дорогу, над которой они летели, и на нескончаемые колонны пехотинцев, месивших грязь. У тех вообще не было ничего, кроме плащ-палаток да тех жалких крох, что они выклянчили или стащили с проезжавших мимо провиантских телег.

Они добрались до Бедаризи, чьи улицы были наводнены беженцами. На то, чтобы протолкаться через переполненные улицы, у них ушло целых два дня.

Феччиа предложил пролететь над толпой на драконах в надежде, что испуганные горожане очистят им дорогу, но старый офицер запретил делать это.

За городом они увидели первых рочийских драконов, парящих и пикирующих вдалеке, и почувствовали, что война уже совсем близко.

Два дракона увидели противников, и Хэла порадовала их реакция — они зашипели и зафырчали, сердито мотая головами и щелкая клыками. Он понадеялся, что настрой всадников не уступает злости драконов.

Дороги, если их можно было назвать дорогами после того, как по ним прошла армия, теперь опустели — беженцев больше не было, только солдаты.

Отряд всадников остановился у большого столба на перекрестке трех таких разбитых дорог — даже не столба, а грубого обрубка ствола с ободранными ветками и листвой, вкопанного вертикально. К нему было приколочено с полсотни деревянных дощечек, указывающих, где можно найти ту или иную часть.

Почти на самом верху столба Фаррен разглядел и дощечку с намалеванной фигуркой дракона.

— Больше смахивает на червяка с крыльями, — высказал он свое мнение.

Они повернули свои фургоны на соответствующую дорогу и несколько лиг ехали мимо разбитых лагерей, полевых складов и конюшен.

Проселок упирался в широкий луг с прудом, где они и обнаружили свою эскадрилью.

Лицо Хэла осталось бесстрастным, но Фаррен, Феччиа и еще несколько человек потрясенно ахнули.

Они ожидали увидеть ряды сухих и водонепроницаемых загонов для драконов и аккуратных казарм для людей, а вместо этого их глазам предстали несколько обтрепанных драконьих шатров, куда худших, чем привезли с собой бывшие курсанты, и пестревших разнокалиберными заплатами. Некоторые из шатров были едва закреплены, крылья их хлопали на ветру, демонстрируя плохо обтесанные сучья вместо нормальных колышков.

Жилье для людей выглядело еще хуже: обтянутые подручным хламом большие упаковочные каркасы, крохотные пехотные палатки, какие-то убогие лачуги, держащиеся на подпорках из полусгнивших бревен.

Это и был их лагерь — вот только сначала на него налетел смерч, а потом здесь похозяйничало стадо троллей.

По лугу бродила горстка людей, единственным занятием которых, судя по всему, было слоняться по лагерю.

Какая-то женщина поила дракона у пруда.

По обеим сторонам луга стояли катапульты, вокруг которых хлопотали пехотинцы.

В воздухе сиротливо парил одинокий дракон, делая бесконечные круги над лугом.

Хэл сделал вид, что не слышит жалоб. Опытный солдат, он сразу выделил среди всех строений полевую кухню — просторную просмоленную палатку, из дымоходов спереди и сзади которой шел дым.

Увидев кухню, он понял, что лагерь все-таки не заброшен.

— Вы хотите, чтобы я доложил о прибытии, сэр?

— Я был бы вам очень признателен, — ответил сопровождавший их отряд офицер. — Сейчас мы находимся не на моей территории, а на вашей.

Спохватившись, Хэл бросил взгляд на сэра Лоурена Дэмиена, который подавленно улыбнулся, но возражать не стал.

Перед одной круглой палаткой красовался флажок, и Хэл, подойдя к ней, постучал по распорке.

— Войдите.

Он откинул полог и вошел в палатку, заставленную четырьмя койками, на одной из которых громоздилась куча полевых карт и портупей.

На другой, укрывшись рваным плащом, храпел какой-то мужчина.

За раскладным столиком сидел человек, чье лицо и тело были воплощением смертельной усталости. Хэл и сам очень вымотался, но этот человек, видимо, исчерпал все свои силы.

— Сержант Хэл Кэйлис, — отрапортовал Хэл, хлопнув ладонью по груди, — с восемнадцатью всадниками на драконах направлен штабом Первой армии.

Человек заморгал, потер глаза, взял бутылку с бренди, вытащил пробку. Потом покачал головой и отставил бутылку прочь.

— Надеюсь, что вы не демон, посланный каким-нибудь магом, чтобы меня подразнить.

— Никак нет, сэр. Я... мы все вполне настоящие.

— Может быть, боги все-таки есть, — выдохнул человек, заметив, что Хэл продолжает стоять перед ним навытяжку. — Садитесь... ну или хотя бы найдите что-нибудь такое, к чему можно прислониться. Я лейтенант сэр Л у Милетус. Кто-то говорил, что мне должны дать капитана, но приказ, видно, где-то заплутал. Девятнадцать всадников с драконами, вы сказали?

— Так точно, сэр.

Лейтенант встал, протянув руку, и Хэл пожал ее. У Милетуса был такой вид, как будто до войны он собирался стать жрецом или аскетом, но Хэл заметил на его вытянутом мрачном лице морщинки от улыбок.

— Девятнадцать, — смакуя, протянул Милетус. — Этого нам как раз и не хватало, чтобы повернуть войну вспять. Обслуживающий персонал тоже?

— Никак нет, сэр. Нам сказали, что весь необходимый наземный персонал есть на месте.

— Был, — сказал Милетус. — Пока драконы не привели сюда кавалерию. По крайней мере, в том набеге мы не потеряли ни одного зверя... сохранили всех десятерых.

И с какой-то ядовитой мрачностью добавил:

— А теперь, хотя и с небольшим опозданием, нам прислали еще и катапульты, чтобы защищать нас от атак с воздуха.

Потом покачал головой.

— Ладно. Мы так наловчились обходиться малым, что, пожалуй, сможем выиграть эту проклятую войну вообще без ничего.

Он набросил на плечи заляпанный грязью плащ.

— Пойдемте поглядим, как нам устроить ваших людей, сержант. Скажу вам сразу, что ваши люди будут меня ненавидеть, поскольку я собираюсь забрать пять ваших драконов у их владельцев. — Хэл при этих словах изо всех сил постарался, чтобы обуревавшие его чувства не отразились на лице. — Мои всадники — люди с опытом. Полагаю, что все вы только что из школы?

— Так точно, сэр.

— Не надо делать такое мрачное лицо, сержант. Я действую, исходя из нужд эскадрильи. Это поможет сохранить жизнь некоторым из вас. Кроме того, всем вам запрещено подниматься в воздух до тех пор, пока я лично не дам разрешение.

Он усмехнулся, заметив деланно бесстрастный вид Хэла.

— Я не имею в виду ничего оскорбительного, на некоторое время оставляя вас на земле от греха подальше. Думаю, вы это поймете. Уверяю, ваша нынешняя подготовка мало чем вам поможет в здешних условиях. А теперь давайте покормим ваших людей и попробуем как-нибудь извернуться, чтобы расселить всех.

— Среди нас четыре женщины, сэр.

— Я слышал, что прекрасному полу наконец-то отдали должное, — усмехнулся Милетус. — Тревожиться не о чем. Не думаю, что у кого-либо из моих ребят остались силы на заигрывания, если вы имеете в виду это.


Новоприбывших распихали куда только можно, некоторых по уже существующим палаткам, других в более маленькие, которые они привезли с собой.

Сопровождавший их офицер со своими людьми отправились обратно, явно радуясь тому, что ближе к фронту им ехать больше не требуется.

Милетус не стал устраивать новичкам никаких испытаний с целью выявить лучших и худших. Вместо этого он одного за другим погонял их над лугом, приказав выполнить кое-какие маневры.


Хэл быстро понял, что в запустении, царившем в лагере, не стоило винить ни войну вообще, ни небрежность командования в частности.

Эскадрилье сильно досталось, когда рочийцы прорвали линию фронта. Большие потери всадников и драконов стали результатом совместного применения рочийской магии, катапульт, которые подтянули прямо к линии фронта, и погоды. Разгром усилило появление двух вражеских драконов, которые напали на дирейнских зверей и довели их до такого неистовства, что те принялись метаться в воздухе, теряя своих всадников, а потом скрылись в тумане.

Это было скверно уже само по себе... но потом драконы привели вражескую конницу через прорванные позиции дирейнцев прямо к летной базе.

— Все до единого, — устало сказал Милетус, — стали пехотинцами и сражались из последних сил. — Он грустно оглядел лагерь. — И хотя, признаться, этих сил было немного, нам все же удалось оттеснить их обратно. Пожалуй, наиболее героически вел себя наш повар Чук.

Хэл подождал разъяснений, но их не последовало.

— Сэйджинское командование предложило для охраны лагеря своих пехотинцев, но я сказал, чтобы они не снимали своих людей с рубежей, кроме катапультистов. Здесь больше не осталось ничего такого, ради чего стоило бы затевать вторую атаку. — Он посветлел лицом. — По крайней мере, не было ничего до вашего прибытия.

Хэл ухмыльнулся.

— Я вижу, наше появление вас несколько обнадеживает.


* * *

Хэл отыскал относительно сухую палатку с четырьмя койками. Три из них были свободны, а четвертую занимал жилистый человек с роскошными усами, представившийся Эймардом Квесни и предложивший Хэлу занять любую приглянувшуюся койку.

— А я никому не помешаю?

— Если помешаешь и кто-то будет возражать, соберешь манатки и выметешься, — сказал Эймард, затем добавил: — Все они мертвы, а я уже устал ждать их призраков.

— Тесно, но уютненько, — заключила Сэслик, обведя рукой свою маленькую хибарку. — Обрати внимание на зелень на крыше. Она будет хорошо гармонировать с цветом моего лица, когда я начну думать о том, во что ввязалась, решив поиграть в войну.

Лачуга была небольшой, всего десять футов в длину. Но искусный плотник повесил по стенам полки, а в двух стенах были сделаны замысловатым образом открывающиеся окна.

— Рассчитана на двоих, — сказала Сэслик. — Но я спрятала вторую койку, пока на нее никто не позарился.

— Зачем? — удивился Хэл.

— Интересно, у твоей матери все сыновья такие недогадливые?

— Похоже, что так. Объясни.

— Я подумала, что один тугодум с севера может как-нибудь захотеть навестить меня, а поскольку ни секс втроем, ни свидетели меня не вдохновляют, я решила, что нам не помешает уединение.

— А-а.

— Кстати, раз уж зашел такой разговор, почему бы тебе не прикрыть дверь? Я заметила, что ты возвращаешься с пруда и вид у тебя гораздо более чистый, чем по дороге сюда из Паэстума. Вот я и подумала: может, нам немного передохнуть?

В полумраке Хэл увидел, как она выскользнула из комбинезона и легла на кровать.

— Тесновато, но мы, пожалуй, как-нибудь справимся, — пробормотала она.

Потом, когда они лежали обнявшись, Хэл спросил:

— Послушай, я знаю, что мужчины обычно не задают таких вопросов... Но какие у нас перспективы на будущее?

Сэслик чмокнула его в нос.

— Разумеется, нас убьют, какие еще могут быть перспективы? Хорошо бы только, чтобы это случилось благородно, в бою.

— Ох, — подумал вслух Хэл. — Нет уж. Я собираюсь выбраться из этой мясорубки живым.

— Ну разумеется, — протянула Сэслик. — Все те, кто когда-то занимал эти пустые койки, тоже собирались.

— Нет, — упрямо возразил Хэл, пытаясь придать голосу оптимизма. — Я намерен остаться в живых.

— Что ж, тем лучше для тебя, — отозвалась Сэслик. — А я вот нет. Именно поэтому я и не хочу разводить бодягу на любовные темы. Или о том, что будет после войны. Будущее меня не волнует. Поэтому вспоминай обо мне по-доброму, когда меня не станет, и назови свою первую дочь в честь меня. Ну а что касается настоящего...

Она придвинулась к Хэлу ближе, обвив ногой его бедро, и очутилась под ним.


— Помните, любая мелочь, на которую вы не обратили внимания, может погубить вас, — бросил через плечо Милетус — Давай, Потрясающий. Поднимай задницу в небо.

Он похлопал поводьями, и дракон, медленно взмахнув крыльями, сделал несколько шагов по земле. Через миг он уже оторвался от глинистой поверхности и взмыл в воздух.

Хэл, сидевший за спиной у Милетуса, одновременно пытался изучать карту и сверяться с компасом, прикрепленным к подбитой мехом куртке. Потом он бросил это занятие, памятуя о приказе Милетуса смотреть в небо, а не куда-нибудь еще.

Он поежился на пронзительном весеннем ветру, ударившем прямо ему в лицо, и решил, что к наступлению следующей зимы — если доживет — должен непременно найти кого-нибудь, кто сделал бы ему такие же унты, как у Милетуса, и подбитую мехом шапку с завязками.

Они направлялись на юго-юго-восток, к вражескому клину.

— Я облечу поле боя по краю, — прокричал Милетус. — Нет никакого резона давать их катапультам шанс подбить новичка, верно?

Рубежи были очень четко обозначены — два длинных ряда хижин, перед которыми не было никакой растительности и весь лес вокруг которых был вырублен на дрова и для строительных нужд. Между ними тянулась открытая полоса, вытоптанная и истерзанная пехотинцами и конниками.

Они пролетели вдоль укреплений, развернулись и тем же путем полетели обратно, возвращаясь на базу.

Милетус выбрался из седла, бросив поводья одному из помощников, и сказал:

— Ну, что вы видели?

— Не слишком многое, — честно признался Хэл. — Дым от костров да парочку всадников у линии фронта.

— И все?

— Так точно, сэр. Милетус покачал головой.

— И это называется боевой ветеран. Кэйлис, если хотите протянуть здесь хотя бы месяц, вам лучше научиться быть повнимательнее: во-первых, к западу от того небольшого изгиба, который обозначен на карте как Крюк, вы не заметили звено из трех драконов — наших, но ведь они вполне могли быть и рочийскими, направляющихся на восток; во-вторых, примерно в миле к северу от них над позициями кружил рочийский дракон. Еще — над той разрушенной деревушкой висело неподвижное облако.

Кэйлис недоуменно уставился на него.

— Дул ветер, семь-восемь миль в час, — продолжал Милетус. — Когда дует ветер, облака не стоят на месте, так?

— Так точно, сэр.

— Это наводит на мысль о том, что нужно повнимательнее к нему приглядеться. Возможно, это облако наведено при помощи магии, и тогда под ним, скорее всего, прячется то, что рочийцы хотели бы укрыть от наших глаз. Как только закончу с вами, пошлю туда парочку зверей. Кроме того, там была колонна кавалеристов — эскадрон или больше, — направляющаяся к южной оконечности клина, что наводит на мысль о том, что там затевается что-то нехорошее. И последнее, хотя вы не могли знать об этом. Мы пролетали над небольшим леском в месте, где еще вчера или позавчера была открытая местность.

— Магия?

— Вряд ли, — ответил Милетус. — Скорее всего, маскировочная сеть. Судя по размеру, я бы предположил эскадрон, ставший лагерем. При патрулировании вам стоит спуститься пониже и выяснить, что это за часть.

Хэл не нашелся что ответить.

— Самое важное здесь оружие — это глаза, — сказал Милетус. — Смотрите внимательно и почаще крутцте головой. И не забывайте следить за тем, что делается у вас за спиной. Рочийцы очень любят подбираться сзади. Да, как только увидите где-нибудь, купите себе дамский шарфик, из шелка или из мягкой овечьей шерсти. Это защитит вашу шею от раздражения. Эх, жаль, что нельзя прикрепить к шейному панцирю дракона зеркальце.

Он подвел окончательные итоги:

— Теперь вы видите, какова наша жизнь и сколь многому вам предстоит научиться. Я назначу вас в патруль — но только с опытным всадником. В одиночку будете летать не раньше, чем он скажет мне, что у вас действительно появились шансы остаться в живых.


Чук оказался веселым, совершенно лысым здоровяком. Первым делом он похвастался, что его семье принадлежит самый большой — и, разумеется, самый лучший — ресторан во всем Розене, в который захаживают рыцари, герцоги, а пару раз побывал и сам король, «хотя он, разумеется, приходил туда под чужим именем». К тому же у них столовались придворные маги.

Никто не знал, правду он говорит или нет, да никого это особо и не интересовало. Чук был не просто отменным поваром — он обладал способностью всегда соорудить нечто съедобное из тех скудных казенных припасов, которыми они теперь в основном питались.

Его гордостью была «говядина по-чуковски», приготовлявшаяся из крошеного вяленого мяса, твердых, как железо, галет, скисшего красного вина (бочонок был реквизирован у солдат, когда те заявили сдуру, что «пить эту кислятину невозможно») и смеси разнообразных специй из огромного деревянного ларца, всегда запертого на ключ.

Именно этот ларец и превратил Чука в героя. Во время атаки рочийской конницы он оставался в своей кухонной палатке, когда четверо кавалеристов спешились и с саблями наголо ворвались туда в поисках поживы.

Чук велел им убираться прочь.

Они со смехом двинулись на него.

Первых двоих остановила длинная деревянная скамья, которую он в них швырнул. Третий замахнулся на повара саблей, но тот увернулся от удара и толкнул рочийца на раскаленную плиту.

Четвертый бросился бежать, но Чук недрогнувшей рукой запустил в него тесаком, которым разделывал чудом добытых кур. Нож с хрустом воткнулся в затылок рочийца.

Милетус, услышавший рыдания, бросился к палатке, и его глазам предстал один труп с тесаком в затылке, другой, торчавший из открытой дверцы духовки и успевший уже порядком обуглиться, и еще два, валявшиеся на земле со страшными сабельными ранами, нанесенными их же собственными клинками.

Сам Чук сидел на скамье и горько рыдал.

Если до налета и были наглецы, у которых хватало глупости ругать его стряпню из педагогических соображений — «а то еще вдруг зазнается», то после сражения на подобную критику никто не осмеливался.


— И чего же я должен бояться больше всего? — спросил Хэл у Эймарда Квесни.

Тот приподнял бровь — почти столь же холеную, как и знаменитые усы.

— Вообще-то, звучит несколько странновато: «я должен бояться», — ответил он. — Мне казалось, мы все здесь бесстрашные воздушные рыцари, и так далее и тому подобное, и я единственный, кто...

Тут он затянул песню:

Израненный, летит дракон с границы, И всадник на спине висит чуть жив, В беднягу зверя мертвой хваткой он вцепился, Полны штаны со страху наложив.

Он икнул, протянув флягу умеренно дрянного вина Хэлу, который в ответ на это щедрое предложение покачал головой.

— Завтра я впервые вылетаю на патрулирование.

— Тогда сами боги велели выпить, — сказал Эймард. — По крайней мере, я бы выпил. — Он присосался к горлышку, не обращая внимания на стоявший рядом стакан. — С похмелья помирать куда приятней. К тому же у тебя будет лишний повод надраться и на следующий день.

У эскадрильи был отдельный клуб для всадников, которым заведовал легендарный Чук. Это была всего лишь рваная палатка с обструганными бревнами вместо скамей и длинной барной стойкой, за которой располагались их довольно жалкие запасы алкоголя. Брезентовые стены пестрели приколотыми вырезками из дирейнских и сэйджинских плакатов: красотками, разнообразными документами, историями из светской жизни и прочим в том же роде.

Главным достоинством этого заведения было то, что оно работало круглые сутки, а за стойкой вечно торчал либо Чук, либо кто-нибудь из его подручных.

— Итак, чего бояться больше всего... — задумчиво протянул Квесни. — Во-первых, собственного дракона, который, скорее всего, тебя и убьет, отхватив ногу или просто сбросив, чтобы поглядеть, сможешь ли ты передвигаться по воздуху так же, как он. Во-вторых, непогоды, в которую можно заблудиться, и ветра, который может швырнуть тебя в гору или в дерево. В-третьих... о третьем поговорим через минуту. В-четвертых, рочийцев, которые на земле, с их катапультами, арбалетами и лучниками. Если тебя подобьют, старайся пролететь как можно дальше в сторону от их войск, потому что попасть им в лапы я тебе очень не советую. На худой конец, попытайся попасть к тем солдатам, за которыми ты не шпионил, и надейся на их милосердие. В-пятых, нашей собственной солдатни, которая может подстрелить тебя ничуть не хуже рочийцев. Возможно, еще и лучше, поскольку мы проигрываем. В-шестых, нашего собственного командования, которое не имеет ни малейшего понятия о том, что должны делать драконы, и поэтому запихивает нас в самые немыслимые места и ситуации.

Квесни немного помолчал, по-видимому, давая время уяснить и усвоить перечисленные опасности.

— А вот теперь настало время вернуться к третьему пункту. Это, разумеется, вражеские драконы.

— И что они будут делать?

— Они попытаются тебя напугать, заставить улететь прочь. Если поблизости есть хоть один, он может позвать на помощь кого-нибудь из своих. Они будут стараться сорвать тебя с дракона или же вцепиться ему в крылья или в бок, хотя такое бывает редко. И время от времени кто-нибудь из них оказывается достаточно удачлив, чтобы подобраться достаточно близко и укусить тебя.

— Неужели никому не приходила в голову мысль поднять в воздух мага, который навел бы на рочийских драконов чары? — спросил Хэл, вспомнив одну из идей, записанных в его блокноте.

Квесни с озадаченным видом покачал головой.

— Сомневаюсь, чтобы тебе удалось найти такого глупого мага, который согласился бы сесть на спину к дракону. К тому же колдовство — дело довольно долгое, и к тому времени, как заклинание будет готово, все заинтересованные лица могут находиться уже в нескольких милях от мага.

— А лучника?

— Никогда не слышал ни о чем подобном. Не могу даже представить себе стрелка, который был бы достаточно ловким, чтобы держаться и одновременно целиться, в то время как ужасное чудище шипит на него и пытается ухватить зубами, — сказал Квесни. — А что? Ты собираешься в одиночку начать войну в воздухе?

Хэл улыбнулся и плеснул себе в стакан воды.

— Я не в восторге от такой идеи, — сказал Квесни. — Полет сам по себе достаточно опасен. Стоит только положить начало таким вещам, и мы будем ничем не лучше тех бедолаг, что месят ногами грязь. Я не прав?


В желудке у Хэла что-то трепыхалось, но он еще был способен смеяться над собой. Будучи конником, он водил патрули на рочийскую территорию бессчетное количество раз.

Но сейчас, сидя на драконе, поднимающемся с летной базы, с Эймардом Квесни по левую руку и Фарреном Марией позади, он отправлялся в свой первый в жизни драконий патруль.

Он был исполнен решимости следовать всем советам Милетуса и постоянно крутил головой, в точности как его дракон, которому, казалось, тоже не терпелось высмотреть что-нибудь интересненькое.

День был теплым, но небо затягивали плотные грозовые облака. Квесни сказал, что, пока погода еще не испортилась — а это должно было неминуемо случиться, — они полетят на запад, вдоль клина, туда, где до атаки рочийцев был фронт, а потом вернутся обратно в лагерь.

Хэл чуть придерживал поводья, оглядывая расстилавшуюся под ним землю. Долгое время все было спокойно, потом его привлекло какое-то движение. Колонна пехоты, движущаяся от линии фронта.

Хэл черкнул пару слов в предположительно непромокаемом блокнотике, который заблаговременно пристегнул к колену.

Краешком глаза он заметил еще какое-то шевеление, и через миг понял, что это два дракона невдалеке, направляющиеся прямо к ним.

Драконы приблизились, и он со вздохом облегчения понял, что оба они дирейнские. Всадники на драконах приветственно помахали руками.

Однако дракону Хэла, видимо, не было никакого дела до сидящих на них людей, потому как он громко и вызывающе зашипел, на что явно более старшие и определенно более мудрые драконы дирейнцев никак не отреагировали.

Внизу забелел дымок... Хэл не смог определить его источник. Но струйка была достаточно густой, чтобы тоже попасть в блокнот.

Облака начали смыкаться вокруг, и Хэл то и дело поглядывал на Квесни, который сидел на своем драконе с рассеянным видом.

Вдали показалось звено из трех драконов. Квесни вытащил из-за голенища подзорную трубу, покрутил, приглядываясь, потом поднял небольшой горн и выдул пару мелодий.

Одна, как пояснил Эймард, была сигналом к возвращению в лагерь. Вторая означала приближающегося противника. Существовал целый арсенал звуков, каждый из которых имел определенное значение.

Значит, сделал вывод Хэл, приблизительно в миле от них были рочийцы. Нет, пожалуй, подальше, делая поправку на оптический эффект увеличения размеров объекта при высокой влажности.

Квесни помахал рукой, сделав знак спускаться, и Хэл потянул поводья вправо, щелкнул ими по шее дракона, и зверь опустил голову. Троица спикировала к земле, прочь от противника, который ничем не показал, что заметил их.

Они приземлились в лагере, и обслуга бросилась к ним, чтобы забрать драконов, как раз в тот момент, когда хлынул дождь.


* * *

За последующие трое суток Хэл побывал еще в пяти патрулях, в конце концов удостоившись самостоятельного вылета. Остальных новичков тоже допустили до патрулирования; драконов в эскадрилье было достаточно, она была полностью укомплектована — во всяком случае, в воздухе, — и у каждого был свой зверь.

Однако же на земле ситуация была не столь обнадеживающей: при условии полной укомплектованности части требовалось восемьдесят человек обслуги. В вершине пирамиды располагались всадники, под ними — по два обслуживающих работника на каждого зверя, дальше — возчики, повара, писцы, кузнецы, ординарцы, кожевники, ветеринары и так далее. На удивленный вопрос Хэла об отсутствии в части магов Милетус только невесело рассмеялся.

О, уверен, в конце концов мы их получим. Как только ими укомплектуют все пехотные и кавалерийские полки, все штабы, обозы и прочие подразделения, которые в строю уже лет сто пятьдесят.

Пока что в их эскадрилье никто не погиб, а из прибывших с пополнением ближе всех рочийцев видел один лишь Хэл.

Впрочем, у остальных все еще было впереди.


Хэл просматривал записи в своем блокноте, время от времени мрачно поглядывая на проливной дождь.

Сэслик примостилась в изножье его кровати. Квесни тихонько похрапывал на своей койке. Кончики усов колыхались в такт его храпу.

Эй, — нарушила молчание Сэслик. — Ты еще не заскучал?

— Нет, — сказал Кэйлис. — Я думаю. — А я — да. Не хочешь пива?

— Не очень.

— А погулять под дождем?

— Это еще зачем?

— Свежий воздух пошел бы тебе на пользу. Кстати, о чем ты думаешь?

— Ну... Об арбалетах, магах... о том, можно ли придумать какой-нибудь менее глупый способ передачи информации, чем эти дурацкие дудки. И обо всем прочем в том же роде.

— Хм, — протянула Сэслик. — Ты исполнен решимости стать покорителем драконов, да?

Хэл ухмыльнулся.

— Я не слышал этого слова с... дай-ка вспомнить... с самого начала войны. Не знаю, стоит ли его употреблять.

— Может быть, и стоит, — пожала плечами Сэслик. — Если эта треклятая война затянется надолго, оно снова войдет в обиход.

— И что же оно будет значить?

— Ну, учитывая то, над чем ты размышляешь, — кого-то, кто придумает лучший способ убивать рочийских драконов.

— Драконов, — протянул Хэл. — Возможно. Или их всадников. Дракон без всадника не очень опасен.

— Почему люди такие жестокие? — куда-то в пустоту спросила Сэслик. Не получив ответа, она поднялась на ноги. — Ладно. Последний раз спрашиваю. Не хочешь помочь расстелить мне постель?

Хэл приподнял бровь. Сэслик прыснула. Они натянули куртки и вышли под дождь. Эймард Квесни приоткрыл один глаз, ухмыльнулся и снова захрапел.


Примерно на час небо прояснилось, и Хэл вызвался отправиться в дозор. Милетус покачал головой, пробурчав себе под нос что-то насчет тех, кому слишком уж не терпится получить медаль, и что никому другому почему-то не пришло в голову подняться в воздух, но разрешил. Дракон Хэла прошлепал по лужам, хлопая крыльями, и оторвался от земли.

По уму, подумалось Хэлу, летную базу следовало бы разместить где-нибудь на обрыве, чтобы бедным драконам не нужно было так надрываться, чтобы подняться в воздух. Но в этом секторе не было ничего, кроме холмистой равнины, простирающейся на многие лиги вокруг. Хэл сделал круг над полем, набирая высоту и лавируя между клочьями облаков, потом направил дракона к изгибу линии фронта.

До рубежей оставалось не больше лиги, когда он весь подобрался.

Слева от него было звено из трех рочийских драконов. Справа — еще два. Похоже, затевалось что-то серьезное.

Ни одного дирейнского зверя, кроме его собственного, видно не было. -Впереди он заметил еще трех чужих драконов, набирающих высоту.

Хэл принялся лихорадочно думать. Разумеется, лететь дальше он не может. Но...

Ему в голову пришла идея. Он развернул дракона, будто собираясь бежать, и нырнул в облако. Под его прикрытием он спикировал к земле, потом сделал крутой вираж обратно в направлении линии фронта. Он летел не более чем в пятнадцати футах над землей. Дракон напряженно работал крыльями.

Хэл пролетел над деревьями, над засекой, над палатками, заметив рядом с одним шатром дирейнский флаг, потом оказался над пересеченной местностью.

Хэл ткнул дракона, скомандовав ему набрать скорость. Крылья зверя затрепетали, точно парус на свежем ветру, и он оказался над позициями рочийцев, двигаясь слишком быстро, чтобы услышать или разглядеть что-либо, кроме смутно различимых криков да одинокой стрелы, просвистевшей далеко от него.

Прямо перед ним виднелось пересечение нескольких дорог, и Хэл застыл с разинутым ртом. Одна дорога была забита рочийскими войсками, марширующими тесным строем.

По другой, параллельной, двигались колонны кавалерии.

Прямо под ним к рубежам подтягивался обоз со свежими припасами.

Армия на марше.

Он решился пролететь дальше, к острию клина. Все дороги внизу были запружены марширующими солдатами.

Должно быть, рочийцы воспользовались затишьем в сражении и грозой, чтобы перестроиться, и теперь двинулись в наступление с намерением положить конец тупику, в который зашло противостояние, и нанести последний, решающий удар по незащищенной территории противника.

И ни один дирейнец ничего об этом не знал. Ни один связной не спешил к лагерю с докладом об этом...

Хэл услышал пронзительный вопль, поднял голову и увидел приближавшееся рочийское звено из трех великанов. Они явно намеревались схватить его. Острые когти драконов в предвкушении сжимались и разжимались.

Он бросил своего дракона в крутой вираж книзу и полетел обратно, к своим укреплениям, едва не задевая верхушки деревьев. Его дракон изо всех сил молотил крыльями.

Один дракон стремительно нагонял его, другие чуть отставали.

«Эх, был бы какой-нибудь способ дать ему отпор, — подумал Кэйлис, — я бы подпустил этого мерзавца поближе и попытался с ним справиться».

Но такого способа не было, а рочийский всадник уже почти поравнялся с ним. Его дракон был куда крупнее зверя Хэла да к тому же еще имел некоторое преимущество в высоте. Очевидно, он собрался атаковать Кэйлиса или же напугать его дракона и прижать к земле.

Они перелетели линию фронта, и на миг Хэл уже решил было, что спасен.

Однако рочиец, наверное, понял, что Кэйлис видел передвижение войск, и был полон решимости не дать ему доложить об этом.

Зарядил дождь, и Хэл понадеялся, что в серых сумерках сможет оторваться от преследователей. Но рочийцы так и остались висеть у него на хвосте.

До базы было еще порядочно, и Хэл понял, что хотя бы самый первый дракон настигнет его.

Но должен же быть хоть какой-то выход...

Местность впереди поднималась, переходя в каменистый склон. Хэл прижал своего дракона еще ближе к земле, пока его когти не стали задевать невысокий кустарник.

Он снова оглянулся назад, увидев, что рочийский всадник уже настигает его, не замечая ничего вокруг, кроме своей жертвы.

И тут же забыл обо всем, увидев справа два дерева и направив своего дракона в просвет между ними. Зверь тоскливо закричал.

Они с треском промчались между деревьями, снося ветви полусомкнутыми крыльями. Дракона бросило к земле, он еле удержался на лету, и в этот миг Хэл услышал за спиной оглушительный грохот.

Рочиец следил только за ним и не смотрел вперед, и его дракон врезался в деревья и, завертевшись, стряхнул всадника. Тот бешено замолотил руками, пытаясь удержаться, но безуспешно.

Двое других остались далеко позади, и Хэл, даже не вспоминая о них, полетел к лагерю.


* * *

В огромном зале полуразрушенного замка стояла такая звенящая тишина, что Хэл слышал стук дождя по каменным плитам двора за дверью. Сквозь все еще прикрытые ставнями окна он видел курьеров, торопливо приезжающих и уезжающих, вкатывающиеся и выкатывающиеся повозки, колонны солдат, строевым шагом выходивших из ворот.

Это был прямо-таки эталон армейского штаба.

В зале находились семеро: Хэл, сэр Лу Милетус и еще трое штабных офицеров. Еще один был облачен в темную мантию и штаны, а в руках держал палочку мага.

У огромного стола стоял, возвышаясь над ним и над всеми присутствующими, командующий Третьей армией, герцог Жакулус Гвифиан. Это был высокий, совершенно седой мужчина с телосложением настоящего воина. На нем было темно-коричневое одеяние с кольчужным воротником. В таком отдалении от передовой он вряд ли носил доспехи в целях защиты — скорее для того, чтобы никто не забыл, что герцог Гвифиан является военачальником. Его наряд завершал державшийся на бедрах кожаный пояс с висевшим на нем кинжалом с инкрустированной драгоценными камнями рукояткой.

У него был низкий рокочущий бас, внушительный и полный уверенности.

Насколько Хэл успел составить себе впечатление на этой их первой встрече, мозгов у герцога Гвифиана было не больше, чем у кролика, загипнотизированного удавом.

Хмурясь, он держал в руках копию рапорта Хэла.

— Я понимаю, сэр Лу, — сказал он, — что вы питаете огромное доверие к своим... солдатам, что неизбежно для любого командира. Однако же...

Милетус с каменным лицом ждал.

— Вне всякого сомнения, герцог Гвифиан хочет сказать, — вступил в разговор один из штабных, — что сержант Кэйлис не самый опытный из всадников, служащих под вашим командованием, не так ли?

— Думаю, что любой человек, пролетевший на столь малой высоте над землей и видевший то, что видел сержант, будь у него даже опыт как у новорожденного щенка, в состоянии сообразить, что происходит у него перед глазами, — сказал Милетус, стараясь сдерживаться.

— И все-таки, — поддержал его второй штабной, — вы не можете не согласиться, что обстоятельства этого дела несколько... необычны. Я говорю о том, что ни один наш колдун, ни один наш разведчик не доложил о передислокации рочийцев, а этот молодой человек вдруг видит то... то, что он, по его мнению, видел.

Хэл, будучи как минимум на год старше этого штабного, с трудом сдерживался.

— Да, это один из сомнительных моментов, — согласился герцог Гвифиан. — Разумеется, в моем распоряжении самые могущественные колдуны, и я не верю, чтобы рочийцам было под силу ввести их в заблуждение. Верно, Варлегген?

Маг с ледяным достоинством кивнул. Его худоба казалась неестественной, а выбритое до синевы лицо, похоже, никогда не знало улыбки.

— Герцог Гвифиан, вы знаете, я не склонен к тщеславию. Однако мне кажется, что ваш покорный слуга и его более чем сведущие помощники определенно обнаружили бы признаки каких бы то ни было чар, которые могли бы плести рочийские волшебники, а столь могучее колдовство, как это, несомненно оставило бы многочисленные следы.

Повисло неловкое молчание, нарушенное в конце концов Милетусом.

— Сэр Уабанг, — обратился он к офицеру, до сих пор не вступавшему в разговор, — вы специализируетесь на анализе информации, поступающей от наших разведчиков.

— Это так.

— Неужели наша легкая кавалерия не докладывала вам ни о чем?

— Есть, пожалуй, один момент, который меня тревожит, — признался невысокий крепыш. — Вообще-то, за последние два дня в силу стечения различных обстоятельств мы почти не производили разведывательных рейдов. Мы перемещаем нашу легкую кавалерию к острию вражеского клина, ожидая атаки рочийцев. Другие части передислоцированы к основанию клина в рамках подготовки к... м-м... к некоторым действиям, которые должны разрешить наши текущие проблемы, и подробности оных действий я разглашать не уполномочен. Поэтому, вопреки словам сэра Котехеля, на самом деле мы не проводили того, что я бы назвал действительно эффективной разведывательной операцией за линией фронта, уже более недели.

— Как бы то ни было, — возразил Котехель, в голосе которого прозвучала нотка раздражения, — я нахожу в высшей степени маловероятным, чтобы никто... никто, за исключением этого... — он замолчал, но его взгляд совершенно недвусмысленно дал понять, что именно он думает о всадниках в целом и о Хэле Кэйлисе в частности, — этого человека, ничего не заметил. В конце концов, существует такая элементарная вещь, как логика, не так ли?

— В войне? — голос Милетуса был полон сарказма.

— Ну-ну, джентльмены, — примирительно сказал герцог Гвифиан. — Давайте не будем горячиться. Этот молодой человек рисковал жизнью, чтобы доложить об увиденном. Я похвалил его за это. Мы примем эти сведения к рассмотрению и определим их надежность. Сэр Лу... и вы, сержант Кэйлис, я не ошибся? Благодарю вас за исполнение того, что вы сочли своим долгом. Не забудьте хорошенько поесть, прежде чем покинете штаб. Он оглядел пострадавшее от непогоды обмундирование обоих всадников.

— Да, поесть... И если вы считаете, что у вас есть еще немного времени до возвращения в ваше... звено... ах да, эскадрилью, — то вымыться и переодеться в менее потрепанные мундиры.

— Благодарим вас.

Не дожидаясь салюта, герцог Гвифиан удалился через боковую дверь.

Хэл был вне себя, шагая вслед за Милетусом к выходу из зала.

— Он ведь не поверил нам, да, сэр?

— Разумеется, нет, — сказал Милетус — Он бы не поверил тебе, даже если б ты вернулся с головой рочийского принца в зубах твоего дракона.

— И что мы теперь будем делать?

— Съедим их треклятую еду и двинем свои задницы обратно в эскадрилью, — угрюмо ответил Милетус. — И начнем готовиться к атаке рочийцев.