"Далекие Королевства" - читать интересную книгу автора (Банч Кристофер, Коул Аллан)

Глава восьмая ВОИН В ЯНТАРЕ

Янош крикнул:

– За мной!

И я увидел, как он схватил рыболовную сеть. Сеть была рваная, да и какой такой рыбной ловлей решил заняться мой друг, когда нас самих собирался сожрать этот свирепый народец на берегу? Но Янош вновь закричал, оторвал меня, смертной хваткой вцепившегося в леер, и я, спотыкаясь, последовал за ним. Янош закинул сеть на плечо и прыгнул за борт.

– Шевелись! – крикнул он.

Я брел за ним, сначала по грудь в воде, через рифы и дальше, к мелководью, и понимал, что он сумасшедший, а я – еще более сумасшедший.

Янош что-то выкрикивал, обращаясь к туземцам. Поначалу я не мог разобрать слов, но потом сообразил, что он говорит на языке торговцев.

– Берегитесь привидений! – кричал он. – Берегитесь! Это плохие люди. Берегитесь привидений! Берегитесь!

И тут мы оказались среди врагов. Те, должно быть, тоже решили, что мы сошли с ума, потому что вместо того, чтобы напасть на нас, как и подобает маленьким злобным дикарям, они подались назад, вытаращив глаза и выставив перед собою щиты и острия трезубцев.

– Злые люди… Берегитесь призраков! – продолжал выкрикивать Янош, и они, расступившись, позволили нам пройти сквозь толпу. На их лицах запечатлелся испуг. С каждым нашим шагом и выкриком Яноша они, похоже, все больше убеждались, что стоят перед ужасной опасностью, причем источником этой опасности были не мы. Когда мы побежали к нашим убитым матросам, Янош скинул сеть с плеча.

– Назад! – крикнул он. – Всем назад. Берегитесь привидений!

Коротышки испуганно отскочили назад, и Янош подбросил сеть в воздух. Распластавшись как птица, сеть взлетела и стала снижаться. Дикари затаили дыхание, наблюдая за ее падением, и я понимал, что сейчас они взывают к своим богам, чтобы те помогли сети обрести свою цель. И когда она накрыла трупы, послышался вздох облегчения. Туземцы были спасены от призраков.

Янош быстро огляделся и, увидев одного воина, одетого побогаче других, обратился к нему, решив, что это вожак.

– Слава богам, что вы прикончили этих людей, – сказал Янош взволнованно. – Прошу вас, скажите мне, какие божества благословляют эту землю, чтобы мы немедленно могли принести священную жертву? Ведь мы из Ориссы, известной всему миру своей благочестивостью.

Я услыхал, как слово «Орисса» эхом разнеслось по толпе. Послышались отдельные восклицания, в которых в основном ощущалось изумление коротышек. Казалось, что эти воины слышали о нашей стране, но до нас здесь ориссиан явно еще не было.

Воин-вожак вытаращил глаза на Яноша. Его костяной панцирь издал сухой треск, когда он шагнул к нам.

– А эти ликантиане, они были вашими врагами? – спросил он. Послышался еще более громкий треск панцирей, когда остальные подошли поближе.

– Быть ликантианином – значит быть врагом всех цивилизованных людей, – заявил Янош. Послышались возгласы одобрения. – Но эти люди, которых вы убили, были еще хуже, – горячо заверил Янош. – Они или были демонами в человечьем обличье, или одержимы демонами. Это из-за них мы потерпели кораблекрушение у ваших берегов и вынуждены просить вашего гостеприимства.

Он полуобернулся ко мне, продолжая говорить на языке торговцев, чтобы было понятно всем:

– Нам необыкновенно повезло, мой господин, что мы оказались среди этих людей. И если бы не они, боюсь, твой престарелый отец вскоре вынужден был бы оплакивать своего юного сына. Так порадуемся же, глядя на гибель этой, этой… – Янош плюнул в сторону распростертых тел, – ликантийской мерзости.

Я посмотрел на сеть и увидел под ней смертельный оскал Рваного Уха. Мне даже стало его жалко, и Янош догадался о моих чувствах. Большинство из воинов казались сбитыми с толку, готовыми поверить во все. Но были и сомневающиеся. Я заметил, как некоторые разглядывали нас оценивающе – стоит ли доверять этим пришельцам, среди которых есть демоны?

– Здесь всем известные ликантийские преступники, – сказал я, но тут же придал лицу скорбное выражение. – Но не все из них. Разве ты не видишь, капитан Серый Плащ, кто лежит среди наших врагов? – И я указал на тело Рваного Уха.

Янош понял мою уловку. Он внимательно вгляделся и издал печальный стон.

– Это же наш брат Священное Рваное Ухо! – Он сделал вид, что сдерживает рыдания. – Бедняга Рваное Ухо. Он был так добр к бездомным детям и голодающим вдовам.

– Так этот человек не был злодеем? – встревоженно спросил вожак. – Но… он же ликантианин. Это же ясно видно по его одежде.

– Да, конечно, он ликантианин, – сказал я. – Но он один из тех, кого боги благословили осознать всю пагубность поведения его народа. И он много лет назад уехал в Ориссу и за это время столько сделал, оказывая помощь нуждающимся, что наши великие воскресители очистили его. И с тех пор он считается у нас героем и образцом поведения для наших детей.

Однако вожак все еще никак не мог поверить в это до конца. Он указал на давние шрамы, покрывавшие голову и тело Рваного Уха.

– Почему же на нем эти отметины?

– Это он сам нанес себе, – сказал я. – Священное Рваное Ухо хотел, чтобы боги позволили ему отвечать за грехи других.

В толпе воинов послышались сочувственные возгласы. Вожак же совершенно расстроился из-за своей оплошности, так что Янош решился подойти к нему, но не вплотную, чтобы не подчеркивать свою с ним разницу в росте.

– Не скорби, мой друг. Ты же не мог знать. – Он вытянул руку в направлении потерпевшего крушение судна на рифах. – Эти ликантиане захватили нас в море. И уверяю тебя, с помощью колдовства захватили, а не с помощью оружия, так что наши солдаты не могли противостоять этим пиратам. Они замышляли превратить нас в рабов, вообще распространить свое пагубное влияние повсюду. И так уж получилось, что именно ваш берег первым столкнулся с их черным замыслом.

Ропот в рядах стал громче, и мы поняли: Янош правильно угадал, что ликантийские и прочие пираты не раз делали набеги на Перечное побережье.

– Но наш собственный воскреситель, болевший в то время, иначе они бы не одолели такого могущественного мага, совместно со Священным Рваным Ухом помешали их замыслам. Он единственный из нас слышал о добром народе, проживающем на Перечном побережье, и о том, как вы натерпелись от рук ликантиан. Когда мы попали в шторм, мы даже решили, что в этом наше спасение. Пусть бы мы погибли, все равно и эти бы демоны не выжили. Но мы потерпели кораблекрушение у ваших берегов, и эти люди, – он презрительно ткнул большим пальцем в сторону распростертых тел, – пытались скрыться в ваших землях, чтобы принести туда великие бедствия. Священное Рваное Ухо пытался остановить их. Но, увы… – Он покачал головой. – Так что ошибиться было легко, мой друг. Но я уверен, что он простил бы тебя.

Вожак снял шлем и вытер слезу. Было слышно, как некоторые солдаты шмыгали носами. Мой инстинкт торговца подтолкнул меня. Пора было закругляться с этой сделкой.

– Конечно, простил бы, – сказал я. – И в этом я вижу добрый знак. Потому что наконец-то ориссиане и народ этого Побережья смогли встретиться. И наверняка все наши боги благословляют эту встречу. Для обоих наших народов эта встреча сулит обоюдную выгоду. Дружба и торговля расцветут на этих мирных берегах.

Я поднял руку в приветствии.

– Я – Амальрик Эмили Антеро. Сын Пафоса Карима Антеро, самого знаменитого купца Ориссы. И от его имени я предлагаю вам дружбу нашего благородного дома.

Вожак-воин тоже поднял руку.

– Я – Черная Акула, шаман и вождь прибрежного народа. Добро пожаловать, люди Ориссы. Добро пожаловать. – Опустив руку, он кивнул в сторону тел. – И мы выражаем вам благодарность за то, что вы поймали их духов. Мы не знали, что это демоны, когда принялись поедать их.

– Благодарить не за что, Черная Акула, – сказал Янош. – Теперь же, если это не составит большого труда… – Он указал на застрявшую в рифах «Киттивэйк» и на наших товарищей, взирающих оттуда со скорбными лицами. – Может быть, мы организуем спасательный отряд для доставки наших людей на берег?

Черная Акула улыбнулся. Это означало, что в обмен на благородство он рассчитывал и кое-чем поживиться.

– Не забудьте груз, – сказал я.

– Правильно, – сказал Янош. – Нельзя ли и груз перенести?

– Это надо успеть сделать до начала прилива, – сказал Черная Акула. Он принялся выкрикивать команды на родном языке, и, пока я поздравлял себя с тем, что остался в живых, каннибалы Перечного побережья бросились на помощь нашим людям, побросав свое оружие.

Сдержав слово, Черная Акула проследил, чтобы до начала прилива все люди и груз были спасены. До наступления ночи нам помогли возвести жилище в их деревне, прятавшейся в горной ложбине недалеко от речного устья. Янош, Кассини, капитан Л'юр и я устроились у костра и высасывали мясо из поджаренных крабовых клешней.

У людей на душе было легко: если не считать Рваного уха и его бедолаг приятелей, погиб еще только один человек, тоже моряк. Нам без труда удалось убедить Черную Акулу и его людей, что остальные ликантиане – включая и капитана Л'юра – тоже относятся к этой новой и дивной разновидности «исправившихся ликантиан», ярким представителем которых был Рваное Ухо. Сержант Мэйн и его солдаты при кораблекрушении отделались синяками.

Мы сидели у костра и оценивали наши перспективы. Я, однако, не сильно радовался удаче и мрачно смотрел в огонь. После сытной трапезы мое настроение не улучшилось.

– Можно построить другой корабль? – спросил я капитана.

– Да, – сказал он. – Сделать это можно. Разумеется, ничего подобного «Киттивэйк» уже не получится. Но приличное суденышко можно соорудить. Вокруг целый лес перечных деревьев, а это отменная древесина для кораблей. Правда, у нас нет времени на то, чтобы выдерживать это дерево в соответствующих растворах, но оно и так достаточно прочное для наших нужд.

– Я сожалею о «Киттивэйк», – сказал я. – Но когда мы вернемся, я расплачусь за эту потерю. – Л'юр облегченно улыбнулся. А именно этого я и добивался, поскольку мне нужна была его полная поддержка. – А сколько времени уйдет на строительство нового корабля?

– Два, может быть, три месяца, – сказал Л'юр. – Воды здесь опасные, сами видели. Так что с постройкой торопиться нельзя. Если мы хотим добраться до Редонда, то нужен такой корабль, чтобы не только просто держался на воде.

– Ну, такой срок – пустяк, – сказал Кассини. В новых обстоятельствах он казался необычайно оживленным. – Скоро вернемся домой, и вся Орисса будет превозносить нас.

– О чем ты говоришь? – вскричал я. – Ведь мы потерпели кораблекрушение до того, как я начал мое открытие.

– О, я думаю, оракул был прав, когда описал грозящие нам трудности, – сказал Кассини. – Но он намекал и на успех. И вот мы на Перечном побережье, где не доводилось еще бывать ни одному ориссианину. Согласись, что торговые возможности для тебя тут открываются просто сказочные. Капитан только что рассказал о хорошей древесине. Здесь должны быть драгоценные металлы, редкостные животные и птицы, которыми будут восхищаться у нас дома. Ты уже открыл свою золотую жилу, друг мой Амальрик. Какой смысл в дальнейших поисках?

– Но… Далекие Королевства, они ждут нас. И я не уверен, что отец согласится финансировать еще одну экспедицию. А твое начальство с трудом одобрило и эту.

– Да, – сказал Кассини, – это так. Идти дальше, скажут они, значит не доверять оракулу. Но неужели ты сам не понимаешь? Ну зачем нам эти Далекие Королевства?

Я не ответил. Да, на этих берегах можно торговать с большой прибылью. Вся прибыль и слава будут принадлежать Антеро. И хотя наше путешествие только началось, это уже первое открытие, сделанное ориссианином за многие последние годы. И все же это ничего для меня не значило. Я мог думать только о том чудном блеске, манившем меня за черный скалистый кулак. Манившем к Далеким Королевствам.

– Ты можешь забрать всю прибыль отсюда себе, Кассини, – отрезал Янош. – И можешь оставить себе все те крики ликования, которые издаст добрый народ Ориссы. Что же касается меня, я намерен двигаться дальше.

Хоть я и понимал, что Янош ведет себя вызывающе, но все же сердце мое от его речей запрыгало.

– А решать не вам, капитан Серый Плащ, – сказал Кассини. – Экспедиция не может продолжаться без моего благословения, даже если бы и была такая возможность. А ее просто нет.

Янош так разозлился, что мне показалось, он сейчас выхватит кинжал. Поэтому я быстренько вмешался:

– Постой, Янош. И вы, Кассини, прошу вас. Ни к чему ссориться. Тем более что нет необходимости именно в данную минуту принимать скоропалительное решение. Почему бы не обдумать все за несколько дней, пока не прояснятся наши перспективы?

– А мне и сейчас все ясно, – не сдавался Кассини.

– Ах вот как? – язвительно спросил Янош. – Тогда позвольте задать один вопрос. Как вы собираетесь решить проблему с нашим питанием в течение трех месяцев?

Кассини начал было:

– Народ Побережья…

– Хорошая мысль, благодарю, – прервал его Янош. – Тем более что им практически нечем делиться с нами. – Он указал на остатки поджаренного краба. – С одной рыбалки особенно сыт не будешь. Туземцы, похоже, сеют немного зерна и собирают немного фруктов и орехов, если вообще этим занимаются. Им самим этого не хватает, а что уж говорить о нас. Да еще рассчитывая на три месяца.

– У нас есть собственные запасы, – возразил Кассини. Янош фыркнул:

– Сухой паек. Да немного лакомств. Этого надолго не хватит. А жить как-то надо. Теперь, когда к местному населению прибавились еще и мы, на этих благодатных берегах скоро наступит голод. И ты вскоре заметишь, что фрукты и орехи здесь не растут в садах, а попадаются в диком виде в лесах – придется с этим смириться. Охота здесь бывает удачной не чаще чем раз в месяц. И народ Побережья скоро поймет, что приютил гостей, которые объедают их. Впрочем, моряки еще что-то смыслят в рыбалке. А мы трое? А солдаты? Уверяю вас, мы не такие уж искусные охотники, чтобы добыть дичи впрок. Попомните мои слова, что перед лицом угрозы голода дикари нас просто поубивают.

– Да откуда вам все это может быть известно? – взорвался Кассини. – Мы здесь всего-то находимся несколько часов. За это время невозможно все оценить.

Я встал, не давая ссоре разгореться.

– Я прошу вас обоих подождать несколько дней, – сказал я решительно. – В конце концов, это мое путешествие. И финансирует его мой отец. И я настаиваю на том, что надо подождать, чтобы во всем разобраться.

– А я бы… – начал было Кассини, но я прервал его, нетерпеливо взмахнув рукой.

– Я верю, что за это время вы постараетесь трезво оценить ситуацию, – сказал я. – И давайте на этом закончим.

Оба они после этого затихли. Кассини отправился в хижину, а Янош отошел в сторону, видимо, затем, чтобы посчитать звезды. Или посоветоваться с Мэйном. Я остался у костра с Л'юром, понимая, что сейчас мой друг не нуждается в моем обществе. Л'юр, после того как спор закончился, быстро уснул, и на лице его осталась довольная улыбка. Во сне он что-то бормотал о бортах и мачте. Счастливый моряк, которого впереди ждет любимая работа. По крайней мере, у него была определенная цель: построить судно за три месяца. И этой ночью Л'юр был единственным счастливым человеком.

Но спустя некоторое время я понял, что поговорить с Яношем необходимо. Его я нашел сидящим сгорбившись на камне. Он слушал, как на берег накатывали редкие волны прибоя. Я ничего не сказал, просто сел рядом, погруженный в собственные раздумья.

– Спасибо тебе… за то, что отложил принятие решения, – наконец выдавил из себя Янош.

Я ничего не ответил. Когда придет время принимать решение, выбор у нас будет небогатым. И тут он спросил:

– Интересно, что сказал бы твой отец, оказавшись здесь.

– Я думаю, отправился бы назад. Отец всегда был рациональным человеком.

– Не всегда, – сказал Янош. – Он ведь до сих пор сожалеет, что в свое время послушался своего отца и не отправился на поиски Далеких Королевств.

– У него не было выбора, он обязан был подчиниться. – ответил я.

Янош вздохнул.

– Твой отец – прекрасный человек, я даже не ожидал, что он такой. И он сказал, что был бы счастлив, уходя в могилу и зная, что его сын дошел туда, куда он не смог. – Серый Плащ усмехнулся. – Твой отец был бы моим врагом, если бы добрался туда первым.

– А что ты будешь делать, – спросил я, – если… наши худшие опасения подтвердятся? Если препятствия будут непреодолимы?

Янош помолчал, затем ответил:

– Именно сейчас я бы не хотел думать об этом. Но должен предупредить тебя: я так легко не сдамся. Если бы даже мне предоставилась половина шанса на удачу, я бы продолжил путь хоть ползком.

– А с Кассини ты поосторожнее, – предупредил я его. – Он может нам здорово навредить.

Янош похлопал по своему кинжалу.

– Не больше, чем я ему, – сказал он.

От его слов у меня по коже мороз прошел. Это была не пустая угроза, Янош был решительным человеком.

– Ты знаешь, что Антеро не в лучших отношениях с воскресителями, – сказал я. – Но сейчас у Кассини и у нас одна дорога до тех пор, пока цели не станут разными. Ему позарез самому нужна победа. Торжество. Он уже упражняется в хвастливых речах, которые произнесет в Ориссе. Не забывай, что на карту поставлена его карьера.

– Будь прокляты все карьеры и наживы, – проворчал Янош. Помолчав, он спросил: – А как же ты, Амальрик? Как же твоя карьера?

– У меня такие же чувства, как и у тебя, – сказал я. – Да, здесь, на Перечном берегу, я могу хорошо заработать. И я мог бы уже скоро хвастать своим успехом в Ориссе. Но…

Я замолчал.

Янош внезапно расхохотался:

– Итак, ты тоже заразился, мой друг? Болезнью Далеких Королевств? Ничего, ты еще пожалеешь, что мы с тобой встретились.

Из-за тучи выглянула луна, облив Яноша жутковатым светом.

– И от этого заболевания исцелиться невозможно, – добавил он. – Есть только одно средство.

Он указал пальцем. Я мог и не смотреть – куда. На восток, в сторону Далеких Королевств.

На следующий день к нам явился вождь Черная Акула. На этот раз вместо доспехов на нем была простая коричневая туника из дубленой кожи. Единственным знаком его отличия был шаманский глаз, намалеванный на лбу. Вед он себя как-то нервно, почти заискивающе, если вообще такой свирепый человек может выглядеть заискивающим.

Начал он без вступлений.

– Я пришел просить о великом благодеянии для нашего народа. Хотя мы и не имеем права просить, поскольку сами виноваты… Непростительный грех, совершенный давным-давно.

Трудно было себе представить, что называют грехом каннибалы, но я горячо заверил его, что в отплату за ту великую услугу, что они нам оказали, мы сделаем все, что в наших силах. Черная Акула обратился к Яношу.

– Ты продемонстрировал нам искусство укрощения духов, – сказал он. Услышав это, Кассини поперхнулся, но Черная Акула не обратил на него внимания. – И мы подумали, что твое искусство может спасти нас.

– Прошу тебя, продолжай, – сказал Янош. – Хотя я хотел бы заметить, что ту сеть заговорил вот он. – И Янош указал на Кассини. – Итак, что вас тревожит?

Черной Акуле приятно было внимание Яноша. Вождь крикнул что-то, и женщины тут же принесли мягкие циновки из морской травы и раковины с каким-то крепким напитком. Мы расселись, приготовившись выслушать его историю.

– Это случилось еще при моей бабке, – начал Черная Акула. – Она была еще юной девушкой, не разродившейся и первым ребенком. Тогда мы были счастливым народом, море благословляло нас своей милостью, а леса в изобилии одаривали фруктами, так что у народа Побережья вдоволь было еды и питья. Мир был тогда обителью доброты, а враги наши были немногочисленны. И вот однажды наш шаман, мой дед, на этом самом месте, – Черная Акула обвел рукой деревню, – стал гадать по кипящей воде в большом котле. Вдруг пошел отвратительный запах, дед пошуровал в котле палкой, и на поверхность всплыл двухголовый тюлененок. Это был очень дурной признак. Как туда попал тюлененок, никто не мог сказать. Но никто из своих, конечно, не мог бросить это чудовище в котел, потому что кто же может желать беды собственному народу? Люди испугались и стали кричать, чтобы шаман сказал им, как уберечься от напасти. Он не мог ничего сказать, поскольку злые чары, исходящие от этого котла, лишили его дара предвидеть. Люди гадали, какой же беды ожидать. Одни говорили, что грядет ураган, который смоет нас. Другие считали, что пора взяться за оружие, ожидая нападения наших единственных врагов – племени далри, живущего в нескольких лигах от нас.

Черная Акула сделал паузу и внимательно посмотрел на нас.

– Вам сильно повезло, что вы пристали именно к нашему берегу, – сказал он. – Далри такие злодеи, что для них жизнь чужестранца ничего не значит. Они свирепы и относятся без всякого почтения к иноземцам, которых убивают и съедают.

Кассини вновь закашлялся. А может быть, он так скрывал смех. Я подлил в раковину Черной Акуле, дабы он не заметил этой бесцеремонной выходки.

– Но опасаться нам следовало не далри, хотя все необходимые предосторожности, как рассказывала бабушка, были предприняты. Прилив уходил и приходил, и так было много раз; вскоре даже сам шаман забыл об этом дурном предзнаменовании. Но однажды утром, как раз перед тем как солнце подняло с берега духов тумана, послышался удар грома. В деревне подумали, что приближается ураган. И все, как приказал шаман, стали вопить, плакать и молиться, обращаясь к урагану, как бы уже пришедшему. Таким образом, сказал шаман, этот ураган подумает, что на нас уже напал один из его братьев, и пойдет искать себе другую жертву. Например, далри.

Краем глаза я увидел, как Кассини кивнул в знак одобрения. Редко можно было увидеть, чтобы воскреситель из Ориссы в чем-то с кем-то соглашался.

– Но даже тучки не было видно на горизонте, и мой народ вскоре понял, что это гремит не приближающийся ураган. Да и звук этот доносился не со стороны моря, а с суши, из-за гор.

Черная Акула вытянул руку, и мы посмотрели на отвесные утесы, встающие за лесом.

– На востоке, – сказал он, – сразу за этими горами, находится каньон. Бездонная пропасть. А за каньоном – скала, да такая крутая, что и дьяволу по ней не вскарабкаться. Вот оттуда-то и доносился этот звук. Шаман приказал воинам приготовиться, а отряд самых храбрых мужчин послал разведать, что же это за угроза. Когда они добрались до пропасти, то ничего особенного там не увидели, да и грохот прекратился. Они собрались в обратный путь. Но тут вдруг вновь что-то загрохотало. Сначала они не могли понять, что это, но потом один из них вдруг закричал и показал на скалу. И все увидели, как на вершине скалы что-то сверкает. Это был блеск металлических доспехов. Как я уже сказал, ни один человек не мог бы туда забраться. Но в то же время все видели – там находились люди. Да, там находились люди и лошади в доспехах.

Янош подался вперед, весь обратившись во внимание, а я вдруг вспомнил его историю, как в детстве он встретился с призрачными всадниками. Неужели Черная Акула рассказывал о таких же?

– Ты что-то знаешь об этих людях? – спросил шаман, заметив волнение Яноша.

– Не уверен, – сказал Янош. – Они были вооружены?

– Да, они были вооружены. И люди, и лошади, на которых они ехали верхом, были закованы в латы. Как утверждали свидетели, шлемы у них имели странную форму. Вот такую…

Черная Акула жестом изобразил в воздухе шлем с высоким гребнем. Именно такой шлем описывал и Янош.

– И что же произошло? – спросил я.

– Сначала ничего, – сказал Черная Акула. – Всадники, казалось, просто наблюдали – так рассказывали наши разведчики. Большинство из наших сообразили, что имеют дело с чародеями, и потому смиренно пали ниц на землю. А затем и вовсе сбежали, чтобы не рассердить своим присутствием этих могущественных всадников. Но, увы, одному из наших не хватило мудрости. Бабка рассказывала, что им оказался один из старейших воинов, который завидовал удачам более молодых. Вместо того чтобы униженно поклониться и исчезнуть – как следовало бы поступить – он закричал, вызывая их на поединок. Стал выкрикивать оскорбления и размахивать копьем.

Черная Акула даже застонал и сокрушенно покачал головой.

– Конечно, скала была слишком высока, чтобы всерьез относиться к угрозе этого глупца, – сказал он, – но копье было брошено, и боги, ненавидевшие народ Побережья, привели оружие к цели. Лошадь одного всадника испугалась и встала на дыбы. Чародей полетел в пропасть, слишком глубокую, чтобы товарищи его могли достать тело. И они уехали, не имея возможности даже похоронить его как положено. И кости его лежат там и по сей день, являясь проклятием для нашего народа.

Тронутый собственной историей, Черная Акула шмыгнул носом и осушил раковину с вином.

– И с того дня удача отвернулась от нас, – продолжил он. – Торговля прекратилась, и к берегам нашим теперь приставали только пираты да ликантийские разбойники. И к тому же, – он склонился и понизил голос, собираясь сделать тайное признание, – о нас пошли ужасные слухи. А из-за этих слухов, которые распускают демоны, нас многие боятся.

– Да что ты говоришь? – без тени насмешки спросил Янош. – Боятся таких мягких людей, как вы?

Черная Акула, с глазами, покрасневшими от выпивки, печально кивнул. Он так расстроился, что не мог говорить, но этот полный раскаяния кивок говорил сам за себя.

– И вот… мы надеялись… – сдавленно проговорил он. Янош посмотрел на меня и на Кассини.

– Что скажете, друзья мои? Разве мы можем отказать этим добрым людям?

Той ночью, когда нас повели в лес, луна скрыла свой лик. Было неестественно тихо. Не зудела мошкара, не взвизгивала охотящаяся дикая кошка. Словно все лесные твари, прослышав о нашем походе, затаились. Черная Акула и его люди довели нас до утесов. Затем он попросил у нас прощения и достал из мешочка плеточку из морской травы. Этой плеточкой он легонько постегал нас, чтобы вина за любой наш проступок пала на нас, а не на прибрежный народ. А затем они скрылись. Кассини проследил за их исчезновением со странным блеском в глазах.

– Это бичевание не поможет, – сказал он приглушенным голосом, – если эти колдуны так могущественны, как он сказал.

Сняв с плеч мешок, он достал то, что мы готовили весь день.

– Так, стало быть, ты поверил в историю о проклятии этого народа? – спросил я.

– Надо быть дураком, чтобы не поверить, – только и ответил он.

Янош усмехнулся. Я знал, что уж он-то поверил. Ведь описание всадников почти полностью соответствовало тому, что он видел в детстве. Мы разделись донага и вымазались в угольной пыли, чтобы нас не заметил ни один дурной глаз. Кассини прошептал заклятие, чтобы обмануть привидения. Со связками травяных веревок мы стали карабкаться по крутому склону утеса. Этой ночью я гордился своими товарищами. Впереди, бесшумный, как пантера, прокладывал путь Янош. За ним двигался мужественный, как никогда, Кассини, держа наготове золотой диск, чтобы отразить любые чары, возникающие у нас на пути. Просто я за его коварными замыслами и затянувшейся схваткой с морской болезнью совсем забыл, что в свое время в гимнастическом зале Кассини пользовался заслуженной репутацией сильного человека. Что же касается меня, то я бы не стал утверждать, что был таким уж храбрецом; скорее всего, я был молод и глуп и потому не ведал страха. За краем обрыва обнаружилась плоская каменистая равнина. Но, как ни странно, здесь не было ни трещин, ни россыпи острых камней, могущих поранить нам ноги. Равнина оказалась плоской и гладкой, как зеркало колдуна. Идти стало легче, и мы пошли быстрей. Хотя темнота стояла такая, что невозможно было разглядеть и собственную руку, мы все же чувствовали, что пропасть и скала, описанные Черной Акулой, находятся где-то недалеко. Должно быть, боги улыбнулись, поскольку внезапно из-за тучи выглянула луна и осветила пропасть в каких-нибудь нескольких футах перед нами.

– Должно быть, мы с ума сошли, – прошептал я, – коли предприняли эту попытку ночью.

– Во тьму надо входить из тьмы, – прошептал в ответ Кассини. – Такое правило.

– Во всяком случае, – сказал Янош удивительно спокойным голосом, – хотя бы убедимся, правда ли, что привидения видят ночью.

– Ш-ш, – прошипел Кассини. – Они могут услышать.

– Пусть лучше слышат, – сказал Янош. – А то, если мы будем подкрадываться, они решат, что мы враги, – сказал он на этот раз тем не менее тоже шепотом.

Кассини дотронулся до мешка, который я тащил на себе. Я высыпал из него на землю горку сухих водорослей. Потом Кассини откупорил фляжку, висевшую на веревке у него на поясе, и вылил на водоросли какую-то отвратительно пахнущую жидкость. Он прошептал заклинание, и вскоре в глубине груды водорослей возникло какое-то мерцание. Блеснул язычок пламени, и, когда вдруг с ревом вырвался вверх огонь, Кассини пинком отбросил всю горящую массу в пропасть.

Наблюдая за падением, мы ожидали, что вскоре огонь скроется из виду, но вместо этого пламя все расширялось, освещая ущелье от края до края. Затем горящая масса обо что-то ударилась, взорвалась черным дымящимся облаком, и пламя стихло. Очевидно, пропасть вовсе не была такой уж глубокой. Я посмотрел вниз, и голова моя слегка закружилась. Может быть, пропасть и не была бездонной, но глубина все равно впечатляла. Янош размотал свою веревку.

– Я пойду первым, – сказал он к моему облегчению.

– А вдруг это не то место? – спросил я.

Янош в ответ просто показал пальцем. В затихающих отблесках огня я увидел, как, блеснул какой-то металл. Должно быть, это и был тот воин.

Спускаться вторым тоже была не большая радость. Даже связав три наших веревки вместе, мы не доставали до дна, по крайней мере, на три человеческих роста. Но я ничего не успел сказать, а Янош уже обвязал веревку вокруг большого камня и сбросил конец вниз. Он быстро спустился и, когда веревка кончилась, прыгнул. Внизу, в темноте, замерцали его светящиеся четки. Я полез следом, слегка скользя. Спускаться было несложно. Как я уже упоминал, тренирован я был хорошо, но не успел преодолеть и треть пути, как устал и меня охватила паника. Я глянул вниз, и мне вдруг показалось, что дно пропасти стало еще дальше. Тот промежуток в три человеческих роста вдруг увеличился в двадцать, а затем и в сто раз. Веревку словно покрыли слизью, и я с громадной скоростью заскользил вниз. Я пытался, упираясь ногами в стену, замедлить спуск, но из-под подошв вылетали только камни.

Янош закричал, и его крик придал моим рукам силы, я изо всех сил вцепился в скользкую веревку и рывком остановился. Ладони горели от стремительного скольжения, а к ногам, казалось, был привязан чудовищный груз. Тут я понял, что глаза у меня закрыты, и открыл их. И первое, что я увидел, – склонившееся сверху лицо Кассини, бледное в лунном свете, с широко раскрытыми глазами. Странно, но он был совсем рядом со мной. Я глянул вниз. Я находился на том же расстоянии от дна пропасти, как и перед падением.

– Тебе все просто показалось, – встревоженно крикнул Янош. – Сработало заклинание, оставленное друзьями воина.

Я хотел знать: что же мне делать? Ведь я не колдун. Кассини, свесив с края мешочек, встряхнул его. Ко мне, поблескивая в воздухе, поплыли заколдованные пылинки. Вскоре я буду в безопасности, подумал я, понимая и то, что эти пылинки могут и не успеть ко мне опуститься. Вновь меня охватило состояние беспомощности, и я почувствовал, как заскользили ладони. И тут я над самым ухом услыхал шепот:

– Амальрик. Не бойся.

– Халаб? – вскричал я, полагая, что это мой брат.

– Легкий, как воздух, – сказал этот голос. – Быстрый, как сокол на охоте.

Беспомощность улетучилась, руки окрепли, и тут же на мои плечи начали оседать пылинки. Я выскочил из объятий заклинания, как тонущий вырывается на поверхность воды. Я заскользил вниз по веревке с легкостью обезьяны. Достигнув конца, я спрыгнул и спокойно приземлился на ноги. На плечо мне легла рука Яноша.

– Все в порядке, Амальрик? – спросил он. И на мгновение я подумал, что именно этот голос шепотом успокаивал меня. – Осторожнее, – сказал Янош. – Кассини спускается.

Я так и не понял, чей же шепот я слышал. Я отступил в сторону, и рядом с нами приземлился Кассини. Теперь заклинание пропасти уже не действовало, а мы втроем находились в целости и сохранности на ее дне. Но отдыхать времени не было. Окружающую тишину нарушал звук каких-то падающих капель. Он был неравномерен и доносился оттуда, где лежал воин. В воздухе разносился удивительный аромат, благоухание слаще цветочного, приятнее, чем духи куртизанки. Мы пошли на звук и запах.

Тело разбившегося воина лежало на большом плоском камне. Труп ясно был виден в свете очистительного огня Кассини. Янош что-то пробормотал, и хотя я не разобрал всех его слов, но я понял, что он высказывается по поводу доспехов и шлема воина. Все в точности соответствовало его детским воспоминаниям. Воин был крупным человеком, выше даже Яноша, с широкими плечами и мощной грудью. У него было заостренное, как у хищной птицы, лицо с глубоко посаженными, так и не закрывшимися глазами, которые словно продолжали всматриваться в какую-то отдаленную точку. К поясу у него был подвешен меч, а рядом валялось сломанное копье. Тело светилось странным темно-коричневым светом.

Кассини указал повыше, и мы увидели нависший камень, на котором постепенно росла тяжелая капля и падала, разбиваясь о тело воина. Разлетаясь, капля испускала волны того самого благоухания, и мы, как зачарованные, наблюдали, как капля растекается по телу воина, словно густое масло. Янош махнул рукой, чтобы мы подошли поближе и убедились, что падавшая в течение многих лет жидкость покрыла и сохранила тело воина от разложения и распада. На лице его застыла та гримаса боли, с которой он умер.

– Я видел так же сохранившихся насекомых, – сказал Янош, – но только в лесах на моей родине. Еще в древности эти насекомые вязли в смоле деревьев, а затем, когда смола окаменевала, из нее получались талисманы, которые люди пускали в продажу. Насколько я помню, этот камень назывался янтарь. – Янош осторожно дотронулся до сохранившегося тела. – Воин в янтаре, – задумчиво произнес он.

– Но я не вижу никаких деревьев, – сказал я. – Только камни.

– Очевидно, это наколдовали его друзья, – сказал Кассини. – С помощью смолы тело их товарища сохранено от разложения. Поскольку они не могли похоронить его соответствующим образом, то хотя бы прикрыли, чтобы попытаться успокоить дух его.

Из тыквенной бутыли с очистительным огнем Кассини высыпал на тело угли. Рассыпались искры, поднялся дым, а Кассини стал обходить тело вокруг, произнося слова, успокаивающие дух воина. Он обещал ему красивую усыпальницу, богатые дары от прибрежного народа. В тишине послышался глубокий вздох. На мгновение показалось, что глаза воина блеснули, но тут же снова погасли. Мы расценили это как знак одобрения и втроем подняли тело со смертного камня. Оно оказалось настолько легким, что я чуть не упал от неожиданности. Воин оказался легче ребенка, тело его лишилось жидкости, придающей основную тяжесть человеку. Когда мы понесли воина по дну ущелья, упал кошелек покойного, раскрылся, рассыпав содержимое. Несколько старых монет, оселок для точки меча и свиток, испещренный линиями и надписями. Моя рука машинально потянулась к нему.

– Не трогай! – воскликнул Янош. Но один мой палец уже коснулся свитка, прежде чем я успел отдернуть руку. Уголок рассыпался в прах.

– Какая жалость, – сказал я.

– Похоже на карту, – сказал Кассини. Глаза Яноша загорелись, и он спросил:

– А нельзя ее восстановить?

Мы положили труп на землю. Кассини был явно тоже взволнован. Он выудил из своего мешка флакон с черной жидкостью и небольшой нож. Он вытряхнул несколько капель на лезвие и побрызгал ими рассыпавшуюся в прах ткань свитка. Я не слышал слов заклинания. Он так их быстро проговорил, что было ясно, в этом деле он не раз практиковался. Известно, что юных воскресителей подолгу заставляли работать в библиотеке, переписывая множество текстов заклинаний.

Пока он трудился, я осмотрел кошель, из которого вывалилась карта, удивляясь, как сохранилась кожа, залитая янтарем. И тут я разглядел на поверхности какие-то пятна и решил сначала, что они случайные, но потом понял, что это не так. Я наклонился пониже, не трогая кошель, помня полученный урок. На коже была вытеснена эмблема: змея обвивается вокруг звезды. Сохранились и кусочки краски на эмблеме: голубой на змее и желтой на звезде, которая, скорее всего, символизировала солнце. Я показал Яношу, и он осмотрел картинку так же осторожно и внимательно, как и я.

– Семейный герб? – рискнул предположить я. Он покачал головой:

– Вряд ли такое могло быть у солдата. Скорее всего, это знак наблюдателей. Возможно, он был наблюдателем у какого-нибудь принца, мага или короля. А может, это и герб самих Далеких Королевств.

Я уже собирался подвергнуть сомнению его слова, когда Кассини объявил, что заклинание начинает действовать. Он еще побрызгал магическим клеем. Капли клея начали сближаться, образуя сплошную оболочку, и вместе с ними лепились друг к другу кусочки рассыпавшегося праха. В минуту оторванный кусок свитка стал целым. Кассини быстро окропил весь свиток. Что-то треснуло и зашипело, словно разгоралось пламя, и полотняный рулончик задрожал. В мгновение ока исчезли все следы тления, и свиток развернулся перед нами новый и белый, как в день написания. Еле различимые, нанесенные пером каракули превратились в четкие буквы и линии, выведенные черной тушью, поблескивающие, словно только что из чернильницы.

Кассини приподнял светящиеся четки, и мы втроем нагнулись, чтобы рассмотреть написанное. Это была карта, как он правильно предположил. Но карта совершенно необычная, потому что там, где нормальный картограф пометил бы опасные участки, такие, как болота, ущелья или непроходимые джунгли, на полотне была пустота. Тщательно отмечены же были вершины, где наблюдатель мог бы занять удобную позицию, и реки для ориентира.

– Карта, – пробормотал я, – предназначенная для птиц.

– Или, – сказал Янош, – для людей, которые летают или, по крайней мере, могут посредством магии переносить себя по воздуху.

Перечное побережье было с левого края карты, и далее его суша уже не изображалась. На самой восточной оконечности карты был очерчен огромный горный кряж в форме кулака.

Мы услыхали вздох, обернулись и увидели, что глаза воина вновь ожили. Казалось, он смотрит на меня. Наверняка и остальные чувствовали то же самое, но в этот момент я был уверен, что он пытается сказать что-то именно мне. Затем из горла его послышалось ужасное хрипение, словно он все эти годы цеплялся за жизнь и вот только теперь получил освобождение от нее. В глазах вновь показалась пустота, а посмертная маска уже больше напоминала улыбку. Янош резко сказал:

– Ну, Кассини, разве это не предзнаменование? Чего же еще тебе нужно?

Кассини молчал, но я-то видел, какое громадное волнение овладело им, так что даже щека задергалась.

– Ну же? – настаивал Янош. – Воскреситель по-прежнему настроен вернуться домой? Или двинемся дальше?

Четыре дня спустя наш отряд двинулся на восток. Мы оставили Л'юра и его моряков в компании Черной Акулы и его народа, клявшегося в вечной благодарности за избавление от довлеющего проклятья. Вождь даже продал нам несколько осликов, чтобы везти нашу кладь, и выделил людей в качестве проводников и слуг, которых мы могли вести с собой «хоть до края света». Более того, после того как была сооружена обещанная усыпальница для Янтарного воина, Черная Акула пообещал помочь Л'юру в строительстве нового корабля, чтобы судно могло нас отвезти домой, когда мы вернемся.

Л'юр же отныне становился преданным другом семейства Антеро. И если нас постигнет неудача и мы не вернемся через шесть месяцев, Л'юр должен был отправить послание к моему отцу с просьбой оплатить все время ожидания и компенсировать стоимость «Киттивэйк». Я не сомневался, что Л'юр будет нас ждать, и не потому, что об этом малом одолжении я просил его. Просто им, как и всеми остальными, овладело нетерпеливое возбуждение, когда они увидели карту Далеких Королевств.

– Впервые в моей жизни, – сказал старый моряк, – я сожалею, что боги не позволили мне родиться сухопутным человеком.