"Первый шаг к счастью" - читать интересную книгу автора (Смит Барбара Доусон)

Глава 11 ЛЕПЕСТКИ РОЗ

В сером сумраке ранней лондонской весны Сэмюел мерил шагами гостиную в городском доме Стокфордов. Только что слуга зажег свечи, и мрак в комнатах отступил. Но Кэсси, которая ушла сразу после ленча, до сих пор не вернулась.

Ее отсутствие волновало Сэмюела не только потому, что ему не терпелось продолжить свою игру. Он беспокоился о ее безопасности. С наступлением темноты Лондон был полон бродяг, воров и бандитов. И, что еще хуже, его упрямая жена не воспользовалась каретой, которую он ей предоставил. Она предпочитала ходить пешком или ездить в наемной карете. А это означало, что она была совершенно одна, даже без грума или своего кучера, которые могли бы при необходимости ее защитить.

Какое безрассудство!

Сэмюел посмотрел из окна гостиной на улицу. Деревья и кустарники на площади скрывал туман. Кое-где в окнах соседних домов горели лампы. На улице, вымощенной булыжником, было очень мало пешеходов и карет.

Куда Кэсси собиралась сегодня пойти? В библиотеку Гемптон-Лендинг. Ей предстояло выбрать там книги, которые следовало купить для читателей. Это была еще одна грань независимой жизни, которую Кэсси для себя выбрала. Сэмюел мог только восхищаться ею, ее способностью заниматься полезной деятельностью. Но только если бы она при этом не подвергала свою жизнь опасности, оставаясь на улице после наступления темноты!

Беспокойство не покидало Сэмюела. После ужасного инцидента в порту он ощущал потребность все время защищать Кэсси. Проведение проверки был весьма скучным занятием, и он пораньше ушел со склада, предвкушая встречу со своей молодой женой. Когда же выяснилось, что она вовсе не ждет его дома, это оказалось для него просто ударом.

Неужели Кэсси так высоко ценила свою независимость, что игнорировала опасности, подстерегавшие в большом городе одинокую женщину? Следовало положить этому конец.

Сэмюел резко отвернулся от окна. Не привыкший беспокоиться о ком-нибудь, кроме самого себя, он подошел к горке и налил себе бренди. Наслаждаясь обжигающим напитком, он осматривал гостиную. Малиновая с золотом обивка напоминала о стиле прошлого века, все выглядело элегантно, но старомодно.

Среди акварельных пейзажей на стенах его внимание привлекло несколько детских портретов. Сэмюел подошел ближе, чтобы лучше их рассмотреть. Это были четверо из пяти детей Майкла – все, за исключением новорожденного малыша. Дети были очень красивые, что без всякого удовольствия отметил Сэмюел. Иначе и быть не могло у благородного Майкла Кеньона.

Гримаса исказила лицо Сэмюела, когда он подумал о старшем брате. Майкл, когда бывал в Лондоне, всегда останавливался здесь. Домом этим владели три поколения Кеньонов, и вместе с титулом маркиза он достался Майклу по наследству от его отца.

Отца Сэмюела. Человека, который никогда не признавал своего незаконнорожденного сына. Человека, который покинул свою любовницу, узнав о ее беременности.

Лицо Сэмюела окаменело. Джордж Кеньон ступал по этому полу, сидел на этих позолоченных стульях, грелся у этого мраморного камина! Если бы он узнал, что его незаконный сын живет в этом доме, пусть даже временно, он перевернулся бы в гробу.

Сэмюел почувствовал злое удовлетворение от этих мыслей. Но он не мог избавиться от чувства, что он в этом доме чужой. Где-то в глубине души он ощущал себя бедным мальчиком, прижавшим нос к витрине богатого кондитерского магазина.

Черт с ними! Он накопил значительно больше богатства, чем многие аристократы с их наследствами и чувством превосходства. Его собственный дом намного лучше, чем этот. Он создаст свою династию, которая сможет соперничать с династией Кеньонов. В жилах его детей будет течь кровь королей и герцогов.

Как только ему удастся соблазнить свою жену. Какого черта она не возвращается? Если с ней что-нибудь случится, все его планы рухнут.

Сэмюел с шумом поставил стакан на столик и быстро направился к входной двери, его шаги по мраморному полу эхом отдавались в пустой комнате. Пламя нескольких свечей заколебалось. Но он не обращал никакого внимания на окружающую обстановку. Он больше не мог ждать, он должен действовать.

В этот момент Сэмюел увидел, как слуга открыл входную дверь. Услышал, как женский спокойный голос произнес приветствие. Источник всех волнений Сэмюела торопливо входил в дом. Кэсси не заметила его, внимание ее было сосредоточено на перчатке, которую она с трудом стягивала с руки. При свечах лицо ее напоминало камею. Соломенная шляпка с голубыми ленточками подчеркивала ее свежесть, а под ротондой угадывалась красивая фигура. Кэсси хмурилась, как будто что-то тревожило ее.

Испытав облегчение, Сэмюел направился прямо к ней. Волнение уступило место злости.

– Вы пришли очень поздно.

Прищурившись, Кэсси посмотрела на него, потом опустила взгляд на свои руки, продолжая снимать перчатки.

– Добрый вечер, – проговорила она не без сарказма, – я и не знала, что мы установили расписание.

Взяв Кэсси за руку, Сэмюел отвел ее подальше от слуг в гостиную. Угрюмо наблюдая за тем, как она засовывает перчатки в ридикюль, он осуждающим тоном произнес:

– Вы уехали без кучера. Вам не следует так поступать, особенно после наступления темноты. – Мысленным взором он представил себе, как она сталкивается с бандитами на улице. – Вам это ясно?

Кэсси резко выпрямилась.

– Мы договорились, что вы не будете вмешиваться в мою повседневную жизнь.

– Буду, если пойму, что вы подвергаете себя опасности. В вашем распоряжении находится карета, и я надеюсь, что вы не станете забывать об этом.

– Еще одно из ваших условий? Извините меня, я слишком устала, чтобы спорить. У меня был трудный день, и я хочу пожелать вам спокойной ночи.

Сэмюел мгновенно преградил ей путь. И тут же понял свою ошибку. Губы Кэсси сжались в тонкую, почти невидимую линию. Голубые глаза сверкали от возмущения. Она опять стала чопорной дамой, весь ее вид как бы говорил: «Не смей прикасаться ко мне», – а ему в это время хотелось, чтобы она растаяла в его объятиях.

Сэмюел понизил голос и почти шепотом проговорил:

– Согласно нашему уговору мы должны проводить вечера вместе. Обед подадут через полчаса.

– Я буду обедать у себя.

– Тогда я присоединюсь к вам. Это может оказаться весьма пикантным – принимать пищу в спальне.

Щеки Кэсси порозовели. Во взгляде широко раскрытых глаз было изумление. «И желание», – с удовлетворением отметил Сэмюел. Губы ее чуть приоткрылись, словно в предвкушении поцелуя.

Затем она резко подняла подбородок, как и подобало дочери герцога.

– Я нахожу ваши последние слова оскорбительными, – заметила она самым холодным тоном, – и поскольку вы не оставляете мне выбора, я спущусь к обеду в назначенное время.

И прошла мимо него по направлению к лестнице.

Стоя в дверях гостиной, Сэмюел наблюдал, как Кэсси поднималась по лестнице. Ни разу она не споткнулась, ни разу не оглянулась. Она словно забыла о его существовании.

Ее мужеством следовало восхищаться. Его жена обладала силой характера, не уступающей его железной воле. Это делало его задачу обольщения еще более интересной.

И победа его будет еще слаще.

Добравшись до своей комнаты, Кэсси швырнула ридикюль на кровать, весьма сожалея, что у нее недостало решимости бросить его в лицо Сэмюелу. Пытаясь развязать ленточки шляпки, она еще сильнее затянула узлы.

– Грубиян, – бормотала она себе под нос. Из гардеробной комнаты появилась Глэдис.

– Не торопитесь, миледи, иначе вы совсем все испортите. – Худенькая женщина быстро подошла к ней и своими умелыми руками тут же развязала ленточки, сняла шляпку и ласково взглянула на Кэсси. – Вы сегодня запоздали. Мистер Фирт целый час ждал вас.

Нотка осуждения в словах Глэдис была последней каплей, взорвавшей обычно сдержанную Кэсси.

– Лучше бы мистер Фирт пошел к черту! У служанки от ужаса расширились глаза.

– Что вы говорите, миледи!

– Извините меня за грубые слова, – опомнилась Кэсси, распахивая ротонду. – Но от содержания я не отрекаюсь.

– Дорогая моя, вы были такой одинокой без него. И вот он наконец вернулся. Такой обаятельный, такой представительный мужчина, – на лице у служанки появилось выражение благоговения, – не говоря уже о том, что он очень красивый.

.Но сейчас Кэсси было не до искренних советов служанки. Вряд ли Глэдис могла понять мечты и надежды, которые она лелеяла в своем сердце. Мечты, которые разрушатся, если все пойдет так, как хочет ее муж.

– Да, – с горечью вздохнула Кэсси, – Сэмюел богат и красив. Но ему нельзя доверять, он высокомерный, самоуверенный... – Она заставила себя остановиться, чтобы не сказать вслух: «Опасно соблазняющий, обольстительный». Кэсси нарушила свою обычную сдержанность, и в этом был виноват Сэмюел. Он настолько выводит ее из себя, что она начинает выбалтывать все свои сокровенные мысли.

– Ну ничего, он тут только два дня, – успокаивала ее Глэдис, помогая снять уютную ротонду, – у вас еще будет время оценить своего мужа. Так всегда бывает.

Резкий ответ вертелся на кончике языка, но Кэсси сдержалась. Обсуждение достоинств и недостатков Сэмюела ни к чему хорошему не приведет. Она должна сосредоточиться на достижении главной цели – вычеркнуть Сэмюела из своей жизни.

Когда они вместе с Глэдис перешли в гардеробную, Кэсси продолжала обдумывать ближайшие планы. Завтра она постарается разыскать Ханну Давенпорт и расспросить ее. Судя по сумме, которая ей назначена, можно предположить, что она располагает сведениями, компрометирующими мистера Фирта. И не исключено, что тогда Кэсси сможет выставить его из этого дома еще до того, как ей придется сопровождать его в высшем свете. Предчувствие такой возможности взволновало ее.

Две недели. Всего две недели оставалось до того момента, когда книга Кэсси попадет в руки любопытных читателей. Две недели – и любой человек сможет прочесть ее роман, пытаясь выяснить, кто скрывается за псевдонимом «леди Вандерли».

Две недели до того, как начнут сравнивать Сэмюела Фирта с жестоким пиратом по имени Персиваль Грэндич. Две недели до того, как по ее вине скандал затронет ни о чем не подозревающую старую леди Стокфорд.

– ...бедной миссис Вудрафф, – услышала Кэсси конец фразы, произнесенной Глэдис. Знакомое имя привлекло ее внимание, и она вопросительно посмотрела на служанку:

– Простите, я задумалась. Что вы сказали о Флоре? Глэдис помогла Кэсси освободиться от синего повседневного платья.

– Боюсь, она чувствовала себя очень плохо, и я принесла ей успокоительный отвар. Она легла в кровать, как только этот ее отвратительный пасынок ушел.

Чувствуя себя виноватой, Кэсси сообразила, что почти забыла о Чарлзе Вудраффе. Ей надо скорее сообщить Флоре обнадеживающие обещания мистера Джеймисона.

– Я сейчас же должна увидеть ее.

– Бедняжка, наверное, уже спит, – предположила Глэдис, – да и вам не следует бегать по коридору полуодетой.

Пока служанка помогала ей надеть к обеду шелковое платье персикового цвета, Кэсси представляла себе, что было бы, если бы действительно Сэмюел встретил ее в таком виде. Он бы заключил ее в объятия, прижал к себе и целовал до тех пор, пока вся она не расплавилась бы от его близости. Его руки... В этот момент Кэсси опять услышала слова Глэдис:

– ...необычное письмо пришло с послеполуденной почтой...

Странно было сознавать, что возвращение Сэмюела так повлияло на нее.

– О чем вы говорили?

– Письмо, миледи, на вашу девичью фамилию. Я положила его вам на стол.

Новость вытеснила все другие мысли. Оставив Глэдис, Кэсси поспешила прямо к столу и взяла письмо. На конверте было написано «Леди Кассандре Грей» такими же печатными буквами, как и на том, которое она получила раньше, два дня назад, в тот вечер, когда посещала в театр.

Кэсси продолжала смотреть на письмо, крепко держа его в руке. В суматохе, вызванной возвращением Сэмюела, она совершенно забыла о своем таинственном поклоннике. А теперь он напомнил ей о себе.

– Что это, миледи? – Глэдис подошла к ней, с любопытством глядя на письмо.

– Наверное, просто ошибка, – ответила та, стараясь изобразить на лице улыбку, – вы уже можете идти.

– Но я еще не уложила ваши волосы...

– Не беспокойтесь, я справлюсь сама.

Услышав твердость в тоне хозяйки, Глэдис поклонилась и покинула комнату.

Дождавшись, пока за ней захлопнется дверь, Кэсси быстро вскрыла конверт. Когда она развернула бумагу, что-то темное посыпалось на пол. Кэсси инстинктивно отскочила, потом нагнулась и разглядела, что это были бархатистые лепестки кроваво-красной розы. Лепестки издавали приятный аромат, было похоже, что их только недавно сорвали. Может быть, сегодня утром.

Взволнованная, Кэсси вернулась к письму. Оно было очень коротким.

«Моя дорогая Кассандра!

Красный – это цвет моей любви. Знайте , что мое сердце бьется только для вас. Когда вы увидите красную розу , подумайте обо мне. Преданный вам поклонник».

Мрачное предчувствие овладело ею. Кто писал эти письма? Или это просто шутка? Кэсси трудно было представить себе, чтобы Уолт, Берти или Филипп могли сорвать розу и написать ей такое послание, воспользовавшись печатным шрифтом, чтобы скрыть свой почерк.

Возможно, это был Сэмюел? Оба письма совпали с его возвращением. Но ее муж был вполне откровенен в отношениях с ней. То, чего он хотел от нее, не имело никакого отношения к любви.

Кэсси аккуратно собрала все лепестки, разбросанные по узорчатому синему ковру, быстро завернула их в бумагу, словно они были чем-то заражены, и спрятала в конверт. Чувство беспокойства не покидало ее. Его руки касались этих лепестков, этой бумаги.

Руки мужчины, который все время наблюдает за ней.

– Расскажите мне о ваших книгах, – попросил Сэмюел.

Слова его буквально парализовали Кэсси. Они выходили из столовой, направляясь в холл. За обедом Сэмюел лучился обаянием, развлекая ее все новыми рассказами о своих путешествиях. Их беседа была прекрасным отвлечением от мыслей о письме.

Теперь же Кэсси почувствовала невероятную тревогу. Неужели Сэмюел узнал о ее сочинительстве? Может быть, он распорядился, чтобы за ней следили, и теперь ему известно о ее недавнем разговоре с мистером Куиннеллом?

– Книгах? – переспросила она, стараясь выиграть время.

Сэмюел буквально пронзил ее испытующим взглядом:

– Вы выглядите озадаченной. Но вы ведь говорили, что собираетесь провести день, подбирая книги для библиотеки.

Наконец-то Кэсси сообразила, что он говорил о ее вымышленном предлоге.

– А, вы об этом, – сказала она, почувствовав облегчение и небрежно махнув рукой. – Ничего интересного там не было. Не хочу утомлять вас подробностями.

– А я как раз интересуюсь подробностями. – Сэмюел остановил ее и понизил голос до интимного шепота: – Я хочу знать все, что касается вас, Кэсси.

Ее снова охватила паника. В ней бушевала опасная смесь желания и сопротивления. Считая, что разумнее всего игнорировать его намеки, Кэсси сказала:

– Мне действительно нечего рассказывать. Я просмотрела несколько исторических книг, чтобы решить, какие из них могут быть интересны для наших читателей. – Она бросила взгляд на лестницу и добавила: – Работа была долгой и утомительной, так что я на самом деле должна...

– Чем-то отвлечься, – закончил за нее Сэмюел. – Пойдемте в утреннюю гостиную, попробуем потанцевать.

– Танцевать? Но ведь уже поздно.

Что особенно расстроило Кэсси, так это то, что она моментально представила себя в его объятиях. Кэсси была уверена, что Сэмюел не захочет изучать фигуры менуэта и других старинных танцев. Он предпочтет самый скандальный из танцев – вальс.

Как будто прочитав ее мысли, Сэмюел усмехнулся:

– Когда мы начнем бывать в свете, как раз в это время нам придется отправляться на приемы. Будет очень хорошо, если вы привыкнете поздно ложиться спать.

– У нас еще достаточно времени. Через две недели небольшой прием устраивает барон Бисли.

– Наш первый выход в свет будет на балу у герцога Нэнвича. Это первый большой бал сезона.

«Нет!» – пронеслось в голове у Кэсси.

– Вам легче будет достичь своей цели, если вы постепенно будете знакомиться с известными людьми, – попыталась она возразить. – На балу бывает слишком много народа. Вам будет сложно запомнить все имена.

– Ерунда. У меня отличная память. И весьма сильное желание представить в свете мою очаровательную жену.

Мысленно обозвав Сэмюела бесстыдным обольстителем, Кэсси напомнила себе, что является для него только средством достижения цели, и все же она не могла не признаться, что его слова были ей очень приятны. Он действительно считает ее очаровательной? Мысль эта сразу исчезла, как только они зашли в утреннюю гостиную. Остановившись в изумлении, Кэсси обнаружила, что комната перестала быть домашней и уютной.

Вся мебель была сдвинута к стенам, ковер свернут, пианино переставлено поближе к двери, а натертый блестящий пол был как будто специально приготовлен для танцев.

Злясь на себя за свою чувствительность и на Сэмюела за самоуправство, Кэсси повернулась к нему и сердито выпалила:

– Это не ваш дом. Вы не имеете права переставлять тут все, как вам вздумается.

– Но ведь это только временно, – проговорил он как можно мягче. – Я уже четыре года не бывал в танцевальном зале. Думаю, и вы тоже.

– Если мне это понадобится, я найму учителя танцев. То же самое можете сделать и вы.

– У меня нет времени для регулярных занятий. Мы попытаемся сделать это тут.

Она не должна потворствовать своему желанию оказаться в его объятиях! В отчаянии Кэсси использовала последний довод:

– Флора уже спит. Нет никого, кто мог бы играть.

– Я смог бы.

К ее огромному удивлению, Сэмюел сел за пианино и заиграл вальс. Исполнение поразило Кэсси. Волшебные звуки, исходившие из-под его пальцев, заполнили комнату. Кэсси закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от музыки. И не переставала удивляться. Она ощущала звучавшую музыку как живое существо, полное чувств и огня, совершенно непохожее на того Сэмюела, которого она знала. Как будто каким-то невероятным образом ей удалось заглянуть в его душу. И эта неожиданно чувствительная душа ошеломила ее. Все ее заботы и возражения исчезли, осталось одно непреодолимое желание танцевать. Сама того не желая, она закружилась по комнате.

Музыка прекратилась. Открыв глаза, Кэсси обнаружила, что Сэмюел внимательно смотрит на нее. Смутившись от того, что потеряла контроль над собой, Кэсси покраснела.

– Где вы научились так хорошо играть? – поинтересовалась она. – Чаще этим занимаются женщины.

– В этом следует винить мое странное воспитание. Я вырос в мире театра.

– Я не собиралась критиковать.

Пораженная неожиданным для нее талантом Сэмюела, Кэсси подошла к нему и наклонилась над инструментом. Выражение лица ее мужа опять было сдержанным и жестким, как будто он жалел о том, что раскрыл перед ней свои способности. Кэсси решила, что, возможно, Сэмюел стыдился своего прошлого, и мягко попросила:

– Расскажите мне о своей юности. Ваша мать была актрисой?

– Нет никакого смысла ворошить прошлое. – Сэмюел поднялся с табурета, но Кэсси предусмотрительно отошла на шаг, стараясь лишить его возможности обольщать ее.

Ей хотелось сорвать его суровую маску, чтобы понять, способен ли он на искренние чувства или его музыка была только результатом игры мастера.

– Прошлое определило ваш характер. Сделало вас таким, какой вы есть. Если бы не роман вашей матери...

– Я не презирал бы Кеньонов. Но и не добился бы богатства. И я бы не женился на вас.

– Да, конечно, но...

– Вы моя жена, – перебил Сэмюел, – и остальное не имеет значения. – Он подошел совсем близко к ней. – Я привел вас сюда, чтобы танцевать, а не беседовать.

Кэсси отошла от него еще на один шаг.

– Это же замечательно, что у вас такой музыкальный талант, – сказала она, стараясь отвлечь его. – Я действительно никогда не слышала, чтобы играли с такой силой и страстью.

– Я вообще страстный человек. И очень многое умею делать.

Сэмюел снова многозначительно улыбнулся. А Кэсси переживала, что ее лицо обладает способностью краснеть.

– Я была бы вам весьма благодарна, если бы вы каждую мою фразу не воспринимали как намек.

Сэмюел обнял ее так неожиданно, что она не успела и глазом моргнуть.

– Простите меня, – проговорил он голосом, нежным как шелк, – но я не мог устоять. Возможность ответить таким образом была слишком соблазнительной. Как и вы, моя дорогая.

– Вот именно это я и имела в виду. Вы не должны так говорить.

Пальцем он коснулся ее губ.

– Не будем ссориться. Лучше потанцуем.

Сэмюел обнял ее левой рукой, уверенно взяв за руку правой. Губы Кэсси все еще дрожали от его прикосновения.

– Но я не могу. Я вообще никогда не танцевала вальс, – пыталась протестовать она.

– Тогда разрешите мне показать вам, как это делается. Сэмюел начал вальсировать так ритмично, как будто музыка, которую он недавно играл, сохранилась в воздухе. Осознавая, как умело и уверенно он ее ведет, Кэсси казалась себе неумелой и неловкой. Она часто спотыкалась, но Сэмюел ловко поправлял ее.

– Смотрите мне в глаза, – учил ее он, – положитесь на меня. Музыка здесь, только постарайтесь ее услышать.

Голос его зачаровывал. Кэсси не в состоянии была отвести взгляд от его синих глаз. Они кружились по комнате, и в какой-то момент в голове Кэсси вдруг зазвучала недавно услышанная мелодия. Постепенно движения ее стали такими же плавными, как у Сэмюела, и они танцевали как единое целое.

Странные мысли владели ею. Она могла думать только о грациозности их движений и о той радости, которую они ей доставляли. Вдыхая пряный аромат, исходивший от партнера, она ощущала его сильную руку у себя на спине.

Когда он наконец остановился, Кэсси чувствовала странное тепло внутри и немного задыхалась, хотя это ни в коей мере не было результатом усталости. Голова у нее чуть-чуть кружилась, и она оперлась на его плечо.

– Боже, вам совсем не надо учиться, – произнес Сэмюел.

– И вам тоже. – Он стоял так близко, что Кэсси была видна каждая ресничка на его веках. – Во всяком случае, не у меня.

Он хотел поцеловать ее. Она поняла это по тому, как он смотрел на ее губы. Опять надеясь отвлечь его, Кэсси быстро заговорила:

– Признаюсь, я часто пропускала в детстве танцевальные занятия. В Чилтерн-Палас было множество мест, где можно было спрятаться, и я изучила их все. Даже тогда у меня не было желания вращаться в обществе.

– Просто вы были робким ребенком, – произнес Сэмюел так, как будто теперь это уже не имело никакого значения.

Но он не мог понять ее.

– Причина была не только в этом, – взволнованно продолжала Кэсси. – Я не хотела стать похожей на... – Она остановилась, не желая окончить фразу словами «моих родителей».

– На кого?

Она колебалась с ответом, с опозданием уяснив себе, что пытается осуждать отца и мать в разговоре с малознакомым человеком. О таких вещах можно говорить с мужем, но Сэмюела нельзя считать настоящим супругом.

– Мне не следовало говорить об этом. Вы сами сказали, что прошлое не имеет значения.

– Да, но ваше отвращение к свету влияет на нашу договоренность, – проговорил Сэмюел, используя хитрую мужскую логику для достижения своих целей. Взяв Кэсси под руку, он подвел ее к диванчику и сам сел рядом с ней. – Расскажите. Я думаю, вы имели в виду вашего отца, так?

Сердце у Кэсси сжалось. Конечно, Сэмюелу было известно о страсти ее отца к азартным играм. Может быть, если она расскажет ему немного больше, он лучше поймет, почему она возмущается его планами.

– Понимаете, – вздохнула она, – мои родители, оба, были отравлены светской жизнью. Мама была очень красивой и эффектной дамой. Я боготворила ее. Они большую часть времени проводили с отцом здесь, в Лондоне, почти каждый вечер бывая на приемах.

– А вас оставляли в Ланкашире?

– Конечно. И когда моя мать наезжала в Чилтерн-Палас, она говорила только о том, как вернется в Лондон. Как будто пребывание вне Лондона вообще не было жизнью. – Кэсси внимательно посмотрела на свои сложенные на коленях руки. – Так трудно было поверить сообщению о том, что она погибла.

– Как это случилось?

– Они с отцом были на каком-то большом приеме. Возвращались оттуда на барже, и мама случайно упала в Темзу. Несколько человек бросились ее спасать, но она утонула. Мне тогда было тринадцать лет.

Кэсси не хотелось говорить, что страшная весть пришла накануне ее четырнадцатилетия. По этому поводу в виде исключения родители обещали приехать в Ланкашир, что случалось довольно редко, так как день рождения Кэсси совпадал с началом светского сезона.

– Наверное, она слишком много выпила, – предположил Сэмюел. – Я знаю таких женщин, пустых и позволяющих себе все, что угодно.

Его резкое обвинение покоробило Кэсси.

– Вы не знали ее. И я бы попросила вас не оскорблять герцогиню.

– Герцогиню? Это она хотела, чтобы вы так се называли?

– Нет, это было... Так я себе ее представляла. – Кэсси она казалась яркой бабочкой, которую притягивал нектар высшего света. Сама Кэсси была стеснительным ребенком и общению с людьми предпочитала книги. Неудивительно, что такое поведение единственного ребенка разочаровывало столь блестящую мать.

Взяв руку Кэсси, Сэмюел медленно гладил ее одеревеневшие пальцы.

– Я не одобряю поведения аристократов, которые надолго оставляют своих детей.

Его высказывание удивило Кэсси. Конечно, у Сэмюела было совсем другое детство, прошедшее в замкнутой атмосфере театра. Кэсси мечтала прислониться к нему, расспросить о его прошлом, рассказать о своем одиноком детстве. Но она не хотела, чтобы он ее жалел.

– Я никогда не нуждалась в постоянном внимании окружающих, – сказала она твердо, – именно поэтому меня всегда мало интересовало общество.

– А может быть, вы опасались, что не выдержите сравнения с вашей матерью?

От его прозорливого замечания вся ее расслабленность моментально исчезла. Она резко отдернула руку.

– Я и не предполагала, что вы это поймете.

Не проявляя обиды, Сэмюел обнял ее за плечи и немного притянул к себе.

– Простите меня, – тихо заметил он, – но должен сказать, я не могу себе представить, чтобы герцогиня была более привлекательной, чем вы.

Как и раньше, комплимент Сэмюела взволновал ее. Почему похвалы других мужчин не производили никакого впечатления, а его банальные фразы заставляли трепетать ее сердце и мешали здраво мыслить? И пока Кэсси пыталась восстановить дыхание, Сэмюел наклонился и поцеловал ее в полураскрытые губы. Она собиралась оттолкнуть его – было бы невероятной глупостью поступить иначе, – но вместо этого ослабевшими руками лишь коснулась его груди, ощутив крепкие мускулы сквозь сюртук и рубашку.

Имея большой опыт, Сэмюел уверенно ласкал своим языком язык Кэсси. Продолжительный поцелуй разжег ее желание. Она ближе прижалась к нему, но ей хотелось еще большей близости. Руки Сэмюела стали более напряженными, они касались ее спины, талии, бедер, но этого ей было недостаточно, ей нужно было что-то еще.

А он продолжал медленно изучать ее губы. В его объятиях были и пыл, и сдержанность, и нежность. Очень тихо он прошептал:

– Давайте поднимемся наверх.

Голос его, нежный как шелк, снова завораживал ее. Веки стали невероятно тяжелыми, когда она подняла их, чтобы взглянуть на него. У нее кружилась голова, она бы не смогла сейчас устоять на ногах без поддержки Сэмюела.

– Что вы сказали?

Целуя ее щеки, нос, подбородок, Сэмюел пробормотал:

– Я хочу вас, Кэсси. Пригласите меня к себе.

Желание захлестнуло ее. Она встретилась с ним взглядом и только тут поняла смысл произнесенных им слов. Выпрямившись, Кэсси оттолкнула его.

– Отпустите меня сейчас же! Я хорошо понимаю, чего вы добиваетесь.

– Я только хочу лечь в постель со своей женой. – Сэмюел снова придвинулся ближе, но Кэсси встала, отошла и, повернувшись, посмотрела прямо ему в глаза. Ему опять удалось преодолеть ее осторожность. Используя в качестве оружия нежность, он снова заставил ее забыть обо всем на свете. Сэмюел не остановится ни перед чем для достижения своих дьявольских целей.

– Вы хотите, чтобы я отказалась от договора о раздельном проживании, – уверенная, что верно поняла его, с горечью сказала Кэсси, – ведь если вы его подпишете, Кеньоны узнают, что вы потерпели неудачу в браке.

В свете мерцающих свечей глаза Сэмюела блестели как синие сапфиры. Однако на лице сохранялась спокойная улыбка.

– Я дал вам честное слово, Кэсси. Вы должны мне верить.