"Любовь и поцелуи" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 7

— Благодарю тебя, Боже! Благодарю… благодарю, — снова и снова возносила молитву Господу Арилла в своем сердце. Она даже проснулась ночью и еще раз громко прошептала эти слова в темноту.

Три дня прошли в безоблачном и совершенном блаженстве, и девушка чувствовала себя так, словно порхает по облакам, но вскоре угрызения совести начали терзать ее с новой силой. Как она может вырвать Гарри из среды, которая была для него привычной, где он блистал, несмотря на отсутствие денег? Увезти в убогий, жалкий дом, где осыпаются стены и проваливаются полы? Обои отстали, побелка стала серой, штукатурка сыплется с потолка. Как может Гарри смириться с подобным существованием?

Но стоило ей вспомнить о его поцелуях и любви, которую они питали друг к другу, как все остальное казалось ничтожным и не имеющим значения.

— Я люблю тебя! Люблю! — повторяла она Гарри, и его ответная любовь окутывала ее аурой такого счастья, что душа ее взмывала к небесам.

Гарри, как и следовало ожидать, долго дома не усидел и уже на второй день объявил, что должен уйти по делам.

— Но еще слишком рано, — запротестовала девушка.

— Не для того, что я должен сделать.

— Что… что именно? — с тревогой осведомилась Арилла.

— Первый, кому мы должны сообщить о том, что собираемся пожениться, — принц-регент, — объяснил Гарри. — Он любит узнавать новости раньше своих приближенных. И, несомненно, придет в бешенство, если не будет первым, кому я сообщу о предстоящей свадьбе.

Перед отъездом Гарри помог Арилле сочинить вежливое письмо лорду Рочфилду, которое ему должны были вручить, когда тот заедет к ней с визитом. В этом письме она сообщала, что крайне польщена его предложением, но должна серьезно подумать, особенно после того как лорд Рочфилд так сильно напугал ее. Она также написала, будто крайне встревожена тем, что все узнают о дуэли, и поэтому должна сначала повидаться со своими друзьями, прежде чем принять решение вступить во второй брак.

Письмо было вполне дружеским и нисколько не отражало той ненависти, которую испытывала Арилла к этому господину. Перечитав его, прежде чем запечатать, девушка решила, что у лорда Рочфилда нет ни малейших причин рассердиться на нее. Она по-прежнему боялась, что он способен навредить Гарри, и это беспокоило ее больше всего на свете.

— Если он окажется слишком навязчивым, придется снова послать вызов на дуэль, только и всего, — пообещал Гарри, но Арилла испуганно вскрикнула.

— Ты не сделаешь ничего подобного! Довольно я мучилась и страдала, пока ты лежал в жару, и что, если на этот раз тебе так не повезет? Что, если бы, — прошептала она, — он тебя убил?

— Ни за что, — рассмеялся Гарри, — но, поскольку я не желаю, чтобы ты волновалась, даю слово держаться с ним при встрече крайне вежливо.

— Пожалуйста, поклянись всем, что тебе свято, — умоляла Арилла.

— Клянусь твоим именем, дороже этого у меня ничего нет.

Потом он снова поцеловал ее, и больше уж ни о чем не было возможности думать и говорить.

Гарри кивнул ей на прощание, направился к выходу, и хотя рука его по-прежнему висела на перевязи, Арилла была твердо уверена в том, что во всей Англии не найти мужчины красивее его.

Она вернулась в дом, молясь про себя, чтобы принц не рассердился на Гарри. Хоть бы Гарри удалось убедить его королевское высочество дать свое августейшее благословение на их свадьбу, ведь если это произойдет, свадебные подарки будут куда более роскошными, чем обычно, а от них зависит будущее.

Не находя покоя, девушка бродила по дому. Ей не хотелось никого видеть, пока не вернется Гарри. Наконец он распахнул двери, и по его радостному лицу Арилла сразу поняла, что все в порядке. Обняв невесту, он торжествующе объявил:

— Я победил! Победил, дорогая, и ты должна мной гордиться!

— Что случилось? — удивленно спросила она.

— Его королевское высочество не только простил меня за дуэль с Рочфилдом, но и пообещал дать в нашу честь прием в Карлтон-Хаус, когда услышал о предстоящем венчании!

— Не… не могу поверить! — ахнула Арилла. — Это означает…

— Что нам не придется потратить ни пенни! — закончил за нее Гарри. — И с моей стороны даже не потребовалось особых усилий, чтобы он сам предложил это! Видишь, какой я у тебя умный!

— Самый-самый, и я люблю тебя! — ответила Арилла, обнимая его. Он начал ее целовать и целовал до тех пор, пока оба не почувствовали себя на седьмом небе. Лишь довольно долгое время спустя Гарри предложил:

— Мы объявим день нашей свадьбы послезавтра и поженимся в конце следующей недели.

— Следующей недели?! Но как мы сумеем пожениться так быстро?!

— Хочешь сказать, мы спешим, словно за нами гонится сам дьявол? — отозвался Гарри. — Говоря по правде, красавица моя, у нас почти кончились деньги.

Арилла застыла. Только спустя несколько секунд она смогла выговорить:

— Ты уверен… совершенно уверен… что поступил правильно, выбрав меня своей невестой?

— А ты уже жалеешь об этом? — в свою очередь спросил Гарри.

— Нет, нет… конечно, нет! Если бы только… не могу вынести мысли о том, что ты будешь тосковать по лондонскому веселью и развлечениям… и начнешь думать, что слишком поспешно женился.

Она невольно всхлипнула, но Гарри, рассмеявшись, схватил ее в объятия.

— Разве все это имеет значение, когда ты рядом? Как я могу оставаться в Лондоне и каждый день видеть тебя рядом с другим, вежливо беседовать с тобой за столом или на приемах, а потом возвращаться домой… в одиночестве?

Он говорил так нежно, что Арилла успокоилась: все, что они делают, правильно и единственно верно.

«Мы предназначены друг для друга, — думала она. — Возможно, встречались когда-то, в иной жизни, и теперь отыскались, через целую вечность».

Именно этому ей хотелось верить, ведь для нее нет и не будет другого возлюбленного.

Объявление об их помолвке появилось в «Газетт», но в обществе никто не был этим особенно удивлен. Зато на жениха и невесту со всех сторон сыпались поздравления друзей. Арилле было неловко оттого, что все считали, будто Гарри женится на деньгах; она стыдилась обманывать людей, которые были так добры к ней. Однако когда начали прибывать подарки, Арилла поняла, что если бы свадебные подношения не собирались выставить в Карлтон-Хаус и принц не благословил эту свадьбу, большинство членов общества предпочли бы отделаться ничего не значившими безделушками.

На одном из приемов гости долго смеялись над шуткой Гарри, когда тот на довольно ехидный вопрос маркизы Уортинг о том, что подарит жениху его кузен герцог, весело ответил:

— Свои добрые пожелания — это по крайней мере не стоит ничего!

Но многие друзья старались подарить молодоженам что-нибудь полезное. Восторженно разглядывая превосходный дорожный несессер, из мягкой кожи с золотыми застежками, Арилла пожалела, что Гарри не может оставить его себе.

— Что мне делать с подвенечным платьем? — спросила она жениха. — Если бы мы поженились тайком, я надела бы один из тех нарядов, которые уже носила.

— Не волнуйся, я все уладил.

— Неужели? Каким же образом?

— Лайза собирается сшить тебе белое платье в качестве свадебного подарка.

— Но я не могу позволить ей это! — воскликнула Арилла, а позже, запинаясь, объясняла Лайзе, пришедшей снять с нее мерку: — Вы так добры… так великодушны… подумать только… такое дорогое платье… ну конечно… я должна вам заплатить…

У нее не поворачивался язык выговорить «как только смогу», или «когда-нибудь», но Лайза лишь покачала головой:

— Это не только свадебный подарок, миледи, но и знак благодарности за то, что вы для меня сделали.

Арилла подняла брови, но Лайза продолжала:

— С тех пор как вы появились в свете, у меня нет отбоя от заказчиц. Кроме того, я продала множество платьев, сшитых по образцу ваших, и готова биться об заклад, что все будущие невесты, увидев вас в этом наряде, прибегут ко мне!

— Надеюсь на это, — чистосердечно ответила Арилла. — И огромное вам спасибо!

— Уверена, что сошью вам еще немало платьев, миледи! — пообещала Лайза. И Арилла не посмела разочаровать модистку.

Накануне публикации объявления об их помолвке она написала лорду Рочфилду и как можно деликатнее объяснила, что собирается выйти замуж за Гарри:

«…Я знала Гарри с самого детства, но не подозревала, пока не приехала в Лондон, что влюблена в него, что он всегда был в моем сердце.

Пожалуйста, постарайтесь понять, простить и пожелать нам счастья…»

Ответа она не получила, но он прислал им в подарок большую и довольно уродливую серебряную цветочную вазу. Гарри сказал, что за нее можно выручить неплохие деньги, и добавил, что уже за одно это они должны быть благодарны Рочфилду.

— Говоря по правде, — признался он с улыбкой, — будь у меня хоть немного гордости, я швырнул бы эту штуку ему в физиономию, но сейчас мы нуждаемся в каждом пенни.

К концу следующей недели подарков накопилось так много, что Роза жаловалась, будто еле ноги волочит от необходимости с утра до вечера открывать дверь.

Но в то же время все домочадцы были крайне взволнованы предстоящим событием, и когда молодые люди обедали дома, еда, которую им подавали, была поистине восхитительной, и девушка уже начинала тревожиться, сумеет ли она сама готовить так же хорошо.

Единственным человеком, который знал правду о планах жениха и невесты, был Чарльз.

— Я собираюсь рассказать ему, дорогая, потому что нуждаюсь в помощи, — объяснил Гарри. — Поскольку он остается в Лондоне, я буду давать ему знать всякий раз, когда у меня подходящая для продажи лошадь. Уж кто-кто, а он умеет набивать цену!

— Я готов помогать вам, — сказал Чарльз, когда Арилла благодарила его, — и говоря по правде, мне всегда казалось странным, что замужняя женщина может быть такой целомудренной!

Арилла вспыхнула, а Чарльз рассмеялся:

— Ну вот! Не знаю ни одной дамы из общества, которая краснеет или смущается так мило!

— Неужели еще кто-то догадался, что мы всех обманываем? — расстроилась девушка.

— Ни в коем случае! Все убеждены, что вы купаетесь в деньгах и Гарри сделал очень выгодную партию!

И, заметив выражение глаз Ариллы, поспешно добавил:

— Конечно, всем известно, что он без памяти влюблен в вас, и это вполне понятно, если учесть, как вы прекрасны!

Каждый раз, когда Чарльз приходил к ним, они с Гарри беспрестанно толковали о лошадях, о том, где купить хороших годовалых жеребят, у кого лучшие жеребцы в Англии и о сотне других мелочей, необходимых для того, чтобы начать дело.

Но, оставаясь одна в своей спальне, Арилла снова ощущала ужас при мысли о том, какими заброшенными и неухоженными выглядят ее поместье и дом. Она была совершенно уверена, что Гарри просто недооценивает трудности жизни в деревне.

Но когда она попыталась высказать свои опасения, Гарри сказал:

— Предоставь беспокоиться мне. Я буду довольствоваться твоей любовью и поцелуями, пока не смогу заработать денег на остальные предметы роскоши.

— Но… что, если нам не удастся задуманное? — прошептала Арилла.

— Сомневаешься в моих способностях? — обиделся Гарри. — А я считал, что ты в меня веришь!

— Конечно, верю! Верю и обожаю… лучше тебя нет никого на свете! Просто боюсь, что ты от многого отказываешься ради меня…

— От чего? — надменно бросил Гарри. — От двух крохотных комнатушек на Хаф-Мун-стрит? Да, многие приглашают меня погостить, но лишь потому, что находят меня занимательным, и я вечно служу на посылках у его королевского высочества и завишу от его капризов!

И словно почувствовав, что предает принца, торопливо добавил:

— Мне искренне нравится Принни, я восхищаюсь им, но он слишком требователен, и говоря по правде, я предпочитаю быть независимым, пусть даже мой дом и обветшал, земля требует ухода, а жена сварлива и строга!

— Но это несправедливо! — запротестовала Арилла. — Я совсем не сварлива! Это все потому, что я люблю тебя, так люблю… и хочу, чтобы ты жил в достойном тебя богатом поместье!

— Мне почему-то кажется, что именно я должен говорить тебе это. Но вместо этого я дам своей милой женушке любовь и поцелуи, и если этого окажется недостаточно, ты сбежишь от меня с лордом Рочфилдом!

Оба рассмеялись, и девушка, обняв Гарри, объявила:

— Знаешь ведь, что я никогда, никогда тебя не покину, и даже если надоем, все равно никуда не уйду и буду следовать за тобой! Не могу представить жизнь без тебя!

— Я тоже, — кивнул Гарри. — Думаю, нам обоим повезло!

Он снова начал целовать ее, и обоим стало уже не до слов.

Когда настал день свадьбы, на небе ярко сияло солнце, и Арилла посчитала это добрым знамением.

Гарри больше не жил в Излингтоне, поскольку считал, что люди будут шокированы тем, что теперь, когда он выздоровел, они продолжают жить под одной крышей.

Ложась спать, девушка считала часы и минуты, оставшиеся до того дня, когда они наконец будут вместе и больше никогда не расстанутся.

Венчание должно было происходить в церкви Святого Георгия на Гановер-сквер, в полдень. Сам принц-регент обещал приехать, а шафером жениха, конечно, был Чарльз.

Об убранстве церкви, за которое по обычаю платил жених, на этот раз позаботились Чарльз и Энтони. У них были большие загородные поместья, откуда в Лондон прислали цветы и садовников, которым было поручено их расставить. Букет невесты из белых орхидей и ландыша тоже прибыл из поместья Чарльза.

И восхищаясь искусной аранжировкой цветов, Арилла не могла не подумать о том, что букет ничего не стоил Гарри. Ее свадебный наряд получился таким роскошным, что Арилла почти стеснялась его, однако сознавала, что оно лучше всяких рекомендаций продемонстрирует умение и вкус модистки. Глядя на свое отражение в зеркале, Арилла не сомневалась: это платье станет предметом зависти каждой женщины!

Поскольку ее считали вдовой, наряд был сшит не из белой, а из серебряной ткани, вышитой мелкими стразами, а вместо вуали она надела маленькую шапочку в тон платью. К счастью, ей не пришлось волочить за собой длинный тяжелый шлейф. Шагая по проходу, Арилла чувствовала на себе взгляды собравшихся. Лайза была права! После сегодняшнего дня все невесты станут заказывать наряды только у нее!

Столько всего нужно было сделать, что только в самый последний момент Арилла вспомнила о посаженном отце! Кто будет вручать невесту жениху?!

— Как глупо, что я не подумал об этом! — досадовал Гарри. — Я попрошу его королевское высочество!

— Но как можно! — ахнула девушка. — Что, если он откажется?

— Какая разница? Придется попросить кого-нибудь другого, только и всего! Не беспокойся, принц очень любит подобные вещи! Вот увидишь, все будет в порядке!

Арилла чувствовала себя так, словно волшебная сказка стала явью! Подумать только, сам наследник престола будет ее посаженным отцом! Несомненно, это вызовет потом немало злобных и завистливых замечаний, но она их уже не услышит. Как только новобрачные покинут город, никто, кроме Чарльза, не будет знать, куда они направились.

— Я намекнул, — сказал Гарри Чарльз, — что вы собираетесь за границу. Все полагают, что лучшего места для медового месяца, чем Париж, не найти.

— Прекрасная идея, — согласился Гарри, — но ты не должен никому говорить, где мы скрываемся в действительности. Иначе им придет в голову навестить нас, а стоит кому-нибудь увидеть, в каком состоянии находится дом, всем сразу станет ясно, что у Ариллы нет ни гроша!

— Можешь довериться мне, — отозвался Чарльз, — и говоря по правде, я считаю, что вы оба просто молодцы! Немало мужества требуется на такой поступок, и сам я, возможно, не решился бы на такое!

— Решился бы… будь твоей невестой Арилла! — воскликнул Гарри с улыбкой, и при этом в глазах его сияла такая любовь, что Арилла едва не заплакала. Сам епископ Лондонский венчал их, и Арилла во время церемонии истово молилась Господу, прося его и усопших родителей помочь ей сделать Гарри счастливым.

Ни один человек не отважился бы на то, что делает он, повторяла девушка про себя, и дай Бог, чтобы нам помогла та Божественная Сила, присутствие которой я чувствую всякий раз, когда он целует меня!

Жених и невеста выглядели сияющими и радостными, когда шли вместе по церковному проходу, и даже у самых суровых, умудренных опытом женщин сжимались сердца и глаза неожиданно влажнели.

Позже Чарльз уверял, что никогда еще не присутствовал на столь веселом свадебном приеме, где слышалось бы так много смеха. Казалось, на всех подействовала аура любви и счастья, исходившая от новобрачных. Принц-регент произнес остроумную речь, которой наслаждался сам не меньше окружающих, и Гарри в ответной речи выказал не только ум, но и ухитрился сердечно поблагодарить гостей за доброту и щедрость с такой искренностью, что согрел души всех присутствующих.

Только Арилла и Чарльз знали, что при этом он имеет в виду великолепную выставку подарков, устроенную в Китайской комнате. Денег, вырученных за их продажу, хватит надолго!

Наконец, усевшись в экипаж, позаимствованный у отсутствующего лорда Барлоу, Арилла поинтересовалась:

— Куда мы едем? Я хотела раньше спросить, но забыла.

— Проведем еще одну роскошную ночь в Излингтоне, — ответил Гарри, — Я заставил слуг поклясться, что они и близко не подойдут к спальне, так что мы сможем остаться одни. Будем есть восхитительную еду, спать на мягкой постели, а уж завтра начнем сражаться со всеми трудностями и бедами, которые ждут впереди.

— Ты… очень их страшишься? — вырвалось у Ариллы.

— Ничуть, ведь у меня есть ты!

Он не припал к ее губам, как ожидала Арилла, но вместо этого перецеловал все ее пальчики, а потом и ладошку.

Единственное, что им пришлось купить, было его обручальное кольцо. Сама Арилла надела кольцо матери, но Гарри все-таки заявил, что прикует ее к себе всеми парламентскими актами и амулетами, существующими в мире, на тот случай, если ей вздумается сбежать.

— Можно подумать, мне это когда-нибудь придет в голову, — запротестовала она.

— Ты так прекрасна, так совершенна, что, боюсь, найдется немало мужчин, подобных Рочфилду, которые захотят отнять тебя у меня, — со вздохом сказал Гарри и начал властно, требовательно целовать ее, давая понять, что совсем не шутит. Но Арилла и сама хотела, чтобы Гарри защищал ее, оберегал и вечно держал в плену своей любви.

Они вернулись в Излингтон и, поблагодарив кучера и лакея, взяли с них обещание никому не рассказывать, где провели ночь новобрачные. Дверь открыла Роза. Они вошли в гостиную, трогательно украшенную цветами, купленными прислугой на свои деньги. Гарри сжал Ариллу в объятиях, но тут же слегка отстранил:

— Теперь я хочу взглянуть на свою жену. Неужели это правда, и ты моя?

— Об этом я все время спрашиваю себя, — шепнула Арилла.

— Я люблю тебя! Уверен, что, знай люди правду, они посчитали бы нас безумными и легкомысленными, но я не боюсь будущего и не желаю, чтобы ты страшилась чего бы то ни было.

— Но я так счастлива, став твоей женой, что не могу даже думать ни о чем другом.

— Я тоже, — кивнул Гарри, — и именно поэтому не собираюсь больше ждать, дорогая! Я должен показать, как люблю тебя!

Они рука об руку поднялись наверх, и Гарри помог жене снять подвенечное платье. До обеда оставалось не менее трех часов, и Гарри, зная это, уложил Ариллу на постель.

— Я так мечтал об этом, — выдохнул он, целуя ее. — Не бойся, я буду очень нежен, моя маленькая невинная невеста, и не хочу пугать тебя или причинять боль.

— Ты не способен на это, — покачала головой Арилла. — Я люблю тебя и от любого твоего прикосновения меня словно пронизывают солнечные лучи. — И вздохнув, мечтательно попросила: — Я хочу, чтобы ты целовал меня, снова и снова, всегда… и никогда не уставал.

Гарри сдавленно рассмеялся и исполнил ее желание, и внезапно Божественный Свет озарил влюбленных, и его сияние окутало их. Арилла услышала пение ангелов, как раньше в церкви, и весь мир куда-то исчез. Остались лишь руки Гарри, его губы и их любовь, которая превратила их в единое целое и перенесла в самое сердце дневного светила.

Проснувшись и увидев, что Гарри лежит рядом, Арилла ощутила новый прилив счастья. Прошлая ночь не была сном! Она — жена Гарри, и ничего лучше на свете быть не может!

Гарри крепко спал, и Арилла очень осторожно подвинулась ближе к нему, думая о блаженстве, которое испытала, когда он сделал ее своей. Только теперь девушка поняла, что имел в виду лорд Рочфилд, и подумала, что умерла бы, если бы он овладел ею насильно. Но теперь Арилла хотела жить и знать, что Гарри будет любить ее до конца своих дней.

Прошлой ночью они ужинали в будуаре, тоже убранном цветами. Гарри попросил Розу принести сразу все блюда и оставить их наедине, чтобы иметь возможность самому ухаживать за Ариллой и целовать ее между каждой переменой блюд.

Они не смогли бы в этот вечер припомнить, что ели. Каждый глоток казался Арилле амброзией и нектаром, словно они внезапно оказались на Олимпе и делили трапезу с богами.

После ужина Гарри снова отнес ее в постель, и окружающий мир опять исчез, оставив лишь дивный свет, исходивший от их тел. Она и представить себе не могла, что способна испытывать столь изысканные ощущения, которые невозможно выразить никакими словами. И непонятно, кто из них все время повторял слова любви, Арилла или Гарри, а может, просто сам воздух вокруг них был наполнен счастьем.

Она сознавала лишь, что ничто не может быть более совершенным, прекрасным и волшебным, чем близость с любимым.

Гарри шевельнулся и, только сейчас осознав присутствие Ариллы, привлек ее к себе.

— Счастлива, дорогая? — шепнул он.

— Так счастлива, словно умерла и очутилась в раю! — смущенно ответила Арилла.

— Там мы и были прошлой ночью, — кивнул Гарри, — и знаешь, моя прекрасная жена, этого мы никогда не забудем, сколько бы лет ни прожили на свете.

Он очень нежно поцеловал Ариллу и сказал:

— Давай позвоним Розе и скажем, что будем завтракать в будуаре. Ну а уж потом отправимся в деревню.

Он остановился, чтобы поцеловать Ариллу в глаза, потом в кончик носа, и продолжал:

— Но сначала я хочу сказать тебе, именно в это утро, что счастливее меня нет никого на свете, как благодарен я судьбе за то, что она подарила мне тебя!

Но прежде чем Арилла успела ответить, его губы прижались к ее губам. Они снова стали едины, и комната наполнилась солнечным сиянием, горевшим также в их душах.

Позже они вошли в будуар, и Роза подала им роскошный завтрак. Арилла подумала, что это последний раз, когда они вкушают изысканные блюда. Отныне им придется довольствоваться самой незатейливой пищей. Но стоит ли отчаиваться? Как сказал Гарри, нужно смотреть на жизнь, как на веселое приключение! И настанет время, когда они восторжествуют над бедностью! А пока она счастлива и может выбросить из головы все тревоги, потому что у них есть главное: их любовь.

Сегодня на Гарри был длинный красивый халат, и Арилла вдруг пожалела, что никогда не видела мужа в мундире.

— Если ты думаешь обо мне, — объявил Гарри, — позволь сказать, что меня не оставляет мысль о том, как чудесно ты сегодня выглядишь, дорогая. — И не сводя с нее глаз, продолжал: — Особенно сейчас, в этом соблазнительном неглиже, с рассыпавшимися по плечам волосами!

— Еще один подарок от Лайзы, — пояснила Арилла, — и я чувствую себя просто виноватой из-за того, что, кроме тебя, его никто не увидит и она не получит множество заказов на подобный фасон!

— Но я считаю, что первым долгом ты должна угождать мне!

— Хочешь проверить это на деле? — лукаво осведомилась Арилла.

Он протянул руку к жене, но тут дверь открылась и на пороге появился Уоткинс.

— Что случилось? — спросил Гарри.

— Простите, что потревожил, капитан, но внизу какой-то человек хочет вас видеть.

Наступило долгое молчание, и наконец Гарри спросил:

— Что ему нужно?

— Не говорит, сэр, только повторяет, что явился по чрезвычайно важному делу.

Гарри застыл, и Арилла взволнованно посмотрела на мужа. Он, по-видимому, встревожился, и его настроение мгновенно передалось ей.

— Если он хочет видеть меня, пусть поднимется, — мрачно процедил Гарри. — Проведи его, но предупреди, что времени у нас мало! Как только будут уложены наши вещи, мы тотчас уезжаем в деревню!

— Слушаюсь, сэр.

Как только Уоткинс вышел, Арилла тревожно спросила:

— Что, по-твоему, нужно этому человеку? Я думала, никто не знает, что мы здесь.

— Я тоже, — кивнул Гарри, — но у меня такое неприятное чувство, что мои кредиторы наконец настигли меня.

— Хочешь сказать, что это судебный пристав?

— Боюсь, именно так. Я, конечно, не смогу ему сейчас уплатить, но надеюсь, что сумма хотя бы не слишком велика и я смогу ее одолжить.

Арилла с грустью подумала, что, если деньги за свадебные подарки уйдут на уплату долгов, останется не так уж много на покупку кобыл и жеребят, которых намеревался приобрести Гарри. Она снова попросила Бога, чтобы дело оказалось не слишком серьезным.

Оба сидели в молчании, пока не открылась дверь, и Уоткинс впустил в комнату незнакомца средних лет с седеющими волосами. Арилле показалось, что человек с такой внешностью, несомненно, должен иметь некоторое отношение к закону. Ей показалось, что чья-то ледяная рука безжалостно стиснула сердце.

— Доброе утро! — приветствовал Гарри. — Вы, кажется, срочно хотели меня видеть?

— Совершенно верно, сэр, — ответил мужчина, входя в комнату.

Последовала неловкая пауза, и незваный гость, подойдя ближе к Гарри, начал:

— Боюсь, мистер Вернон, у меня для вас дурные вести.

— Какие именно? — холодно осведомился Гарри, очевидно, готовясь к обороне.

— Должен с глубочайшим сожалением известить вас, что ваш кузен герцог Вернонуик был убит вчера утром.

— Убит? — в полнейшем недоумении повторил Гарри. — Что случилось?

— Крыша западного крыла обрушилась как раз в тот момент, когда его светлость вместе с наследником, маркизом Верноном, осматривали его, и оба погибли на месте.

Гарри замер в ошеломленном молчании, а посетитель продолжал:

— Меня зовут Мэтьюз. Я представляю поверенных его светлости. Адвокатская контора «Мэтьюз, Фишер и Колби». И поскольку вы ближайший родственник его светлости, после его гибели становитесь четвертым герцогом. Мы будем крайне обязаны, если вы сумеете как можно скорее приехать в Вернон-парк и распорядиться насчет похорон, а потом вступить во владение домом и поместьем.

Гарри глубоко вздохнул, и поверенный, словно понимая, что имеет в виду новый герцог, кивнул:

— Положение довольно сложное, сэр, из-за чрезмерного пристрастия его светлости к экономии.

— Насколько я понимаю, именно поэтому крыша и свалилась на него, — наконец выговорил Гарри.

— Совершенно верно, сэр. Дом и постройки требуют немедленного ремонта, многим пенсионерам давно уже не платят, и они едва не погибают от голода и нищеты, хотя у его милости лежат в банке огромные суммы, которые тот отказывался тратить.

Гарри медленно поднялся.

— Я прекрасно понял, что вы хотите сказать, мистер Мэтьюз, и заверяю, что с вашей помощью как можно скорее все исправлю.

Улыбка преобразила угрюмую физиономию мистера Мэтьюза.

— Это прекрасные новости] Действительно прекрасные!

Помолчав с минуту, он признался:

— Нам было нелегко управлять делами его светлости, поскольку он не желал тратить ни пенни и не слушал никаких советов.

Арилла посмотрела на Гарри, и ей показалось, что муж стал величественнее и выше ростом. В нем появилась новая властность, которой она никогда прежде не видела.

— Попрошу вас, мистер Мэтьюз, — распорядился он, — взять в наемной конюшне Джексона лучший фаэтон и упряжку самых резвых лошадей, а также какой-нибудь экипаж для моего камердинера. До Вернон-парк езды не менее четырех часов, но мы будем там уже сегодня. Если вы и ваши партнеры сможете собраться к этому времени, мы сделаем все возможное, чтобы запустить все колеса в действие и как можно скорее исправить положение дел, описанное вами.

Мистер Мэтьюз поклонился.

— Все приказания будут исполнены в точности, ваша светлость. Спасибо за то, что сумели снять с наших плеч тяжкое бремя неизвестности.

Он направился к двери, но у самого порога снова поклонился и спросил:

— В какое время прикажете подать фаэтон?

— Часа через два, — ответил Гарри.

— Сделаю все, что в моих силах, ваша милость. Он уже закрывал за собой дверь, когда Гарри поинтересовался:

— Как вы нашли меня?

— Прибыв вчера в Лондон, я сразу же поехал в Карлтон-Хаус. Управляющий сообщил мне, что поскольку невеста вашей светлости жила по этому адресу, то слуги, конечно, знают, куда направить багаж.

— Так просто? — рассмеялся Гарри.

— Да, ваша светлость.

Дверь закрылась, и Гарри повернулся к Арилле.

— Невероятно, — пробормотала она.

— Именно это было первой моей мыслью, — согласился Гарри, — но все это благодаря тебе, дорогая. Ты принесла мне удачу, удачу, на которую я и надеяться не мог, и никогда не ожидал, что такое произойдет.

— Надеюсь, что все это правда. Но теперь… теперь когда ты так богат… и титулован… захочешь ли ты меня по-прежнему?

Гарри весело, звонко рассмеялся.

— И ты можешь задавать такие вопросы? Конечно, ты мне нужна! Нам придется много и упорно работать вместе, но в направлении совершенно ином, чем я ожидал.

Он поднес руку ко лбу, словно это помогало ему думать, и продолжал:

— Необходимо разрешить тысячу проблем, и поскольку мне известно, что дом и поместье находятся в еще более плачевном состоянии, чем наше имение, времени понадобится немало, но теперь мы можем себе это позволить. Ты сама слышала, что в банке без всякого применения лежат огромные суммы денег. Я всегда знал, что кузен богат, и только диву давался, отчего он дрожит над каждым пенни!

Гарри рассуждал тихо, задумчиво, словно сам с собой, и подойдя к жене, поднял ее на ноги и заключил в объятия.

— Ты не спрашиваешь, почему я приказал подать фаэтон только через два часа? — осведомился он.

— Мне это… показалось странным, мы можем одеться гораздо быстрее…

— Но мы пока не собираемся одеваться! В конце концов, мы только вчера поженились — похороны, поместья и деньги подождут, сейчас главное — любовь.

И, подхватив ее на руки, прошептал:

— Любовь и поцелуи, которые ты обещала мне, дорогая, и никто и ничто не помешает мне ими наслаждаться.

Арилла тихо вскрикнула, догадавшись о намерениях мужа. Тот отнес ее обратно на постель и осторожно уложил среди разбросанных подушек, затем лег рядом и привлек ее к себе. Солнечное сияние снова окутало их, и Арилла поняла, что Гарри прав. В этот момент не было ничего важнее их самих, любви и поцелуев, которые унесут их в страну счастья.

— Я люблю тебя. О Гарри, я так люблю тебя! — прошептала она.

— Ты моя, — властно ответил Гарри, — моя, сейчас и навсегда. Отдайся мне!

— Я твоя… только твоя.

И они снова взлетели к самому центру светила, осенившего их золотистым блеском лучей, и окружающее исчезло. Осталась лишь ЛЮБОВЬ. ЛЮБОВЬ НА ВСЕ ВРЕМЕНА.