"Быть лучшей" - читать интересную книгу автора (Брэдфорд Барбара Тейлор)

Глава 2

Во второй раз за это утро портрет Эммы, висевший у Полы в кабинете, стал объектом тщательного изучения.

Мужчине, который остановился перед ним, было под сорок. Его светло-голубые глаза и светлые волосы оттенялись свежим загаром. Он был высок: около метра восьмидесяти, но выглядел выше из-за худощавой стройной фигуры. Одежда также выгодно подчеркивала его физические данные: белая рубашка, ярко-красный шелковый галстук и темно-голубой, из превосходного импортного шевиота костюм, сидевший на нем так ладно, что, несомненно, вышел из одного из лучших английских домов моды.

Звали мужчину Майкл Каллински. Чуть прищурившись, он внимательно разглядывал властное лицо на масляном портрете в полный рост и вспоминал бесподобную Эмму Харт.

Ему неожиданно пришло в голову, что об этой женщине, которая умерла уже более десяти лет назад – а если уж быть точным, ровно одиннадцать – до сих пор говорили как о живой, и не только ее члены семьи. Впрочем, все женщины, наделенные безграничной витальной силой и блеском, производящие столь неотразимое впечатление при жизни, и должны казаться бессмертными. Не зря ведь она оставила такой след на земле – и в памяти людей, и в мировой торговле, и в добрых делах благотворительности.

Майкл отступил на шаг и, склонив голову, пытался вспомнить, сколько же лет было Эмме, когда она позировала для этого портрета. Пожалуй, далеко за тридцать, решил он. Да, в молодости она, несомненно, была красавицей. Эти точеные черты, изумительный цвет лица, золотистые с рыжеватым отливом волосы…

Что же удивительного в том, что его, Майкла, дед до безумия влюбился и готов был оставить ради нее и жену и детей – так во всяком случае гласила семейная легенда. А из того, что он слышал от своего отца, явствовало, что Дэвид Каллински был далеко не единственным, кто подпал под ее неотразимые чары. Блэки О'Нил был в годы их общей юности еще одной жертвой.

«Три мушкетера». Так Эмма называла их – его деда, Блэки и себя. В детстве, которое пришлось на рубеж веков, они представляли собой очень странное трио: еврей, ирландец-католик и протестантка. Но им не было дела до окружающих. Они держались вместе, почти не расставаясь, всю жизнь. А она была долгая. Компания у них подобралась что надо. Каждый основал могучую финансовую империю с владениями во всем мире, и каждый положил начало династии, которая в последующих поколениях становилась все сильнее.

Но первую скрипку всегда играла Эмма. Она неизменно была мотором и мозгом всей троицы, остальные следовали у нее в фарватере. По крайней мере, так говорил отец, и у Майкла не было оснований ему не верить. Да и из своего собственного опыта он знал, что Эмма была уникальной женщиной. Она оказала огромное влияние и на молодых членов трех кланов. Оставила несмываемую печать, как это называл отец, Майкл в этом смысле не был исключением.

Он улыбнулся, вспоминая, какой Эмма была тридцать с небольшим лет назад, когда собирала всех детей под крыло и отвозила их на весенние и летние каникулы в «Гнездо цапли». За глаза они называли ее «генералом», а дом в Скарборо – «армейским полевым лагерем». Она наставляла их на путь истинный, давала уроки жизненной философии, учила тому, что есть честь, целеустремленность и правила игры. А еще она щедро одаривала их любовью, вниманием и дружбой. Благодаря ей они стали лучше.

С нежностью взглянув на портрет, Майкл приложил руку к виску, словно отдавая честь. Она была самой лучшей. Точно так же, как стали лучше всех ее внучки. Особенная порода эти женщины из семейства Харт, но даже среди них Пола выделяется.

Звук открывающейся двери заставил его обернуться.

При виде Полы Майкл расплылся в улыбке.

– Извини, что заставила тебя ждать, – сказала Пола, устремляясь к Майклу с протянутой рукой. Вид у нее был и впрямь виноватый.

– Вовсе нет, это я пришел раньше, – ответил он, делая ей шаг навстречу. Он крепко обнял ее, потом отстранился и пристально посмотрел в глаза. – Прекрасно выглядишь. – Он бросил взгляд через плечо на портрет, затем снова повернулся к Поле. – И все больше начинаешь походить на эту легендарную даму.

Пола застонала и с комическим ужасом произнесла:

– О Майкл, и ты туда же! Ради Бога, не надо. И без тебя все называют меня за глаза ее двойником. – Она покачала головой. – Вот и лучший друг туда же.

Майкл расхохотался.

– Иногда мне и впрямь кажется, что все вы – двойники. Вся семья – Эмили, Аманда, ты. – Он снова посмотрел на портрет. – Между прочим, когда он написан?

– В двадцать девятом. А что?

– Я пытался сообразить, сколько было Эмме, когда она позировала для этого портрета.

– Тридцать девять. Он был написан незадолго до бабушкиного сорокалетия.

– М-м. Так я и думал. Ну и красавицей же она была, верно? – И не давая ответить, Майкл продолжил: – Знаешь, а ведь мы с тобой могли бы породниться, если бы Дэвид оставил мою бабушку Ребекку и завел роман с Эммой.

– Не стоит сейчас ворошить эти старые истории, – сказала, усмехнувшись, Пола и быстро прошла к столу. – К тому же мне кажется, что мы и так в родстве. А тебе?

– Тоже.

Последовало короткое молчание.

– Бывает кровь не гуще водицы, – заметил наконец Майкл. – Но не у нас. Наши деды глотку бы перегрызли друг за друга и передали это чувство спаянности нам. Согласна?

– Пожалуй… – Раздался телефонный звонок, и Пола, договорив, потянулась к трубке. Поздоровавшись и послушав несколько секунд, она прикрыла трубку тонкой рукой и пояснила: – Это управляющий магазина в Хэрроугейте. Я быстро.

Майкл сел в кресло и, ожидая, пока Пола закончит разговор, стал разглядывать ее, как несколько минут назад разглядывал портрет Эммы.

Он не видел Полу больше двух месяцев, и, может, поэтому ему теперь так бросилось в глаза ее разительное сходство с бабушкой. Краски, разумеется, отличались. Волосы у Полы черные как вороново крыло, а глаза темно-голубые. Но она унаследовала от Эммы тонкий овал лица и знаменитое надбровье, решительно выступающее над широко поставленными большими глазами. Со временем два лица все больше сливались в одно, по крайней мере на его взгляд. Может, все дело было в выражении глаз, в подводках, в манере двигаться – энергично, почти поспешно – и в том, как Пола умела с юмором относиться к собственным неудачам. Сходство было и в отношении к делу.

Он знал Полу с детства. Но, как ни странно, совсем не знал ее. По крайней мере до тех пор, пока им обоим не стукнуло тридцать. В детстве она ему совершенно не нравилась. Он считал ее холодной задавакой, которой было на всех наплевать, кроме кузины Эмили, совершеннейшей размазни, – ее она постоянно опекала; и, разумеется, Шейна О'Нила – к нему она всячески подлизывалась.

За глаза Майкл называл ее «идеальным ребенком», ибо такой она и была – этакое дитя без недостатков, над которым все кудахчут и которое всячески нахваливают и ставят в пример. А у его брата Марка была для Полы своя кличка – «добродетель в квадрате». Он над ней всячески издевался, особенно за глаза. Впрочем, они посмеивались над всеми девчонками, предпочитая исключительно мужское общество. В те дни у них подобралась отличная компания: Шейн, Филип, Уинстон, Александр и Джонатан.

И только в последние шесть лет он по-настоящему узнал Полу, обнаружив, что за сдержанностью и благовоспитанностью этой умной, трудолюбивой и блестящей женщины скрывается эмоциональная натура. Высокомерие было прикрытием застенчивости. В детстве он этого не понимал.

Это открытие потрясло его. К его удивлению, Пола оказалась отзывчивой, заботливой, простой в обращении и фанатично преданной семье и своим друзьям. В последние десять лет ей пришлось пережить столько, что любой другой не устоял бы, а, может, и вообще погиб. Другой – да, но только не Пола. Она глубоко страдала, но в испытаниях лишь черпала силу и училась состраданию.

Начав работать вместе, они особенно сблизились. Пола стала для Майкла надежной опорой в делах и верным союзником. К ней всегда можно было обратиться. Майкл подумал, что без нее он не справился бы с семейными проблемами и кошмарным разводом. Пола с готовностью часами выслушивала его излияния по телефону или за рюмкой-другой, когда дело принимало уж слишком крутой оборот. Она заняла в его жизни особое место, и Майкл всегда ей будет за это благодарен.

При всех успехах, уме и даже самоуверенности в Поле сохранилось нечто беззащитно-детское, и это трогало его до самого сердца. Ему всегда хотелось сделать ей что-то приятное. Часто ради этого ему приходилось ломать собственные планы, как, например, недавно, в Нью-Йорке. Хоть бы скорее она кончила этот затянувшийся разговор, подумал он. Майклу не терпелось поделиться новостями.

Стоило ему подумать об этом, как Пола положила трубку и виновато пожала плечами.

– Извини. – Откинувшись в кресле, она весело заговорила. – Я так рада видеть тебя, Майкл. А в Нью-Йорке как все прошло?

– Потрясающе. Бесподобно. Только я света белого не видел. Дела разворачиваются вовсю, и работы было по горло. Впрочем, немного отдохнуть мне удалось. Даже выбрался пару раз к Хэмптонам на уик-энд. – Майкл придвинулся к столу. – Слушай…

– Да? – Пола пристально посмотрела на Майкла, встревоженная его тоном.

– Похоже, я нашел… то самое, что ты все время искала в Штатах.

Пола вспыхнула и вся подалась вперед. Видно было, как она взволнована.

– Частная собственность или государственная?

– Частная.

– Продается?

– А разве есть что-нибудь, что не продается – за определенную цену, разумеется? – В глазах Майкла мелькнула лукавая искорка.

– Ради Бога, не мучай ты меня, – взмолилась Пола. – Скажи толком – продажа объявлена?

– Нет. Но какое это имеет значение в наше время, когда все переходит из рук в руки? Можно поговорить с хозяевами, ведь ничего не будет стоить.

– Как называется компания? Где она? Большая?

– Эй, не гони так, – усмехнулся Майкл. – Давай по порядку. Компания называется «Пил и Дун». Это на Среднем Западе. Компания небольшая, всего семь магазинов, в пригородах. В Иллинойсе и Огайо. Но это старая компания. Она была основана в двадцатые годы двумя шотландцами, которые осели в Америке. Сначала они имели дело только с шотландским импортом. Шерсть, пледы, шотландки, кашемировые изделия и прочее в этом роде. В сороковые-пятидесятые они расширили ассортимент. Но дела у них вроде идут туго, похоже, трудности с руководством. В финансовом-то отношении они стоят хорошо. Во всяком случае у меня такое сложилось впечатление.

– А как ты узнал про «Пил и Дун»?

– От одного приятеля-юриста. Он работает в юридической конторе на Уолл-стрит. Я сказал ему, что мне надо, и его знакомый из Чикаго назвал эту компанию. Говорит, что они созрели для продажи.

Пола кивнула.

– У кого контрольный пакет акций?

– У наследников: мистера Пила и мистера Дуна.

– Нет никаких оснований считать, что они продадут компанию, Майкл.

– Верно. Но, как известно, акционеры частенько не знают, что на самом деле хотят продать акции, до тех пор, пока к ним не найден верный подход.

– Согласна. Надо подумать хорошенько.

– Еще как надо. И хотя дело небольшое, тебе оно может подойти.

– Жаль, что магазины в пригородах, – задумчиво произнесла Пола. – Я бы предпочла большие города, вроде Чикаго или Кливленда.

Майкл внимательно посмотрел на нее.

– Послушай, с твоим чутьем и опытом ты придашь любому магазину в любом месте свой стиль. Ты сама отлично это знаешь. К тому же, что плохого в пригородах? Там тоже можно заработать кучу денег.

– Да-да, ты совершенно прав, – быстро проговорила Пола, сообразив вдруг, что может показаться неблагодарной. А ведь он так хотел быть ей полезным. – Скажи, пожалуйста, Майкл, а можно разузнать о них побольше?

– Я позвоню сегодня попозже своему приятелю в Нью-Йорк и попрошу его заняться этим делом.

– А он знает, что ты для меня стараешься?

– Нет, но если хочешь, скажу.

– Лучше не надо, – резко отказалась Пола. – По крайней мере пока, если ты не возражаешь. Пусть лучше никто не знает. Стоит назвать мое имя, и они заломят цену. То есть если вообще дело дойдет до цены.

– Ясно. Оставим пока Харви в неведении.

– Договорились… и спасибо тебе большое, Майкл, за хлопоты. – Пола мягко улыбнулась. – Право, я очень тебе признательна.

– Для тебя я готов на все. – В глазах Майкла светилось подлинное чувство. Внезапно он посмотрел на часы и решительно поднялся. – Эй, да мы опаздываем. Пошли-ка. С нами напросился пообедать мой старик. Надеюсь, ты не против?

– Ну разумеется, нет. Ты же знаешь, я обожаю дядю Ронни.

– Уверяю тебя, это взаимно. – Майкл лукаво посмотрел на Полу – Старик прямо без ума от тебя. Ему кажется, что ты само солнце.

Пола взяла сумочку и двинулась к двери.

– Ну что ж, пошли. Неловко заставлять ждать.

Майкл взял ее под руку и вывел из кабинета. Пока они спускались в лифте, он думал об отце и Поле. В последние годы у них установились особые отношения. Старик относился к ней, как к любимой дочери, а она, похоже, по-настоящему уважала его. Она глядела на него так, будто он умнее всех на свете, что, впрочем, было чистой правдой.

Отец стал для нее чем-то вроде ребе, внезапно подумал Майкл. А еще он заменил ей бабушку. Не удивительно, что некоторые находят эту дружбу немного странной и даже завидуют. Ну, а он этому только рад. Пола заполнила пустоту, образовавшуюся в жизни отца, а он – в ее жизни.