Басби ШарлиВсегда, когда любишь

Ширли БАСБИ

Всегда, когда любишь

Перевод с английского с английского А. Лотовой

Анонс

Отца Саванны О'Раук убили, когда она была совсем ребенком, и девушка имеет все основания полагать, что убийца - богатый плантатор из Луизианы Джейсон Сэвидж. Поводом для расправы послужил таинственный золотой браслет, хранящий секрет баснословных индейских сокровищ. Саванна клянется жестоко отомстить Джейсону... Но по ошибке прекрасная мстительница принимает за Сэвиджа его незаконнорожденного брата - Адама Сент-Клэра. И не узы ненависти и кровной вражды навечно связывают Адама и Саванну, а узы любви, вспыхнувшей с первого взгляда...

Пролог

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ

Испанский Техас, осень 1804 года

Торговая экспедиция не принесла Джереми Чайлдерсу ни денег, ни счастья. Его напарник погиб, а вместо богатств, о которых они мечтали, Джереми досталась хромоногая лошаденка. И это за год поистине титанических усилий. И все же он считал, что ему чертовски повезло, если учесть события нескольких последних недель.

Мало того что ему приходилось спать прямо на земле, так еще донимали блохи и вши, постоянные спутники. Одна блоха буквально замучила его, и он, раздавив ее своими грязными пальцами, проклинал тот день, когда пересек реку Сабин и проник на территорию Испанского Техаса. Однако ярость Джереми поутихла и сменилась изумлением, стоило ему увидеть занимавшуюся над каньоном алую зарю. Но даже это завораживающее зрелище не могло отвлечь его от грустных мыслей. Лучше бы он послушался Ятса, а не этого дурака Хейли. Ведь сама по себе идея торговли с индейцами была просто абсурдна.

Но когда зимой 1803 года они обсуждали свой план с Орвейлом Хейли, его напарником, он показался им просто блестящим. Они сидели в полутемном углу одного из многочисленных притонов в Натчез-андер-Хилле и уже успели изрядно набраться. Однако утром, маясь от головной боли, не отказались от своей идеи пробраться незамеченными в Испанский Техас и раздобыть у индейцев лошадей, чтобы хоть немного поправить свое финансовое положение. И тут им неожиданно привалила удача. На третью ночь они наткнулись на пьяного в стельку капитана речного судна и не растерялись, выудив из его карманов кругленькую сумму.

После этого они не мешкая запаслись провиантом, приобрели лошадей и мулов и в начале 1804 года, навьючив на них тюки со всевозможными яркими тканями и безделушками, которые могли привлечь индейцев, пересекли границу с многочисленными постами и, проникнув на территорию испанцев, направились на запад. Говорили, что разбогатеть там не составит никакого труда.

Поначалу им действительно везло, к осени они уже собрали огромный табун лошадей, чтобы потом продать его в Луизиане и хорошенько на этом заработать. Им казалось, Что переправить животных контрабандным путем через Миссисипи проще простого, и они уже мечтали о славных, полных удовольствий деньках, которые проведут в Новом Орлеане, не скупясь на вино и девочек.

К несчастью, это случилось именно тогда, когда засевшая у них внутри алчность одержала верх над здравым смыслом. До них дошел слух о банде команчей, Кверхар-рехнух, или "Антилоп", владевших несметным количеством лошадей. Эти индейцы прославились своей жестокостью даже среди команчей, однако друзей это не смутило, так же как и то, что "Антилопы" жили довольно далеко от границы, в глухих, открытых ветрам землях Льяно-Эстакадо. Джереми и Орвейл не могли думать ни о чем другом, кроме лошадей.

Отыскать уединенный каньон, где было достаточно травы и воды, чтобы он мог служить загоном для их табуна на то время, пока они отправятся к индейцам за лошадьми, оказалось совсем несложно, но именно с этого момента и начались их злоключения. Друзья как раз сооружали ограду в том месте, где был единственный вход в каньон, когда на них наткнулся испанский патруль. Они и опомниться не успели, как все их имущество было конфисковано, а им самим на неопределенное время грозила испанская тюрьма. Но удача еще не окончательно покинула их. Когда отряд подошел к небольшому поселению Накогдочес, испанцы проявили беспечность, и в одну из ночей Джереми и Орвейлу удалось сбежать с парой лошадей и двумя мулами, груженными остатками товаров. На следующее утро они мрачно наблюдали из своего убежища в камышовых зарослях, как испанцы, недолго поискав исчезнувших пленников, ускакали прочь, гоня лошадей, которых Джереми и Орвейл собирали несколько месяцев.

Проводив взглядом исчезнувшее в облаке пыли целое состояние, Джереми и Орвейл решили, не теряя времени, отыскать Кверхар-рехнух. Эта идея оказалась самой ужасной из всех, приходивших им когда-либо в голову, проклиная себя, размышлял Джереми, грызя черствое печенье. И снова, уже в который раз, вспомнил слова Ятса: "Вы, я смотрю, рехнулись", - которые вырвались у него в тот самый момент, когда они с Хейли решили открыть Ятсу свой план.

- Вы мечтаете разбогатеть, - сказал Ятс, - но вместо этого погибнете, и кто-нибудь найдет ваши косточки в чистом поле. Выдумали тоже! Торговать с команчами! Ничего глупее я никогда не слышал!

Сейчас Джереми удрученно думал, что Ятс оказался прав. После потери всех лошадей Джереми сказал Орвейлу, что лучше вернуться в Натчез. Но тот слушать ничего не хотел. Уверял, что, прояви они немного выдержки, могли бы вернуть все сполна. Ох уж эта "выдержка"! Она так и не понадобилась Орвейлу, потому что один из команчей снял с него скальп.

Доев твердое как камень печенье, Джереми подобрал с земли и свернул подстилку и оседлал лошадь. Лучше бы не вспоминать обо всем этом, но всю дорогу, пока он ехал на своей хромоногой кляче, мотавшей его из стороны в сторону, его преследовала мысль о том, каким идиотом оказался Орвейл, попытавшийся надуть команчей во время игры в кости. Кончилось это тем, что Орвейла оскальпировали, а Джереми едва унес ноги.

До сих пор в ушах Джереми стоял предсмертный крик Орвейла, и он, содрогнувшись, обернулся через плечо, опасаясь увидеть преследовавших его кровожадных команчей, но, как и в предыдущие два дня, хвала Господу, увидел лишь уходящие ввысь склоны каньона и его каменистое дно. Единственное, что его пугало, - это казавшийся непреодолимым лабиринт густой пышной растительности каньонов с зубчатыми склонами.

Он то и дело подгонял свою клячу и приказывал самому себе: "Вперед! Только вперед! Рано или поздно выберешься на какое-нибудь знакомое место!"

Тем временем солнце уже поднялось над каньоном, в Джереми не мог сдержать волнения, когда увидел, что каньон прямо перед ним переходит в скалистую, поросшую низким кустарником долину. Ликуя, что наконец-то, после долгих скитаний, нашел дорогу, Джереми уже готов был пустить лошадь быстрее, как вдруг тишину разорвал леденящий душу вопль. Джереми резко осадил лошадь и подумал, что это воображение сыграло с ним злую шутку, заставив снова услышать предсмертный крик Орвейла. И все же...

Бледный как смерть Джереми трясущимися руками потянулся к старенькой заряженной винтовке, спрятанной под седлом. Соскочил с лошади, привязал ее и крадучись пробрался к выходу из ущелья. Спрятавшись за грудой обрушившейся горной породы, он осторожно выглянул из-за огромного валуна. Ему открылась страшная картина, при виде которой у Джереми захватило дух и сердце болезненно сжалось. Не более чем в ста футах от него лежал, распластавшись на земле, совершенно голый мужчина, а над ним с окровавленным ножом склонился индеец, огромный и страшный, таких Джереми еще никогда не встречал. Высокого роста, могучего телосложения, загорелый, с хищными чертами лица и черными блестящими с синим отливом волосами. Но не это вызвало у Джереми дрожь. Он глаз не мог оторвать от солнечных бликов, игравших на окровавленном ноже индейца. Даже не в силах был вскинуть винтовку и выстрелить.

А индеец, не оглянувшись на свою жертву, как ни в чем не бывало вскочил на лошадь и умчался прочь. Скованный ужасом, Джереми смотрел ему вслед и, даже после того как индеец скрылся из виду, не мог двинуться с места: сердце бешено колотилось, во рту пересохло.

Наконец, собрав все свое мужество, Джереми огляделся. вернулся за лошадью и, ведя ее на поводу, подошел к несчастному. "Господи Иисусе!" только и мог он прошептать, глядя на изуродованное тело. Судя по всему, индеец сначала посадил этого человека на кол, подверг изощреннейшим пыткам, а напоследок кастрировал.

Интересно, чем разозлил этот бедняга индейца, что тот уготовил ему такую страшную участь. Любопытство Джереми разгоралось все сильнее. Следы, оставленные на теле. говорили о том, что индеец не сразу прикончил свою жертву, несколько дней наблюдал за беднягой, прежде чем нанести последний удар.

Джереми еще раз окинул взглядом убитого: черные волосы, смуглая кожа. Испанец, предположил он. Изуродованное лицо все еще хранило следы былой красоты, и даже смерти не удалось уничтожить достоинства этого человека. "Не простолюдин, - подумал Джереми. - Скорее всего переодетый идальго, повстречавшийся со свирепым индейцем".

Страх постепенно прошел, и Джереми снова огляделся. Впереди бескрайние равнины, позади, он это знал, многочисленные ущелья с бесконечными лабиринтами и вершинами. Поблизости щипала траву великолепная лошадь, седло на ней было богато украшено серебром, и Джереми, догадавшись, что перед ним лежит ее убитый хозяин, печально вздохнул. Он был совсем один, не считая мертвого испанца и двух лошадей.

Раз уж он ничем не может помочь испанцу, не будет большого греха, если он воспользуется его роскошной лошадью.

Вдруг Джереми услышал, как хрустнула под каблуком неровная почва.

- Кровопийца! - раздался голос у него за спиной. Джереми быстро обернулся, и, когда взглянул на мертвеца, глаза его округлились от удивления.

Невероятно, но бедняга был еще жив! Подскочив к нему, Джереми ослабил ремень из сыромятной кожи, которым тот был связан

- Что вы сказали? - переспросил он.

- Кто вы? - спросил, в свою очередь, мужчина, тяжело дыша. Джереми ответил не сразу, поскольку не доверял даже умирающему, но, понимая, что минуты того сочтены, все-таки проронил:

- Джереми Чайлдерс. А вы кто?

- Блас Давалос! - произнес незнакомец с огромным трудом.

Прежде чем задать следующий вопрос, Джереми дал ему передохнуть.

- Кто сотворил такое с вами? Я видел, как ускакал прочь здоровенный индейский ублюдок.

- Джейсон Сэвидж... Кровопийца убил... меня! - превозмогая боль, ответил мужчина, раздвинув посиневшие губы.

Джереми понятия не имел, кто такой Джейсон Сэвидж, и, быстро достав фляжку с водой, поднес ее к губам умирающего. Давалос с жадностью выпил живительную влагу, и голос его неожиданно обрел силу.

- Джейсон должен понести наказание! - произнес он и уже в полном изнеможении добавил: - Разыщите его... Новый Орлеан или... плантация Тер-дю-Кер.

Не имея ни малейшего желания быть вовлеченным в вендетту Давалоса, но зная, что несчастному уже недолго осталось, Джереми решил его успокоить.

- Я сделаю все, что смогу, - пообещал он и спросил: - Может быть, вы хотели бы мне сказать еще что-нибудь?

Давалос слегка кивнул.

- Дочь... внебрачный ребенок, - выдохнул он. - Саванна О'Раук. Крауз-Нест. Остров Стэк.

Брови Джереми от удивления поползли вверх. Это место он знал, но никак не предполагал, что там живет дочь незнакомца. Оно находилось в пятидесяти милях к северу от Уолнат-Хиллз и пользовалось дурной славой как убежище всякого сброда.

Казалось, Давалос постепенно впадает в забытье, однако Джереми, как ни странно, не собирался бросать его на произвол судьбы, во всяком случае, до его кончины, и так и сидел рядом с ним, опустившись на корточки. Вдруг умирающий заметался и пробормотал:

- Я должен найти золото! Карта! Джейсон знает! - Давалос явно бредил, но при слове "золото" Джереми насторожился, и его голубые глаза загорелись алчностью.

- Золото? - переспросил он вкрадчиво. - О каком золоте вы говорите?

- Золотой браслет Нолана... Я убил его... браслет спрятал. Он у Саванны...

Глаза у Джереми полезли на лоб. Ничего не поймешь. И он зашептал Давалосу в самое ухо:

- Расскажи мне об этом подробнее.

- Оно здесь! Оно мое! - Давалос задыхался. - Мое! Сокровище ацтеков! Они нашли его, но оно - мое, мое! - Он пришел в необычайное возбуждение. Но тут из его горла вырвался хрип, и он больше не двигался.

- Здесь? - взвизгнул Джереми, окинув взглядом унылый пейзаж. - Что значит "здесь"? Где именно?

Ответа не последовало. Джереми хотел легонько тряхнуть его, но тут понял, что Давалос испустил дух, и посмотрел на него со злостью. Не мог прожить хотя бы еще несколько минут! Что же теперь делать? Придется отправиться на поиски его дочери, выяснить, что ей известно, а потом разыскать Джейсона Сэвиджа! Что касается индейца, Кровопийцы... Джереми содрогнулся, вспомнив огромного дикаря с окровавленным ножом в руке, стоявшего над умирающим Давалосом. Нет уж! Он ни за что не станет искать Кровопийцу. Все, что ему нужно, постарается узнать от Саванны О'Раук и Джейсона Сэвиджа.

Размышляя над тем, каким образом заставить Саванну рассказать ему о сокровище, Джереми неторопливо подошел к лошади Давалоса. Это великолепное животное не шло ни в какое сравнение с его собственной жалкой клячей, и Джереми, быстро переложив винтовку и спальную подстилку на лошадь умершего, тихонько свистнул и вскочил в седло. Приободрившись, он бросил взгляд на мертвого Давалоса, подумав при этом, что не так уж плохо обстоят у него дела. "Погоди, Ятс, я такое тебе расскажу!" Он окинул взглядом бескрайние просторы. Сокровище ацтеков? Но сокровище на то и сокровище, чтобы кто-нибудь его нашел...

Ведя на поводу свою хромую лошаденку, он пустил лошадь испанца рысью, размышляя о том, как отыскать Саванну О'Раук и убедить ее рассказать ему все, что ей известно о золоте ацтеков. И еще необходимо найти Джейсона... Уверенный в том, что удача наконец-то улыбнулась ему, Джереми горел желанием поскорее покинуть испанскую территорию и отправиться на поиски золота. Но судьба-злодейка распорядилась иначе. Спустя три дня он снова наткнулся на испанский патруль и, к своему ужасу, узнал, что этот патруль возглавлял не кто иной, как лейтенант Блас Давалос, таинственно исчезнувший вместе с чероки по прозвищу Кровопийца...

Уже целую неделю люди Давалоса искали своего командира и не поверили ни единому слову Джереми, который клялся в своей невиновности. Достаточно было того, что он нелегально проник на территорию Испанского Техаса и ехал на лошади Давалоса с украшенным серебром трофейным седлом лейтенанта. Более веские улики просто трудно было себе представить. Чувствуя, как все туже и туже затягивается на его шее петля, Джереми делал отчаянные попытки объяснить, каким образом к нему попала лошадь Давалоса. Солдаты с мрачным видом выслушали его, однако сомнения их не развеялись.

Не помогло даже рвение, с которым Джереми помогал испанцам в поисках тела Давалоса. Напротив, это еще больше утвердило их во мнении, что именно Джереми убил лейтенанта. Похоронив своего командира, испанцы вместе с захваченным пленником отправились в Сан-Антонио. Пусть тамошнее начальство решит, что делать с этим гринго ринго - презрительное прозвище американцев в Латинской Америке.>.

В Сан-Антонио Джереми бросили в тюрьму, где его постоянно одолевал страх, что наступающий день может оказаться для него последним. Несколько месяцев томился он в тесной камере, пока испанское начальство дожидалось решения из Мехико, что делать с Джереми. И когда это решение наконец пришло, он совсем упал духом: его должны были перевести в Мехико и там судить за убийство Бласа Давалоса.

В Мехико с него сняли обвинение в убийстве лейтенанта, но это нисколько не улучшило его положения, потому что ко всем гринго испанцы относились весьма подозрительно. Трудно описать ужас Джереми, когда он узнал, что приговорен к десяти годам заключения только за то, что находился в стране нелегально и вдобавок украл лошадь и седло Давалоса.

Прошел почти год с того дня, когда он впервые увидел Давалоса, и сейчас, мрачно глядя за зарешеченное окно своей крохотной камеры, в которой ему предстояло провести целых десять лет, он проклинал судьбу, указавшую ему путь к несметным богатствам и заточившую его на долгие годы в тюрьму.

"Ничего, - говорил себе Джереми, - наступит время..." Он решил отмечать камешком на тюремных стенах каждый прожитый в неволе день. Наступит время, когда он навестит Саванну О'Раук. При этой мысли хитрая усмешка скользила по его губам.

Часть I

ДИТЯ ПРОВИДЕНИЯ

Весна 1815 года

Глава 1

- Саванна, брось эту проклятую винтовку! Ты же не станешь в меня стрелять! - сердито произнес хриплый мужской голос, но темные глаза говорившего светились нежностью. Впрочем, все мужчины смотрели на Саванну О'Раук с нежностью, и Боуден Салливэн не был исключением, хотя приходился ей кузеном.

Стройная и высокая, она была хороша, как античная богиня. При встрече с ней взволнованно билось сердце любого мужчины. Обрамлявшие ее прекрасное лицо пышные золотистые волосы в лучах заходящего солнца Луизианы казались огненным ореолом. Под простым коричневым платьем из грубой домашней материи соблазнительно вырисовывались стянутые корсетом полные груди, тонкая талия и округлые бедра. Своими маленькими босыми ножками она, легко балансируя, стояла на стволе поваленного дерева в обрамлении серовато-зеленого мха, который прядями свисал с росшего у нее за спиной кипариса.

Вряд ли нашелся бы мужчина, не проявивший интереса к Саванне, но этим утром внимание Боудена привлекла не только сама Саванна, но еще и винтовка в ее изящных руках.

Поскольку в ответ на его просьбу бросить винтовку Саванна даже не шевельнулась, Боуден со смиренным видом протянул к ней руки и как мог ласково при своем грубом голосе произнес:

- Клянусь, я не настроен шутить.

- То же самое ты говорил и в прошлый раз! - отрезала Саванна, крепко сжимая винтовку. Ее нисколько не испугало появление очаровательного обманщика ростом в два метра, крепкого телосложения, и она повторила свою угрозу: - Боуден, разве я не говорила, что, как только увижу тебя здесь, сразу же пристрелю?!

На обольстительных губах Боудена появилась улыбка.

- Что бы ты ни говорила, дорогая моя, у тебя просто не поднялась бы рука на своего единственного кузена!

Саванне стоило немалых усилий устоять перед его дьявольской улыбкой и завораживающим голосом. Девушка прищурила свои аквамариновые глаза и решила, что ни в коем случае не даст Салливэну себя провести.

- Проваливай! Отправляйся в Новый Орлеан, в свой игорный дом, к своим красоткам! Здесь тебе делать нечего!

- Но здесь ты, - проговорил он с отчаянием, окинув взглядом унылые окрестности.

Высокий, широкоплечий, в бриджах из оленьей кожи и темно-синем вышитом жилете, Боуден стоял на маленькой пристани, позади несла свои мутные воды Миссисипи, а впереди простирались мрачные загадочные болота, и единственное, что указывало на присутствие человека в этих местах, были полуразвалившиеся постройки справа. Тощие куры деловито рылись в земле возле покосившегося крыльца одного из домов; на другом, таком же ветхом, красовалась вывеска "Таверна О'Раук". Салливэн знал, что за домами есть еще куры, несколько поросят и коровенка, такая же тощая, как и куры. Боуден презрительно скривил губы.

Жаль, что проклятым британцам так и не удалось проникнуть в эту северную часть Нового Орлеана до того, как их отбросили американцы. В противном случае перед ним сейчас лежало бы пепелище и у Саванны не было бы причин оставаться здесь. С другой стороны, Боуден не мог не признать, что, проникни тогда британцы в глубь этой территории, американцы не одержали бы победу в битве под Новым Орлеаном и конец войны 1812 года не оказался бы для Соединенных Штатов столь блестящим. К счастью, этого не случилось, в январе 1815 года американцы одержали победу в Новоорлеанском сражении, и Боуден возблагодарил Всевышнего. Грустная улыбка тронула его губы. Однако счастье его не было полным, поскольку Саванна никак не соглашалась покинуть эту Богом забытую дыру, где она влачила жалкое существование. Упрямство ее поистине не знало границ.

- Я слышал, у тебя неприятности, - тихо проговорил он, в замешательстве пригладив свои черные непослушные волосы. - Мне сказал об этом один игрок, недавно побывавший здесь. Как явствует из его слов, к тебе приходил бывший дружок Хары, Майкейя Ятс, и едва не разнес к чертям всю таверну.

- Господи! А ты-то здесь при чем? - снова вспылила она. Неужели Боуден думает, что она не в состоянии постоять за себя? Да как он смеет?! В то же время его забота о ней до глубины души тронула девушку, В ней постоянно боролись два чувства: желание свернуть ему шею и обожание.

Боудену уже исполнилось двадцать восемь, а Саванне в феврале минуло двадцать два. Несмотря на родство, особого сходства между ними не было, если не считать внушительный рост, упрямый подбородок и завораживающую ослепительную улыбку. Зато нравом они отличались одинаковым: упрямые, гордые до высокомерия и в то же время благородные, смешливые и бесконечно преданные друг другу. Они выросли вместе, но их связывало нечто большее, чем годы дружбы: оба считали своих отцов недостойными их матерей и немало страдали от этого.

Они часто ссорились, но это не мешало их крепкой дружбе. Вот и сейчас в глазах Боудена вспыхнули хорошо знакомые Саванне огоньки, когда он произнес:

- Меня все здесь касается, и ты хорошо это знаешь! Неужели я могу оставаться спокойным после того, как к тебе заявились преступники? Особенно Майкейя, этот убийца? А ты здесь совсем одна, на несколько миль вокруг - ни души. Неужели не понимаешь, в какой могла оказаться опасности?

- Я не одна. Со мной Сэм, - ответила Саванна с легкой улыбкой на полных красивых губах.

- Сэм! - взорвался Боуден. - Нашла защитника!

- Я не так уж плох, как выгляжу, мистер Бо, - раздался старческий голос, и откуда-то из-за домишек появился седовласый чернокожий человек, привычно держа винтовку в своих костлявых руках, точь-в-точь такую, как у Саванны. В молодости Сэм Брэкен был высоким, широкоплечим, с могучей грудью, молодец, да и только. Но постоянный труд на тростниковых и хлопковых плантациях не прошел без следа, и сейчас, в свои семьдесят пять, Сэм Брэкен выглядел хилым и немощным.

Боуден пришел в замешательство. Когда он был мальчишкой, Сэм не раз устраивал ему ловушки, мог и поколотить, и не исключено, что даже сейчас в случае необходимости старик оказался бы ловким и сильным противником.

- Извини, Сэм, я вовсе не хотел тебя обижать, - через силу произнес Боуден. - Но я с ума схожу при мысли о том, что Саванна живет невесть где, вместо того чтобы переселиться в Новый Орлеан или к Элизабет.

- К моей матери? - фыркнула Саванна. - Вести респектабельный образ жизни? Нет уж, благодарю покорно. Ведь с тех самых пор, как мне исполнилось восемнадцать, она не оставляла мысли выдать меня за того лавочника, очень умного и очень серьезного, по ее мнению, человека.

Боуден поморщился. Элизабет О'Раук, мать Саванны, одна из самых приятных и милых женщин в округе, так и не получившая доступа в светское общество, страстно желала для своей дочери другой жизни. Она никак не могла принять во внимание доводы дочери, наотрез отказавшейся от замужества и респектабельной жизни, считая их просто нелепыми.

- Послушай, - начал он миролюбивым тоном, - неужели мы не можем зайти к тебе поговорить? - И тихо, но с решимостью во взгляде добавил: - И опусти, пожалуйста, винтовку, чтобы нам обоим потом не пожалеть.

- Такие, как ты, просто напрашиваются на выстрел, - скривив губы в усмешке, ответила Саванна.

- Это уж точно, - тоже с усмешкой поддакнул Боуден. Некоторое время она пристально смотрела на него, затем с беспечным видом повесила винтовку на плечо.

- Ладно, входи, но предупреждаю - никаких шуточек! Я больше не позволю себя провести, как это ты сделал в прошлый раз, когда был здесь!

И, повернувшись, Саванна быстро направилась к строению с вывеской, взбежала по ступенькам на шаткое крыльцо и скрылась за дверью.

Внутри таверна не выглядела такой обшарпанной, как снаружи, и хотя не могла претендовать на элегантность, здесь можно было жить, и даже с некоторым комфортом. В доме все поражало чистотой, особенно деревянные полы, тщательно выскобленные и вымытые до белизны; сосновые столы и стулья были отполированы до блеска. Одну стену украшало стеганое одеяло, вдоль другой, задней, тянулась стойка, на которой поблескивали бутылки с напитками, стояли стаканы и кружки разной величины. Из кухни, соединенной с основным помещением коридором, доносился приятный запах оленьего жаркого, напомнивший Боудену о том, что с самого утра он ничего не ел.

- Может, накормишь меня, прежде чем продолжим наш спор? - спросил он, сбрасывая жилет.

Наливавшая в это время виски в стакан Саванна едва сдержала улыбку. Боуден с таким самоуверенным видом откинулся на стуле, вытянув свои длинные ноги, что девушке нестерпимо захотелось запустить в его красивую физиономию стаканом с виски, но она благоразумно отказалась от этой мысли, ибо месть кузена, как всегда, не заставила бы себя ждать.

Чего только они не придумывали, чтобы досадить друг другу! Саванна наконец улыбнулась. Господи! Как же она скучала без Боудена и его проделок, неизменно приводивших ее в ярость!

- Неужели ты думаешь, что я смогла бы тебя застрелить? - спросила она не без любопытства, поставив перед ним выпивку.

Боуден посмаковал напиток и, глядя на нее темными глазами, в которых плясали смешинки, ответил:

- Нет, разумеется, нет, только в приступе гнева. Несколько месяцев назад ты так на меня разозлилась, что едва не натворила глупостей, но с тех пор у тебя было достаточно времени обуздать свой бешеный нрав.

Саванна бросила на него сердитый взгляд:

- В один несчастливый для тебя день, Боуден, я окажусь где-нибудь поблизости и задам тебе хорошую взбучку. - Она подошла к двери, ведущей в кухню, и крикнула: - Сэм, после всего нам еще придется его накормить! Пожалуйста, принеси немного жаркого и хлеб.

В ожидании еды Боуден потягивал виски и, с интересом оглядывая помещение, улыбнулся, когда взгляд его упал на прелестный серебряный колокольчик, висевший над дверью в кухню. Саванна изо всех сил старалась внести в убранство таверны изящество и изысканность. Девушка продолжала стоять у прилавка, позвякивая стаканами, и совершенно не обращала внимания на кузена. Однако воцарившееся молчание не было признаком их отчуждения, просто каждый предался своим мыслям.

Саванна невольно вздохнула, подумав о том, что неожиданное появление Боудена всколыхнуло в ней, как всегда, самые противоречивые чувства. Ей и хотелось, и не хотелось видеть кузена. "Я и без него счастлива", - убеждала она себя. Но захватывающие рассказы Боудена о Новом Орлеане, которые она слушала широко раскрыв глаза, о живущих там людях, о роскошных наряда женщин с каждым разом все больше и больше будоражили ее воображение.

- Как мама? - встряхнув головой, словно желая прогнать наваждение, сердито спросила Саванна. - Она знает, что ты поехал меня навестить?

- Мама хорошо. С окончанием войны она успокоилась, - просто ответил Боуден. - Когда я собирался к тебе, благословила меня.

- Еще бы! - сухо ответила Саванна. - Поняла, что я никогда не соглашусь выйти за этого дурака Генри Гринвуда, и решила пристроить твой игорный дом, даже не спросив моего согласия.

Боуден поджал губы:

- Черт возьми, ты же знаешь, что я никогда не позволил бы тебе там работать!

- Но надо же мне как-то зарабатывать на жизнь! - вкрадчивым тоном сказала она. - Сделаешь из меня уборщицу или отдашь какому-нибудь богачу на забаву. А может, из меня получится хорошая проститутка?

Уязвленный ее насмешками, Боуден уже готов был вскочить со стула, но сдержался.

- Жаль, что не нашлось никого, кто задушил бы тебя еще в колыбели. В жизни не видел такой бешеной. Любого доведешь до белого каления.

В ответ Саванна лишь рассмеялась, да так заразительно, что губы у Боудена растянулись в улыбке. В этот момент появился Сэм с подносом, и оба принялись за еду, прекратив перепалку, чтобы поделиться последними новостями, которых у Саванны было не так уж много.

Таверна О'Раук находилась в глухом уединенном месте на пустынном берегу Миссисипи, между Натчезом и Новым Орлеаном, вдали от густонаселенных городов. Редкие путники заглядывали сюда, чтобы насладиться дикой, еще не тронутой человеком природой. В большинстве своем это были преступники, скрывавшиеся от правосудия, но попадались и смельчаки, которые отваживались остановиться в таверне на ночлег. Саванна чувствовала себя здесь как рыба в воде, безлюдная пустынность этих краев давала ей ощущение умиротворенности и радости, которого она ни разу не испытывала в доме своего отца, в Кампо-де-Верде. Она хорошо знала всех, кто спасался здесь от правосудия, и воспринимала их как своих добрых знакомых, а вовсе не преступников, которых следовало бы остерегаться, не считая, разумеется, Майкейю и ему подобных. Почти все они помнили Саванну еще ребенком, уважали ее, как умели, и неизменно восхищались ею. Саванне нравилась жизнь, которую она здесь вела, не то что в Кампо-де-Верде, где все казалось девушке нелепым и надуманным.

В то же время Саванна и вместе с ней старый Сэм с восторгом слушали, как Боуден рассказывал о Новом Орлеане, восхитительном городе чудес и пороков, стараясь не пропустить ни единого слова.

- Неужели ты видел пирата Лэффита и генерала Джексона? - спросила Саванна, забыв, о еде.

- Мм... да, моя милая, - ответил Боуден, собрав кусочком хлеба с тарелки остатки подливы и отправив его в рот. - Должен сказать, что во время битвы при Новом Орлеане я приобрел массу новых знакомых.

Поставив локти на стол и подперев подбородок руками, Саванна во все глаза смотрела на кузена.

- Какие они? Ну расскажи еще что-нибудь, Боуден!

И Боуден с готовностью выполнил ее просьбу. Так прошел час, и все было хорошо, пока разговор не коснулся довольно опасной темы.

- А как мама? Не испугалась, когда напали британцы? Переехала в город или осталась в Кампо-де-Верде?

- Переехала в город, опасаясь, как бы плантации к югу от Нового Орлеана не оказались в руках британцев. Но нисколько не испугалась. Даже когда загрохотала артиллерия. - Боуден пристально взглянул на Саванну. - Твоя мама боится лишь одного, - очень осторожно, подбирая слова, продолжал он. - Что, живя здесь, ты можешь оказаться во власти какого-нибудь проходимца, разбойника, а то и убийцы.

Лицо Саванны стало непроницаемым, и, опустив руки, она отпрянула от стола.

- Насколько помню, это ни капельки не пугало ее, когда мы жили в... кажется... в Крауз-Нест! - резко заявила она.

- Тогда еще жив был Давалос, а, как ты знаешь, он и слышать не хотел о том, чтобы она жила в другом месте, - произнес Боуден, ничем не выдав своих истинных чувств.

Наступило молчание. Оба погрузились в тягостные воспоминания о днях своей юности.

Боудену было три года, когда умерла его мать, Анна Салливэн, и отцу, Иннису О'Рауку, богатому плантатору из Теннесси, пришлось взять мальчика к себе. Родители Боудена не были женаты, и нежеланный и никем не любимый ребенок влачил жалкое существование до тех пор, пока через два года из Ирландии не приехала мать Саванны, шестнадцатилетняя Элизабет, сестра Инниса, носившая ребенка под сердцем. Она сразу прониклась жалостью к темноволосому черноглазому малышу и стала для него настоящим ангелом-хранителем. Но недолговечным оказалось счастье ребенка. Очень скоро Иннис и Элизабет надолго уехали в Новый Орлеан, а когда вернулись, у Элизабет несколько недель глаза не просыхали от слез, а Иннис постоянно ходил мрачный, закипая яростью без всякой на то причины.

Потом приехал испанец, Блас Давалос, к которому Боуден с первого же взгляда проникся неприязнью, вскоре перешедшей в жгучую ненависть к этому красивому, стройному и очень высокомерному мужчине, когда мальчик наконец понял, что это из-за испанца его обожаемая Элизабет день и ночь лила слезы, а Иннис приходил в ярость. Кончилось тем, что Элизабет выгнали из дома. Боуден до сих пор не забыл, как Элизабет, рыдая, разбудила его среди ночи, наспех одела и они, сбежав по широкой парадной лестнице, сели в кабриолет, которым управлял Давалос. С тех пор он больше не видел ни отца, ни Свит-Медоуз.

У Боудена почти не сохранилось воспоминаний о тех днях, когда Давалос увез их из Свит-Медоуз, и прошли. годы, прежде чем он по-настоящему осознал, что рождение Саванны в одном из маленьких глухих поселений на берегу Миссисипи обернулось для Элизабет великим позором и презрением всей ее семьи, для которой она навсегда стала изгоем. Давалос так и не пожелал жениться на Элизабет, и его дочь появилась на свет незаконнорожденной.

И если Боуден с первого взгляда невзлюбил Давалоса, Саванна в раннем детстве вообще не питала к нему никаких чувств. И неудивительно. Только в шесть лет она поняла, что Давалос - ее отец, поскольку почти не видела его. Он где-то пропадал месяцами, а однажды уехал на целый год. Жизнь без него становилась невыносимой, зато стоило ему появиться ненадолго, как все менялось: отец приезжал с большими деньгами, дарил матери шелковые платья, Боудену - замечательный нож, Саванне - фарфоровую куклу и конфеты. Нечастые наезды Давалоса были связаны в сознании девочки с роскошными подарками, радостью матери и общей атмосферой веселья, а самого Давалоса она воспринимала как волшебника, способного сделать каждый день восхитительным и счастливым. Но он оставался с ними неделю-другую, максимум месяц, после чего однажды утром седлал свою лошадь и, оставив мать всю в слезах, снова исчезал, чтобы возвратиться к своей настоящей жизни, где не было места ни нежной доброй женщине, которую он обесчестил, ни ребенку, которого она ему родила. Лишь повзрослев, Саванна с горечью осознала, как мало значили они с матерью для Давалоса. В том мире, в котором он жил, он тщательно скрывал их существование.

Саванне потребовалось немало времени, чтобы составить себе полное представление о Давалосе, но кое-что она поняла еще раньше из рассказов матери, которая явно что-то скрывала, и из детских воспоминаний Боудена. Ей стало ясно, что Давалос просчитался, соблазнив Элизабет в надежде на ее наследство, - Иннис не собирался оставлять ей свое состояние, и тогда Давалос решил подыскать себе богатую невесту, потому и скрывал свою связь с Элизабет. Долгие годы Саванна размышляла над тем, почему Давалос не бросил их окончательно, и лишь недавно пришла к единственно правильному выводу. Давалос по-своему любил Элизабет, а может быть, и Саванну тоже...

Глядя на непроницаемое лицо Саванны, Боуден понимал, что ей куда труднее терпеть колкости и косые взгляды, чем ему, тоже незаконнорожденному.

Вдруг Саванна натянуто рассмеялась и, смущенно взглянув на него, тихо произнесла:

- Извини, но всякий раз, вспоминая о тех днях, я думаю, что поступаю неправильно, и мне становится страшно.

Боуден слегка улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались задумчивыми.

- В один прекрасный день тебе придется его простить. Хотя ни ты, ни я никогда не поймем ни Давалоса, исковеркавшего жизнь Элизабет, ни саму Элизабет, продолжавшую его любить, поэтому придется принять все как есть и смириться. Иначе прошлое станет источником вечных мучений и поглотит тебя.

Лицо ее мгновенно посуровело, и на Боудена градом посыпались упреки.

- Не спорю, твоя ненависть к Давалосу вполне объяснима. - Однако у него хватило сил возразить: - Он обесчестил твою мать и не женился на ней. Но вот уже десять лет, как Давалоса нет в живых, и сейчас он ничего не может изменить. Однако ты должна верить, что он пытался это сделать, как-то искупить свою вину перед вами. Разве не он оставил тебе то, чем ты сейчас владеешь?

Саванна фыркнула:

- Деньги не играют для меня никакой роли. К тому же, как тебе известно, все, что мне от него досталось, - это полуразвалившийся дом и оставшиеся от плантаций его семьи полторы сотни акров земли с разрушенными дамбами к югу от Нового Орлеана. И еще Сэм и его родные. - Она ласково улыбнулась старику, который ответил ей такой же улыбкой, деловито убирая со стола и не обращая ни малейшего внимания на разгоравшийся спор.

- Это уж точно, госпожа, - поддакнул старик. - И как замечательно, что вы выправили наши вольные! Сделали нас свободными!

- Не только это, - с горячностью заявил Боуден. - На последние деньги она отремонтировала дом и поселила там Элизабет. А сама живет здесь, в этой забытой Богом и людьми дыре. Может, это ты потакаешь ее упрямству?

Боуден почти перешел на крик, дав волю своему бурному темпераменту. Последней каплей, переполнившей чашу его гнева, был взгляд, которым обменялись Саванна и Сэм. Пусть, мол, потешится, а мы потерпим. И Боуден, хватив кулаком по столу, заорал:

- Господи Боже мой! Вы оба просто сошли с ума! Неужто не понимаете, что наступит день и Майкейя или кто-нибудь подобный ему придет и схватит вас. И если оставит тебя в живых, Саванна, на что вряд ли можно надеяться, зная этого типа, то обязательно изнасилует, и ты даже не будешь знать, кто отец ребенка, поскольку с тобой позабавится вся его шайка.

Услышав столь ужасное предсказание, Саванна побелела как полотно, а в глазах ее промелькнул страх, что несколько успокоило Боудена. Теперь по крайней мере он знает, что Саванна не до конца утратила чувство опасности. И, глядя на ее помрачневшее, напряженное лицо, Боуден перестал сердиться и ласково произнес:

- Я люблю тебя и не вынесу, если с тобой что-нибудь, случится. Неужели ты не позволишь тебе помочь?

Она промолчала, и это еще больше воодушевило его.

- Я знаю, чего тебе стоило восстановить остров Стэк после того, как четыре года назад его затопило во время землетрясения, и ты очень гордишься этим. Но жить тебе здесь нельзя! Ты молода, красива и не можешь прозябать в этом проклятом болоте! - Он глубоко вздохнул. - Гордость - это прекрасно, но нельзя подчинить ей всю свою жизнь!

Слова Боудена ранили Саванну в самое сердце, но она не могла не признать, что он абсолютно прав, хотя испытывала при этом горечь и боль. Она отдавала себе отчет в том, как рискует, и Боуден глубоко ошибался, если думал иначе. В то же время ей было здесь хорошо, потому что она выросла в этих местах. Новый Орлеан, таивший в себе множество соблазнов, и восхищал ее, и в то же время немного пугал. Когда-то Кампо-де-Верде славился своими плантациями, теперь же от них осталось всего несколько акров земли, но Боуден помог отремонтировать дом и надворные постройки, подновить и починить дамбы и пристани. Дети Сэма, Исаак и Мозес, вместе со своими семьями обрабатывали оставшуюся землю, а мать Саванны вела жизнь, не лишенную некоторого комфорта и даже изысканности. Саванна же в этом доме чувствовала себя неуютно и через пять лет, когда ей исполнилось восемнадцать, заявила матери и Боудену, что хочет жить самостоятельно, взяла с собой Сэма и вернулась в маленькую таверну, которой управляла Элизабет, пока Давалос был жив.

Смерть Давалоса ввергла Элизабет в полное отчаяние, а Саванна до сих пор не могла избавиться от чувства стыда, стоило ей вспомнить свое отношение к отцу. Она никогда по-настоящему не любила этого темнокожего чудака, вечно скитавшегося вдали от дома, но в памяти ее он так и остался источником веселья и радости для нее и матери. Саванна выучилась говорить по-испански, хотела, чтобы отец гордился ею. И он гордился. Она вспомнила, как во время их последней встречи поздоровалась с ним по-испански и зарделась от его похвалы. И так живо было это воспоминание, что Саванне казалось, будто и сейчас ее щеки пылают. Увы! Хорошие воспоминания тонули в плохих, потому что их было гораздо меньше. Ей не забыть слезы матери и горе, поселявшееся в доме всякий раз, как Давалос их покидал.

Саванне стоило немалых усилий прогнать печальные воспоминания. Она улыбнулась Боудену и с нарочитой беспечностью произнесла:

- Не надо так беспокоиться, Боуден. Никак не можешь смириться с тем, что я повзрослела и больше не нуждаюсь в твоей помощи, могу сама за себя постоять?

Боуден фыркнул и хотел снова съехидничать, как вдруг зазвенел серебряный колокольчик над дверью, в глазах Саванны появилась тревога, а сама она побелела как мел, не в силах оторвать взгляд от колокольчика, словно ждала, что он опять зазвенит. Она явно была обеспокоена.

- Что это? - спросил Боуден, невольно схватившись за пистолет, в то время как Саванна взяла винтовку, ту самую, с которой его встретила, вытащила из-под прилавка еще одну и молча бросила кузену.

- Колокольчик - наш условный сигнал. Сэм в опасности! Что-то случилось!

Глава 2

- Проклятие, что за условный сигнал? - свистящим шепотом спросил Боуден, схватил винтовку и прижался к стене, заняв оборону.

- Пропади все пропадом! - бросила Саванна. - Мы развесили сонетки по всему дому в наиболее удобных местах. Один звонок - это беда, два - угроза, три - приближение чужаков. То ли с Сэмом что-то стряслось, то ли...

- То ли пожаловал Живодер Майкейя, - с нарочитым спокойствием произнес Боуден.

Саванна тряхнула своими золотистыми волосами и тихо сказала:

- Ай-яй-яй, до чего же ты умный!

Со стороны кухни донесся шум, там, похоже, завязалась драка, и оба, переглянувшись, похолодели от ужаса. Боуден исчез в полумраке комнаты, а Саванна бросилась к стойке, пряча винтовку, чтобы в нужный момент она была под рукой.

Увлеченные разговором, они не заметили, как стемнело, и не зажгли свечи и лампы, так что таверна оказалась погруженной во мрак. Саванна даже не могла различить в темноте силуэт стоявшего в углу Боудена, но одно лишь сознание, что он здесь, придавало ей силы и успокаивало.

Вдруг из коридора, соединявшего комнату с кухней, кто-то грубо втолкнул в дверь Сэма с перекошенным от боли лицом и заломленной за спину правой рукой. В следующую минуту Саванна увидела Майкейю Ятса, заросшего щетиной до самых глаз и с длинными космами, который приставил нож к горлу старика и растянул свои мясистые губы в самодовольной улыбке.

Вряд ли можно было назвать Майкейю Ятса безобразным. У него были синие глаза, а правильные крупные черты лица великолепно сочетались с большим сильным телом. Жаль только, что он был не в ладах с водой и мылом и еще имел дурную привычку ни за что ни про что убивать всякого, кто докучал ему или просто попадался под руку, когда он бывал не в духе. В свои тридцать шесть он уже прославился как грабитель и убийца. Саванна и Боуден знали его еще со времен Крауз-Нест.

Не подозревая, что Боуден притаился в темноте у него за спиной, Майкейя втолкнул Сэма в комнату и прохрипел:

- Что, Саванна, не ожидала меня так скоро?

Саванна прищурилась, прижала локти к стойке и, нащупав винтовку, беспечно пожала плечами:

- Зачем пожаловал?

- Чтобы ты не думала, что и на этот раз перехитришь меня, - просто ответил Майкейя.

- Почему бы тебе не отпустить Сэма? Тогда мы смогли бы все обсудить! в тон ему произнесла Саванна и потянулась было к винтовке, но тут встретилась взглядом с Сэмом.

- Обсудить? - По губам негодяя скользнула отвратительная улыбка. Ничего из этого не получится, милая. Как только я отпущу Сэма, ты попытаешься всадить в меня пулю. Думаешь, я не знаю, что ты прячешь винтовку? Я хорошо запомнил нашу прошлую встречу!

Саванна вздохнула, выдавила из себя улыбку и, хотя не отнимала рук от винтовки, стрелять пока не собиралась.

- Итак, что будем делать? - спросила она. Заметив, что Майкейя буквально пожирает ее глазами, Саванна почувствовала, как от страха пересохло во рту. Однако выдержала его похотливый взгляд и не призвала на помощь Боудена, хотя тот стоял за спиной у Майкейи.

- Что будем делать? - переспросил бандит. - Сейчас ты положишь винтовку на стойку и выйдешь на середину комнаты. Иначе я перережу глотку этому паршивому ниггеру, что наверняка тебе не понравится, верно?

Страх уступил место гневу, глаза Саванны сверкнули.

- Допустим, я выполню твою просьбу, - сухо сказала она. - Что потом?

- Потом, - нагло заявил он, мысленно раздевая Саванну, - ты привяжешь Сэма, а мы с тобой поднимемся наверх. - Он похотливо улыбнулся. Позабавимся часок-другой, и если ты ублажишь меня, то я, может, оставлю старика в живых.

Тут Саванна, потеряв над собой контроль и совершенно забыв о Боудене, схватила винтовку и стала целиться Майкейе в голову.

- Что ж, убей его! - севшим от ужаса и отвращения голосом крикнула девушка. - Но знай, не успеет он рухнуть на пол, как я всажу тебе пулю в лоб.

- Ну уж нет, - мягко промолвил Боуден из-за спины Ятса. - С твоего позволения, моя маленькая кузина, это сделаю я, причем с огромным удовольствием. - Ткнув Майкейю винтовкой в спину, Боуден с угрозой в голосе обратился к нему: - Ну и что ты теперь собираешься делать, приятель?

Самоуверенность на лице Майкейи уступила место досаде и страху, когда с нервным смешком он сказал:

- Салливэн! Как же я сразу не догадался, что ты здесь?

Майкейя понял, что одному ему не справиться, и решил убраться подобру-поздорову, освободи в Сэма.

- Опять ты меня провела, Саванна, - злобно бросил он все с той же наглой ухмылкой и, осознав всю опасность своего положения, вызывающе добавил: - Что, если все мы сложим оружие, сядем за стол и выпьем виски, хотя бы для того, чтобы показать, что не держим зла друг на друга?

Сэм отодвинулся от Майкейи и опустился на стул, потирая руку, которую бандит ему едва не сломал, когда завел за спину.

- Очень больно, Сэм? - осведомилась Саванна. Сэм через силу улыбнулся и тихо ответил:

- Не очень, госпожа. Я и опомниться не успел, когда он схватил меня, едва я появился на кухне. Не волнуйтесь, госпожа! Все в порядке. Стоит ли так беспокоиться из-за старика Сэма?

Саванна бросила взгляд на Боудена, а тот в ответ скривил губы и передернул плечами, в то время как дуло его винтовки по-прежнему упиралось в спину Майкейи.

- Пожалуй, у меня рука не дрогнет убить этого мерзавца, такого со мной еще не бывало, - в раздумье произнес Боуден.

- Послушай, - в голосе Майкейи звучали и страх, и злость, - разве я не отпустил Сэма

- Отпустил. Но только потому, что боялся, как бы я тебя не пристрелил. - Боуден с силой ткнул в спину Майкейи винтовкой и ледяным тоном продолжал: - Одному Богу известно, что бы ты натворил, не окажись здесь меня. Так что я не ошибусь, если пущу тебе пулю в лоб.

- Ты не сделаешь этого, Боуден! - крикнул негодяй. - Да и с какой стати? Мы с детства знаем друг друга. Никаких дурных намерений у меня не было. - Он заискивающе улыбнулся: - А Саванна такая аппетитная штучка, что я прямо-таки голову потерял. И ты не можешь судить меня за это.

- Еще слово, - сквозь зубы процедила Саванна, - и я пристрелю тебя как собаку!

- А если вдруг она промахнется, - добавил Боуден, - не сомневайся, я точно попаду в цель. Понял?

- Чего уж тут не понять! - в сердцах вскричал Майкейя. - Или ты считаешь меня полным идиотом? В толк не возьму, что это вы так всполошились! Ведь ничего особенного не произошло!

- Заткнись, Майкейя! - крикнула Саванна. - Брось нож и проваливай отсюда, пока я не передумала!

Нож со звоном упал на пол, а Майкейю как ветром сдуло.

- Надеюсь, ты понимаешь, что он вернется? - спросил Боуден, подобрав нож.

- Понимаю! Теперь ты доволен? Может, в следующий раз мне меньше повезет, - тихо произнесла Саванна, стараясь не смотреть в глаза Боудену. Ей не хотелось думать о том, что Майкейя снова заявится, его визит здорово ее напугал, но она больше не сомневалась, что, одержимый похотью, он не оставит ее в покое и настанет день... Саванна; содрогнулась от ужаса. Не окажись Боуден здесь, все закончилось бы совершенно иначе, и, к своему стыду, Саванна не могла этого не признать. Из-за ее упрямства Сэм едва не лишился жизни. Не говоря уже о том, что могло произойти с ней. Даже подумать страшно. Боуден прав: нельзя становиться жертвой собственной гордости.

- Как долго ты собираешься здесь пробыть? - спросила она, взглянув прямо в глаза кузену.

- Пока ты не перестанешь упрямиться, - произнес он с досадой.

Саванна вопросительно взглянула на Сэма и по выражению его глаз поняла, что ей следует делать.

Девушка знала, что без Сэма и его сыновей ей не обойтись. Жена Сэма умерла еще до того, как Элизабет стала хозяйкой таверны в Крауз-Нест, и Сэм, помимо того, что помогал ей, еще присматривал за ее и своими детьми.

Саванна и Боуден росли вместе с Исааком и Мозесом, которые были старше Боудена на несколько лет. Элизабет ласкала и баловала детей, в то время как Сэм их строго воспитывал. Его можно было назвать добрым тираном. Справедливый, но беспощадный, он часто их колотил. Когда Саванна подросла, мать объяснила ей, что Сэм и его семья были собственностью Давалоса и он во время своих частых отлучек велел им помогать Элизабет. Сразу после смерти Давалоса Саванна дала Сэму и его сыновьям вольные, счастливая от сознания, что совершила такой благородный поступок. И Сэм платил ей за это безграничной преданностью.

Когда Саванна решила покинуть Кампо-де-Верде, а Элизабет и Боуден всячески отговаривали ее от этого шага, Сэм изъявил желание уехать вместе с ней, и им ничего не оставалось, как смириться с ее решением. Вряд ли без Сэма Саванне удалось бы вдохнуть жизнь в таверну О'Раук, и она была признательна старику за поддержку и помощь в самые трудные минуты ее жизни в Крауз-Нест, где на каждом шагу приходилось преодолевать препятствия. Сколько раз он ей ласково говорил:

- Полно, госпожа! Похоже, вам здесь не справиться. Не женское это дело работать на земле, когда есть я. Разве не обещал я вашей матушке присматривать за вами, как делал это прежде?

Саванне немало пришлось пережить, но сама мысль о том, что она могла бы явиться причиной страданий или смерти Сэма, была невыносима.

- Мне потребуется несколько дней, чтобы все приготовить, - сказала она, виновато глядя на Боудена. - У Сэма есть друг, который смог бы присмотреть за таверной и всем остальным, пока я не решу, что делать с Крауз-Нест, но он сейчас далеко, и понадобится время на его поиски.

Наконец-то Боуден мог с облегчением вздохнуть, впервые после отъезда из Нового Орлеана.

- Я буду ждать сколько угодно, только бы увезти отсюда тебя и Сэма.

Решение Саванны оставить таверну О'Раук созрело еще задолго до нынешних событий. Нечто подобное могло случиться в любой момент, и Саванна чувствовала себя бессильной перед нависшей опасностью. Покидая Кампо-де-Верде, чтобы поселиться в Крауз-Нест, Саванна понимала, какая жизнь ее ждет, и была готова ко всевозможным опасностям и трудностям. Что же до комфорта, которого так хотела для нее мать, то Саванна им совершенно не интересовалась. Она с детства привыкла к бедности, потому что видела, как отчаянно боролась мать, пытаясь выбраться из нужды. По крайней мере у нее самой нет двоих детей. К тому же Саванна не сомневалась в том, что не родился еще на свет мужчина, способный околдовать ее, как это сделал Давалос с ее матерью.

Охваченная отчаянной решимостью, в надежде на удачу Саванна вернулась в свой родной Крауз-Нест, но оказалось, что и Крауз-Нест, и остров Стэк вместе с маленькой таверной, которую Элизабет после смерти Давалоса продала за бесценок, исчезли в водах Миссисипи во время землетрясения, случившегося в том же году. Но Саванна не впала в отчаяние и переправилась на другой берег реки в поисках счастья. И там, в старом, заброшенном селении, нашла другую таверну и благодаря своей силе воли и мужеству с помощью Сэма привела ее в порядок и очень гордилась тем, чего ей удалось достичь ценой невероятных усилий, хотя мечтала совсем о другом.

Жить в этом глухом, безлюдном месте было нелегко, да еще женщине, одной, без мужчины, и к тому же очень красивой...

Саванна гляделась в свое крошечное тусклое зеркальце и печально вздыхала, не находя ничего особенного в своих прекрасных аквамариновых глазах, в тонких, аристократических чертах лица, в полных, красиво очерченных губах, так же как и в пышных золотистых волосах, великолепно оттенявших молочную белизну ее кожи, темных бровях и длинных пушистых ресницах. Почему Бог не дал ей темных волос и голубых глаз, как у Боудена? Ничего примечательного не находила Саванна и в своем теле, привлекавшему, таких мужчин, как Майкейя Ятс, что в конце концов мешало ей жить. Тело как тело. У всех женщин такое. Ничего из ряда вон выходящего.

Саванна положила зеркало и медленно пошла к кровати. Если бы Ятс и его дружки оставили ее в покое, они с Сэмом были бы здесь по-настоящему счастливы. И всему виной ее тело. Оно вызывает похоть и делает ее вожделенной добычей для мужчин. Сама мысль об этом приводила Саванну в бешенство.

Девушка легла в постель и предалась размышлениям. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь дала повод мужчине вести себя с ней фривольно. С болью вспоминая судьбу матери, она поклялась себе не повторить ее ошибки.

К мужчинам Саванна относилась равнодушно. Ко всем без исключения. Возможно, потому, что все они ассоциировались у нее с Давалосом, из-за которого мать так страдала и пролила столько слез.

Она улыбнулась, подумав, что в этой глуши даже Майкейя мог считать себя достойным мужчиной, потому что лучших просто не было. Впрочем, по мнению Саванны, мужчины в Новом Орлеане вряд ли сильно отличались от Майкейи, разве что были почище, побогаче и лучше воспитаны. Но и они могли принести только горе и слезы! Так уж лучше умереть старой девой, чем позволить хотя бы одному из них пробить стену, воздвигнутую ею вокруг своего сердца, с чем никак не хотела мириться ее мать.

Элизабет полагала, что счастье женщины только в замужестве, в чем убедилась на собственном горьком опыте. Разумеется, это не значило, что Саванна должна была броситься на шею первому встречному, однако завещание Давалоса предоставляло им возможность, как часто говорила мать, общаться с людьми более высокого происхождения, уважаемыми и честными.

- Я знаю, - внушала ей мать, - наше положение не позволяет тебе выбрать достойного тебя жениха, но лавочники и зажиточные крестьяне, люди вполне порядочные, почли бы за честь взять в жены такую девушку, как ты.

После одного из таких разговоров Саванна и покинула дом.

Она ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. До чего же ей не хотелось возвращаться в Кампо-де-Верде! И вовсе не потому, что она не любила мать. Но стоило подумать о респектабельном лавочнике, которого ей прочила в женихи Элизабет, как Саванне становилось тошно, так же как при мысли о скучных, однообразных занятиях, по мнению матери, обязательных для женщины. Как ни странно. Саванне больше была по душе отчаянная борьба за существование таверны, чем навязываемая ей Элизабет домашняя рутина. И только страх перед негодяями вроде Майкейи, которому девушка не в силах была противостоять, гнал ее обратно в Кампо-де-Верде, хотя при воспоминании о жизни там Саванна не испытывала ничего, кроме уныния.

Саванне казалась удивительной тяга матери к респектабельности. Ведь большую часть жизни она провела в глухом, отторженном ото всего мира месте. Стоило Саванне подумать о скуке, которая ждала ее в Кампо-де-Верде, и она уже готова была сказать Боудену, что никуда не уедет отсюда. Но тут перед ее мысленным взором появилось искаженное болью лицо Сэма, и благоразумие взяло верх над эмоциями. Она не должна подвергать риску ни себя, ни Сэма. А Майкейя здорово струсил, это было написано на лице бандита, когда Боуден ткнул его винтовкой в спину. Вспомнив об этом. Саванна невольно усмехнулась. Теперь он не скоро сюда заявится, и нечего думать об этом ублюдке. Возможно, она никогда больше его не увидит. Саванна, однако, ошиблась в своих предположениях.

Майкейя был в ярости. Уже дважды за сравнительно короткий срок эта девчонка обвела его вокруг пальца. Он едва ноги унес и лишь через несколько миль почувствовал себя в безопасности и смог перевести дух. Взбешенный, он уже готов был вернуться и снова испытать судьбу, но не решался, стоило ему вспомнить выражение лица Саванны, целившейся ему прямо в лоб, и этого проклятого Салливэна, едва не отправившего его на тот свет. Ничего, думал Майкейя, он еще покажет этому ублюдку, пусть тогда Саванна увидит, кто настоящий мужчина!

Всю дорогу до самого Натчеза негодяй строил планы мести, а тут еще пошел дождь, и, когда показались наконец величественные крутые берега Миссисипи, вымокший до нитки, голодный Майкейя чувствовал себя хуже бездомной собаки. Оставив взмыленную лошадь в платной конюшне, Майкейя отправился искать дружков.

Натчез, по сути дела, состоял как бы из двух городков. Верхнего и нижнего. На высоком, поросшем деревьями крутом берегу жили богатые плантаторы и уважаемые торговцы с семьями. Там на утопающих в жасмине тенистых улочках можно было встретить смешение американского и испанского стилей в архитектуре, ажурные металлические решетки, стройные колонны и широкие сводчатые галереи. А под ними, в двухстах футах от верхнего города, у самой воды, лежал нижний город, Натчез-андер-Хилл. И если верхний город отличался роскошью и элегантностью, то нижний являлся прибежищем всякого сброда.

Чувствуя себя в этой части города как рыба в воде, Майкейя отправился прямиком в свое излюбленное местечко, жалкую таверну "Белый петух", посещаемую такими же подонками, как он сам. Прошмыгнув в темный угол, Живодер сел за маленький шаткий столик, с опаской оглядел насквозь прокуренную, тускло освещенную комнату и, не увидев ничего подозрительного, развалился на стуле, с наслаждением отпив обжигавшее горло виски прямо из бутылки, которую ему подала стоявшая за стойкой грязная, растрепанная девица.

"Белый петух" был заполнен только наполовину, и Майкейя смог хорошо рассмотреть двух появившихся посетителей, в одном из которых узнал своего бывшего напарника, Джема Эллиота, одетого в темно-синюю куртку и испачканные облегающие штаны. Второй, ростом повыше, видимо, был чужаком. Элегантный красноватого цвета пиджак, накрахмаленная манишка и белоснежные манжеты выдавали в нем богатого щеголя, что разожгло любопытство Майкейи. "Что за дела у Джема с этим красавчиком? - думал Майкейя, не сводя глаз с обоих. Может, Джем собирался обыграть его в карты? Или ограбить, когда тот хорошенько поднаберется? А может, что-то поинтереснее?"

Эллиот, в свою очередь, тоже с опаской оглядел помещение и кивнул ему. Не успел Майкейя опомниться, как его бывший напарник вместе со щеголем уже стоял у его столика.

- Майкейя! Старина! - воскликнул Эллиот широко улыбаясь, продемонстрировав свои крепкие белые зубы, от чего его невыразительное лицо сразу преобразилось. - Говорят, ты снова наведывался к этой рыжей лисице Саванне. - Глаза его лукаво блеснули. - Что-то ты очень скоро вернулся! Опять получил от ворот поворот?

Майкейя промычал что-то в ответ и предложил Джему и его спутнику присоединиться к нему. И они сели, хотя, судя по выражению лица незнакомца, тот не был в восторге от приглашения Майкейи. Воцарившееся за столом неловкое молчание длилось до тех пор, пока на столе не появились еще стаканы, на которые незнакомец смотрел с явным отвращением, потому что они были грязными, и, когда Майкейя разлил виски, тихо сказал:

- Я думал, мы поговорим с глазу на глаз. Дело деликатное, ты же знаешь!

Потягивая виски, Эллиот незаметно подмигнул Майкейе и обратился к незнакомцу:

- Успокойтесь, мистер! У меня нет секретов от моего друга. И при чем тут деликатность, если речь идет об убийстве? Ведь Майкейя - тот самый человек, который нам нужен. Уж он-то сообразит, как расправиться с вашим Адамом Сент-Клэром.

Подобный оборот дела явно не устраивал незнакомца. Лицо его стало непроницаемым, как маска. Он смотрел на Эллиота с нескрываемым презрением, буквально испепеляя его взглядом, в то время как Эллиот невозмутимо улыбался. Достаточно было взглянуть на его лохматые волосы и заросший щетиной подбородок, чтобы понять, кто он такой.

- Слыхали про Майкейю Живодера? - как ни в чем не бывало спросил Эллиот.

Незнакомец во все глаза уставился на Майкейю. Тот улыбнулся и с вежливым видом кивнул,

Незнакомец схватил свой стакан, залпом выпил до дна и вздрогнул, когда крепкий напиток обжег горло и разлился горячей волной по его тщедушному телу.

- Я хочу... э-э... чтобы вы убрали одного человека, - сказал он, уставившись на Майкейю. - Он богат, пользуется в Натчезе хорошей репутацией и имеет друзей.

- Адам Сент-Клэр? - спросил Майкейя, прикидывая в уме, сколько можно заработать на этом черном деле. Уж он постарается выжать из франта приличную сумму.

Мужчина кивнул, и его светлые волосы слегка блеснули в тусклом мерцающем свете. Он огляделся с опаской и, убедившись, что поблизости никого нет, наклонился вперед и зашептал;

- Я заплачу вам четыре тысячи долларов золотом. Две сейчас и еще две, когда дело будет сделано.

Майкейя продолжал потягивать виски, никак не отреагировав на предложенные условия сделки.

- Зачем это вам? - спросил он наконец с задумчивым видом. - Убийство дело рискованное! Что он вам сделал?

- Полагаю, вас это не касается, - процедил незнакомец сквозь зубы.

Майкейя холодно посмотрел на него и брезгливо ответил:

- Тогда поищите кого-нибудь другого для этого дела.

- Здесь замешана женщина, - со вздохом объяснил незнакомец. - Я хочу их разлучить. Вот и все.

Довольный ответом, Майкейя подлил себе и остальным еще виски, поднял стакан и произнес зловещий тост:

- За смерть Адама Сент-Клэра!

Все трое выпили, и Ятс, поставив стакан на стол, бесстрастно спросил:

- Где деньги?

- Деньги? Но вы ни слова не спросили о вашей будущей жертве! заволновался незнакомец. Чего доброго, этот тип улизнет с деньгами, даже пальцем не тронув Адама.

- Сначала деньги, а потом разговор!

- Деньги я вам смогу дать только завтра, - сказал незнакомец с недоверием глядя на Майкейю.

- Ладно! Принесете деньги в "Спэниш лик" завтра в одиннадцать утра... Не пройдет и недели, как ваш господин Сент-Клэр будет петь в ангельском хоре, - пошутил Майкейя, - или танцевать с чертями.

После ухода незнакомца Эллиот сказал Майкейе, что не знает имени клиента, никогда его не видел, но уверен, что он не местный. Впрочем, решили они, это ровным счетом ничего не значит, главное, что платит прилично. И они заговорили на более актуальную тему - как поделить деньги.

- Пополам, как всегда? - с алчным блеском в глазах спросил Эллиот. Майкейя бросил на него удивленный взгляд.

- Ты только притащил этого типа, а дело делать буду я! - со злостью возразил он.

- Ладно! - ухмыльнулся Эллиот. - Тебе семьдесят пять процентов, мне двадцать пять.

- Это уже другой разговор, - сказал Майкейя, кивая своей нечесаной головой. - А теперь валяй, рассказывай, что тут произошло, пока меня не было.

Какое-то время они еще поболтали, прикончив бутылку виски, и разошлись. Майкейя, пошатываясь, направился к меблированным комнатам, где обычно останавливался. В этой части Натчеза даже такие головорезы, как Майкейя, не могли чувствовать себя в безопасности. Спотыкаясь, он медленно брел по извилистым улочкам, и вдруг ему показалось, что кто-то идет следом за ним по пятам. Он потянулся было за ножом, но тут сообразил, что обронил его в таверне О'Раук, и грязно выругался.

Пистолет был в седельной сумке в конюшне, где Майкейя оставил лошадь. Лоб бандита покрылся испариной, когда он понял, что безоружен, в то время как кто-то крадется за ним в темноте.

Весь хмель мгновенно сошел с Майкейи, глаза налились кровью, и он в ярости сжал кулаки. Что же, ему не впервой убивать голыми руками, пусть знают, как нападать на Живодера Майкейю!

"Надо действовать хитростью, - подумал бандит, - ошеломить противника". Он резко повернулся и стал беспощадно избивать преследователя, нанося удары в лицо, в живот, без разбора.

Захваченный врасплох, преследователь завопил от боли при первом же достаточно мощном ударе, а они сыпались на него один за другим. Под натиском Майкейи мужчина отступил к стене одного из зданий, образовавших узкий проход, и вытянул руки, не то прося пощады, не то защищаясь, но Майкейя схватил его за горло и, приподняв, стукнул о стену.

- Хотел ограбить меня? - тяжело дыша, спросил он.

- Нет, нет, - задыхаясь, прохрипел несчастный, безуспешно пытаясь оторвать от горла пальцы Майкейи. - Господи Иисусе! Не убивай меня! взмолился он, дрожа от страха. - Это же я, Джереми Чайлдерс!

Глава 3

- Джереми Чайлдерс! - воскликнул Майкейя, не веря своим глазам. - А я думал, твои косточки давно тлеют в какой-нибудь Богом забытой долине Техаса! - И, разжав пальцы на горле бедняги, он сердито спросил: - Какого черта тебе надо?

Совсем не так представлял себе Джереми встречу с Майкейей, но сейчас был просто счастлив, что остался жив. Прокашлявшись, он потер занемевшую шею и хрипло произнес:

- Хочу с тобой поговорить. С глазу на глаз.

Просьба Джереми не вызвала у Майкейи особого восторга, поскольку он знал, каким способом тот добывал деньги. Всегда находилось много желающих поговорить с Майкейей с глазу на глаз, таких, как этот щеголь в таверне.

Скорее всего ему понадобились деньги, и он тоже хочет притащить к Майкейе еще какого-нибудь незнакомца и заработать на этом. Поэтому Майкейя пожал плечами, повернулся и пошел своей дорогой.

- Где, черт возьми, тебя все эти годы носило? - спросил он наконец у Джереми, который едва поспевал за ним. - Я думал, вы с Орвейлом разбогатели! Вы вроде бы собирались торговать лошадьми с команчами?

- Да, было дело... только команчи содрали с Орвейла скальп, а я наткнулся на испанский патруль и угодил в тюрьму, где и провел все эти годы.

- Не повезло, - бросил через плечо Майкейя без капли сочувствия в голосе. - Говорил же я вам, что затея эта идиотская.

Меблированные комнаты находились в обветшалом деревянном строении у самой реки, возле платной конюшни, где Майкейя оставил свою лошадь, немного в стороне от остальных таких же убогих построек. При необходимости отсюда легко было тайком убежать, и это очень устраивало Майкейю, не говоря уже о том, что с хозяйкой меблированных комнат, вдовой, как и с владельцем конюшни, у Майкейи были дружеские отношения. Там его всегда ждал радушный прием, а он, в свою очередь, щедро платил за услуги.

Сверкающую чистотой комнату в задней половине дома, поодаль от остальных, вдова Блэкстоун держала специально для Майкейи, и он мог занять ее в любое время, когда бы ни приехал. Майкейя и Джереми бесшумно проскользнули в объятый темнотой дом, и когда вошли в комнату Майкейи, тот сразу зажег свечу. Стул, бюро, кровать, застеленная ветхим одеялом, под которым угадывался такой же ветхий матрас. Умывальник с висевшим над ним крохотным потрескавшимся зеркалом и несколько крючков на стене довершали убранство комнаты.

На бюро хозяйка всегда предусмотрительно держала бутылку виски и несколько стаканов. Сбросив верхнюю одежду и швырнув ее на кровать, Майкейя налил себе и Джереми по изрядной порции виски, жестом предложил Джереми сесть на стул, а сам плюхнулся на кровать и полулежа принялся потягивать виски.

При тусклом свете свечи он внимательно изучал Джереми. Да, годы не пощадили беднягу. Его бледное, изборожденное морщинами, измученное лицо обрамляли сильно поредевшие светло-каштановые волосы, запавшие глаза, оттененные синими кругами, лихорадочно блестели. Тщедушный от рождения, Джереми выглядел сейчас еще более худым, чем в их последнюю встречу, и казался еще меньше. Очень сдали нервы. Он все время ерзал на стуле, вскакивая при малейшем шорохе. Темные глаза испуганно бегали, он то и дело озирался по сторонам, словно ждал нападения.

Майкейя, Джереми и Орвейл были закадычными друзьями до того дня, пока Джереми и Орвейл не отправились в свою злополучную торговую экспедицию. Они даже успели провернуть несколько делишек, а Джереми стал напарником Майкейи в двух ограблениях.

К этой троице присоединился Джем, и все четверо приобрели славу отъявленных мошенников. Но чаще они работали в одиночку, объединялись лишь в тех случаях, когда это сулило хорошие барыши или же того требовала необходимость. Майкейя считался среди них признанным лидером не только благодаря своим личным качествам, но еще и потому, что был на несколько лет старше остальных, то есть более опытным негодяем и матерым убийцей. Джереми всегда находился в подчинении у Орвейла или Майкейи. И раз уж Орвейла не стало, Майкейя нисколько не удивился, что Джереми после длительного пребывания в испанской тюрьме пришел прямо к нему.

- Все ясно, - сказал он, поглаживая стакан с виски. - Ты долго сидел в тюрьме, и теперь тебе нужны деньги и крыша над головой. За этим ты и пришел ко мне. - В надежде на солидный куш Майкейя проявил необычайную щедрость и покровительственным тоном произнес: - Оставайся здесь и живи сколько хочешь, а что касается остального... - Он загадочно улыбнулся. - Я тут подрядился обделать одно дельце за кругленькую сумму. Могу и тебя взять в долю. Кое-что перепадет.

Джереми скривил губы, в которых не было ни кровинки, отпил из стакана и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалил:

- Лучше я возьму тебя в долю, у меня дельце поинтереснее. Золото ацтеков! - Джереми блеснул глазами.

К немалому удивлению Джереми, его слова не произвели на Майкейю должного впечатления. Он окинул бывшего напарника презрительным взглядом и равнодушно сказал:

- Я смотрю, ты окончательно свихнулся в тюрьме!

- Нет! Нет! - с жаром запротестовал Джереми, который даже представить себе не мог, что Майкейя ему не поверит. - Это истинная правда, клянусь!

И столько было в его тоне искренней убежденности, что Майкейя с любопытством посмотрел на Джереми своими синими холодными глазами.

- Расскажи, что хотел, - произнес он наконец.

Вне себя от радости, что Майкейя готов его выслушать,

Джереми соскользнул со стула и, опустившись на колени у кровати, стал взахлеб рассказывать о том, что ему пришлось пережить. О злополучной поездке в Испанский Техас вместе с Орвейлом в 1804 году, об убитом индейцем человеке, о том, как наткнулся на испанский патруль, после чего одиннадцать лет отсидел в тюрьме. Все это время Джереми хранил ужасную тайну и сейчас, рассказав ее Майкейе, почувствовал облегчение. Свеча в глиняном подсвечнике догорала, бутылка виски была почти пуста, когда Джереми закончил свое повествование.

Несколько секунд, показавшихся Джереми вечностью, Майкейя пристально смотрел на него. До этого Майкейя никогда не верил байкам о сокровищах, тем более о золоте ацтеков, и презирал искателей кладов. Не один идиот потратил годы жизни, надеясь отыскать богатства знаменитого негодяя Сэма Мейсона, которые, по слухам, были спрятаны в одной из пещер. Майкейя даже слушать не хотел все эти глупости. Но когда Джереми упомянул в своем рассказе Бласа Давалоса, а потом Саванну, Майкейя не мог остаться равнодушным. В отличие от Джереми он не верил всему, что тот рассказал, однако понимал, что с помощью этой информации сможет затащить Саванну в постель.

- Итак, Саванна О'Раук хранит золотой браслет и карту, по которой можно разыскать золото ацтеков, верно? - потягивая виски, пробормотал Майкейя, обращаясь скорее к самому себе, чем к Джереми.

Джереми усиленно закивал:

- Перед смертью испанец сказал: "Это спрятано у Саванны". А может, карта у Джейсона? - заколебался он.

Майкейю нисколько не интересовал Джейсон, по крайней мере сейчас. Главное - Саванна. Допив остаток виски и резко выпрямившись, он сказал:

- В настоящий момент это не имеет значения. Где Саванна О'Раук, знаю. Об остальном подумаем в свое время.

Джереми был поражен. Вера в могущество Майкейи возросла.

- Ты знаешь, где она? - вне себя от изумления, спросил он. Майкейя кивнул:

- Да! Можешь не сомневаться! Обтяпаем одно маленькое дельце и отправимся к ней. По-дружески потолковать о папочке!

- К черту дело! Забудь о нем! - воскликнул Джереми с лихорадочным блеском в глазах. - Ведь речь идет о золоте! И Саванна расскажет, как его найти!

- Но без денег нам далеко не уйти, - холодно заметил Майкейя. Прикончим уважаемого Сент-Клэра, набьем мошну, чтобы в пути себе ни в чем не отказывать, и отправимся в Техас за золотом.

Упрямо вздернутый подбородок Майкейи говорил о том, что дальнейший спор бесполезен.

- Как собираешься убивать Сент-Клэра? - сердито спросил Джереми.

- Не знаю, - весело ответил Майкейя, - но мучить его не стану, быстренько отправлю беднягу на тот свет.

Между тем ничего не подозревавший Адам Сент-Клэр в это время занимался любовью, со всей силой страсти ублажая прехорошенькую женщину. Причем делал это виртуозно и с блеском, поскольку в свои тридцать четыре года имел в подобных делах богатый опыт. Однако делившей с ним постель леди нужно было совсем другое.

Шесть месяцев назад Бетси Эшер приехала в Натчез с братом Чарльзом навестить свою старшую замужнюю сестру Сьюзен Джеффрис и, как только увидела Адама Сент-Клэра, высокого элегантного длинноногого красавца с насмешливыми сапфировыми глазами и черными вьющимися волосами, тотчас же решила покорить его сердце. И не только потому, что он был богат и имел знаменитую плантацию Белл-Виста. Просто она воспылала к нему страстью и буквально преследовала его, не обращая внимания на недовольство брата, считавшего, что Бетси должна выйти замуж за человека более серьезного и покладистого. Однако Бетси слушать ничего не хотела. Ей нужен был только Адам, и она упорно шла к своей цели.

Адам был высоким, под два метра, широкоплечим и стройным, к тому же настоящим красавчиком, неизменно привлекавшим к себе внимание. Если добавить к этому дьявольское обаяние, можно не удивляться, что Бетси буквально потеряла голову. Но ей мало было ухаживаний и даже любовных игр: так уж случилось, что в свои двадцать шесть она все еще была не замужем и решила во что бы то ни стало выйти за богача. Адам же был не только богат, он буквально сводил ее с ума, но серьезных намерений по отношению к ней явно не имел.

Бетси вполне устраивала его в постели, он доводил ее до исступления своими ласками, и она стонала от наслаждения. Но жениться на ней у него не было ни малейшего желания. А именно к этому Бетси стремилась с того самого момента, как ее огромные зеленые глаза встретились с его темно-синими на приеме, устроенном ее сестрой, чтобы представить Бетси всем достойным молодым людям, жившим по соседству.

Младшая в семье, Бетси была всеобщей любимицей, с самого детства ее баловали, потакали всем ее прихотям. Она привыкла к тому, что ей ни в чем не отказывали. И с возрастом становилась все более своенравной. Этому способствовала данная ей природой красота: вьющиеся белокурые волосы, загадочные зеленые глаза, опушенные густыми ресницами, прелестное личико, изящные линии фигуры - все это не оставляло равнодушными мужчин. Бетси едва исполнилось шестнадцать, а за ней уже толпой ходили безнадежно влюбленные поклонники. Один из них, как-то удостоившись ее внимания, затеял с ней любовную игру. Бетси понравилось, и после этого она слышать не хотела о замужестве, предпочитая наслаждаться и менять возлюбленных и отвергая предложения самых достойных и завидных женихов. Так продолжалось до тех пор, пока ее брат Чарльз не обеспокоился ее судьбой, а сама она не отдала свое непостоянное сердечко Адаму Сент-Клэру.

- Почему ты не хочешь на мне жениться? - спросила она, надув свои розовые губки.

Лежа в изящной позе на измятой постели, где только что закончился их любовный поединок, Адам весело посмотрел на нее. из-под густых ресниц. Она сидела на краешке постели совершенно голая, и Адам, как истинный ценитель женщин, глядя на нее, не мог не отдать ей должное. Бетси не заметила блеска его глаз, но от нее не ускользнула лукавая улыбка, спрятанная в уголках его губ.

- Нечего смеяться! Я ведь серьезно!

- А я и не смеюсь, - беспечно ответил Адам. - Но мне трудно сосредоточиться, когда передо мной такая восхитительная крошка во всей своей красе. С таким великолепным телом!

Разговор этот происходил, в спальне роскошного небольшого дома, который словно притаился в одном из уединенных уголков огромного имения Белл-Виста, в нескольких милях к северу от Натчеза. Раньше это был охотничий домик, но он стал местом тайных свиданий, когда у Адама был бурный роман с замужней женщиной. Чтобы превратить охотничий домик в роскошные апартаменты для занятий любовью, пришлось ухлопать уйму денег. И Адам счел неразумным отказаться от этого гнездышка даже после того, как его роман закончился. Тем более что у него не было недостатка в женщинах типа Бетси Эшер, всячески скрывавших свои любовные связи. Адам не сводил глаз с Бетси, восхищаясь ее полными грудями с соблазнительно торчавшими розовыми сосками и одновременно размышляя о том, не совершил ли ошибки, когда впервые привел ее сюда. Не то чтобы она ему не нравилась, напротив, он наслаждался ее податливым, нежным телом, страстными ласками, обжигающими поцелуями ее чувственных губ, но с самого начала у него и в мыслях не было на ней жениться, и он этого никогда не скрывал. Да и сама Бетси еще несколько недель назад, когда их отношения только начинались, весело убеждала его в том, что не помышляет о замужестве, но потом, к его великому сожалению, видимо, передумала. Адам вздохнул. Он терпеть не мог все эти сцены с упреками и обидами.

Бетси между тем, польщенная комплиментами Адама по поводу ее тела, кокетливо поглядывая на него, проворковала:

- Будь мы женаты, нам не пришлось бы встречаться тайком. А мое великолепное тело, как ты говоришь, источник твоего наслаждения, было бы с тобой каждую ночь...

- А днем в чьей оно будет постели? - с иронией спросил Адам, не питая никаких иллюзий насчет этой крошки.

Бетси даже рот открыла от изумления и во все глаза смотрела на Адама, совершенно забыв про кокетство. Неужели ему известно обо всех ее связях? Просто невероятно! Ведь она была так осторожна! Она, конечно же, была женщиной опытной в любовных утехах, и все же ни один из ее прежних поклонников не мог сравниться с Адамом Сент-Клэром в постели. Да, он был самым искушенным, самым высокомерным и в то же время самым обворожительным из всех, кого она когда-либо знала. Но в сложившейся ситуации ее это нисколько не радовало, потому что он не собирался на ней жениться.

Бетси смотрела на его широкие плечи, мощную грудь и тонкую талию, видневшиеся из-под батистовой простыни. А дальше, под тонкой тканью, угадывались узкие бедра и длинные красивые ноги. Он был воплощением мужественности, и Бетси не могла им не восхищаться. Белизна простынь и подушек, на которых он возлежал, подобно султану в гареме, великолепно оттеняла его смуглую кожу с темными завитками на груди. Его волосы слегка растрепались, и на лоб упала черная прядь. Синие, как сапфиры, глаза сверкали под густыми бровями, волевой подбородок слегка выдавался вперед. Таких чувственных губ, как у Адама, Бетси никогда не встречала. Неудивительно, что от женщин у него просто отбою не было.

Сидя на краю постели, Бетси с досадой думала о том, что Адам - самый ужасный и самый обворожительный мужчина на свете и ни одна женщина перед ним не устоит. Он доводил ее до бешенства, но его мужественность сводила ее с ума. И она ничего не могла с этим поделать.

Охваченная внезапным желанием, Бетси, сверкая глазами, с очаровательной улыбкой произнесла:

- О Адам! Не будем ссориться. По крайней мере сейчас. - И добавила страстным шепотом: - У нас так мало времени побыть вместе...

- Это намек, дорогая? - Губы Адама тронула чувственная улыбка.

Он произнес это таким вкрадчивым, многообещающим тоном, что Бетси дрожь проняла. Она готова была заниматься с Адамом любовью до бесконечности, до полного изнеможения и никак не могла насытиться его ласками. Никогда в жизни она такого не испытывала. И сейчас затаив дыхание смотрела на бугорок под простыней в том месте, где у Адама кончался живот. Со сладострастной улыбкой на пухлых розовых губках она осторожно потрогала бугорок, откинула простыню и увидела настоящий бутон, который стал прямо на глазах распускаться от прикосновений ее ласковых рук. "Какой же он большой и красивый!" - думала Бетси, не в силах скрыть своего восхищения.

- Это намек? - кокетливо спросила она. Адам легонько сжал ее хрупкие, изящные плечи, медленно привлек к себе, коснулся губами ее приоткрытых губ и прошептал:

- О чем ты сейчас думаешь?

Но разве могла она о чем-нибудь думать, когда он покрывал ее страстными поцелуями, прижимая к себе с такой силой, что она чувствовала тепло его твердой упругой плоти? Обезумев от желания, Бетси обвила его шею руками, в то время как он щекотал языком ее губы, дразня и возбуждая ее.

Ловким движением Адам уложил Бетси рядом с собой и одной рукой ласкал ее груди, а другой гладил между ног, Затем легонько пощекотал пальцами лоно, от чего Бетси застонала и изогнулась. Какой восхитительный грешник этот Адам Сент-Клэр! Такого любовника у нее еще не было.

Наконец Адам откинулся на подушки, приподнял изнывающую, доведенную до полного изнеможения Бетси, положил ее на себя, рывком вошел в нее и, впившись губами в ее губы, начал любовный поединок.

Когда все было кончено, Бетси, все еще вздрагивая от только что испытанного наслаждения, прошептала:

- Ведь мы могли бы каждую ночь быть вместе, если бы поженились, вместо того чтобы встречаться от случая к случаю, когда мне удается улизнуть от Сюзанны и Чарльза.

Адам с досадой вздохнул и так резко сел, опустив ноги на пол, что едва не сбросил Бетси с постели.

- Бетси, я не хочу поступать не по-джентльменски, - сказал он, отчеканивая каждое слово, откинув со лба непокорные волосы и пристально глядя на молодую женщину. - Но если мне память не изменяет, я с самого начала говорил, что не женюсь на тебе. Тебя это не устраивает? Давай расстанемся!

С трудом справившись с охватившей ее яростью, Бетси пустила слезу и жалобно всхлипнула:

- О, Адам! Какой же ты бессердечный! Ведь ты любишь меня, я знаю! Почему же не хочешь жениться?

- Да не люблю я тебя, пойми наконец. Не люблю. И не говорил, что люблю. Ни одной женщине никогда не объяснялся в любви. И тебе не давал ни малейшего повода надеяться на что-либо большее, чем интимные отношения. О женитьбе не может быть и речи. - Адам, как и Бетси, был в ярости, но в отличие от нее не скрывал этого. - А если когда-нибудь и совершу это безумство, то предпочту женщину, еще не знавшую близости с мужчиной.

Бетси возмутилась было, но Адам, не обращая на нее никакого внимания, вскочил с постели и стал одеваться. Надел кожаные бриджи, натянул через голову белую рубашку и с суровым видом повернулся к Бетси:

- Не хотелось так расставаться, но, если тебе нужен муж, нам лучше прекратить наши встречи. Во всяком случае, на какое-то время.

Поняв, что переиграла, и желая во что бы то ни стало выяснить, откуда Адаму известно о ее любовниках, Бетси попыталась исправить положение.

- Ах, Адам, - ласково замурлыкала она, - что такое ты говоришь? Ведь ты единственный, кого я люблю. - И в расчете на то, что он ничего точно не знает, она с видом оскорбленной невинности добавила: - Совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду! Другой мужчина в моей постели! Да как ты мог такое подумать?!

- Бетси, тебе меня не провести, - холодно взглянув на нее своими сапфировыми глазами, произнес Адам. - Мне все известно и про Реджинальда, и про Мэтью, и даже про несчастного глупца Эдварда. Я знал об этом с первого дня нашей с тобой близости, но мне было наплевать. Только не надо притворяться, будто я единственный мужчина в твоей жизни и ты с легкостью не прыгала в другие постели.

Еще больше разъярившись от того, что Адам уличил ее во лжи, Бетси тоже вскочила и, забыв о своей заветной мечте подцепить богатого мужа, схватила свое платье и, кипя от злости, прошипела:

- Ах ты, проклятый цыганский ублюдок! Что ты себе позволяешь?

Адам застыл на месте, и его синие глаза потемнели от гнева. Он подскочил к кровати и, схватив Бетси за плечи, хорошенько встряхнул.

- Но всего минуту назад, - крикнул он, - ты молила этого цыганского ублюдка жениться на тебе, клялась ему в любви! Или ты уже забыла? Кстати, не мешало бы тебе знать, что никакой я не цыган, меня просто украли цыгане. - И тут вдруг Адам подумал о том, что вполне мог на всю жизнь получить клеймо незаконнорожденного сына Гая Сэвиджа, если бы не тот давно умерший человек, которого привык считать своим отцом. Возможно, в словах Бетси и была доля истины. - Не исключено, что ты отчасти права и я действительно незаконнорожденный, - произнес он с усмешкой, отпустив ее. - Тем хуже для тебя, дорогая, поскольку я оказался твоим избранником.

- Как ты смеешь?! - Лицо Бетси пылало от гнева.

- Как смею? - все с той же холодной усмешкой произнес он. - Ты еще не знаешь, на что я способен!

Бетси распалялась все больше и больше и едва не разорвала свое светло-зеленое платье из прекрасного индийского муслина, которое держала в руках.

- Ты грубый, высокомерный, ты отвратительный! Не желаю больше видеть тебя! Никогда! Убирайся!

- Непременно постараюсь доставить тебе такое удовольствие, - сухо произнес Адам, - но до этого тебе еще придется проехать со мной в моей двуколке пять миль до дома твоей сестры, хочешь ты этого или нет.

Всю дорогу Бетси дулась и не проронила ни слова, Адам тоже молчал. Лишь когда они уже были в четверти мили от садовой калитки, из которой Бетси выскочила несколько часов назад, молодой женщине пришло в голову, что Адам поймал ее на слове и теперь они никогда не увидятся. Ведь она сама сказала ему, что не желает с ним больше встречаться. Сама по себе мысль, что ее бросили, была невыносима, но еще ужаснее было сознавать, что она навсегда потеряла его, такого неистового и искушенного в любовных играх партнера. Нет, чего бы это ей ни стоило, она должна удержать его. Искоса поглядывая на Адама, сидевшего с непроницаемым лицом, Бетси нервно кусала губы, лихорадочно соображая, как исправить свою оплошность.

У обитой железом калитки, которая вела в огромный сад, Адам остановил лошадь, соскочил с двуколки, не проронив ни слова, словно перышко, подхватил Бетси на руки и поставил на землю.

Черная шелковая накидка скрывала светлые волосы Бетси и почти все лицо, иначе Адам заметил бы на нем выражение отчаяния. И она решила пойти на хитрость, которая еще ни разу ее не подводила. Подняв на Адама полные слез глаза, она со всей искренностью, на какую только была способна, дрожащим от волнения голосом произнесла:

- Трудно поверить, Адам, что мы вот так расстаемся!

Адам взял ее под руку, подвел к калитке и холодно проговорил:

- Мы оба с самого начала знали, что придется когда-нибудь расстаться. Просто это случилось скорее, чем мы предполагали. - Тихонько открыв калитку, он ввел ее внутрь, прежде чем она успела ему помешать, и сухо добавил: - Ты сказала все, что обо мне думаешь, и нам больше не о чем говорить. Тем более что я никогда не пускаюсь в споры с женщинами.

- Пойми, Адам, - ласково защебетала Бетси, отказываясь верить в случившееся, - ты разозлил меня, и я наговорила лишнего.

Она не видела в темноте лица Адама, когда он смерил ее взглядом.

- Теперь это уже не важно, Бетси, - мрачно произнес он. - Все кончено. Тебе нужен муж, а я не собираюсь жениться. И вряд ли когда-нибудь изменю свои взгляды. А поскольку третьего не дано, нам лучше всего расстаться по-дружески. Спокойной ночи!

Щелкнув каблуками, Адам, едва различимый в темноте, поспешил к двуколке, и она покатила к Белл-Виста, не успела Бетси опомниться. "Я потеряла его", - думала Бетси, не в силах в это поверить. Вдруг она топнула от злости ногой и, совершенно забыв об осторожности, громко крикнула:

- Адам Сент-Клэр! Ты не смеешь со мной так поступать! Сейчас же вернись, не то пожалеешь!

- Я уже жалею, милашка! - насмешливо бросил через плечо Адам.

Еще мгновение, и лошадь помчалась во весь опор. Бетси смотрела вслед двуколке, пока она не исчезла во мраке ночи, и грудь ее вздымалась от гнева. Этот Адам Сент-Клэр - сущий дьявол!

Глава 4

На обратном пути губы Адама кривились в ироничной улыбке, но стоило ему подумать о том, какие ловушки может расставить одержимая идеей замужества женщина, чтобы заполучить мужчину, как улыбка тотчас же сбежала с его губ. Много лет подряд ему везло и он благополучно обходил капканы, однако бдительности не потерял и сейчас почуял опасность. Без женщин нельзя, и тут ничего не поделаешь. Но они бывают коварнее самого сатаны.

Дома Адам уединился в тишине элегантного кабинета с панелями красного дерева и турецкими коврами алого и синего цветов, однако беспокойство не проходило, к тому же он чувствовал себя совершенно разбитым. Оно и неудивительно. Накануне он встал на рассвете, а сейчас снова наступил рассвет - было четыре часа утра. К тому же несколько часов он провел в объятиях Бетси! Это что-нибудь да стоит. Он усмехнулся. Но спать почему-то не хотелось. Он налил себе бренди и, прохаживаясь по комнате, медленно потягивал его.

Может, Бетси права и он действительно незаконнорожденный сын цыгана? Но не эта мысль не давала ему покоя. А воспоминания о десяти годах, проведенных вместе с его сводной сестрой Кэтрин Тримейн среди цыган. Адаму было пять лет, когда его и Кэтрин похитили из Маунтэкра, родового имения его отца в Англии, и он, забыв свою мать, Рейчел, с удовольствием зажил кочевой жизнью, полной романтических приключений. Он рос, не обремененный условностями, и, не в пример мальчишкам из благородных семей, постигал не науки, а искусство пользоваться ножом и благодаря ловкости рук добывал у зазевавшихся прохожих деньги и разное добро. Цыгане переезжали с места на место, и Адам чувствовал себя свободным как птица.

В Маунтэкр он вернулся совершенно неожиданно, уже пятнадцатилетним, но вместо радости испытал горечь.

Некогда родной дом показался ему чужим, даже враждебным, как дикому волчонку клетка, пусть даже золотая. А Адам и рос диким волчонком и чувствовал себя потерянным среди всех условностей и ограничений. Между лордом Тримейном, графом Маунт, и Адамом постоянно вспыхивали ссоры. И когда Адам в день своего восемнадцатилетия узнал, что его родной отец, американец, оставил ему богатое наследство недалеко от городка Натчез на Миссисипи, счастью его не было границ. Вот только с сестрой было грустно расставаться, ведь не один год они провели вместе среди цыган. Конечно, матери ему тоже будет не хватать, хотя за время их разлуки она стала ему совсем чужой. В общем, он был готов покинуть Англию без сожаления.

Итак, очутившись в Новом Свете, этом диком краю, где правила сила, а не закон, Адам в свои восемнадцать лет пустился во все тяжкие. Некому было ни наставлять его, ни сдерживать, и Адам с присущей ему безрассудной смелостью играл по-крупному, дрался на дуэлях с самыми опасными противниками и очень скоро приобрел славу отчаянного смельчака. Он пользовался всеобщим уважением у богатых плантаторов, высоко ценивших умение пить, скакать верхом, а в схватке с противником иметь трезвую голову и твердую руку.

Всем этим требованиям Адам вполне соответствовал, и аристократическое общество Натчеза приняло его с восторгом. Но прошло десять лет, и Адам усвоил некоторые общепринятые нормы жизни. Началось это, собственно, не десять, а двенадцать лет назад, когда Кэтрин, беременная, сбежала от своего мужа Джейсона Сэвиджа и появилась на пороге дома Адама. Потом она вернулась к мужу, и до сих пор они живут в мире и согласии. И все же довольно часто эмоции брали верх над разумом, толкая Адама на безрассудные поступки.

Вспомнив, как шпионил за британцами во время минувшей войны, Адам не мог сдержать улыбки. Не отставал от него и Джейсон, готовый на любой риск, чтобы пощекотать себе нервы.

Смакуя бренди, Адам продолжал мерить шагами кабинет, вспоминая, как они впервые встретились с Джейсоном Сэвиджем на его плантации в Тер-дю-Кер. Адам тогда сопровождал Рейчел, неожиданно приехавшую из Англии, и тут узнал, что его любимая сестренка оказалась в руках Бласа Давалоса, заклятого врага Джейсона, и что Гай Сэвидж, отец Джейсона, приходится ему отцом. Это было подобно грому среди ясного неба. Гай и Рейчел, как ни было им больно, выложили Адаму и Джейсону всю правду, и Адаму ничего не оставалось, как смириться. Не один год прошел с тех пор, как Гай уехал в Англию, а потом вернулся, чтобы получить развод от матери Джейсона, Антонии. Та тянула с ответом, а Гай к тому времени, чувствуя себя совершенно свободным, страстно полюбив Рейчел, стал жить с ней, наезжая время от времени в Англию. Рейчел уже носила под сердцем Адама, когда случилось нечто ужасное: Антония передумала и отказалась дать Гаю развод, поэтому по закону его брак с Рейчел считался недействительным. Опасаясь скандала. Гай дал будущему ребенку девичью фамилию своей матери, Сент-Клэр, и поспешил вернуться в Америку, а отцом ребенка Рейчел был объявлен ее скоропостижно скончавшийся муж.

Все это оставалось тайной до тех пор, пока через многие годы в Англию не приехал Джейсон, законный сын Гая. Он влюбился в Кэтрин, дочь Рейчел и графа, и события двенадцатилетней давности вновь выплыли наружу. Правда открылась. Однако Адам до сих пор не мог свыкнуться с этой мыслью. Прошло десять лет с тех пор, как Гай и Рейчел вступили в брак, и никто не удивился, что ровно через девять месяцев после того, как отзвонили свадебные, колокола, у Рейчел родилась дочь Гитер, а еще через год - сын Бенедикт. И только рождение Адама оставалось тайной. Его считали приемным сыном Гая.

Тяжело вздыхая, Адам задумчиво смотрел в одно из окон на эркере. В комнате царил предрассветный сумрак, и Адам уже размышлял о том, как проведет наступающий день., Опытный надсмотрщик и хорошие работники избавили Адама от всех дел на плантации Белл-Виста. Слуги в доме и на конюшне готовы были немедленно выполнить любое его приказание. Адам хорошо понимал, что ему не хватает умения управлять плантацией и вести хозяйство и что его состояние постоянно растет лишь благодаря работавшим на него людям. Дела на плантации обстояли так, что, если бы даже Адам уволил управляющего, надсмотрщика, адвоката и взял управление своим громадным имением на себя, ему не пришлось бы прилагать ни малейших усилий. Неудивительно, что у него всегда была уйма свободного времени...

Господи! Всеми развлечениями, какие только можно было придумать в Натчезе, он сыт по горло.

Уехать, что ли, куда-нибудь на время, поискать новых приключений?

Эта мысль уже не раз приходила Адаму в голову. Сколько ночей он провел в прокуренных залах за игровыми столами, от которых отрывался лишь для того, чтобы выпить! Он чувствовал, что необходимо изменить хоть на какое-то время свой образ жизни. Дать отдых душе и телу и с радостью встречать каждый наступающий день. Самое подходящее место для этого - Тер-дю-Кер, плантация Джейсона в одном из наиболее диких и пустынных районов Луизианы. Поселенцев там мало, и вряд ли можно! найти злачное местечко, чтобы в трудную минуту развлечься. Зато там хватает других соблазнов.

Адам усмехнулся и допил бренди, Тер-дю-Кер привлекал его именно своей удаленностью от остального мира. Своей девственно-нетронутой природой и постоянно меняющимся пейзажем с дикой, буйной растительностью. Он поставил бокал на стол и решил, что поездка к Кэтрин и Джейсону - это как раз то, что ему сейчас совершенно необходимо. И он не станет ее откладывать. Уедет сегодня же! Утром! Сообщит об этом только надсмотрщику, тот умеет держать язык за зубами и не будет болтать, если кто-нибудь, особенно Бетси Эшер, станет о нем расспрашивать. И еще дворецкому, тот все устроит и тоже не скажет лишнего.

Слуги в поместье Белл-Виста, если бы и узнали об отъезде хозяина, оставались бы совершенно невозмутимыми, лишь брови у них могли поползти слегка вверх. Несмотря на бессонную ночь, в десять утра Адам был уже на пути в Тер-дю-Кер. Он взял с собой несколько смен одежды и другие личные вещи, которые могли понадобиться ему в доме сестры, а также спальную подстилку, оружие и кое-какие предметы для приготовления еды. Ехал он на своем любимом вороном жеребце, приобретенном Джейсоном перед той роковой поездкой в Англию, когда красавица с фиалковыми глазами, сестра Адама, которую цыгане называли Тамарой, покорила его сердце.

Кровный брат Джейсона, смельчак чероки Кровопийца, сделал Адама заядлым охотником, и сейчас, оказавшись в совершенно незнакомой местности, он не испытывал никакого страха. Кровопийца научил его распознавать следы людей и животных, различные приметы, ставить западни. Бывало, Адам с Кровопийцей, захватив с собой только необходимую одежду и ножи, вдруг исчезали, проводя месяц за месяцем в совершенно диких местах, где кормились чем Бог пошлет. Охотились, удили рыбу и забирались в такие дебри, где еще не ступала нога человека. Кровопийца оказался хорошим учителем, а Адам - способным учеником.

Ему понадобилось три недели, чтобы добраться бодрым и жизнерадостным в Тер-дю-Кер. Кожаные бриджи плотно облегали его крепкие стройные ноги. Лицо стало бронзовым от загара. Просто не верилось, что он столько времени провел в седле, ночами спал на земле и вдобавок охотился, чтобы прокормиться в дороге.

В Тер-дю-Кер он прибыл около трех часов пополудни. Своим небольшим домом из дерева и кирпича, выстроенным в испанском стиле, Джейсон очень гордился. Широкая винтообразная лестница, увенчанная изящной аркой, вела на верхний этаж, сплошь увитый виноградом.

Не успел Адам спешиться, как появился Джейсон.

- Боже мой! - воскликнул он с притворным испугом, в то время как его изумрудные глаза засветились радостью. - Неужели ты?! Представляю, как тебе надоели все женщины и игорные заведения Натчеза! Иначе я не удостоился бы чести лицезреть тебя здесь!

Адам широко улыбнулся, и его ослепительно белые зубы сверкнули на заросшем черной щетиной лице. На лоб упала непокорная прядь.

- Разве не ты говорил, что я могу приезжать сюда в любое время?

- Не стану отрицать, говорил. Однако не думал, - произнес он с иронией, - что ты сможешь сюда добраться. - Его полные сарказма слова никак не вязались с озарившей лицо теплой, радушной улыбкой. Он быстро сбежал с Лестницы, бросился к Адаму и крепко обнял его. - Рад видеть тебя, брат!

Явного сходства между братьями не было, но оба обладали прекрасными черными волосами и высоким ростом. В юности Адам был чуть ниже Джейсона, а теперь, когда ему исполнилось тридцать четыре, а Джейсону сорок два, рост их сравнялся. Правда, сложения они были разного. Адам похудее, потоньше, Джейсон пополнее и широкий в кости. Еще Адам отличался стремительностью и точностью движений и этим напоминал смертоносную шпагу в действии. От матери, креолки, Джейсон унаследовал изумрудный цвет глаз. У Адама глаза были сапфировые, как у Рейчел. Однако сходство между ними выражалось не только в росте и цвете волос, а также в резко очерченном подбородке и линии носа, как у их отца. Гая.

- С чего ты взял, что я не способен сюда добраться? - спросил, усмехнувшись, Адам. - Или ты все еще считаешь меня маленьким?

- Ладно, не хорохорься! Добрался, и слава Богу!

Тут Адам пришел в некоторое замешательство. Он был уверен, что дети наперегонки бросятся встречать его, но их нигде не было видно. И Кэтрин тоже. Уж она-то наверняка бросилась бы в его объятия с радостными возгласами.

Адам вопросительно взглянул на Джейсона, и тот сразу понял его недоумение.

- Не беспокойся! Все в порядке! Кэтрин с детьми сейчас в Новом Орлеане. Они гостят там уже несколько месяцев. Задержись ты на день, не застал бы и меня. Завтра я еду за ними.

- О! - с облегчением воскликнул Адам. Только сейчас он понял, как истосковался по сестре и ее шалунам, как сильно хотел их видеть.

- Можем поехать вместе, - предложил Джейсон, когда они поднялись на просторную галерею, где было свежо и прохладно.

Адам невольно поморщился:

- В Новом Орлеане еще больше соблазнов, чем в Натчезе. А я нарочно сбежал от них сюда.

Джейсон улыбнулся, но ничего не сказал, в его изумрудных глазах таилась какая-то загадка. Они миновали просторную залу, вошли в кабинет, и Адам, держа в руке бокал холодного виски с мятой, опустился в кресло из коричневой с красноватым отливом кожи. Джейсон сел напротив и лишь тогда заговорил.

- Мне в самом деле необходимо уехать, - сказал он, ласково глядя на брата, которого с каждым днем любил все больше и больше. - Кэтрин ждет меня. А ты оставайся здесь сколько хочешь и непременно дождись нашего возвращения. Кэтрин мне не простит, если узнает, что я не сумел задержать тебя.

- Ты правда не возражаешь, если я останусь? - из вежливости спросил Адам, заранее зная ответ. Он чувствовал себя в Тер-дю-Кер как дома, в Белл-Виста, и, хотя в его планы не входило оставаться здесь в полном одиночестве, пусть даже на какое-то время, такая перспектива показалась ему весьма заманчивой.

- Не смеши меня, Адам! Отдыхай, наслаждайся тишиной и покоем до нашего возвращения. К тому времени тебе надоест общение с самим собой, и ты встретишь нас с радостью.

- Я давно сам себе надоел, - нарочно растягивая слова, сказал Адам. Потому и приехал вас навестить! И охотно принимаю твое предложение остаться здесь до вашего возвращения из Нового Орлеана.

- Не думал, что тебе так быстро наскучат все прелести Натчеза. Мне казалось, что после твоих выходок с британцами в минувшем году ты с радостью встретишь период затишья.

- Затишья, - не без ехидства произнес Адам, потягивая виски. - Уж кто-кто, а ты должен знать, как это тошно.

- Ты, наверное, забыл, - весело возразил Джейсон, - что с тех пор, как твоя сестра вторглась в мою жизнь, я и представить себе не могу, что такое затишье. По той простой причине, что у меня его не бывает. Никогда. С Кэтрин, а тем более с детьми, не соскучишься. Иногда, правда, на Кэтрин нисходит умиротворение, но это бывает так редко! Вот если бы ты, к примеру...

- Нашел себе жену? - договорил за брата Адам вкрадчивым голосом, таившим в себе угрозу.

Однако Джейсон, нисколько не смутившись, буквально расцвел улыбкой.

- Не просто жену, мой друг, а такую, которая перевернет всю твою жизнь, поставит все с ног на голову, заставит тебя полностью выкладываться каждую ночь в ее постели, до полного изнеможения. Подарит тебе целый выводок маленьких дерзких бездельников, таких, как у меня, очарует тебя, доведет до белого каления и вдобавок сумеет обвести вокруг пальца. Именно это тебе и нужно. И уж тогда тебе наверняка не захочется ни приключений, ни риска, и ты наплюешь на любую, самую захватывающую авантюру, которая придет тебе в голову.

- Ты имеешь в виду такую жену, как у тебя? - спросил Адам.

- В общем, да. Но Кэтрин одна и принадлежит мне. Так что придется тебе поискать в другом месте, - ответил Джейсон с усмешкой, хотя глаза его по-прежнему оставались задумчивыми.

Джейсон прав, черт возьми! Весь ужас в том, как ни странно, что у Адама все в избытке: и свобода, и деньги, и власть, и гордость, и решительность, и своеволие, и привлекательность, и успех у женщин. Все в жизни дается ему легко, стоит только пожелать. И Джейсон не ошибся, полагая, что именно это и заставляет брата искать острых ощущений. В свое время Джейсон был таким же.

Когда ему исполнилось двадцать девять, отец посоветовал ему жениться, чем привел Джейсона в неописуемую ярость. И вот теперь, через двенадцать лет, Джейсон со всей убежденностью мог сказать, что отец был прав.

Джейсон нисколько не сомневался в том, что женитьба могла бы раз и навсегда покончить с жаждой Адама к приключениям. Но для этого он должен взять в жены не скромную, благовоспитанную девушку - такой брак явился бы для Адама настоящей катастрофой - и уж тем более не какую-нибудь искушенную, бездушную красотку, а женщину, похожую на Кэтрин: незаурядную, волевую, безгранично преданную и, конечно же, любящую.

Откуда было Джейсону знать, что всеми этими качествами обладала Саванна О'Раук. И вряд ли их пути могли когда-нибудь пересечься. Адам в данный момент находился в Тер-дю-Кер, на севере Луизианы, а Саванна - в Кампо-де-Верде, в нескольких милях к югу от Нового Орлеана, где пыталась как-то наладить свою жизнь вместе с матерью. Тем более что Саванне сейчас меньше всего нужен был муж. Любой мужчина мог оказаться в браке таким же несносным и деспотичным, как Боуден, размышляла Саванна, лежа под плакучей ивой на берегу маленькой заводи, которые часто встречались в усадьбе. И не потому, что он был плохим или злым. Просто он привык поступать так, как сам считал нужным. И Саванна тоже. И когда стремления их оказывались диаметрально противоположными...

Боуден был счастлив, что ему без особых затруднений удалось уговорить Саванну поехать с ним. Девушка это знала и, чтобы не ссориться по пустякам, позволила Боудену устроить поездку в Кампо-де-Верде по его собственному усмотрению. Пока они плыли вниз по реке, все было тихо-мирно, они даже приятно провели время, но как только добрались до Нового Орлеана...

Боуден предложил провести в городе день-другой, и, как сам потом признал, не без задней мысли. Сначала он как бы между прочим заметил, что не мешало бы ей заглянуть к портнихе, у которой одевается ее мать, и с совершенно бесстрастным видом объяснил, что был бы рад помочь ей пополнить гардероб, поскольку у нее нет ничего, кроме простенького коричневого платья из грубой материи. Поняв, к чему он клонит, Саванна высказала ему все, что об этом думала, и с вызовом заявила, что она не какая-нибудь бедная иждивенка и в его помощи не нуждается. Боуден, разумеется, разозлился, поскольку ему очень хотелось, чтобы Саванна появилась в Кампо-де-Верде в соответствующем виде. С этого все и началось. Когда они приехали, Боуден нанял целый штат слуг, в то время как Саванна настаивала, чтобы всю работу по дому выполняли поденщики. К тому же Саванна предпочитала ходить босиком, что очень не нравилось Боудену.

Саванна вздохнула и продолжала неподвижно лежать, подложив руки под голову и глядя на небо сквозь нежную зеленую листву ивы. Погруженная в свои мысли, она даже не, замечала необыкновенно яркую лазурь над головой.

Лишь оказавшись в Кампо-де-Верде, Саванна поняла, как сильно истосковалась по матери. А об Элизабет и говорить не приходится. Она буквально скатилась по лестнице, так была взволнована приездом Саванны. Ярко выраженного сходства между матерью и дочерью не было. Это особенно бросалось в глаза, когда, обнявшись, они стояли под жарким солнцем. Саванна была чуть повыше, и хотя в светлых волосах Элизабет кое-где проглядывали золотистые пряди, они не шли ни в какое сравнение с яркими, словно пламя, медными волосами Саванны. Только глаза у них были одинаковые - аквамариновые, удивительно прозрачные и сияющие, а также телосложение - обе отличались пышными формами. Фигура у Элизабет, которой уже исполнилось тридцать девять, была безукоризненной, чего не скажешь о некогда прекрасном лице. Невзгоды и страдания оставили на нем свою печать, и кое-где на гладкой, шелковистой коже уже появились морщинки. Весь облик этой женщины, ее манеры и речь, наконец, элегантный вид, который ей удавалось сохранить даже в самые трудные моменты жизни, свидетельствовали о ее благородном происхождении и хорошем воспитании. Бесконечные тяготы и лишения не могли до конца уничтожить ее красоту, только состарили раньше времени. Она всегда была сильной и преодолевала все выпадавшие на ее долю трудности, за что судьба сполна ее вознаградила.

Забыв прежние размолвки, мать с дочерью проговорили почти до рассвета. Но Саванна не могла не спросить о том, что ее мучило все эти годы, хотя вопрос был достаточно деликатным.

- Интересно, почему он оставил свое имение мне, хотя официально так и не признал меня своей дочерью?

Во время разговора обе старались не вспоминать о Давалосе, особенно Саванна. Не хотела причинять матери боль. И, заметив на лице Элизабет выражение глубокой печали, почувствовала, как защемило сердце, опустилась перед матерью на колени и горячо зашептала:

- Прости меня. Я не хотела причинять тебе страдания.

Элизабет грустно улыбнулась:

- Вопрос твой не причинил мне страданий. Но я не могу без горечи думать о том, что твоя обида на отца до сих пор не прошла.

- И никогда не пройдет. Ведь я совершенно не знала этого человека, но не могу ему простить, что он так обошелся с тобой.

Элизабет ласково взяла Саванну за подбородок, приподняла ее лицо и вымученно улыбнулась:

- Давалос не соблазнял меня, я сама ему отдалась. И ты должна помнить об этом. Я любила твоего отца. Но вы с Боуденом никогда этого не понимали. О нем мечтали все девушки, он был их кумиром. Умный, красивый, обаятельный. Я полюбила его с первого взгляда. Когда увидела на балу у губернатора. До сих пор не могу забыть его сверкающих черных глаз на прекрасном лице, гордого взгляда... Я не знала, что он за человек, а когда узнала, было слишком поздно. Но разлюбить его я не смогла, как ни старалась...

Воспоминания унесли Элизабет в далекое прошлое.

- Я знаю, он был плохим человеком, - едва слышно продолжала она. Обращался с нами подло и недостойно, но я все равно любила его. Любила и очень страдала. - Она остановила на дочери взгляд, полный печали. - Я должна была возненавидеть его за все унижения, которые мне пришлось пережить. Но я забыла о гордости. Любовь вытеснила из моего сердца все остальные чувства. И я смирилась.

Саванна спрятала лицо в материнских коленях.

- И ни разу не взбунтовалась? Не высказала ему все, что накопилось на сердце?

- Порой я ненавидела его. Но стоило ему приехать, как я, уже в который раз поддавшись на его уговоры, верила, что скоро, очень скоро он женится на мне. Потом он снова исчезал, а я снова страдала. - Она покачала головой, словно удивляясь собственному легковерию. - Так иногда бывает, - продолжала она в раздумье. - Знаешь, что погибнешь, а остановиться не можешь. Словно зачарованная. И летишь на огонь как мотылек. Так было и со мной, когда я влюбилась в твоего отца. - Она умолкла, бросила взгляд на Саванну и снова заговорила: - Я никогда не питала иллюзий в отношении его порядочности или честности. Подозревала, что он способен на любую низость. И все-таки по-своему он нас любил и, если бы остался жив, возможно, и женился бы на мне когда-нибудь, признав тебя своей дочерью. - Она взяла в ладони лицо Саванны, приподняла его и улыбнулась: - Впрочем, тебя он уже признал. В завещании написал, что оставляет свое состояние дочери.

- Как ты думаешь, - сменила неприятную для нее тему Саванна, - что он делал в Испанском Техасе, когда его убили?

- Понятия не имею, - пожала плечами Элизабет. - Видимо, это было связано с его безумным планом разбогатеть. - И, заметив, что Саванна проявила к этим словам живой интерес, нехотя добавила: - Когда он приезжал в последний раз, не переставая болтал о каком-то золоте. И твердил, что некто Джейсон Сэвидж - его заклятый враг, который скорее убьет его, чем позволит ему первым отыскать клад.

- И ты не поверила ему? А ведь не исключено, что так на самом деле и случилось! Что именно Джейсон Сэвидж и убил его.

Элизабет изо всех сил замотала головой:

- Тогда я этого не знала, но дело в том, что Джейсон Сэвидж пользуется хорошей репутацией здесь, в Луизиане. Человек он состоятельный, вращается в высшем обществе. Зачем же ему было убивать твоего отца?

Однако Саванна, не столь легковерная, как мать, слегка нахмурившись, сказала:

- Когда речь идет о богатстве...

- Нет, дорогая, - не дав ей договорить, со смехом сказала Элизабет и снова замотала головой: - Все это фантазии твоего отца. Он постоянно был одержим бредовыми идеями и, уезжая, обещал, что это в последний раз и что именно теперь он непременно отыщет клад и разбогатеет.

Доводы матери показались Саванне не вполне убедительными, но, поскольку все это давно кануло в Лету, любопытство ее исчезло, и они с матерью заговорили на более приятные темы. Саванна особенно не рассчитывала, что ей понравится размеренная, спокойная жизнь в доме матери. Уже через неделю девушка почувствовала невероятную скуку и стала буквально задыхаться в этом уютном, благоустроенном доме.

В то же время ей становилось стыдно, стоило подумать о том, как счастлива рядом с ней мать. А Саванна любила мать, и ее искренняя радость глубоко трогала девушку. Однако сердце Саванны было не здесь.

Дни, проведенные в Крауз-Нест, остались в далеком прошлом. С тех пор как она покинула это Богом забытое место, жизнь ее круто изменилась, стала монотонной, однообразной. Так по крайней мере считала Саванна.

В Кампо-де-Верде никто не знал прошлого Элизабет, она была для всех вдовой Давалоса, и ее окружали вполне респектабельные друзья, готовые принять в свое общество и Саванну. Однако перспектива заниматься вышиванием, как и положено благовоспитанной девушке, или болтать на вечеринках о последней моде и светских новостях не улыбалась Саванне, размышлявшей о своей будущей жизни в этот теплый апрельский день.

Пытаясь прогнать гнетущие мысли, Саванна перевернулась на живот и мрачно созерцала уютно расположившийся в конце дубовой аллеи дом. Его нельзя было назвать роскошным, так же как и соседние на берегу Миссисипи. Видимо, он был построен больше чем полвека назад в качестве летнего коттеджа. Небольшой, но с высоким фундаментом, что было характерно для большинства домов в Луизиане, поскольку жилые помещения в них находились обычно на верхнем этаже. Конек крыши возвышался над верхней галереей, опоясывающей весь этаж. Колонны, кирпичный низ и деревянный верх, а также витая лестница снаружи, которая вела на верхний этаж, придавали постройке особое очарование. Когда-то домик сиял белизной, но теперь приобрел желтоватый оттенок, который, кстати, очень нравился Саванне, поскольку великолепно гармонировал с крышей, крытой потрескавшейся от времени кедровой щепой.

Когда они с Элизабет приехали в Кампо-де-Верде, то застали здесь полное запустение. И понадобилось немало сил и денег, чтобы отремонтировать дом и привести все в порядок. Теперь по крайней мере здесь можно было жить. Даже с некоторым комфортом. Элизабет это место понравилось с первого взгляда, чего не скажешь о Саванне. Ее сразу неприятно поразил облупившийся от жары дом с закрытыми ставнями и покосившимися перилами.

Природа здесь была дикая. Субтропический климат нижней Луизианы способствовал буйному росту растений, причем гигантских размеров. Огромные кипарисы и могучие дубы, увитые серо-зеленым испанским мхом, раскачивавшимся на ветру, скрывали дом и остальные постройки, придавая окружающему пейзажу какой-то фантастический, зловещий вид. На каждом шагу здесь встречались карликовые пальмы, заросли испанского кинжала, магнолии, жимолость, жасмин. Настоящие джунгли. Это было единственное, что приводило здесь Саванну в восторг.

Слегка нахмурившись, девушка снова легла на спину, продолжая размышлять о том, как найти выход из создавшейся ситуации, как вдруг какой-то шорох заставил ее насторожиться, и в следующее мгновение она, к своему ужасу, увидела ухмыляющуюся физиономию Майкейи.

Глава 5

Все планы Майкейи сорвались. Он потерял целых два дня в Натчезе, пытаясь хоть что-нибудь узнать об Адаме Сент-Клэре, но оказалось, что тот бесследно исчез. Впрочем, половина суммы за еще не совершенное убийство Сент-Клэра была получена, а Джереми не переставал ныть, полагая, что охотиться нужно не за Адамом, а за Саванной О'Раук. И Майкейя в конце концов уступил, подумав, что Джереми, возможно, прав.

Адама он всегда успеет прикончить, а к Саванне, судя по словам Джереми, следует наведаться. И чем быстрее, тем лучше.

Но и в Крауз-Нест их ждало разочарование: Саванна тоже исчезла. И лишь слегка пустив кровь несчастному сторожу, Майкейя смог выпытать у него, куда делась хозяйка таверны. Не мешкая они с Джереми отправились вниз по реке до Кампо-де-Верде и вот уже второй день, горя нетерпением, сидели в засаде, устроенной в перелеске, соображая, как захватить девушку.

С того самого дня, когда Джереми ему поведал историю о спрятанном золоте, Майкейя строил всевозможные планы, как заполучить девушку и сделать ее их союзницей. Вряд ли Саванна что-нибудь знает о кладе. Будь это действительно так, какого черта она торчала бы в этой таверне? Возможно, Давалос и сболтнул, что золотой браслет у Саванны, но совершенно ясно, что у нее его нет. Вот уже десять лет, как Давалоса убили, а золото ацтеков словно в воду кануло. На все их вопросы может ответить только Джейсон Сэвидж, но Майкейя не собирался прямо сейчас бросаться на поиски браслета, на это у них еще будет время, после того как они овладеют главным сокровищем, Саванной, и он уложит ее в постель. И если она действительно хороша, он даже готов жениться на ней, как только они отыщут клад.

Прежде всего необходимо убедить девушку, что ее отец не вернулся к Элизабет, потому что Джейсон Сэвидж прикончил его. Джейсон должен выглядеть в ее глазах убийцей, а Давалос - несчастной жертвой. И Майкейя всячески старался выяснить у Джереми, что именно говорил перед смертью Давалос.

- Тебе нечего много болтать, - с угрозой в голосе заявил Майкейя напарнику, сверля его взглядом. - Говорить буду я, а ты кивай головой, что бы я ни сказал. Главное - изобразить Сэвиджа негодяем и подлецом, каких свет не видал.

Джереми не очень понимал, зачем все это нужно Майкейе, однако ни слова не сказал поперек. Его интересовало золото, но раз Майкейя считает, что без девушки им не обойтись, значит...

Заполучить Саванну оказалось делом нелегким, и Джереми стали мучить сомнения. В тот день они сидели на корточках возле маленькой заводи, прячась в кустарнике, как вдруг Майкейя воскликнул:

- Будь я проклят, если это не она! Видишь? Там! Лежит себе под деревом! И рядом никого. Кажется, фортуна нам улыбнулась.

Джереми посмотрел в указанном направлении и сквозь веерные листья карликовой пальмы увидел на расстоянии не более десяти ярдов женщину. Сердце радостно забилось. Поблизости действительно никого не было, а дом и Постройки находились достаточно далеко. Волосы женщины пламенели в солнечных лучах. Это могла быть только Саванна. Джереми уже хотел броситься к девушке и схватить ее, но Майкейя его остановил:

- Погоди. А то спугнешь милашку. Я сам.

Убедившись, что ему ничто не угрожает, Майкейя устремился к Саванне, но, поглощенная своими мыслями, она заметила его, лишь когда он с наглой ухмылкой приблизился к ней вплотную.

Реакция Саванны была мгновенной, и не успел бандит опомниться, как в ее изящной руке появился нож. Аквамариновые глаза Саванны метали молнии.

- Господи! Что ты здесь делаешь?

Стоило Майкейе увидеть нож, как он перестал улыбаться и примирительно произнес:

- Пришел повидаться с тобой. Рассказать кое-что для тебя интересное.

Не веря ни единому его слову, девушка смотрела на него с нескрываемым презрением.

- Интересное? Для меня? Сомневаюсь!

- Речь пойдет о твоем отце, Давалосе. Он хотел найти клад, о котором узнал, и отдать тебе.

Ошеломленная, Саванна на какой-то момент утратила бдительность, и, воспользовавшись этим, Майкейя сильным ударом в подбородок сшиб девушку с ног.

Затем опасливо огляделся, сгреб ее в охапку и потащил в заросли. Когда Саванна наконец пришла в себя, то поняла, что лежит под деревом со связанными за спиной руками и кляпом во рту. Напротив сидел Майкейя, а рядом с ним какой-то тщедушный маленький человек, которого девушка никогда раньше не видела. От страха у Саванны перехватило дыхание, она изо всех сил старалась освободиться от веревок и, не стесняясь в выражениях, отчаянно пыталась ругаться, несмотря на кляп во рту.

Глядя на нее, Майкейя улыбался и кивал головой:

- Ругайся, дорогая, ругайся, мне наплевать, тем более что нельзя разобрать ни одного слова. Но я уверен, что ты хочешь узнать, в чем дело. Поэтому заткнись и выслушай, что я тебе скажу.

Саванна, к своему ужасу, и так поняла, в чем дело, однако прекратила свой попытки высвободиться и подняла глаза на Майкейю, даже не подозревая, какие вызывает в нем чувства.

Он умирал от желания, глядя на ее прекрасное личико в ореоле огненных волос, на грудь, которой было тесно в простеньком коричневом платье, и с трудом сдерживался, чтобы не заключить в объятия нежное, теплое тело девушки.

Она была совершенно беспомощной, никто не мог ее спасти... Он уже шагнул к ней, но тут Джереми жалобно заскулил:

- Надо побыстрее убраться отсюда. Наверняка ее хватятся и начнут искать.

Майкейя нахмурился было, бросил на Джереми испепеляющий взгляд, однако кивнул и прорычал:

- Ты прав! Веди сюда лошадей!

Впервые в жизни Саванна испытала такой страх, но постаралась взять себя в руки и сосредоточиться. Ни в коем случае нельзя позволить им увезти ее отсюда. Пусть во рту у нее кляп, пусть связаны руки, зато ноги свободны. И едва Джереми исчез из виду, как она бросилась бежать, продираясь сквозь заросли кустарника.

Однако Майкейя мгновенно настиг ее и, не дав опомниться, швырнул на землю. Она яростно сопротивлялась, била его ногами, однако усилия ее не увенчались успехом. Он навалился на нее всей своей тяжестью и прижал к земле. Пусть знает, что он может ее взять в любой момент, когда бы ни пожелал.

- Жаль, что нет времени, но можешь не сомневаться, я своего добьюсь. Как только избавлюсь от Джереми.

Он рывком поднял ее с земли, поставил на ноги и потащил к тому месту, где их ждал вне себя от волнения Джереми. Майкейя бросил Саванну на одну из трех лошадей, привязал ее ступни к стременам и, вскочив на своего коня, взял в руки поводья скакуна, на котором лежала Саванна.

Саванна смутно помнила, как бешено они мчались сквозь густые, похожие на джунгли заросли. Плечи нестерпимо ныли, поскольку руки были связаны за спиной, в лицо хлестали лианы и ветки деревьев. Они скакали уже несколько часов по этим диким безлюдным местам, и с каждой милей Саванна все острее ощущала отчаяние и безысходность. Живой ей отсюда не выбраться. При одной лишь мысли о том, что она полностью во власти Майкейи, ей хотелось умереть.

Когда наконец они остановились, их отделяли от Кампо-де-Верде многие мили. К счастью, Майкейе сейчас было не до любовных игр, его занимали совсем другие дела.

Он бросил Саванну на землю возле полусгнившего кипариса, на берегу поросшей ряской тихой заводи, достал из седельной сумки цепь, накинул ее на ногу Саванне и приковал к пеньку. После чего они с Джереми быстро разбили лагерь.

О Саванне Майкейя вспомнил, лишь когда в наступившей темноте весело заплясало пламя костра и забулькала кукурузная похлебка. Он подошел к девушке, играя острым ножом, который держал в руке. Саванна смотрела на него в упор, не выказывая, однако, ни страха, ни ненависти, которые испытывала.

Каково же было ее удивление, когда Майкейя освободил ее от веревок и вытащил кляп, после чего расплылся в улыбке и стал пританцовывать!

Железная цепь не позволяла ей ни на шаг отойти от пенька, но теперь по крайней мере у нее не были связаны руки и она могла защищаться. А какое Саванна испытала блаженство, когда смогла опустить руки и их стало покалывать от прилива крови!

Саванна следила за каждым шагом Майкейи и буквально была сражена, когда он подал ей жестяную миску с горячей похлебкой и сушеной говядиной. Только сейчас Саванна почувствовала, как сильно проголодалась, и, не пытаясь найти объяснение его поступку, съела все до последней капли.

И тут ее одолело любопытство. Она поставила на землю пустую миску и процедила сквозь зубы:

- Может быть, скажешь, наконец, что все это значит? - Майкейя с набитым ртом какое-то время пристально смотрел на нее, а потом сказал:

- Говорю тебе, речь идет о твоем отце.

- О моем отце? - воскликнула она с удивлением. - Но он мертв. Его не стало десять лет назад, а может, и больше. И всем это известно!

- Да-а, - протянул Майкейя, - это-то известно. Но есть кое-что, о чем ни ты, ни кто другой понятия не имеют. Только Джереми. Он был рядом с Давалосом в последние минуты его жизни. И между ними произошел довольно интересный разговор, прежде чем твой папаша отдал концы. Верно я говорю, Джереми?

Саванна в полном недоумении нетерпеливо выпалила:

- Ну и что? Джереми повезло! Но при чем тут я, черт возьми?

- Кто-кто, а я-то хорошо знаю, что ты о своем папочке даже слышать не хочешь и вряд ли поверишь, что именно о тебе он говорил перед смертью и, как выяснилось, все эти годы искал сокровища ацтеков, чтобы обеспечить тебе и твоей матери безбедную жизнь, чтобы у вас были собственный дом, красивая одежда и много-много денег. - Майкейя так увлекся, что готов был поверить в собственное вранье, и продолжал почти вдохновенно: - Поэтому он и пропадал подолгу, когда ты была маленькой. Днями и ночами искал клад. И все для тебя и твоей мамочки. Разве не так, Джереми? Скажи ей, что он собирался жениться на ее матери, как только найдет сокровище, чтобы семья ни в чем не знала нужды. Но ему помешал Джейсон Сэвидж. Убил его.

Майкейя говорил так убедительно и искренне, что совершенно сбил с толку Саванну, и она даже рот открыла от удивления и загоревшимися глазами уставилась на Майкейю. Первым побуждением ее было отмести всю эту чушь, но тут на память ей пришел разговор с матерью в тот вечер, когда она приехала в Кампо-де-Верде. Элизабет рассказала, что Давалос искал какой-то клад и что у него был заклятый враг, некто Джейсон Сэвидж. Однако мать считала все это чепухой. Страшно подумать, что она заблуждалась. Саванна замотала головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Кому верить? Майкейе или маме?

- Это какой-то бред! Боже! Вы или набрались, или спятили! поколебавшись, произнесла Саванна, но уже не так пылко.

Майкейя незаметно подмигнул Джереми, и тот, судорожно сглотнув, вступил в разговор:

- Все это чистая правда! Матерью клянусь! Я нашел его в районе каньона Пало Дюро, и он перед смертью рассказал мне о кладе и о том, что его убил Джейсон Сэвидж.

- Сначала я тоже ему не поверил, - с жаром продолжал Майкейя. - Думал, за десять лет в испанской тюрьме он просто рехнулся. Но он сумел убедить меня. Твой отец признался, что прикончил какого-то Нолана и спрятал золотой браслет. И еще сказал, что этот браслет у тебя.

Саванна совсем запуталась и, не в силах произнести ни слова, во все глаза смотрела на Майкейю. Неужели мать заблуждается? Нет, Майкейя и его дружок лгут... Незачем? Наверняка не затем, чтобы увезти ее с собой! Они верят в то, что говорят. И про браслет тоже. Может, и существовал какой-то браслет, но ей о нем ничего не известно. Скорее всего они врут! И, смерив обоих презрительным взглядом, Саванна со злостью сказала:

- Нет у меня никакого браслета! Я и в глаза его не видела. И никогда не слыхала о нем!

Майкейя не возражал и кивнул.

- Твой отец хотел, чтобы в случае его смерти этот браслет попал к тебе, и спрятал его. До последнего вздоха он говорил только о тебе и твоей матери. О том, как любил вас обеих и хотел, чтобы вам хорошо жилось.

- Верно! Нолан! Золотой браслет! Майкейя все правильно сказал, поддакнул Джереми.

Саванна пристально посмотрела на Джереми. И хотя относилась к нему по-прежнему настороженно, почему-то склонна была ему верить.

Боже! Что, если это правда? Она судорожно сглотнула и снова тряхнула головой, желая привести мысли в порядок.

- Я вам не верю! - воскликнула девушка с горечью. - Вы лжете!

- Ну сама посуди, - возразил Майкейя. - С какой стати Джереми стал бы врать? Какая ему от этого польза?

Возразить было нечего, и Саванна в отчаянии произнесла:

- Ладно! Допустим, я вам поверила! Что дальше?

Майкейя положил в рот кусок говядины, разжевал его, проглотил и лишь тогда ответил:

- Раз папаша так заботился о тебе и твоей матери, ты должна отомстить тому, кто помешал ему к вам возвратиться. Его убийце. Джейсону Сэвиджу.

Саванна изо всех сил старалась найти хоть каплю здравого смысла во всей этой немыслимой истории.

- Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь моими руками расправиться с Джейсоном Сэвиджем и для этого захватили меня?

- Не совсем так. - В глазах Майкейи загорелся похотливый огонек, от чего Саванну бросило в дрожь. - Да ты и сама знаешь, зачем я тебя захватил, любовь моя. Так что не прикидывайся. Но раз уж так случилось, что твой папаша узнал про сокровище, будет справедливо отдать его вам с матерью, а вы, конечно, поделитесь с нами. За это мы поможем тебе его отыскать, а заодно отомстить Джейсону Сэвиджу.

- Так я и поверила в ваше благородство! - сердито сказала Саванна. В отблесках костра ее аквамариновые глаза сверкали, а волосы были похожи на расплавленное золото.

- Благородство тут ни при чем, - безразличным тоном ответил Майкейя. Но мы действительно собираемся помочь тебе отыскать сокровище и убить Джейсона. Это единственное, во что ты должна поверить.

- А может, мне не нужно сокровище и я не собираюсь мстить Джейсону Сэвиджу. Что тогда?

- Тогда мы обойдемся без тебя. Сокровище заберем себе, а Джейсон будет гулять на свободе.

Разумеется, клад, найденный Давалосом, по праву принадлежит им с матерью. А если Джейсон убил отца, чтобы завладеть этим кладом, он должен понести наказание. Однако у Саванны не было ни малейшего желания становиться спутницей этого бандита Майкейи, даже страшно было подумать о такой перспективе, не говоря уже о том, что она продолжала сомневаться в правдивости его слов.

Лицо ее приняло холодное презрительное выражение, когда она сказала:

- Мне не нужно сокровище. Я не хочу мстить Джейсону Сэвиджу. Отпустите меня!

Майкейя хищно оскалился и стал похож на акулу.

- Ну уж нет, любовь моя! Не для того я за тобой столько времени охотился, чтобы просто так отпустить. Уж я позабавлюсь с тобой в свое удовольствие, можешь не сомневаться! Да и о сокровище ты знаешь, только не говоришь. Надо быть последним идиотом, чтобы отпустить тебя. Мы найдем сокровище, а ты нас потом выследишь и все отберешь.

- Вы еще не знаете, на что я способна, - зло прищурившись, заявила Саванна. - Вы проклянете тот день, когда узнали меня. Не успеете отвернуться...

Пропустив мимо ушей угрозы Саванны, Майкейя покачал своей лохматой головой:

- Ты сделаешь, как я велю, иначе соседи и друзья твоей матери узнают, что у нее никогда не было мужа и что она держала таверну в Крауз-Нест. Думаю, им это будет интересно.

Саванна стиснула зубы, сверля взглядом Майкейю, в то время как мысль ее лихорадочно работала. Неужели друзья Элизабет поверят этому подонку? Скорее всего они сочтут его болтовню злобной клеветой. Одни поверят, другие - нет. Вправе ли она так рисковать? Ведь на карту поставлена жизнь ее матери. Она никогда себе не простит, если, сама того не желая, причинит зло Элизабет. Сердце у девушки болезненно сжалось. Ради матери придется принять предложение Майкейи. И, с ненавистью глядя на негодяя, она решительно произнесла:

- Если я и пойду с тобой, то только без цепей и с оружием. Так что освободи меня, верни мой нож и поклянись, что пальцем меня не тронешь.

Майкейя долго смотрел на нее, прежде чем ответить. Ему не нравились выставленные ею условия, особенно последнее, но он хорошо понимал, что, пока будет держаться от нее подальше, она вряд ли сбежит, зная, что это может повредить ее матери. И ему ничего не оставалось, как, тяжело воздыхая, скользить взглядом по ее соблазнительному телу. Если он возьмет ее силой, она может помешать им найти сокровище, но когда они его найдут... Он отвернулся, чтобы Саванна не заметила его грязной улыбки. Цепи он может с нее снять, а вот нож отдавать Майкейе не хотелось. Чего доброго, прирежет его, а потом как ни в чем не бывало вернется в Кампо-де-Верде!

- Клянусь, я до тебя не дотронусь, - сказал наконец Майкейя, не скрывая своего недовольства. - И цепи с тебя сниму. Но я не такой дурак, чтобы вернуть тебе нож, который ты против меня же и используешь!

Вряд ли он сдержит свое обещание не трогать ее, подумала Саванна, но ничего не сказала, лишь потупила взгляд, чтобы он не заметил, как сверкнули ее глаза.

- В таком случае сними с меня цепи сейчас! - потребовала она.

С опаской, словно перед ним была дикая кошка, Майкейя приблизился к девушке и отдал ей ключ от цепей. Затем отошел подальше и с кислым видом сказал:

- Поскольку мы теперь компаньоны, можешь почистить посуду. Спать ляжешь рядом с лошадьми. И раз уж я тебя освободил, заботиться о себе будешь сама.

Тихо, словно мышь, Саванна сделала все, что ей велели, но глаз с Майкейи не спускала, следя за каждым его движением. Джереми она ничуть не боялась, потому что видела, что нисколько его не интересует. Важнее золота для этого коротышки ничего не было. Идя за подстилкой, Саванна с трудом удержалась от соблазна сбежать: рядом стояли лошади.

- Я не стал бы испытывать судьбу, - услышала она вкрадчивый голос Майкейи, который неслышно подошел к ней. - Если попытаешься сбежать, я забуду про наш уговор.

Надеясь, что ей представится более удобный случай удрать, Саванна пожала плечами и с подстилкой в руке отошла подальше, чтобы устроить себе постель. Саванна была уверена, что из-за всех треволнений этого ужасного дня ни за что не уснет. Но едва легла на подстилку, как забылась сном.

Первые лучи солнца стали пробиваться сквозь клубившийся над лесными болотами туман, когда Майкейя коснулся плеча Саванны. Она вскочила, как разъяренная кошка, сжав кулаки, но он омерзительно улыбнулся и раздраженно сказал:

- Вставай! Нам пора!

За четыре часа пути никто из них не проронил ни слова, и лишь когда остановились, чтобы подкрепиться, Майкейя после чашки крепкого кофе заговорил:

- В нескольких днях пути отсюда на север, на плантации Тер-дю-Кер, живет Джейсон Сэвидж с семьей. Сейчас мы едем туда. Схватим его и отправимся к реке Сабин. В Накогдочесе сменим лошадей, запасемся провизией, и, если ничего не случится, я заставлю Сэвиджа открыть нам тайну клада.

Саванна была в отчаянии. Майкейя все заранее спланировал, и вряд ли ей удастся сбежать, по крайней мере в ближайшее время. Впрочем, желание бежать уже не было таким сильным, как раньше. Она все больше и больше верила в то, что не все придумано в этой истории с кладом, что есть там и доля правды. А раз так, ее чувства к отцу должны измениться. Саванна радовалась, но не хотела себе в этом признаться.

Вряд ли Майкейя согласится отдать ей часть клада. Но к тому времени как они отыщут его, если, конечно, это произойдет, она найдет способ удрать, да еще прихватит с собой немного золота. При мысли об этом губы Саванны тронула едва заметная улыбка. Пусть даже в этой сказке только половина правды, ей все равно принадлежит право на какую-то долю клада. Мечтая о том, как вернется к матери с огромным богатством, Саванна забыла обо всем на свете. Теперь она знает, что Давалос их любил, ради них искал клад и погиб. А что Джейсон Сэвидж? Улыбка сбежала с ее лица. Мама, видимо, заблуждалась на его счет и насчет золота тоже.

Когда через несколько дней они добрались до места, Саванна больше не сомневалась в том, что поступила правильно. Она даже почувствовала ненависть к Джейсону Сэвиджу, этому негодяю, убийце ее отца.

Майкейя сдержал обещание, не трогал Саванну, но смотрел на нее так, что девушку бросало в дрожь. Она беспокойно спала по ночам, опасаясь, как бы он не напал на нее: ведь без оружия от него не отбиться. Но Саванне не чужд был азарт, и поиски клада показались ей занятием поистине захватывающим. "Помни, - говорила себе Саванна в минуты отчаяния, - ты должна пойти по стопам отца".

Забраться в дом Джейсона и захватить хозяина мужчины решили с приходом темноты. Саванна набросилась на Майкейю с кулаками, когда он отказался взять ее с собой, и между ними завязалась драка. Так что пришлось Майкейе снова приковать ее, на этот раз к небольшому дубку.

- Не верю я тебе! - крикнул Майкейя, уже сидя в седле. - Оставайся здесь и жди нас. Только смотри не шуми!

Саванна металась, как тигрица в клетке, проклиная Майкейю, пока они с Джереми не исчезли в темноте. Ярость взяла верх над страхом, и каждая секунда ожидания казалась Саванне вечностью. Все мысли ее были заняты Джейсоном и уготовленной ему участью.

Между тем Джейсон, живой и невредимый, находился в это время с женой и детьми в Новом Орлеане, далеко от Майкейи и Джереми. К несчастью, бандиты об этом не знали и, обнаружив в библиотеке высокого черноволосого мужчину со стаканом бренди в руке, приняли его за Джейсона Сэвиджа.

Адам после отъезда Джейсона наслаждался тишиной и покоем, чувствуя себя в Тер-дю-Кер как дома, даже не подозревая, какая ему грозит опасность. Отпустив в этот вечер слуг, он решил перед сном выпить немного бренди, но вдруг почуял неладное, однако не успел даже обернуться, поскольку от сильного удара по голове потерял сознание.

Саванна не знала, плакать ей или радоваться, когда увидела на коне Майкейи неподвижно лежавшего поперек седла человека. Однако на раздумья не было времени. Надо уносить ноги, пока Джейсона не хватились, нельзя терять ни минуты. Майкейя снял с девушки цепи, и в следующее мгновение они уже мчались во весь опор при свете полной луны.

Еще два дня назад они миновали болота, скакали теперь по сухой твердой почве и, пока местность была лесистой, продвигались достаточно быстро. Лишь через несколько часов Майкейя решил сделать остановку, и Саванна в полном изнеможении буквально рухнула на землю, возблагодарив Господа за эту передышку. Она нарочно отвернулась, когда Майкейя швырнул на землю все еще не пришедшего в сознание связанного по рукам и ногам пленника.

Впервые с момента ее похищения Саванна, едва коснувшись земли, уснула как убитая и проснулась от того, что кто-то дотронулся до ее груди. Мгновенно сработал инстинкт самозащиты. Девушка впилась зубами Майкейе в руку, вскочила и приняла угрожающую позу, сжимая кулаки.

При этом ее огненно-золотистые волосы рассыпались по плечам, аквамариновые глаза метали молнии.

- Ты дал клятву, что даже пальцем не тронешь меня, - проговорила она, отчеканивая каждое слово.

Отойдя на безопасное расстояние и поглаживая укушенную руку, Майкейя стал оправдываться:

- Это нечаянно, я просто хотел разбудить тебя!

- Последний раз предупреждаю: чтобы больше такое не повторялось!

Майкейя передернул плечами, и как только направился к небольшому костру, который разжег Джереми, Саванна побежала к протекавшему неподалеку маленькому ручью с удивительно прозрачной, холодной водой, умылась и как могла, без гребешка, привела в порядок свои длинные, до пояса, огненные волосы.

После этого она пошла к костру и стала маленькими глотками пить кофе из протянутой ей Джереми жестяной кружки.

- Он все еще не очнулся? - спросила она, бросив взгляд на пленника.

- Майкейя едва не проломил ему череп, - недовольно произнес Джереми, явно нервничая.

- Ничего я ему не проломил, - огрызнулся Майкейя, - а то бы он давно концы отдал. Не бойся, скоро придет в себя.

- Не сидеть же нам здесь, ожидая, пока он очнется. Надо что-то делать, - жестко заявила Саванна и, схватив котелок, побежала к ручью.

Возвратившись, она направилась к Джейсону Сэвиджу, не переставая думать о том, что этот несчастный - убийца ее отца. Сам Давалос рассказал Элизабет, что Сэвидж поклялся его убить.

Пленник выглядел гораздо моложе, чем девушка ожидала, и был поразительно хорош, несмотря на безобразный кровоподтек на лбу. Рассердившись на себя за то, что залюбовалась его прекрасным мужественным лицом, обрамленным черными вьющимися волосами, Саванна ткнула его кулаком под ребра и, когда он тихонько застонал, окатила водой.

Тут Адам окончательно пришел в себя и, приподнявшись, ощутил, что голова буквально раскалывается, увидел, что его руки и ноги связаны, и в довершение ко всему его окатили водой. Все тело ныло, однако Адам, превозмогая боль, пытался сообразить, где он и что с ним произошло. Местность совершенно незнакомая. Костер. У костра двое мужчин мрачного вида. Он вспомнил вечер накануне и тотчас сообразил, что его похитили по какой-то неизвестной причине.

Рядом стоял кто-то еще, и когда Адам поднял глаза, то увидел девушку, самую прекрасную из всех, которых он когда-либо видел Не в силах оторвать взгляд от ее великолепной фигуры с пышными формами под скромным коричневым платьем, от прозрачных аквамариновых глаз и золотистых волос, он почувствовал, как гулко забилось сердце. Но когда девушка медленно опустилась на землю, он заметил неприязнь в ее взгляде, даже враждебность, и, придя в замешательство, осторожно сказал:

- Не знаю, какого черта вы притащили меня сюда, но, думаю, это какое-то недоразумение.

Саванна с трудом оторвала восторженный взгляд от его сверкающих синих глаз и, рассердившись на себя за минутную слабость, крикнула:

- Никакого недоразумения, ты убил моего отца и заплатишь за это, Джейсон Сэвидж!

Глава 6

Адам собрался было возразить и уже открыл рот, но вовремя спохватился. Вряд ли его спасет признание в том, что он не Джейсон Сэвидж. В этом случае они скорее всего перережут ему глотку и поспешат на поиски настоящего Джейсона Сэвиджа. Судя по виду, они на все способны. Так стоит ли рисковать собственной жизнью и подвергать опасности Джейсона...

Адам лихорадочно размышлял. Сощурившись, он пристально смотрел на девушку с огненными волосами, теряясь в догадках. Какова ее роль в этом спектакле? Ясно одно: она искренне верит, что Джейсон убил ее отца. Что ж, вполне возможно. Чего только не проделывал Джейсон в юности! Но насколько Адаму известно, в последние годы он никого не убивал, даже на дуэли. Не исключено, что кто то решил Джейсону отомстить. Или же его похитили по какой-то другой причине? Но при чем тут эти головорезы, сидящие у костра? Возможно, их наняла эта прекрасная девушка?

Адам из-под полуопущенных ресниц внимательно изучал Саванну. Его восхищенный взгляд остановился на ее полных, чувственных губах, скользнул по пышной груди, Адам почувствовал, как страстно желает ее. Даже дрожь пробежала по телу. Она была до того соблазнительна, что буквально заворожила его.

Саванна это заметила и пришла в неописуемую ярость.

- Лучше придумай, как оправдаться, чем так нагло пялиться на меня, процедила сквозь зубы девушка. Ничуть не смутившись, Адам расплылся в улыбке.

- Насколько я понимаю, ты абсолютно уверена в том, что я гнусный убийца, - спокойно ответил он, подняв свои густые черные брови, - и разубеждать тебя бесполезно. Кстати, как звали твоего отца?

Почему он так спокоен, недоумевала девушка, неужели не понимает, что его ждет? И почему так красив? Уж лучше бы был безобразным. Никогда еще Саванна не видела столь привлекательного мужчины и не испытывала такого волнения, как сейчас, рядом с этим убийцей, вместо того чтобы ненавидеть его. И это приводило девушку в отчаяние. Казалось, этого человека нисколько не беспокоила уготовленная ему бандитами участь. Плотно облегавшие его бедра бриджи из оленьей кожи не могли скрыть его сильнейшего возбуждения. Но пленника, казалось, нисколько не заботило, что Саванна это видит. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину. Под топкой белой рубашкой со свободными рукавами, стянутыми на запястьях узкими манжетами, угадывались широкие плечи и сильные мускулистые руки, из расстегнутого воротничка выглядывали темные завитки. На лоб упала прядь красивых густых волос, а выражение сапфировых глаз было такое, что у Саванны учащенно забилось сердце. Но она тут же взяла себя в руки, подумав: "Самоуверенный наглец".

- Сколько же убийств на твоей совести, если ты даже имени не запомнил? - гневно спросила Саванна.

- Не знаю. - Адам пожал плечами. - Но ни одна из жертв не была похожа на вас.

Возмущенная такой наглостью, Саванна пнула его ногой в бок.

- Может, имя Давалос немного освежит твою память, гнусный убийца? спросила она, скрипнув зубами.

Удар оказался болезненным, поскольку все тело и без того ныло, однако при имени Давалос Адам насторожился. Кому, как не ему, было знать имя негодяя. Ярость волной захлестнула Адама. Сколько горя причинил его семье этот человек! Он встречал Давалоса в Натчезе, когда Кэтрин жила в Белл-Виста, прежде чем Джейсон уговорил ее переселиться в Тер-дю-Кер. Еще до того, как Давалос похитил его сестру и надругался над ней, из-за чего Кэтрин потеряла ребенка, которого в то время ждала. Слышал он о Давалосе кое-что от Джейсона и Кровопийцы, в частности о том, какую смерть принял Давалос от руки Кровопийцы. Адам очень жалел, что не ему попался этот ублюдок. Он с наслаждением задушил бы его собственными руками.

Просто не верилось, что у этого монстра могла быть такая прелестная дочь. Она нисколько не походила на отца, худого и смуглого, с типично испанской внешностью. Изящная, стройная фигура, обрамлявшие прелестное личико огненные кудри, сияющие аквамариновые глаза достались ей, конечно же, не от Бласа Давалоса.

- Знаете, мисс Давалос, - произнес Адам насмешливо и в то же время холодно, - должен сказать, что вы ничуть не похожи на своего папочку!

Сердце Саванны болезненно сжалось. Надежда на то, что этот человек никогда не слышал о Давалосе и тем более не убивал его, рухнула. И, едва сдерживаясь, чтобы снова не пнуть его в бок, девушка выставила вперед подбородок и решительно заявила:

- Мое имя О'Раук! И совершенно не важно, похожа я на своего отца или нет. Ты убил его и заплатишь за это!

Взгляд Адама оставался холодным, но мысль лихорадочно работала. Он почему-то был уверен, что похищение связано не только с местью. Тут кроется и что-то другое. Он снова проанализировал сложившуюся ситуацию и еще больше утвердился в своем весьма неутешительном предположении.

- Хотелось бы знать, что вы намерены делать, - после некоторого молчания спросил Адам, ничем не выдав своего беспокойства. - Ведь вы могли убить меня еще ночью, но не сделали этого. Почему?

- Потому что, - ответил один из бандитов, тот, что повыше и покрупнее, появившись за спиной девушки, - ты нам пока нужен живой. Сначала расскажешь о золотом браслете и сокровище ацтеков, из-за которых убил отца Саванны, а уж потом мы тебя прикончим.

Ни один мускул не дрогнул на лице Адама, когда он это услышал. Упомянутый бандитом браслет он не раз видел на руке Джейсона. Про сокровище ацтеков он тоже знал. Эту историю Джейсон и Кровопийца, его друг и учитель, слышали во время одного из своих походов, занимаясь торговлей лошадьми с команчами. Каково же было удивление Адама, когда оказалось, что еще кто-то знает эту историю!

- Совершенно не понимаю, о чем это вы, - невозмутимо заявил Адам, глядя в водянисто-голубые глаза бандита.

Тот вытащил нож и со зловещей улыбкой любовно погладил лезвие.

- Чтобы ты понял, - сказал он с угрозой, - я выпущу из тебя кишки.

- Майкейя! - крикнула тут Саванна. - Не сейчас! Ты же сам говорил, что надо побыстрее переплыть реку, где мы будем в безопасности. Так что, я думаю, нам пора в путь.

На какую-то долю секунды Адам представил себе, что может быть, если бандит не послушается девушку, но тот, поразмыслив, кивнул лохматой головой.

- Может, ты и права. Днем раньше, днем позже, не все ли равно, буркнул он, взглянув на Адама со злобной усмешкой. - Никуда он от нас не денется.

Опасность расправы по-прежнему угрожала Адаму, но у него еще оставалось время подумать, пока они будут в пути.

До реки надо было добираться больше трех дней, и это при максимальной скорости. Мало ли что может за это время произойти...

Размышляя, Адам не сводил глаз с девушки. Ее красота буквально заворожила его.

Саванна О'Раук! Невозможно поверить, что она дочь Бласа Давалоса. Даже имя у нее другое... Но может быть, она замужем за этим ублюдком Майкейей и носит его фамилию? Эта мысль привела Адама в ужас. Однако он постарался ее прогнать. Что ему за дело до красотки и бандита? Если даже они муж и жена? Главное - выйти из этой переделки целым и невредимым, что вряд ли возможно. Некоторую надежду внушали Адаму два обстоятельства: пока они не доберутся до реки, бандиты не тронут его. К тому же Саванна почему-то не хотела слишком скорой расправы над ним. И все же он понимал, что помощи от нее ему не дождаться. Она ненавидит его, считает убийцей отца. А разубедить ее нет времени. Однако следует попытаться. Нельзя упускать ни единого шанса.

Когда бандиты отошли к костру, Адам попробовал, насколько прочны опутывавшие его ремни, и убедился в их абсолютной надежности. Что ж, ничего другого он и не ждал. Тогда он стал издали наблюдать за своими врагами, пытаясь определить, что у них за характеры.

О Саванне он уже имел некоторое представление. Она была резкой и очень решительной. У него до сих пор ныли ребра от ее пинков. Майкейя был жестоким и беспощадным и любил пустить кровь противнику. Адам заметил, как он стукнул по голове своего напарника, когда что-то ему не понравилось, но всего этого было недостаточно, чтобы составить себе представление о Майкейе. Адам постепенно перестал за ним наблюдать, но вспыхнувшая у костра ссора вновь привлекла его внимание.

Саванна стояла подбоченившись и едва сдерживалась, чтобы не пустить в ход кулаки.

- Я не сяду на одну лошадь с тобой! - кричала она.

- Господи Иисусе! Как же нам ехать? - злился Майкейя. - Ведь нас четверо, а лошадей всего три.

- Не я же в этом виновата, - стараясь скрыть ярость, стояла на своем Саванна. Сама мысль о том, что ей придется сидеть на лошади, прижавшись к Майкейе да еще обхватив его руками, вызывала у девушки тошноту. Уж лучше пройти босиком по раскаленной лаве.

Бандит с вожделением и в то же время со злостью смотрел на Саванну. Он долго терпел, потерпит еще немного. Пусть Саванна потешит свою гордость. Все равно выбора у нее нет.

Выведенный из терпения, Майкейя замахнулся было, чтобы ударить девушку, но она выхватила из костра горящее полено и ткнула им в лицо бандита.

- Не выйдет!

Майкейя взвизгнул и отбежал на почтительное расстояние. Саванна же, не выпуская из рук полена, устремилась за ним.

- Только попробуй тронуть меня пальцем, паршивый ублюдок, торжествующим тоном заявила она, в то время как Майкейя трусливо отступал. Может, ты и сильнее меня, - продолжала она кричать, - и на какое-то время возьмешь верх надо мной, но не спать ты не сможешь, Тогда-то я и рассчитаюсь с тобой, вырежу у тебя печенку, зажарю и подам на стол к завтраку!

Даже видавшему виды Адаму ее улыбка в этот момент показалась отвратительной. Надо же до такого додуматься - вырезать у человека, пусть даже у бандита, печенку, да еще поджарить и поставить на стол!

Но самое ужасное было то, что Майкейя нисколько не усомнился в этой страшной угрозе. Он побледнел, издал нервный смешок и примирительно сказал:

- Ладно, Саванна, ты же знаешь, что я не причиню тебе зла. Просто ты рассердила меня, и я немного погорячился. Вот и все!

Саванна с презрительным видом швырнула полено на землю.

- Что ж, прекрасно! Но на одной лошади с тобой я все равно не поеду!

- А с Джереми? - не унимался Майкейя. - Только до реки. Ты же знаешь, там нас ждут лошади и все остальное.

Майкейя уже пришел в себя после перенесенного унижения, но давить на Саванну не решался. Хуже всего то, что Джереми стал свидетелем его поражения. Но придет день, и Саванна дорого ему за это заплатит. Уж тогда он с ней за все рассчитается!

Однако Джереми не улыбалась перспектива ехать на одной лошади с Саванной, и он, избегая взгляда Майкейи, заявил:

- Нет уж! Я не сяду на одну лошадь с этой проклятой ведьмой! Пусть едет с ним! - Он кивнул в сторону Адама.

Что ж, рассудила Саванна, видимо, ей не остается ничего другого, как ехать с этим убийцей.

Она бросила взгляд на пленника и почувствовала, как кровь закипает, когда увидела на его губах недвусмысленную улыбку.

- Всегда к вашим услугам, - тихо произнес Адам с сарказмом, понимая, что у Саванны нет выбора.

- Заткнись! - бросила Саванна, замахнулась, но почему-то не ударила его.

Вспыхнувшая было ссора закончилась, однако у Саванны внутри все дрожало, и ей стоило огромных усилий не выдать себя. С Майкейей шутки плохи, лучше не перечить ему, но у Саванны иного выхода не было. С момента ее похищения Саванна не могла ни на минуту расслабиться, поскольку понимала, какая над ней нависла опасность. Нервы ее были напряжены до предела.

Постоянное ощущение страха вызывало припадки ярости. Даже во сне она не могла избавиться от страха. Мысль о жестокости Майкейи не покидала ее. Что будет, если он осуществит свою угрозу и расскажет о прошлом Элизабет? И вообще неизвестно, что их с матерью ждет.

Сегодня она победила, отказалась ехать с Майкейей на одной лошади, напомнив ему о том, что не так-то легко с ней справиться. В то же время Саванна не могла без ужаса думать о том, что в конце концов он своего добьется.

После ссоры с Майкейей Саванне было не по себе, но она виду не подавала, когда собирала их скудные припасы и немудреные пожитки, прежде чем они отправились в путь. До реки они будут добираться не один день. Возможно, она что-нибудь придумает, найдет какой-нибудь выход из этой ужасной ситуации. Допустим, ей удастся сбежать. Но тогда Майкейя испортит жизнь матери. А этого Саванна не могла допустить.

Девушка бросила взгляд на Майкейю. Он как раз в этот момент садился на лошадь, поджав мясистые губы. Пока Майкейя жив, ни она, ни ее мать не могут чувствовать себя в безопасности. Так что выход один... Ее аквамариновые глаза потемнели, когда она полностью осознала, что ей следует делать... Она должна прикончить Майкейю. И тогда Элизабет уже ничто не будет угрожать.

Но не так-то просто убить человека. Саванна могла бы это сделать, защищаясь от гнусных притязаний бандита, рука бы у нее не дрогнула. Но пойти на убийство сознательно, выбрав удобный момент, она вряд ли способна, Ведь в этом случае она ничем не отличалась бы от убийцы ее отца, и мотивы убийства здесь ни при чем. Поглощенная своими мыслями, Саванна посмотрела на пленника и, поймав его пристальный взгляд, смягчилась, хотя и не видела выражения глаз.

"Недолго ему осталось, - подумала Саванна. - Как только Майкейя выведает у него тайну золота, он сразу его прикончит. В этом нет никакого сомнения. И будет этот несчастный тлеть в могиле, холодный и бездыханный. Его прекрасное лицо станет неподвижным, а в сапфировых глазах навсегда угаснет насмешливый огонек". Саванне, к ее удивлению, тяжело было думать об этом, хотя пленник и заслужил подобную участь, поскольку лишил жизни ее отца. Еще какое-то время Саванна печально смотрела на пленника, потом оторвала от него взгляд, и мысли ее приняли совсем другой поворот. Он сам во всем виноват, черт возьми, решила Саванна, и она не собирается его прощать. С какой стати? Она должна ненавидеть его за то, что он разрушил всю ее жизнь. Ей ни на минуту не следует забывать об этом. Теперь она сама не знала, кого ненавидит больше: Майкейю Ятса или этого черноволосого дьявола, с которым ей пришлось делить коня.

Майкейя нарочно усадил пленника так, что его привязанные к седлу руки сжимали Саванну словно тисками, она ощущала спиной его могучую грудь, а ногами - его длинные ноги. Теплое дыхание мужчины щекотало ей ухо. Но такая близость, несмотря на все неудобства, видимо, нравилась пленнику, и с каждой милей все больше и больше. Девушка это чувствовала и уже жалела, что поехала с ним, моля Бога, чтобы они поскорее добрались до места. В то же время она не могла оторвать взгляд от его изящных, с длинными пальцами рук, привязанных к седлу, и в глубине души радовалась, что не поехала с Майкейей. Ведь ей пришлось бы держаться за него, чтобы не вывалиться из седла. При одной мысли об этом Саванна содрогнулась от отвращения. Нет, она правильно поступила. Из двух зол выбирают меньшее. Она сама могла бы управлять конем, но Майкейя не позволил, вел на поводу коня Саванны. А когда проезжали через дикие места, привязал к коню еще один повод и взял его в руки.

При других обстоятельствах Адам наслаждался бы таким путешествием. Обнимать прекрасную молодую женщину, скача по дикой, безлюдной земле! Что может быть лучше?

Но мысль о том, что эта красотка при первой же возможности с удовольствием проткнет его кинжалом, а уж о тех двоих и говорить нечего, основательно портила Адаму настроение. Ведь его ждет мучительная смерть. Так что радоваться нечему. Лихорадочно соображая, как бы спастись, Адам в то же время не терял интереса к прелестной девушке, с которой волею судьбы делил лошадь. Интереса чисто профессионального, поскольку Адам по праву мог считать себя истинным ценителем женской красоты. И в другой ситуации он ни за что не упустил бы шанса, который представился ему сейчас. Правда, у него все еще болели ребра от пинков ее прелестных изящных ножек. Ни одна женщина не позволяла себе по отношению к нему ничего подобного. Ему доставляло не только чувственное, но и эстетическое наслаждение созерцать мягкие линии ее тела, однако он ни на минуту не забывал, что красавица - его враг. Ей явно не нравилось, когда Адам как бы невзначай прижимался к ней. Он же, пребывая в состоянии возбуждения, которое ни на минуту его не покидало, не испытывал к Саванне ничего, кроме неприязни, когда Майкейя решил остановиться на ночлег.

Едва бандит отвязал руки Адама от седла, как Саванна с молниеносной быстротой соскочила на землю, видимо, радуясь, что высвободилась наконец из его цепких объятий. Это не ускользнуло от Адама, но он не чувствовал себя оскорбленным. В конце концов, для этой девушки он убийца ее отца!

Из-под полуприкрытых век Адам наблюдал за Саванной. Теперь, после проведенного рядом с ней дня, он хорошо знал каждую линию, каждый изгиб ее восхитительного тела под этим ужасным коричневым платьем. И его сапфировые глаза заблестели, когда взгляд упал на ложбинку между ее грудей. Она, конечно же, не дочь Бласа Давалоса. Это так же верно, как и то, что его похищение связано не только с сокровищем ацтеков. И если судьба не смилостивится над ним, через какие-то сорок восемь часов его настигнет ужасная смерть. Адам не мог без грусти думать об этом.

Но вот, наконец, он принял решение. То ли ночью, когда долго не мог уснуть, то ли утром, когда Саванна пинком разбудила его, - неизвестно. Но весь следующий день он с трудом скрывал враждебность к своим похитителям. Особенно к женщине, с которой ему опять пришлось делить лошадь.

Саванна тоже провела ночь без сна. Даже мучимая постоянными страхами, она не могла забыть своих ощущений, когда этот дьявол с сапфирами вместо глаз раскачивался в седле за ее спиной, то и дело прижимаясь к ней. Она старалась внушить себе, что ненавидит его, что он убийца и вполне заслуживает той участи, которую ему уготовил Майкейя. Но близость этого чудовища так возбудила ее, что она ничего не могла с собой поделать, и всякий раз, когда он к ней прижимался и она ощущала на шее его горячее дыхание, ее нежные соски становились жесткими и твердыми. Ничего подобного Саванна никогда не испытывала и пришла в отчаяние от того, что все эти чувства в ней вызвал негодяй, подлый убийца ее отца. Так она и проворочалась всю ночь на своей подстилке, придумывая всевозможные способы мести этому монстру, явившемуся причиной всех ее злоключений.

Часть II

СОПЕРНИКИ

Глава 7

На следующий день все повторилось сначала. С каменным лицом Саванна забралась на коня и, с трудом сдерживая ярость, ждала, пока Майкейя привяжет руки пленника к седлу. Но сегодня она действовала решительно, и всякий раз, как пленник к ней прижимался, случайно или намеренно, изо всех сил поддавала ему локтем под ребра. Вскоре она с мрачным удовлетворением заметила, что у него пропала всякая охота играть с ней в эти игры, и решила довести дело до конца. Вчера он заставил ее страдать, а сегодня пусть сам страдает.

И Саванна своего добилась. Когда они снова остановились на ночлег, его ребра нестерпимо ныли, а одно, похоже, было сломано, что не могло его не беспокоить. Он больше не восхищался ее гибким телом, единственное, чего ему хотелось, так это задушить ее.

Эту ночь он тоже провел без сна, устремив глаза в темное небо и думая свою невеселую думу. Майкейя спешил, и, возможно, завтра они уже достигнут реки Сабин. Времени оставалось в обрез. На стоянках бандиты связывали Адаму руки и ноги, и вся троица постоянно торчала поблизости, так что о побеге и думать было нечего. Самый опасный из них Майкейя, и вообще двое против одного - не шутка. Впрочем, если бы речь шла о Джереми и Саванне, он, пожалуй, рискнул бы.

Когда наступил рассвет, голова у Адама буквально раскалывалась. Однако он не собирался и дальше оставаться пассивной жертвой. И когда Саванна хотела разбудить его, как обычно, пинком, умудрился связанными руками схватить ее за ногу и пришел в неожиданный восторг, когда она с визгом грохнулась наземь.

Она лежала, уставившись на Адама широко раскрытыми глазами, а он, сверля ее взглядом, ледяным тоном произнес:

- Советую впредь не будить меня таким способом, а придумать какой-нибудь другой. - Увидев, в какое бешенство пришла Саванна, Адам подумал, что она сейчас набросится на него и как следует поколотит. Но этого не произошло. Она только сжала кулаки и со злостью сказала:

- Думаю, мне больше не придется тебя будить. Скорее всего нынешнее утро для тебя последнее.

Мысль об этом причинила девушке боль, однако она повернулась и с гордым видом пошла прочь, ничем не выдав своих подлинных чувств. Майкейя рассчитывал в этот день перейти реку Сабин, выпытать у пленника тайну золота ацтеков и покончить с ним. Об этом Саванна узнала минувшей ночью, и ее охватило отчаяние. И не потому, что бандит собирался расправиться с убийцей ее отца. Она без конца твердила себе, что негодяй это заслужил. Но к ее ужасу, она не могла забыть тех чувств, которые испытала в пути, сидя на одной лошади с этим чудовищем.

В тот день, как ни странно, Саванна и Адам заключили своего рода перемирие. Он больше не старался прижиматься к ней, а она не поддавала ему локтем под ребра. Они ехали в полном молчании, неумолимо приближаясь к реке. И с каждой милей надежда Адама на побег таяла.

Охваченный отчаянием, он помрачнел, когда к вечеру они наконец перешли вброд реку Сабин, и подумал о том, что ни Джейсон, ни Кэтрин никогда не узнают, что с ним случилось. Его исчезновение так и останется тайной. Никто не узнает. Близкие и родные будут страдать и жить надеждой, что когда-нибудь он вернется. Адам с горечью улыбнулся. Он отдавал себе отчет в том, что лишь считанные часы отделяют его от того момента, когда Майкейя начнет его истязать, а ему останется лишь молить Бога, чтобы послал ему скорую смерть.

Когда вечером они остановились на ночлег, Саванна чувствовала себя совершенно подавленной. При других обстоятельствах ее привело бы в восторг место стоянки.

Поблизости протекал ручей, воздух был напоен смолистым запахом сосны, смешанным с чудесным ароматом коралловой жимолости, которая словно прилепилась к высоким, стройным соснам. Были здесь и кизил, и магнолия, и азалия, и розовые флоксы.

Но Саванне сейчас было не до красот природы. Они уже перешли реку, значит, скоро Майкейя вытащит свой смертоносный нож и начнет пытать пленника.

Саванна не боялась крови: могла освежевать оленя, снять шкуру с кролика, свернуть голову цыпленку, могла даже выстрелить в человека, но пытать...

Адам хоть и страшился пытки, но решил стойко держаться и не издать ни единого стона, что бы ни делал Майкейя. Он не позволит этому бандиту сломить его. Время для побега упущено. С момента его похищения уже прошло три дня. Он был готов на любой отчаянный поступок, только бы он увенчался успехом, пусть самым незначительным. Адам не раз проверял, насколько прочны ремни из сыромятной кожи на руках и ногах. Они были так же надежны, как и в первый день. Но сегодня... Адам лежал на самом краю стоянки, освещенный лучами заходящего солнца. Руки, как обычно, были связаны очень крепко. А вот ремни на ногах оказались ослабленными. Майкейя недоглядел.

Обнаружив это, Адам с трудом сдержал крик радости. Он осторожно передвинулся в тень и там лежал с обреченным видом, стараясь освободить ступни. От напряжения он очень устал, тем более что все трое по очереди поглядывали в его сторону. И тогда он замирал, даже сердце останавливалось. Во всяком случае, так ему казалось.

Поглощенный своим занятием, Адам пропустил мимо ушей разговор Майкейи с Джереми, и лишь когда Майкейя вскочил в седло, услышал, что он сказал:

- Будь я проклят, если опять стану есть на ужин эту чертову кукурузную кашу. Я видел оленьи следы, где-то рядом слышал кулдыканье индюка. Пойду раздобуду свежего мяса! Будь начеку и никому не доверяй, - приказал он Джереми. - В этом районе много всякого сброда. Если что, стреляй первым, не медли. А ты, - обратился он к Саванне, - натаскай побольше дров, только не отходи далеко, мужчины здесь не такие, как я, терпеливые. - Майкейя развернул коня, бросил взгляд на Адама и с отвратительной улыбкой добавил: Дров запаси побольше... ночью будем работать.

Когда он уехал, Адам с трудом подавил тронувшую губы улыбку и, оставшись только под присмотром Саванны и Джереми, освободил ноги от пут. Теперь он не сводил глаз с девушки и второго бандита, сидевших у костра. Саванна наклонилась, чтобы поднять полено, и взгляд Адама скользнул с ее изящных плеч на соблазнительные округлости ягодиц. В результате он ощутил дискомфорт в наиболее уязвимом месте своего тела. Что за черт, рассердился на себя Адам, ведь сейчас даже на секунду нельзя отвлекаться. И он посмотрел на Джереми, размышляя о том, что предпринять дальше.

Видно было, что Джереми нервничает. Он переводил взгляд с Саванны на Адама, видимо, пытаясь решить, кто из них опаснее. Все дни, наблюдая за Джереми, Адам пришел к выводу, что самый слабый из этой великолепной троицы Джереми. Майкейи нет. Остается только Саванна...

Адам понимал, что справиться с ней непросто. Тем более что в отношении этой девушки у него были, как говорится, далеко идущие планы. Его неодолимо влекло к ней, и он не мог отказать себе в удовольствии обладать ею, насладиться ее роскошным телом.

Времени у Адама было мало, и у него в мгновение ока созрел план действий. Хорошо, что этот коротышка сидит ближе к нему, чем Саванна.

- Господи Иисусе! Змея! Меня укусила змея! - завопил Адам.

Джереми, раздувавший в это время пламя в костре, побледнел и вскочил на ноги. Саванна выронила охапку дров и бросилась к пленнику. Джереми между тем не двинулся с места, не зная, что делать.

- Что же ты стоишь столбом, помоги! - крикнула ему Саванна, в то время как Адам продолжал вопить.

Лишь после этого коротышка схватил винтовку и с опаской приблизился к Адаму.

- Где змея? - спросил Джереми, дрожа от страха. - Что-то я не вижу!

Заскрежетав зубами, Адам едва слышно произнес:

- Вот она, дружище! - И так пнул Джереми обеими ногами в живот, что этот мозгляк отлетел назад и стал кататься по земле, не в силах встать. Второй удар, ногой по голове, доконал его, и Адаму даже со связанными руками удалось схватить винтовку. Зло усмехнувшись, он огляделся и навел винтовку на Саванну.

Все произошло так быстро, что Саванна не успела опомниться, а когда поняла, что ей грозит опасность, было уже поздно. Сообразив, что Джереми она уже не сможет помочь, Саванна хотела бежать, но тут услышала голос пленника.

- Не советую тебе этого делать, - почти ласково сказал он. - Даже со связанными руками я смогу выстрелить, неважно, что попаду в спину, мне наплевать.

Саванна замерла, мысли путались, и она никак не могла сосредоточиться, осознать весь ужас случившегося. Однако сработал инстинкт самосохранения, девушка не двинулась с места, напряженно ожидая, что будет дальше.

Адаму удалось вытащить из-за пояса Джереми нож, он перерезал ремни на руках, держа в то же время под прицелом Саванну, и огляделся, опасаясь, как бы не появился Майкейя. Он мог расстроить все планы Адама.

- Привяжи его! - приказал Адам девушке, швырнув на землю снятые с рук и ног ремни. Ноги не слушались Саванну, но она заставила себя подойти к Джереми. Слава Богу, он был жив. Просто потерял сознание. И Саванна облегченно вздохнула. Однако ей пришлось крепко связать его по рукам и ногам и вдобавок засунуть ему в рот кляп. Так приказал Адам, и Саванна не посмела ослушаться, после чего с вызовом посмотрела на него. Вид его не сулил ничего хорошего. Он показался ей еще выше ростом, еще более широким в плечах под некогда белой рубашкой, еще сильнее, не говоря уже о зловещем выражении лица, от которого мог содрогнуться любой смельчак, не то что хрупкая девушка. Если к этому добавить заросший щетиной подбородок, черные растрепанные волосы, ниспадавшие на лоб, и горевшие злобой и ненавистью сапфировые глаза, картина получалась устрашающей.

Адам по-прежнему держал ее под прицелом, однако Саванна, подавив готовый вырваться из груди вопль, бесстрашно смотрела в глаза своему врагу, ничем не выказывая охватившего ее страха и судорожно сжимая кулаки. Она совершенно не знала, что делать дальше, но когда увидела появившуюся на его лице сардоническую улыбку, совсем пала духом. Однако и сейчас виду не подала.

- Итак, что ты намерен делать? - дерзко спросила она. Выражение его лица нисколько не изменилось, когда, указав винтовкой на лошадей, он тихо сказал:

- Теперь я намерен уехать отсюда вместе с тобой, прежде чем вернется твой друг Майкейя.

Ее аквамариновые глаза округлились от ужаса, и она упавшим голосом спросила:

- Ты хочешь сказать, что...

- Что возьму тебя с собой? - холодно договорил он. - Конечно. - И циничным взглядом окинул ее с головы до ног. - Надеюсь, нам будет о чем поговорить наедине, не так ли?

Саванна в изумлении покачала головой, и ее золотые волосы заплясали, словно языки пламени.

- Ты не можешь так поступить! - запротестовала она. - Ты свободен! Что же еще тебе нужно?

Взгляд его синих глаз потеплел, когда он быстро подошел к девушке, обнял ее и, обдав теплым дыханием, прошептал:

- Ты мне нужна, злючка! Ты!

Он запечатлел на ее губах жаркий поцелуй, пощекотал языком ее язык, и волна страсти захлестнула Саванну, сделав ее тело мягким и податливым в его объятиях. От его неистовых ласк Саванна совершенно потеряла голову, его возбуждение передалось и ей.

Вдруг Адам оттолкнул ее с такой силой, что она едва устояла на ногах, охваченная возбуждением после короткого, но полного страсти поцелуя. Девушка растерянно смотрела огромными сияющими глазами на человека, которого считала убийцей своего отца.

Адам же, ругая себя за то, что позволил эмоциям вырваться наружу, старался овладеть собой. И хотя все еще тяжело дышал, лицо его приняло непроницаемое выражение. Адам проклинал себя за свою слабость, но ему хотелось целовать ее, ласкать, о чем красноречиво свидетельствовала выпуклость на бриджах. И поскольку виновницей его неудовлетворенного желания была Саванна, Адам сказал ей с нескрываемой досадой:

- Надеюсь, мы поняли друг друга. А теперь нам лучше побыстрее убраться отсюда.

Саванна была как в дурном сне, когда Адам потащил ее к лошадям, мирно щипавшим траву. Все произошло в считанные минуты, и Саванна все еще не могла прийти в себя от неожиданности. Она понимала, что должна решительно действовать, но, вместо того чтобы кричать и упираться или попытаться бежать, покорно следовала за Адамом.

Она едва поспевала за ним, не в силах сопротивляться и привести свои мысли в порядок, чтобы найти какой-то выход из этой ситуации, казавшейся ей ужаснее прежней. Не успела она опомниться, как руки ее оказались привязанными к седлу, а Адам, держа ее лошадь за повод, сам вскочил на другую лошадь.

Этот убийца похитил ее так же, как и Майкейя, но на сей раз дело обстояло гораздо хуже. Саванна кипела от ярости, но сделать ничего не могла. Что и говорить, Майкейя - убийца и негодяй. Этот человек, похоже, такой же. Однако он вызвал в ней чувства, которых ей еще не довелось испытать. Мысль о том, что в любую минуту Майкейя может ее изнасиловать, приводила Саванну в неописуемый ужас. Но этому, кажется, не придется ее насиловать, она даже не станет сопротивляться. Это больше всего страшило Саванну. Не только страшило, но и приводило в бешенство. И она с ненавистью смотрела на ехавшего впереди высокого широкоплечего мужчину.

Адам, надо сказать, тоже не питал особо нежных чувств к девушке, если не считать безумного желания, которое она в нем возбуждала. Упрямая, дерзкая, нахальная. Хлопот с ней не оберешься. Тем более в таком рискованном путешествии, где на каждом шагу подстерегает опасность. Настоящая бестия! Но хороша, ничего не скажешь. Одни волосы чего стоят! А губы! Он проклинал себя, ненавидел, но отпустить ее у него не было сил.

Поглощенный своими мыслями, Адам не заметил, как уже второй раз его хлестнула по лицу сосновая ветка. Только счастливый случай помог ему бежать, а он, вместо того чтобы продумать дальнейший план действий, выйти из этой переделки живым и спасти Джейсона от бандитов, сосредоточил все внимание на девчонке.

Надо было прикончить Джереми, чтобы он не мог вместе с Майкейей броситься в погоню.

Адаму достаточно было провести в плену у бандитов несколько дней, чтобы понять, насколько опасен Майкейя. Джереми, возможно, и узнал тайну золота у Давалоса, прежде чем тот умер, но без Майкейи этот коротышка не представлял сколько-нибудь значительной угрозы. Подумать только! Он заскучал в Белл-Виста и только поэтому приехал в Тер-дю-Кер. Теперь, разумеется, от скуки он не страдал, но даже представить себе не мог, что вляпается в такую дьявольскую историю. Главное, чтобы Майкейя не обнаружил ошибки и не стал охотиться за настоящим Джейсоном. А для этого его следует обезвредить или убить. Оставаться вблизи Тер-дю-Кер или Нового Орлеана бессмысленно и небезопасно. Но прежде чем отправиться в Белл-Виста, надо быть уверенным в том, что Майкейя не сидит у него на хвосте. При мысли о встрече с этим негодяем Адам поморщился от отвращения. В конце концов он решил заманить Майкейю в глубь территории Техаса и, когда бандит потеряет его след, сделать крюк и отправиться в Натчез.

Погруженный в свои мысли, Адам в то же время постоянно был начеку. И как только они приблизились к ручью, пустил лошадей в воду, чтобы сбить с толку Майкейю, когда тот отправится в погоню. Неизвестно, сколько времени ему понадобится, чтобы напасть на их след, - то ли несколько минут, то ли пара часов. Все зависит от того, как скоро он найдет какую-нибудь дичь, если вообще не откажется от этой затеи и не вернется на стоянку. Адам криво усмехнулся, стоило ему представить лицо Майкейи, когда тот обнаружит, что исчез не только его пленник, но и его женщина, если можно было так сказать о Саванне, в чем Адам не был до конца уверен.

Взглянув на небо, Адам подумал, что до наступления сумерек остался еще час-другой. И поскольку важнее всего сейчас было сбить Майкейю со следа, он мог позволить себе какое-то время двигаться по ручью. Тем более что они уже довольно далеко ушли от стоянки.

С момента бегства Адам еще ни разу не проверил содержимое сумок, которые прихватил с собой, и сейчас, убедившись в том, что погони нет, а на небе сгущаются тучи, решил заняться этим до наступления темноты и сошел с коня на илистый берег.

Имущества было немного не считая пары лошадей с седлами и тощей спальной подстилки, он обнаружил старые кандалы с ключом, мешок кукурузы, которую приходилось делить с лошадьми, сковороду, котелок, немного огнива, порох в кожаном мешочке, винтовку и нож, который отнял у Джереми, но главным богатством была, конечно же, Саванна...

Пристально глядя на девушку в наступающих сумерках, Адам вспомнил, как целовал ее, крепко прижав к себе, и губы его тронула похотливая улыбка. Воровать, оказывается, не так уж и плохо, если добычей может стать рыжая колдунья с аквамариновыми глазами, которая злобно таращится на него.

Очень довольный, Адам вскочил в седло и снова пустил лошадей в воду. Оставленные на берегу следы наверняка смоет дождем, который вот-вот начнется, или бурным течением ручья.

Дождь не заставил себя ждать и с каждой минутой усиливался. Уставшая, голодная и насмерть перепуганная, Саванна почувствовала себя еще несчастнее, когда промокла до нитки. Ее похититель, похоже, собирался ехать всю ночь. Но вдруг он вывел лошадей из ручья, и у девушки затеплилась надежда: может, решил подыскать место для ночлега? Однако надежда сменилась отчаянием, стоило ей вспомнить тот его поцелуй, после которого он ее оттолкнул. Страшно подумать, что может случиться.

Адам тоже промок, хотел есть и был в полном изнеможении. И все же о передышке он даже не помышлял, опасаясь преследования Майкейи. Эту непроглядную тьму и проливной дождь им послал сам Господь Бог. Дождь смоет следы, и пока он льет, останавливаться нельзя. Теперь Майкейя нападет на их след только через несколько дней. Эта мысль придала Адаму силы.

Мрак все сгущался, дождь превратился в ливень, и двигаться становилось труднее и труднее. Адам вел под уздцы лошадей, продираясь сквозь сосновую поросль. Толстый ковер из хвойных иголок, устилавший на редкость ровную почву, приглушал стук лошадиных копыт, к тому же на нем не оставалось следов.

Поблизости Адам не заметил никакого сколько-нибудь подходящего укрытия, кроме высокой сосны с раскидистыми ветвями, под которой было относительно сухо.

Адам привязал лошадей и опустил легкую как перышко Саванну на землю. И хотя руки ее оставались связанными, девушка испытала настоящее блаженство, ощутив под ногами твердую почву.

- Устала? - спросил Адам, услышав, как она тихонько вздохнула. Неудивительно. День выдался дождливым и трудным.

В темноте его лицо было едва различимо, и только зубы сверкнули, когда на губах появилась улыбка. Ослепительная, завораживающая. "Как он может сейчас улыбаться?!" - с гневом думала девушка. Да и она сама хороша. Снова поддалась его обаянию. Но анализировать свои чувства у Саванны просто не было сил. Этот дьявол приводил ее в бешенство.

- Мне и так тошно, - бросила она в сердцах. - А тут еще ты! Не знаю, сколько времени я смогу это терпеть.

Он перестал улыбаться. Расставил ноги, сунул большие пальцы за пояс, окинул ее оценивающим взглядом и буквально раздел глазами.

- Возможно, - выдержав паузу, нагло заявил он. - Зато я надеюсь, что ты мне поможешь взбодриться и, полагаю, не обманешь моих надежд.

Это переполнило чашу терпения Саванны, и она резко сказала:

- Напрасно надеешься. Если, конечно, не возьмешь меня силой. Добровольно я не сдамся.

Адам прищурился, взял в ладони ее лицо, запрокинул ей голову и, щекоча ей губы колючей щетиной, страстно прошептал:

- Сдашься, моя прелесть.

Он жадно впился губами в ее губы, ласкал языком ее язык. Напрасно девушка старалась высвободиться из его цепких рук. Он завладел ее губами, наслаждаясь их теплом и каким-то особым сладким привкусом.

Саванна продолжала сопротивляться, боясь признаться себе в том, что ласки этого негодяя, этого убийцы доставляют ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Ее соски под мокрым платьем затвердели. Все тело охватила сладкая истома. Такого блаженства Саванна еще не испытывала. Как могла она позволить этому чудовищу прикоснуться к ней? Обнимать и целовать ее? И Саванна начала сопротивляться с новой силой. Наконец ей удалось оторвать губы от его губ. Глаза ее метали молнии, когда она крикнула:

- Я не хочу!

Адам лукаво улыбнулся:

- Не хочешь? А мне показалось, очень даже хочешь!

- Мало ли что тебе показалось, самовлюбленный дурак!

- Ругай меня сколько угодно, милашка! Но это так! И не пытайся отрицать! - перестав улыбаться, заметил Адам снова приник к ее губам, усиленно работая языком. Как и в первый раз, Саванне почудилось, будто внутри у нее вспыхнуло пламя, и девушка потеряла контроль над собой. Адам это почувствовал и, воспользовавшись моментом, еще крепче прижал ее к себе, но вдруг одна из лошадей громко заржала. Адам насторожился и, выпустив из объятий Саванну, одной рукой зажал ей рот, а другой схватил винтовку, напряженно всматриваясь в темноту.

Господи, думал Адам, весь во власти сладостных ощущений, еще минута, и он повалил бы ее на землю. Вот была бы потеха, застань их Майкейя в таком положении!

- Только пикни, - прикрикнул он на нее, - и я приставлю дуло винтовки к твоей прелестной головке.

Все еще под впечатлением только что испытанных эмоций, Саванна смотрела на него с изумлением, стараясь взять себя в руки. Однако, услышав предупреждение, с готовностью кивнула, потому что все понимала с первого раза.

Глаза его на какой-то миг потеплели, но он тут же устремил их куда-то мимо нее, и Саванна была рада, что освободилась наконец от его пристального, завораживающего взгляда.

Вдруг, к своему великому удивлению, девушка обнаружила, что смиренно стоит рядом со своим похитителем, почти склонив голову ему на плечо, и они вместе напряженно прислушиваются к шорохам и звукам вокруг.

Но все было тихо, и Адам терялся в догадках, что могло вспугнуть лошадь. И когда из зарослей выскочила какая-то маленькая зверюшка и пробежала в пяти-шести футах от них, Адам расплылся в улыбке.

Это оказался скунс, и Саванна была бесконечно благодарна зверюшке за то, что она охладила любовный пыл ее похитителя. Как только животное скрылось из виду, Адам небрежно бросил:

- Надо немного поспать. В путь отправимся с первыми лучами солнца.

- Куда же мы поедем? В Накогдочес? - ангельским голосом спросила Саванна.

- Не твое дело, - нахмурившись, ответил Адам. - Только, знаешь, я смертельно устал, и мне не до шуток.

У Саванны снова появилась надежда. Если он крепко уснет... Но Адам, словно угадав ее мысли, слегка улыбнулся и решительно произнес:

- Забудь об этом, прелесть моя! Ты уйдешь, лишь когда я тебя отпущу, черт возьми!

- Ты уснешь, а я возьму да сбегу, - с невинным видом заявила Саванна, лукаво поглядывая на своего похитителя.

Ни слова не говоря, Адам подошел к коню, вытащил из седельной сумки кандалы, и не успела она опомниться, как этот дьявол приковал ее ногу к своей. После чего с торжествующим видом помахал перед ее носом ключом и повесил его на ветку так высоко, что Саванна не смогла бы до него дотянуться.

Теперь Саванне приходилось следовать за ним, куда бы он ни пошел, и не отставать, чтобы не вывихнуть ногу. Он не стал расседлывать лошадей, только накормил их, после чего насыпал пригоршню кукурузы Саванне.

- Придется довольствоваться этим, - сказал он, - костра разводить не будем, чтобы не выдать себя.

Саванна буквально умирала от голода и, ни слова не проронив, приняла этот скудный ужин с благодарностью. Пока она с жадностью поглощала твердые желтые зерна, Адам занялся устройством постели.

Заметив, что Саванна то и дело поглядывает на висевший у нее над головой ключ, Адам не без ехидства сказал:

- Ничего у тебя не выйдет. Только пошевелишься, и я сразу замечу. И если умру этой ночью, придется тебе отсюда самой выбираться, да еще с прикованным к ноге мертвецом.

- Ты мне подал идею! Что, если в самом деле превратить тебя в мертвеца?

Адам что-то буркнул себе под нос и отошел прочь. Цепь натянулась, и Саванна, спотыкаясь, едва не падая, поплелась за ним, бормоча ругательства и призывая на его голову проклятия. Адам между тем проверил лошадей и сбрую, не обращая на Саванну ни малейшего внимания. Убедившись, что все в порядке, он вернулся к спальной подстилке.

Саванна чувствовала себя оскорбленной до глубины души. Этот наглец тащит ее за собой на цепи, словно собачку. Но в конце концов, у нее есть достоинство. И, сверля злобным взглядом его широкую спину, девушка резко дернула за соединявшую их цепь, и Адам чуть было не вывихнул ногу.

Он с проклятиями рухнул на подстилку, лицом вниз, но мгновенно с ловкостью кошки перевернулся на спину и смотрел на девушку с улыбкой, не предвещавшей ничего доброго. В следующий миг он ступней ударил ее по коленке и сшиб с ног. Саванна упала на своего похитителя, делая отчаянные попытки подняться, но усилия ее не увенчались успехом. В конце концов она улеглась рядом с ним и пришла в ярость, когда поняла, что он смеется.

- Ты - мерзкий, отвратительный гринго, Джейсон Сэвидж, ублюдок! задыхаясь от гнева, крикнула она.

Он перестал смеяться и, к немалому ее удивлению, склонился над ней.

- Не зови меня так! - тихо, но внятно произнес он, нахмурившись.

- Почему? Тебе не нравится твое имя? Ты запятнал его? - спросила она.

Адам был слишком зол, чтобы открыть ей всю правду, и ограничился тем, что сказал:

- Адам. Зови меня Адам. Так меня все зовут.

- Это твое полное имя, Джейсон Адам Сэвидж?

- Да, - ответил он холодно. - И отзываться я буду только на Адама.

Глава 8

Саванна пришла в замешательство. Почему он разволновался? Какая тайна кроется за его именем? Он спокойно выслушал все ругательства и проклятия, на которые она не скупилась, но рассердился, когда она назвала его Джейсоном Сэвиджем. Уж не стыдится ли он своего имени?

Боясь шевельнуться, Саванна ждала, что будет дальше, и не поверила своим глазам, увидев, что он уже спит. Поразмыслив еще какое-то время о странном поведении своего похитителя, Саванна, уже засыпая, подумала, что для нее он все равно остается негодяем и убийцей ее отца, как бы его ни называли.

Когда Адам разбудил ее, Саванне показалось, что она спала всего несколько минут. Она с трудом открыла глаза и смотрела на едва различимое в предутреннем свете лицо Адама.

- Пора вставать, спящая красавица, скоро в путь, - бросил Он, приподнявшись на подстилке.

Видимо, Адам хотел выехать до восхода солнца, потому что было еще темно. Саванна быстро поднялась, протерла глаза и увидела, что на ногах у нее уже нет кандалов, а на ветке больше не болтается ключ. Она молча наблюдала за этим чертовым Джейсоном, который, не обращая на нее никакого внимания, кормил лошадей. Потом он протянул ей пригоршню кукурузы и, скривив губы, сказал:

- Поешь хоть это. Может, позже удастся раздобыть что-нибудь получше. Только не скоро.

Саванна была так измучена, что даже не нашла в себе сил ответить, лишь пожала плечами и стала есть кукурузные зерна. И пока жевала их, мечтала о чашечке горячего ароматного кофе, теплом нежном печенье, намазанном маслом, тающей во рту грудинке с хрустящей корочкой... И еще о мягкой чистой постели с прохладными простынями.

Но пришлось довольствоваться кукурузой. Доев ее, Саванна потянулась. Покрытое грязью тело нестерпимо ныло, волосы спутались так, что вряд ли удастся их расчесать, скорее придется остричь. Нынешним утром у нее даже не было возможности плеснуть себе на лицо холодной воды. И Саванна подумала, что, если когда-нибудь ей посчастливится вернуться домой, она будет по полдня нежиться в теплой ванне. Целый месяц придется смывать с себя грязь, а уж о платье и говорить нечего. Останется только сжечь его.

Пригоршней кукурузных зерен невозможно было насытиться, и в животе урчало от голода. Саванна подобрала с земли подстилку, сложила и отдала Адаму, который привязал ее сзади к седлу.

Быстро окинув взглядом место, где они ночевали, чтобы ничего не забыть, Адам повернулся к Саванне. Выглядела она ужасно, но по-прежнему волновала его, и Адам вдруг представил себе, что было бы, окажись она перед ним чистая, причесанная да еще в элегантном платье.

Только все это пустые мечты. Приказав ей взобраться на лошадь, он опять привязал ее руки к седлу, не сказав при этом ни слова. Она, тоже молча, наблюдала за ним.

Пустив коня вскачь, Адам совершенно не представлял себе, куда они направляются, знал лишь одно - надо двигаться, нигде не задерживаясь. Места были для него незнакомые, однако в знакомые ему путь заказан. Но чтобы просуществовать долгое время в Техасе, им нужны новые лошади, другая одежда, еда и другое оружие.

Они скакали все время на запад, поскольку Адам хотел, прежде чем вернуться в Натчез, увести Майкейю подальше от тех мест, где находился Джейсон. Он также понимал, что необходимо пополнить запасы еды и питья и сменить лошадей. Только вряд ли за этих двух загнанных кляч им удастся получить хотя бы одну нормальную лошадь. А без лошадей им далеко не уйти, и в конце концов они снова попадут в лапы Майкейи. Адам знал, что в Накогдочесе бандитов ждут лошади и все необходимое для дальнейшего путешествия, но ехать туда слишком рискованно, поскольку неизвестно, как поступил Майкейя, сбитый с толку смывшим следы дождем. Первой молчание нарушила Саванна

- Куда, интересно, мы едем, если не собираемся в Накогдочес? - мучимая любопытством, спросила она язвительно.

- Подальше от твоих приятелей, это уж точно, - бросил в ответ Адам.

- Выходит, ты не знаешь, куда меня везешь? - не унималась девушка.

Он оглянулся и, растягивая слова, с озорной усмешкой ответил:

- Будь на то моя воля, отвез бы тебя прямо в кровать.

В глазах Саванны вспыхнула ярость, а сердце подскочило до самого горла. Она разозлилась, но виду не подала и обиженно замолчала. Не хочет говорить, куда они едут, - не надо. Она больше рта не откроет.

Утро вступило в свои права, и Адам почувствовал, что не в силах и дальше терпеть муки голода. Заметив следы, уходившие к ручью, он решил сделать остановку в надежде поймать хоть какую-нибудь дичь. И пусть Майкейя катится ко всем чертям! При одном лишь упоминании о еде у Саванны потекли слюнки. Втайне надеясь, что Адам окажется хорошим охотником, она тем не менее продолжала хранить молчание. И он оправдал ее надежды, расставив капканы в трех местах, где остались следы. Вскоре в капканы попались жирная индейка и несколько диких кроликов.

В предвкушении жареной крольчатины Адам и Саванна, забыв о вражде, разожгли костер, быстро приготовили кроликов и съели сразу двух. Впервые за много дней Саванна насытилась, весьма неэлегантно вытерла рот рукавом и выразительно посмотрела на тушку индейки, которую Адам оставил на берегу.

Проследив за направлением ее взгляда, Адам с веселым смехом сказал:

- Нет, дорогая моя! Быть может, в каком-нибудь селении удастся на что-нибудь обменять эту птичку, прежде чем она испортится. Бог свидетель, нам теперь пригодится буквально все. - После крольчатины оба были настроены вполне дружелюбно, и, решив этим воспользоваться, Адам спросил: - Как ты оказалась в одной компании с этими бандитами, Майкейей и Джереми?

Саванна не забыла, как отвечал на ее вопросы Адам, и решила отплатить ему той же монетой.

- Не твое дело, - сказала она с ангельской улыбкой.

- Ладно, - нахмурившись, произнес Адам. - Я знаю. Ты злишься, что я не отвечал на твои вопросы. Я отвечу. И ты тоже ответь. Идет?

Саванна кивнула и, в упор глядя на Адама, спросила:

- За что ты убил моего отца?

Вопрос застал Адама врасплох. Он не знал, что ответить, и попробовал представить себе, что сказал бы сам Джейсон. Адам долго смотрел на Саванну и наконец очень осторожно произнес:

- Твой отец заслужил смерть. Потому что убил моего друга. Мог убить и меня. Но, что хуже всего, он надругался над самым дорогим мне человеком.

- Гнусная ложь! - взорвалась Саванна. - Ты только что придумал это в свое оправдание.

Адам медленно покачал головой, и лицо его приобрело такое выражение, от которого Саванну бросило в дрожь. Трудно поверить, что отец был способен на подобную низость. Правда, Майкейя сказал, что отец убил какого-то Нолана и сам в этом признался... Выходит, Адам не лжет? Ей не хотелось верить ему, но была какая-то доля истины в его словах, и Саванна не могла с этим не согласиться.

В полной растерянности, не в силах вынести его взгляд, она отвела глаза и задала еще один вопрос:

- А золото? Золото тоже ложь?

Адам хотел ей напомнить, что теперь его очередь спрашивать, но лишь пожал плечами и сказал:

- Два человека, которым я безгранично верю, видели его собственными глазами.

Эти слова не вызвали у Саванны особой радости после того, что она услышала об отце, и девушка резко спросила:

- Ты собираешься искать золото?

- Может, позволишь наконец мне задать несколько вопросов? - осторожно произнес Адам.

Саванна недовольно пожала плечами. Приняв ее жест за согласие, Адам вкрадчиво поинтересовался:

- Кем тебе доводится Майкейя?

Саванну удивил этот вопрос, однако она не подала виду и, устав препираться с ним, откровенно призналась:

- Я знаю Майкейю Ятса с самого детства. Он мой злейший враг и опостылел своими угрозами. Охотно выпустила бы ему кишки, - Саванна мрачно взглянула на Адама, - но прежде разделалась бы с тобой, как только представилась бы такая возможность.

Пропустив эти слова мимо ушей, Адам нахмурился:

- Если он твой враг, какого черта вы были вместе? Полагаю, он не самый надежный помощник в поисках золота!

- Это ты не самый надежный помощник! - очень довольная, парировала Саванна.

Адам бросил на нее взгляд и представил себе, с каким наслаждением схватил бы сейчас ее нежную шейку и...

- Поскольку совершенно ясно, что ты нарушила наш договор, - поднявшись, холодно произнес он, - не вижу никакого смысла напрасно терять время. Влезай на лошадь.

Это было уже слишком, однако девушка подчинилась, но ее хватило ненадолго. Только они тронулись в путь, как Саванна снова почувствовала ненависть к убийце своего отца. Мало того что он лишил его жизни, так еще и оболгал. Он хуже Майкейи и его дружка, этих гнусных негодяев. Дошел до того, что сделал ее своей пленницей! Надо придумать, как сбежать от него. Чего бы это ей ни стоило, она должна попытаться.

Нахмурившись, Саванна не сводила глаз с его широкой спины. Хоть бы он на миг потерял бдительность! Надо как-то отвлечь его и сбежать. А еще лучше - сделать его своим пленником. Эта мысль привела Саванну в неописуемый восторг, и на губах ее появилась лукавая, почти злорадная улыбка. Да, именно пленником! Это доставило бы ей огромное наслаждение!

Вдруг Адам попридержал лошадей, и у Саванны радостно екнуло сердце, когда вдали между деревьями на широкой поляне она разглядела бревенчатый домик с прилепившимися к нему постройками, а перед домом с полдюжины собак, кур, свинью с поросятами и копошившихся в красной пыли двух малышей.

Собаки еще не учуяли их приближения, и Адам решил отвезти Саванну в укромное место, а потом вернуться в селение.

- Смотри не шуми, - строго наказал он девушке, - не то умолкнешь навеки!

Взглянув на него, Саванна поняла, что он не шутит. Она рискнула бы позвать на помощь, но нигде не было ни души. Даже на поляне возле дома. Так что вряд ли она может рассчитывать на помощь, а с этим убийцей, ее похитителем, шутки плохи. Ничего, она найдет способ сбежать. Сделает это при первом же удобном случае, утешала себя Саванна, когда Адам повернул лошадей.

Через несколько минут он остановился и после короткой борьбы с Саванной оставил ее прикованной к дубовому пню, с кляпом во рту и связанными руками. Господи! Как она жалела, что не закричала, когда они подъезжали к селению, не позвала на помощь! Со злостью и изумлением она наблюдала за тем, как он запирал кандалы на ключ, который потом повесил на ветку.

- Съезжу посмотрю. Может, обменяю на что-нибудь индюшку. Если же со мной что-нибудь случится, постарайся освободить руки от ремней и достать ключ. - Адам говорил это совершенно спокойным тоном.

В ответ Саванна наградила его яростным взглядом. Не сказав ни слова, Адам пожал плечами и неторопливо пошел к лошади.

- Так по крайней мере я не буду беспокоиться, - добавил он, - что оставил тебя умирать в лесу. - Он вскочил в седло, бросил на Саванну взгляд и сухо произнес: - Не тоскуй тут без меня!

Глаза Саванны метали молнии, она послала ему вслед проклятия и ругательства, но Адам ничего не слышал, потому что во рту у девушки был кляп.

- Я тоже буду скучать без тебя, любовь моя.

С этими словами он скрылся в лесу. Саванна смотрела в его сторону, пока Адам не скрылся из виду, и лишь тогда поняла, что он действительно оставил ее в лесу одну, связанную, с кляпом во рту. Она не отрываясь смотрела на ключ у нее над головой, делая невероятные усилия, чтобы освободить руки. Но тщетно. Ремни были туго стянуты и не поддавались. Нет, самой ей ни за что не освободиться. И, осознав это, она принялась горячо молиться, чтобы Адам вернулся живым и невредимым.

До самого вечера его не было. Время от времени девушка делала попытки развязать ремни и чуть ли не до крови стерла запястья. Во рту пересохло от кляпа. При мысли, что он оставил ее здесь умирать, Саванна пришла в отчаяние, как вдруг услышала приближавшийся стук копыт и в следующий момент со вздохом облегчения увидела Адама. Вид у него был беспечный, словно это не он заставил ее мучиться целый день. Адам соскочил на землю и с улыбкой вытащил у нее изо рта кляп.

- Ах ты, ублюдок! - набросилась она на него. - Только попробуй еще хоть раз оставить меня одну!

- Ага, значит, ты по мне соскучилась, - произнес он, как всегда, растягивая слова, с озорным огоньком в глазах. Сняв с ветки ключ, весь день являвшийся предметом вожделения Саванны, он вызвал новый взрыв ее ярости.

Однако в ответ на ее ругательства Адам только смеялся.

- Прости меня, - сказал он, освободив ее ноги от кандалов, а руки - от ремней. - Я и представить себе не мог, что задержусь так надолго, но ты будешь прыгать от радости, когда узнаешь, что мне удалось раздобыть.

- Раздобыть? - все еще сердито переспросила она, потирая запястья. - Но у тебя ведь не было денег. Или ты ко всему еще и вор?!

Адам не торопился с ответом. Он не спеша подошел к лошади, вытащил из седельной сумки небольшой полотняный мешок.

- Я ничего не крал, а заработал все это честным трудом. Так что оцени по достоинству эти скромные дары, - сказал он и, заметив недоверчивый взгляд Саванны, с лукавой улыбкой объяснил: - Зашел я в один дом, а там женщина. Муж ее в Новый Орлеан уехал на полтора месяца и самых крепких рабов с собой прихватил. Вот я и предложил ей свои услуги. Есть дела, с которыми справиться под силу только такому мужчине, как я.

Услышав это, Саванна пришла в еще большую ярость и бросила на него уничтожающий взгляд. Да как он посмел ублажать какую-то женщину, в то время как Саванна здесь мучилась и умирала от страха совершенно одна?! Она испытала не только обиду, но и чувство, близкое к ревности, и, чтобы Адам не заметил ее состояния, повернулась к нему спиной и развязала мешок. Там оказались пакетик сахара, щепотка соли, немного кофе, кусок копченой свинины и бобы. Но что показалось Саванне настоящим сокровищем, так это гребешок и кусок мыла. Еще она нашла там старую белую рубашку, поношенные бриджи, две пары ботинок, побитую молью широкополую войлочную шляпу и бритву.

Выхватив из всей этой кучи добра бритву, Адам сказал.

- Как только нам попадется чистый ручей, непременно побреюсь. А тебе, я думаю, надо переодеться. Твое платье не годится для нашего путешествия.

Саванна успела возненавидеть за все это время свое коричневое платье, и все же оно было ей дорого как память, и она не хотела его выбрасывать, а тем более надевать вещи, заработанные Адамом в постели с другой женщиной. Ее глаза из аквамариновых стали зелеными, когда, смерив Адама презрительным взглядом, она ехидно заметила;

- Должно быть, дама осталась не очень довольна, если так низко оценила твои услуги!

В ответ Адам плотно сжал губы и одарил девушку взглядом, от которого ей стало не по себе. Но в следующий момент улыбнулся, провел пальцем по ее щеке и сказал;

- Ошибаешься, дамы всегда бывают мной довольны.

Саванна вспыхнула, отвернулась от Адама и, что-то бормоча себе под нос, стала раскладывать содержимое мешка.

Съестные припасы в одну сторону, одежду - в другую, мечтая лишь о том, чтобы настал поскорее час расплаты и она могла полностью расквитаться с Адамом.

Ночь прошла спокойно. Против ожиданий, девушка, несмотря на кандалы и близость Адама, едва коснувшись подстилки, мгновенно уснула. А утром Адам, как обычно, разбудил ее еще затемно.

Чтобы не терять времени на приготовление завтрака, они снова подкрепились кукурузой, хотя могли бы устроить настоящий пир, поскольку еды у них теперь было вдоволь, и отправились в путь еще до восхода солнца. Мысль о том, что снова предстоит день изнурительного пути, приводила Саванну в отчаяние. Солнце уже стояло высоко в ярко-голубом небе, а они так и не сделали ни одной остановки. Голодная, уставшая, совершенно несчастная от сознания, что все тело покрыто глубоко въевшейся грязью, Саванна со злобой смотрела на Адама. Какой же он черствый и бездушный, этот негодяй! Ему нет до нее никакого дела. Каково же было ее удивление, когда он неожиданно осадил лошадь.

- Что случилось? Ты снова приметил одинокую хозяйку плантации, нуждающуюся в твоих услугах? - спросила она с издевкой.

Словно тигр, Адам бросился к Саванне, снял ее с лошади и, положив к себе на седло, навалился на нее всей своей тяжестью так, что ей стало трудно дышать, а своими длинными пальцами, словно тисками, сжал ее руки. Саванна смотрела прямо ему в глаза. Взгляд Адама был жестким, губы плотно сжаты. Он с трудом сдерживал ярость.

- Хватит язвить! - крикнул Адам. - Не то я подумаю, что ты тоже нуждаешься в моих услугах!

- Не обольщайся! - вскипела Саванна. - Ты мне не нужен!

- Давай проверим? - ласково сказал он и в следующее мгновение запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Но ничего, кроме досады, не испытал, терзаясь мыслью о том, что он действительно ей не нужен, в то время как сам не перестает желать ее, мечтает насладиться ее прекрасным телом, почувствовать, что она жаждет его ласк, что так же, как он, умирает от страсти.

Не будь Саванна ослеплена яростью, Адам добился бы своего. Хотя Саванна и поклялась не подпускать его к себе, все же на какую-то минуту она потеряла контроль над собой и ответила ему на поцелуй. Но, вспомнив, сколько зла причинил ей похититель, вцепилась ему в волосы и укусила его.

Адам вырвался и сбросил ее на землю.

- Господи Иисусе! - вскричал он с изумлением, смешанным со злостью. Бес в тебя вселился, что ли?

Поднимаясь с земли. Саванна с вызовом произнесла:

- Теперь ты понял, что я тебя не хочу?

В синих глазах Адама появилось такое выражение и он так вздернул подбородок, что Саванну пробрала дрожь. Проклиная свой язык, она вскочила на ноги и бросилась бежать. Страх гнал ее вперед, и она мчалась, натыкаясь на ветки, хлеставшие ее по лицу, не слыша стука копыт позади себя. Бежала сама не зная куда, спасаясь от гнева Адама, который ни за что не простит оскорблений и сурово накажет ее.

И лишь когда Адам схватил ее и бросил поперек седла впереди себя, девушка поняла, насколько бессмысленной была ее попытка бежать. Ведь она полностью во власти своего похитителя и никуда от него не денется. К тому же сама виновата в том, что он подобным образом с ней обращается.

Осознав свою полную беспомощность, Саванна сделала вид, будто признала свое поражение, и Адам направил лошадь к месту стоянки. Лежать поперек седла было очень неудобно, а о том, чтобы сопротивляться, и говорить нечего. И Саванна молчала, хотя седло упиралось ей в живот, причиняя боль, а голова и ноги болтались в воздухе.

Наконец Адам осадил лошадь, грубо опустил Саванну на землю, но, против ожидания, не обрушил на нее поток ругательств, которых она ждала, и не стал ее бить, а, соскочив с лошади, сухо сказал:

- Не бойся, я не стану тебя наказывать, не в моих это правилах.

Она украдкой наблюдала, как он проверял лошадей, как рылся в седельных сумках. Затем как ни в чем не бывало бросил ей пакет и сказал:

- Оглянись. В здешних местах чистая вода - редкость. Не знаю, как ты, а я предпочитаю мыться в чистой воде.

Саванна обернулась, и у нее вырвался вздох восхищения, когда она увидела небольшое продолговатое озеро. Вода там действительно была необычайно прозрачная, лишь на противоположной стороне темнели островки с камышовыми зарослями и виднелись упавшие в воду деревья, а в бирюзовой глубине время от времени лениво проплывали рыбы и черепахи. В некоторых местах со скал, подходивших к самому берегу, низвергались маленькие водопады, а вокруг в тесном соседстве росли карликовые пальмы и папоротники.

Забыв о своих страхах и вообще обо всем на свете, Саванна медленно, словно очарованная, вошла в прохладное озеро и шла, не в силах остановиться, до тех пор, пока вода не коснулась губ. Наслаждаясь мыслью о том, что сейчас избавится от покрывавшей ее тело грязи. Саванна крикнула:

- Дай мне мыло!

Адам рассмеялся, достал из пакета мыло и, держа его осторожно, словно драгоценность, медленно подошел к воде. Здесь он поднял мыло над головой так, чтобы Саванна не смогла его достать, и сказал:

- Давай заключим перемирие. Хотя бы на время. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия приковывать тебя даже ненадолго и следить за каждым твоим движением, пока я моюсь. Так что обещай, что не сбежишь, пока мы здесь.

- Обещаю, - не задумываясь, ответила Саванна, не сомневаясь в том, что он ей не поверит, тем более что не собиралась держать данное обещание.

Должно быть, ее мысли были написаны у нее на лице, потому что, взглянув на нее, Адам усмехнулся и сухо заметил:

- .Что ж, пусть будет по-твоему. - Он привлек ее к себе, выронив мыло, и улыбнулся своей дьявольской улыбкой, всегда пугавшей Саванну. Глаза их встретились, и он в своей обычной манере, растягивая слова, произнес: - Мы давно могли прийти к согласию, но раз тебе нравится все усложнять, я постараюсь получить от этого удовольствие.

И не успела Саванна опомниться, как он расстегнул ей платье и одним движением спустил его с плеч. Трепет пробежал по телу девушки, и, вместо того чтобы возмутиться, она стояла не шелохнувшись, пока он с нескрываемым восхищением жадно ее разглядывал. Никогда еще Адам не видел такой белой шелковистой кожи, таких розовых грудей и таких нежных сосков. Она была похожа на статуэтку в ореоле золотых волос. Адам был буквально сражен ее красотой, ее изящными плечами, гибкой шеей и роскошной пышной грудью, к которой его взгляд возвращался снова и снова. Казалось, Адама подменили, можно было подумать, что он впервые раздел женщину и готов кричать от восторга.

- Господи! Я и не представлял себе, до чего ты прекрасна! - только и мог он произнести, не в силах отвести взгляд от всех ее прелестей. "А каковы должны быть на вкус эти чарующие соски-бутончики", - подумал Адам, и у него перехватило дыхание.

В этот момент, к ужасу Саванны, бутончики вдруг набухли, словно собираясь раскрыться, что вызвало на губах Адама довольную улыбку. Сопротивляться ему не имело смысла, поскольку он крепко ее держал.

- Может, хватит пялиться на меня, болван, - тоном, полным презрения, заявила она.

- Вспомни, прелесть моя, - ответил он, криво усмехнувшись. - Я дал тебе шанс, но ты упустила его. И теперь, впервые с момента нашей встречи, я по-настоящему наслаждаюсь.

Глаза Саванны угрожающе блеснули, и она бросилась на него, но после короткой схватки потерпела сокрушительное поражение. Подмяв ее под себя, Адам самодовольно улыбнулся, глядя на ее разъяренное лицо, пока она пыталась высвободиться из его цепких рук.

- Знаешь, - сказал он, - характер у тебя прескверный, но под этой тряпкой, называемой платьем, скрывается тело, о котором может мечтать каждый мужчина. Недаром Майкейя тебя терпел. Но еще не все твои прелести передо мной, и я просто умираю от желания увидеть остальное.

С этими словами Адам сдернул с девушки платье и прямо-таки остолбенел при виде плоского живота, длинных стройных ног и треугольника огненных завитков между ними. От неистового желания у него пересохло во рту, и сейчас ему уже было не до шуток. Он представил себе, как раздвигает ее бедра, медленно входит в нее и тела их сливаются. Его словно обожгло огнем. Такое с Адамом происходило впервые, хотя в подобных делах он был докой.

Глаза его затуманила страсть, и Саванне стало не по себе. Инстинкт подсказал ей, что может произойти самое страшное.

- Не смей ко мне прикасаться, негодяй! Не то убью! - предупредила она, в исступлении колотя его кулаками.

Ее слова вернули Адама к действительности, и он мрачно улыбнулся, без особых усилий уклоняясь от ее ударов,

- Попробуй. Только вряд ли это тебе удастся, - сказал он, справившись наконец с собой, и с такой силой оттолкнул Саванну, что она, потеряв равновесие, плюхнулась в воду, подняв целый фонтан брызг.

Место было неглубокое, и Саванна, отплевываясь, тотчас поднялась, но, вспомнив, что она совсем голая, быстро опустилась на корточки и прижала колени к груди.

Ее рваное мокрое платье валялось у ног Адама, и он швырнул его девушке, подцепив носком ботинка:

- Выстирай эту тряпку, а пока она будет сушиться, вымоешься сама. Я дам тебе мыло.

Саванна поймала на лету платье, отошла на почтительное расстояние, вошла в воду и огляделась в раздумье. Одежда при ней, хоть сама она и голая, а Адам на берегу. Если переплыть на другую сторону и скрыться в лесу, прежде чем он успеет опомниться...

Она вздрогнула, когда неожиданно раздался его голос, и задрожала от страха, увидев, что он целится прямо в нее из винтовки.

- Вот так-то, любовь моя, - произнес он невозмутимым тоном. - Даже думать не смей о побеге! Я вышибу эту мысль из твоей прелестной головки. Не успеешь доплыть до противоположного берега, как я выстрелю! Убить не убью, но поумерю твой пыл - несколько дней не сможешь сидеть. - И он недобро усмехнулся.

С тоской посмотрев на противоположный берег, Саванна с платьем в руке погрузилась в воду настолько глубоко, насколько это было возможно, и поплыла к маленькому водопаду, ни разу не оглянувшись на Адама. Там она постирала свое платье, достаточно чисто, если учесть, что у нее не было ни горячей воды, ни мыла, и бросила его на камни.

- Теперь ты доволен? - ехидно спросила она, повернувшись к Адаму.

- Пока не совсем, - ответил он, кривя губы в улыбке, - но скоро, надеюсь, мое желание сбудется.

Аквамариновые глаза Саванны вновь приобрели зеленый оттенок и потемнели. Она проклинала себя за свой дурацкий вопрос, спровоцировавший его на двусмысленный ответ, что неизменно выводило девушку из себя.

Адам положил мыло у самой воды и, тихо бросив: "Бери, злючка", направился к лошадям.

Несколько секунд Саванна смотрела ему вслед, затем быстро подплыла к берегу и схватила мыло, все еще опасаясь, что он обернется и снова начнет пялиться на нее. Но этого не случилось, и, сбитая с толку, она поплыла обратно. Постепенно неприятные мысли сменились приятными. Девушка расслабилась в чистой, прозрачной воде, вдыхая исходивший от мыла тонкий аромат лаванды.

Прогретая солнцем вода в глубине была холодной, бодрящей, и Саванна блаженствовала, намыливая свои спутанные волосы и покрытое грязью тело. В этот момент она напрочь забыла о Майкейе, Адаме, обо всех своих злоключениях, даже не подозревая, какая ей грозит опасность. Она плавала и резвилась в самом глубоком месте, словно золотая рыбка, как вдруг услышала совсем рядом голос Адама, вернувший ее к действительности.

- Может, отдашь мне мыло, - сухо сказал он, - а то от него ничего не останется.

Обернувшись, Саванна, к своему ужасу, увидела Адама почти рядом с собой. Волосы его были мокрыми, могучие плечи выступали из бирюзовой воды. Девушка опустила глаза и сквозь прозрачную воду увидела, что он, как и она, совершенно голый. Только у нее тело белое, шелковистое, а у него грудь и живот покрыты темными волосами, узкой дорожкой уходившими вниз. Не в силах удержаться от соблазна, девушка скользнула взглядом в направлении этой дорожки и обмерла, увидев, что Адам прямо сейчас готов ринуться в бой.

Саванна быстро подняла глаза, в которых можно было прочесть осуждение, когда она встретилась с его насмешливым взглядом.

- Я не виноват, этот шалунишка очень непослушный, - заявил он. - Так что не дразни его.

В следующий момент мыло уже было в руках у Адама, а Саванна отошла на безопасное расстояние.

- Всегда бы так. - Адам улыбнулся. - А то ведь ты тоже непослушная. Как мой шалунишка.

Саванна инстинктивно почувствовала опасность, не стала спорить и снова принялась резвиться в воде. Она старалась не думать об Адаме, но он так бурно выражал удовольствие, которое получал от купания, что девушка невольно возвращалась мысленно к его мужественному телу и его копью, которое он так нежно называл шалунишкой.

Тут Саванна на себя рассердилась. Вместо того чтобы составить план побега, она не перестает думать об этом презренном совратителе. Адам между тем старался держаться поближе к берегу, где лежали ее платье и все их припасы, так что о побеге и думать было нечего. Но дело было не в Саванне.

Кто-нибудь вроде Майкейи мог застать их врасплох, и Адам спрятал поблизости свою одежду, винтовку и нож. Если бы даже Саванна вдруг набросилась на него... Тут Адам усмехнулся, вспомнив выражение ее лица, когда она увидела его совсем рядом в воде. Это было так забавно! Она возбуждала его с той самой минуты, как он увидел ее, и в своем воображении он уже не раз занимался с ней любовью, испытывая ни с чем не сравнимое, утонченное наслаждение.

Вдруг в кустах послышался шорох. Адам выскочил на берег, схватил винтовку и в следующий момент увидел громадного медведя. Трудно было сказать, кто из них больше был удивлен - человек или зверь, только медведь почему-то поспешил скрыться в лесу.

Адам обернулся и посмотрел на Саванну, которая все еще не могла прийти в себя от изумления, в то время как сам он положил винтовку и с улыбкой покачал головой: мол, испугался какого-то там медведя.

Пока Саванна плескалась в воде, Адам развесил на кустах ее одежду, а свою постирал, прежде чем мыться, и спрятал. Поэтому она не успела высохнуть, и Адаму пришлось надеть еще влажные бриджи и рубашку. Поморщившись от неприятного ощущения, он натянул ботинки, прицепил к поясу нож, взял винтовку и, подобрав мыло, которое обронил на берегу, неторопливо направился к лошадям. Порывшись в седельной сумке, он отыскал бритву, чтобы избавиться наконец от щетины, которой заросло лицо.

Все это время он не сводил глаз с Саванны, даже когда намыливал щеки. Мало ли что взбредет ей в голову. По солнцу Адам определил, что сейчас около полудня, значит, до темноты еще уйма времени. А поскольку они и днем и ночью находились в седле, делая лишь короткие передышки, Адам решил устроить настоящий привал, с обедом из бобов и свинины, благо вода была рядом. Саванна, похоже, не собиралась выходить на берег, и Адаму пришлось делать все одному.

Он набрал дров, развел костер, налил в котелок воды из источника, бросил туда бобы, посолил и поставил на огонь. Затем вытряхнул спальную подстилку и, подойдя к озеру, бросил ее Саванне.

- Постирай, к ночи высохнет, - сказал он, поморщившись, такой грязной была подстилка. - Побей ее хорошенько о камни!

"Только этого не хватало", - подумала Саванна, но возражать не стала. После стирки подстилку было не узнать, и Адам повесил ее сушиться на дерево. А Саванна, пробыв еще какое-то время в воде, решила, что пора наконец выходить.

Глава 9

Удобно устроившись в тени раскидистого дуба, Адам украдкой наблюдал за Саванной, которая никак не могла решиться выйти из воды совершенно голая, и эта ее нерешительность забавляла его.

В данный момент девушка стояла по грудь в воде, забыв о том, что вода прозрачная, а воображение и без того рисовало Адаму весьма пикантные картины. Ему пришлось признать, что более восхитительного создания он еще никогда не видел. Огненные локоны обрамляли ее лицо, изящные плечи казались еще белее на фоне бирюзового озера. Сквозь прозрачную воду виднелись ее роскошные груди, осиная талия и стройные бедра. Залюбовавшись ею, Адам снова почувствовал дискомфорт между ног, как уже бывало не раз, чертыхнулся и быстро поднялся.

До каких пор он будет реагировать на нее как мальчишка, впервые увидевший обнаженную женщину?! Хоть бы оделась скорее. Адам схватил добытые накануне бриджи и рубашку, подошел к самому краю воды и, бросив их, пренебрежительно сказал:

- Вот, возьми!

- Я не выйду из воды, чтобы ты пялился на меня, пока я буду одеваться, И не надену то, что ты мне принес. Мое платье наверняка давно высохло.

- Высохло не высохло! Какое это имеет значение? Ты наденешь рубашку и бриджи! А не хочешь - ходи голая! Черт с тобой. Поняла?

Выражение его лица и ледяной тон не предвещали ничего доброго, и Саванна решила не дразнить его. Да и почему, собственно, не надеть бриджи и рубашку? Ведь в них гораздо удобнее. А она ни с того ни с сего заупрямилась, как ослица. Но как бы то ни было она не станет при нем одеваться.

- Если ты отвернешься, так и быть, надену эти чертовы штаны и рубашку, - сказала она, в надежде спасти хотя бы остатки своей гордости, но тут Адам неожиданно закричал:

- Выходи быстрее из воды! Быстрее! - Было что-то в его голосе, что заставило девушку обернуться, и тут ее пробрала дрожь: к ней приближались огромные змеи. Девушка сразу их узнала, поскольку родилась и выросла в непосредственной близости от рек. Это были водяные мокасиновые змеи. Очень агрессивные. Их укусы смертельны.

Саванна так блаженствовала, купаясь в озере, что совершенно забыла об опасных мокасиновых змеях и аллигаторах, которые водились в субтропиках юга Соединенных Штатов. Девушка быстро поплыла к берегу, моля Бога, чтобы не появился еще крокодил!

Забыв, что она голая и что Адам пялится на нее, она с ужасом ждала, что вот сейчас одна из змей вонзит свое ядовитое жало ей в ногу, а может, и обе змеи сразу. Она проклинала себя за свою беспечность и, добравшись до мелкого места, где ей было по колено, подгоняемая страхом, вскочила на ноги и устремилась к берегу.

Но к ее изумлению, на полпути сильные руки Адама подхватили ее и высоко подняли, избавив от смертельной опасности. Змеи все приближались, но Адам забыл о себе, думая лишь о Саванне.

Он уже ступил на берег, когда одна из змей едва не укусила его. Реакция Адама была мгновенной. Он изо всех сил ударил змею каблуком по голове и, пока она дергалась в предсмертных судорогах, осторожно опустил Саванну на землю. После этого он взял нож и, как только к берегу подплыла вторая змея, быстро прикончил ее.

Саванна все еще дрожала от страха, совершенно не заботясь о том, что до, сих пор не оделась. Ее полные ужаса глаза были устремлены на змей. Только сейчас она поняла, что была на волосок от смерти. Даже зубы стучали, и, чтобы унять дрожь, она обхватила себя руками.

Теперь, когда опасность миновала, Адам обернулся и посмотрел на Саванну. Боже! Как она испугалась! Он привлек ее к себе, обнял. Она уткнулась ему в плечо, а он ласково прошептал ей на ухо:

- Все в порядке. Саванна, не бойся. Ты в безопасности.

Ощущая тепло его тела и гладивших ее ласковых рук, Саванна почувствовала, как постепенно отступает страх. По крайней мере страх перед змеями. Но его место занял другой, более сильный. Прикосновения Адама. И даже не столько сами прикосновения, как их действие на нее. Адам между тем продолжал ласково ее успокаивать, но как только она перестала дрожать, желание с новой силой охватило его.

Это особенно было заметно сейчас, когда он стоял рядом с обнаженной Саванной. Однако состояние это уже стало для него привычным. Он хотел эту девушку с той самой минуты, как впервые заглянул в ее удивительные аквамариновые глаза. И сейчас держать ее в своих объятиях, да еще совершенно голую, было выше его сил. Обругав себя негодяем за то, что пользуется моментом, он взял ее за подбородок и прильнул к ее губам. Исступленно. Со всей сдерживаемой до сих пор страстью, которая сейчас выплеснулась наружу. Горячими были не только его губы, но и все его тело, охваченное огнем желания. Жажда обладать ею была так сильна, что он с трудом владел собой, предвкушая тот восхитительный миг, когда тела их сольются в экстазе. И это непременно случится, Адам в этом не сомневался.

Саванна продрогла и, чтобы согреться, прильнула к нему. Он не мог оторваться от ее нежных, податливых губ, раскрывшихся навстречу его языку, в то время как сам Адам обхватил руками ее бедра и так прижал к себе, что у Саванны закружилась голова, когда она почувствовала, как сильно он ее хочет.

Темные завитки волос на его груди щекотали ей соски, и Саванна уже готова была уступить ему, охваченная жарким пламенем страсти, однако ей удалось овладеть собой и удержаться, не переступив некую невидимую грань. Ведь он ее враг! Убийца ее отца. Она должна его ненавидеть. И это вовсе не она жаждет его объятий и поцелуев, его страстных ласк. Конечно же, не она. Это ее тело. Предательское тело. Оно стремится к этому ужасному человеку и отвечает на его поцелуи. И млеет от его прикосновений, и готово отдаться ему. Да, да. Не она готова отдаться этому негодяю, а ее тело. И Саванна решила дать этому чертову телу бой.

Оторвав губы от губ своего искусителя, она закричала:

- Не трогай меня! Я не хочу! Я не хочу тебя! Слышишь?

Синие глаза Адама потемнели, когда он посмотрел на раскрасневшуюся Саванну, задержав взгляд на ее губах, слегка припухших от поцелуев и очень напоминавших бутон.

Девушка откинула назад голову и смотрела на него, ожидая, что будет дальше. Он не выпускал ее из объятий и все так же страстно смотрел на нее, а когда остановил взгляд на груди, соски затвердели и стали торчком, что повергло Саванну в панику.

- Обманщица! - ласково произнес Адам, кривя губы в улыбке. - Ты хочешь того же, что и я. Мы оба этого хотим с того самого момента, как наши глаза впервые встретились.

- Нет! Я ничего не хочу! - завопила Саванна, стараясь не смотреть на его красиво очерченные, чувственные губы и всеми силами скрывая сладостную истому, вызванную теплом его рук, обнимавших ее, и бушевавшую в ее предательском теле страсть. Ох, это чертово тело! Ему нет никакого дела до того, что Адам - негодяй, хладнокровный убийца, подлый похититель. Саванна ни за что не призналась бы себе в том, что этот негодяй уже занял какое-то, пусть самое крохотное, место в ее сердце и, похоже, собирается полностью им завладеть. И с этим было труднее бороться, чем с телом. Труднее, чем противиться объятиям и поцелуям. Стоит ей отдаться ему, и тело успокоится. Но как успокоить сердце? Справится ли она с этой внезапно возникшей болью?

Адам не сводил с Саванны глаз. Она буквально околдовала его. Он чувствовал себя неопытным мальчишкой, и, хотя в его объятиях побывала не одна красотка, ему казалось, что такой пышной груди, таких сосков и таких бедер он никогда не видел. А как она задрожала, когда он прижал к ней своего шалунишку!

- Обманщица! - повторил он, целуя ее. - Ведь ты хочешь меня! Только делаешь вид, что не хочешь! Не думаешь ли ты, что пора от разговоров перейти к делу?

И Адам стал решительно действовать. Вряд ли стоит говорить, что с его опытом ему было легко заставить неискушенную в любви девушку потерять голову, и когда наконец она со стоном обвила его шею руками, он, изнемогая от желания, нежно провел пальцем по ее распухшим губам и прошептал:

- Ты, возможно, и не хочешь меня, но твое тело хочет.

Она и сама так думала. Виновато ее проклятое тело. Никакого сладу с ним нет.

Адам подхватил ее на руки, словно пушинку, отнес в тень, уложил на мягкий зеленый ковер из травы и, к ее великому удивлению, стал раздеваться.

Саванне и раньше приходилось видеть голых мужчин, но ни один из них не мог сравниться с Адамом. Высокий и стройный, он стоял в лучах солнца, падавших на него сквозь просветы в листве. О таком мужчине могла мечтать самая опытная женщина. И Саванна уже в который раз, млея от восторга, любовалась его мужественной красотой. Он был само совершенство, этот негодяй, этот убийца, этот похититель, с могучей грудью и длинными, стройными ногами, не говоря уже о плоском животе и потрясающе красивых бедрах. Бедная Саванна! Сердце ее билось как пойманная птица. Грудь высоко вздымалась.

Адам Сент-Клэр и в самом деле был чертовски привлекательным. Даже в одежде. А уж без одежды и говорить не приходится. Однако природа наградила его не только великолепным телом, но и удивительно красивым лицом с тонкими чертами и постоянно сохранявшимся на нем выражением высокомерия и превосходства. Неудивительно, что Саванна потеряла голову. Тут любая искушенная кокетка не осталась бы равнодушной. Особенно сейчас, при взгляде на его бедра. Точнее, на то, что было между ними.

Что уж говорить о невинной девушке. Тем более что при всей своей наивности Саванна не могла не понимать, что именно она довела его до такого состояния. Он весь был как в огне, когда неистово ласкал ее. А Саванна, забыв о том, что должна ненавидеть этого негодяя, этого убийцу, этого похитителя, отвечала на его ласки. Конечно, отвечала не она, а ее тело. Но это уже не имело никакого значения. Да и до рассуждений ли ей было, когда его язык касался ее языка так нежно, что она от восторга готова была его проглотить, а его пальцы гладили ее соски. Нет! Ей этого не вынести. Девушка всем телом извивалась в его объятиях, все крепче и крепче прижимаясь к нему, и искала его губы, если на какой-то миг они отрывались от ее губ. Ощущения, вызванные ласками Адама, поражали Саванну своей новизной и были прекрасны. Ничего подобного девушка никогда не испытывала.

Охваченная пламенем, она все более страстно обнимала Адама, завороженная его мужской силой. Шалунишка превратился в настоящего воина и рвался в бой, чтобы полностью овладеть Саванной, готовой сдаться на милость победителя. Оставив в покое ее губы, Адам стал целовать грудь, и Саванна испытала что-то похожее на мучительную и в то же время сладостную боль, которая довела ее до полного изнеможения. Господи! Она хочет его! Как она его хочет!

В том, что Саванна хочет его, Адам не сомневался с первой их встречи. Он тоже хотел ее, но не ожидал, что эта девчонка вызовет в нем такую бурю страсти. Каждый поцелуй, каждое прикосновение буквально сводили его с ума. Губы ее были слаще меда, кожа нежнее шелка. Он готов был ласкать ее до бесконечности, чтобы с ним она забыла всех мужчин, с которыми была когда-то близка. Впервые в жизни Адам испытал что-то похожее на ревность. Сама мысль о том, что к Саванне прикасались другие мужчины, была невыносима сейчас, когда он открывал для себя одну за другой тайны ее восхитительного тела.

Он не уставал ласкать ее и был так же бессилен перед нахлынувшими на него чувственными ощущениями, как и Саванна. Их бедра двигались в унисон, его руки скользили по ее телу, в то время как сам он наслаждался его удивительным ароматом. Ни у одной женщины, казалось Адаму, нет такой тонкой талии, таких изящных бедер, такого плоского живота. А уж о том, что ниже живота, и говорить нечего... Он слегка коснулся пальцами огненно-рыжего треугольника, сначала Саванна изогнулась, испытав ни с чем не сравнимое наслаждение, однако на какой-то миг инстинкт самосохранения вернул ее к реальности, и она, оторвав губы от его губ, уперлась руками ему в плечи:

- Адам! Пожалуйста! Не надо! Прошу тебя!

Его сапфировые глаза блеснули, прядь черных волос упала на лоб, прекрасное лицо дышало страстью. А губы! О! Эти губы! Саванна забыла обо всем на свете и затаив дыхание смотрела Адаму в глаза. В них она прочла нечто большее, чем чувственность. Он слегка коснулся губами ее губ и простонал:

- Я только хотел доставить тебе удовольствие, сделать приятное, любовь моя.

Саванна в этом нисколько не сомневалась, однако подумала, что все имеет свои пределы. И удовольствие тоже. Но не успела опомниться и возразить, как Адам снова завладел ее губами. Перед его поцелуями невозможно было устоять, и Саванна полностью отдалась его мужским чарам, окончательно потеряв контроль над собой и млея от его прикосновений. Все тело ее изнемогало в сладкой истоме, порой казавшейся болью. Возбуждая ее все больше и больше, Адам стал осторожно поглаживать огненный треугольник между ее бедер, и она, постанывая от наслаждения, вся извивалась, лаская его широкую спину своими нежными пальчиками, в то время как он то впивался губами в ее губы, то щекотал языком ее соски, то легонько покусывал их.

Саванне казалось, что она больше не выдержит этих сладких мучений, но тело ее жаждало еще чего-то, о чем девушка могла лишь смутно догадываться. Инстинкт самосохранения молчал, Саванна больше не молила Адама о пощаде, каждым своим движением побуждая его завершить начатое.

Но Адам всеми силами сдерживал себя, чтобы дать Саванне возможность полностью насладиться его ласками, почувствовать вкус его поцелуев и вместе с ней достигнуть вершины наслаждения. И лишь когда убедился в том, что долгожданный момент настал, перешел к решительным действиям. Охваченная страстью, Саванна была словно в тумане, когда Адам раздвинул ей ноги, собираясь ринуться в бой. Ему казалось, что он умрет, если прямо сейчас не овладеет Саванной, но она и не думала защищать свою территорию.

Напротив. Она уступила победителю. Такой потрясающей любовницы у Адама еще не было. В настоящий момент в ней сосредоточился весь мир. Своенравная, упрямая и в то же время нежная и страстная, эта женщина словно околдовала его, и он стонал от наслаждения, когда она извивалась в его объятиях. Ощущения были настолько острыми, что Адам даже опасался, как бы шалунишка не подвел его в решительную минуту, когда он войдет в теплое, нежное лоно Саванны. На какой-то миг Адам замер, но опасения его оказались напрасными. Саванна чуть приподнялась и помогла шалунишке, теперь уже настоящему воину, овладеть ее территорией, когда он слегка задержался у пушистого треугольника огненно-рыжих волос. Адам снова прильнул к губам Саванны, вложив в этот поцелуй всю силу долго сдерживаемого желания, но тут... на пути его неожиданно возникло препятствие. Адам не задумываясь преодолел его, а когда понял, что это было за препятствие, пришел в отчаяние. Однако было поздно. Слишком поздно...

Счастью Саванны не было границ, когда он вошел в нее. Она испытала настоящее блаженство. Тем острее показалась вдруг нахлынувшая боль именно в тот момент, когда тела их слились. Первым ее побуждением было высвободиться из его объятий и бежать куда глаза глядят. Но об этом не стоило даже мечтать. Адам придавил ее к мягкой траве всей тяжестью своего тела и, бормоча что-то бессвязное, все глубже и глубже проникал в нее, поскольку препятствий на его пути больше не возникало. Саванна двигалась с ним в унисон, и боль постепенно стихала, пока не превратилась в наслаждение, которое выплеснулось наружу вместе с восторженным криком Адама. Это была вершина блаженства. Они достигли ее вместе и теперь лежали, умиротворенные и усталые, хотя Саванна все еще вздрагивала. "Так вот, оказывается, что толкает мужчину и женщину на самые безрассудные поступки", - думала она. Волна эмоций схлынула, и сердце Саванны стало биться ровнее. Тело тоже утихомирилось.

Оба молчали. Только сейчас Саванна полностью осознала, что произошло между ними, и с отчаянием посмотрела на Адама, однако не прочла в его взгляде ни раскаяния, ни растерянности.

Он продолжал лежать на ней, только чуть-чуть приподнялся на руках. Дыхание его пришло в норму, и он уже был в состоянии трезво оценить ситуацию. Все еще не в силах оторваться от ее теплого, нежного тела и любуясь ее раскрасневшимся личиком, он в то же время не мог простить себе, что, как последний идиот, угодил в сети, ловко расставленные этой бестией. Она сыграла с ним шутку. Старую как мир шутку. Эта девчонка вскружила ему голову!

В нем боролись два чувства. Ничем не оправданная радость от того, что до него у Саванны не было мужчин, и злость на самого себя за то, что опростоволосился. Кто бы мог подумать, что такая красотка, как Саванна, да еще при ее образе жизни, окажется девственницей! Адам готов был поклясться, что эта рыжая бестия спала с Майкейей... Он поморщился. Прожженный волокита и дамский угодник, он в то же время считал бесчестным связываться с невинными девушками, какого бы происхождения они ни были, высокого или низкого, чтобы не создавать себе лишних проблем, одна из которых вынужденная женитьба. Неудивительно, что близость с Саванной повергла его в шок. При малейшем намеке на такой поворот событий он и пальцем не прикоснулся бы к ней. Но эту мысль тут же опровергла другая: девственница она или не девственница, он ни за что не отказал бы себе в удовольствии обладать ею. И он испытал это удовольствие. И его тело все еще было охвачено сладкой истомой. С какой легкостью удалось этой наглой девчонке лишить его самообладания, вовлечь в омут страсти! Ее ласки действовали на него как наркотик, он не в силах был устоять перед ее чарами. И это приводило его в бешенство. Тем более что и сейчас, опьяненный ее ласками, он готов был повторить все сначала.

- Я понятия не имел, что ты девственница! Какого черта ты ничего не сказала? - Он подозрительно посмотрел на нее и тихо добавил: - Итак, чего ты теперь от меня хочешь? Как я должен возместить тебе нанесенный ущерб? Ну же, говори! Как это делается?

Саванна была ошеломлена. Не таких слов она от него ждала. И смотрела на него с нескрываемым удивлением. Надо же, он еще злится! Но разве не он силой завладел ее телом? И уж если кто и должен злиться, так это она. Только она.

- Мало того что ты поизмывался над моим телом, так еще смеешь грубить мне!

- Поизмывался? - воскликнул Адам, оскорбленный тем, что она восприняла как издевательство то, что произошло между ними. - Что ты говоришь, моя прелесть?! У меня даже в мыслях не было тебя оскорблять! Испокон веку женщины расставляли ловушки мужчинам, но будь я проклят, если позволю так просто себя заарканить. - Он покосился на Саванну и продолжал: - Подумать только! Девица. И такой интересный факт ты скрыла от меня. А когда я это понял, было уже слишком поздно.

- Допустим, я сказала бы, - с вызовом произнесла Саванна. При этом ее аквамариновые глаза метали молнии. - Неужели это остановило бы тебя? Впрочем, я умоляла не трогать меня! Или ты забыл?

Адам упрямо сжал губы и, вместо того чтобы устыдиться, еще больше разозлился, потому что шалунишка снова поднял голову, напоминая Адаму, что он все еще не слез с Саванны. Тогда Адам перевернулся на спину и, мрачно уставившись в синеву неба, воскликнул:

- Дорогая! Ты тоже хотела меня! И так же, как и я, получила наслаждение. Так что не пытайся это отрицать.

Саванна ушам своим не верила и, приподнявшись на локтях, с нескрываемым изумлением смотрела на Адама, точнее, на его тело, ставшее ей в эту минуту ненавистным.

- Какой же ты подлец! Какой презренный сукин сын! Мало того что ты похитил меня и не упускал случая поиздеваться надо мной, - она перешла на визг, - так ты еще и изнасиловал меня и уверен, что доставил мне удовольствие!

От этих ее слов Адам пришел в неописуемую ярость. Да как она посмела назвать насилием то, что бросило их в объятия друг друга? Ведь это было так прекрасно!

- Насилие? - переспросил он и бросился на нее. - Ты не знаешь, что такое насилие, любовь моя! Сейчас я тебе покажу!

И он без всяких нежностей овладел ею.

Саванна не испытала ни боли, ни радости, просто терпела, поскольку сопротивляться было бесполезно. Все кончилось очень быстро.

Адам тотчас же вскочил и, видимо, стыдясь смотреть ей в глаза, повернулся спиной и натянул бриджи. К себе самому он не питал ничего, кроме отвращения, однако не попытался успокоить ее или хотя бы извиниться, лишь бросил ледяным тоном:

- Вот что такое насилие, моя прелесть! Учти это на будущее

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Саванна в бешенстве схватила увесистую дубинку и что было силы хватила ею Адама по затылку. Он только вскрикнул и рухнул на землю у ее ног. Пораженная, Саванна в ужасе смотрела на Адама, не в силах двинуться с места.

Но в следующий момент уже пришла в себя и, ослепленная ненавистью, как была голая, крепко связала своего обидчика. Теперь он больше не сможет причинить ей вреда, с радостью, думала девушка, опустившись на корточки и внимательно глядя на его лицо. Даже после того как он с ней обошелся. Саванна не могла не отдать должное его красоте. Несмотря на то что он был без сознания, его лицо сохраняло гордое выражение. Длинные ресницы доходили чуть ли не до скул. Ее взгляд скользнул с его классической формы носа на пухлые, чувственные губы...

Наконец Саванна решительно поднялась, быстро натянула бриджи и рубашку, которые вначале назло Адаму категорически отказывалась надеть, отыскала и обула ботинки и взяла часть припасов, разделив их по справедливости. Все это она делала, повинуясь инстинкту, не отдавая себе отчета в своих действиях.

Единственное, чего хотела Саванна, - скрыться, убежать подальше от этого ужасного человека. Уже сидя на лошади, она не удержалась и снова посмотрела на Адама. Он по-прежнему лежал без движения. Девушка забеспокоилась. Что-то долго он не приходит в себя. Саванна вовсе не желала его смерти, хотя считала, что он ее заслужил, и даже оставила на траве рядом с ним нож, чтобы, очнувшись, он смог освободить от ремней руки. Она оставила Адаму не только нож, но и половину провианта и вторую лошадь. Он причинил ей много зла, и она должна покинуть его без малейших угрызений совести. Должна ненавидеть его, презирать. Однако сердце ее болезненно сжалось, когда, прежде чем уехать, она снова бросила на него взгляд.

Он лежал такой беззащитный, и Саванна не смогла побороть охватившее ее чувство отчаяния.

Глава 10

Несколько миль Саванна ехала почти наугад, то и дело возвращаясь мыслями к человеку, которого бросила связанным и беспомощным у лесного озера. А вдруг на него напал аллигатор? Или мокасиновая змея? Или еще какой-нибудь зверь? А ведь не кто иной, как Адам, спас ее, рискуя собственной жизнью, когда ее преследовали змеи.

Как же она могла бросить его на произвол судьбы?! Сознание собственной вины не давало Саванне покоя, и она, как ни старалась, не могла найти оправдания своему поступку.

Вряд ли змеи или крокодил доберутся до того места, где лежит Адам, размышляла Саванна, но на него может напасть другой, не менее опасный хищник. Впрочем, не все ли ей равно, какая участь постигнет этого негодяя, который убил ее отца, а ее саму изнасиловал. Надо выбросить его из головы. У нее хватает своих проблем.

Какой-то шорох заставил ее насторожиться, она осадила лошадь и осмотрелась, но ничего, кроме деревьев с пятнистыми стволами, причудливых вьющихся лиан и густой зелени кустарника, не увидела. Саванна неплохо ориентировалась в лесу, но не была уверена, что скоро выберется из этой чащи. Ей даже стало страшно. Но в следующую минуту она взяла себя в руки и пожала плечами. Единственное, что ей нужно, - это скакать, не отклоняясь, в юго-восточном направлении, и если даже она не попадет в знакомые места, то до реки Миссисипи обязательно доберется.

Золото ацтеков тоже надо выбросить из головы. Богатство никогда не прельщало Саванну, хотя перспектива окружить Элизабет изысканной роскошью, если бы это золото было найдено, представлялась девушке весьма заманчивой. Впрочем, они с матерью неплохо проживут и без него. К тому же без карты и проводника ни о каком сокровище и думать нечего. Да и нет в мире богатства, ради которого стоит подвергаться такой опасности, какой подвергалась она. Надо быть просто сумасшедшей, чтобы продолжать эти бесплодные поиски, в свое время сгубившие ее отца. Не станет же она присоединяться к Майкейе теперь, когда ей наконец посчастливилось стать совершенно свободной. Майкейя не Адам. Он настоящий зверь. И хотя Адам поступил с ней не самым лучшим образом, с ним она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Конечно, Адам ненамного лучше Майкейи. Но ей никогда не забыть того, что произошло между ними. Ведь она хотела его, что греха таить, а к Майкейе ничего, кроме отвращения, не испытывала.

Опять эти мысли об Адаме лезут ей в голову, рассердилась Саванна и тронула лошадь. Ей надо добраться домой! И лучше не думать о том, что с ней случилось с тех пор, как она увидела склонившегося над ней ухмыляющегося Майкейю. Разумеется, она имела право на какую-то часть золота, имела право похитить и заставить силой убийцу своего отца показать, где спрятан клад. Однако само золото не имело для нее никакого значения. Ей было бы достаточно узнать, что Давалос действительно любил их с матерью и был им предан. Угрозы Майкейи разоблачить Элизабет не очень-то страшили девушку. Она пока не знает, что предпримет, но пусть только этот бандит попадется ей на глаза, она найдет способ его обезвредить, ни перед чем не остановится. От этих мыслей на душе у Саванны посветлело. Она вернется домой, заживет по-прежнему и навсегда забудет Адама, этого дьявола с сапфировыми глазами. Будто и не было его никогда в ее жизни.

Однако стоило ей подумать о том, что этот проклятый дьявол лежит без сознания на голой земле в лесу по ее вине, как от радужного настроения не осталось и следа. Она не должна была уезжать, пока он не придет в себя, думала она, терзаясь угрызениями совести. Он не сразу освободился бы от ремней, и не помешал бы ей бежать, и не стал бы ее преследовать, а вернулся бы в свой Тер-дю-Кер к жене и детям и даже не вспомнил о ней. Мысль о жене и детях поразила Саванну в самое сердце.

Она как-то не задумывалась над тем, что он мог быть женат, и теперь испытала боль. Как только она могла, ничего не зная об этом человеке, увлечься им? Отвечать на его ласки? Лежать в его объятиях? Никогда, ни одному мужчине она не позволяла ничего подобного. Это было так безрассудно с ее стороны! Но теперь все позади, и она не должна больше думать о нем. Должна презирать его! Ненавидеть! Должна испытывать стыд за все то, что натворила. За то, что наслаждалась вместе с этим развратником, который и мизинца ее не стоит. И зачем только он ей встретился на пути?

"Ладно, - наконец сказала себе Саванна, - надо выбросить его из головы и подумать о том, как найти дорогу домой". Саванне стоило немалых усилий сосредоточиться, и она стала придумывать, как экономнее распорядиться своими скудными припасами, но из головы не шел Адам, неподвижно лежавший на земле. А что, если он не сумел освободить руки от ремней? Ведь в лучшем случае его ждет голодная смерть, а в худшем - перспектива стать добычей какого-нибудь хищника, который растерзает его.

Так и не поборов в себе страстного желания помочь Адаму, Саванна повернула лошадь. Она не может бросить его на произвол судьбы. Она должна вернуться и собственными глазами увидеть, что он пришел в себя и с ним ничего не случилось. Но может ли она быть уверена в том, что он не станет ее преследовать, когда она вновь захочет покинуть его? Что делать, если он ее не отпустит? Она без конца твердила себе, что хочет вычеркнуть его из своей жизни, но смерти ему не желает.

Возвращаться по собственному следу было достаточно просто, но почему-то девушку одолевали дурные предчувствия. Как ни удивительно, Саванна не очень-то сокрушалась о потере девственности, может быть, потому, что считала это неизбежным. Зато она не могла простить Адаму его грубости и жестокости, когда он овладел ею вторично. Именно это и заставило ее ему отомстить, оставить его страдать одного. И не только это. Она никогда не забудет, что он убил ее отца, что же до его жены и детей... К горлу подступил комок. Им она не хотела причинять боль и всегда будет сожалеть о случившемся.

На лице девушки появилась печаль. Вот чем обернулась ее месть, корила себя Саванна. И зачем только она поверила Майкейе? Впрочем, у нее не было выбора, в то же время она не могла отрицать, что в каком-то смысле стала его сообщницей, согласившись отомстить убийце своего отца и отправиться с этим бандитом на поиски золота. За свою глупость ей пришлось дорого заплатить. Однако сейчас, убедившись в том, что Адаму не грозит опасность, она сможет вернуться домой, навсегда забыв о Джейсоне Адаме Сэвидже.

Но совершенно неизвестно, что случилось с Адамом за те несколько часов, что ее не было. Она спешилась неподалеку от места их стоянки, привязала лошадь к небольшому пню и крадучись пошла вперед, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Ей совсем не хотелось видеть этого негодяя, ее мучителя, и в то же время она не могла не тревожиться о нем. По мере приближения к лагерю сердце ее билось все сильнее и сильнее. Она спряталась за раскидистой ивой и огляделась, но ничего особенного не заметила. Лошадь щипала траву у того же дерева, где она оставила Адама, но самого Адама не было, и всюду царил такой же беспорядок, как и в тот момент, когда она покидала лагерь. Вокруг вообще не было ни души. Саванна закрыла глаза, и перед ее мысленным взором пронеслись картины одна страшнее другой. То ей чудилось, будто его уволок медведь, то казалось, что он попал в лапы льва. Она с трудом сдержала готовый вырваться крик ужаса. Но когда снова огляделась, то не увидела ножа на том месте, где оставила его.

Значит, Адам очнулся и освободился от ремней. На Саванну накатил страх. Надо бежать, пока он ее не увидел. Но не успела она опомниться, как ее схватили цепкие руки. Она яростно отбивалась, однако все ее усилия оказались напрасными. Адам крепко держал ее, она ощущала исходившее от его тела тепло, но его объятия, а особенно его тон, не сулили ей наслаждений, когда он холодно произнес:

- Вернулась посмотреть, как я агонизирую, дорогая? Или уготовила мне более легкую смерть, чем голодная, и решила разом покончить со мной?

Саванна даже рот разинула от удивления - так далеко было то, что он говорил, от правды. Она мчалась сюда, чтобы спасти его, а он обвинил ее в жестокости, более того, в преступных намерениях, как будто она способна убить человека. Только этого ей не хватало. У нее просто не нашлось слов, чтобы ему ответить так, как он того заслуживал, и она лишь молча сверлила его гневным взглядом. Нет, этот негодяй недостоин и капли жалости.

Адам между тем взял ее за плечи, повернул к себе и одарил далеко не нежным взглядом.

- Молчишь? - спросил он мрачно. - Думаешь, как бы поумнее соврать?

Задыхаясь от ярости, Саванна выкрикнула:

- Гнусный убийца! Ублюдок! Неужели ты ждал от меня жалости после того, что сделал со мной и моим отцом?

На какой-то момент он пришел в замешательство, но тут же с каменным выражением лица ледяным тоном сказал:

- Я мог бы спросить тебя о том же: чего, черт возьми, ты ждала от меня, если, по-твоему, я настоящее чудовище?

Саванна была вне себя от обиды: ведь она никогда не считала его чудовищем, а следовало бы. Он вполне заслужил это. Ни на минуту нельзя забывать о том, сколько зла он ей причинил.

И, окинув его презрительным взглядом, она тихо произнесла:

- Давай прекратим этот разговор.

- Пожалуй, так будет лучше, - откликнулся он, равнодушно пожав плечами и подталкивая ее к месту стоянки.

- Где твоя лошадь и все остальное? - спросил он после того, как приковал ее к иве.

При взгляде на кандалы Саванна пожалела о том, что не утопила их в озере. А ведь у нее была такая возможность.

- Примерно в четверти мили отсюда, привязана к дубовому пню, - нехотя ответила она, понимая, что отмалчиваться бесполезно.

Адам кивнул, набросил рубашку и скрылся в зарослях. Проводив его взглядом, Саванна с горечью улыбнулась. Вот до чего доводят благие намерения!

Адама тоже одолевали невеселые думы, когда он скакал в указанном Саванной направлении. Еще ни с одной женщиной Адам не обходился так грубо, как обошелся с Саванной, продемонстрировав ей, что такое насилие, сразу после того, как лишил ее девственности. От стыда Адам готов был провалиться сквозь землю. Неужели, пообщавшись недолгое время с Майкейей, он превратился в такую же скотину? В такого же ублюдка и мерзавца? Все попытки Адама найти хоть какое-то оправдание своему поступку оказались напрасными, и он по-прежнему презирал и ненавидел себя, мучимый стыдом и угрызениями совести. Он не должен был даже прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы лишить невинности, а потом еще и изнасиловать. Он повел себя с ней как презренный негодяй и гнусный развратник.

В полном унынии Адам отвязал лошадь Саванны и, с трудом волоча ноги, поплелся обратно. Такой головной боли и мук совести он еще никогда не испытывал. В то же время он не мог без восторга вспоминать о том, какое получил наслаждение, когда обладал ею. Она оказалась девственницей и до него не знала мужчин. Это тешило его мужское самолюбие. Но о том, как он взял ее силой, лучше было не думать, так же как о причинах, побудивших его совершить этот мерзкий поступок.

Теперь главное найти выход из создавшейся ситуации и как-то оправдаться перед Саванной. Упасть, что ли, ей в ноги, в ее стройные ножки, черт бы их побрал! За этот богатый событиями день ничто, в сущности, не изменилось: он так и остался беглецом, чудом спасшимся от Майкейи, который принял его за Джейсона Сэвиджа, и по-прежнему не мог открыть свое настоящее имя, чтобы не навлечь беду на своего единокровного брата, где бы тот ни находился, в Тер-дю-Кер или в Новом Орлеане.

Адам тяжело вздохнул. Что же делать? Нельзя все время скакать по Техасу, не имея определенной цели. В Натчез пока тоже нельзя. Ведь неизвестно, не преследует ли их Майкейя. К тому же провиант у них на исходе. Лошади никуда не годятся. Денег нет. Так что о продолжительном путешествии и думать нечего.

По некотором размышлении Адам пришел к выводу, что при первой же возможности ему надо избавиться от Саванны. Он уже жалел, что не связал ее тогда в лагере Майкейи и не оставил вместе с Джереми. Или на ближайшей плантации. По крайней мере у него были бы развязаны руки. Он имел бы двух лошадей и провизию, которую не надо было бы ни с кем делить. Впрочем, это еще не поздно сделать. Но он не хочет терять ее, эту маленькую сучку с огненными волосами и бешеным нравом. Она принадлежит ему и еще не расплатилась с ним за все то, что он для нее сделал. Нет, он наверняка сходит с ума. Уж не наследственное ли это? Но, насколько ему известно, сумасшедших у него в роду не было.

Он вернулся на стоянку унылый и мрачный и, не обращая внимания на Саванну, привязал ее лошадь и распаковал все, что она с собой увезла. Взглянув на закатное солнце, Адам подумал, что лучше отправиться в путь на рассвете, тем более что голова у него буквально раскалывалась от боли. И тут пришло решение поехать прямо в Сан-Антонио, где, насколько он помнил, жил дон Филипе Сантана, педантичный старик испанец, с которым Адам когда-то познакомился в Тер-дю-Кер. Он как будто доводился Джейсону кузеном. Адам не любил обращаться с просьбами, но другого выхода не было. Эта поездка могла решить сразу несколько проблем. Во-первых, на таком огромном пространстве им наверняка удастся ускользнуть от Майкейи, а заодно получить кров, пополнить запасы и сменить лошадей, чтобы в конце концов отправиться в Натчез. Теперь они будут ехать, останавливаясь только днем, в полном изнеможении, и ему будет не до Саванны с ее прелестями.

Девушка видела, что Адам принял какое-то решение, о котором она даже не догадывалась. И когда утром они пустили лошадей вскачь, думала о том, доведется ли ей вновь увидеть дорогих ее сердцу людей и знакомые места. Никогда еще она так не мчалась верхом и никогда не была такой измученной, грязной и голодной. Они скакали от темна до темна, останавливаясь лишь для того, чтобы Адам мог пополнить съестные припасы. Ехали в полном молчании, едва сдерживая гнев и обиду, затаив злобу, как два лютых врага. Страшно было даже подумать, какая могла разразиться буря из-за неосторожно брошенного слова. Саванна вела себя смирно, носила одежду, которую он раздобыл для нее, и даже позволила ему заплести ее волосы в две толстые косы, уложить их вокруг головы и нахлобучить ей чуть ли не на глаза старую войлочную шляпу.

- Так по крайней мере ты сойдешь за мальчишку, - сказал он. - Во всяком случае, издали. Нельзя оставлять Майкейе ни единого шанса отыскать нас. Не так ли, бесовское отродье?

Адам даже хотел остричь копну ее огненно-золотистых волос и уже вооружился ножом, но тут подумал, что его и в самом деле бес попутал. К несчастью, бриджи и рубашка не могли скрыть всех ее женских прелестей. Бриджи плотно облегали изящные бедра и стройные ноги, а рубашка лишь немного скрадывала пышную грудь. Так что напрасно Адам старался. Принять Саванну за подростка можно было лишь с далекого расстояния.

По мере их продвижения на юго-запад, в глубь Техаса, пейзаж постепенно менялся. Сосновые леса остались позади, и теперь все чаще попадались дубы и каштаны, ивы и магнолии. Уверенный в том, что, так и не напав на их след и потеряв какое-то время, Майкейя отправился прямиком в Накогдочес, чтобы пополнить свои ресурсы и продолжать путь вместе с Джереми, Адам старался держаться подальше от этой местности. Они пересекли реки Анджелина и Нечез и теперь ехали по бесконечным дубовым рощам, где наряду с огромными дубами встречался блэкджек, низкорослый сучковатый дубок с черной корой. Через несколько дней, прежде чем пересечь реку Тринити, они заметили впереди прерию. Радости их не было предела, когда после долгого путешествия по лесам они наконец увидели открытое пространство.

Адам и Саванна спустились к реке Тринити по крутому обрыву, и, как только пересекли ее, ландшафт стал субтропическим. Они с трудом пробирались сквозь густые тростниковые заросли всех оттенков зеленого цвета, исполинские деревья были увиты всевозможными растениями с преобладанием виноградной лозы, а некоторые покрыты испанским мхом.

Вечером они остановились на берегу реки Тринити среди настоящего буйства природы и стали обустраивать стоянку, что обычно делали с удовольствием. Днем им попалось стадо диких кабанов, и Адам подстрелил молодого кабанчика. Каждая пуля у них, к несчастью, была теперь на вес золота, поскольку запас их таял буквально на глазах. Они отлично поужинали, и, казалось, причин для беспокойства у Адама в тот вечер не было. Признаков погони он не заметил, да и Саванна не вызывала особых опасений. И все же ему было не по себе. Он то и дело озирался. Тревога с каждой минутой росла, словно кто-то преследовал их по пятам. На случай внезапной атаки ночью Адам предпринял все меры предосторожности, хотя вряд ли Майкейя и Джереми за ними охотились. Иначе они давно напали бы на них.

Не мог также Адам не думать о том, что съестные припасы кончились, и теперь они питались лишь тем, что удавалось раздобыть ему. Поскольку пули тоже были на исходе, Адам не мог не понимать, что это значит. Закончилось и зерно, и лошадям приходилось лишь щипать траву, благо в прериях ее было в избытке. Однако становилось очевидным, что еще немного, и животные вообще не смогут таскать ноги.

Адам с мрачным видом смотрел в темноту, обуреваемый печальными мыслями. Не сегодня-завтра одна из лошадей ляжет и больше не встанет. Веселенькая перспектива! Остаться в бескрайней техасской глуши без лошадей, без пуль и без пищи.

Он взглянул на спавшую рядом Саванну, и выражение его лица смягчилось. Бедняжка! Как она осунулась! Ее некогда нежные руки были покрыты царапинами и обожжены солнцем. Но выпавшие на ее долю суровые испытания она терпеливо сносила, ни разу не пожаловалась. Впрочем, сама виновата. Не надо быть жадной. Никто не велел ей связываться с Майкейей и отправляться на поиски золота. Что заслужила, то и получила.

Адам нахмурился. Несмотря ни на что, эта сучка была все так же соблазнительна. И как бы крепко Адам ни спал после дневных мучений, он все равно видел ее в своих снах, ощущал ее мягкое, нежное тело, вкус ее поцелуев и просыпался совершенно разбитый, проклиная все на свете из-за того, что даже ночью не мог от нее избавиться.

Утро выдалось ясное, и когда солнечный диск завис высоко в яркой синеве неба, окружающий пейзаж вновь изменился: теперь они скакали по небольшим болотистым прериям, поросшим сочной травой и тростником и окруженным высоким строевым лесом. Ближе к вечеру опять стали попадаться дубовые рощи, но Адам не замечал всей этой красоты, не в силах отделаться от ощущения опасности.

Каково же было его удивление, когда уже в сумерках, поглощенный мыслями о погоне, он вдруг увидел впереди деревеньку. Он просто не верил своим глазам, рассматривая с полдюжины ветхих строений, лепившихся друг к другу. Они выглядели вполне миролюбиво, однако Адам ни на минуту не забывал о том, что находится в глубине испанской территории нелегально, и не имел ни малейшего желания провести остаток дней своих в забытой Богом испанской тюрьме, а потому не спешил приближаться к этим развалюхам.

В сгущавшихся сумерках он внимательно изучал деревушку, которую и деревушкой-то не назовешь. Возможно, это аванпост, что не сулит ничего хорошего. Поблизости паслись лошади, и Адам разглядел некое подобие грубо сколоченного загона как минимум для дюжины лошадей. Расположенный в этом заброшенном глухом месте, аванпост скорее всего располагал достаточным количеством припасов, несмотря на жалкое существование служивших там солдат, в чем Адаму не раз приходилось убеждаться. С того места, где он находился, невозможно было услышать ни мычания коровы, ни кудахтанья кур, ни визга поросят, однако Адам не сомневался, что какая-то еда здесь есть. Вопрос в том, как ее добыть, оставшись незамеченным!

Еще какое-то время Адам рассматривал аванпост, думая о том, что наверняка здесь живут солдаты, а возможно, и несколько старших чинов со своими семьями. Один дом был побольше, и скорее всего там находилось питейное заведение, потому что из дома доносились звуки гитары, звон стаканов и взрывы хохота. Наверняка все коротают там вечера, спасаясь от скуки, подумал Адам, и на лице его заиграла хищная улыбка.

Затем он оглянулся на Саванну. Снова придется оставить ее одну, как в тот раз на плантации. Разница только в том, что сейчас он может не вернуться, если солдаты застанут его на месте преступления, когда он будет хозяйничать в их амбарах и загоне. Поэтому руки он ей свяжет таким образом, чтобы она сама могла освободить их от ремней. И не умерла с голоду или не угодила в лапы солдат. Адама охватила тревога, и он упрекал себя в безрассудстве, оставляя Саванну одну, убеждал себя в том, что другого выхода нет.

Он понимал, что идет на огромный риск, однако надеялся на свою сноровку и ловкость, уверенный в том, что благополучно вернется с парой крепких лошадей и всевозможными припасами, прежде чем Саванна успеет развязать на руках первый узел. Разумеется, если его не схватят и не убьют, подумал он с мрачной улыбкой.

Стемнело, и в двух маленьких домиках зажгли свечи. Однако Адам решил подождать еще несколько часов, прежде чем приступить к осуществлению своего плана, и отвез Саванну на место их предыдущей стоянки, в полумиле отсюда.

Пока Адам слезал с лошади и отвязывал ее руки от седла, Саванна вопросительно смотрела на него.

- Почему мы не подъехали к деревне?

- Потому, моя прелесть, - ответил он язвительно, - что нас не ждут на испанской территории с распростертыми объятиями, а солдаты, как только увидят тебя, сразу изнасилуют, только у них это получится гораздо живописнее, чем у меня.

Саванна вспыхнула, но промолчала. Она не станет ссориться, не доставит ему такого удовольствия. Однако она не могла оставаться спокойной, видя, как он что-то достает из седельной сумки. Их взаимная неприязнь росла день ото дня, словно счет в банке, однако ни один из них ни словом не обмолвился о том, что произошло тогда, у лесного озера.

Саванна подошла к нему, тронула за руку и, глядя ему в глаза, спокойно спросила:

- Что ты собираешься делать?

В темноте она едва различала его лицо, заросшее густой щетиной, полностью скрывавшей волевой подбородок. Синие глаза потемнели и стали черными, и их выражение заставило Саванну содрогнуться.

- Мы вернемся туда, не правда ли? - робко спросила она.

Он резко кивнул и отрывисто ответил:

- Это единственная возможность пополнить запасы. Я пойду туда в полночь, а ты останешься здесь. Постараюсь побыстрее вернуться.

У Саванны перехватило дыхание.

- А если они схватят тебя? Что тогда?

Адам насмешливо улыбнулся:

- Ну тогда придется тебе самой о себе позаботиться, дорогая, и ты будешь счастлива узнать, что испанцы перерезали мне глотку, сделав эту работу вместо тебя.

Его слова задели Саванну за живое. Только сейчас она поняла, что вопреки доводам рассудка совсем не желает ему зла. И, чтобы скрыть обиду, процедила сквозь зубы:

- Жаль, что я этого не увижу!

На том их перепалка закончилась, и когда Адам собрался уходить, девушка скрепя сердце позволила ему себя связать. Не все ли равно, вернется он или нет, думала она. Но когда он хотел завязать ей рот, взмолилась:

- Пожалуйста, не делай этого!

Какое-то время он пристально смотрел на нее с таким чувством, будто никогда больше не увидит этих прекрасных аквамариновых глаз. Ну и пусть не увидит, что ему от этого... И все же, бормоча проклятия, Адам отбросил повязку, привлек девушку к себе и крепко поцеловал, после чего оттолкнул ее, вскочил в седло и умчался в ночь.

Саванна не знала, как долго пробыла одна, благо ночь выдалась лунная. Время словно остановилось. Вдруг ей показалось, что рядом кто-то есть, и, похолодев от страха, она спряталась за дерево, к которому была прикована. "Наверняка это какое-то животное", - успокаивала себя девушка, моля Бога о том, чтобы Адам поскорее вернулся. И Бог услышал ее молитвы. В следующее мгновение она увидела Адама, который взял за собой, как показалось Саванне, несколько лошадей. Соскочив на землю, он улыбнулся, и его зубы ослепительно блеснули в ночной темноте. Явно гордясь собой, он опустился на корточки и освободил Саванну от кандалов, после чего развязал ей руки.

- Обоз с провиантом, должно быть, прибыл всего несколько дней назад, сообщил Адам, - амбары ломятся от всяких припасов, а лошади просто великолепные. - С этими словами он снял седло с лошади Саванны и переложил на одну из тех, что привел. - Как видишь, солдаты меня не прирезали, добавил он не без ехидства. - Так что тебе придется подождать другого случая.

Первая радость от его возвращения поутихла, и Саванна, фыркнув, сказала:

- Тебя не было целую вечность!

Адам лишь рассмеялся в ответ и принялся подтягивать подпругу на седле.

Саванна быстро забыла о своих страхах, а Адам был поглощен мыслями о том, как бы побыстрее убраться отсюда, поэтому ни один из них не услышал шороха. Саванна стояла футах в пятнадцати от Адама, возившегося с седлом, уставившись на его широкую спину, когда из кустов неожиданно появился кто-то огромный и черный и замахнулся на Адама здоровенной дубинкой.

Адам повернулся на крик Саванны и получил сильный удар по голове. Словно тигрица, защищающая своего детеныша, Саванна бросилась на нападавшего, но, когда он повернулся к ней, остановилась как вкопанная, потому что увидела лицо, которое знала так же хорошо, как свое собственное.

- Боуден!

Глава 11

- Ну а ты кого ждала, черт возьми?! - воскликнул кузен, связывая Адаму руки.

Саванна рассмеялась, все еще не веря, что это ее драгоценный брат, ее опора и надежда хватил Адама дубинкой по голове. И лишь когда он посмотрел на нее, как обычно, с обожанием и досадой, поняла, что перед ней и в самом деле Боуден Салливэн. И, не в силах сдержать охвативший ее восторг, бросилась в его объятия. Долго сдерживаемые слезы потоком хлынули из глаз.

Наконец Саванна успокоилась, вытерла слезы и попыталась улыбнуться.

- О Боуден! Не знаю, буду ли я еще когда-нибудь так счастлива, как сегодня при встрече с тобой! - воскликнула она.

- Надо надеяться, дорогая, - с некоторым раздражением ответил Боуден. Знаешь, гнаться за тобой - все равно что за самим дьяволом! Может, ты объяснишь мне, что происходит? Устроив за тобой погоню, я не только предвкушал удовольствие накинуть тебе на шею аркан, но еще и сгорал от желания узнать, почему вдруг ты так таинственно исчезла! Твоя мать чуть с ума не сошла.

"Да и ты тоже", - подумала девушка, лукаво улыбнувшись.

- Это очень длинная история, - вздохнув, ответила Саванна, - я все тебе расскажу, когда будем подальше от этих мест.

Она опустилась на колени возле неподвижно лежавшего Адама и, лишь убедившись в том, что он жив и только потерял сознание, успокоилась.

- Ты слишком сильно его ударил, как теперь посадить его на лошадь?

Боуден ушам своим не поверил.

- Извини! - холодно произнес он. - Если я правильно тебя понял, мы должны взять этого мерзавца с собой?

- Не оставлять же его здесь, - с жаром возразила Саванна. - С ним может случиться несчастье!

- Проклятие, именно этого я и хочу! - взорвался Боуден. - Не знаю, что произошло, но ясно одно: ты уехала с ним не по доброй воле. Или я ошибаюсь? Судя по вашему разговору, который я случайно услышал, прежде чем ударить его, вы не очень большие друзья.

- Пожалуй. Но все так сложно! Не он похитил меня, а Майкейя. По крайней мере вначале, - призналась она.

Боуден в замешательстве какое-то время смотрел на нее, а потом со вздохом промолвил:

- Тогда рассказывай с самого начала.

- Обещаю, но прежде нам необходимо убраться отсюда, и как можно дальше. Адам украл лошадей и припасы на испанском аванпосту в полумиле отсюда, и нас наверняка бросятся искать, как только рассветет.

Боуден выставил вперед подбородок, как обычно, когда хотел возразить, и Саванна опасалась, что теперь он не двинется с места, пока она не расскажет ему обо всех своих злоключениях. Но вопреки ожиданиям Боуден, заметив, как Саванна смотрит на лежавшего на земле мужчину, пожал плечами и сказал:

- Так и быть! Возьмем его с собой. Только смотри, чтобы, послушав тебя, я не пожалел об этом.

Они быстро навьючили свои пожитки на лошадей, Адама тоже положили на новую лошадь поперек седла, как мешок, и привязали, а старых загнанных лошадей отпустили. Лошадь и мул Боудена, спрятанные поблизости, были в хорошем состоянии, хотя тоже устали от долгого и трудного путешествия. Не прошло и пятнадцати минут, как троица тронулась в путь, все еще при свете луны. Боуден вел своего мула и лошадь с поклажей, а Саванна - лошадь Адама и вторую, навьюченную.

Ехали молча, стараясь уйти подальше от испанского аванпоста, и, хотя луна ярко светила, продвигаться вперед было нелегко. Выбравшись наконец на более открытое место, они пустили лошадей галопом и вскоре были уже достаточно далеко от аванпоста.

Сначала Боуден пытался запутать следы, и пришлось потратить на это немало времени. Но затея оказалась бессмысленной, поскольку даже днем невозможно уничтожить следы четырех лошадей, а при лунном свете и говорить нечего. И Боуден решил, что только быстрая езда может помочь им оказаться вне досягаемости испанцев. И он гнал лошадей даже после восхода солнца, хотя был уверен, что к вечеру им обязательно придется сделать привал. Стоило посмотреть на бледное лицо Саванны, чтобы понять, как она измучена. Боуден проклинал про себя виновника всех ее бед и готовил ему заслуженную кару. Этот негодяй надолго запомнит Боудена Салливэна, и у него навсегда пропадет охота приставать к Саванне.

Саванна между тем то и дело бросала на Адама беспокойные взгляды, опасаясь, как бы такая сумасшедшая езда не навредила ему. Почему он не приходит в себя? Эта мысль не шла у Саванны из головы. И как только Боуден остановился, чтобы напоить лошадей и дать им короткую передышку, Саванна соскочила на землю и подошла к Адаму. Он по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, хотя солнце уже стояло в зените.

- Как долго он не приходит в себя! - обратилась Саванна к Боудену, и он прочел на ее усталом лице тревогу.

"Напрасно Саванна так беспокоится об этом парне, - подумал Боуден. Вряд ли он этого заслуживает. Уже одно то, что он приковал ее к дереву, о многом говорит. Друзья так не поступают. Но что-то их связывает. Не просто так она о нем беспокоится, черт возьми! Надо все выяснить".

- Я вижу, этот парень тебя волнует! В чем дело? И почему, объясни, он приковал тебя к дереву, словно рабыню, да еще в такой глуши? Тут какая-то тайна? Ты не хочешь ее раскрывать?

Саванна отрицательно покачала головой. Она не собиралась никого посвящать в их с Адамом дела, если то, что между ними произошло, можно назвать делом. И Саванна, ласково проведя рукой по темным волосам Адама, тихо произнесла:

- Просто я хочу, чтобы он остался жив. Вот и все!

Боуден, фыркнув, подошел к Адаму и, окинув его взглядом, сказал:

- Дыхание нормальное, цвет лица тоже. К вечеру придет в себя, правда, будет мучиться от головной боли.

Короткая передышка не вернула Саванне силы, и, когда они снова двинулись в путь, она даже не могла править лошадью, и умное животное просто шло след в след за лошадью Боудена. Едва не вывалившись из седла, Саванна на какое-то время вышла из забытья, борясь со сном, но вскоре снова уснула.

Боуден ошибся в своем предположении, поскольку Адам стал приходить в себя уже через час. А вот голова у него действительно раскалывалась от боли. К тому же он заметил, что лежит поперек седла и привязан к нему, а голова и ноги болтаются в воздухе, что, естественно, создавало неудобства. Был и еще один печальный факт: его слишком часто били по голове!

По мере того как он приходил в себя, события прошлой ночи постепенно восстанавливались в памяти, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что кто-то, возможно, даже Майкейя, стукнул его по голове и потом связал.

Осторожно, чтобы никто не заметил, Адам повернул голову настолько, насколько позволяли опутавшие его ремни и боль в висках, и попытался осмотреться. Но увидел лишь Саванну, которая вела его лошадь, еще одну лошадь, навьюченную поклажей, и еще кого-то ехавшего впереди. При одной лишь мысли о том, что это мог оказаться Майкейя, Адам похолодел и снова впал в беспамятство, что в настоящий момент, когда он так страдал, было для него великим благом. Несколько раз Адам приходил в себя, прислушиваясь к разговору Саванны и какого-то неизвестного мужчины, и решил, что скорее всего это не Майкейя. Впрочем, не все ли равно? Этого человека Саванна наверняка знала, что не сулило ничего хорошего Адаму.

Почти стемнело, когда Боуден решил наконец остановиться на ночлег и выбрал небольшой обрывистый утес, поросший деревьями, откуда хорошо просматривалась прерия, чтобы вовремя заметить преследователей, если они появятся, и дать им отпор. Внизу протекал полноводный ручей, трава вокруг росла высокая и сочная, будто специально для лошадей.

Саванна в полном изнеможении спустилась на землю, но, когда стала привязывать лошадь, Боуден, с жалостью на нее глядя, сказал:

- Оставь, дорогая, я сам! Лучше посмотри, как там наш друг, а потом отдохни.

У Саванны даже не было сил возразить, она лишь одарила Боудена благодарной улыбкой и направилась к Адаму. Девушка с нежностью взяла в ладони его лицо и вскрикнула, увидев, что он пристально смотрит на нее своими синими глазами.

- Хочешь разбудить меня поцелуем, моя прелесть? Или натравить на меня своего дружка, чтобы он еще раз стукнул меня по голове?

- Именно этого ты и заслуживаешь, - процедила сквозь зубы Саванна.

- Поцелуя или удара по голове? - поинтересовался Адам.

- Разумеется, удара по голове, - в сердцах бросила девушка, отпрянув от него.

Подошел Боуден, и Адам даже застонал, увидев своего врага, оказавшегося настоящим великаном. "Черт бы его побрал, - в замешательстве думал Адам. - И откуда только взялся этот громила? Сам сатана его послал!" И с мрачной улыбкой спросил:

- Это тебе я обязан такой ужасной головной болью?

Боуден кивнул:

- Да, мне. Думал, самый простой способ избавить Саванну от тебя. Стрелять не хотелось, чтобы не огорчать ее.

- Разумеется, - вежливо ответил Адам, словно они с Боуденом вели светскую беседу, после чего бросил взгляд на девушку и не без иронии добавил: - Несмотря ни на что, наш долг - всячески ее оберегать.

Боуден вскинул бровь. Его явно озадачили полные сарказма слова Адама. Проклятие! Что же произошло? В какую еще историю вляпалась Саванна? И Боуден обратился к девушке:

- Твой друг, дорогая, похоже, в полном порядке. А ты, видно, мало его интересуешь. Не так ли? Кстати, кто он такой?

- Джейсон Сэвидж. - Саванна с неприязнью посмотрела на Адама. - Майкейя и Джереми похитили его из имения в Тер-дю-Кер.

- Джейсон Сэвидж? - холодно переспросил Боуден. - Ты в этом уверена?

Что-то в голосе великана заставило Адама насторожиться. У него даже мурашки забегали по телу. Неужели этот громила знает Джейсона? Вряд ли. Адам вздохнул с облегчением, лишь когда Боуден отошел от него и стал разжигать костер.

Как только вода в двух котелках, где варились кофе и бобы, весело забулькала на огне, Боуден снова посмотрел на лежавшего поперек седла человека. Лошади щипали траву поблизости. Саванна сидела на земле, прислонившись к бревну и сонно глядя на пляшущие язычки пламени.

Боуден подошел к Адаму, отвязал его от седла, оставив при этом связанными руки и ноги, легко взвалил его на свои широченные плечи, отнес к костру и, словно мешок, бросил на землю. Затем вернулся к лошади, расседлал ее и пустил пастись, после чего вернулся к Адаму и пристально посмотрел на него.

Ничего хорошего этот взгляд не сулил, и Адаму оставалось лишь проклинать свою беспомощность. Приготовившись к самому худшему, он холодно смотрел прямо в глаза великана.

- Значит, Джейсон Сэвидж, да? - Боуден повернулся к Саванне: - Твой друг, похоже, не только похититель, но еще и лжец!

- Что ты хочешь этим сказать? - Саванна нахмурилась. Боуден опустился на корточки, взял горящее полено, держа его за еще не воспламенившийся конец, и поднес к лицу Адама. Тот и глазом не моргнул. Саванна тоже поднялась, встала рядом с Боуденом и, легонько тронув его за плечо, повторила свой вопрос:

- Что ты имеешь в виду? Почему лжец?

- Потому что я видел Джейсона Сэвиджа. Этот парень нисколько не похож на него, черт подери!

- Что ты несешь?! - воскликнула Саванна, не веря своим ушам. - Это Джейсон Сэвидж! Он был в своем доме в Тер-дю-Кер, откуда Майкейя его и похитил!

Адам не отрицал, что он Джейсон Сэвидж, хотя Майкейя собирался его пытать!

- Чем спорить, лучше спроси у него самого! - спокойно произнес Боуден.

- Говори! - с упреком глядя на Адама, потребовала Саванна.

Адам предпочел промолчать, лишь пожал плечами. Это было единственное, что он мог сделать в его нынешнем положении.

Саванна пришла в замешательство, не зная, что и думать. Какое-то время она смотрела на Адама, потом перевела взгляд на кузена:

- Ты уверен, что это не Джейсон Сэвидж?

- Уверен. Джейсон Сэвидж - человек известный в Новом Орлеане. Мы с ним не раз встречались, как-то он даже приезжал ко мне в гости, и мы перекинулись в картишки. Кстати, ему той ночью чертовски везло.

Вне себя от изумления. Саванна едва слышно произнесла:

- Кто же он тогда? И зачем ему понадобилось подвергать свою жизнь смертельной опасности, выдавая себя за Джейсона Сэвиджа?

Боуден задумался, не сводя глаз с лица Адама, которое сохраняло бесстрастное выражение.

- Полагаю, он боялся, что Майкейя, узнав правду, перережет ему глотку, или же хотел уберечь от бандита настоящего Джейсона Сэвиджа.

- Это правда? - с болью обратилась Саванна к Адаму, глядя ему в глаза.

Адам продолжал хранить молчание, в то время как мысль его лихорадочно работала. Если Боуден знал Джейсона, невозможно будет и дальше выдавать себя за него. Кто же он такой, этот великан? Явного сходства с Саванной у него не было, и все же интуиция подсказывала Адаму, что они родственники, а это тоже не сулило ничего хорошего. Боуден уже знает, что Адам похитил Саванну, и наверняка догадывается о том, что между ними произошло. Так что скорее Майкейя оставил бы Адама в живых, чем этот громила.

Боуден между тем, продолжая сверлить Адама взглядом, вкрадчиво спросил:

- Будешь отвечать?

- Пусть лучше ответит, - в сердцах бросила Саванна. - Это правда, что сказал Боуден? Говори же, черт возьми!

Адам вздохнул. Хранить молчание дальше было бессмысленно, и он необычайно вежливым тоном ответил:

- Да. Это правда. Я не Джейсон Сэвидж.

Саванна прямо дар речи потеряла от изумления. Выходит, Майкейя похитил вовсе не Джейсона Сэвиджа, не Джейсон Сэвидж подарил ей восторги и муки любви, не Джейсон Сэвидж снился ей по ночам, не Джейсон Сэвидж занимал все ее мысли. Просто невероятно. Саванна была в шоке. Кто же он, этот человек, перевернувший всю ее жизнь?

О Джейсоне Сэвидже она по крайней мере имела хоть какое-то представление и знала, чего от него ждать. И теперь, убедившись в том, что ее обманули, девушка испытала растерянность, смешанную с яростью.

- Значит, тебя зовут Адам? - с вызовом спросила она, холодно глядя на него своими аквамариновыми глазами.

- О да! - спокойно ответил Адам. - Меня зовут Адам. Точнее, Адам Сент-Клэр. А Джейсон женат на моей сводной сестре Кэтрин, и я гостил у них, пока они находились в Новом Орлеане, когда Майкейя единственным известным ему способом убедил меня присоединиться к вашей теплой компании.

- Значит, я не ошибся, - произнес Боуден с довольной улыбкой. - Я видел тебя однажды, но сейчас ты весь зарос, и узнать тебя трудно. А теперь скажите, почему, удрав от Майкейи, вы с Саванной все время продвигались на запад?

Адам устало закрыл глаза, прислонился головой к дереву и признался:

- Это был единственный способ сбить с толку Майкейю, чтобы он не отправился в Новый Орлеан, охотясь за Джейсоном.

Боуден кивнул и снова спросил:

- А зачем ты взял с собой мою кузину? Почему не оставил ее с Майкейей?

Адам пришел в замешательство. Даже при желании он не смог бы этого объяснить, черт возьми. Но тут его осенило, и, открыв глаза, он спросил:

- А ты оставил бы ее с Майкейей?

- Разумеется, нет. Но она моя кузина, - спокойно ответил Боуден. Взять ее с собой было бы для меня делом чести. - Он с вызовом и в то же время с досадой посмотрел на Саванну. - Несносная маленькая негодница, вот она кто! Но почему ты увез ее от Майкейи - мне непонятно.

- По той же самой причине. Потому что она негодница и ее следовало хорошенько проучить.

Боудена вполне устроило такое объяснение, чего нельзя сказать о Саванне.

Она стукнула Боудена по плечу и тоном капризного ребенка заявила:

- Не все ли равно, почему он меня увез, главное, что он оказался обманщиком и негодяем и недостоин жалости!

- Ты это серьезно? - безразличным тоном спросил Боуден. - Но тогда позволь тебя спросить: почему ты не захотела оставить его у испанского аванпоста? Насколько я понимаю, ты возражала, когда я предложил тебе это. Боялась, как бы с ним не случилось несчастья.

Адам лукаво посмотрел на Саванну, заставив ее покраснеть.

- Это к делу не относится, - процедила она сквозь зубы. - Просто мне в голову не могло прийти, что он не Джейсон Сэвидж и совершенно случайно оказался впутанным в эту историю.

- Допустим, - сказал Боуден, поднявшись во весь свой громадный рост. Но ты тоже пока не все рассказала. Так вот, сядь, съешь свои бобы, а пока мы будем есть, расскажешь мне все, что произошло с момента твоего исчезновения.

Саванна с обиженным видом села и принялась за бобы, прокручивая в голове сложившуюся ситуацию. Все произошло так неожиданно. Впрочем, смена обстоятельств не привела ее в восторг. У Саванны вдруг возникло чувство вины за случившееся. Однако стоило ей утолить голод, как уныние прошло и она с наслаждением пила вторую кружку кофе маленькими глотками, чтобы продлить удовольствие. Признав в Адаме знакомого, Боуден больше не относился к нему с явной враждебностью, однако не освободил от пут, лишь ослабил их на то время, пока Адам ел, а потом снова крепко связал. Костер догорал, и Боуден, отказавшись от помощи Саванны, стал приводить все в порядок. Скоро он потребует от нее полного отчета, и ей придется объяснять, как она очутилась в подобной ситуации.

Эта перспектива не очень радовала Саванну, когда, уставившись в кружку с кофе, она погрузилась в размышления. Объяснить, как ее похитил сначала Майкейя, а затем Адам, было проще простого. Еще легче было рассказать, как Майкейя сделал ее своей сообщницей и заставил отправиться с ним на поиски золота ацтеков. Сложнее было с Адамом Сент-Клэром. Ее чувства к нему совершенно не касались Боудена, тем более то, что случилось у лесного озера, и, когда он потребовал от нее подробного и искреннего рассказа. Саванна изложила ему лишь основные события. И чувствовала себя очень неловко от того, что Адам прислушивался к ее рассказу, ловя каждое слово. Неизвестно, понравится ли ему то, что она скрыла многое, касающееся их отношений, следует сказать, весьма сложных и подчас слишком интимных.

Когда Саванна закончила свой рассказ, воцарилось молчание. Боуден ворошил тлеющие угли, переводя взгляд с Адама на Саванну.

- Насколько я понимаю, - произнес наконец Боуден, - за господином Адамом Сент-Клэром водится только один грешок.

Лицо Саванны мгновенно стало напряженным.

- Как ты можешь так говорить?! Ведь он похитил меня и жестоко со мной обращался!

- Это уже потом. А сначала его самого похитил Майкейя и тоже жестоко с ним обращался, - возразил Боуден. - И, судя по твоим словам, ты обвиняешь во всем случившемся именно Майкейю.

Адам улыбнулся, однако Саванна, задыхаясь от гнева, воскликнула:

- Мне следовало догадаться, что ты примешь его сторону! Теперь тебе остается только поздравить его и отпустить на все четыре стороны!

- Ошибаешься! Я вовсе не собираюсь его отпускать... пока, - спокойно возразил Боуден, бросив взгляд на Адама. - Не знаю, куда вы с Саванной направлялись, но до тех пор, пока я не буду абсолютно уверен в том, что ты не нападешь на меня, чтобы снова ее увезти, я вряд ли тебя развяжу. Однако обещаю не проявлять никакой жестокости. А сейчас мы отправимся в Новый Орлеан.

Адам кивнул:

- Что ж, вполне разумное решение. Но как быть с Майкейей?

Боуден пожал плечами:

- Судя по следам, которые ведут от стоянки Майкейи, откуда вы с Саванной сбежали, Майкейя и Джереми направились в Накогдочес, а вот где они теперь, одному Богу известно.

- Как тебе удалось отыскать нас? - заинтригованный, спросил Адам. - Мне казалось, я хорошо замел следы.

- Это уж точно, как говорится, на славу, - язвительно произнес Боуден, - Я никак не мог разобраться, где ваши следы, а где - Майкейи, когда они пошли в разные стороны, и единственное, что мне оставалось, - это бросить монетку, после чего я поехал по следу, уходившему в лес, а не в направлении Накогдочеса. Монетка не подвела. Мне дьявольски повезло. Боуден радостно улыбнулся. - А сколько раз я приходил в отчаяние при мысли, что еду совсем не по вашему следу! И даже когда увидел вас третьего дня, все еще сомневался, пока из-под шляпы Саванны не выбился золотистый локон. Тут все сомнения разом исчезли.

На этом разговор прекратился, и только перед сном Боуден наконец решился спросить Адама о том, что не давало ему покоя все это время:

- А могут испанцы устроить за нами погоню?

- Вряд ли. - Адам пожал плечами. - Я выпустил там всех лошадей. Только утром испанцы станут их собирать, и, пока обнаружат, что четырех не хватает, их лошади затопчут все следы. Так что едва ли они устроят погоню. Думаю, нам это не грозит.

Боуден накинул на Адама одеяло, сам тоже укрылся, положив под голову седло. Оба лежали на самом краю стоянки, а Саванна устроилась поближе к погасшему костру. Всех троих быстро сморил сон.

Вдруг Саванна проснулась. Сердце бешено колотилось. Почуяв опасность, девушка замерла и вся обратилась в слух, но ни единый шорох не нарушал тишины. Край неба порозовел, предвещая близившийся рассвет. Ничего не случилось, успокаивала себя Саванна. Просто ей больше не хочется спать, вот она и проснулась. Но почему так бешено колотится сердце? Переведя наконец дух, Саванна потянулась рукой к лежавшей рядом винтовке и, сжав ствол, почувствовала радостное волнение.

Тут она услышала стон с той стороны, где спали Боуден и Адам, и, не раздумывая, легко вскочила, держа наготове винтовку. Трудно сказать, кто из пятерых, оказавшихся в данный момент на этой небольшой площадке, был удивлен больше. Саванна глазам своим не поверила, увидев, как огромный индеец с толстыми черными косами освобождает от пут Адама, а второй человек, тоже атлетического телосложения, с изумрудными глазами, заламывает за спину руки Боудена. Эти двое, в свою очередь, тоже были поражены появлением девушки с огненно-рыжими волосами и нацеленной на них винтовкой. На какой-то момент все трое застыли,

Первым пришел в себя мужчина с, изумрудными глазами, приставивший к горлу Боудена нож.

- Бросьте это, мадам, - крикнул он Саванне. - Или я перережу ему глотку!

Саванна заколебалась было, но тут же нацелила винтовку прямо в грудь стоявшему рядом с индейцем Адаму и холодно произнесла:

- Не перережешь! Не то я выстрелю в Адама.

- Она не шутит, - с улыбкой восхищения глядя на девушку, подтвердил Адам. - Так что придется отпустить ее кузена Боудена. Ведь Саванна только и ждет случая, чтобы всадить в меня пулю.

Зеленоглазый опустил нож и сказал:

- Опять ты оказался во власти женских чар и твоей жизни грозит опасность? А ведь я предупреждал тебя, что рано или поздно такой день наступит! - Он оценивающим взглядом окинул Саванну, как опытный ювелир драгоценность, и произнес: - Хорошо, мадам, поверю вам на слово. Я отпущу вашего кузена, а вы уберите винтовку. Договорились?

Саванна покачала головой:

- Сначала отпустите Боудена.

Адам и зеленоглазый переглянулись. И Адам кивнул в знак согласия, а зеленоглазый отпустил Боудена, в то время как индеец стоял молча, со сложенными на груди руками, однако от его зорких глаз не ускользнула ни одна мелочь, и Саванна с тревогой следила за ним.

Растирая руки, к ней подошел Боуден и, встав у нее за спиной, поворошил тлевшие в костре угли, после чего положил руку на ствол винтовки, которую она держала, и произнес:

- Все нормально. Саванна. Я знаю этого человека. Ему, видимо, как и мне, пришлось искать и освобождать родственника.

Только сейчас Саванна поняла, что случилось, и во все глаза смотрела на Адама, который, встав между зеленоглазым и индейцем, насмешливо произнес:

- Сама судьба всех нас свела. Так позвольте вас представить друг другу. Это Джейсон Сэвидж и его брат по крови по прозвищу Кровопийца!

Глава 12

Саванна места себе не находила, думая о том, что пленником Майкейи оказался не Джейсон Сэвидж, а совсем другой человек.

"Но что случилось, то случилось, - продолжала размышлять Саванна, вглядываясь в бездонные глаза Джейсона, - теперь уже ничего не исправишь". И Саванна, упрямо вздернув подбородок, холодно обратилась к Джейсону:

- Мне не доставила ни малейшего удовольствия встреча с вами, а тем более с вашим шурином. - И, бросив суровый взгляд на Адама, добавила: Полагаю, мне следует извиниться за то, что я приняла вас за Джейсона Сэвиджа, но вы не станете отрицать, что сделали для этого все возможное. И вам некого винить в том, что так получилось. До последнего момента вы делали все, чтобы я пребывала в заблуждении. - В голосе Саванны звучали горечь и злость, когда, глядя прямо в глаза Адаму, она заявила: - Так что теперь мы с вами квиты.

Адам лишь кивнул, но в его глазах девушка не увидела и намека на раскаяние.

Остальные затаив дыхание прислушивались к тому, что говорила Саванна, и, как только она умолкла, Джейсон шагнул к ней и с лукавым блеском в зеленых глазах ласково сказал:

- Вы явно одержали верх над Адамом, но мы до сих пор не знаем, кто вы. Быть может, окажете нам честь и представитесь?

- С превеликим удовольствием, - с натянутой улыбкой ответила Саванна. Меня зовут Саванна О'Раук. Только вряд ли мое имя вам о чем-нибудь говорит. Другое дело - Блас Давалос. Это имя вы хорошо знаете. Он - мой отец!

- Ясно, - медленно произнес Джейсон, тщетно пытаясь отыскать в Саванне хоть какое-то сходство со своим заклятым врагом. - Только вы совершенно на него не похожи.

Губы девушки тронула насмешливая улыбка.

- Ваш шурин сказал то же самое, но это дела не меняет. Блас Давалос был моим отцом.

Джейсон и Кровопийца переглянулись.

- Мы и не знали, что у него была дочь. Он даже о жене ни разу не упомянул.

- Это неудивительно, - с горечью продолжила Саванна. - У него и не было никакой жены. Точнее, он никогда не был женат на моей матери.

Боуден решил немного разрядить обстановку:

- Думаю, об этой истории можно поговорить и позднее. Не знаю, как остальные, а я с удовольствием выпью кофе и чего-нибудь съем. Утро выдалось поистине необычайное!

Адам слегка улыбнулся, а Джейсон задумчиво кивнул, не сводя глаз с Саванны. Кровопийца по-прежнему оставался невозмутимым, но, как только Адам с Боуденом занялись костром, обратился к высокой молодой женщине с огненно-рыжими волосами, за которой все время следил:

- Ваш отец был плохим человеком. Я убил его и совершенно не жалею об этом. Он был сущим дьяволом и много зла причинил моему брату по крови Джейсону. Но вы, похоже, совсем не такая. Я вижу это по вашему лицу. И когда вы отправились искать золото ацтеков, не алчность двигала вами, чего нельзя сказать о вашем отце. Именно алчность его и сгубила.

Слушая Кровопийцу, Саванна все больше и больше бледнела. Она уже готова была обрушить поток проклятий на жестокого убийцу, но сдержалась, лишь сжала кулаки и пробормотала:

- Как бы то ни было, убийство нельзя оправдать.

Кровопийца долго смотрел на нее, потом спокойно продолжил:

- Ваш отец заслужил свою смерть, вы не знаете, как жестоко он поступил с моим братом и его женой. - Говоря это, индеец буквально сверлил Саванну своими черными горящими глазами. - Кара, которая его настигла, вполне справедлива.

Саванна питала к отцу самые противоречивые чувства, но такого стерпеть не могла. И если прибавить к этому страдания, выпавшие на ее долю за несколько минувших недель, не приходится удивляться, что она набросилась на индейца с кулаками, чтобы излить накопившийся в душе гнев. Она готова была выцарапать ему глаза, но тут Адам оттащил ее от индейца, слегка встряхнул и строго сказал:

- Успокойся! Прежде чем защищать Давалоса, выслушай нас,

Джейсон между тем взял у Боудена кружку горячего кофе, подул на него, чтобы немного остудить, и с достойным похвалы самообладанием произнес:

- Он прав, всегда надо выслушать обе стороны и лишь тогда судить, кто нрав, кто виноват. И если даже Давалос представил себя невинной жертвой, правда может оказаться не на его стороне.

Саванна наконец овладела собой и, стараясь унять сильно бьющееся сердце в тот момент, когда руки Адама обхватили ее плечи, холодно посмотрела на него и со злостью воскликнула:

- Что ты себе позволяешь! Или ты забыл, что больше не можешь обращаться со мной так, как тебе заблагорассудится?

Адам отпустил ее и сказал:

- Ты должна выслушать их. Саванна. Возможно, их рассказ многое тебе прояснит!

Не успела Саванна ответить, как подошел Боуден и сунул ей в руку кружку:

- Выпей, дорогая! А потом сядь сюда, на бревно, и дай этим людям сообщить все, что им известно. - Он многозначительно посмотрел на нее. Надеюсь, ты понимаешь, в каком очутилась положении? Ты вместе с Майкейей похитила Адама, и против тебя может быть возбуждено уголовное дело.

Услышав это. Саванна пришла в отчаяние. Уголовное дело! Такое ей и в страшном сне не могло присниться. Уставившись на черную жидкость в оловянной кружке, Саванна только сейчас осознала, в какую влипла историю. Господи! Как же она устала! Сколько дней ей пришлось голодать! Сколько ночей провести на голой земле! Сколько душевных мук вытерпеть из-за этого проклятого Адама! Единственное, чего ей сейчас хотелось, - это свернуться клубочком и спать, спать... Спать до тех пор, пока весь этот кошмар не исчезнет из памяти.

Однако на нее были устремлены четыре пары глаз. Ничего не поделаешь. Саванна глотнула кофе, выпрямилась и сердито произнесла:

- Ладно, начинайте свой чертов рассказ.

- Нет уж, - покачал головой Джейсон. - Раньше вы расскажите все по порядку.

Саванна пожала плечами. Не все ли равно. Боудену она все уже рассказала, и теперь осталось лишь повторить. А это куда проще!

Как и в первый раз. Саванна опустила некоторые подробности, сугубо интимные, то, что касалось их с Адамом отношений. Не рассказывать же о том, что они испытали тогда в лесу, на берегу изумрудного озера с прозрачной водой. Да еще при Адаме. Начав с того момента, когда ее похитил Майкейя, она закончила неожиданным появлением Боудена и их бегством уже втроем с испанского аванпоста. Джейсон слушал очень внимательно и, когда Саванна умолкла, обратился к Адаму:

- Зачем ты увез Саванну, когда убегал от Майкейи? Не хватало своих проблем?

Адам закусил губу и исподлобья взглянул на Саванну:

- Просто она раздражала меня, и я решил, что не мешает ее проучить!

Ответ как будто удовлетворил Джейсона. Однако губы его подергивались, когда он снова взглянул на Саванну. Неужели перед ним дочь Давалоса? Просто непостижимо. И все же это так. Хотя не было ни малейшего сходства между этой прелестной девушкой и ее отвратительным отцом. Джейсон почти не вспоминал о Давалосе, однако ненависть к нему не прошла. До сих пор перед глазами стояли тот страшный рассвет, когда он нес на руках жену, потерявшую ребенка, которого она носила под сердцем, и залитая кровью земля. Жена была на волосок от смерти. Это страшное несчастье произошло по вине Давалоса! Слава Богу, Кэтрин осталась жива. Но каким ударом было для Джейсона узнать, что этот негодяй не только похитил Кэтрин, но еще и изнасиловал ее! А такое не забывается. Этот ублюдок убил его еще не рожденного ребенка и надругался над женой. Трудно представить себе преступление более жестокое и бесчеловечное. Со временем боль притупилась, но не прошла, оставив в сердце неизгладимый след. И сейчас, глядя на дочь своего злейшего врага, Джейсон не мог побороть нахлынувшую на него враждебность, хотя понимал, что это несправедливо. Саванна была прелестна и необычайно привлекательна, однако Джейсону казалось, что перед ним гремучая змея, стоило ему подумать о том, что это ее отец причинил его семье столько зла. Да и сама она была не без греха. Помогла Майкейе похитить Адама и собиралась, как Давалос, отправиться на поиски золота ацтеков. Недаром говорят: яблоко от яблони недалеко падает.

Кто-то тронул Джейсона за плечо, и он вздрогнул. Это был Кровопийца. В его глазах Джейсон прочел сочувствие, когда тот очень тихо, чтобы никто не услышал, сказал:

- Тяжело, брат, но не вини ее за грехи отца. Она тут ни при чем. Она была еще ребенком, когда Давалос убил Нолана и украл золотой браслет, после чего одно за другим последовали те страшные события, которые и привели нас всех сюда. Мы отомстили Давалосу, и нет нужды наказывать ее за то, в чем она не виновата.

- Ты, как всегда, прав, мой друг, - с тяжелым вздохом промолвил Джейсон, и легкая улыбка тронула его губы, - и все же, глядя на нее, я не могу не вспоминать то зло, которое нам причинил ее отец.

- Ты должен справиться с собой. Хотя бы ради Адама.

Джейсон понял намек и поморщился. Вечно этот Адам создает проблемы, и от них никуда не денешься. Эта девица вскружила ему голову, и он от нее без ума. Угораздило же его влюбиться именно в дочь Давалоса, как будто мало других девушек, таких же красивых. И зачем только судьба свела его с этой Саванной О'Раук?! Господи! Что будет с Кэтрин, когда она узнает, что ее брат связался с дочерью Давалоса?! Размышляя об этом, Джейсон переводил взгляд с Адама на Саванну.

Пока Джейсон и Кровопийца беседовали, Боуден готовил завтрак. Среди припасов, которые Адам утащил у испанцев, он нашел кусок копченой свинины, порезал ломтиками и бросил на сковороду. Вскоре аппетитно запахло жареным салом. Свинину ели с изрядно надоевшей кукурузной кашей, однако все проголодались и быстро расправились с едой. На тарелках ничего не осталось. Их словно вылизали.

Разговор за едой сначала шел светский, но постепенно становился все более дружеским. Причем Джейсон вел его так умело, что вскоре ему удалось получить полную информацию о жизни Саванны и Боудена от них же самих, хотя на его вопросы, надо заметить, они отвечали очень осторожно. Однако Джейсону достаточно было и намека, чтобы представить себе их тяжелое детство. Рассказывали они далеко не все, но о том, что скрыли, нетрудно было догадаться по каким-то отдельным фразам и случайно оброненным словам. После завтрака, когда все насытились, а посуда была вымыта и вновь упакована, Джейсон устроился под низеньким дубком и принялся рассказывать о том, что у них произошло с Давалосом.

- Плантация моего дедушки Бовеса примыкала к Кампо-де-Верде, вы знали об этом? - обратился Джейсон к Саванне.

Все расположились кто где и расслабились, только Кровопийца стоял в гуще деревьев позади Джейсона, и его зоркие глаза были устремлены вдаль. Саванна и Боуден сидели рядышком, слева от Джейсона, прислонившись к бревну. Напротив Джейсона устроился Адам. Все наслаждались горячим кофе, держа в руках кружки. Однако атмосфера оставалась пока напряженной, возникшая в самом начале враждебность до конца не прошла.

Когда Джейсон обратился к Саванне, она оторвала взгляд от кружки и, встретившись с ним взглядом, покачала головой:

- Нет, не знала. Только слышала, что по соседству живет какой-то старик. Вот и все.

Слова "какой-то старик" вызвали у Джейсона легкую улыбку.

- Арманду, моему дедушке, - весело сказал он, - не понравилось бы, что его называют стариком. В минувшем феврале ему стукнуло восемьдесят три, а он до сих пор пользуется успехом у дам.

- Возможно. - Саванна пожала плечами. - Я ни разу его не видела, а вот мама, кажется, с ним знакома.

- Сомневаюсь, - сухо возразил Боуден. - Думаю, ты скоро узнаешь, что эта ветвь рода О'Рауков не имеет доступа в высшие круги светского общества.

Джейсон не стал возражать и, отпив кофе из кружки, продолжал:

- Как я уже сказал, плантация моего дедушки примыкала к Кампо-де-Верде, а поскольку почти всю юность я провел с ним, то, само собой, подружился с соседским сыном - Бласом Давалосом. Мы были почти ровесниками и увлекались одним и тем же: женщинами, лошадьми и азартными играми. - Джейсон скривил губы в улыбке. - И если бы не одно обстоятельство, наша дружба не прекратилась бы. В конце девяностых годов восемнадцатого века резко снизился урожай индиго, и Давалосы стали беднеть. Блас тяжело это переживал. Вместо того чтобы унаследовать громадное состояние, он вынужден был работать и кое-как сводить концы с концами. На последние деньги ему купили чин в испанской армии. - Джейсон тяжело вздохнул. - Другой на его месте не стал бы отчаиваться и смирился с создавшимся положением. Другой. Но не Блас. Блас винил всех и каждого в своих несчастьях. Возненавидел даже меня и мою семью, потому что мы не разорились, поскольку к тому времени уже выращивали сахарный тростник. - Джейсон снова вздохнул, устремив глаза куда-то в пространство. - Я понимал, как ему тяжело, но его злость, ненависть и постоянное нытье в конце концов стали невыносимы. Но не только это послужило причиной нашего разлада. Блас уже не мог себе позволить прежних развлечений. И наша дружба рушилась буквально на глазах. Отчаяние и горькая обида на судьбу сделали его замкнутым и угрюмым. Все его мысли были поглощены тем, как бы в короткий срок вернуть потерянное состояние. Ради этого он готов был даже на преступление и строил всевозможные фантастические планы.

Джейсон умолк, не в силах говорить, настолько тяжело было вновь переживать прошлое. Наконец он овладел собой и вернулся к воспоминаниям:

- Был у меня еще один друг, Филипп Нолан. Мой кумир и наставник. Чего только мы не вытворяли с ним и Кровопийцей! Он был старше, но ненамного умнее нас, хотя мне казался настоящим мудрецом. Я очень любил Нолана.

Джейсон снова умолк, глядя прямо перед собой. Саванна видела, как ему больно, хотя речь шла о событиях десятилетней давности. Джейсон глотнул кофе и своим проникающим в душу голосом стал рассказывать о той роковой поездке, когда, выменивая лошадей у индейцев, они обнаружили сокровище ацтеков. На останках жертвы ацтекских жрецов они с Ноланом увидели два совершенно одинаковых золотых браслета с изумрудами и, дрожа от суеверного страха, сняли их и увезли с собой, а остальные сокровища оставили в той скрытой от посторонних глаз долине. Джейсон закатал рукав, и все увидели у него на руке золотой браслет с изумрудами. Саванна зачарованно смотрела на него, пока Джейсон не опустил рукав.

Ошеломленная услышанным, Саванна не могла удержаться от вопроса:

- Почему вы оставили там остальные сокровища? Не пытались ли когда-нибудь вернуться за ними? - В ожидании ответа девушка во все глаза смотрела на Джейсона.

- У нас не было запасных лошадей, а команчи жаждали оскальпировать нас, так что нам было не до сокровищ. Ну а возвратиться за ними... - Он не договорил и бросил взгляд на Кровопийцу.

Удивительно красивое лицо индейца приняло грустное выражение, когда он сказал:

- Страшнее места мы с братом никогда не видели и решили туда больше не возвращаться. В золоте мы не нуждались. У Джейсона денег хватало, да и у меня тоже. Семья была состоятельная, даже по меркам белых. А мне много не надо.

- А смогли бы вы найти это место сейчас? - спросила девушка, в упор глядя на Кровопийцу. Индеец кивнул и, помолчав, добавил:

- Если бы захотел.

- А как вы думаете, - разбираемый любопытством, спросил Боуден, - Нолан туда возвращался?

Пожав плечами, Джейсон ответил:

- Во всяком случае, собирался. Но к несчастью, повстречался с вашим отцом. - Он посмотрел на Саванну.

Наступившее молчание было тягостным. Однако очень Скоро Джейсон нарушил его. Он рассказал, как Давалос заковал Нолана в кандалы и увел, после чего беднягу больше не видели.

Можно было лишь поражаться жестокости Давалоса. О том, что он убил друга Джейсона, Саванна слышала от Джереми. Отец сам перед смертью в этом признался. И теперь у Саванны не оставалось больше никаких иллюзий в отношении отца. Каким же он был негодяем! Его можно только стыдиться.

Напоследок Джейсон, сделав над собой усилие, рассказал о том, что сотворил Давалос с его женой, взяв ее в заложницы, когда искал золото ацтеков, как надругался над ней, после чего она потеряла ребенка. Кровопийца и Адам, уже знавшие эту жуткую историю, слушали Джейсона с каменными лицами. Когда же он закончил, воцарилось тягостное молчание.

Эти страшные воспоминания болью отозвались в душе каждого. У Саванны сердце обливалось кровью, когда она думала о том, как обошелся ее отец с Кэтрин. Она даже простила Адаму не очень вежливое, мягко выражаясь, обращение с ней. Где-то в глубине души Саванна не сомневалась в том, что когда-нибудь услышит правду о своем отце, а не сказку, придуманную Майкейей, чтобы сделать ее своей сообщницей. И как только она могла поверить этому бандиту?! От стыда, что помогла ему похитить Адама, Саванна готова была провалиться сквозь землю и не смела поднять глаз. Ей нечего было сказать в свое оправдание. А уж об этом негодяе, ее отце, и говорить не стоило.

Ужасно, что совсем недавно она с пеной у рта защищала его. Терзаемая чувством вины и угрызениями совести, девушка тем не менее мужественно выдержала холодный взгляд Джейсона. Ни единый мускул не дрогнул на ее лице, когда она решилась наконец оторвать глаза от кружки с кофе.

- Сколько зла причинил вам Давалос! - с тяжелым вздохом произнесла она. Джейсон кивнул:

- К несчастью, это так.

В его голосе звучал упрек, и Саванна решила, что должна хоть как-то объяснить свой поступок.

- Я действительно виновата, - произнесла девушка, - но я искренне верила, что справедливость на моей стороне, что мой долг отомстить за отца и что сокровища ацтеков по праву принадлежат мне.

Вспомнив обезумевшую от горя Кэтрин в Тер-дю-Кер, когда они с Кровопийцей отправились на поиски Адама, и отчаяние, охватившее его самого при мысли о том, что он никогда больше не увидит брата, Джейсон не проникся сочувствием к Саванне.

- Надеюсь, - сказал он с усмешкой, - судья примет во внимание ваше чистосердечное раскаяние и поверит, что в ваших поступках не было злого умысла, что вы стали жертвой обмана. Единственное, чего я сейчас желаю, это передать вас властям и поскорее забыть об этом деле.

При упоминании о властях Адам вскочил.

- О суде не может быть и речи! - воскликнул он, мрачно глядя на Джейсона. - Все закончится здесь. Я не намерен выдвигать против Саванны какие-либо обвинения, и не пытайтесь меня заставить, потому что я буду все отрицать.

Адам и Джейсон долго смотрели друг другу в глаза, и, увидев, что Адам непреклонен, Джейсон пожал плечами.

- Не стану спорить с тобой, - сказал он. - Только прошу тебя, опомнись! Подумай о том, что делаешь!

- Возможно, я не прав, - криво усмехнувшись, промолвил Адам, - но думаю, для всех нас будет лучше, если мы решим это дело сами. Без суда. Саванна стала сообщницей Майкейи поневоле. Она, как и я, была его пленницей и достаточно настрадалась. Какого же еще наказания вы для нее хотите?

Саванна не могла без ужаса думать о том, каким негодяем оказался ее отец, и ей было стыдно, что она собиралась мстить за него. Но с какой стати Адам взял на себя роль ее защитника? И это после того, как он так отвратительно с ней обращался! Ей ничего от него не нужно. Саванна пылала благородным гневом. Но как всегда, ее подвел язык, когда она поднялась и решительно заявила:

- Нечего вступаться за меня! Меньше всего я нуждаюсь в твоей помощи! После чего бросила яростный взгляд на Джейсона и почти крикнула: - Можете подавать на меня в суд! Будь я проклята, если смалодушничаю!

- А ты подумала, как это отразится на мне и твоей матери? - спросил Боуден. - Подумай и поймешь, что самое лучшее - закончить дело миром. Да и тебе, я полагаю, не нужна дурная слава... Ты только представь, какой поднимется скандал, когда ты появишься в суде!

- Боуден прав, - насмешливо заметил Адам. - Закрой хотя бы ненадолго свой прелестный ротик, чтобы мы могли прийти к какому-нибудь решению.

Саванна бросила на Адама гневный взгляд, однако мысли о матери поубавили ее пыл. Разве не для того, чтобы помешать Майкейе опорочить Элизабет, она согласилась стать его сообщницей? И еще не придумала, как поступить, если он снова появится. Не станет же она подвергать риску мать только для того, чтобы бросить вызов Адаму Сент-Клэру! При всей своей горячности Саванна была умна, даже рассудительна и решила пойти на попятную.

- Делай что хочешь, - отвернувшись, тихо произнесла она. - Мне все равно.

- Итак, с этой проблемой покончено, - обратился к Адаму Джейсон. - Но есть еще одна. Как быть с нашим другом Майкейей?

- Сначала пусть Майкейя найдет нас, - шутливо произнес Адам. Однако Джейсону было не до шуток, и он серьезно спросил:

- Ну а если это случится? Что тогда ты намерен делать?

Улыбка сбежала с лица Адама.

- В сложившейся ситуации вряд ли можно что-нибудь предпринять. Ведь если мы обратимся к властям и Майкейя предстанет перед судом, бьюсь об заклад, вся эта гнусная история выплывет наружу, и Майкейя с великим удовольствием впутает в это дело Саванну. К тому же неизвестно, где он в настоящий момент находится. То ли вернулся в Натчез, то ли остался в Накогдочесе, то ли отправился на поиски золота, надеясь, что Джереми приведет его на то место, где увидел умирающего Давалоса. А может, его вообще нет в живых, сгинул где-нибудь в глуши, пытаясь напасть на мой след. Но я не собираюсь тратить время на его поиски, лучше приготовить ему достойную встречу на тот случай, если он сам объявится, чтобы он не застал нас врасплох. И уж тогда... - Адам хищно улыбнулся, - думаю, у меня не дрогнет рука, когда я всажу в него пулю.

Джейсон согласно закивал:

- О, я с удовольствием посмотрю, как ты это сделаешь, если он снова появится в Тер-дю-Кер в поисках настоящего Джейсона Сэвиджа.

- Не возражаю, - согласился Адам, однако по блеску его глаз Джейсон догадался, что Адам задумал что-то другое.

- Теперь, - добродушно сказал Боуден, - раз уж мы решили судьбу Майкейи, завтрак закончен, а солнце совсем высоко, предлагаю седлать коней: путь предстоит неблизкий.

Отправиться дальше решено было всем вместе, чтобы в случае опасности дать Майкейе должный отпор. Двигались они довольно быстро в сторону реки Сабин, а от реки решено было продолжать путь, разбившись на две группы. Как только они проедут испанскую территорию, одной опасностью станет меньше, а до ее границы было уже рукой подать.

Мужчины как-то сразу между собой сдружились, Саванна же чувствовала себя непринужденно только в обществе Боудена. Джейсон и Кровопийца несколько раз пытались выказать девушке свое дружеское расположение, но ей было стыдно смотреть им в глаза. Что же до Адама, то Саванна приходила в ярость, когда ловила на себе пристальный взгляд его синих глаз, и сердце ее замирало, но не от страха. Стоило ей увидеть его широкоплечую фигуру, освещенную пламенем костра, как воображение рисовало ей его стройное мужественное тело, его объятия и поцелуи, его жаркие ласки, которые она всеми силами старалась забыть, словно и не было тогда ничего на берегу лесного озера.

Саванна страстно желала вернуть то время, когда еще не знала Адама Сент-Клэра, вторгшегося в ее жизнь и давшего ей то ни с чем не сравнимое наслаждение, которое может дать женщине мужчина. Однако Саванне их отношения принесли еще и мучительную боль. Она всегда гордилась тем, что не позволяла ни одному мужчине к себе прикасаться, но Адам сотворил с ней такое, чего она не могла ему простить. И она возненавидела его. Его насмешливую, высокомерную улыбку. Возненавидела даже себя, потому что поддалась его чарам, совершив ту же ошибку, которую в свое время совершила мать.

Всю жизнь Саванна боялась такой любви, зная на примере матери, что, кроме страданий и унижений, она ничего не приносит. Было и еще одно обстоятельство, повергшее Саванну в отчаяние. Ни разу с того момента, как ее похитил Майкейя, у нее не было месячных. Вначале девушка думала, что это результат физического и нервного напряжения, но после того, как Адам овладел ею, у нее появился страх, и, возможно, небезосновательный. Она вполне могла забеременеть. Как ни гнала Саванна эту ужасную мысль, она сидела в мозгу словно заноза, и обида на Адама Сент-Клэра росла с каждой минутой.

С самого утра двадцать второго июня они пересекли реку Сабин, а ночью, как только сделали привал, решили продолжить путь на рассвете, разделившись на группы. Саванне с Боуденом предстояло отправиться на юг, в Кампо-де-Верде, остальным - в Тер-дю-Кер, на север. За все это время Саванна с Адамом не перемолвилась и словом, но постоянно чувствовала на себе его взгляд и ощущала тревогу, хотя выражения его глаз не видела. Несколько раз он пытался заговорить с ней, когда девушка оказывалась одна, но она всячески его избегала, внушая себе, что им просто не о чем говорить и ничего хорошего она от него не услышит. А извинения ей не нужны. Никакими словами ему не загладить своей вины перед ней, так же как ей перед Кэтрин и Джейсоном за то зло, которое ее отец причинил им. Теперь они с Адамом квиты. Независимо от того, что между ними произошло.

Всю ночь Саванна ворочалась на земле с боку на бок и была счастлива, когда наступило наконец утро. После завтрака она отошла в сторону, чтобы побыть одной, пока остальные наслаждались чашечкой кофе перед тем, как разъехаться в разные стороны. Слава Богу, ей больше не придется терпеть присутствие Адама. Саванна медленно побрела к месту стоянки, когда вдруг почувствовала, что Адам где-то поблизости, и обернулась. Он стоял, прислонившись к дереву, скрестив на груди руки. Кровь бросилась девушке в голову, и когда, слегка кивнув ему, она хотела пройти, он схватил ее за плечи и решительно произнес:

- Пора поговорить!

Саванна с каменным лицом подняла на него глаза:

- Мне нечего тебе сказать! Нечего!

Адам прищурился.

- Нечего? Тебе нечего мне сказать, прелесть моя? - с вызовом спросил он, в своей обычной манере растягивая слова. Только сейчас он заметил, как разительно она переменилась. Аквамариновые глаза казались огромными, так сильно осунулось ее прелестное личико, на котором резко обозначились скулы и красиво очерченный подбородок. И все же она была необычайно хороша, и Адам с трудом перевел взгляд с ее соблазнительных губ на фигуру, явно располневшую в талии. При этом, однако, девушка стала еще более хрупкой, из распахнутого ворота рубашки торчали ключицы, а запястья стали такими тонкими, что, казалось, вот-вот сломаются. Адам почувствовал, как болезненно сжалось сердце, однако тон его оставался резким, когда он сказал:

- Прежде чем расстаться, нам необходимо кое-что обсудить, пока ты снова не убежала.

Все еще не освободившись от власти чар Адама, Саванна с обидой посмотрела на него и с напускным равнодушием сказала:

- Не понимаю, о чем мы можем с тобой говорить. - Адам насмешливо улыбнулся, хотя взгляд его оставался серьезным.

- Прекрасно понимаешь! Или ты не женщина?

Саванна молчала. Тогда Адам без обиняков спросил:

- Ты беременна?

Саванна онемела от изумления, глаза ее испуганно заметались, но уже в следующее мгновение она взяла себя в руки и, вздернув подбородок, с вызовом ответила:

- Возможно. Но зачем тебе это знать? Или ты настолько благороден, что решил предложить мне руку и сердце?

Адам едва слышно выругался, привлек Саванну к себе, страстно поцеловал и шепотом ответил:

- Черт бы тебя побрал! Именно это я и собирался сделать!

Часть III

В ОКОВАХ СТРАСТИ

Глава 13

Не веря своим ушам. Саванна не отрываясь смотрела в угрюмое, суровое лицо Адама. Он обжег ей губы страстным поцелуем, и она ощутила живительное тепло его тела, когда он прижал ее к себе. Однако радости она не почувствовала. В отличие от Давалоса Адам проявил благородство и, поскольку догадался, что она беременна, счел своим долгом жениться на ней, на женщине, которую страстно желал, в этом Саванна не сомневалась, по крайней мере в данный момент. Желал, и только, но не любил по-настоящему. И от сознания этого Саванна чувствовала себя несчастной. Разумеется, Адам не негодяй и не позволил бы себе обращаться с ней так, как обошелся ее отец с Элизабет. Брак с ней, женщиной небогатой, незнатной, на которую в обычных условиях он и не взглянул бы, разрушил бы всю его жизнь. Если бы даже он и любил ее, им пришлось бы преодолеть разделявшую их бездну. Но скорее всего Адама влечет только ее тело, а это сулит обоим неминуемые неприятности в том случае, если она примет его предложение. Еще одно препятствие - ее отец. Она постоянно будет напоминать Адаму о страданиях, причиненных Давалосом его семье, и ничего, кроме ненависти, он не сможет питать к ней. Да и сама она вряд ли выдержит такой брак. Ведь очень скоро Адам ею пресытится. Саванна в этом нисколько не сомневалась, и тогда он возненавидит ее, а возможно, и своего будущего ребенка.

Сердце Саванны болезненно сжалось. Допустим, она стерпела бы ненависть и презрение Адама, но ребенок? Разве мало она страдала от равнодушия Давалоса? Обе они. И она, и мать. Но ненависть страшнее равнодушия. Особенно для ребенка.

Саванна не произнесла ни слова, лишь смотрела в его синие глаза.

- Ну, что молчишь? - нетерпеливо спросил Адам, слегка встряхнув ее. Пойдешь за меня замуж?

Вздохнув, Саванна осторожно высвободила руку, смахнула листок, прилипший к потрепанным бриджам, и тихо ответила:

- Нет.

Адам во все глаза уставился на нее. Это короткое "нет" больно ранило сердце. Он готов был стать перед ней на колени, но быстро справился с собой.

- Прости, - с плохо скрываемой яростью сказал он. - Ты не хочешь? Не хочешь выходить за меня?

Саванна неуверенно кивнула и отвела глаза, чтобы не поддаться искушению и не согласиться.

Охваченный бессильной яростью, Адам сверлил Саванну взглядом. Ему хотелось растормошить ее, зацеловать, заставить любить себя. Но вместо этого он, подбоченясь, с вызовом смотрел на нее.

- Может, объяснишь, какого черта ты отказываешься? Да ты сущий дьявол, и вряд ли найдется еще охотник взять тебя в жены.

Тут Саванна гордо вскинула голову и резко ответила:

- Не хочу, и все! А почему - это мое дело. Да и с какой стати я должна соглашаться? Ты - наглец! Властный, надменный! Просто не понимаю, Как могло тебе такое в голову прийти!

Справедливость ее слов была настолько очевидна, что от боли и ярости Адама не осталось и следа. Видит Бог, их роман, если можно так назвать то, что между ними произошло, был напрочь лишен нежных чувств. Адам впервые предлагал женщине руку и сердце, поскольку до этого был ярым противником брака. Однако в сложившейся ситуации другого выхода не было, и он не сомневался, что Саванна это поймет.

Он просто обязан дать имя ребенку, это единственное, что могло заставить его жениться, остальные причины он сразу отбросил прочь. Он знал, при каких обстоятельствах сам появился на свет, и не хотел, чтобы его ребенка постигла та же участь. И если Саванна станет упрямиться, он готов потащить ее к алтарю связанную и с кляпом во рту. Потом Саванна поймет, что это было необходимо. А пока он решил пустить в ход все недозволенные приемы, чтобы сделать Саванну более покладистой...

И, улучив удобный момент, он сжал ее в объятиях и прильнул губами к ее губам со всей сдерживаемой так долго страстью. Господи! Как же он соскучился по ней, по ее излучавшему тепло телу, по ее пьянящим губам! Ему так хотелось снова услышать ее страстные стоны и ощутить языком ее нежный язык.

Саванна изо всех сил боролась с нахлынувшим на нее желанием, однако не смогла устоять перед чарами Адама и, охваченная отчаянием, сдалась на милость победителя, ненавидя и себя, и его. А еще больше его язык. Этот змей-искуситель такое вытворял у нее во рту, что она вся дрожала от возбуждения и готова была хоть сейчас отдаться этому. проклятому Адаму. К своему стыду, она все теснее и теснее прижималась к нему, ощущая своей нежной грудью его широкую, мускулистую.

В порыве страсти они прильнули друг к другу, забыв обо всем на свете о ссорах, обидах, страданиях, охваченные неистовой жаждой близости. О, эти поцелуи! От них кружилась голова и почва уходила из-под ног.

К действительности их вернул голос Боудена, донесшийся откуда-то издалека. Адам моментально пришел в себя, оторвался от губ Саванны и криво усмехнулся, бросив взгляд на ее смущенное, раскрасневшееся лицо:

- Надеюсь, сейчас ты поняла, почему должна выйти за меня замуж?

Саванну, только что млевшую от его поцелуев, будто ледяной водой окатили. На нее буквально обрушились разделявшие их проблемы. И, не отдавая себе отчета в том, что делает, Саванна залепила ему звонкую пощечину. Грудь ее вздымалась от негодования, глаза метали молнии, когда она холодно произнесла:

- Это еще не причина!

Адам помрачнел, решительно шагнул к Саванне и, тряся ее за плечи, хриплым голосом сказал:

- Знаешь, я достаточно от тебя натерпелся, дорогая, но если еще хоть раз ты поднимешь на меня руку, я поколочу тебя так, что всю жизнь будешь помнить!

- Только попробуй! - бросила она угрожающе. - Я выцарапаю твою печенку и скормлю аллигаторам!

Эти слова услышал Боуден. Медленно приблизившись к ним, он с улыбкой произнес:

- Голубки воркуют?

Под гневными взглядами двух пар глаз Боуден остановился как вкопанный, в то время как Саванна и Адам почти в один голос его передразнили:

- Голубки!

Боуден приложил к уху ладонь, слегка склонив голову набок, и в уголках его губ притаилась улыбка, когда с напускным раскаянием он произнес:

- Ошибся! Прошу прощения! - И, бросив на них лукавый взгляд, добавил: Мы уже сворачиваем лагерь, так что возвращайтесь, пока за вами не пришли Джейсон и Кровопийца.

Саванна гневно посмотрела на Адама и ледяным тоном заявила:

- Боюсь, нам не придется снова разбивать лагерь, потому что кое-кого я больше не хочу видеть! Никогда!

Адам вздохнул и буквально впился рукой ей в плечо.

- Погоди, мы еще не закончили разговор, - решительно сказал он и, не сводя глаз с Саванны, обратился к Боудену:

- Скажи всем, что мы через минутку вернемся. Надо уладить одну проблему.

Боуден подумал, что сейчас с ним лучше не спорить, и, пожав плечами, ушел.

Какого черта Боуден оставил ее одну? Испугался Адама? Это при его-то росте и длиннющих руках, подумала Саванна и, глядя Адаму в глаза, тихо произнесла:

- Мне нечего тебе сказать. Отпусти меня.

Он нежно взял в ладони ее лицо.

- Любишь ты меня или нет, но должна помнить, что у нас будет ребенок. А самые несчастные дети - это внебрачные. Так что хорошенько подумай, прежде чем отказывать мне.

- Я не уверена, что беременна, - кусая губы, едва слышно сказала Саванна. - Поэтому о замужестве пока не может быть и речи.

- Посмотри мне в глаза! - потребовал Адам. Она повиновалась, но ничего, кроме неприязни, он не увидел в них.

- А когда будешь уверена, скажешь? Могу я надеяться?

Совершенно измученная тем, что ей пришлось пережить и что еще не изгладилось из памяти, в полном смятении чувств, Саванна почти утратила волю к сопротивлению, однако гордость ей придала силы остаться непреклонной;

- Если даже я и беременна, - сказала девушка, - все равно не выйду за тебя замуж! И ты не сможешь меня заставить!

В его синих глазах появилась угроза.

- Ладно, дорогая, посмотрим! - промолвил он хорошо знакомым ей вкрадчивым тоном.

Затем оттолкнул девушку и следом за ней пошел в лагерь. Чтобы поскорее избавиться от него, Саванна побежала к месту стоянки и покраснела, когда Джейсон при их с Адамом появлении переглянулся с остальными. Девушка пробормотала что-то вроде приветствия и испытала облегчение, лишь когда принялась проверять седло своей лошади. Уже во второй раз.

Спустя несколько минут все сидели на лошадях. Наступил, как всегда неловкий, момент прощания. Наконец Боуден приложил руку к шляпе:

- До свидания, джентльмены! Да поможет вам Бог!

Джейсон кивнул, и они с Кровопийцей повернули коней на север, в сторону Тер-дю-Кер, забрав с собой еще одну груженную поклажей лошадь. Когда они скрылись из виду, Адам с улыбкой обратился к Боудену:

- Как только попаду в Новый Орлеан, непременно побываю у вас!

Боуден ухмыльнулся:

- Не терпится оставить кругленькую сумму в игорных домах?

Адам покачал головой, глаза его весело блеснули.

- Не думаю! Говорят, мне везет!

Оба рассмеялись. Затем Адам посмотрел на Саванну и довольно грубо сказал:

- Если захочешь что-нибудь сообщить, найдешь меня в Белл-Виста, недалеко от Натчеза.

- Не понимаю, о чем ты. Мне нечего тебе сообщать, - замешкавшись, сказала Саванна и, не дожидаясь ответа, тронула лошадь. Боуден и Адам переглянулись.

- С ней не сладишь, до того она гордая и строптивая. Сущий дьявол! огорченно заметил Боуден.

- Знаю, на себе испытал, - мрачно ответил Адам и, пристально глядя Боудену в глаза, добавил: - Если возникнут проблемы... Дай мне знать, ладно?

Боуден кивнул, приподнял шляпу и, ведя на поводу груженую лошадь, поскакал вслед за Саванной. Адам еще долго стоял не двигаясь, глядя в ту сторону, где исчезла Саванна. Как ему хотелось броситься вслед за ней, умолять выйти за него замуж, и только мысль, что в этом случае он будет выглядеть круглым идиотом, сдерживала его. Саванна тоже ни на минуту не переставала думать об Адаме, горячо надеясь, что со временем сможет забыть его. Возмущаясь противоречивостью женского характера, особенно одной ведьмы с огненно-рыжими волосами, Адам повернул лошадь и поскакал в том же направлении, что Джейсон и Кровопийца.

Боуден очень быстро догнал Саванну, но не стал с ней разговаривать, увидев, какое мрачное у нее лицо. Несколько часов прошло в полном молчании. Лишь изредка они перебрасывались двумя-тремя словами относительно направления или встречавшихся на пути препятствий.

Близился вечер, когда Боуден наконец решил остановиться, дать лошадям передышку и немного подкрепиться. Все так же молча Саванна спустилась на землю, с недоумением думая о том, почему сейчас, когда она наконец рассталась с Адамом и едет домой, ей так тоскливо и тяжело.

Боуден быстро развел костер, сварил кофе. Из оставшейся после завтрака каши испек на сковороде у огня две лепешки, принес их Саванне и с усмешкой сказал:

- Как только прибудем в Кампо-де-Верде, постараюсь забыть о кукурузе, в рот ее больше не возьму. Никогда!

- А я даже смотреть на нее не стану. Не то что есть, - отозвалась девушка, с улыбкой отщипнув кусочек лепешки. - Но нельзя быть неблагодарной! Кукуруза не раз нас спасала от голода в пути.

От перенесенных лишений Саванна похудела, но это ей шло. Она стала еще более хрупкой и изящной и даже в рваной и грязной мальчишечьей одежде выглядела просто великолепно. Особенно когда сняла шляпу и солнечные лучи заиграли в ее огненно-рыжих волосах, на шелковистой, покрытой легким загаром коже, на прелестном личике. Какое-то время Боуден внимательно смотрел на нее и не мог не заметить, что она стала спокойнее, напряженность исчезла.

- Может быть, расскажешь наконец, что произошло между тобой и Адамом Сент-Клэром? - спросил Боуден.

Саванна вскинула голову, и ее изумрудные глаза сердито блеснули.

- Не понимаю, о чем ты, - помолчав, произнесла она. - Я все тебе рассказала.

- Нет, не все, - Боуден покачал головой, - и не пытайся меня обмануть. Кого-кого, а меня тебе не провести, слишком хорошо я тебя знаю. Надо быть полным идиотом, чтобы не заметить, что вы с Адамом - как спичка с порохом, хотя и не общались друг с другом. Меня по-всякому называли, но в идиотах я не ходил.

- Неужели было заметно, что у меня к нему особое отношение? - спросила она с беспокойством. Боуден кивнул.

- Правда, в отличие от других я не следил ни за тобой, ни за ним.

- А Адам? - спросила Саванна, опустив голову. - Адам замечал, как я к нему отношусь?

Боуден усмехнулся:

- Думаю, Адам вообще ничего не замечал, потому что был поглощен мыслями о тебе.

- Он ненавидит меня, - грустно сказала она и отвела глаза.

- Тут, мне кажется, ты сильно ошибаешься, - возразил Боуден. - Ну а теперь скажи, что между вами произошло.

- Ох, Боуден! - воскликнула Саванна, и столько было в ее голосе муки. Мне трудно тебе это объяснить. Порой я просто ненавижу его, и мне кажется, что он высокомерный, несносный, что никогда еще я не встречала такого негодяя, а порой... - Она вздохнула и договорила; - А порой я думаю, что умру без него! Ты этого ждал от меня? - с вызовом спросила она.

- Не совсем. Твое признание для меня не новость. Но хотелось бы знать, каковы будут последствия этого неудачного романа... Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? - Боуден плотно сжал свои красиво очерченные губы. Адам, надо сказать, произвел на него хорошее впечатление, однако он не собирался спокойно смотреть на страдания Саванны, которая могла повторить судьбу Элизабет, и не задумываясь пустил бы Адаму пулю в лоб, если бы только это могло спасти кузину от позора.

- Не знаю! - резко ответила девушка. - Но некоторые опасения есть. С тех пор, как Майкейя похитил меня... Впрочем, ничего точно сказать не могу.

Боуден побледнел.

- Ты хочешь сказать, что Майкейя?..

Глаза Саванны стали огромными на освещенном солнцем лице, и она закричала:

- Господи Боже! Нет! Я убила бы его!

- Но Адама не убила?

Саванна вздохнула и ответила в замешательстве:

- Нет. - Голос ее дрогнул. - Адама не убила...

- Это могу сделать я, если хочешь! - Глаза Боудена угрожающе засверкали. Скажи Саванна хоть слово, и он готов был на все. Однако Саванна изо всех сил замотала головой:

- Нет! - От волнения лицо ее пошло красными пятнами, и, отведя глаза, она едва слышно произнесла: - Я сама этого хотела.

Боуден не поверил и долго смотрел на кузину, потом спросил:

- Что же теперь делать?

- Вернемся домой и попробуем жить так, будто ничего не случилось.

- А что, если ты беременна?

Боуден, видно, решил довести этот разговор до конца, и Саванна сердито сказала:

- В этом я не уверена, но, прежде чем сводить счеты с Адамом, тебе следовало бы узнать, что он предлагал мне руку и сердце, но я отказалась!

Боуден с гневом и изумлением уставился на Саванну. У него не было слов. Кузина наверняка спятила. Наконец он воскликнул:

- Отказалась? Какого черта?! Большей глупости ты не могла сделать!

- Неужели не понимаешь? - Саванна вскочила. - Не понимаешь, что мы оба будем несчастны? Не понимаешь, что он хочет жениться для того лишь, чтобы дать имя ребенку, а потом возненавидит меня? Или ты думаешь, что можно забыть зло, причиненное моим отцом его сестре? Я уж не говорю о моем происхождении, точнее, о том, что я незаконнорожденная. Вряд ли его друзья и близкие с восторгом примут меня и моего ребенка. - В ее глазах блеснули слезы. - Пусть лучше мой ребенок останется сиротой, чем я соглашусь обречь себя и Адама на такие муки, и будь оно все проклято!

Боуден поморщился. Саванна права. Ничего хорошего брак с Адамом ей не сулит. Он подошел к кузине, неловко коснулся ее плеча и сказал:

- Извини, детка. Я не подумал. Все, что ты говоришь, справедливо. И не тревожься! Если ребенку суждено появиться на свет, можешь во всем рассчитывать на меня. Поверь, ты ни в чем не будешь нуждаться.

Не в силах сдержать навернувшиеся на глаза слезы, Саванна спрятала лицо на груди у Боудена и прошептала:

- О, Боуден! Что бы я без тебя делала?

- Понятия не имею, и будь я проклят! - в тон Саванне ответил Боуден, желая хоть немножко развеселить ее, и добавил: - Кстати, пора седлать лошадей, если мы собираемся еще сегодня двинуться в путь!

Они благополучно добрались до Кампо-де-Верде, и когда наконец во второй половине дня достигли усадьбы. Саванна почувствовала себя счастливой и умиротворенной.

Впервые в жизни она так стремилась в Кампо-де-Верде: не было для нее сейчас более желанного места на свете. Несмотря на свою молодость, она больше не испытывала жажды путешествий и приключений, была сыта по горло событиями последних месяцев. Пока они медленно ехали по ведущей к дому тенистой аллее, Саванна вдруг осознала, что не презирает, как прежде, нынешний образ жизни матери и рамки, в которые Элизабет пыталась втиснуть и ее, а страстно желает, чтобы вновь вернулись эти золотые денечки. И чтобы она навсегда забыла Адама Сент-Клэра, чтобы воспоминания о его ласках и страстных объятиях не ранили сердце.

И хотя Саванне было больно признаться в этом, она больше не презирала мать за ее безграничную любовь к Давалосу. Только теперь, она поняла, какую жестокую шутку могут сыграть с человеком чувства, в то время как раньше, до встречи с Адамом, была уверена в том, что ничего подобного с ней самой не случится, и относилась к матери с легким пренебрежением. Можно ли было назвать ее чувства к Адаму любовью? Этого Саванна не знала. Однако могла с уверенностью сказать, что таких, как Адам, еще не встречала. Одна его улыбка сводила ее с ума. Стыдно признаться, но она уже жалела, что, побуждаемая благородством и старыми как мир истинами, так легкомысленно отказалась от его предложения.

Еще живы были воспоминания о том, что пережила мать, полюбившая такого негодяя, как Давалос, и, независимо от своих чувств к Адаму, Саванна была уверена, что несчастье женщине мог принести лишь такой бандит, как Майкейя, недостойный не только любви, но и простого человеческого отношения.

У Саванны перехватило дыхание, когда она увидела, как сбежала по лестнице мать, торопясь им навстречу, едва они успели осадить коней. Впервые девушка испытала сострадание к матери, которой довелось перенести столько мук, и сдержала готовые хлынуть из глаз слезы. Волна любви захлестнула Саванну, когда она крепко прижала к себе маленькую хрупкую Элизабет. Любви запоздалой, но искренней и горячей.

- Моя дорогая девочка! - воскликнула Элизабет со слезами на глазах. Как я беспокоилась! Думала, никогда больше не увижу тебя! Что случилось? Почему вдруг ты убежала?

Саванна нежно поцеловала мать.

- Мама! Милая! Со мной все в порядке. И я не убегала, меня похитил Майкейя.

В глазах Элизабет отразился ужас.

- О Боже! Какой негодяи! - Она ласково коснулась плеча Саванны и с тревогой спросила: - С тобой и в самом деле все в порядке?

Саванна улыбнулась:

- Конечно, мама! Трудно в это поверить, но Майкейя не причинил мне зла... Только напугал. Вот и все.

- Не совсем так, - заметил Боуден, подойдя к ним и чмокнув Элизабет в щеку. - Неизвестно, что могло случиться, если бы не джентльмен по имени Адам Сент-Клэр.

- Что ты хочешь этим сказать? - Элизабет еще больше встревожилась, переводя взгляд с дочери на Боудена. - Кто такой этот Адам Сент-Клэр и что общего у него с Майкейей и Саванной?

Саванна негодующе посмотрела на Боудена, в то время как тот оставался совершенно спокойным. Девушке не хотелось рассказывать матери правду, по крайней мере до тех пор, пока она не убедится в том, что беременна. Какого черта этот Боуден лезет не в свое дело? Девушка снова обняла мать.

- Это длинная история, мама, - ласково сказала она, - и я обязательно тебе все расскажу, но после того, как хорошенько вымоюсь и поем, только не свинину и кукурузу!

Элизабет еще не совсем успокоилась, но, глядя на молодых людей, весело сказала:

- Конечно, дорогие мои! Представляю, как вы оба истосковались по горячей ванне и чистому белью! Я приготовлю чудесную курочку, - продолжала она, подталкивая их к лестнице, - и нежные клецки с зеленым горошком и морковью, свежими, прямо с грядки. А на десерт испеку пирог с ежевикой и взбитыми сливками!

У Саванны и Боудена слюнки потекли, и они с восторгом переглянулись. После ужина, который удался на славу, Саванна устроилась в гостиной на стареньком диване с мягкими подушками и блаженствовала. Она досыта наелась, смыла въевшуюся в кожу грязь, расчесала волосы, и они струились огненным водопадом по плечам, эффектно контрастируя с мягким бледно-зеленым шелком платья. Боуден сел рядом с ней, вытянув свои длинные ноги, а Элизабет опустилась на обитый ситцем стул с высокой спинкой. Она разлила по маленьким чашечкам ароматный черный кофе, с беспокойством посмотрела на молодых людей и решительно заявила:

- Ну а теперь хватит испытывать мое терпение. Выкладывайте все начистоту.

Саванна долго рассказывала о выпавших на ее долю тяжелых испытаниях, не упустила она и то, что касалось Адама, поскольку Боуден еще вначале упомянул о нем, хотя в подробности не вдавалась. Когда она закончила свой рассказ, в комнате воцарилось тягостное молчание. Первой нарушила его Элизабет.

- О! Моя дорогая! - с болью и отчаянием воскликнула она. - Рисковать собой только для того, чтобы уберечь меня от скандала? Или ты думала, что репутация для меня дороже дочери? Что бы ни случилось, никогда не позволяй ни Майкейе, ни кому-либо другому шантажировать себя ради моего доброго имени!

- Но ведь пошли бы сплетни, косые взгляды... а твои друзья... запротестовала Саванна.

- Настоящим друзьям, - с поистине королевским достоинством заявила Элизабет, - плевать на Майкейю и его грязную клевету. Что же до остальных... - Она умолкла и продолжала: - Косые взгляды и сплетни пустяк в сравнении с теми страданиями, которые мне пришлось пережить. А до тех, кто поверит Майкейе, мне нет никакого дела. Для меня главное в жизни - ты. Хорошенько запомни это! Вместе мы выдержим все. Разве не так? - Она ласково посмотрела на Боудена.

- Лучше бы нам не знать об этом чертовом золоте и о намерениях Майкейи.

- Дорогая! - с тревогой произнесла Элизабет. - Обещай, что пальцем не шевельнешь ради этого проклятого золота. Оно сгубило твоего отца, и я не вынесу, если и ты пойдешь по его стопам.

- Неужели ты думаешь, - с удивлением сказала Саванна, - что я это сделаю? Слишком много горя оно принесло. А уж после того, что мне рассказал Джейсон Сэвидж, я и слышать об этом золоте не хочу!

При упоминании о Джейсоне Сэвидже Элизабет поджала губы. Заметив это, Боуден весело сказал:

- Элизабет, о покойных плохо не говорят, но ты сама знаешь, сколько раз Давалос обманывал тебя. Не сказал он всей правды и о Джейсоне Сэвидже. Несмотря ни на что, Джейсон очень хорошо относится к нам. Я и раньше знал, что человек он достойный и благородный, а наша последняя встреча окончательно убедила меня в этом. И если он и стал врагом Давалоса, то лишь по вине последнего.

Элизабет явно не понравились слова Боудена, однако она старалась быть справедливой.

- Надеюсь, ты помнишь, - продолжал Боуден, - что у Давалоса были причины скрывать правду, но когда ты встретишься с Джейсоном Сэвиджем, то поймешь, что он совсем не похож на чудовище, каким хотел изобразить его Давалос. Уверен, ты проникнешься к нему симпатией. Так же, как и я.

- По крайней мере он гораздо лучше Адама Сент-Клэра, настоящего негодяя. - Эти слова с головой выдали Саванну. Стоило Элизабет посмотреть на выражение ее лица, как она сразу все поняла и быстро пересела на диван.

- Дорогая моя девочка! - грустно произнесла Элизабет, взяв ладони дочери в свои. - Дело обстоит хуже, чем я предполагала. - И, заглянув Саванне в глаза, она с робкой надеждой спросила: - Ты уверена что не хочешь выходить замуж за Адама Сент-Клэра? Ты все хорошенько обдумала?

В глазах Саванны мелькнул страх, когда, глядя на мать, она тихо сказала:

- Ну, что сейчас об этом говорить. Ведь неизвестно, беременна ли я.

Элизабет крепко обняла дочь и воскликнула:

- Ах, если бы этого не было, моя дорогая! Если бы не было!

Прошло несколько дней, но о беременности никто больше не заговаривал, однако Саванна чувствовала, что мать наблюдает за ней с беспокойством. Боуден отправился в Новый Орлеан, проверить, все ли в порядке в игорном доме "Золотая леди", но очень быстро вернулся и тоже стал наблюдать за Саванной. Если бы не угроза беременности, Саванна чувствовала бы себя в Кампо-де-Верде великолепно. Ее порой удивляло, с какой легкостью она приняла однообразную жизнь усадьбы. Измученная долгим и нелегким путешествием, девушка всю первую неделю лишь нежилась в постели либо слонялась по дому, беседуя о всяких пустяках с матерью и Боуденом. Она, как говорится, плыла по течению, и это вполне ее устраивало. Она много ела и уже не была такой изможденной. А как только набралась сил, стала помогать матери по хозяйству и на плантации. Жаркие солнечные дни текли непрерывной чередой, накатывая один на другой, словно волны.

Каждое утро девушка молила Бога о милости, но тщетно. Грудь у нее налилась, пополнела, что не предвещало ничего хорошего. И вот однажды утром, через три недели после ее возвращения в Кампо-де-Верде, последняя надежда на благополучный исход рухнула. Она проснулась рано, как обычно, и, встав с постели, едва не упала от сильного головокружения и подступившей к горлу тошноты. Страшное предположение подтвердилось. Она беременна. У нее будет ребенок. Ребенок от Адама Сент-Клэра.

Глава 14

Прошло несколько дней, но Саванна не решалась рассказать страшную правду матери и Боудену. Вопреки здравому смыслу где-то, в самом дальнем уголке души, теплилась надежда. Надежда на чудо. А вдруг она ошиблась? И тот ужасный приступ был просто случайностью? Но когда на протяжении двенадцати дней каждое утро повторялось то же самое. Саванна решила, что ей больше нечего скрывать.

Ни Элизабет, ни Боуден не удивились ее признанию, словно ничего другого и не ожидали. Разговор произошел вечером, когда они втроем сидели в гостиной, женщины пили лимонад, а Боуден потягивал виски. Элизабет побледнела, услышав новость, однако ласково погладила по руке сидевшую рядом с ней на диване Саванну и бодро произнесла:

- Вот и прекрасно! С нетерпением буду ждать появления на свет первого внука!

Боуден, который сидел напротив, на обитом ситцем стуле, явно расстроенный, бросил взгляд на женщин и, заметив далеко не веселое выражение лица Саванны, строго спросил:

- Ты написала Адаму?

- Нет! - в замешательстве ответила она. - Даже не собираюсь! - И, сосредоточенно рассматривая свои сложенные на коленях ладони, голосом, полным горечи и грусти, добавила: - То, что произошло между нами, ровным счетом ничего не значит! По крайней мере для него. Зачем же мне ему писать? Держу пари на "Золотую леди", если бы не ребенок, Адам и словом не обмолвился бы о женитьбе. И моя беременность никак не должна повлиять на наши отношения, которым мы оба знаем цену. Адаму совершенно не нужен ребенок!

- Побойся Бога! Как бы то ни было, Адам вправе знать, что станет отцом!

- Вот уже месяц, как мы в Кампо-де-Верде. А этот с позволения сказать отец даже ни разу не написал, не поинтересовался, беременна я или нет, - с болью возразила Саванна.

- Если память мне не изменяет, - воскликнул Боуден, - он просил тебя написать!

- Да, дорогая! - осторожно вмешалась Элизабет. - Хорошо помню, как тогда, вечером, когда ты рассказывала о том, что произошло, и ты, и Боуден говорили, что Адам просил тебя написать. - И, заглянув в глаза Саванне, она ласково добавила: - Неплохая мысль, верно? Что скажешь? Теперь ты уже все точно знаешь и просто обязана хотя бы сообщить ему о том, что станешь матерью.

Трудно описать душевные муки Саванны. Ей нечего было возразить, поскольку доводы матери и Боудена были вполне справедливы. С того самого момента, как она поняла, что беременна, она терзалась мыслью о том, сообщить ли об этом Адаму. Как отец, он имел полное право узнать столь ужасную для Саванны новость. Но девушка не могла заставить себя написать ему. Все ее существо восставало против этого. Стоит Адаму узнать о будущем ребенке, как он сделает все возможное и невозможное, чтобы заставить ее выйти за него замуж, и она, поддавшись минутной слабости, может согласиться, сделав несчастной не только себя, но И Адама, и ребенка.

Саванна снова бросила взгляд на свои сложенные на коленях руки и тихо произнесла:

- Простите! Я понимаю, что вы желаете добра и мне, и ребенку, но не хочу выходить замуж за Адама Сент-Клэра. И никто меня не заставит. Ни вы, ни Адам Сент-Клэр. - Она подняла глаза на Боудена. - Обещай, что ничего не скажешь Адаму.

Боуден долго смотрел на Саванну, восхищаясь прелестью ее гордого лица и упрямым блеском глаз. Спорить с ней бесполезно. И она не оставит его в покое, пока он не пообещает хранить ее тайну.

- Ладно, - произнес он наконец и отвел глаза.

- Нет, ты скажи "обещаю", - подавшись всем телом вперед, потребовала Саванна.

Боуден глотнул виски, поставил стакан на дубовый стол и сказал:

- Обещаю ничего не говорить Адаму Сент-Клэру. Теперь ты довольна?

Саванна не очень-то верила Боудену, однако он выполнил это требование, чтобы успокоить ее, и девушка с облегчением откинулась на подушки.

- Благодарю тебя, Боуден, - произнесла она ласково. - Понимаю, ты считаешь, что я не права. И ты тоже. - Она с любовью взглянула на мать. - Но поверьте, Адаму я не нужна. Так же, как и он мне, - поспешно добавила она. Я вам уже сказала, почему не хочу выходить за него замуж, если даже он стал бы меня уговаривать.

Боуден презрительно фыркнул, поднялся и с досадой произнес:

- Ладно, дамы, если не возражаете, я несколько часиков поработаю в кабинете. Посмотрим, способен ли я что-нибудь сделать для следующего поколения, чтобы жизнь у него была лучше, чем у нас.

Боуден отправился в кабинет и принялся писать письмо, но вскоре к нему заглянула Элизабет. Она быстро вошла, плотно закрыв за собой дверь.

Когда-то здесь, в боковой части дома, была кладовая, которую Элизабет приспособила под кабинет для ведения дел на плантации. У одной стены стояли два дубовых книжных шкафа, у другой - длинный стол с различными инструментами и подносом с чашками и стаканами. Еще в комнате стояли большой письменный стол и кожаное кресло, в котором и сидел Боуден, а по другую сторону стола - два плюшевых кресла. В одно из них опустилась Элизабет, устремив на Боудена тревожный взгляд.

С нежностью и любовью глядя на женщину, Боуден про себя отметил, что синее муслиновое платье с узором из веточек ей очень к лицу. Светлые с розовым отливом волосы были стянуты узлом на затылке. В обычно спокойных глазах затаилась тревога. Боуден, готовый прийти ей на помощь в любую минуту и защитить от удара, ласково произнес:

- Не стоит так беспокоиться, Элизабет! Все будет хорошо! Вот увидишь!

Элизабет с сомнением смотрела на него, покусывая губу.

- Ах, Боуден! Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! Я день и ночь молилась, чтобы Саванна нашла порядочного человека, не обязательно знатного происхождения, и, всеми уважаемая, прожила с ним до конца дней своих. Не знаю, как смогу вынести ее страдания, насмешки и презрение друзей и соседей, когда все откроется.

Элизабет отвернулась, с трудом сдерживая готовые хлынуть слезы.

- Это ужасно, когда тебя презирают. Когда мужчины считают тебя бесстыжей потаскухой, грязной подстилкой и соответствующим образом обращаются с тобой, ничуть не церемонясь... Страшно подумать, что Саванну ждет такая участь. Во что бы то ни стало надо избавить ее от стыда и унижения, что-то придумать, нельзя допустить, чтобы она мучилась всю жизнь, как я!

До глубины души растроганный ее словами, Боуден опустился на одно колено у ног Элизабет, взял в обе ладони ее изящную руку и тихо проговорил:

- Элизабет! Не убивайся так! Обещаю, никто не посмеет причинить Саванне зло! Тебя я не смог защитить, был слишком молод, но тому, кто попытается оскорбить Саванну, придется иметь дело со мной.

Пораженная звучавшей в голосе Боудена отчаянной решимостью, Элизабет с любовью и страхом смотрела на него.

- Я знаю, ради нас ты не пощадишь собственной жизни, но нельзя все удары принимать на себя! Представляю, как чувствовала бы себя Саванна, если бы из-за нее ты погиб на дуэли! Такого горя она не вынесла бы! Хорошенько подумай об этом!

- Любой на моем месте поступил бы именно так. Я отлично владею пистолетом и шпагой и вряд ли потерпел бы поражение в поединке даже с самым опытным соперником, если бы дело дошло до дуэли. Но, успокойся, я не собираюсь рисковать жизнью, защищая честь Саванны. И ей никогда не придется страдать, как страдала ты. Можешь в этом не сомневаться.

Озадаченная, Элизабет в недоумении смотрела на Боудена. Он говорил все это без малейших колебаний.

- Откуда такая уверенность, - холодно спросила она, - если Саванна даже слышать не хочет об Адаме Сент-Клэре? Думаю, все достаточно беспросветно. Но в следующий момент она, прищурившись, спросила: - Тебе известно что-то, чего я не знаю?

Боуден встал, усмехнулся и, скрестив на груди руки, ответил:

- То, что Саванна рассказала тебе об их отношениях с Адамом, не соответствует действительности. Ты их не видела вместе. Ведь они по уши влюблены друг в друга, и, как только Адам узнает, что станет отцом, всеми правдами и неправдами заставит Саванну выйти за него замуж. И все станет на свои места. Если мои надежды сбудутся, твоя дочь очень скоро будет женой богатого, благородного, преуспевающего джентльмена. Думаю, он ничуть не хуже какого-нибудь заурядного молодого человека, которого ты прочила ей в мужья, и наверняка тебе понравится. Любая мать рада была бы отдать дочь за Адама Сент-Клэра. В этом ты убедишься, когда познакомишься с ним.

- Все это прекрасно! - Элизабет недовольно посмотрела на Боудена. - Но как я с ним познакомлюсь, если Саванна слышать о нем не хочет и просила тебя даже не заикаться ему об этом?

Боуден расплылся в улыбке и, лукаво блестя глазами, сказал:

- А я и не собираюсь беседовать с ним на эту тему. Однако Саванна не просила меня ему не писать!

У Элизабет глаза округлились от изумления.

- Ну и хитрец же ты, Боуден! - усмехнулась она. - Вон что надумал! Написать Адаму?

Боуден согласно кивнул:

- Да, я передам письмо с Исааком, дам ему самую быструю лошадь, и на заре он отправится в путь. Если я не ошибся в Адаме, то к концу месяца твоя дочь станет госпожой Сент-Клэр!

И хотя Боуден всячески демонстрировал свой оптимизм Элизабет, душу его грыз червь сомнения. Не предпочтет ли Адам, вернувшись к своей обычной жизни, забыть всю эту историю с Саванной, как забавное приключение? Многие молодые люди поступили бы именно так, окажись они в подобном положении. Что для них какая-то маленькая дикарка с ее беременностью? Возможно, Адам прочтет письмо и постарается выбросить эту неприятную новость из головы. Мало ли у него было девиц! Ведь Боуден совершенно его не знал. А как Саванна рассвирепеет, узнав об их сговоре! Страшно подумать. Ведь она ясно сказала, что ни при каких обстоятельствах не выйдет замуж за Адама Сент-Клэра. А уж если Саванна что-то вбила себе в голову, переубедить ее невозможно. Любой мужчина скорее всего отказался бы от такой затеи. В общем, Адаму не позавидуешь. Нелегкое это дело свататься к такой непредсказуемой гордячке, как его кузина.

Адам получил письмо Боудена девятого августа, уже в сумерки. Прочитав это довольно бесцеремонное послание, он долго стоял у окна в своей роскошной библиотеке в Белл-Виста, глядя на земли в отблеске лучей заходящего солнца за рекой Миссисипи. В душе его боролись восторг и ярость. Из письма явствовало, что Саванна по-прежнему слышать не хочет о замужестве. Адам скривил губы. Ничего другого он от нее и не ожидал и все же был задет за живое. Ведь самые блестящие, изысканные женщины из аристократических семей соперничали в своем стремлении отдать ему руку и сердце. А теперь, когда он наконец-то решился на такой важный шаг, какая-то девчонка отвергает его, хотя ждет от него ребенка. Ну не ирония ли судьбы?

Вряд ли его так уж прельщала перспектива стать отцом, но это могло помочь ему завоевать Саванну, и он испытывал настоящую радость. Этим же оружием воспользуются и ее близкие, чтобы оказать на нее давление, и, быть может, общими усилиями удастся сломить ее сопротивление. А что близкие на его стороне, было ясно из письма. И ее мать, и ее кузен хотят выдать Саванну замуж, тем более что Адам Сент-Клэр не такая уж плохая партия. Тут Адам с горечью подумал о том, до чего докатился. Будущую жену ему приходится завоевывать с помощью весьма своеобразного оружия - ее беременности.

Адам отошел от окна, налил из хрустального графина в бокал бренди и, вдыхая его аромат, любуясь янтарным напитком, опустился в кожаное кресло, глядя прямо перед собой и размышляя о превратностях судьбы. Подумать только! Адам Сент-Клэр - отец семейства! При мысли об этом губы его тронула сардоническая улыбка. Ведь еще совсем недавно он готов был биться об заклад, что никогда не, женится. Правда, в то время он еще не знал Саванны 0Рук, этой маленькой ведьмы с огненными волосами и колдовскими глазами.

Отпив еще бренди, Адам подумал о том, что с того дня, как расстался с Саванной, его постоянной спутницей стала тоска. Не помогло и путешествие в Тер-дю-Кер. Увидев его живым и здоровым, Кэтрин залилась слезами. Тронутый ее тревогой за него, радуясь, что вновь находится с близкими ему людьми, Адам в то же время не мог избавиться от мучительного чувства пустоты, словно из жизни ушло что-то очень важное. И не надо было слишком долго думать, чтобы понять, что это важное - Саванна. Гордость Адама была уязвлена, и, чтобы обрести душевный покой, он решил поскорее вернуться домой, в привычную обстановку, заверил сестру в том, что с ним все в порядке, и, не задерживаясь, поспешил в Белл-Виста.

Адам снова наполнил бокал и вернулся к одному из нескольких изящных окон, украшавших библиотеку. Глядя, как сгущаются сумерки, Адам не мог не признать, что пустоту в душе не смогли заполнить ни хлопоты, связанные с огромным имением, ни общение с друзьями, ни развлечения, ни светские визиты, ни ночи, которые он провел за игорным столом с бокалом вина.

Эта маленькая колдунья приворожила его с первого же взгляда, когда он лежал связанный и беспомощный, и теперь жизнь без нее потеряла всякий смысл. Он перечел небрежно брошенное на стол письмо и мрачно улыбнулся. Да, заполучить Саванну в жены - дело отнюдь не легкое, однако Адам готов был совершить невозможное, чтобы добиться ее согласия.

Справедливости ради следует заметить, что письмо Боудена никак не нарушало планов Адама. Напротив. Еще несколько дней назад он решил, что бессмысленно топить свое горе в вине, вместо того чтобы действовать. Он должен снова попытаться уломать Саванну, чего бы это ему ни стоило. А для этого необходимо съездить в Новый Орлеан. Ни о чем другом Адам был не в состоянии думать. Все его мысли занимала Саванна. День и ночь он мечтал о ней. Так что письмо Боудена пришло как нельзя кстати. Рассчитав, сколько ему понадобится времени на то, чтобы завершить кое-какие дела на плантации и оставить ее на попечение опытного управляющего, Адам пришел к выводу, что сможет выехать в Новый Орлеан только в ближайший понедельник. А пока даст Исааку денек отдохнуть, после чего отправит его на лодке к Боудену, который будет ожидать ответа в "Золотой леди". Адам весьма одобрительно отнесся к идее Боудена обмениваться информацией в игорном доме Нового Орлеана, чтобы Саванна ненароком не догадалась об их планах.

Спустя несколько дней Боуден сидел в своем кабине те, расположенном за главными помещениями "Золотой леди", когда вдруг услышал за дверью громкие голоса. Он уже хотел пойти справиться, в чем дело, но в этот момент дверь распахнулась и появился Адам. Боуден с трудом узнал его. Из оборванного бродяги с подозрительным взглядом, каким Боуден увидел его в первый раз, Адам превратился в настоящего джентльмена. Элегантного и уверенного в себе. Боуден даже рот открыл от удивления. Адам выглядел просто восхитительно в своем цилиндре, темно-синем пиджаке, ловко сидевшем на его широких плечах, бледно-голубой полосатой жилетке, серых панталонах и блестящих черных ботинках. Все было по последней моде, в том числе и короткая трость, служившая футляром для небольшого меча. Он неторопливо подошел к вычурному, из ореха, письменному столу, за которым сидел Боуден, и с улыбкой произнес:

- Кто-то из твоих служащих хотел доложить о моем приходе, но я объяснил ему, что не нуждаюсь ни в каких представлениях и вообще не люблю церемоний.

Боуден, смеясь, бросил взгляд на стоявшего в дверях служащего, который, держась за челюсть, что-то бормотал.

- Не беспокойся, Джейк. Этот джентльмен - мой приятель и может входить ко мне в любое время.

Рыжий Джейк кивнул и, проворчав: "Рука у этого приятеля тяжелая", вышел, прикрыв за собой дверь.

Устроившись в одном из кресел, которых в комнате было несколько, кожаном, с блестящими шляпками медных гвоздей, Адам откинулся на спинку и вопросительно посмотрел на Боудена:

- Что-нибудь изменилось с тех пор, как я получил письмо?

Боуден с сожалением покачал головой:

- Нет! Она никак не соглашается сообщить тебе о своей беременности. Упорствует еще больше, чем прежде. Просто руки чешутся выбить из нее эту дурь и упрямство.

- Вряд ли это что-нибудь изменило бы. Но я добьюсь своего. До конца месяца мы поженимся.

Что и говорить, не очень-то приятно начинать совместную жизнь с военных действий.

- Но как ты собираешься уладить это дело, черт побери? Расскажи, если не секрет!

- Женитьбу или худой мир? - усмехнувшись, спросил Адам.

- Разумеется, женитьбу!

Тут лицо Адама посуровело. Он даже не представлял себе, что предпримет, но был уверен, что жить без нее не сможет, а значит, либо добьется ее согласия, либо придушит ее. Третьего не дано.

И, криво улыбнувшись своим мыслям, он тихо произнес:

- Будь проклято это ее ослиное упрямство! Я заставлю ее отказаться от него. С какой стати она все усложняет?

Тут Боуден забеспокоился и уже пожалел, что написал Адаму. От волнения он даже поднялся с кресла. Не совершил ли он очередную глупость? И без обиняков спросил:

- А если бы она не забеременела, ты все равно женился бы на ней?

- Что за дурацкий вопрос! - вспылил Адам. - Разумеется, женился бы! Еще до получения твоего письма я собирался в Новый Орлеан с намерением добиться руки Саванны. Письмо только заставило меня поторопиться. Вот и все. - Он посмотрел прямо в глаза Боудену. - Буду с тобой откровенным. Я схожу по ней с ума. И во мне борются два желания. То хочется покрывать ее поцелуями, то придушить. Увы! Теперь эти два чувства будут терзать меня до конца дней. Ни одну женщину я не желал так страстно, не говоря уже о том, чтобы жениться.

И хотя Адам ни разу не сказал, что любит Саванну, Боуден в этом не сомневался. Саванна тоже любила Адама, в этом Боуден давно убедился. Выслушав Адама, он пришел к выводу, что с самого начала правильно оценил ситуацию: Адам и Саванна любят друг друга, даже не отдавая себе в том отчета.

Теперь, когда у Боудена больше не оставалось сомнений, он снова удобно расположился в кресле.

- И все же каким образом ты собираешься ее уломать?

На губах Адама заиграла озорная улыбка.

- Не уломать, а очаровать! Это у меня хорошо получается. Ведь я знаю, что она неравнодушна ко мне, хотя всячески отрицает это. Однажды она уже отдалась мне. Не устоит и теперь. Уж я постараюсь. - Глаза его лукаво блеснули. - Сама бросится мне в объятия!

Боуден не возражал. План Адама его вполне устраивал. Если кто и в силах справиться с этой упрямой девицей, так это Адам Сент-Клэр. Боуден представил себе, как Адам будет атаковать его строптивую кузину, и не сдержал улыбки.

- Можешь рассчитывать на меня. И на Элизабет тоже. Утром вернусь в Кампо-де-Верде и посвящу ее в твой план. Адам нахмурился:

- Ты уверен, что Элизабет хочет видеть меня своим зятем? Ведь она понятия обо мне не имеет. - Адам скривил губы. - Вряд ли ее дочь лестно отозвалась обо мне. Представляю, что ей Саванна наговорила! Какие комплименты отпускала в мой адрес! А тут еще эта маленькая колдунья забеременела, да притом от меня!

Однако Боуден заверил Адама в том, что Элизабет полностью на их стороне, после чего оба проговорили до темноты. Не успевали они решить одну проблему, как возникала другая. Что делать, к примеру, если Саванна останется непреклонной, несмотря на все ухищрения Адама. Молодые люди подружились во время путешествия из Техаса, и теперь их дружба укрепилась еще больше. Время летело незаметно, а они все не могли наговориться, наслаждаясь задушевной беседой, поверяя друг другу самое сокровенное. Былая неловкость окончательно исчезла, и они чувствовали себя раскованно и свободно. Молодые люди глазам своим не поверили, что забрезжил рассвет. Только сейчас они поняли, что проговорили всю ночь напролет. Адам поднялся и, гася уже докуренную сигару, дружелюбно заметил:

- Давненько я не проводил так приятно время. Как только женюсь на твоей кузине, мы непременно продолжим нашу беседу.

Боуден кивнул и, провожая Адама через неосвещенные, безлюдные в это время залы "Золотой леди", сказал:

- Согласен, надеюсь, ждать придется недолго.

Адам засмеялся и, уже стоя в дверях из красного дерева, изысканных и очень красивых, как бы между прочим спросил:

- Ты что-нибудь слышал о Майкейе и Джереми с тех пор, как вернулся?

Боуден покачал головой:

- Нет. На всякий случай предупредил верных людей, чтобы были начеку, пока ничего особенного они не заметили. Эта парочка негодяев как в воду канула. А что Джейсон?

Адам пожал плечами:

- Ведь Майкейя вовсе не меня хотел похитить, и вообще вряд ли подозревает о моем существовании, поэтому не станет искать в Натчезе Адама Сент-Клэра. Другое дело Джейсон Сэвидж, однако теперь он знает обо всем и окажет Майкейе с его дружком достойный прием, если те по глупости снова заявятся в Тер-дю-Кер или какое-нибудь другое место, где бывает Джейсон. За Джейсона можно не беспокоиться, он сумеет за себя постоять. - Адам мрачно улыбнулся. - И рассчитывать на внезапность нападения этим негодяям нечего.

Неторопливым шагом мужчины направились в гостиницу, где поселился Адам. После того как его приняли за Джейсона и похитили, он не хотел останавливаться в городском доме Сэвиджей, как обычно, когда бывал в Новом Орлеане, - сыт был по горло острыми ощущениями. Поэтому он снял номер из нескольких комнат в одном из самых престижных отелей в фешенебельной части города, и по пути туда друзья продолжали разговор о Майкейе и Джереми. Оба пришли к заключению, что, не получив никакой информации о золоте от Адама, которого они похитили, приняв за Джейсона, и так и не напав на его след, бандиты наверняка продолжали поиски золота и либо погибли, либо заблудились на бескрайних техасских просторах и не могут оттуда выбраться.

Ни Адаму, ни Боудену в голову не могло прийти, что в этот самый момент оба негодяя были далеко от Техаса и, поскольку с золотом им явно не повезло, пьянствовали в одном из притонов Натчеза на Силвер-стрит. Вернувшись в тот день с охоты на стоянку, Майкейя едва не лопнул от злости, обнаружив, что Саванна сбежала, да еще с пленником, знавшим, где спрятано золото. Он уже готов был перерезать Джереми глотку, но вдруг подумал, что тот может привести его к месту, где умер Давалос. Они попытались было напасть на след пленника, но, прежде чем отправиться в погоню, необходимо было пополнить припасы и снаряжение. С огромным трудом добрались они до Накогдочеса, поменяли загнанных лошадей, запаслись провиантом и всем необходимым и пустились на поиски беглецов. Однако поиски не увенчались успехом. Мало того, они заблудились и сбились с пути. В общем, потерпели фиаско.

Несколько недель у них ушло на то, чтобы отыскать собственные следы в уже знакомой им местности. Трудно описать их радость, когда наконец они добрались до Накогдочеса. Но в каком положении! Ни денег, ни припасов, лошади едва волочили ноги. Поправить свои дела они могли единственным доступным им способом - убийством и грабежом. Перерезав горло испанскому торговцу, они забрали у него много золота, вскочили на его великолепных коней и отправились в Натчез. В седельных сумках весело позвякивало краденое золото. Они подъехали к району трущоб этого прекрасного города спустя два дня после отъезда Адама в Новый Орлеан.

Целую неделю они беспробудно пьянствовали вместе с двумя шлюхами и пришли в себя, лишь когда деньги были на исходе. Майкейя не отказался от мысли вновь отправиться за золотом, видимо, ему передалась одержимость Джереми, готового хоть на край света бежать за сокровищами ацтеков, поскольку вначале он и слышать не хотел об этой затее, считая ее вздорной и бессмысленной. Теперь он думал иначе. Сокровища должны принадлежать ему, Майкейе, в качестве награды за все мытарства и злоключения, которые пришлось пережить после исчезновения Саванны и этого синеглазого ублюдка.

Мысль о том, что Саванна снова от него ускользнула, приводила Майкейю в бешенство. Он так долго ее желал, а когда она оказалась в его власти, так и не воспользовался этой возможностью, не насладился ее нежным, как шелк, телом. Иногда он думал, что Саванны уже нет в живых, что похитивший ее беглец вдоволь натешился девушкой, а потом перерезал ей горло и выбросил где-нибудь в пустыне. Майкейя не мог без ярости думать об этом. Ведь если Саванна мертва, все его мечты пойдут прахом. Но если она жива и удача снова улыбнется ему, не будь он Майкейя, черт побери, если не подомнет ее под себя и не заставит извиваться в его железных объятиях! Пусть только снова попадется ему в руки, уж теперь-то он своего не упустит.

Но пока все это были только мечты. А сейчас они с Джереми сидели за шатким столом в "Белом петухе" и пили дешевое виски.

- Без денег мы и шагу не можем сделать, - сказал Майкейя, - и у нас есть только один способ раздобыть их.

Джереми вопросительно взглянул на него своими равнодушными водянистыми глазами.

- Пора отыскать Адама Сент-Клэра, - зловеще улыбнувшись, пояснил Майкейя, - и получить вторую половину причитающихся мне денег.

Глава 15

Джереми тупо уставился на своего дружка. Он и без того туго соображал, а после изрядного количества спиртного и говорить нечего. Когда же наконец понял, что Майкейя имеет в виду, в глазах его зажегся алчный огонек, но тут же погас, когда он уныло произнес:

- С тех пор как мы встретились с тем типом, прошло несколько месяцев. Неизвестно, захочет ли он сейчас платить.

Майкейя пожал плечами, отпил виски и ответил:

- Думаю, это не имеет никакого значения. Вряд ли у него вдруг исчезло желание видеть Адама Сент-Клэра мертвым. Не бойся, все будет в порядке.

Следует заметить, что Майкейя просчитался. Где теперь он будет искать человека, заказавшего убийство Сент-Клэра? Майкейя задумался, потирая заросший щетиной подбородок. Когда клиент отдавал ему в "Спэниш лик" половину золота, они договорились, что вторую половину Майкейя получит там же, в "Спэниш лик", как только дело будет сделано. Допустим, им с Джереми удалось прикончить бы Адама Сент-Клэра, но как найти потом того светловолосого клиента, чтобы получить с него деньги? Только теперь Майкейя понял, как его надули, и кипел от злости. Ничего, он разыщет этого подонка и сполна рассчитается с ним. Это единственное, что можно было сделать в сложившейся ситуации.

Майкейя стал темнее тучи и проклинал себя. Для начала, решил он, стоит повидаться с Джемом Эллиотом. Может, ему что-нибудь известно о том клиенте? Необходимо также знать, вернулся ли Сент-Клэр в свое роскошное имение в Белл-Виста. Возможно, придется отправиться туда и прикончить этого джентльмена в надежде на то, что другой джентльмен заплатит ему, как и обещал, вторую половину денег. Впрочем, две тысячи долларов он получил вперед, а ведь не раз соглашался сделать свое черное дело за гораздо меньшую сумму.

Отыскать Джема Эллиота оказалось несложно, к тому же он сообщил дружкам довольно интересные новости. Майкейя и Джереми нашли его в грязной таверне, тоже на Силвер-стрит, только чуть дальше.

Джем сидел в углу и мрачно пил виски, когда вдруг увидел Майкейю и Джереми и расплылся в улыбке:

- Ну и дела! Неужели это ты, мой старый приятель Майкейя Ятс! Где ты пропадал столько времени?

- Не твое дело, - проворчал Майкейя, опускаясь на стул. - Мне необходимо разузнать все о том типе, с которым ты свел нас. Он заказал мне убийство Адама Сент-Клэра.

- Зачем он тебе понадобился? - спросил Джем с суровым блеском в ореховых глазах. - Ты прихватил денежки и исчез, а разбираться с возмущенным клиентом пришлось мне.

- Ты виделся с ним? - возбужденно спросил Майкейя. - Знаешь его имя?

- Имени не знаю! - резко ответил Джем. - Зато он обозвал и тебя, и меня негодяями и обманщиками! Денежки ты взял, а Адам Сент-Клэр гуляет себе как ни в чем не бывало. Клиент так рассвирепел, что собирался обратиться с жалобой в магистрат. Вот до чего дело дошло! - Джем нахмурился. - Ты здорово меня подвел, так что работы нам пока не видать, тем более от этого джентльмена или его друзей!

- Может, он подобреет, если я выполню тот его заказ? И, чем черт не шутит, даже заплатит мне за работу вторую половину денег?

Джем выпрямился, глаза его загорелись алчностью.

- Ты собираешься это сделать?

- Возможно... если буду уверен, что получу деньги.

У Джема от жадности пересохли губы, и он облизал их.

- Ладно, попробую что-нибудь разузнать. Тебя где искать? У вдовы?

Майкейя кивнул. Они еще немножко поговорили, обсудив последние происшествия в Натчезе. Майкейя и Джереми больше молчали, а вскоре попрощались с Джемом и пошли к меблированным комнатам вдовы Блэкстоун.

Поиздержавшись, оба бандита были полны решимости разжиться деньгами, едва рассвело, покинули город и по широкой дороге направились в Натчез. Эти места изобиловали ворами и убийцами, которые скрывались в густых зарослях придорожного кустарника и камыша, подстерегая богатых путников. Майкейе и Джереми не пришлось долго ждать. Уже через два дня им попалась богатая добыча. Отец с сыном, преуспевающие нэшвильские купцы, возвращались домой из Нового Орлеана. Мертвецы, как известно, молчат. И Живодер Майкейя убил их, а тела спрятал в кустарнике, подальше от дороги. Теперь у бандитов оказалось около четырех тысяч долларов золотом, и с этой суммой они приехали в Натчез, чтобы обсудить дальнейший план действий.

Джереми готов был хоть сейчас отправиться прямо в Техас, после того как они пополнят запасы, и искать золото даже вслепую, точно не зная, где оно спрятано. Однако Майкейя все еще помнил выпавшие на их долю мытарства и хотя тоже жаждал заполучить золото, повторить пройденный путь не отваживался. Мысль о том, что они упустили Джейсона Сэвиджа, не давала ему покоя. Ведь именно Сэвиджу известно местонахождение сокровища ацтеков. Но теперь Джейсон наверняка начеку, и голыми руками его не возьмешь. Одна надежда на Джереми. Он может привести Майкейю на то место, где умер испанец, а там уж они как-нибудь сориентируются. Однако перспектива дольше месяца скитаться по диким местам вместе с Джереми не очень-то прельщала Майкейю. Карманы их были набиты золотом, и Майкейя не видел причины, которая помешала бы им съездить в Новый Орлеан и немного развлечься, прежде чем снова отправиться в Техас. Он скорее вырвал бы себе язык, нежели признался в том, что собирается поговорить с Боуденом Салливэном о Саванне. Он мог бы придать беседе шутливый характер и выяснить все, что ему нужно, ничем не выдав при этом свою причастность к похищению девушки. Уж если кто и знает, жива Саванна или мертва, так это Боуден Салливэн!

Джереми не испытывал особого восторга от предложения Майкейи, хотя тоже был не прочь поразвлечься, однако довольно вяло среагировал на зажигательную тираду дружка. В конце концов оба пришли к соглашению и отложили поездку в Техас. Они пили, развратничали, строили фантастические планы расправы с Адамом Сент-Клэром на тот случай, если Джем сообщит им, что клиент все еще готов заплатить, после чего собирались отправиться в Новый Орлеан навестить кузена Саванны...

Боудена, приехавшего в Кампо-де-Верде незадолго до полудня, больше обрадовала бы встреча с Майкейей и Джереми, чем с Саванной, которая пришла бы в неописуемую ярость, узнав о вероломстве кузена. Зато Элизабет была счастлива, и теперь Боуден с нетерпением ждал появления Адама, который как бы невзначай собирался заехать в Кампо-де-Верде. Саванна ничего не должна была знать об этом, а Боуден и Элизабет собирались удалиться еще до приезда Адама, Кузен и мать девушки всячески избегали Саванну, а при встрече с ней старались ничем не выдать себя.

Однако Саванна не замечала ни возбуждения матери, ни лукавой улыбки Боудена. Поглощенная своим горем, она вообще ничего не замечала вокруг с того самого утра, когда с гордостью заявила, что не желает знать Адама Сент-Клэра, и всю тяжесть бремени взвалила на свои хрупкие плечи. Однако, как ни крепилась Саванна, как ни храбрилась, ей становилось не по себе при мысли, что она уготовила своему чаду не самую лучшую судьбу, что он будет расти без отца. И дело было не только в материальной стороне жизни. Девушка до сих пор не забыла свое невеселое детство, презрение и насмешки, которые ей пришлось выносить только потому, что ее отец и мать не были женаты. Вправе ли она обречь собственное дитя на такие муки? Причинить страдания матери, от которой отвернутся многие друзья, узнав, что Саванна родила внебрачного ребенка! Каких трудов стоило Элизабет завоевать, репутацию добропорядочной женщины! А теперь Саванна собирается нанести удар по этой репутации своим бесстыдным поступком. Да она никогда себе этого не простит!

Ну а Боуден? Саванна всегда гордилась своей независимостью, но не могла не признать тот факт, что какое-то время Боудену придется содержать и ее, и ребенка. Кузен ни разу и словом не обмолвился о своих финансовых затруднениях, однако Саванна прекрасно понимала, что не один год он в силу своего благородства щедро тратил деньги, чтобы помогать ее матери. Живи Элизабет только на доходы, которые приносило имение Кампо-де-Верде, ей пришлось бы во многом себе отказывать. Именно по этой причине Саванна в свое время уехала от матери, чтобы не быть ей с Боуденом обузой. А теперь вернулась без гроша да еще беременная. В чем-то она должна поступиться своей гордостью. Но в чем? И о какой гордости может идти речь? Не все ли равно, чьей быть содержанкой - Боудена или Адама?

Саванне хотелось забиться куда-нибудь в угол и не выходить оттуда. Она едва притронулась к завтраку. Будущее рисовалось ей в самых мрачных тонах. "Неужели так ужасно выйти замуж за Адама Сент-Клэра? - спрашивал чуть слышный внутренний голос и продолжал: - Ведь в этом случае твой ребенок станет законным наследником огромного состояния. Что бы ни говорили злые языки, Адам готов признать своего ребенка. И разве справедливо отнимать у него то, что принадлежит ему по праву?"

После обеда Боуден предложил Элизабет навестить ближайших соседей, но Саванна не заметила этого. Ей даже в голову не пришло, что они не получали никаких приглашений, не взяли с собой ее, что было совсем странно, и слишком уж поспешно удалились. Как только их легкая красная коляска, совсем еще новая, скрылась из виду. Саванна пошла бродить среди дубов, по мягкому ковру из травы, погруженная в свои мысли. Она старалась держаться поближе к дому, чтобы снова не попасть в лапы Майкейи, а потом села под огромным раскидистым деревом, прислонившись к стволу, подобрав ноги под зеленое полотняное платье, которое очень шло ей, великолепно оттеняя матовую белизну прелестного личика. Пышные золотистые волосы были зачесаны назад и стянуты лентой в тон платью. Трудно было узнать в этой очаровательной девушке беглянку, во весь опор скакавшую на лошади в мужском наряде.

Расставшись с Боуденом утром накануне, Адам места себе не находил от волнения. Ночью он глаз не сомкнул, но вместо того, чтобы отправиться спать, слонялся по городу, поглощенный мыслями о Саванне. Как заставить ее выйти за него замуж? Ни о чем другом Адам не мог думать. Ее образ неотступно стоял у него перед глазами. Особенно ему запомнился ее взгляд в тот момент, когда они расставались. Проходя мимо салона известной в Новом Орлеане модистки, Адам замедлил шаг... И вдруг расплылся в улыбке. Саванна постоянно на него дулась, но не вечно же ей сердиться. Глаза его блестели от восторга, когда он быстро вошел в салон.

Утром Адам отправился в путь и решил ехать по Ривер-роуд, вместо того чтобы плыть на лодке вниз по реке, как планировал Боуден. Он покинул город на несколько часов раньше Боудена, а поскольку было решено, что Боуден приедет первым и расскажет Элизабет об их плане, Адам поехал один, чтобы не отсиживаться где-нибудь в кустах до полудня, когда можно будет отправиться к Саванне. К тому же перед встречей с девушкой ему просто необходимо было привести свои мысли в порядок. Так и не придумав, что скажет Саванне, Адам свернул на накатанную дорогу, которая вела прямо к дому, и вдруг увидел девушку под раскидистым дубом, похожую на лесную фею.

Судя по задумчивому выражению ее лица. Саванна не заметила всадника на дороге. Тогда, воспользовавшись случаем, Адам осадил лошадь, осторожно спешился, оставил животное щипать траву у обочины дороги, а сам медленно направился к Саванне, с восхищением глядя на девушку. Проникавшие сквозь ветви лучи солнца падали на ее прекрасное лицо с тонкими дугами бровей, классическим профилем и соблазнительными, похожими на бутон губами. Под платьем угадывались изящные линии тела. Адам не мог отвести от нее глаз и от волнения даже задыхался, словно долго бежал не останавливаясь.

Услышав шорох, Саванна очнулась от задумчивости, и ее огромные аквамариновые глаза стали еще больше, когда она увидела стоявшего перед ней человека. Оба были в шоке от неожиданности и с трудом узнали друг друга. Заросший щетиной бродяга с растрепанными волосами превратился в красивого элегантного джентльмена с безукоризненной прической, открывавшей его высокий лоб. На смуглом, чисто выбритом лице выделялись точеный подбородок и широкие скулы. Пухлые губы говорили о его чувственности, а манера держать голову - о гордости и высокомерии. Темно-зеленый пиджак ловко сидел на его могучих плечах, а светло-коричневая жилетка великолепно гармонировала с полотняными панталонами, плотно облегавшими его стройные, мускулистые ноги. Не изменилось только насмешливое выражение его синих глаз, которое с первой же их встречи и бесило, и очаровывало Саванну. Однако мгновенная радость Саванны сменилась досадой и гневом, стоило ей подумать о том, что кузен ее предатель и лжец. Ведь это он все устроил.

Скрипнув зубами, Саванна вперила в Адама испепеляющий взгляд и только и могла произнести: "Боуден", - вложив в это слово всю свою ненависть.

- Разумеется, Боуден, - мрачно улыбнулся Адам и, не обращая внимания на то, что Саванна буквально кипела от злости, опустился рядом с ней на траву и продолжил: - Слава Богу, что хоть у него хватило здравого смысла сообщить мне о твоей беременности.

Его тон и самоуверенный вид, а также предательство Боудена больно ранили сердце девушки, однако она справилась с собой и лишь пожала плечами. Правдивая и целомудренная, Саванна не могла притворяться, что его внезапное появление для нее ничего не значит, что она не хотела его видеть, потому что в этом случае она солгала бы. Она и кузену не смогла простить обмана, однако близость Адама так на нее подействовала, что в какой-то момент она готова была броситься ему в объятия и с трудом поборола это желание. Однако Адам, судя по его словам, вовсе не собирался идти на мировую, и девушка, отринув все сомнения последних дней, когда она уже подумывала о том, что Адам вправе знать о своем будущем отцовстве, холодно ответила:

- Не было смысла сообщать тебе об этом. Я сама могу воспитать ребенка и в твоей помощи не нуждаюсь!

Адам внимательно посмотрел на нее.

- Должен тебе сказать, - признался он небрежно, - слушая подобные глупости, я просто не знаю, чего больше хочу - зацеловать тебя до потери сознания или хорошенько поколотить!

- Только попробуй, сразу пожалеешь, - предупредила Саванна и в упор посмотрела на Адама. Взгляд ее при этом не предвещал ничего хорошего.

Опираясь на локоть, он смотрел на нее с гневом и восхищением. Господи! До чего же она хороша! Никогда в жизни он не видел такого очаровательного создания. Однако к восхищению примешивалась грусть.

Его оценивающий взгляд между тем не ускользнул от Саванны, и, сжав кулаки, она чуть слышно произнесла:

- Перестань раздевать меня глазами! Однажды тебе удалось овладеть моим телом, но будь я проклята, если это еще когда-нибудь повторится!

- В самом деле? - ласково проговорил Адам. - Боишься, что тебе снова понравится?

Она ничего не ответила, и лицо ее стало непроницаемым. Адам с тревогой почувствовал, что терпение его на исходе. Ни одна женщина еще не отвергла его. Ему бы сейчас встать и уйти, но не хватало сил, и Адам на себя досадовал.

- Не могу понять, черт возьми, что я нашел в этой девчонке! - вырвалось у него, и он криво усмехнулся. - Что и говорить, ты хороша! - продолжал он. - Необычайно привлекательна! Но характер у тебя невыносимый. Хуже, чем у ведьмы. И язык острее лезвия. Никто еще не досаждал мне так, как ты! - Глаза его затуманились печалью. - Я уже сказал тебе, что порой не знаю, чего хочу больше: то ли поцеловать тебя, то ли поколотить. Клянусь! Это правда. Но в одном я уверен: что жить не могу без тебя. Ты будто часть меня самого...

Трудно сказать, кого больше поразило это признание - Саванну или самого Адама. Лицо Саванны выражало крайнее изумление, Адам же был просто потрясен. Он только сейчас осознал, какую власть обрела над ним эта хрупкая, совсем юная девушка. Он любит ее! Это было как гром среди ясного неба.

Сердце Адама болезненно сжалось и затрепетало в груди. Все существо его взбунтовалось против этого неожиданного страшного открытия. "Господи Боже! с горечью думал Адам. - Надо же такому случиться! Влюбиться в дочь своего лютого врага, человека, которого всей душой ненавидишь, да еще быть к тому же отвергнутым ею! Такое в страшном сне не приснится!" По губам Адама заскользила сардоническая улыбка. Это ему наказание за тех женщин, которых он заставлял страдать. Которых отвергал, как теперь Саванна отвергает его. Можно представить себе, как злорадствовала бы Бетси Эшер, если бы увидела его в этот момент.

Сраженный собственным признанием, Адам не в силах был вымолвить ни слова и какое-то время молчал. Саванна же прогнала нечаянно свалившуюся на нее радость, подумав о том, что Адам неспроста сделал столь ошеломляющее заявление. Он понял, что иначе ему не удастся ее уломать и узаконить будущего ребенка. И поскольку не собирался отказываться от этой идеи, решил объясниться в любви, надеясь, что тут уж она не устоит.

- Какое вероломство! Какая гнусная, бесстыдная ложь! - вскричала Саванна. - Или ты думаешь, что я настолько глупа и наивна, что приму твои слова за чистую монету?! Ошибаешься! Я хорошо понимаю, что тебе нужно!

- Черт возьми, о чем это ты? - Адам во все глаза смотрел на нее.

- Ты прекрасно знаешь о чем! О ребенке! Ради этого ты и приехал сюда! Чтобы уговорить меня выйти за тебя замуж. И не пытайся отрицать это! Саванна говорила страстно и убежденно. - В безудержном стремлении добиться своего ты способен на любую, самую бесстыдную ложь! Но не надейся провести меня, я не поверю ни единому твоему слову, и не старайся поймать меня на крючок, перспектива жизни с тобой вызывает у меня только тоску.

Адам прищурился, и это был опасный симптом. Саванна даже подумала, не перегнула ли она палку. Но Адам молчал, только в глазах вспыхивали зловещие огоньки. И Саванне стало не по себе.

- Ладно, - сказал он наконец, - может, в чем-то ты и права. Я действительно приехал, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж. Хотя, должен признаться, прежде считал женитьбу неволей. - Он сокрушенно покачал головой. - Был убежден, что с женитьбой кончится моя молодость, что жена станет для меня обузой, превратит мою жизнь в жалкое существование. Но уверен, с тобой у нас все будет по-другому. Ты именно та женщина, которая мне нужна.

Саванна и эти слова Адама истолковала по-своему. Все ясно. Ему не нужна женщина его круга, которая станет предъявлять на него права, вмешиваться в его жизнь, которая захочет быть с ним на равных. Нет! Он мечтает жениться на такой, как Саванна, деревенской простушке, чтобы помыкать ею и делать все, что ему заблагорассудится. Саванна больше не сомневалась в том, какую Адам преследовал цель, предлагая ей руку и сердце. Такого оскорбления девушка не в силах была стерпеть и резко ответила:

- Боюсь, ты ошибся в выборе! Я не намерена выходить замуж, ни за тебя, ни за кого-либо другого! Забудь обо мне! Забудь о ребенке! Мы в тебе не нуждаемся! И в твоей помощи тоже. Как-нибудь обойдемся!

- Если мне память не изменяет, я тоже причастен к твоей беременности, нарочно растягивая слова, спокойно произнес Адам, хотя в его синих глазах снова вспыхнули хорошо знакомые девушке огоньки. - И похоже, свою часть работы выполнил добросовестно.

- Согласна. - Саванна прикусила губу. - Но это еще не значит, что всю жизнь против собственной воли я должна провести рядом с тобой.

Адам вздохнул, снова поймав себя на мысли о том, что ему хочется то колотить, то ласкать ее... Задумавшись, он время от времени поглядывал на девушку. Прежде ему ничего не стоило вскружить женщине голову, а теперь, когда он впервые в жизни влюбился и положил к ногам любимой свое сердце, она отвергает его. Адам кипел от ярости, однако надо было продолжать игру, и он сказал:

- До встречи с тобой женитьба представлялась мне чем-то скучным, однообразным, как и тебе, но теперь... - Он усмехнулся, подумав, что после женитьбы ссоры по малейшему пустяку будут чередоваться со вспышками страстной любви. В том, что ему удастся уговорить ее стать его женой, он не сомневался! - С тобой, - лукаво продолжал Адам, ибо к нему уже вернулось чувства юмора, - нам не придется скучать! - В его синих глазах плясали смешинки, когда он с иронией добавил: - Ты позаботишься об этом!

Саванна не в силах была сдерживать обуревавший ее гнев и закатила Адаму звонкую пощечину, но, к ее изумлению, он громко расхохотался. И не успела она опомниться, как он схватил ее за плечи, повалил на траву и долго смотрел в ее пылавшие гневом глаза.

- Любовь моя! - сказал он наконец. - Я долго уговаривал тебя, но слов, я вижу, ты не понимаешь. Настало время действовать.

И Адам запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Он так истосковался по ней, так страстно ее желал. Саванна отчаянно сопротивлялась, но это еще больше возбуждало Адама: он млел от восторга, снова держа в объятиях женщину, которую любил без памяти. Желание обладать ею доводило его до неистовства, и он буквально потерял голову в своем стремлении слиться с ней и испытать ни с чем не сравнимое блаженство.

Саванна тоже потеряла голову и удивлялась тому, что питала ненависть к человеку, вызывавшему в ней такие восхитительные чувства, отцу ее будущего ребенка, но в то же время старалась взять себя в руки и прислушаться к голосу рассудка. Даже борясь с охватившей ее сладкой истомой, девушка не могла не признаться себе, что никогда не возненавидела бы Адама. Ни сейчас, ни потом... И тут ее осенило. Так вот почему Адам имеет над ней такую власть и с легкостью рушит все воздвигнутые ею барьеры. Она любит его! Эта мысль повергла Саванну в шок.

Нельзя сказать, что, сделав такое открытие, Саванна пришла в неописуемый восторг. То же самое происходило и с Адамом. Когда понял, что влюблен в Саванну, он скорее огорчился, чем обрадовался. Но если Адам, поразмыслив, решил, что это не так уж и плохо. Саванна от своего открытия пришла в отчаяние. Она не могла забыть, сколько страданий принесла матери любовь. Неужели Саванне суждено пройти ее путь? Ведь любовь к Адаму сулит ей одни несчастья.

Адам между тем упорно шел к поставленной цели. Губы Саванны не устояли перед натиском его губ и раскрылись навстречу его языку. И девушке показалось, что Адам вошел в нее, как и тогда, на берегу лесного озера, поскольку в этот момент непослушный шалунишка, увеличившись до невероятных размеров, рвался в бой и Саванна бедрами ощущала его упругость. Саванна хотела Адама так же, как и он ее, обняла его и со стоном крепко прижала к себе.

Адам же стал ласкать ее грудь, думая о том, что они могли бы наслаждаться вот так долгие годы, всю жизнь. Эта мысль вернула его к действительности, но ему стоило неимоверных усилий сдержать нахлынувшие эмоции. Не выпуская ее из объятий, Адам прошептал:

- Выходи за меня, Саванна! Позволь мне заботиться о тебе и нашем ребенке.

Саванна очнулась от сладкого забытья и почувствовала себя оскорбленной. С какой легкостью, околдованная его чарами, она забыла о разделявшей их пропасти! Ведь если бы не ее беременность и не предательство Боудена, она больше не увидела бы Адама. Ей трудно было скрывать свои чувства к нему, и, опасаясь, как бы он не догадался, что она любит его, девушка отвернулась, высвободилась из его объятий и села.

- Так вот ты о чем! - не глядя на него, с болью в голосе произнесла Саванна. - Любой ценой хочешь добиться своего?

Адам прищурился, потом сжал губы.

- Знаешь, порой мне и в самом деле хочется вздуть тебя хорошенько!

Саванна выставила вперед подбородок и посмотрела ему прямо в глаза:

- Если хоть пальцем тронешь меня...

- Знаю, - холодно прервал ее Адам, - выпотрошишь меня и скормишь крокодилам печенку!

Саванна озорно улыбнулась:

- Ты попал прямо в точку!

Адам поднялся, стряхнул прилипшие к панталонам травинки и сухо сказал:

- Я был просто идиотом, надеясь, что у тебя хватит здравого смысла хотя бы выслушать мои доводы. - Он с неприязнью посмотрел на нее. - Но упрямство у тебя взяло верх над рассудком. Не так ли?

Саванну с новой силой охватили сомнения, причинявшие ей за последнее время столько страданий, и она, сдержав гнев, попыталась доказать Адаму, что у них не может быть никакого будущего и что абсурдно вступать в брак только ради ребенка.

- Ты не совсем прав, - начала она... Если бы Адам в этот момент посмотрел на нее глазами любящего человека, если бы заметил в ее взгляде замешательство, а в голосе уловил неподдельную искренность, он повел бы себя совсем по-другому. Но, задетый за живое, Адам решил, что Саванна и в самом деле ненавидит его, в то время как сам он в нее влюблен, и лицо его стало непроницаемым, когда он произнес:

- К сожалению, все обстоит именно так! Ты не желаешь выходить замуж за меня, а не вообще. Не желаешь прислушаться к моим доводам. - В его синих глазах появился металлический блеск. - Из-за своей строптивости ты вообще никого не желаешь слушать, черт побери! Ни Боудена, ни мать. А то, что я говорю, принимаешь в штыки! - На мгновение лицо его смягчилось. - Так уж сложились обстоятельства, но, поверь, даже не будь ты беременна, я сделал бы все, чтобы добиться твоего расположения!

- Это правда? - с сомнением спросила Саванна. - Ты все равно приехал бы?

- Да, - тихо ответил Адам. - Я уже собирался в путь, когда получил письмо Боудена.

Саванна в смятении смотрела на него. Ей так хотелось ему верить, но у нее в голове не укладывалось, что Адам Сент-Клэр, красавец, умница и богач, способный заполучить любую женщину своего круга, вдруг предпочел ее. Невозможно было в это поверить! Тем более если вспомнить обстоятельства их первой встречи, а еще лучше - как обошелся с его сестрой ее отец. Возможно, Адам действительно появился бы в Кампо-де-Верде, но для того лишь, чтобы удостовериться в ее беременности. Никакой другой причины не существовало. Только его благородство, в котором Саванна не сомневалась, толкнуло его на этот поступок. Чем еще можно было объяснить желание Адама жениться на простой девушке, к тому же дочери презираемого им негодяя?

- Все это не важно, - распрямив плечи, холодно заявила Саванна. - Я не выйду за тебя замуж, и ты меня не заставишь!

Терзаемый отчаянием и гневом, Адам в упор смотрел на Саванну. Он испытал все средства. Уговоры. Обольщение. Даже признался ей в любви, что явилось для него самого неожиданностью. Он понял, что любит Саванну, лишь когда сказал ей об этом. Но несмотря ни на что, она отвергла его. Ни одна женщина не причиняла ему такой боли, не ранила так жестоко его самолюбия. Но он решил принять брошенный ею вызов. И, глядя на девушку с гневом и восхищением, забыв о собственной гордости, спокойно сказал:

- А теперь выслушай меня, дорогая! Либо ты выйдешь за меня замуж, либо мне придется разрушить уютный мирок твоей матери! Подумай, что будет, если я расскажу всем соседям и друзьям о том, что она вовсе не вдова Бласа Давалоса, а всего-навсего его бывшая содержанка, а ее незаконнорожденная доченька пошла по стопам матери!

Отдавая себе отчет в жестокости своего поступка, Адам не чувствовал угрызений совести, ибо боролся за свое и ее будущее, за будущее их ребенка, хотя Саванна этого не понимала. Услышав его слова, девушка побледнела, однако Адам, холодно глядя на нее, спросил:

- Интересно, понравится ли это Элизабет?

Вне себя от ярости, Саванна вскочила на ноги и двинулась на Адама.

- Ах ты, дьявольское отродье! Я убью тебя, прежде чем ты сделаешь это!

Адам схватил ее за руки и, как она ни сопротивлялась, прижал к себе и крепко поцеловал. Потом оторвался от ее губ и воскликнул:

- Нет! Ты не убьешь меня! Отца своего будущего ребенка! Духу не хватит. - Он усмехнулся: - А вот замуж за меня ты выйдешь. И очень скоро!

Глава 16

Итак, через четыре дня Адам Сент-Клэр и Саванна О'Раук поженились при трех свидетелях: сияющей от счастья, с заплаканными глазами Элизабет, хмурившегося, но очень довольного Боудена и ухмылявшегося Сэма Брейкена. Чтобы сохранить в тайне это событие, ярким, солнечным утром они покинули Кампо-де-Верде. Сэм повез женщин в старомодном фаэтоне, а Адам и Боуден поехали верхом. Церемония прошла без всяких происшествий, поскольку Адам, предвидя такой поворот событий, еще по пути в Новый Орлеан остановился в маленькой деревушке к северу от города и обо всем договорился с пастором в небольшом храме. Таким образом, там все было готово к венчанию. Несколько озадаченный хмурым видом невесты, пастор сразу успокоился, стоило ему взглянуть на остальных участников церемонии, не говоря уже о том, что счастливый жених не поскупился на щедрое пожертвование в фонд вдов и сирот.

Скорее ради женщин, чем ради себя, чтобы избежать любопытных и недоуменных взглядов, когда появится на свет ребенок, Адам заявил, что ни о медовом месяце, ни о дне свадьбы объявлено не будет, если даже об их женитьбе станет известно многочисленным друзьям и знакомым. Сам факт венчания отрицать не следует, если спросят, только дату не уточнять.

И хотя медовый месяц не планировался, Адам счел необходимым побыть какое-то время наедине с Саванной, прежде чем они вернутся на несколько дней в Кампо-де-Верде, после чего отправятся в Белл-Виста. К идее побыть вдвоем Саванна отнеслась совершенно равнодушно, как, впрочем, и к остальным его предложениям. С тех пор как он вынудил ее согласиться на брак с ним, Саванна буквально игнорировала его. И у Адама не раз возникало желание придушить свою молодую жену.

Когда, измученные путешествием, они остановились на ночлег в приличной, но далеко не комфортабельной таверне в семи милях к северу от Нового Орлеана, Адам предложил женщинам занять единственную в таверне спальню, а джентльменам - устроиться на одеялах за дверью и был счастлив, заметив, как округлились от удивления глаза у Саванны и как потом она исподтишка наблюдала за ним;

Ее хорошенькое личико приняло озабоченное выражение. Как ни желал Адам улечься со своей невестой в постель, он не хотел, чтобы их первая брачная ночь прошла в этой крохотной комнате с тонкими перегородками вместо стен и скрипучей кроватью.

Пока они готовились ко сну, Саванне тошно стало от похвал, расточаемых матерью в адрес Адама.

- Какой деликатный, какой обаятельный, какой благородный молодой человек! - восклицала Элизабет.

Но Саванна хорошо знала цену своему мужу после того, как он шантажом вынудил ее выйти за него замуж.

Ее глаза горели негодованием, и она уже хотела рассказать матери, каким негодяем и наглецом оказался Адам Сент-Клэр, но, едва открыв рот, тут же закрыла его, увидев светившееся радостью лицо матери. Элизабет была счастлива, что дочери так повезло, что муж ей достался вполне респектабельный, благородный, с прекрасными манерами, притом богатый и очень красивый. И у Саванны духу не хватило разочаровать ее. К тому же это касалось только ее и Адама, и незачем было вовлекать в их дела Элизабет. Поэтому Саванна ласково поцеловала мать в лоб и свернулась калачиком на узкой кровати, размышляя о том, что трудно представить себе более странную брачную ночь, чем эта. Подумать только! Молодожены спят врозь! Жена - в одной постели с матерью, а муж - на полу за дверью! Саванна подавила зевок и не сдержала улыбки.

У Саванны не было ни малейшего желания оставаться с Адамом наедине даже на короткое время, но опять-таки ради матери она не стала возражать, однако дожидалась этого момента с огромным нетерпением, в надежде дать бой Адаму Сент-Клэру, когда они останутся наконец вдвоем. И вот на следующий день молодожены взяли двух лошадей и поскакали в Новый Орлеан, в то время как остальные отправились в фаэтоне в Кампо-де-Верде. Саванна даже заулыбалась в предвкушении предстоящей битвы, ее аквамариновые глаза сверкали.

Адам повез ее прямо в гостиницу, где заранее снял роскошные апартаменты, хотя и не рассчитывал на особую пылкость жены. Саванна ни словом не обмолвилась об изысканном убранстве комнат и великолепной мебели, словно они не произвели на нее никакого впечатления, равно как и о пушистых узорчатых коврах, зеркалах в массивных позолоченных оправах, диванах, обтянутых камкой, сверкающих хрустальных люстрах и кровати с шелковым бельем!

Что и говорить! Великолепие комнат поразило ее воображение, и, окажись она здесь при других обстоятельствах, разинула бы рот, созерцая всю эту красоту. Но сейчас, стоя посреди элегантной гостиной, Саванна укоризненно смотрела на Адама, когда он закрывал за собой двери, сожалея о том, что кажется ему недостаточно привлекательной. У Саванны не было шикарных нарядов, она не любила ни оборочек, ни кружев, но сейчас, среди всей этой роскоши, чувствовала себя неловко в своем не очень новом дорожном платье из серой ткани. Зато Адам, одетый по последней моде, выглядел просто великолепно, хотя несколько дней провел в пути. Аккуратно завязанный галстук сиял чистотой, черные туфли сверкали. Тем хуже чувствовала себя Саванна, воспринимая его элегантность как упрек в собственный адрес.

Адам медленно развязал галстук, небрежно бросил его на один из столов, тот, что с мраморной столешницей, и внимательно посмотрел на Саванну. По пути в город она вела себя смирно, но Адам хорошо понимал, что это затишье перед бурей. Что ж, пусть потешит себя. Адам не против. Ведь ей все время приходилось улыбаться, чтобы мать не заметила, какое дурное у нее настроение, мало того, приходилось любезничать с ним. И это при ее взрывном характере. Просто не верилось, что она выдержала такое. Устроившись в кресле, обитом шелком цвета соломы, Адам закинул за голову руки и вытянул ноги.

- Ах, дорогая, наконец-то мы одни! - весело воскликнул он. - Ну что, поворкуем? Мы ведь с тобой голубки? Не так ли?

Сверкая глазами, Саванна через силу ответила:

- Я тебя не люблю! Ненавижу! Ты - расчетливый и жестокий! Ты негодяй!

Адам улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным.

- О, разумеется! - вкрадчиво продолжал он. - Я спас от позора тебя и хочу дать имя ребенку. Разве это не преступление?

Саванне стало неловко, и она отвернулась. Нельзя не признать, что Адам во многом прав, что она просто несправедлива к нему. При всем желании ей нечего ему возразить. И от этого ее сердце болезненно сжалось. Гнев, которым Саванна отгородилась от Адама, словно щитом, вмиг улетучился, осталась только досада. Он ведет бой нечестно, пользуется запрещенными приемами. Лишил ее главного оружия - ненависти. И теперь, вместо того чтобы драться с ним, она должна его благодарить за все то, что он для нее сделал.

Саванна со вздохом подошла к большому задрапированному бархатом окну и невидящими глазами стала смотреть на улицу.

- Я понимаю, не каждый мужчина на твоем месте совершил бы такой благородный поступок, - произнесла она наконец с огромным трудом, и в глазах у нее блеснули слезы. - Однако брак принесет нам одни несчастья. Ведь мы не любим друг друга - нас связывает только ребенок.

Саванна услышала, что Адам встал с кресла, и с замиранием сердца ждала, когда он к ней подойдет. Он встал позади нее, так близко, что она ощущала тепло его тела, и положил руку ей на плечо.

- Саванна, я люблю тебя, - прошептал он, наклонившись и щекоча ей ухо своим дыханием. - Началось у нас все не как у людей, но ради ребенка мы просто обязаны были пожениться. И коль скоро это произошло, давай попробуем ладить друг с другом.

Саванна изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Адам оказался на высоте. Он опроверг все ее доводы и больше не казался ей негодяем и шантажистом, вынудившим ее вступить с ним в брак. Она сама не знала, чего ей больше хочется: обрушиться на него с упреками и бранью или броситься ему в объятия и таким образом разом покончить со всеми проблемами... Второе желание, похоже, одержало верх, однако Саванне не хотелось давать Адаму в руки оружие, которое он мог бы повернуть против нее. В то же время, беря во внимание чувства, которые Саванна тайно питала к Адаму, она не могла отвергнуть протянутую ей оливковую ветвь мира. Разум подсказывал ей, что они должны найти способ жить вместе. И, все еще не поворачиваясь к нему, Саванна грустно произнесла:

- Будет нелегко... Мы выросли и жили в разных условиях... К тому же твоя семья не забудет, какое зло причинил ей мой отец.

Адам стиснул ее плечо.

- Не стану скрывать, вряд ли Джейсон и Кэтрин с восторгом примут наш брак, но у них хватит здравого смысла отнестись к нему снисходительно. А потом, когда они узнают тебя поближе, непременно полюбят, независимо от того, кем был твой отец! Что же касается разных условий, в которых мы выросли... - Адам улыбнулся, повернул ее к себе лицом и обвил рукой ее талию. - Я когда-нибудь говорил тебе о своей жизни среди цыган?

Саванна с изумлением смотрела на Адама, глаза ее были полны любопытства.

- Среди цыган? О чем это ты?

Адам ожидал такой реакции, и в его синих глазах вспыхнули искорки смеха.

- Так вот, моя дорогая, я не такой уж респектабельный, каким представляюсь твоей матери. Мое детство и юность прошли в цыганском таборе. Сядь рядом со мной на диван, и я расскажу тебе о Клайве, Пендлетоне, Рейне, Мануэле и Тамаре. Всеми этими именами цыгане, когда мы жили с ними, называли Кэтрин.

Завороженная, Саванна, широко открыв глаза и затаив дыхание, слушала рассказ Адама о том, как они с Кэтрин провели несколько лет среди цыган. А рассказывать Адам был мастером. Когда он умолк, Саванна не обронила ни слова, будто ждала продолжения этой поистине захватывающей истории, похожей на волшебную сказку. И в глубине ее прекрасных глаз Адам увидел восхищение, так по крайней мере ему показалось.

Ничего подобного Адам не ожидал. Но удивился еще больше, когда Саванна нежно провела по его щеке:

- Ты страдал, когда тебя отдали графу?

Растроганный, Адам взял ее руку, поцеловал кончики пальцев и с лукавым блеском в глазах осторожно сказал:

- Не больше, чем когда уговаривал тебя выйти за меня замуж.

Саванна вспыхнула и отвела глаза. Адам вскочил с дивана, чтобы не потерять над собой контроль. Слишком сильно он ее любил, чтобы просто овладеть ею. Гораздо важнее для него было завоевать ее сердце. Помолчав немного, он заговорил уже о другом:

- Уверен, ты просто жаждешь принять ванну, а потом вкусно поужинать. Еду принесут сюда.

Такой поворот от темы весьма отвлеченной к вполне насущной обрадовал Саванну, и она одарила Адама благодарным взглядом. Для нее, измученной и душой и телом, горячая ванна и вкусный ужин явились бы целительным бальзамом.

- Лучше не придумаешь! - весело воскликнула девушка. Адам улыбнулся:

- Желание дамы - для меня закон! А для слуг и подавно. Они здесь необычайно предупредительны. Мне остается только распорядиться. - И он взялся за сонетку.

Проследив за тем, как слуги приготовили ванну, Адам сказал, что немного пройдется по холлу, чтобы размяться, и оставил Саванну одну. Все шло хорошо, и Саванна, воспрянув духом, впорхнула в просторную туалетную комнату, примыкавшую к спальне. Прежде чем с наслаждением погрузиться в теплую мыльную воду, пахнувшую лавандой, Саванна подумала о том, что этой ночью Адам, теперь уже на законном основании, захочет лечь с ней в постель в этой роскошной спальне после великолепного ужина, и почувствовала, как сильно бьется сердце. Мало того, опять стали торчком эти негодные соски, а внизу живота нестерпимо заныло. Саванна проклинала себя, но ничего не могла поделать.

Тогда, чтобы избавиться от навязчивых видений. Саванна нырнула под воду, но не закрыла глаза и рот и наглоталась мыльной воды. "Поделом тебе, блудница", - обругала она себя, отплевываясь и протирая глаза.

Вскоре она вышла из воды, вытерла волосы одним полотенцем, а тело другим и вошла в спальню, намереваясь отыскать самое чистое и не очень измятое платье. Каково же было ее изумление, когда она увидела разложенный на широкой кровати поистине роскошный наряд!

Он был таким нежным и женственным, что даже в самых радужных мечтах Саванна не могла представить себе ничего подобного. И тоже аквамаринового цвета, как и ее глаза. Пеньюар с глубоким вырезом на груди, совершенно прозрачный, отделанный кремовыми кружевами, выглядел достаточно фривольно. Саванна не в силах была отвести от него взгляд, и ей страстно захотелось облачиться в него. Только не хватало духу.

Рядом с пеньюаром лежал халат из тяжелого шелка, тоже аквамариновый, но более темного оттенка, в золотую полоску. Саванна нежно гладила пальцами эти роскошные вещи и внимательно рассматривала их. Пеньюар, начиная с выреза, был украшен широкой оборкой брабантского кружева. Таких нарядов Саванна никогда не носила. Не в силах побороть искушения, она отбросила в сторону полотенце и надела пеньюар, наслаждаясь прикосновением нежного прохладного шелка к разгоряченному телу. После чего, как была, с рассыпавшимися по плечам влажными волосами, бросилась к стоявшему в углу высокому зеркалу в подвижной раме. Увидев свое отражение, молодая женщина не смогла сдержать восторженного возгласа. Аквамариновый цвет великолепно оттенял молочную белизну ее шелковистой кожи... Смущало одно: сквозь прозрачную ткань просвечивали изящные линии ее тела, Особенно грудь с розовыми сосками, прикрытая лишь кружевной оборкой.

Она все еще словно завороженная стояла у зеркала, когда вдруг услышала, как хлопнула дверь внизу, схватила халат и набросила на пеньюар. Халат был поплотнее и посвободнее и потому выглядел более скромно. Тут Саванна вспомнила, что так и не привела в порядок свои густые длинные волосы, и резким движением убрала их с лица. Теперь, в халате, скрывшем этот бесстыдный пеньюар, Саванна чувствовала себя спокойнее.

Саванна никогда прежде не придавала особого значения своему телу, воспринимала его как нечто само собой разумеющееся, но сегодня впервые посмотрела на себя совершенно другими глазами. Пеньюар был таким нежным, что вызвал у Саванны воспоминание о ласковых руках Адама, и она вздрогнула, когда тончайший шелк заструился по ее слишком чувствительной коже.

Она услышала шаги Адама и замерла, не в силах двинуться с места. Сердце гулко стучало, готовое выскочить из груди. Наконец Саванна повернулась к двери, выставила вперед подбородок и стянула у горла пеньюар с такой силой, словно от этого зависела, вся ее жизнь.

Адам остановился в дверях, буквально сраженный. Говоря по правде, он не ожидал, что она примет его подарки. Был уверен, что изорвет их в клочья и швырнет на пол.

Именно такой ее не раз рисовало ему воображение. И то, что она поддалась соблазну и надела эти красивые вещи, не могло не обрадовать его. Она стояла в нерешительности, не зная, то ли вступить с ним в бой, то ли сдаться на милость победителя, и была до того прекрасна, что Адам испытал настоящее счастье при мысли о том, что она стала его женой.

Страсть овладела Адамом, стоило ему представить себе под плотным шелковым халатом прозрачный пеньюар, сквозь который просвечивало соблазнительное тело Саванны. Зная толк в женских нарядах, он специально заказал пеньюар со светлыми кружевами, заранее представляя себе, как идеально они будут гармонировать с ее прелестным личиком. Халат из тяжелого шелка ниспадал складками до самого пола, а из-под него, прикрытые только кружевом пеньюара, виднелись изящные белые ножки. В еще влажных волосах проглядывали, словно зажженные свечи, уже подсохшие пряди. Адам и вообразить не мог, что эта маленькая дикарка покорит его сердце.

Они долго молчали, пристально глядя друг другу в глаза. Адаму хотелось лишь одного: заключить ее в объятия и целовать, целовать, целовать. Однако благоразумие взяло верх над эмоциями, и он спокойно, даже слишком спокойно, произнес:

- Ты, я вижу, нашла одежду! Нравится? А то ведь можно заказать другую.

Саванна не стала капризничать, она была благодарна Адаму за то, что он вел себя непринужденно, ничем не смущая ее.

- Очень нравится, - призналась она. - Я такой красоты и не видела.

Адам не мог отвести от нее восхищенных глаз и думал лишь о том, как бы поскорее овладеть ею. Но стоило вспомнить, как грубо он ее взял в тот раз, у лесного озера, как его охватил стыд. Он сделает все, чтобы Саванна забыла эти ужасные минуты и желала его так же, как он ее. Грубостью ее не завоюешь. Он никогда больше не позволит себе срывать с нее одежду, силой раздвигать ей ноги и брать ее приступом, как берут крепость, вторгаться на ее территорию так глубоко, как только это возможно.

К несчастью, сейчас ему хотелось именно этого. Мужественно преодолевая боль, которую ему причинял этот негодный шалунишка в самый неподходящий момент, Адам нервно кашлянул и как мог спокойно сказал:

- Рад, что тебе нравится. Когда приведешь себя в порядок, скажи. Я тоже хочу принять ванну. Ужин подадут немного погодя, так что я успею освежиться. - Адам не понимал, что с ним творится. Он чувствовал себя как-то неуверенно и едва ворочал языком, словно впервые влюбившийся юнец. Куда девались его красноречие и раскованность в обращении с женщинами. Как последний болван, он млел перед Саванной, казавшейся ему королевой. Ему ничего так не хотелось в этот момент, как поскорее покинуть комнату.

В душе Саванны боролись самые противоречивые чувства, и она пришла в замешательство. Поэтому, видимо, и не заметила, как странно ведет себя Адам. От его самоуверенности не осталось и следа. И как только он покинул комнату, Саванна ощутила пустоту. Словно что-то очень важное ушло из ее жизни. Только что он стоял в дверях, сильный, красивый, с темными, падавшими на лоб завитками волос. Такой дорогой, близкий ее сердцу человек. Его синие глаза светились радостью, когда он смотрел на нее. И сейчас ей было и стыдно, и хорошо от того, что он увидел ее в пеньюаре. Ей страстно хотелось, чтобы он смотрел на ее тело, на каждую его частицу, каждый изгиб, на ее розовые, просвечивающие сквозь кружева соски, чтобы в его глазах вспыхнул огонь желания. В то же время она готова была в порыве гнева швырнуть этот чертов пеньюар ему в лицо, излить на этого негодяя, на этого проклятого шантажиста всю накопившуюся в душе злобу и ярость.

Но она опоздала. Пеньюар на ней. Как теперь его швырнешь? Саванна в полном отчаянии подошла к туалетному столику с зеркалом, села на обитый бархатом пуф и уныло уставилась на свое отражение. Что с ней творится, черт побери?

Саванна огляделась. Все представлялось ей теперь в черном свете. Даже эта чудесная комната. И только потому, что она, как и ее мать, попала в сети любви. Но не страданий боялась Саванна. Нет. Куда страшнее было то, что любовь лишила ее воли, позволила мужчине взять над ней верх. Мужчине, который женился на ней для того лишь, чтобы избавить ее от позора и дать имя их будущему ребенку.

Саванна с тяжелым вздохом взяла расческу с серебряной ручкой и попыталась привести в порядок волосы, которые давно уже высохли. Саванна не могла отрицать, что Адам к ней бесконечно добр. И хотя уговорил ее на брак всеми правдами и неправдами, добившись своего, не стал ни равнодушным, ни жестоким. Об этом говорили все его поступки. Он подарил ей роскошные наряды, привез в самую лучшую гостиницу. Она не переставала твердить себе, что ей повезло, и губы искривились в горькой улыбке. По крайней мере ей не придется страдать, как страдала Элизабет. Впрочем, кто знает, на какие мучения она обрекла себя, полюбив Адама. Разве не любовь к Давалосу принесла матери неисчислимые беды?

Саванна встала, перебирая в памяти события последних месяцев, она подумала, что так уж сложилась ее судьба и попытка что-либо изменить привела бы ее лишь к унижениям и позору. На долю других женщин выпадают еще более тяжкие испытания, так что нечего Бога гневить.

Полная решимости, Саванна снова посмотрела в зеркало. Глаза ее блестели. Она никому не позволит командовать собой! Девушка гордо выпрямилась, с поистине королевским достоинством прошлась по комнате и, легко ступая, направилась в гостиную. При каждом шаге пеньюар ее развевался.

Адам сразу заметил ее выглядывавшие из-под пеньюара босые ноги и насмешливо посмотрел на нее, взглядом приглашая повеселиться вместе с ним.

- Полагаю, - сказал он, - не мешает завтра же отправиться по магазинам, купить тебе туфли и вообще пополнить твой гардероб... хотя, должен признаться, твои розовые ножки весьма привлекательны.

Саванна посмотрела на видневшиеся из-под кружевной оборки кончики пальцев и слегка улыбнулась.

- Согласна! Ведь мои туфли вряд ли подойдут к такому чудесному наряду, - сказала она.

Сказала и пожалела. Теперь Адам подумает, что ее можно купить нарядами. Тем более что она согласилась поехать по магазинам. Адам, видимо, раскаивается, что шантажом вынудил ее выйти за него замуж, и собирается подобным образом завоевать ее расположение.

Саванна простить себе не могла такой опрометчивости, однако виду не подала и даже заставила себя улыбнуться. А потом, чтобы поддержать разговор, весело спросила:

- Ну что, будешь принимать ванну?

- Уже распорядился, чтобы приготовили, - ответил Адам. - Не могу дождаться, когда смою с себя дорожную грязь.

Не успел он договорить, как в дверь постучали. Слуги уже все приготовили, и Адам отправился в ванную. Оставшись одна, Саванна снова предалась своим невеселым мыслям. Близилась ночь, и девушка не могла не думать о том, что долгие годы ей придется терпеть ласки Адама, не питавшего к ней никаких чувств, кроме похоти, в то время как сама она любила его. И, что хуже всего, не только любила, но и хотела. И ничего не могла с этим поделать. Стоило Адаму прикоснуться к ней, как в предательском теле вспыхивало пламя и Саванна теряла голову, полностью отдавшись во власть своего искусителя. И к стыду своему, не могла не признать, что ничего так не желает, как потерять голову от горячих поцелуев Адама и забыть обо всем на свете в его объятиях.

Адам вернулся из ванной посвежевший и увидел, что Саванна, поджав под себя ноги, уютно устроилась в углу дивана. Но была почему-то темнее тучи.

- Что-нибудь случилось? - подсев к ней, спросил он без обиняков с лукавой улыбкой. - Может быть, разонравился пеньюар? Тогда выбрось его, и купим то, что тебе по вкусу. - Адаму хотелось развеселить ее. К тому же, щедрый по натуре, он готов был осыпать жену подарками, потакать всем ее прихотям, поскольку в детстве испытал бедность. Однако реакция Саванны на слова Адама, такие, казалось, безобидные, поразила его. Она побледнела, и не успел он сообразить, чем так обидел ее, как она всем телом подалась вперед и, кипя от гнева, с горящими глазами выпалила:

- Я не ребенок, чтобы умасливать меня подарками! Наш брак - ошибка, и нечего направо и налево швырять деньгами. Нет никаких оснований для этого!

Адам про себя чертыхнулся, но очень спокойно возразил:

- Я не считаю наш брак ошибкой, дорогая! Все будет хорошо, вот увидишь!

Однако Саванна упивалась своим гневом, счастливая от сознания, что удалось спрятать свою любовь к Адаму глубоко в душе.

- Прости, но ты просто не понимаешь, что, женившись на мне, совершил ошибку.

Она поднялась и холодно взглянула на Адама. Он тоже встал, страстно поцеловал ее, положил ей руки на плечи и, глядя прямо в глаза, сказал:

- Мне несвойственно ошибаться, любовь моя. И напрасно ты думаешь, что я не воспользуюсь правом мужа и откажу себе в удовольствии заняться с тобой любовью.

Глава 17

Гнев Саванны бесследно исчез, растаяв от его поцелуев и крепких объятий. Шалунишка снова вышел из-под контроля, рвался в бой, и Саванне трудно было ему противостоять, тем более что Адам всячески его поощрял в стремлении вторгнуться на ее территорию. Саванна изо всех сил защищала свои владения, однако чары Адама лишали ее воли к сопротивлению. И снова его бесстыдный язык прорвал оборону ее нежных, соблазнительных губ и распоряжался у нее во рту, как настоящий завоеватель. Саванна уже не ощущала собственного тела, казалось, оно слилось с телом Адама, и все ее попытки высвободиться сводились на нет его поцелуями. Ох уж эти поцелуи!

Они были главным оружием Адама. С ними он не знал поражений в любовном поединке. Вот и сейчас Адам подхватил на руки свою потерпевшую поражение молодую жену, отнес на кровать и небрежно бросил на пуховую перину. При этом Саванна невольно раскинула руки и ноги, халат распахнулся, и новоиспеченный супруг замер на месте, когда под прозрачной тканью пеньюара обозначились восхитительные линии тела Саванны. Можно было подумать, что она первая женщина в его жизни. Что он никогда не видел таких роскошных, рассыпавшихся по плечам волос, высоко вздымавшейся от возбуждения груди и розовых бутончиков сосков, стыдливо прятавшихся под нежным кружевом. Оружие Саванны оказалось почти смертоносным, яростное желание обладать ею сразило его, словно удар копья.

Нет, он не отпустит ее. Никогда! Она его жена. И еще до рассвета сдастся на милость победителя. Его благие намерения быть нежным, ласковым и терпеливым исчезли в тот самый момент, когда Саванна назвала их брак ошибкой. Она его жена и должна дать ему наслаждение, о котором он мечтал несколько последних недель.

Словно прочитав на его смуглом лице все эти мысли, Саванна быстро откатилась на середину кровати, но он успел схватить ее за лодыжку.

- Отпусти меня! - закричала Саванна, изо всех сил пытаясь высвободить ногу, однако он сжал ее, словно тисками. Пеньюар задрался, и Адам с восторгом устремил взгляд на запретное место. Саванна скрипела зубами, глаза ее метали молнии.

- Я ненавижу тебя! - простонала молодая женщина. - Не трогай меня! Слышишь?

Адам с изумлением уставился на нее, с трудом оторвав взгляд от длинных стройных ног с шелковистой кожей.

- Не трогать тебя? - насмешливо переспросил он, в раздумье покачав головой. - Да ты с ума сошла!

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Это была своего рода схватка. Молчаливая схватка. Саванна никак не могла унять бешено бьющееся сердце. Проклятое тело! Опять оно подвело ее! Требует своего и знать ничего не хочет. Но вместо того чтобы усмирить его, она развалилась чуть ли не голая на кровати. Демонстрирует свои прелести этому чертову соблазнителю, Адаму. А он, бесстыжий, пялится то на ее бедра, то на соски под прозрачными кружевами. И все-таки где-то в глубине души Саванна не могла не признать, что его восхищение ее радует. Наконец, не выдержав его взгляда, Саванна отвела глаза.

- О-о, ну отпусти же меня! Я не хотела этого брака и тебя не хочу! снова воскликнула она, но уже без прежнего энтузиазма.

На скулах Адама заиграли желваки, и он еще крепче вцепился в ее лодыжку.

- Захочешь! - бросил он, стараясь привлечь ее к себе. - Поверь, любимая, еще как захочешь!

Она невольно обратила на него взгляд. Высокий и стройный, с прекрасным лицом и иссиня-черными, слегка растрепавшимися волосами, он выглядел еще привлекательнее в мерцающем пламени свечей. Роскошный шелковый халат черного цвета подчеркивал ширину его плеч. Он поражал своей красотой, и вряд ли нашлась бы женщина, способная устоять перед ним. И Саванна хорошо понимала, что не является исключением, Адам это знает. Недаром он уверен, что она захочет его. Так уже было. У лесного озера. В его объятиях она забыла обо всем на свете. Но именно эта мысль заставила Саванну так исступленно сопротивляться Адаму и собственному телу, которое в самый неподходящий момент становилось ее лютым врагом, жадным до ласк ее мужа, теперь уже освященных пастором. Тело зажигало в ней пламя желания, возбуждало ее соски, раскрывало ее губы навстречу поцелуям.

Они продолжали сверлить друг друга глазами, в то время как Адам старался заключить ее в объятия. Хватит ли у нее духу отвергнуть его, отказаться от наслаждения, которое он готов был ей дать? Их молчаливая схватка закончилась неожиданно, когда Саванна неловким движением откинула полу пеньюара и Адаму представилась потрясающая картина, которую не раз рисовало ему воображение. Невозможно описать, что творилось в этот момент с шалунишкой! Он так напыжился, что Адаму стало больно в паху.

Но боль была приятная. Она сулила блаженство. Огненные волосы Саванны рекой разлились на золотистом покрывале и могли поспорить с ним блеском. Халат цвета морской волны великолепно оттенял мраморную белизну кожи, в глазах отражались все переливы ее чувств, а чуть приоткрытые губы напрашивались на поцелуй.

С вожделением глядя на свою восхитительную жену, Адам пытался представить себе те прелести, которые еще скрывал пеньюар. Одна грудь, до самого соска, уже была доступна его взору, а там, где кончался живот, виднелись золотистые завитки. Взгляд Адама задержался на них и скользнул ниже, на красивые стройные ноги.

Саванна понимала, что нельзя просто лежать, позволяя Адаму нагло пялиться на нее, надо что-то делать, но, охваченная сладкой истомой, не могла даже пальцем пошевельнуть, словно загипнотизированная его взглядом; Как ни горько было Саванне это сознавать, плоть победила разум. В этот момент она совершенно забыла о том, что Адам ее муж, отец ее будущего ребенка, даже о том, что она любит его. И стремилась к нему не душой, а телом. Хотела его. Хотела до боли, до безумия. Всем своим существом. У нее больше не было сил укрощать свою собственную плоть и противиться натиску Адама. Волны страсти увлекли ее за собой, в океан неутоленного желания.

И когда пальцы Адама скользнули вверх по ее ноге, она вся затрепетала и невольно бросила взгляд на его смуглую руку, выделявшуюся на фоне ее молочно-белой кожи. Она задрожала, ощутив на бедре его горячие губы, и, когда заметила озорной блеск в его сапфировых глазах, едва не умерла от стыда.

- Впереди у нас целая ночь, - произнес он, - и мы должны подарить друг другу максимум наслаждения.

При всем желании возразить Саванна не могла слова произнести. Она будто замерла. Потом наконец еле слышно пробормотала:

- Я не хочу...

- Не хочешь? - с лукавой улыбкой спросил он, покрывая поцелуями ее тело, скользя губами от ног все выше и выше к ее трепещущим бедрам, едва прикрытым прозрачной тканью, и, когда пощекотал завитки на золотистом треугольнике между ног, Саванна еще сильнее задрожала, в то время как Адам прильнул губами к ее груди.

- И этого тоже не хочешь? - шепотом приговаривал он, слегка покусывая рвавшийся наружу из-под ткани сосок. У Саванны перехватило дыхание. Она чувствовала, что больше не выдержит.

Однако Адам не спешил к финишу, желая продлить удовольствие. Саванна с жадностью ловила каждый его поцелуй. В поединке с Адамом она потерпела полное поражение. Возможно, это случилось давно. Еще в тот раз, когда она впервые увидела его.

И сейчас она тонула в разбушевавшемся море его поцелуев, объятий, прикосновений и не пыталась спастись. Его роскошный халат распахнулся, и их ноги переплелись. Его - мускулистые и слегка грубоватые и ее - шелковистые, нежные. Теперь уже и Адам потерял голову. Мысленно проклиная любое препятствие, попадавшееся на пути к достижению цели, он оторвался от сладких губ Саванны, чтобы снять халат, сорвал его с себя и швырнул на пол. После чего в нетерпении стал снимать с нее пеньюар, осыпая короткими поцелуями ее шею и грудь, и пришел в неописуемый восторг, когда на Саванне не осталось и нитки и она лежала перед ним во всем своем великолепии совершенно голая, в обрамлении длинных густых огненно-рыжих волос, с золотистым треугольником между бедер и розовыми сосками на мраморно-белой груди. Невольно взгляд его задержался на ее животе, который все еще оставался плоским. Адам поцеловал обиталище их будущего младенца.

- Мой ребенок, - прошептал он в изумлении, с благоговейным трепетом, словно только сейчас сделал такое невероятное открытие.

Этот поцелуй и дрогнувший голос Адама окончательно обезоружили Саванну. И когда он лег рядом с ней, она бросилась в его крепкие объятия. Пусть он не любит ее, но с какой нежностью относится к их будущему ребенку! Уже за одно это она должна быть ему благодарна. Адам положил ей ладонь на грудь, и в Саванне с новой силой вспыхнуло желание. И уже словно во сне, когда его губы опять устремились к ее губам, она подумала о том, что никакие жизненные перипетии не смогли бы отнять у них эти восхитительные минуты.

Если бы околдованный чарами Саванны Адам мог хоть о чем-нибудь думать в этот момент, в голову ему пришли бы те же самые мысли. Но он купался в волнах блаженства и был на седьмом небе от счастья, держа в объятиях горячую, как огонь, и нежную, словно шелк, прелестную женщину, пахнувшую лавандой. В Саванне было все, о чем только мог мечтать Адам. И чем неистовее он ее ласкал, тем сильнее хотел и едва сдерживался, чтобы не довести поединок до финиша. Сердце бешено колотилось. Он любил свою молодую жену. Любил так, как не смог бы полюбить ни одну женщину на свете.

Такие же чувства Саванна испытывала к Адаму. Она безумно любила его. И безумно хотела, восхищаясь его прекрасным телом, бархатистой кожей и изящными линиями. Она гладила его широкие плечи, мускулистую спину, упругие ягодицы. И от этих прикосновений получала истинное наслаждение. Адам дрожал от возбуждения, и Саванна была счастлива от сознания, что разожгла в его теле пламя, которое вот-вот вырвется наружу и поглотит их обоих.

Он обжигал поцелуями ее грудь, не оставляя в покое соски, и Саванна вся напряглась, ощущая боль внизу живота. Боль, предвещавшую неземное блаженство. Саванна все плотнее и плотнее прижималась к нему, тихонько постанывая, когда его искушенные пальцы играли золотистыми завитками у нее между бедер, щекотали ее нежное лоно. Ничего подобного Саванна еще не испытывала. У нее перехватило дыхание, и она опять застонала, на этот раз уже громче, потом разочарованно вздохнула. Ей страстно хотелось чего-то еще. Это желание буквально захлестнуло ее. Она даже испугалась. В этот момент палец Адама проник глубже в лоно, и Саванна стала извиваться всем телом.

- Успокойся, любовь моя! Не надо таких резких движений, - прошептал он, когда Саванна выгнула спину и впилась в его плечи ногтями. - Доверься мне, милая! И ты узнаешь, сколько наслаждения может принести женщине мужчина. Пусти меня к себе и не сопротивляйся!

Он не спрашивал, он приказывал, и Саванна обвила руками его шею, а он снова прильнул к ее губам, страстно, почти яростно, с трудом сдерживая томившее его безумное желание. Но он поклялся себе дать возможность Саванне насладиться сполна в их первую брачную ночь и решил терпеть, пока хватит сил.

Саванна, став заложницей собственного тела, забыла обо всем на свете, жаркие ласки Адама нанесли сокрушительный удар по всем доводам разума. Теперь она прислушивалась только к своим ощущениям и голосу плоти. Его поцелуи доводили ее до неистовства. Он отрывался от ее губ для того лишь, чтобы пощекотать языком соски, прежде чем обжечь поцелуями живот и скользнуть губами еще ниже...

Саванна ахнула, испытав стыд и ни с чем не сравнимое наслаждение, когда Адам прильнул губами к золотистым завиткам между бедер, и замерла в изумлении. Краешком глаза она заметила, как заблестели глаза Адама, когда севшим от страсти голосом он ласково произнес:

- Я очарован тобой, твоим восхитительным телом, каждой его частичкой.

Охваченная страстью, Саванна при всем желании не смогла бы помешать ему, и когда, раздвинув ей ноги, он пощекотал языком ее лоно, задрожала от возбуждения и удовольствия. Адам продолжал тихонько водить языком по мягкой плоти, в то время как Саванна извивалась всем телом. Она изо всех сил теребила его густые красивые волосы, желая слиться с ним воедино, разделить безумную страсть, сотрясавшую ее тело... Она вся горела, груди мучительно ныли, губы тянулись к его губам, Адам не переставал ласкать языком ее лоно, и ее бурная реакция еще больше возбуждала его, и он всеми известными ему способами попытался довести ее до неистовства, чтобы ощутить, как трепещет под ним ее тело. Он чувствовал, что Саванна близка к финишу, так же как и он, но ни боль в паху, ни безумное желание погрузиться в ее гостеприимно розовевшее перед ним разгоряченное лоно не могли заставить его успешно завершить начатое. Он сжал ладонями ее бархатистые ягодицы, и податливое тело Саванны оказалось полностью в его власти.

Из груди ее вырвался приглушенный стон, и ей показалось, словно она плывет по волнам наслаждения, увлекаемая бурным потоком страсти. На какой-то момент все исчезло, будто утонуло в густом тумане. Постепенно она стала возвращаться к реальности, и из тумана выплыло прекрасное лицо Адама. Не выпуская ее из объятий, он ей нашептывал на ухо что-то ласковое и нежное, обещая неземное блаженство... Саванна все еще возражала, смущенная и в то же время изумленная силой только что испытанного ощущения. Боже! Чего только он не проделывал с ней! Такое и во сне не могло присниться. Постепенно дыхание ее выровнялось, и, умиротворенная, лежа в его объятиях, Саванна подумала о том, что сама она побывала на вершине блаженства, в то время как Адам по-прежнему оставался на грешной земле. Прижавшись щекой к его широкой груди, она ощущала на своих волосах его теплое дыхание, а между бедер томился он, горячий и твердый, терпеливо ожидая, когда ему будет позволено ринуться в бой.

Саванна бросила взгляд на лицо Адама, ласково провела по нему ладонью, а он, ловя губами ее изящные, тонкие пальчики, прошептал:

- С возвращением на землю!

Она счастливо улыбнулась и, смущенная, глядя в его сапфировые глаза, ответила:

- Я-то возвратилась, а ты, похоже, ее не покидал!

- Хочешь, чтобы я тоже побывал на вершине блаженства? - спросил он с лукавой улыбкой, целуя ее в висок.

И тут Саванна поняла, что все еще хочет его. Она снова затрепетала, охваченная сладкой истомой, соски набухли и затвердели. Желание горячей волной разлилось по телу.

В глубине аквамариновых глаз появился чувственный блеск.

- Очень хочу, - с многообещающей улыбкой ответила Саванна. - Просто мечтаю, чтобы ты побывал на вершине блаженства.

Тихонько застонав, Адам привлек ее к себе, запечатлел на ее губах долгий, страстный поцелуй и стал ласкать ее грудь. Саванна же, возбуждаясь все больше и больше, с восторгом принимала его ласки.

Однако Адам и на сей раз не торопился, хотя терпеть больше не было сил, и, лишь убедившись, что Саванна жаждет снова испытать экстаз, погрузился наконец в ее горячее лоно, громко застонав от вожделения. Тела их двигались в унисон, вершины блаженства они достигли в один и тот же момент.

В эту ночь Саванна поняла, что интимная жизнь - это целая наука и что нет ничего запретного, особенно если мужчина и женщина любят друг друга. Она оказалась способной ученицей и быстро усвоила многое из того, чему ее учил Адам. Ее руки и губы скользили по его телу, и, к ее изумлению, он не оставался равнодушным к ее неумелым ласкам. Казалось, их любовный поединок будет длиться вечность.

Лишь когда за окнами забрезжил рассвет, Адам наконец осушил до дна чашу наслаждения, и оба, умиротворенные, уснули, однако и во сне Адам не выпускал ее из объятий, словно боялся, что она исчезнет, и ее золотистые волосы щекотали ему губы.

Саванна не знала, как долго спала, а когда открыла глаза, Адама рядом не было. Какое-то время она неподвижно лежала, глядя на расшитые золотом шелковые покрывала, и перед ее мысленным взором проходили одна за другой картины минувшей ночи. Как она посмотрит Адаму в глаза при свете дня, после того, что, потеряв всякий стыд, позволила ему вытворять с ней такие ужасные вещи, да еще получала при этом удовольствие и всячески потворствовала ему?! Ведь в их отношениях ничего не изменилось, и единственной причиной их злополучного брака по-прежнему оставался будущий ребенок. Не дитя любви, а дитя похоти. Ведь до сих пор ни один из них не произнес слово "любовь". Даже прошлой ночью, которая оказалась лишь отвратительной пародией на любовь. Саванна уткнулась лицом в подушку и застонала. Ничего, кроме пустоты, она не испытывала. Как теперь вернуться к тем рубежам, которые ему удалось взять из-за коварного предательства ее тела? Только она повинна в случившемся. Адам тут ни при чем. Он не брал ее силой. Она отвечала на его ласки. Мало того, побуждала его делать с ней все, что ему хотелось. Боже! Если бы только она могла возненавидеть его! Сделать так, чтобы ее тело дрожало от омерзения, а не от страсти, когда он к нему прикасается!

Чтобы прогнать наваждение, Саванна села в постели и отдернула занавеску, за которой стояла кровать. Яркий солнечный свет хлынул в комнату. Саванна зажмурилась и поняла, что уже позднее утро. Отыскав пеньюар, который Адам вчера сдернул с нее, Саванна накинула его и осторожно встала с постели. В комнате никого не было, лишь на туалетном столике лежал на видном месте листок бумаги. Это была записка от Адама, всего несколько слов, написанных наспех. Он ушел куда-то по срочному делу и обещал скоро вернуться. Он также сообщал, что распорядился насчет ванны и завтрака. Ей оставалось лишь дотронуться до сонетки, чтобы любое ее желание было тотчас же исполнено.

Саванна невольно улыбнулась, но тут же одернула себя. Не хватало только растаять от его предусмотрительности. Однако сделала все, как он велел. В ожидании ванны подошла к высокому гардеробу, куда повесила накануне все свои платья, но при взгляде на них ничего не почувствовала, кроме уныния.

У нее не было красивой одежды, но раньше это ее нисколько не трогало. Однако сейчас она не могла не признаться, что предпочла бы выглядеть помоднее, хотя старалась уверить себя, что их отношения остались прежними. Выбирать, собственно, было не из чего, и Саванна остановилась на простеньком платье из бледно-зеленой ткани в полоску с пышной юбкой. Вырез каре и лиф были отделаны темно-зеленой лентой.

Приняв ванну, как и накануне, пахнувшую лавандой, и поиграв пеной, Саванна почувствовала себя бодрой и свежей, надела платье нежно-зеленого цвета и вернулась в спальню. Едва она переступила порог, как в нос ей ударил восхитительный аромат кофе. У кровати па столике с мраморной столешницей стоял поднос, а на нем серебряный кофейник, хрустальное блюдце с глазированной клубникой и теплые, аппетитно пахнувшие булочки, посыпанные сахарной пудрой. Наслаждаясь ароматами, наполнившими комнату, Саванна попробовала булочку. Хрустящая корочка буквально растаяла во рту. Очень довольная, Саванна вышла с подносом на маленький балкон, где нашла столик и стул, и с аппетитом принялась за еду.

После завтрака она вернулась в комнату, села к туалетному столику, проворно заплела в две косы свои роскошные волосы и уложила их вокруг головы. Она долго рассматривала себя, стоя перед зеркалом, и наконец пришла к выводу, что придраться не к чему. Платье чистое и выглядит вполне прилично, волосы в порядке. Саванна осталась довольна, но тут же напомнила себе, что должна ненавидеть Адама, потому что он женился на ней без любви. И то, что она испытала с ним ночью, ничего не меняет! Для него она всего-навсего племенная кобыла и не должна забывать об этом ни на секунду. Чтобы показаться ему на глаза, вполне сойдет и это старенькое платье! Она и не подозревала, как великолепно оттеняет зеленая лента на вырезе каре ее мраморно-белую кожу и легкий румянец на щеках. А строгая, гладкая прическа лишь подчеркивала красоту ее точеного лица. И пусть платье было не очень модное, оно подчеркивало изящные линии ее высокой статной фигуры, а пышные юбки, словно живые, трепетали при каждом ее шаге, слегка открывая прелестные ножки.

Саванна места себе не находила от волнения. Она прошла в главную гостиную и уже начала беспокоиться, почему так долго нет Адама, когда он наконец появился.

Стоило Саванне увидеть его, как сердце ее забилось будто пойманная птичка. Белый галстук красиво оттенял его смуглое подвижное лицо, синий камзол ловко сидел на широких плечах, а нанковые панталоны подчеркивали стройность его сильных мускулистых ног. Саванна покраснела, потому что в этот момент совсем некстати пришли на память подробности минувшей ночи, и, чтобы выйти из неловкого положения, она быстро проговорила:

- Доброе утро! Ты покончил с делами?

Адам усмехнулся, заключил ее в объятия и ответил:

- В общем, покончил. И очень надеюсь, что ты останешься довольна результатами.

Еще не придя в себя от его поцелуя и ощущая тепло его губ на своих, Саванна, глядя ему в глаза, удивленно сказала:

- Я? Но что может быть общего у меня с твоими делами?

- Ты позавтракала? - загадочно улыбаясь, спросил он. Саванна кивнула.

- Отлично! Тогда пошли! Хочу кое-что тебе показать. - Саванна нехотя последовала за Адамом, уже раскаиваясь в том, что согласилась на его предложение. Ей вовсе не улыбалась перспектива идти с ним куда-то, вместо того чтобы прямо сейчас объяснить, почему она в ужасе от того, что произошло ночью...

Объяснить это было не так-то легко. Ведь она любит его. Но Адам должен понять, что до рождения ребенка она не станет делить с ним постель. Просто гордость ей не позволит. Потому что он не любит ее, и то, чем они занимаются, не что иное, как похоть, плотское наслаждение, не имеет ничего общего с настоящим глубоким чувством и поэтому оскорбительно для женщины.

Мысли Саванны были прерваны, когда Адам неожиданно замедлил шаги, и хотя выражение его лица не изменилось, Саванна поняла, что что-то неладно. Как только они спустились с лестницы и вошли в холл, выдержанный в золотисто-кремовых тонах, с выложенным изразцами полом, Саванна заметила приближавшихся к ним мужчину и женщину. Она, конечно, не поняла, почему их появление так смутило Адама, и подумала, что скорее всего он стыдится ее и не хочет представить своим друзьям. Одетая по последней моде, женщина была небольшого роста, светловолосая, с прелестным личиком. Ни один мужчина не смог бы пройти мимо такой красоты. Ее спутник, тоже светловолосый, видимо, приходился ей родственником, потому что они были очень похожи. Его темно-зеленый камзол выглядел так же элегантно, как темно-синий - Адама, галстук тоже сиял белизной, а ботинки буквально сверкали.

Не обратив на Саванну ни малейшего внимания, даже не повернув в ее сторону головы, женщина устремилась к Адаму, игриво похлопала его по руке веером из кружева и слоновой кости и весело воскликнула:

- Вот уж не ожидала встретить тебя здесь, хотя слышала от кого-то, что ты собираешься в эти края! Мы с Чарльзом покинули Натчез и сейчас направляемся к Майчаудсам. Хотим погостить у них в имении с романтическим названием "Под сенью дубов", что на Байо-Чаупитулас. Может, выберешь время, как-нибудь заедешь туда? - Она кокетливо улыбнулась Адаму.

- Рад видеть вас, мисс Эшер! - вежливо, но сухо произнес Адам. - Не думал, что встречу вас в Новом Орлеане. - Он кивнул стоявшему рядом с ним мужчине и добавил: - И тебя рад видеть, Эшер!

Чарльз Эшер, судя по его виду, не был в восторге от этой встречи и холодно произнес:

- Взаимно. Вы здесь надолго?

- Нет. Всего на несколько дней. - Адам понимал, что нельзя не представить им Саванну, и, мысленно проклиная Бетси Эшер вместе с ее братцем, ледяным тоном произнес: - Знакомьтесь. Это Саванна Сент-Клэр, моя жена. Саванна, это мисс Бетси Эшер, а это ее брат - мистер Чарльз Эшер.

Бетси побледнела как полотно и замерла, пораженная, в то время как Чарльз, похоже, с удовольствием выслушал эту новость.

- Твоя жена? - каким-то отвратительным визгливым тоном переспросила Бетси. - Должно быть, ты шутишь?

- Нет, не шучу, - мрачно усмехнувшись, ответил Адам. - Извините, мы опаздываем, нас ждут. - И он пошел дальше, увлекая за собой Саванну.

Бетси злобно прищурилась и смотрела им вслед, пока Чарльз не потянул ее за собой.

- Ничего не поделаешь, - сказал он не без ехидства. - Придется тебе теперь наставлять рога кому-нибудь другому!

Бетси презрительно скривила губы, и ее зеленые глаза зловеще блеснули.

- Помолчи! Есть у него жена или нет, я все равно заполучу его себе в мужья, - вибрирующим от злости голосом заявила Бетси и в ярости добавила: Не знаю, откуда эта девица взялась и чем приворожила его, но держу пари, этот скоропалительный брак наверняка вынужденный, любовью тут не пахнет! Я хочу его, и ничто не остановит меня! Даже то, что он женат!

Глава 18

Чарльз Эшер пришел в бешенство и, не находись они в публичном месте, разразился бы проклятиями. Но, как человек светский, ограничился тем, что скрипнул зубами и, изобразив улыбку, сказал:

- Если не возражаешь, сестричка, я предпочел бы обсудить это, когда мы останемся наедине.

Бетси передернула плечами и, выдавив из себя улыбку, последовала за братом наверх, где находились их апартаменты. Они приехали в Новый Орлеан еще, два дня назад. В это время года плантаторы находились в своих имениях, а остальные жители старались спастись от жары и сезонных лихорадок в окрестностях, где-нибудь на природе, и тоже покинули город. Поэтому Бетси и ее брат не знали, куда деваться от скуки, и не могли дождаться, когда наконец попадут в усадьбу "Под сенью дубов". У Чарльза были виды на Пьера, наследника семейства Мишо, очарованного его сестричкой. Пьер наверняка сделает предложение Бетси. Совсем недавно Эшеры познакомились с этим семейством, матерью и сыном, когда те приехали в Натчез навестить дальнего родственника. Дело было в мае. Пьер с первого взгляда влюбился в Бетси, а поскольку он был очень выгодной партией, Чарльз с восторгом принял предложение молодого человека приехать вместе с Бетси в их усадьбу погостить.

Не успели они закрыть за собой дверь, как Бетси в сердцах швырнула свой чудесный веер на пол и с перекошенным от злости лицом прошипела:

- Женат! Ни за что не поверю! Особенно после того, как этот негодяй отказался жениться на мне!

Чарльз, привыкший к таким вспышкам ярости у сестры, самоуверенной и тщеславной, предпочел молчать, пока весь ее гнев не выплеснется наружу. И лишь когда она запустила в стену хрустальным графином и осколки дождем посыпались на стол красного дерева, а потом смахнула со своей кровати все до единой атласные подушки, разразившаяся буря стала понемногу стихать.

Тяжело дыша, Бетси повернулась к брату и закричала:

- Знаю, ты не хочешь, чтобы я вышла за него замуж! И никогда не хотел. Возможно, тебя он почему-то не устраивает. Зато устраивает меня! Я хочу его! И этим все сказано. Пьер - слюнтяй, мальчишка! Он и в подметки Адаму не годится!

- Возможно, ты права и лучшего партнера тебе не найти, - цинично усмехнулся Чарльз, - только вряд ли ему понравится, что не его одного ты ублажаешь в постели, а я проигрываю в карты его кровные денежки.

- Карты тебя погубят! Наше состояние ты уже промотал. Слава Богу, что родители не дожили до этого дня. Они просто не выдержали бы такого кошмара!

Бетси сказала чистую правду, и Чарльзу нечего было ей возразить. Он проиграл приличное состояние, доставшееся ему от отца, и никто, даже их сестра, Сюзанна, не мог себе представить, в каком отчаянном положении они очутились, когда так кстати пришло ее приглашение.

Дом, плантация, состояние Чарльза и даже наследство Бетси, которым он распоряжался по праву старшего брата, пришлось отдать в уплату за огромные карточные долги, которые он наделал в Виргинии. Сам Господь Бог надоумил Сюзанну пригласить их в усадьбу погостить. Слухи о долгах Чарльза распространялись с быстротой ветра, и Бетси уже лишилась многих своих поклонников. Оставшиеся, за исключением нескольких, владели весьма скромным состоянием, что явно не устраивало Чарльза.

На голову Бетси обрушились все беды, и она пришла в бешенство. Однако Чарльз был, пожалуй, единственным, кого она любила, разумеется, после себя, и теперь он нашел выход из, казалось бы, безвыходного положения, собираясь выдать ее замуж за состоятельного джентльмена, готового смотреть сквозь пальцы на все ее проделки, а также на мотовство будущего шурина. И ставка Чарльза на богатого жениха, едва не превратившаяся в иллюзию, снова обрела реальные черты. Чарльз надеялся, что молодой человек, претендовавший на руку Бетси, не бросится выяснять, каково ее приданое. О том, что Эшеры разорились, знали только их ближайшие соседи, но если бы даже Чарльзу удалось найти богатую невесту, ее родители наверняка поинтересовались бы его финансами, а это не сулило ничего хорошего.

Адам Сент-Клэр был идеальной партией для Бетси, но Чарльз и слышать о нем не хотел. С первой же встречи с Адамом Чарльз понял, что Сент-Клэр не потерпит любовных похождений Бетси и не позволит Чарльзу проматывать деньги. Из-за Адама Чарльз и Бетси постоянно ссорились, и Чарльз облегченно вздохнул, когда Адам уехал навестить свою сестру и ее семейство.

А уж когда узнал, что Адам женат, совсем успокоился, тем более что на горизонте появился жених, отвечавший всем его требованиям. Единственный, горячо любимый сынок овдовевшей матери, Пьер был красив, молод, а главное, убежден в том, что Бетси - настоящий ангел. Он не только был без ума от Бетси, но еще и в восторге от Чарльза, так же как и его мать. Пока Бетси, оставаясь неприступной, держала двадцатитрехлетнего Пьера в состоянии обожания, Чарльз без особого труда обаял мадам Мишо своими утонченными манерами и полезными советами. О лучшем и мечтать было нечего.

Но тут на лицо Чарльза набежала тень. Он подумал, что Бетси может разрушить все его планы, если снова начнет преследовать Сент-Клэра.

- Не все ли равно, каким образом мы разорились, - безапелляционным тоном заявил Чарльз. - Это факт. И тебе ничего не остается, как забыть Адама Сент-Клэра и сосредоточиться на Пьере Мишо!

- Мне не нужен Пьер! Этот сопливый мальчишка! Мне нужен Адам!

Чарльз в ярости залепил сестре звонкую пощечину и пригрозил:

- Только попробуй упусти Пьера, и я превращу твою жизнь в сущий ад, будешь молить Бога о смерти!

Схватившись за щеку, Бетси бросила на него злобный взгляд:

- Не смей угрожать! Я тоже могу навредить тебе, если расскажу о твоих делишках.

- А я - о твоих, - едва сдерживая гнев, сказал Чарльз. - Выбирай! Либо мы погубим друг друга, либо будем действовать заодно.

- Ах, Чарльз! - изобразив улыбку, весело сказала Бетси. - Не будем больше ссориться. Лучше поговорим о чем-нибудь приятном. Не могли бы мы отложить поездку в усадьбу и задержаться на денек в Новом Орлеане?

Чарльз подозрительно посмотрел на Бетси. Она наверняка что-то задумала. Ему не терпелось уехать подальше от Адама Сент-Клэра, но он решил не обострять отношений с сестрой. Тем более что за день она вряд ли успеет что-нибудь натворить. Бетси пока еще не знала, что будет делать, но не хотела упускать ни единой возможности. Ведь неизвестно, сколько ей придется торчать в этой проклятой усадьбе "Под сенью дубов", пока Адам будет находиться вне ее поля зрения. Так что надо спешить. Ради того, чтобы заполучить Адама, она готова на все. Вдруг ей повезет, и она сумеет поссорить Адама с его женой, да так, что они перегрызут друг другу глотки. Бетси улыбнулась. Она была бы просто в восторге, если бы знала, что одним своим появлением испортила молодоженам настроение.

После того как Адам поспешил распрощаться с Бетси и Чарльзом, у Саванны пропала всякая охота к обещанным Адамом развлечениям. Она была уверена, что Адам стыдится ее, но решила не показывать вида и шла рядом с ним, гордо выпрямившись и вздернув подбородок. Однако отвечала на все его предложения сквозь зубы, когда они бродили по Французскому рынку. И как только они остановились, отойдя в сторону. Саванна, не глядя на него, холодно произнесла:

- Зачем ты привел меня в такое людное место? Неужели не боишься, что мы встретим еще кого-нибудь из твоих знакомых и снова придется меня представлять?

Адаму и в голову не могло прийти, что Саванна чувствует себя рядом с ним неуверенно. Уж с кем, с кем, а с Бетси Адаму меньше всего хотелось знакомить Саванну независимо от того, была она его женой или нет. Он до сих пор не мог прийти в себя от наглого поведения его бывшей любовницы и проклинал ту минуту, когда снова увидел ее. Думая о том, как избежать еще одной встречи с Бетси в те последние часы, которые она проведет в Новом Орлеане, Адам не уловил обиды в тоне Саванны и добродушно ответил:

- Вряд ли мы встретим здесь кого-нибудь из знакомых. Мало кто остается в городе в это время года. Да и вообще, что нам за дело до них!

Не подозревая, что этими словами еще больше обидел Саванну, Адам увлек ее за собой. При других обстоятельствах Саванна пришла бы в восторг от царившей здесь суеты и невероятной толчеи. Однако, поглощенная своими печальными мыслями, она ничего не замечала. Здесь можно было услышать французский, хинди, английский и даже немецкий, когда продавцы и покупатели вежливо торговались среди умопомрачительного обилия товаров, которыми славился этот огромный рынок. В одной его части на передних рядах торговали живой домашней птицей, связанной за ноги по три штуки, всевозможной дичью, свежей, прямо из реки рыбой; в другой продавали горох, свеклу, помидоры, индийскую кукурузу, имбирь, ежевику и артишоки. Выглядело все до того аппетитно, что слюнки текли. Заполонившая рынок толпа представляла собой живописнейшее зрелище: квартеронки в нарядных красно-желтых платьях, рабы в лохмотьях, полуголые грязные индейцы, джентльмены в темно-синем со своими спутницами в одежде пастельных тонов. Сквозь толпу, грациозно покачивая бедрами, пробиралась негритянка, предлагавшая букеты роз, фиалок, испанского жасмина и гвоздики. Саванна ничего этого не видела, думая о своем. Это не ускользнуло от Адама, и он, выведя ее из толпы, направился к уютному маленькому магазинчику на улице Шартрез. Саванна безропотно последовала за ним.

Адам был в недоумении, он чувствовал, что что-то неладно, но не мог понять, в чем дело. Неужели минувшая ночь так и не рассеяла ее сомнений? Ведь она была такой податливой в его объятиях, и они вместе достигли вершины блаженства, испытав наслаждение и восторг, о которых можно только мечтать. Что же случилось? Неужели она все еще помнит, на какую он пошел хитрость, чтобы заставить ее вступить с ним в брак? Это окончательно испортило настроение Адаму, но он не мог не признаться себе, что, окажись он на месте Саванны, вряд ли мог бы так скоро забыть обиду и ощущать радость жизни.

Он то и дело с тревогой посматривал на непроницаемое лицо Саванны. На нем не было ни злости, ни огорчения, ни обиды, но от этого Адаму не становилось легче. И, поразмыслив, он понял, что прошлая ночь ничего не изменила в их отношениях. Просто Саванна хотела его, и ему удалось доставить ей удовольствие. Когда они вошли в магазин на улице Шартрез, Адам был темнее тучи, она тоже хмурилась, вспоминая, как он быстро распрощался с Эшерами, а потом поспешил увести ее с Французского рынка. Наверняка стыдится ее и уже жалеет, что так скоропалительно женился на ней. А визит в этот маленький магазин лишь убедил молодую женщину в ее правоте.

У Саванны перехватило дыхание и голова пошла кругом от обилия роскошных тканей и фасонов, выложенных перед ней хозяйкой магазина, мадам Галланд, прославленной портнихой с изысканным вкусом, не знавшей себе равных в выборе цвета ткани и фасона. Небольшого роста, брюнетка, с волосами, аккуратно собранными на затылке, мадам Галланд усадила Адама и Саванну на удобный диванчик, обитый бледно-розовым плотным шелком. Она сразу заметила, что клиенты не в духе, но виду не подала и показала уже почти готовые наряды, заказанные Адамом еще в его первый приезд в Новый Орлеан.

Дружелюбно глядя на молодую чету светло-карими глазами, портниха положила Саванне на колени восхитительную мантию из нежного шелка и проворковала:

- Может быть, мадам пожелает ее примерить? Тогда я кое-что подправлю, если понадобится. У меня есть еще несколько почти готовых нарядов, их надо только чуть-чуть подогнать по фигуре. - И, окинув опытным взглядом Саванну, она весело добавила: - Месье не ошибся в размерах, так что, надеюсь, вы останетесь довольны.

Когда они покинули магазин. Саванна вышла словно в тумане. Она смутно помнила этот свой визит к мадам Галланд. Мадам водила ее в маленькую примерочную и там порхала вокруг нее, примеряя то одну, то другую вещь, которым, казалось, не будет конца. Затем Адам, все такой же хмурый, выбрал еще несколько тканей и фасонов для поистине королевского гардероба Саванны. Сама же она оставалась совершенно безучастной и к платьям, и к мадам Галланд, наблюдая за всей этой суматохой словно издалека. Она ничего не хотела. Душа ее была мертвая Все эти роскошные платья, ткани, кружева угнетали ее, увеличивая пропасть между ее простеньким платьицем и дорогими, стоившими целое состояние нарядами и соответственно между ней и Адамом.

После визита к мадам Галланд Саванна впала в отчаяние, и ее вновь стали одолевать сомнения и страхи. Адам никогда не терял чувства юмора, но сейчас был мрачен, и Саванна не решалась объяснить ему, что их брак, несмотря даже на то, что она ждет ребенка, все же оказался ошибкой и они не должны притворяться и допускать того, что произошло прошлой ночью.

Когда они вернулись в гостиницу, отчуждение между ними стало еще заметнее. Они почти не разговаривали, занятые своими мыслями, следует заметить, не очень приятными.

- Полагаю, я должна поблагодарить тебя за все эти красивые вещи, сказала наконец Саванна, нарушив молчание.

Адам был зол. И неудивительно. Мысль о том, что он полюбил женщину, которая ив грош его не ставит, была не из приятных.

Он мрачно посмотрел на нее и с тронувшей губы насмешливой улыбкой негромко сказал:

- Должна поблагодарить? В самом деле? Да любая женщина была бы на седьмом небе от счастья, если бы муж проявил такую щедрость! - Он прищурился. - Но ты не такая, как все, не так ли?

- Не такая, - резко ответила Саванна, оскорбленная тем, что он надеялся подарками купить ее расположение. - Хотя бы потому, что согласилась выйти за тебя замуж! - После пережитых утром унижений Саванна была полна решимости все поставить на свои места и с горечью продолжила: - Но у меня не было выбора, я ношу под сердцем твоего ребенка, и ты должен дать ему имя. Это и заставило меня стать твоей женой. Но ублажать твою похоть я не собираюсь и хочу иметь отдельную спальню.

Адам побледнел. На скулах заиграли желваки. После проведенной с ней восхитительной ночи он мог ожидать чего угодно, но не этого. Он плотно сжал губы и грубо схватил ее за руку.

- Похоть? - Он перешел на крик. - То, что было между нами прошлой ночью, ты называешь похотью?

Саванна отвела взгляд, не в силах смотреть в его полные гнева сапфировые глаза, и, поскольку была уверена в своей правоте, отвернулась и упрямо молчала.

Адам не мог оторвать взгляда от ее изумительного профиля, однако ярость взяла верх.

- Прекрасно, мадам! - заявил он ледяным тоном. - Я все понял. И поскольку вы решили изгнать меня с брачного ложа, попробую поискать женщину, которая согласится ублажать мою похоть. Только вы уж не обижайтесь! - И, оттолкнув ее, он почти выбежал из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.

Саванна с тоской смотрела на дверь, за которой скрылся Адам. Потом подумала, что это к лучшему. У каждого из них свой мир. И утром Адам показал, что стыдится Саванны, даже ее одежда его шокирует. В полном изнеможении Саванна опустилась на диван. Ну и пусть найдет себе другую женщину. Не все ли равно, когда это случится, сейчас или потом. Она даже почувствовала облегчение. Лучше раньше, чем позже. Но как больно сознавать это! Нестерпимо больно!

Она медленно обвела взглядом комнату, и слезы потоком хлынули из глаз. Как она теперь будет жить? Ведь перед ней целая череда безрадостных лет. Она не знала, сколько времени сидела так, охваченная отчаянием, как вдруг в дверь постучали.

Она быстро вытерла слезы и, когда открыла, увидела Бетси Эшер. Все с той же слащавой улыбкой она буквально сверлила взглядом Саванну. Из-под очаровательной соломенной шляпки, завязанной под подбородком голубыми шелковыми лентами, выбивались блестящие светлые локоны. На ней было платье из тончайшего муслина, тоже голубого, с коротким лифом и рукавами-фонариками. Ее изящные маленькие руки, в которых она держала очень модный ридикюль, были обтянуты белоснежными перчатками. И Саванна в своем более чем скромном платье, очень высокая, почувствовала себя нескладной и безобразной рядом с шикарно одетой, миниатюрной Бетси.

- Простите за неожиданное вторжение, - проворковала Бетси с наигранной приветливостью, - но в оставшиеся часы, которые я пробуду в Новом Орлеане, я просто не могла не поздравить вас с Адамом с законным браком. - И, не обращая внимания на то, что Саванна оставалась совершенно безучастной к ее болтовне, весело продолжала: - Я вижу, Адам куда-то ушел и оставил вас совсем одну. Может, спустимся вниз, выпьем по стаканчику лимонада?

Ошарашенная, Саванна какое-то время смотрела на Бетси, пока наконец до нее дошел смысл ее слов. Визит мисс Эшер был очень некстати. Саванне никуда не хотелось идти, особенно с этой девушкой, такой элегантной и благородной. Слишком велика была разница между ними. Недаром после встречи с ней Адам так переменился. Саванна с трудом сдерживала рыдания. Но эта прелестная мисс, думала Саванна, здесь ни при чем, напротив, она оказалась настолько любезной, что, застав Саванну одну, решила ее развлечь. И, взяв себя в руки, Саванна с натянутой улыбкой сказала:

- Спасибо вам за приглашение, но, к сожалению, Адам не оставил мне денег, и я не смогу заплатить за лимонад.

- О, не беспокойтесь! Я угощаю вас, а в следующий раз вы меня! Пойдемте, мне так хочется с вами поболтать!

Невольно поддавшись очарованию Бетси, Саванна распахнула дверь.

- Зайдите на минутку! Я только напишу Адаму записку, - сказала она, усаживаясь за изящный столик из вишневого дерева и не замечая холодного блеска зеленых глаз Бетси, которая внимательно ее разглядывала. Бетси между тем неторопливо обошла просторную комнату и едва не лопнула от зависти, сравнивая ее с апартаментами, которые снял Чарльз. "Какая несправедливость!" - вне себя от злости думала Бетси. Это она должна была стать женой Адама и жить вместе с ним в этой роскоши, а не какая-то ничтожная девица.

- Должна извиниться перед вами, - не переставая улыбаться, сказала Бетси, - за то, что не очень тактично вела себя утром. Просто я растерялась, узнав, что Адам женился, поскольку знала его как ярого противника брака. Как, интересно, вам удалось склонить его к женитьбе?

Саванна покраснела. Сосредоточившись на записке, она сразу не нашлась что ответить, потом наконец пробормотала:

- Сама не знаю. Мы, мы, - она стала запинаться, - просто решили так. И все.

- Он ничего о вас не говорил. Не только мне, но и остальным друзьям. Саванна! Редкое имя, не правда ли? Я никогда такого не слышала, а то запомнила бы. Тем более если бы услышала его от Адама, - Бетси понимающе взглянула на Саванну. - Не огорчайтесь. Мы с Адамом большие друзья, и у него от меня нет секретов. А вы давно его знаете?

- Не очень, - тихо ответила Саванна, слегка задыхаясь от волнения.

- Ваша свадьба для меня полная неожиданность!

Чувствуя себя неуверенно в роли жены Адама и испытывая благоговейный трепет перед этой молодой женщиной, его близкой подругой, настоящей светской дамой, Саванна еще больше покраснела и пришла в полное замешательство. Несмотря ни на что, ей не хотелось быть невежливой с друзьями Адама и ставить его в неловкое положение, и тем более она не собиралась оскорблять мисс Эшер. Ей даже пришло в голову, что они могли бы стать подругами. Вполне безобидная мысль. Кто знает, быть может, именно с помощью мисс Эшер ей легче будет превратиться из неотесанной хозяйки таверны Саванны О'Раук в госпожу Саванну Сент-Клэр, жену состоятельного аристократа.

Но эти иллюзии быстро исчезли, и уже через несколько минут она подумала о том, не слишком ли любопытна эта светская дама, если так настойчиво сует нос в чужие дела. И вообще неизвестно, с какой целью она пригласила Саванну пить лимонад. Может, и не следовало бы ей доверять.

- Я думаю, наша свадьба касается только нас двоих, - холодно ответила Саванна, - не важно, была она внезапной или нет.

- О Боже! Я обидела вас? - воскликнула Бетси. - Простите! Я не хотела! Но мы с Адамом такие друзья, а он вдруг представляет в качестве жены совершенно незнакомую особу. - Бетси засмеялась: - Недаром говорят: язык мой - враг мой! Простите меня, ради Бога!

Саванне ничего не оставалось, как принять извинения, однако надежды, которые она стала было питать по отношению к этой мисс, исчезли окончательно. Она даже готова была отказаться от приглашения. Саванна никогда не вращалась в высших кругах, но инстинкт подсказывал ей, что добра от Бетси ждать нечего...

Бетси между тем из короткой беседы с Саванной получила ответы на некоторые мучившие ее с самого утра вопросы и, домыслив то, чего не сказала Саванна, пришла к выводу, что Адам женился не по любви. И не по расчету, о чем нетрудно было догадаться, глядя на платье Саванны. Малочисленные аристократы на юге Америки знали друг о друге буквально все. Бетси же никогда не слышала о Саванне, и это говорило о том, что жена Адама не принадлежала к высшему свету. И не приходилась Адаму даже троюродной кузиной. Она просто никто! Ничтожество! И это обстоятельство бесило Бетси больше, чем сам факт его женитьбы. Что же заставило его жениться на бедной, безродной провинциалке? Саванна, конечно, была прелестна, и на нее могли найтись охотники, но жениться? Это было выше понимания Бетси.

Эта мысль не оставила Бетси в покое и тогда, когда они с Саванной вышли из комнаты и направились к винтовой лестнице, которая вела в холл. Сколько Бетси ни размышляла, не могла найти ответа на этот вопрос. Впрочем, для Бетси это не имело особого значения. Она задалась целью заполучить Адама, и никто ей не мог помешать. Ей просто надо было понять, почему они поженились, чтобы каким-то образом убрать с дороги соперницу. И тут ее осенило. Его жена беременна, а потому надо действовать быстро.

Бетси метнула злобный взгляд на Саванну. Так вот оно что! Эта идиотка беременна! Теперь ясно, как ей удалось заарканить Адама.

Саванна в этот момент уже взялась за перила лестницы. К Бетси, которая следовала за ней, решение пришло мгновенно. Раздумывать было некогда. Ослепленная злобой и ненавистью, она не упустила свой шанс. Поблизости никого нет, а снизу, из холла, невозможно увидеть, что происходит наверху. Ее соперница находится на расстоянии вытянутой руки от нее и сейчас начнет спускаться с лестницы. Самый подходящий момент, чтобы осуществить задуманное. Лицо Бетси исказилось от ярости, когда она резким движением толкнула Саванну.

Застигнутая врасплох, Саванна стала хвататься за перила, но не удержалась и, вскрикнув, полетела вниз. Все произошло в одно мгновение. Резкая боль пронзила тело Саванны. Скатившись к подножию лестницы, она потеряла сознание.

Со страхом и радостью Бетси смотрела сверху на неподвижное тело Саванны. Свершилось! Дохлая глупая тварь! Глаза Бетси сияли от удовольствия. В тот же миг вокруг Саванны собралась толпа, многие бросились ей на помощь. Тут Бетси не на шутку перепугалась и, изобразив на лице ужас, сбежала вниз.

- О Боже! Какое несчастье! Она оступилась, и я не смогла ее удержать. Бедняжка! Она жива? - Бетси громко рыдала.

Ее стали успокаивать. Джентльмен, первым подбежавший к Саванне, взглянул на Бетси.

- Пока жива, - ответил он спокойно, - но истекает кровью. Боюсь, как бы не случилось худшее.

- Жива? - Бетси едва не топнула ногой от досады, отняла от лица ладони и взглянула на свою жертву.

Красное пятно под Саванной расплывалось, становясь все больше и больше.

Глава 19

Саванна постепенно приходила в себя и смутно, словно в тумане, различала окружавшие предметы. Скоро она поняла, что лежит в крови, и очень удивилась. Быть может, это ночной кошмар? Где же Адам? Она силилась вспомнить, что с ней произошло. В памяти проплывали одно за другим события дня. Последнее, что она вспомнила, - это как они с мисс Эшер покинули комнату и подошли к лестнице, чтобы спуститься в холл. А потом она словно провалилась в бездну...

Вдруг в душе шевельнулось недоброе предчувствие. Она попыталась приподняться, но тут же дыхание перехватило от пронзившей тело боли. Болела каждая клеточка, и Саванне показалось, что она сейчас снова потеряет сознание. Что это с ней? Откуда такая страшная, невыносимая боль?

Боль и какая-то гнетущая пустота. Вдруг она ощутила что-то между ног... Ее ребенок! Она потеряла ребенка!

До этого момента мысль о беременности приносила ей чаще страдание, чем радость. Она не испытывала к будущему ребенку ни любви, ни нежности, как другие женщины. В ней говорил только инстинкт самозащиты. Но сейчас, осознав, что она потеряла своего малыша. Саванна не сдержала крика отчаяния, и по щекам медленно заструились слезы. Она никогда не возьмет на руки своего ребенка, не услышит его плача, не погладит его пушистую головку...

Внезапно шелковый полог над кроватью раздвинулся, и при слабом утреннем свете Саванна увидела встревоженное лицо Адама.

- Ты проснулась, - с облегчением произнес он каким-то хриплым, не своим голосом, в котором звучала радость.

Чудесные аквамариновые глаза Саванны застилали слезы, когда она смотрела на осунувшееся, заросшее щетиной лицо мужа. Выглядел он ужасно. Галстук измят, волосы растрепаны. И столько муки было в его взгляде, что Саванне стало не по себе. Неужели ему был так дорог их будущий ребенок? Тут Саванна вспомнила, как, лаская ее, он с волнением шептал: "Мой малыш!" Значит, он тоже страдает!

- Что случилось? Почему я потеряла ребенка? - спросила она чуть слышно.

Сердце Адама болезненно сжалось, стоило ему вспомнить свое возвращение в гостиницу. Холл гудел, вокруг неподвижно лежавшей Саванны собралась толпа. Он не мог забыть этой страшной картины и закрыл глаза. И все его проклятый характер. Он один виноват в случившемся. Раскаяние не принесло облегчения. Он только понял, что своей горячностью ничего не добьется, что Саванну ему не сломить.

Едва выйдя из гостиницы, он почувствовал, что гнев его поутих, и пришел к выводу, что искать забвения в объятиях другой женщины не самый лучший способ решить их проблемы. Он должен спокойно объяснить Саванне, что они теперь неразрывно связаны и что супружеский долг - дело святое. Адам повернулся и быстро пошел обратно, думая лишь о том, каким способом укротить строптивую жену и добиться ее расположения и любви...

Он снова вспомнил тот страшный миг, когда увидел истекавшую кровью Саванну. И сейчас, присев на край кровати, очень осторожно обнял ее, коснулся губами ее виска и признался:

- Я думал, ты умерла! Никогда еще мне не было так страшно!

Ей сразу стало легче от прикосновения его сильных рук, и, доверчиво склонившись к нему, она принялась ласково гладить его грудь, а потом спросила:

- Что же все-таки случилось? Я все забыла. Помню только, что вместе с Бетси стала спускаться по лестнице, чтобы выпить внизу лимонада.

Адам невольно сжал губы. Задушить эту Бетси и то мало!

Если бы она не стала лезть в душу Саванне, ничего не случилось бы! Она жужжала возле него, словно оса, когда подоспевший врач пытался оказать помощь Саванне, все еще лежавшей без сознания.

- О Адам! - без конца восклицала Бетси. - Это ужасно! Я с ней была так мила. Мы хотели выпить лимонада и спускались вниз, а она вдруг упала. Мы стояли вот здесь. Все случилось так неожиданно. Она просто упала! О, как это ужасно! Не знаю, как я выдержала и не упала в обморок!

Однако Адам ее не слушал. Как только выяснилось, что Саванна жива, он распорядился перенести ее в апартаменты и с превеликим удовольствием захлопнул дверь, чтобы избавиться наконец от трещавшей без умолку Бетси. Он не понял из ее болтовни ни слова, поскольку все его мысли и чувства были заняты Саванной. Наступившая ночь казалась ему страшным кошмаром. Еще одной такой он просто не пережил бы. Страх потерять Саванну помешал ему полностью осознать трагедию, случившуюся с ребенком. Врач долго осматривал Саванну, и это время показалось Адаму вечностью.

- Она выздоровеет без осложнений, - сказал доктор наконец. - Должно быть, сильно ушиблась головой, когда падала с лестницы, но к утру, полагаю, к ней вернется сознание. Кости целы, однако она потеряла много крови. Ничего, поправится. Она молодая и крепкая. Через какой-нибудь месяц будет в порядке.

Казалось, ночи не будет конца. Адам сидел возле нее, время от времени меняя компрессы на лбу. А то брал ее за руку, моля Бога, чтобы она очнулась и взглянула на него. Теперь, когда угроза жизни Саванны миновала, Адам с ужасом подумал о том, что она потеряла ребенка, и на душу ему лег камень. До нынешней ночи Адам не думал о ребенке иначе, как о средстве добиться согласия Саванны на брак. Но сейчас сердце его обливалось кровью. Он был бессилен что-либо сделать, и это угнетало его. Единственное, что ему оставалось, - это ждать и молиться, чтобы поскорее настало утро и к Саванне вернулось сознание. Когда наконец она пришла в себя, Адам в соседней комнате заказывал кофе, а вернувшись, услышал ее тихие всхлипывания.

Сердце Адама болезненно сжалось. Он обнял ее и, целуя, прошептал:

- Не говори ничего, родная. Врач велел тебе отдыхать.

- Отдыхать? Но я должна знать, что случилось, - тихо произнесла Саванна. - Адам, пожалуйста, расскажи мне.

Ему не хотелось об этом говорить, но он рассказал все, что ему было известно. Она с Бетси Эшер спускалась вниз выпить лимонада, оступилась и скатилась с лестницы прямо в холл.

- Ты что-нибудь помнишь? - спросил он ласково. Саванна отрицательно покачала головой, морщась от боли, все тело нестерпимо ныло.

- Помню только, что мы решили выпить лимонада. И я собиралась спускаться с лестницы. Вот и все...

- Врач считает, что тебе стало дурно и ты упала. Что ж, это вполне возможно. Бетси говорит, что для нее это явилось полной неожиданностью.

- О! - только и могла произнести Саванна. Из глубины сознания всплыли какие-то подробности случившегося. Она нахмурилась. Почему вдруг ей стало дурно? Ведь ничего подобного с ней раньше не бывало. Что-то здесь не то...

- Поговорим о малыше? - осторожно спросил Адам. Она со стоном кивнула:

- Я хотела его, Адам. Несмотря ни на что.

- Знаю, любимая, - ласково ответил он. - Знаю. Я тоже его хотел.

Воцарилось тягостное молчание. Оба думали о ребенке. Страдания объединили их, и, забыв все обиды, они вели тихую беседу, понятную лишь тем, кто пережил такое горе.

Когда эмоции немного улеглись, Саванна почувствовала себя утомленной, и это не ускользнуло от Адама, который уговорил ее поспать. Проснулась Саванна уже под вечер от аппетитного запаха куриного бульона и свежеиспеченного хлеба.

Она не могла думать ни о чем, кроме ребенка, которого потеряла, и глаза затуманились слезами.

Теперь эта боль с ней будет жить постоянно, то стихая, то снова усиливаясь. И никогда не уйдет. Саванна это знала.

Усилием воли она прогнала грустные мысли прочь и тут, к своему удивлению, поняла, что изрядно проголодалась. Она попыталась сесть, но невольно застонала от приступа боли.

В этот момент полог над кроватью раздвинулся, и Саванна увидела Адама. Сейчас он был чисто выбрит, и его синие глаза светились радостью. У Саванны на душе потеплело, когда он с ласковой улыбкой произнес:

- Так я и знал, что запах еды разбудит тебя. Сможешь встать и поесть?

Саванна кивнула. Она выпила две чашки бульона, съела половинку булки, все еще горячей, только-только из печки, и почувствовала прилив сил. Когда Адам проводил ее до постели, она взмолилась:

- Пожалуйста, не заставляй меня все время лежать в постели, будто я инвалид! Позволь мне переодеться и немного посидеть. Мне станет гораздо лучше. Вот увидишь!

Саванна уже не была так бледна, на ногах держалась уверенно.

- Думаю, ты вполне можешь отдохнуть на диване в соседней комнате, сказал Адам.

Саванна приняла ванну и почувствовала себя гораздо бодрее. Она не стала стягивать в пучок свои золотистые волосы, надела одно из платьев, присланных мадам Галланд, и уютно устроилась на диване в гостиной, откинувшись на подушки и укутав ноги мягким пледом. Она немного устала, но даже себе самой не хотела в этом признаться и была рада, что можно просто так лежать, ничего не делая, накинув на плечи роскошную шаль, тоже от мадам Галланд, которую она попросила Адама принести. Сам же Адам сел напротив, на стул с высокой спинкой.

Вновь воцарилось молчание. Саванна нервно теребила край платья из тончайшей ткани.

- Благодарю тебя за эти красивые платья, - заговорила она наконец. Жизни не хватит, чтобы все их переносить.

Адам предпочел бы поговорить с Саванной о более важных вещах. Но раз ей хочется болтать о пустяках, пусть болтает. Он возражать не станет. И, усмехнувшись, Адам ответил:

- Не стоит благодарности. Но полагаю, ты ошибаешься. Я хорошо знаю женщин, и, думаю, скоро ты скажешь, что тебе нечего носить, и придется немедленно отправляться к мадам Галланд заказывать новые сногсшибательные наряды!

Адам готов был откусить себе язык, когда увидел, что лицо Саванны стало непроницаемым. Он опустился перед ней на колени, схватил за руку и порывисто произнес:

- О любовь моя! Не смотри на меня так! Я просто хотел тебя поддразнить.

Саванна отвернулась и обиженным тоном промолвила:

- Если ты так стыдишься меня и моей одежды, незачем было жениться на мне!

Адам тупо уставился на нее, совершенно не понимая, в чем дело.

- Стыжусь? Тебя? - изумленно воскликнул он с нотками возмущения в голосе. - Господи Боже мой! Как я могу стыдиться тебя? Надо же до такого додуматься!

Саванна с опаской посмотрела на Адама. Он не притворялся, а действительно был растерян. Теперь настала ее очередь удивляться, и, озадаченно глядя на него, Саванна спросила:

- Зачем же в таком случае ты повел меня к мадам Галланд, если не стыдился появиться со мной на людях, когда я была в своем, не очень новом и не очень нарядном платье?

- Что за чепуху ты несешь! - возмущенно спросил Адам, пересел на диван и взял ее руки в свои. - Ты все не так поняла, дорогая, - с горячностью продолжал он. - Я повел тебя к мадам Галланд, чтобы порадовать красивыми нарядами, а вовсе не потому, что стыдился твоего старого платья. Я богат, и для меня одно удовольствие делать тебе подарки! Или же ты считаешь меня самодовольным хлыщом, способным стыдиться тебя из-за какого-то платья? - Его синие глаза потемнели от гнева. - Да мне наплевать, во что ты одета! В старое коричневое платье, в котором я увидел тебя в нашу первую встречу, или в самый роскошный наряд, ценой в целое состояние. Носи что тебе нравится, черт возьми!

Искренность, звучавшая в голосе Адама, не могла быть поддельной, и Саванне пришлось поверить ему. Какой же она была дурой, сомневаясь в его лучших побуждениях! Она покраснела, взглянула на их сплетенные руки и едва слышно произнесла:

- Прости меня. Я заблуждалась. - Она судорожно сглотнула и посмотрела прямо ему в глаза. - Прости!

- Ладно, на первый раз прощаю. - Глаза Адама лукаво блеснули, затем взгляд его потеплел, и он ласково произнес: - Значит, ты решила, что я стыжусь тебя! Эх ты, глупышка! Как только тебе такое могло прийти в голову?

Саванна еще больше покраснела и не знала, куда глаза девать. Затем нервно кашлянула и произнесла:

- Когда мы встретили в гостинице твоих друзей Эшеров, ты так торопился уйти, что мне показалось, будто ты не хочешь меня знакомить с ними.

- Я и в самом деле не хотел, - признался Адам и улыбнулся в ответ на возмущенный взгляд Саванны. - Но не потому, что стыдился тебя! - Он нахмурился и скривил губы. - Просто я попал в неловкое положение. Когда-то, гм... - Он осекся, и Саванна не поверила своим глазам, когда увидела, как Адам, холодный, надменный и невозмутимый Адам, густо покраснел. - Видишь ли, - продолжил он запинаясь, - когда-то мы с мисс Эшер были близкими друзьями. Очень давно, задолго до нашей встречи с тобой.

- О! - воскликнула она с напускным сочувствием, устремив в то же время на мужа осуждающий взгляд.

- Я тогда и не подозревал о твоем существовании. Саванна! Не можешь ведь ты сердиться на меня за мои прошлые похождения.

- Разумеется, нет, - запальчиво сказала она. - Но это ничего не значит. - Саванна сдвинула брови. - Она была со мной так мила, а я, поменяйся мы с ней местами, выцарапала бы ей глаза.

Такое заявление польстило мужскому самолюбию Адама, и Саванна, сообразив, что сказала, готова была провалиться сквозь землю. Щеки ее стали пунцовыми, однако она вздернула подбородок и с гордостью добавила:

- Да, я выцарапала бы ей глаза, но лишь в том случае, если бы наш брак был нормальным.

- Ну, тут я с тобой полностью согласен, - ответил Адам с веселым блеском в глазах. Это было своего рода признание в любви со стороны Саванны, можно сказать, первое признание. И сердце Адама возликовало.

- Опять дразнишь меня? - Саванна бросила на него суровый взгляд.

Адам обезоруживающе улыбнулся и привлек Саванну к себе.

- Ты угадала. Но я получу гораздо большее удовольствие, если поцелую тебя.

С этими словами Адам прижался горячими губами к ее губам со всей нежностью, на какую только был способен. Это тоже было признание в любви. Все сомнения Саванны рассеялись, и она обвила руками его шею. Адам готов был целовать Саванну до бесконечности, но сейчас им двигала не безумная страсть и желание обладать ею, а сильное, глубокое чувство, которое он впервые испытал к женщине. Щеки Саванны все еще пылали, но теперь уже от смущения. Адам обхватил ладонями ее лицо так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

- Ты - моя жена! И я никогда тебя не стыдился! Единственное, чего я стыдился, так это своих любовных похождений в прошлом. Потому что ты пришла ко мне чистая и невинная. Встреча с Эшерами повергла меня в отчаяние, мне совсем не хотелось, чтобы моя жена общалась с моей бывшей любовницей. Поэтому я и торопился уйти. Других причин не было. Поняла?

Саванна кивнула, и на сердце у нее стало радостно и светло. Он не произнес слов любви, которые ей так хотелось услышать, но она больше не сомневалась в его чувствах к ней, серьезных и глубоких, и одарила его такой ослепительной, доброй улыбкой, что Адам едва не зажмурился.

- Какая же я дура! - воскликнула Саванна. - Не разобралась, что к чему.

Нельзя сказать, чтобы у Адама был сейчас умный вид. Он потерял над собой контроль и, чтобы положить конец недоразумению, строго сказал:

- Да уж, не разобралась! И должна быть наказана. Я приглашу мадам Галланд в гостиницу, чтобы ты выбрала себе еще по крайней мере три платья. Саванна звонко рассмеялась, но Адам изо всех сил пытался сохранять строгий вид. - Помни, со мной шутки плохи. Или хочешь узнать, какие крепкие кулаки у твоего мужа? К тому же придется тебе выбрать вместо трех платьев пять!

Они весело болтали, когда Адам вдруг посерьезнел, подался вперед, коснулся слегка дрожавшими пальцами лица Саванны и страстно прошептал:

- Я так лю...

В этот момент раздался громкий стук в дверь. Адам умолк на полуслове, в ярости вскочил с дивана и, бормоча себе под нос ругательства, пошел открывать.

Гнев на его лице сменился бешенством, как только он увидел непрошеную гостью. Услышав ее голос, Саванна поняла, почему так рассердился Адам.

- Ах, Адам! Мне так хотелось увидеться с тобой перед отъездом! выпалила Бетси. - Чарльз намерен выехать с самого утра, и у меня совсем мало времени. Как Саванна? Ей лучше? - спросила она, с тревогой поглядывая на хмурое лицо Адама.

- Взгляни сама, - грубо бросил Адам, нехотя пропуская Бетси в комнату.

Заметив, что Саванна уже не лежит в постели и выглядит достаточно привлекательной со своими огромными аквамариновыми глазами на все еще бледном лице и блестящими золотистыми волосами, великолепно оттенявшими ее мраморно-белую кожу, Бетси испытала досаду, но виду не подала. И как ни в чем не бывало, будто это не из-за нее пострадала Саванна, уселась на диван и стала болтать, нисколько не беспокоясь о том, что Саванна, возможно, помнит, как все случилось.

- О моя дорогая! Вы замечательно выглядите. Боже! Как же вы меня вчера напугали! Клянусь, я всю ночь не могла сомкнуть глаз от волнения.

Саванна вежливо кивала головой, но думала совсем о другом, не слушая Бетси. Ее голос вызвал у Саванны какие-то ассоциации, которые тут же исчезли. Саванну мучило что-то, чего она никак не могла вспомнить.

Бетси не стала задерживаться. Ей надо было лишь узнать, в каком состоянии ее соперница. И она пришла в ярость, убедившись в том, что Саванна в полном порядке, только потеряла ребенка. Единственным утешением было то, что Саванна ничего не помнила.

Бетси поднялась с дивана и направилась к двери, при этом ее бледно-зеленое из тончайшего батиста модное платье скользило по полу за ней. Адам все еще стоял у выхода, когда на его плечо легла точеная ручка Бетси. И тут Саванну осенило. Она не упала. Ее толкнула Бетси своими маленькими изящными ручками. Саванна вспомнила все так отчетливо, будто это случилось только сейчас.

Она вскочила, разъяренная, и крикнула:

- Я не упала! Это вы толкнули меня! Вы!

Бетси остановилась как вкопанная, встретившись взглядом с Адамом. В его синих глазах появился зловещий блеск.

- О чем это вы, милая? - спросила Бетси с самым невинным видом.

- О чем? - дрогнувшим от гнева голосом воскликнула Саванна. - И вы еще спрашиваете? Теперь я все вспомнила. Я не падала в обморок. Вы шли сзади и толкнули меня. Нарочно!

Бетси бросила сочувственный взгляд на Адама. Лицо его приняло суровое выражение.

- Ах, дорогой, прости! Ты не сказал мне, что у нее не все в порядке с головой! Как это печально!

- С головой у меня все в порядке, - промолвила Саванна, едва держась на ногах от слабости. - Стоило мне услышать ваш голос и увидеть вашу руку на плече Адама, как я все вспомнила. Вы убили моего ребенка! И пытались убить меня!

Бетси быстро взглянула на Адама и увидела, что губы у него побелели, а лицо стало каменным. На его поддержку рассчитывать было нечего, и Бетси, нервно хихикая, стала двигаться к двери.

- Ладно, дорогая, не буду с вами спорить. У вас явно что-то с памятью, с какой стати я решилась бы на такой ужасный поступок?

- С какой стати? - ледяным тоном переспросил Адам. - Могу ответить на этот вопрос. Убрав с дороги Саванну, ты надеялась вернуть меня!

- Дорогой Адам! - весело прощебетала Бетси. - Уж не переоцениваешь ли ты себя? Неужели я пошла бы на преступление ради мужчины? Не забывай, я еду к своему жениху, настоящему джентльмену. Не стану отрицать, ты мне нравился, даже очень. Мы прекрасно проводили время, любовь моя. Но все это позади. И я счастлива, что мы расстались. Как же ты мог подумать, что я способна на подобную подлость?!

Адам ничего не ответил, но в его молчании таилась угроза.

- Ладно! - сказала Бетси с наигранной обидой. - Не веришь - не надо! А ведь я шла к вам с самыми лучшими намерениями. Но теперь вижу, что говорить с вами не о чем. Так что с вашего разрешения я ухожу!

- Нет, погоди! - сказал Адам, крепко, словно тисками, схватив ее за руку. - Думаешь, я просто так отпущу тебя после того, что ты сделала с моей женой и ребенком?

Все получилось вопреки ожиданиям Бетси, и она разозлилась:

- Да как ты смеешь?! Я ничего плохого не сделала!

Судя по выражению лица, Адам оставался непреклонен, и Бетси поняла, что ее карта бита.

- Ты все равно ничего не сможешь доказать, - прошептала она. - Мне скорее поверят, чем ей, все знают, что у нее ушиб головы. Кстати, сам-то ты ей веришь? - Сколько ни бесновалась Бетси, лицо Адама оставалось суровым. Тогда она, презрительно усмехнувшись, сказала: - А я еще собиралась выйти замуж за такую гнусную скотину, как ты! Даже не верится! Отпусти же меня!

Однако Адам еще крепче сжал руку Бетси.

- С каким удовольствием я сломал бы тебе шею! - процедил Адам сквозь зубы, но тут же взял себя в руки и обуздал свой гнев. Что толку беситься! Убийство Бетси не решит проблемы. Конечно, он мог бы придушить ее в один момент, но не утолил бы свою жажду мести. Бетси должна сполна заплатить за содеянное, всю жизнь, каждый день испытывая мучения. И он с презрением оттолкнул ее. - Не хочется руки об тебя марать! Ты не умрешь! Но я рассчитаюсь с тобой, Бетси, запомни это! - Он улыбнулся зловещей улыбкой и почти ласково продолжил: - Обязательно рассчитаюсь, и когда наступит этот день, ты пожалеешь, что я не сломал тебе шею!

Бетси потянула за хрустальную ручку двери и, глядя на Адама горящими ненавистью зелеными глазами, злобно сказала:

- Думаю, скорее ты пожалеешь, Сент-Клэр! Знай, я слов на ветер не бросаю!

Дверь захлопнулась, и Адам повернулся к Саванне. Она стояла бледная, еле держась на ногах.

- Господи! Какая ужасная женщина! - промолвила она, содрогнувшись от отвращения. - Хорошо бы бросить ее в пасть крокодила, ничего лучшего она не заслуживает, но я рада, что ты не задушил ее. - Саванна попыталась улыбнуться, однако губы ее дрожали. - Тебя могли за это посадить!

Адам подошел к жене и обнял ее.

- Прости, любимая, что тебе пришлось вытерпеть такую безобразную сцену. - Он скривил губы. - И во всем виноват один я. Так больно это сознавать!

Она прижалась к его плечу и тихо произнесла:

- Ты тут ни при чем, Адам. Должно быть, она сумасшедшая, а ты об этом не знал.

- Сумасшедшая и злая, - сказал Адам и, видя, чти Саванна почти без сил, отнес ее на руках в спальню и с улыбкой промолвил: - Врач велел тебе отдыхать, нравится тебе это или нет, твое место сейчас в постели.

Саванна не стала спорить. Она вдруг почувствовала такую слабость, что ей и самой захотелось лечь.

Адам, с успехом выполняя роль горничной, помог ей снять платье и надел на нее тонкую, искусно вышитую сорочку, затем взбил подушки, подложил их Саванне под спину и долго смотрел на нее.

Под глазами у Саванны пролегли темные тени, лицо осунулось. Это неудивительно, ведь она едва не погибла.

Адам сел на кровать, взял в ладони ее руку и тихо сказал:

- Как только немного окрепнешь, вернемся в Кампо-де-Верде. Дома быстрее поправишься, мама будет рядом. Напрасно я привез тебя в Новый Орлеан. Здесь сейчас не лучший сезон, да и встречи с Эшерами можно было избежать.

Воцарилось тягостное молчание. Оба думали о ребенке, которого потеряли. Первым заговорил Адам, стараясь придать своему голосу бодрость:

- Утром, пока ты спала, я отправил письмо твоей маме, написал о случившемся и постарался успокоить ее, сообщив, что ты поправляешься. Но мама есть мама. Она все равно будет волноваться и с нетерпением ждать нас.

- Представляю, как она станет меня баловать!

- Еще бы! - Он задумчиво посмотрел на Саванну. - Именно это тебе и нужно в данный момент. А сейчас постарайся уснуть, любимая. Я буду в соседней комнате. Позовешь, если понадоблюсь.

Она кивнула с несвойственным ей смирением и, не успел Адам дойти до двери, уснула.

Что же до Адама, то сон не шел к нему и, вернувшись в гостиную, он стал ходить из угла в угол, терзаясь мыслью о том, что сам виноват в случившемся и легко мог потерять и Саванну. Из-за этой сумасшедшей Бетси, его бывшей любовницы, едва не погибла его жена. Он невольно сжал кулаки. Слишком высока цена. Теперь он уже жалел, что не сломал Бетси шею.

Но ни мрачное настроение, ни горечь утраты, ни жажда мести не могли заставить его забыть о тех маленьких земных радостях, которые вопреки всему существовали на свете. И чтобы хоть немного взбодриться и отвлечься от тяжелых дум, Адам налил себе бренди и сел писать письма родственникам, в которых сообщал не только о женитьбе, но и о постигшей их страшной трагедии. Родным он изложил только факты, пообещав в ближайшее время написать более подробно. Джейсону и Кэтрин признался не только в страстной любви к Саванне, но и в своей страшной вине перед ней и так и не родившимся ребенком. Ни в одном письме он и словом не обмолвился о Бетси. Месть ей была его личным делом, и он не нуждался ни в помощи, ни в советах.

Глава 20

Придумывая, как бы отомстить Бетси, Адам не учел, что она первая может напасть на него. В ее зеленых глазах вспыхивали зловещие огоньки, когда она буквально бежала по коридору, в свою очередь, строя коварные планы мести этому предателю Адаму. Да как он посмел так разговаривать с ней?! Мало того что женился на этой заурядной потаскушке, так она еще посмела бросить ей в лицо обвинение, а Адам угрожал ей! Это уж слишком. Но она в долгу не останется!

Она ворвалась к себе в комнату, изо всех сил хлопнув дверью, и стала крушить все, что попадалось под руку. Войдя к ней и увидев это впечатляющее зрелище, Чарльз понял, что сестрица в бешенстве, но, зная ее нрав, нисколько не удивился. Накануне он был крайне раздосадован, когда Бетси рассказала ему о своем поступке, и не хотел сегодня отпускать ее к Сент-Клэрам. Между ними разгорелась ссора. Уговорить ее было невозможно, оставалось лишь запереть ее в комнате. Однако Чарльз знал по опыту, что лучше не прибегать к таким крайним мерам. От Сент-Клэров Бетси вернулась разъяренная. Значит, одурачить ей никого не удалось, напротив, ее разоблачили. И от этого Чарльз, разумеется, был не в восторге. Хотя и не очень беспокоился. Скорее поверят Бетси, чем Саванне. Да и вряд ли Сент-Клэрам захочется, чтобы кто-то рылся в их грязном белье.

- В чем дело? Адам дал тебе оплеуху? - спросил Чарльз, вскинув брови.

- Оплеуху? Что за пошлость, Чарльз! - Обычно она вымещала свою злость на Чарльзе или любом, кто попадался ей под руку. Но теперь она жаждала крови Адама. Жаждала мести. Он должен понести заслуженное наказание, и Чарльз смог бы ей в этом помочь... Ее прелестное личико исказила отвратительная гримаса, когда, прищурив свои полные ненависти зеленые глаза, она подошла к нему и прошипела: - Он должен умереть, потому что оскорбил меня!

- Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я дрался с ним на дуэли? - сухо ответил Чарльз. - Он меткий стрелок и отлично владеет мечом.

- Не будь идиотом! Неужели я допущу, чтобы ты пострадал? - Она нахмурила лоб, что-то усиленно соображая, и вдруг глаза ее радостно заблестели. - Можно кого-нибудь нанять! Не обязательно, чтобы его убивали, просто как следует проучили!

Чарльз в раздумье посмотрел на нее.

- Ты это серьезно? - осторожно осведомился он. - Хочешь, чтобы я устроил какую-нибудь гадость твоему обожаемому Адаму?

Бетси поджала губы так, что они образовали одну тонкую линию.

- Да! Хочу его проучить! Никто не смеет меня оскорблять!

- И как это тебе раньше не пришло в голову? - сказал Чарльз с усмешкой. - Это обошлось бы мне намного дешевле.

Бетси вопросительно на него посмотрела. Тогда он опустился на пуф и признался:

- Мне казалось, что в Натчезе ты была решительно настроена выйти за него замуж, и я потратил уйму денег на наш отъезд из Виргинии после того, как нанял убийцу, чтобы навсегда избавиться от Адама. Но этот негодяй забрал мои денежки, а Адам живет себе как ни в чем не бывало. Боюсь, финансы не позволят мне еще кого-нибудь нанять.

Последняя фраза привела Бетси в ярость, и она с размаху влепила ему пощечину. Чарльз вздрогнул, не проронив ни слова, но вывернул ей руку так, что она завопила.

- Никогда, - произнес он ледяным тоном, - слышишь? Никогда больше не делай этого. Последний раз предупреждаю тебя!

Бетси сникла и жалобно заплакала:

- О Чарльз! Ты же знаешь, я не со зла. Но что же нам теперь делать? Он должен быть наказан! Этого требует справедливость!

Вспышки бешенства обычно кончались у Бетси слезами и глухим раздражением, что делало невыносимой жизнь тех, кто ее окружал. И теперь, когда появился на горизонте такой выгодный жених, как Пьер Мишо, надо было утихомирить сестру, причем немедленно, иначе она могла испортить все дело. На лице Чарльза появилась досада, и он отпустил ее руку.

- Попытаюсь что-нибудь предпринять, - примирительно произнес он. - Но ничего определенного обещать не могу.

- Ты попытаешься, правда? - расплылась Бетси в улыбке. - Тогда я, в свою очередь, попытаюсь проявить благосклонность к милому Пьеру.

- Не сомневаюсь! - фыркнул Чарльз, ущипнув ее за подбородок. - И ты сделаешь это независимо оттого, удастся мне или нет устроить какую-нибудь пакость Адаму Сент-Клэру, не правда ли?

Бетси надула губы и согласно кивнула:

- Ненавижу бедность. Это так унизительно.

- А Пьер Мишо избавит тебя от бедности. Заруби это себе на носу! Чарльз говорил решительно и сурово, но Бетси больше не упрямилась, и в его голосе зазвучали ласковые нотки, когда он продолжил: - Кстати, должен тебе сообщить, что, пока ты пыталась снова заманить в свои сети Сент-Клэра, я получил от Пьера письмо. Ему не терпится увидеть тебя, и он собирается завтра утром за нами приехать и отвезти нас к себе. Так что перестань хандрить и приведи себя в порядок, чтобы выглядеть наилучшим образом.

Бетси недовольно поморщилась:

- Будь я уверена, что ты найдешь способ проучить Адама и дать мне возможность стать свидетельницей его унижения, я сияла бы от счастья при встрече с Пьером! О Чарльз, пожалуйста, помоги мне!

Чарльз вздохнул. Уж если Бетси что-то втемяшится в голову, справиться с ней нет никакой возможности. Однако Чарльз готов был на все, даже выполнять все прихоти сестры, только бы не упустить такую выгодную партию, как Пьер Мишо. И он мрачно сказал:

- Ладно, сестричка. Дай мне слово, что будешь с Пьером мила, и я сделаю все, как ты хочешь. Найду какого-нибудь бандита, и он прямо при тебе хорошенько поколотит Адама Сент-Клэра.

Было уже поздно, когда Чарльз, сияющий, вернулся в гостиницу.

- Ну что, все в порядке? - воскликнула Бетси. - Нашел кого-нибудь?

- Нашел. Двух негодяев. Им заплати, так они родной матери горло перережут. Главное теперь - заманить Адама к реке, где эти типы будут его караулить. Понятия не имею, как это сделать. Тем более что скоро ночь.

Бетси подумала и сказала:

- А что, если написать Адаму, что жизнь Джейсона Сэвиджа в опасности и что спасти его может только Адам? Помнишь Джейсона Сэвиджа? Все в Натчезе говорили, что они как братья!

- Отлично! - вскричал в восторге Чарльз. - Только письмо должно быть не от Сэвиджа, а якобы от его друга, чтобы Адама не смутил почерк.

Адам получил написанную Эшером записку поздно вечером, когда сидел в гостиной, а Саванна уже спала в соседней комнате, прочел и долго смотрел на нее в раздумье.

Адам не поверил ни единому слову. Если бы даже Майкейе и удалось похитить Джейсона, что маловероятно, он вряд ли привез бы его в Новый Орлеан. А если бы и совершил подобную глупость, Адам был последним человеком, с кем Майкейя захотел бы поговорить.

Все это была какая-то чушь. И все же Адам решил пойти в указанную в записке таверну "Сломанный меч" на улице Жирод, у самой реки, поскольку Майкейя и Джереми все еще оставались живы и от них можно было ждать любых неприятностей.

Таинственная встреча была назначена в полночь, и за оставшееся время Адам успел выяснить у дежурного отеля, что "Сломанный меч" пользуется дурной славой и что собирается там всякий сброд. Посланный в городской дом Сэвиджа нарочный вернулся с сообщением, нисколько не удивившим Адама: ни господин Сэвидж, ни его жена в последнее время в своем доме не останавливались и даже не собирались туда приезжать. В общем, записка была подозрительной, однако не шла у Адама из головы. И то, что встреча была назначена в полночь в маленькой грязной таверне на берегу, а Джейсон в последнее время не посещал Новый Орлеан, еще не значило, что записка не таит опасности.

Как жаль, что Боуден сейчас в Кампо-де-Верде! Будь он рядом, Адам чувствовал бы себя куда увереннее в создавшейся ситуации. Но Боудена нет...

Не теряя ни минуты, Адам отправил послание Джейку, охраннику Боудена из "Золотой леди", которому Боуден безоговорочно доверял и в свое время даже советовал Адаму в случае необходимости положиться на него. И сейчас Адам быстро переоделся и, когда прибыл Джейк, объяснил ему ситуацию.

Джейку, как и Адаму, все это очень не нравилось.

- Напрасно вы не разрешаете нам с Дули проводить вас, - сказал он, услышав, что Адам собирается в таверну один.

- Вы с Дули нужны здесь, - заметил Адам с легкой улыбкой, - чтобы с моей женой ничего не случилось. И еще чтобы поднять тревогу, если увидите, что Я долго не возвращаюсь.

- Боуден наверняка отругал бы меня, узнав, что я отпустил вас одного!

- Другого выхода нет! - решительно заявил Адам. - Если тот, кто писал записку, не лжет, я не могу допустить, чтобы с Джейсоном что-нибудь случилось. Вы с Дули - люди надежные, но я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал вас, хотя бы автор записки, который может подумать, что я не выполнил просьбы Джейсона, в то время как жизни его угрожает опасность...

- Я все понимаю, но не по душе мне эта история.

- Возможно, вы и правы, но я уверен, что справлюсь. К тому же вы с Дули должны быть здесь на тот случай, если этой запиской меня просто хотели выманить из гостиницы, чтобы жена осталась одна.

При мысли о Саванне лицо его смягчилось. В этот вечер ему так хотелось излить ей свои чувства, но она была усталой и слабой, и он решил не волновать ее, оставаясь преданным, нежным другом, а не страстным возлюбленным.

Тут Адам снова взглянул на записку, которую все еще держал в руке, и вздохнул. Ничего не поделаешь, придется идти в "Сломанный меч". Даст Бог, удастся избежать ловушки, которую, он был совершенно уверен, ему собирались расставить.

Когда Джейк отправился в "Золотую леди" за Дули, Адам, дожидаясь его, то и дело подходил к Саванне. Она по-прежнему крепко спала. Стоя у постели, Адам с любовью смотрел на ее прекрасное лицо и разметавшиеся по подушке золотистые волосы. Только бы с ней ничего не случилось! Сердце Адама болезненно сжалось.

Он вернулся в гостиную, написал Саванне записку и отдал ее вернувшимся Джейку и Дули. После этого он спрятал под жилетом пистолет, сунул нож в лакированный ботинок и теперь готов был во всеоружии встретиться с таинственным автором записки.

Оставалось еще несколько минут до полуночи, когда Адам появился в таверне. Как он и ожидал, "Сломанный меч" оказался вполне подходящим местом для всякого рода темных делишек. Волны Миссисипи то и дело накатывали на осевший фундамент таверны, тускло освещенной внутри и насквозь пропитанной винными парами, острым запахом пота и чего-то еще, что невозможно было определить. Он сел за пустой стол у входа, как было указано в записке, и, когда подошла хозяйка таверны, настоящая мегера, заказал виски. Однако пить не стал, опасаясь, что в кружку что-то подсыпали, и закурил сигару. Тоненькая струйка голубоватого дыма поплыла у него над головой, в то время как он продолжал разглядывать посетителей таверны. Здесь были две проститутки, несколько промышлявших капканами охотников, грузчики и барды с охрипшими голосами.

Появление Адама на какой-то момент вызвало оживление, но о нем тут же забыли. Таверна постепенно пустела. Адаму стало не по себе, и он незаметно взглянул на карманные часы. Половина первого, а автора записки все нет. И хотя Адам с беззаботным видом продолжал курить сигару, нервы его были на пределе, когда он еще раз пристальным взглядом обвел комнату.

Несколько свечей оплыли и, казалось, вот-вот погаснут. Адам всматривался в каждый уголок, но так и не заметил ничего подозрительного. Вдруг взгляд его упал на кружку с янтарной жидкостью. Наверняка в нее что-то подсыпали. На это они и надеялись. Что он свалится одурманенный и тогда они сделают свое черное дело. Какая мерзость! Нет уж! Такого удовольствия он им не доставит. Время тянулось мучительно медленно, и в голову лезли всякие мысли. А что, если ему подсунули эту записку лишь для того, чтобы выманить его из гостиницы и Саванна осталась одна?

Адам вскочил, швырнул на засаленный стол несколько монет и бросился к двери. Только бы с ней ничего не случилось! Как же он сразу не догадался?! Ведь Саванну могли похитить, причинить ей зло...

Думать об этом было невыносимо. Из головы не шел Майкейя. Как он теперь, должно быть, злорадствует! Адам бешено мчался по улице вниз, ничего не замечая вокруг, целиком поглощенный мыслями о Саванне, когда неожиданно получил сильный удар палкой. После этого его стали колотить по голове и плечам. Он отчаянно сражался, но от боли потемнело в глазах, и он упал на колени. Потом снова вскочил.

Бандит поджидал свою жертву в темной, заросшей кустами аллее и выскочил, лишь когда ловушка захлопнулась. Стараясь удержаться на ногах, Адам вдруг понял, что нападавших двое, и их голоса эхом отдавались в мозгу.

- Черт бы его побрал! Смотри не убей его! За это нам не платили. Наше дело хорошенько проучить его!

- А я и не собираюсь его убивать! Но с ним не сладишь, такой он здоровенный! Надо оглушить его и посмотреть, что будет.

- Хватай его! Хватай! Тащи к заказчикам!

И Адама поволокли вниз по аллее. Он притворился, будто потерял сознание, и перестал сопротивляться, чтобы сберечь силы для новой схватки.

Записка оказалась приманкой, а он, как несмышленый мальчишка, ослепленный страхом за Саванну, забыл о грозившей ему самому опасности и сейчас проклинал себя за свое легкомыслие, моля Бога о том, чтобы кто-нибудь пришел ему на помощь в этом гиблом месте. Но только чудо могло его спасти. Напавшие на него парни выполняли чье-то задание и теперь тащили его к "заказчикам", чтобы там расправиться с ним.

Вдруг Адам различил слабый свет фонаря. Почти тотчас же его швырнули на землю, и он ушибся головой. Попытался встать, но получил удар каблуком под ребро, прежде чем успел повернуться и что-либо разглядеть. Пытаясь сообразить, что происходит, услышал, как один - из бандитов спросил:

- Этот?

Над Адамом опустился фонарь, и, слегка повернув голову, он заметил оставшиеся в темноте две закутанные до самых глаз фигуры.

- О, это он! Да, конечно! Бейте его!

Адам сразу узнал голос Бетси, когда бандиты набросились на него, пользуясь тем, что он все еще лежит на земле, и Адаму ничего не оставалось, как защищаться, прежде чем он сможет изловчиться, встать на ноги и нанести ответный удар. Его били по голове и по ребрам под торжествующий смех Бетси, доносившийся откуда-то сзади.

- Поделом ему! - приговаривала она, пока бандиты делали свое черное дело. - Дайте ему еще! Пусть захлебнется собственной кровью!

Ее голос отдавался в мозгу как проклятие. Наконец Адаму удалось откатиться в сторону и вскочить на ноги. Голова кружилась, все тело нестерпимо болело, его пошатывало, но жажда мести придала ему силы и сотворила настоящее чудо. Адам даже забыл о припасенном на всякий случай оружии. Зарычав, словно дикий зверь, он кинулся на бандитов, обрушив на них всю силу своих мощных кулаков. Один из бандитов, потеряв равновесие, рухнул на землю, и Адам пригвоздил его к месту сокрушительным ударом по голове, после чего взялся за второго.

Драться эти негодяи не умели, тем более с таким противником, как Адам, запаниковали и готовы были сдаться, явно раздосадованные подобным оборотом дела.

Однако Адама это не устраивало. И, не дав бандитам опомниться, он съездил кулаком по носу стоявшему справа от него, и тот, спотыкаясь, стал пятиться назад. Тогда Адам пнул ногой в живот лежавшего на земле, когда он попытался приподняться, и сказал, ни к кому не обращаясь:

- Скверно, да, приятель?

В наступившей тишине слышны были лишь слабые стоны бандитов. Адам стоял, слегка пошатываясь от напряжения, все еще сжимая кулаки, готовый дать отпор, если понадобится. Его противники теперь никакой угрозы для него не представляли. Только Чарльз замахнулся на него своей коричневой тростью из ротанга. Однако боец он был никудышный, промахнулся и в тот же момент получил от Адама сильный удар по подбородку, после чего всхлипнул, как маленький, и свалился прямо в грязь, запутавшись в своем черном плаще. Адам не почувствовал ничего, кроме скуки и отвращения, при взгляде на своего поверженного врага, даже боль от ударов притупилась.

Затем Адам взглянул в ту сторону, где, по его предположению, все еще пряталась в темноте Бетси.

- Счастлива, дорогая? - спросил он с наигранной веселостью.

Бетси молчала. В этот момент заскулил один из бандитов:

- Мы думали, надо вздуть какого-нибудь хилого франта, хотели разжиться деньжатами, но вместо деньжат я получил расквашенный нос и разбитую губу.

Адам вскинул брови:

- А вы пошарьте в карманах вашего патрона, наверняка найдете что-нибудь. Вряд ли он станет теперь возражать.

Бандиты переглянулись.

- Это очень любезно с вашей стороны. - Они алчно ухмыльнулись и, словно стервятники на падаль, навалились на Чарльза, вытряхнув из его карманов все, что показалось им ценным.

Бетси не вытерпела, вышла на свет и завопила:

- Оставьте его в покое, вы, чудовища! Слышите? Прекратите немедленно!

Ей и в голову не могло прийти, что она совершила роковую ошибку. Капюшон съехал с ее головы, и свет фонаря упал на ее блестящие светлые волосы и хорошенькое личико. Негодяи уставились на нее, разинув от удивления рты. Такая красавица в этом жалком, грязном месте! Алчность в их глазах сменилась похотью.

Один из них поднялся на ноги и пробормотал:

- Ну и ну, ты только посмотри! Такой пухленькой прелестной голубки я еще не видел.

Бетси поняла, что ей лучше удалиться, но было поздно. Второй бандит тоже поднялся и начал к ней приближаться.

- Думаю, этой куколке долго придется меня уговаривать принять все случившееся как должное; - Он в нерешительности взглянул на Адама: Разумеется, если у вас нет возражений.

Адам холодно посмотрел на Бетси. Вспомнил о том, что эта женщина погубила его ребенка, вспомнил бледное лицо Саванны, когда всю ночь просидел у ее изголовья, и равнодушно сказал:

- У меня нет возражений.

Негодяи заржали, и один из них ухватил Бетси за грудь.

- Не здесь, - бросил другой, - Отведем ее в такое местечко, где можно будет поразвлечься с ней до-утра.

Бетси задохнулась от злости, глаза у нее полезли на лоб.

- И где же это местечко, если не секрет? - поинтересовался Адам.

- У нас есть лодка, "Веселая мадам" называется, тут неподалеку от "Сломанного меча".

"Можно себе представить, что за посудина у этих скотов", - подумал Адам. Но после того, что натворила Бетси, причинив столько зла его жене и ему самому, для нее это самое подходящее место. Поделом ей. И, бросив на Бетси ледяной взгляд, Адам пожал плечами, повернулся и пошел прочь.

- Только не убивайте ее, - добавил он, обернувшись. - Пусть живет долго-долго.

Бетси тупо смотрела ему вслед, с отвращением отбиваясь от тянувшихся к ней грязных рук. Затем топнула ножкой и закричала:

- Адам! Ты не можешь оставить меня здесь с этими грязными ублюдками.

Адам остановился, повернулся к ней и, спокойно глядя на нее блестящими синими глазами, вкрадчиво, почти ласково, сказал:

- Почему бы и нет, дорогая? - Ни единый мускул не дрогнул на его лице, когда он, не обращая ни малейшего внимания на вопли Бетси, быстро покинул это ужасное место, снова вернувшись мыслями к Саванне, потерявшей ребенка.

Лишь оказавшись в гостинице, Адам позволил себе расслабиться и буквально рухнул на диван, к неописуемому ужасу Джейка и Дули, причитавших над ним. Нестерпимо ныло все тело, каждый мускул, каждая косточка. Коротко рассказав им о случившемся и заверив в том, что жив и здоров, Адам отпустил их домой, а сам с трудом поднялся и едва добрался до туалетной комнаты. Саванна не должна видеть его в таком состоянии. Превозмогая боль, он сбросил рваную, запачканную одежду, налил из фарфорового кувшина в таз прохладной воды и принялся промывать царапины и неглубокие раны. Заказывать ванну в столь поздний час было неловко.

Саванна застала его как раз за этим занятием, и сердце ее болезненно сжалось. Лицо и тело у мужа были в кровоподтеках и ссадинах. С глазами, полными ужаса, она бросилась к Адаму.

- Джейк передал мне твою записку. Все было подстроено, да? - с тревогой спросила она, взяла у него одежду и стала сама его мыть своими нежными руками.

Опустившись на табурет, Адам со злостью сказал:

- О да, наши милые друзья, Чарльз и Бетси, устроили мне настоящую ловушку...

Саванна прикусила губу и гневно произнесла каким-то не своим, глухим голосом:

- Пожалуй, пора нанести визит мисс Эшер и выдрать ей волосы, а потом спустить с лестницы.

Адам слегка улыбнулся:

- Вряд ли после нынешней ночи ей захочется с нами общаться, она и близко не подойдет. Так что забудь о ней.

Саванна сгорала от любопытства, но решилась спросить о подробностях, лишь когда Адам лег рядом с ней и свечи были погашены.

- Что произошло, Адам? Расскажи! Все, все!

Адам вздохнул и поведал жене о случившемся, однако был немногословен, и, когда умолк, она не сразу заговорила.

- Я рада, что ты позволил бандитам увести ее, - сказала Саванна, целуя его разбитую щеку. - Она это заслужила.

Адам застонал, потому что в этот момент даже нежные губы Саванны причинили ему боль.

- Вполне согласен с тобой, - ответил он, засыпая. Утром Адам выглядел так, что своим видом мог напугать любого головореза. Посмотрев в зеркало, он пришел в ужас. И было от чего. Один глаз распух, верхняя губа раздулась, все лицо было в царапинах и кровоподтеках. А уж о теле и говорить не приходилось. Живого места не осталось. Одни синяки. Даже после ванны боль не утихла. Однако он хотел как можно скорее уехать в Кампо-де-Верде и, мужественно преодолевая боль, стал стягивать на себя одежду.

Когда он появился в гостиной, Саванна не могла скрыть охватившей ее тревоги. Несмотря на могучую фигуру и элегантную одежду, выглядел он ужасно. Но когда улыбнулся, у Саванны на душе потеплело.

В отличие от мужа Саванна выглядела просто восхитительно в своем Бледно-желтом батистовом платье с пышными рукавами, отделанными кружевом, и глубоким вырезом, соблазнительно открывавшим ее великолепную грудь. Волосы были перехвачены желтой шелковой лентой.

Даже сейчас, весь в ранах и кровоподтеках, Адам поймал себя на мысли о том, что охотно занялся бы с Саванной любовью, если бы не ее состояние. К несчастью, это было невозможно, и он сказал:

- Хочу нанять удобный экипаж, и, если ничего не случится, утром мы сможем отправиться в Кампо-де-Верде. Что скажешь?

Саванна не возражала. У Адама были в городе кое-какие дела, но он быстро управился с ними и вернулся в гостиницу. И тут на глаза ему попался Чарльз.

На нем не осталось и следа ночных похождений. Когда Адам вошел в холл, Чарльз вел непринужденную беседу с молодым человеком приятной наружности.

- Доброе утро, Чарльз, - как ни в чем не бывало поздоровался Адам. Как самочувствие после приятно проведенной ночи?

Стоило Чарльзу увидеть Адама, как глаза его беспокойно забегали, а сам он стал белее полотна. Подойдя ближе, Адам, к великому своему удовольствию, заметил на подбородке у Чарльза синяк.

- Что же, это было очень неплохо, - судорожно сглотнув, ответил Чарльз, и лицо его вытянулось.

- А Бетси тоже поправилась? - вкрадчиво поинтересовался Адам.

Молодой человек, который вел с Чарльзом беседу, нахмурился.

- Сударь, - спросил он, - как это понимать? Ведь только сейчас вы сказали, что мадемуазель Бетси серьезно больна и я не смогу с ней сегодня увидеться.

Не успел Чарльз ответить, как Адам весело вмешался в разговор:

- Не может этого быть! Ведь не далее как прошлой ночью я видел ее, и мне показалось, что она очень приятно провела время. Разве не так, Чарльз?

Парализованный страхом, Чарльз слова не мог вымолвить и в бессильной ярости смотрел на Адама. Но тот, повернувшись к Чарльзу спиной, обратился к молодому человеку:

- Меня зовут Адам Сент-Клэр. А вы, должно быть, Пьер Мишо?

Явно озадаченный, Пьер с улыбкой кивнул, переводя взгляд с Адама на Чарльза, и снова заговорил о том, что его больше всего интересовало:

- Значит, мадемуазель Бетси здорова и я смогу увидеть ее?

Желая разоблачить Чарльза и Бетси, Адам не дал Чарльзу и рта раскрыть и тихо, с сочувствием в синих глазах сказал Пьеру:

- Конечно, сможете. Вы найдете ее в компании двух приятелей на борту "Веселой мадам", пришвартованной неподалеку от таверны "Сломанный меч", что на улице Жирод.

Чарльз не сдержал возгласа отчаяния, и Адам повернулся к нему с улыбкой. Это была не улыбка - звериный оскал. С такой же зловещей улыбкой Адам прошлой ночью взглянул на Бетси, когда ее тащили за собой бандиты.

- Уверен, - добавил Адам со всей любезностью, на какую только был способен, - она будет счастлива вас видеть.

С этими словами Адам направился к лестнице. Ему жаль было Пьера Мишо. Молодой человек наверняка испытывал боль и разочарование. Зато после того, что произошло ночью, Чарльзу и Бетси путь в приличное общество закрыт навсегда. Им не удастся больше ловить на крючок таких доверчивых молодых людей, как Пьер. Они теперь станут изгоями. Но их судьба нисколько не интересовала Адама, особенно после того, как из-за Бетси Саванна потеряла ребенка.

Глава 21

Письмо Адама с подробным описанием бурных событий, буквально потрясших его жизнь, Джейсон Сэвидж получил в конце сентября. Женитьба Адама на Саванне О'Раук не явилась для Джейсона большой неожиданностью, так же как и беременность Саванны. Он только опечалился, узнав, что Саванна потеряла ребенка. Джейсон еще не забыл, какую трагедию им пришлось пережить, когда Кэтрин лишилась своего второго ребенка, убежав от Давалоса.

Джейсон прочел письмо и теперь сидел в своем кабинете, задумчиво глядя на проникавшие сквозь окна последние лучи солнца. Итак, Адам женат. И хочет, чтобы эту не очень приятную для Кэтрин новость сообщил ей он, Джейсон.

Улыбка тронула его губы.

Аметистовые глаза Кэтрин вспыхнули огнем негодования, когда муж прочел ей письмо Адама. Но поскольку сам Адам в настоящий момент находился в Кампо-де-Верде, она не могла высказать ему все, что думает по этому поводу, ей оставалось лишь выплеснуть свою злость на Джейсона.

- Женился! Да как он мог?! Женился на дочери этого негодяя!

Возмущенная, она металась по комнате, и Джейсон невольно залюбовался ее стройной фигурой. Они были женаты уже двенадцать лет и имели пятерых детей, однако для Джейсона не было женщины более очаровательной, чем Кэтрин. Особенно когда она сердилась. Вот как сейчас. Щеки ее разрумянились, в глазах сверкали огоньки, черные как смоль шелковистые волосы рассыпались по плечам. И Джейсон вспомнил маленькую цыганочку, в которую влюбился столько лет назад.

- Дорогая! Он сделал это не для того, чтобы досадить тебе, - произнес Джейсон с невозмутимой улыбкой, растягивая слова. - Просто он влюбился без памяти. Не можешь же ты упрекать его за это!

Кэтрин перестала бегать по комнате, и глаза ее наполнились слезами, когда она сказала:

- О Джейсон! Конечно, Адам имеет право на счастье! Но мы с мамой так надеялись, что настанет день и он женится на девушке из приличной семьи. А он вместо этого связал свою жизнь с дочерью Давалоса, негодяя и проходимца.

Джейсон поднялся, обошел массивный дубовый стол и, прислонившись к нему, привлек к себе Кэтрин. У нее было такое несчастное лицо, что в изумрудных глазах Джейсона заплясали смешинки.

- Видишь ли, никто из нас не хотел, чтобы он женился на Саванне О'Раук, но, раз уж так случилось, лучше принять его брак, чтобы не портить с ним отношений. Он ее любит, милая! А Адам не из тех, кто позволит относиться к своей жене с пренебрежением.

Кэтрин фыркнула, но Джейсон примирительно произнес:

- Знаю, любимая, тебе нелегко, но Саванна пошла не в отца. Она не похожа на него ни внешностью, ни характером. - Кэтрин недоверчиво посмотрела на мужа, тогда он встряхнул ее слегка и сказал: - Кровопийца от нее в восторге. По дороге в Тер-дю-Кер он сказал, что именно такая женщина нужна Адаму: красивая, волевая. Они и в самом деле отличная пара, во всех отношениях подходят друг другу. И одинаково упрямы. Видела бы ты их вместе, поняла бы, что им друг без друга не жить. - Джейсон улыбнулся, будто вспомнил что-то.

Убедить Кэтрин было трудно. Она стала перечитывать письмо и в том месте, где говорилось о потере ребенка, заплакала.

- Должно быть, они очень переживают, - печально сказала она. Непременно надо к ним съездить. Как-то утешить их. Ведь в свое время у нас случилось такое же горе.

У Джейсона отлегло от сердца, и взгляд его потеплел, когда он посмотрел на жену. У нее хватило мужества отбросить все личные мотивы, связанные с женитьбой Адама, чтобы прийти на помощь ему и его жене.

Чмокнув ее в нос, Джейсон отошел от стола.

- Собирай вещи, - сказал он. - Будем готовиться в путь.

***

Не только Сэвиджи решили отправиться в Новый Орлеан. Задумал там побывать и Майкейя Ятс.

Какое-то время Майкейя и Джереми скрывались в Натчезе, надеясь узнать что-нибудь о таинственном незнакомце, заказавшем им убийство Адама Сент-Клэра. Однако усилия их оказались тщетны, так же как и попытки Джема. Правда, им удалось выяснить, что Адам Сент-Клэр собственной персоной в настоящее время находится где-то в районе Нового Орлеана. Больше всего Майкейю, разумеется, интересовало золото ацтеков, но сейчас он понятия не имел, где искать сокровища, поскольку и Джейсон Сэвидж, и Саванна, располагавшие нужной информацией, от него сбежали. Единственным, кто теперь мог навести его на след сокровища, оставался Джереми, но Майкейя не питал особых иллюзий на его счет, считая своего дружка тупым и бестолковым. Он решил все хорошенько обдумать и найти способ добыть необходимые сведения у Джейсона Сэвиджа, а пока заняться поисками Адама Сент-Клэра. Разыскать неуловимого господина Сент-Клэра было делом чести для Майкейи и Джереми, если, конечно, эти негодяи представляли себе, что такое честь, и оба дружка не мешкая отправились в Новый Орлеан. Но не только ради Адама Майкейя стремился в этот прекрасный город. Там он мог найти Боудена Салливэна, который наверняка знал, где сейчас Саванна.

И едва они прибыли в Новый Орлеан, как Майкейя без труда отыскал "Золотую леди", однако внутрь заходить не стал, а осторожно обошел все вокруг. Попасть в "Золотую леди" можно было через парадный или черный ход, но это Майкейю не устраивало. Свидетелей, которые могли дать против него показания, скорее всего не существовало, поскольку его жертвы редко оставались в живых. Однако перспектива встретиться нос к носу с Боуденом явно не улыбалась Майкейе. Вряд ли Боуден забыл, что Майкейя похитил его двоюродную сестру, и, конечно, жаждет припомнить ему это.

Майкейе меньше всего хотелось испытать на себе ярость Боудена, тем более что преимущество теперь было на стороне кузена Саванны.

Он еще раз обошел роскошное здание "Золотой леди", чтобы выяснить, как проникнуть туда незамеченным. В нижнем этаже было всего несколько окон, и у каждого сидели посетители, поглощенные игрой, о чем можно было догадаться по звукам, доносившимся сквозь плотно занавешенные стекла. Раздосадованный, Майкейя подошел к последнему окну в задней части дома и, приложив ухо к стеклу, буквально подскочил от неожиданности, когда за спиной раздался вкрадчивый голос Боудена:

- Мои люди доложили, что ты слоняешься здесь и что-то вынюхиваешь. Что тебе нужно? Пришел за свеженькими новостями? Может быть, хочешь узнать, где сейчас Саванна?

- Черт тебя побери, Боуден! Как ты меня напугал! - Майкейя взвизгнул, отпрянул от окна и в напряжении ждал, что, будет дальше, а когда почувствовал, как в спину ему уперлось дуло пистолета, душа у него ушла в пятки.

- Не хочешь, чтобы тебя пугали, не шляйся здесь. Но раз уж я поймал тебя с поличным, пойдем ко мне в кабинет и поговорим по душам!

Боуден отвел в сторону пистолет, и Майкейя облегченно вздохнул.

- Ты у меня на мушке, - тихо произнес Боуден. - Так что без фокусов. Не то продырявлю тебе спину и сделаю это с большим удовольствием. Если понадобится, позову дюжину свидетелей. Понял?

Майкейя судорожно сглотнул и закивал головой.

- А теперь, - спокойно сказал Боуден, - пошли! Нигде не задерживайся, иди прямо в мой кабинет, на третий этаж, как войдешь - слева. Только попробуй что-нибудь выкинуть, не жить тебе больше на свете.

Майкейя нехотя кивнул, недоумевая, зачем понадобилось Боудену оставаться с ним один на один.

В кабинете Майкейя немного приободрился и даже стал выражать недовольство.

- Какого черта? - зашумел он. - Что происходит? Я что, не могу выпить виски спокойно? Вечно ты мне дышишь в затылок!

Боуден холодно улыбнулся:

- Вспомни, что ты сделал с Саванной, и благодари Бога, что я не прикончил тебя! Просто не хотел марать руки! Саванна сейчас в Кампо-де-Верде в полной безопасности.

Услышав это, Майкейя едва не запрыгал от радости. Значит, Саванна жива - здорова и даже умудрилась добраться домой. Джейсон Сэвидж не причинил ей вреда. Боуден буквально сверлил глазами Майкейю, и тот весь съежился под его колючим взглядом.

- Зачем ты так? Ведь я не собирался причинить ей зла. Ты же знаешь, она мне всегда нравилась, и я готов был жениться на ней, если бы мне удалось... гм... приласкать ее.

- Ты хочешь сказать - избить, чтобы она не сопротивлялась, и изнасиловать, - резко оборвал его Боуден и так взглянул на Майкейю, что тот невольно попятился и вжался плечами в стену.

- А что еще мне оставалось делать, если бы она сопротивлялась? спросил он с убийственной прямотой.

Боуден презрительно скривил губы. Его больше не мучило желание задушить Майкейю. Он давно понял, что таким, как этот мерзавец, ничего не докажешь, сколько ни старайся. Майкейя никогда не поймет, что все его действия преступны. И, не скрывая своего презрения, Боуден холодно произнес:

- Забудь Саванну. Она теперь замужняя женщина,

У Майкейи глаза полезли на лоб, когда, разинув рот, он уставился на суровое лицо Боудена.

- Замужняя! - изумленно воскликнул он. - Не может этого быть! Только ненормальный мог жениться на такой чертовке!

Боуден присел на край стола, не сводя с Майкейи презрительного взгляда.

- Извини, что сообщил тебе столь неприятную новость, но это еще не все. Есть и похуже.

- О чем это ты? - осторожно поинтересовался Майкейя.

- О твоей роковой ошибке, мой трусливый приятель. Смотри только, не свались на пол от огорчения. Ты думал, что похитил Джейсона Сэвиджа, да?

- Что ты хочешь этим сказать? - Майкейя прищурился.

- Той ночью, - с мрачной улыбкой сообщил Боуден, - ты похитил не Джейсона Сэвиджа, а брата его жены, богатого плантатора, который, как я уже тебе сказал, женился на Саванне. Как видишь, ты сам познакомил Саванну с ее будущим мужем, Адамом Сент-Клэром!

Майкейя и без того напоминал выброшенную на берег рыбу, которая ловит ртом воздух, но, услышав, что муж Саванны не кто иной, как Адам Сент-Клэр, побагровел от ярости и так сощурился, что глаза превратились в щелки.

- Сент-Клэр! - завопил он, сжимая кулаки с такой ненавистью, что Боуден даже вздрогнул.

- Ты знаешь Адама Сент-Клэра?

- Нет, не знаю этого мерзавца! - рявкнул Майкейя и уже готов был рассказать, как здорово ему не повезло, но тут спохватился и зажал рот ладонью. Теперь, кроме денег, обещанных за убийство Адама Сент-Клэра, у него появилась еще одна причина прикончить его. Но не такой он идиот, чтобы посвящать в свои планы Боудена Салливэна.

- Если ты не знаешь Адама Сент-Клэра, почему называешь его мерзавцем?

Лихорадочно соображая, как бы не выдать себя, Майкейя натянуто улыбнулся.

- Да я не лично его имел в виду, - пояснил он, напустив на себя безразличный вид. - Но мне кажется несправедливым, что какой-то богатый бездельник увел у меня из-под носа Саванну. Ведь я собирался на ней жениться! - Он тяжело вздохнул. - А этот Сент-Клэр отобрал ее у меня, и мне остается только поздравить его с законным браком и пожать ему руку.

- Сомневаюсь, что господин Сент-Клэр протянет тебе руку, черт возьми! Уверен, он с большим удовольствием всадит тебе пулю промеж глаз. Да мне и самому давно следовало сделать это!

- Я вижу, мне здесь не очень рады, - сказал Майкейя, избегая взгляда Боудена. - Так что я лучше уйду.

- Весьма сожалею, но отпустить тебя не могу, - холодно заявил Боуден, И это еще одна неприятная для тебя новость. Пусть Сэвидж и Сент-Клэр сами решают, что с тобой делать.

В комнате воцарилась зловещая тишина. Оба сверлили друг друга глазами, готовые к схватке, застыв на какую-то долю секунды, словно древние изваяния, как на картине, изображавшей борьбу добра со злом. Наконец Майкейя с проклятиями бросился на Боудена и, хоть тот ожидал нападения, сбил его с ног, всей тяжестью своего тела навалился на него, прижав его руки к бокам и не давая дотянуться до пистолета.

Они покатились по полу, сшибая стулья, которые ударялись о стены, пистолет выпал из кармана Боудена. Майкейя издал радостный возглас, но не ослабил хватки, казалось, еще немного, и он переломает Боудену ребра. В конце концов Боудену все же удалось сбросить с себя Майкейю, но тот нанес ему удар кулаком в челюсть, причем такой сильный, что у Боудена потемнело в глазах и закружилась голова, но этого оказалось достаточно, чтобы Майкейя вскочил и вытащил свой пистолет.

- Такого поворота событий ты, конечно, не ожидал, - оскалившись в улыбке, сказал Майкейя, нацелив пистолет прямо в сердце Боудена.

Однако злорадствовать времени у Майкейи не было. В любую минуту в комнате мог появиться кто-нибудь из людей Боудена. При этой мысли Майкейя перестал улыбаться, и в его голубых глазах появился металлический блеск, когда он зарычал:

- Поднимайся! Садись за свой любимый стол!

Заскрежетав зубами от собственного бессилия, Боуден подчинился. Через несколько секунд он уже был крепко связан и сидел с кляпом во рту.

Уверенный в том, что Боуден не скоро сможет освободиться от веревок, Майкейя убрал пистолет и сказал:

- Итак, я ухожу. Нельзя сказать, чтобы ты оказал мне радушный прием.

Он вышел и поспешил прочь от "Золотой леди", терзаемый мыслью о том, что Адам Сент-Клэр, можно сказать, был совсем рядом, а ему пришлось потратить столько времени на бесплодные поиски.

Холодная ярость разъедала душу, стоило подумать, как его дурачили с того самого дня, когда он в Натчезе впервые услышал имя этого синеглазого дьявола. Из-за него все усилия Майкейи пошли насмарку, ни один план не был осуществлен. Он мог составить целый список преступлений, совершенных Адамом против него, Майкейи. Все его просчеты и неудачи начались с той памятной ночи, когда ему заказали убийство Адама Сент-Клэра, и сопутствуют ему до сегодняшнего дня. В бессильной злобе Майкейя сжимал кулаки, изрыгая на голову Адама страшные проклятия. Убей он его в самом начале, у них не только прибавилось бы несколько сот долларов, но и не пострадала бы его репутация матерого бандита. А этот Адам Сент-Клэр запятнал его репутацию отчаянного мошенника и убийцы. Мало того. Выдал себя за Джейсона Сэвиджа, у которого Майкейя надеялся выведать хоть что-нибудь о золоте ацтеков, и, что хуже всего, увел женщину, о которой Майкейя мечтал с давних пор. Но это ему так не пройдет. Он должен получить по заслугам. Прежде всего надо найти Джереми и рассказать о своем новом плане. Пусть Адам Сент-Клэр на собственной шкуре испытает, на что способен Майкейя. Недаром его прозвали Живодером.

Не успела за Майкейей захлопнуться дверь, как Боуден попытался освободиться от веревок, но тщетно. Майкейя крепко его связал. И что ни делал Боуден, как ни вертелся, ни извивался, веревки не поддавались. Даже кляп невозможно было выплюнуть, так глубоко он сидел во рту. В отчаянии Боуден стал подпрыгивать вместе со стулом, к которому был привязан, стараясь пробраться к двери, и в конце концов в результате неимоверных усилий ему это удалось. Тогда он стал бить ногами в дверь, надеясь, что кто-нибудь услышит грохот, заглушаемый гулом множества голосов.

Через несколько минут, показавшихся Боудену целой вечностью, дверь приоткрылась и в комнату заглянул Джек Муни, один из самых надежных его людей. Лицо его, казалось, застыло и сам он замер на месте, когда увидел связанного Боудена.

Обретя наконец способность двигаться, Джек быстро вытащил кляп, но, когда хотел освободить господина от веревок, Боуден сказал:

- Не теряй времени! Возьми людей и отправляйся на поиски Майкейи Ятса, пока он еще чего-нибудь не натворил. А сюда пришли одну из девушек, чтобы развязала меня. Торопись!

Джек не мешкая отправился на поиски, и, когда вернулся где-то через час, Боуден наводил порядок в комнате. Только Джек появился, как Боуден устремил на него полный надежды взгляд. Джек покачал головой:

- Нигде его нет. Мы обшарили каждый уголок, нашли его дружков, но они ничего не могли сказать. Этот подонок словно сквозь землю провалился. Никто не видел его ни в городе, ни на ведущей из города дороге.

Боуден крепко выругался, с каждой минутой его беспокойство росло.

- Теперь он отправился за Адамом, я это точно знаю! - Он сел за стол, взял перо и бумагу и принялся писать, в то же время отдавая распоряжения Джеку:

- Надо немедленно доставить это письмо в Кампо-де-Верде Адаму Сент-Клэру и Саванне. Возьми с собой Тоби Уиллиса, пару моих лучших лошадей, только не вороных, вороные понадобятся мне, и скачи во весь опор, чтобы сам черт вас не догнал. Ждите меня в Кампо-де-Верде. Я не задержусь. Только прочешу весь город и отправлюсь вслед за вами. Может, вы не все закоулки обшарили. Я должен сам убедиться в том, что Майкейя покинул город, а не провалился сквозь землю! - Он посмотрел на Джека. Черты его лица были крупными и некрасивыми. - Помните, теперь Майкейя охотится за Адамом. Будьте осторожны, не забывайте, что Майкейя не один, с ним Джереми Чайлдерс. И ради Бога, не попадите в ловушку!

Джек кивнул, повернулся и вышел. Боуден в самом скверном расположении духа, задумавшись, смотрел на дверь, за которой исчез Джек. Боуден сделал все возможное, чтобы предупредить Адама и Саванну об опасности, но в создавшейся ситуации чувствовал себя виноватым, потому что расслабился и позволил Майкейе взять верх над собой. Впрочем, нечего ныть. Как говорится, слезами горю не поможешь. Надо найти Майкейю. Он достал свой маленький пистолет, который обычно хранил в столе, и положил в карман жилета.

- Ни минуты не сомневался в том, что когда-нибудь всажу пулю в этого мерзавца, - произнес он вслух.

Письмо Боудена Адам получил к вечеру следующего дня, и, как только прочел, лицо его омрачилось. Он, как и Боуден, проклинал себя за то, что недооценил коварства Майкейи. Ведь этот ублюдок готов наизнанку вывернуться, чтобы убить его. Сидя в выделенной ему под кабинет комнате, в задней части дома, Адам предался невеселым размышлениям. Но не опасность, исходившая от Майкейи, его тревожила, а отношения с женой. Она явно избегала его. И это не давало покоя Адаму.

Адам налил в стакан виски и, погруженный в свои думы, смотрел в окно, выходившее в сад. Он надеялся, что, когда они вернутся в Кампо-де-Верде, пережитое горе их сблизит и он сможет наконец открыть ей свое сердце и, в свою очередь, услышит от нее слова любви. Но к несчастью, этого не случилось. Чем ближе они подъезжали к Кампо-де-Верде, тем все больше она от него отдалялась. Как ни странно, в Новом Орлеане все было по-другому. Адаму казалось, что она полюбила его.

Нельзя сказать, чтобы Саванна относилась к нему с неприязнью, но она была равнодушна и подчеркнуто вежлива. Всякий раз, как он хотел к ней приблизиться, натыкался на воздвигнутый ею барьер. Она пряталась, стараясь не попадаться ему на глаза. Так относятся к назойливому гостю, какому-нибудь проклятому чужаку.

К такому выводу пришел Адам и впадал в бешенство, когда Саванна холодно улыбалась ему, вежливо отвечала на заданный вопрос или что-нибудь поясняла. Адам не знал, на ком выместить свою досаду, ему некому было излить душу. Порой он едва сдерживался, чтобы не сжать ее в объятиях, не зацеловать, не спросить, почему она так холодна с ним. Но, помня о том, что ей пришлось пережить, он не мог себе такого позволить.

Еще по дороге в Кампо-де-Верде Адам заметил, что Саванна никогда еще не была такой тихой и молчаливой, и отнес это на счет печальных событий последнего времени. Видимо, по той же причине она, рыдая, бросилась к матери, и Элизабет увела ее в свою спальню, предназначенную теперь для молодоженов. Желание излить матери душу было вполне естественным, и Адам деликатно удалился, чтобы не мешать им.

Не возражал он и тогда, когда Элизабет, запинаясь от волнения, предложила ему спать в соседней комнате, а не вместе с Саванной, и даже счел это разумным, хотя с трудом скрыл досаду. Ведь в Новом Орлеане они спали вместе, и он поистине блаженствовал. Но даже когда Саванна окончательно выздоровела, дверь, соединявшая их комнаты, оставалась запертой. И это было для Адама настоящим ударом.

Он все чаще и чаще хмурился, в синих глазах появился холодный, металлический блеск. Неужели она думает, что он, как животное, бросится на нее и потребует исполнения супружеских обязанностей, как только окажется рядом? Горькая улыбка скользнула по его губам. А разве не этого он страстно желал, представляя ее соблазнительное, нежное, как шелк, тело, скрывавшееся под роскошными платьями, которые она носила все эти дни? Стоило ему вообразить, что они занимаются любовью, как он пришел в необычайное возбуждение и с досадой отвернулся от окна. Сейчас Адаму было не до созерцания красот природы. Раздраженный, он пытался справиться с нахлынувшей на него волной желания, причинявшего ему почти физическую боль. И все же он не терял надежды, что Саванна в конце концов образумится и откроет эту проклятую дверь.

В то же время Адам не мог не понимать, что дело не столько в запертой двери, сколько в самой Саванне. Неспроста же она избегает его, равно как и разговоров об их будущем. Стоит ему упомянуть о переезде в Белл-Виста, как она тотчас же, все с той же вежливой улыбкой, меняет тему разговора, видимо, не собираясь покидать Кампо-де-Верде, по крайней мере в ближайшее время. Надо выбить эту чертову дверь и ласкать Саванну до тех пор, пока она снова не захочет его. Или привязать ее к седлу и насильно увезти из мамочкиного дома. Казалось, Саванна ни на шаг не отходила от матери, а та, в свою очередь, следовала за дочерью по пятам. Адам любил свою тещу, но охотно отправил бы ее в преисподнюю, чтобы хоть несколько минут побыть с Саванной наедине, что ни разу ему не удалось с момента их приезда в Кампо-де-Верде. На Саванну свалилось множество бед, но острота переживаний уже прошла время лечит. В чем же дело? Неужели опять ее несносный характер? Чего же еще она хочет? Что за дьявольскую игру затеяла?

Но Саванна вовсе не вела игры. Напротив. Никогда еще она так не страдала. Нелегко ей далось принятое решение, ценой многих бессонных ночей. Но у нее не было выбора. Лишь сделав этот трудный шаг, она могла обрести душевный покой.

Пока Адам неистовствовал у себя в кабинете. Саванна лежала в своей спальне на пуховой перине и полными слез глазами смотрела в потолок, твердя себе, что надо сейчас же пойти к Адаму и поговорить с ним начистоту.

Быть может, это и ему принесет облегчение. Ведь он никогда не хотел жениться на ней. И сделал это ради ребенка. Но ребенка не будет... Значит, с их браком должно быть покончено. И нечего больше тянуть.

Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором поплыли, сменяя друг друга, картины, которые она не скоро сможет забыть. Вот Адам склонился над ней, и его синие глаза светятся лукавством, а чувственные губы находят ее губы; она помнила все до мелочей: и как он хмурился, и как на лоб ему падала непослушная прядь волос, А его улыбка! Она заставляла сладко замирать сердце. Разве сможет она это когда-нибудь забыть?

В то утро, когда она очнулась и узнала, что потеряла ребенка, ни о чем другом она не могла думать и до конца не осознала всех последствий этой утраты. Страшная правда открылась ей лишь на пути в Кампо-де-Верде: теперь их с Адамом ничто больше не связывало. И настало время расторгнуть их брак. Да, он к ней добр и тоже тяжело переживает потерю ребенка. Возможно, он по-прежнему хочет ее, хочет, но не любит так, как того желала бы Саванна. Страсть - это еще не любовь. И он ошибся, женившись на ней, побуждаемый благородством, стремлением дать имя ребенку и спасти Саванну от позора. Но теперь, Саванна в этом не сомневалась, он сам сделает все, чтобы расторгнуть их брак. И когда Саванна, приехав домой, рыдала в объятиях матери, она думала не только о потере ребенка, но и о скорой разлуке с Адамом.

Как ни гнала Саванна от себя эту мысль, она преследовала ее, словно оголодавший зверь, и не было от нее никакого спасения. Она постоянно подстерегала Саванну, готовая в любой момент наброситься на нее. Это сводило Саванну с ума, но она никак не могла решиться поговорить с Адамом. Поэтому и избегала его, испытывая боль и стыд, и не позволяла себе даже думать о том, что он не только жалел ее по доброте душевной, но питал к ней еще какие-то более глубокие чувства.

Саванна порывисто села в постели, затем поднялась бросила взгляд в большое зеркало в углу комнаты. По иронии судьбы она выглядела сейчас необычайно привлекательной в своем сине-зеленом платье из тончайшего батиста, отделанном кружевами. Оно великолепно оттеняло ее аквамариновые глаза и придавало коже жемчужный блеск. Печать страданий лишь подчеркивала прелесть ее точеного личика с огромными глазами, опушенными длинными черными ресницами, и ямочками на щеках.

Она плотно сжала губы, гордо выпрямилась, вскинула голову и с поистине королевским видом вышла из комнаты. Однако решимость покинула ее, как только она подошла к комнате Адама. Она постояла у дверей и, тяжело вздохнув, почувствовала, что на глаза навернулись слезы.

Проклиная свою слабость и едва сдержав ругательство, которое подобает скорее моряку, чем воспитанной женщине, Саванна с вызывающим видом буквально ворвалась в комнату.

- Адам! - решительно произнесла она, закрыв за собой дверь. - Нам надо поговорить!

Адам был поражен ее внезапным вторжением, но внешне постарался остаться невозмутимым. Поставил на стол стакан с виски и посмотрел на нее таким знакомым ей слегка насмешливым взглядом.

Блеск его сапфировых глаз и статная фигура заставили сердце Саванны взволнованно забиться, и она уже готова была отступить. Перед таким мужчиной, как Адам, не смогла бы устоять ни одна женщина. Его смуглое лицо казалось особенно привлекательным, контрастируя с белоснежным галстуком, синий камзол сидел безукоризненно, подчеркивая ширину его плеч, брюки плотно облегали длинные мускулистые ноги. Саванну охватило отчаяние. Боже! До чего он прекрасен! И, что хуже всего, она любит его!

Но к несчастью, он не любит ее. Как могла она об этом забыть?!

Она и не представляла себе, до чего была хороша в этот момент и как хотел ее Адам! Как жаждал сжать ее в своих объятиях и рассказать о своей любви к ней. Саванне стоило невероятных усилий выдержать его взгляд, гордо выпрямиться и с напускным спокойствием произнести:

- Думаю, так больше продолжаться не может. Дай мне развод!

Глава 22

Ее слова заставили Адама вздрогнуть. Он побледнел и отвернулся, пытаясь скрыть приступ ярости. Все поплыло перед глазами. Значит, она по-прежнему хочет избавиться от него. Но разве вместе они не испытали блаженство, которое невозможно забыть, а потом горечь потери ребенка? Мысль о том, что Саванна не любит его, была невыносима.

Адам даже думать не мог о разводе. Он готов был броситься к ней, заключить в объятия и заставить отказаться от своего решения, понять наконец, что их влечет друг к другу и с этим нельзя не считаться. Но он не стал этого делать. Любая попытка сломить Саванну оказалась бы безуспешной. Он не раз в этом убеждался с момента их встречи.

При том что Адам отличался упрямством и непреклонным характером, ему нельзя было отказать в интеллигентности и уме. А только дурак мог упорствовать в создавшейся ситуации. Адам тяжело вздохнул. Быть может, она права и поступает достаточно мудро? Быть может, развод для них единственный выход? Они освободятся от брачных уз, и все проблемы разом исчезнут. Адам печально улыбнулся. Он просто не мыслил себе жизни без Саванны. Но придется смириться. Ничего не поделаешь. И уж если рвать, то сразу, не мешкая. Адам посмотрел Саванне в глаза и бесстрастным тоном сказал:

- Не возражаю, дорогая. Ты получишь развод, если хочешь.

Такого поворота Саванна не ожидала. Она была уверена, что Адам возмутится, станет упрекать ее, и приготовилась к отпору. Но он, как говорится, выбил почву у нее из-под ног, и теперь она не знала, что делать дальше. Саванна никак не хотела себе признаться в том, что ей совершенно не нужен развод и весь этот разговор она завела для того лишь, чтобы услышать его признание в любви. Чтобы он на коленях молил ее не покидать его. Но ничего этого не случилось, и Саванну душил нервный смех.

Она поставила себя в дурацкое положение, потому что более жалкого фарса, который сама устроила, и представить себе не могла. По крайней мере теперь она знает правду. Он не любит ее. Иначе с такой легкостью не согласился бы на развод. Ее аквамариновые глаза потемнели, словно предштормовое море, она с вызовом посмотрела на Адама и тихо спросила:

- Что для этого нужно сделать?

- Право, не знаю, - тем же бесстрастным тоном ответил Адам. - Напишу в Натчез своему адвокату и попрошу объяснить, как это делается. - Неожиданно взгляд его стал колючим. - Хочешь, чтобы я покинул Кампо-де-Верде прямо сейчас?

Вопрос застал Саванну врасплох. Она промямлила что-то невразумительное, потом взяла себя в руки и со вздохом промолвила:

- Зачем же прямо сейчас? Мы все сказали друг другу и можем расстаться друзьями.

Его глаза засверкали. В два прыжка он очутился рядом с Саванной, порывисто обнял ее и прильнул губами к ее губам. Она соскучилась по его ласкам и задрожала всем телом, словно целая вечность прошла с тех пор, как они были близки. Зарывшись пальцами в его густые темные волосы, она нежно перебирала их, опьяненная его близостью, забыв обо всем на свете, и не сразу пришла в себя, когда он вдруг оттолкнул ее и довольно грубо сказал:

- Расстаться друзьями? Такое мне и в голову не приходило с самой первой нашей встречи. Мы можем быть либо врагами, либо любовниками. Но друзьями никогда. Слишком банально для нас!

Слово "друзьями" он буквально выплюнул, как что-то отвратительное, осквернившее его язык. Саванна во все глаза смотрела на него. Предательское тело все еще желало близости с ним.

- Адам, давай не будем ссориться, - не глядя на него, жалобно произнесла Саванна. - Я не собираюсь быть твоей возлюбленной, но после пережитого мы не можем стать врагами. Поэтому я предлагаю тебе дружбу.

- Не понимаю, что мешает тебе быть моей возлюбленной. Мы стали любовниками с первой нашей встречи. Я знаю, ты не хотела выходить за меня замуж, но почему не можешь быть моей возлюбленной? Ведь это даже оскорбительно!

О Боже, что за пытка! Она не в силах объяснить ему, как уязвлена ее гордость. До чего унизительно быть нелюбимой женой! Саванна впала в отчаяние.

- Но ведь не станешь же ты отрицать, что мы не любим друг друга, слегка охрипшим от волнения голосом сказала она и печально добавила: - С потерей ребенка все решилось само собой, и нам незачем продолжать наши супружеские отношения. Это просто бессмысленно. Так что не заставляй меня еще больше страдать. Пожалуйста! Я не выдержу. Единственное, что нам остается, - это развод.

В бессильной ярости Адам смотрел на Саванну. Она стояла не шелохнувшись, словно застыла. К ярости примешивалась обида. И все же где-то, в самой глубине сознания, мерцал слабый огонек надежды. Она ответила на его поцелуй, не осталась равнодушна к его объятиям. Да и сам разговор о разводе причинял ей боль. Адам не мог этого не заметить. Он ни за что не отпустит Саванну, хоть и согласился на развод, будет бороться за нее. Он любит ее и сделает все, чтобы завоевать ее любовь. Он ласково взял ее за плечи, повернул к себе лицом, заглянул в ее прекрасные аквамариновые глаза. Он боготворил эту женщину, но в силу своего характера старался ее сломить, навязать ей свою волю, даже был с ней жесток. Однако с этим покончено. Теперь все будет по-другому. Адам не собирался сдаваться, хотя и потерпел поражение.

- Саванна, клянусь, я дам тебе развод, если хочешь, но... - Он замолчал, чертыхнулся про себя и продолжал: - Мы сделали все не так! Совершили много ошибок! Ребенок! Свадьба! - Он вздохнул и, глядя ей прямо в глаза, спокойно сказал: - Возможно, ты права и нам следует стать друзьями. На его губах мелькнула улыбка. - Ни разув жизни не дружил с женщиной и не знаю, может ли жеребец превратиться в мерина.

Не это жаждала услышать Саванна, но она была благодарна судьбе за то, что он решил не спешить с разводом и согласился на дружбу. Нельзя сказать, чтобы Саванна была от такой перспективы в восторге, однако она виду не подала и, растянув губы в улыбке, сказала:

- Уверена, из тебя получится замечательный мерин!

- Я постараюсь, - мрачно заявил Адам, - только не испытывай моего терпения: иной мерин на поверку оказывается жеребцом. И тут уж ничего не поделаешь.

- Мне тоже нелегко, Адам. Поверь, я не хотела тебя обидеть.

Адам поморщился. Все складывалось не так, как ему хотелось бы, и он решил сменить тему разговора, причинившего ему столько боли. Он подошел к столу, взял записку и протянул Саванне:

- От Боудена. Оказывается, наш старый приятель Майкейя посетил Новый Орлеан и очень интересовался тобой. Вряд ли он пришел в восторг от того, что я выдал себя за Джейсона Сэвиджа, и уж тем более когда узнал, что ты стала моей женой.

Саванна схватила записку, прочла, и их проблемы сразу же потускнели перед лицом надвигающейся опасности. Страх охватил молодую женщину. Она слишком хорошо знала Майкейю. Он буквально зверел, когда его оставляли в дураках, даже по его собственной вине, и готов был на любую, самую страшную месть. Записка Боудена это лишний раз подтверждала. Саванна с тревогой взглянула на Адама:

- Майкейя что-то замыслил против тебя. Что будем делать?

Адам пожал плечами:

- Не знаю. Подождем, пока не объявится, тогда и решим. Боуден пишет, что отправил записку с двумя самыми надежными людьми и сам вскоре приедет сюда. Чем больше будет глаз, тем меньше шансов оказаться застигнутыми врасплох. Единственное, что нам остается, - это быть начеку и не терять головы. Ты хорошо знаешь Майкейю. - Адам задумчиво посмотрел на Саванну. Что он, по-твоему, собирается предпринять?

- Боюсь, - Саванна в волнении сделала шаг вперед, - он намерен тебя убить, судя по тому, что пишет Боуден о его реакции на твое имя! - Она приблизилась к Адаму и схватила его за лацканы камзола. В глазах ее затаился страх, когда она тихо сказала: - Мы с Боуденом с детства знаем его. Ему нравится мучить людей, истязать их. Недаром его прозвали Живодером. Я была совсем еще маленькой, когда однажды увидела, как он выстрелил в человека лишь потому, что ему не понравилась его шляпа! - Она слегка тряхнула Адама, будто для того, чтобы он понял, какая страшная ему грозит опасность. - Ты чудом остался жив, когда он похитил тебя. И то потому, что он принял тебя за Джейсона Сэвиджа, располагавшего необходимыми сведениями. Ты был ему нужен живым. Но теперь... - С каждой минутой тревога Саванны росла. Наконец она тяжело вздохнула и решительно заявила: - Ты должен уехать. Майкейя знает, где ты, и не замедлит сюда явиться. Тем более что в этих местах дома отстоят далеко один от другого, и это ухудшает положение.

- Нет, - Адам покачал головой, - я тебя не оставлю! И не убегу, как трусливая собака, поджав хвост! К тому же не забывай, что он неравнодушен к тебе. - Лицо Адама посуровело. - А ты хочешь, чтобы я оставил ему тебя на растерзание!

- Все это глупости, Адам! Я всегда с ним справлялась, справлюсь и на этот раз. А тебя он убьет! Клянусь!

- Я никогда себе не прощу, если этот негодяй причинит тебе зло! Поняла? И хватит об этом! - в сердцах сказал Адам.

Забота Адама в этот момент не вызвала у Саванны ничего, кроме досады. Конечно, Майкейя похитил ее, но она сама виновата. Недооценила его. Больше такое не повторится. Она сумеет постоять за себя. Сейчас главное уберечь от опасности Адама. Речь идет о его жизни. И ради этого она готова пойти на любой риск,

- Моей жизни по крайней мере ничто не грозит, чего нельзя сказать о твоей, - холодно заявила она.

- Но если меня убьют, тебе не придется беспокоиться о разводе, моя дорогая!

Охваченная страхом и яростью, Саванна дала Адаму пощечину.

- Не мог придумать что-нибудь поумнее? - вскричала она, покраснев от обиды. Ничего подобного Адам не ожидал и невольно дотронулся до горевшей щеки. Он напоминал сейчас вырвавшегося из клетки раненого тигра. От пощечины долго сдерживаемая обида, разочарование и страсть выплеснулись наружу, и он с напускным спокойствием произнес:

- Я, кажется, однажды предупреждал тебя, чтобы ты никогда этого не делала!

Саванна смотрела на Адама, не в силах пошевелиться от страха. Из-за ее пощечины он потерял контроль над собой. Это было видно по выражению его лица. Но ведь она не хотела! Так уж получилось. Неожиданно Адам заключил ее в объятия и стал неистово целовать, а она застонала от восторга, вместо того чтобы оттолкнуть его.

Это было настоящее безумие! Она могла поклясться, что не хочет близости с ним без любви. Ради этого и затеяла весь сегодняшний разговор. Но тело, как всегда, опять ее подвело. И она отвечала на его ласки, не слушая голос рассудка, забыв о благоразумии.

Она ненавидела себя, презирала за слабость, пыталась обуздать свою плоть доводами рассудка. Все тщетно. Она любила его и потому хотела и не могла устоять перед ним. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй вызывали ликование и восторг во всем теле, и она тонула в волнах блаженства и плыла по течению. Не было ничего прекраснее его пылающих губ, его сладостного языка, его сильных объятий, его горячего тела.

Все ее благие намерения улетучились словно дым. С самого начала Адам пробудил в ней женщину, и она, не отдавая себе в этом отчета, с первого же поцелуя покорилась его мужской силе и обаянию. Отбросив прочь все сомнения, забыв о гордости, она еще крепче прижалась к нему и обвила его шею руками.

Объединившись, любовь и страсть сметают на своем пути все препятствия. Адам разорвал на ней платье и обезумел, когда ее груди с коралловыми сосками вырвались на волю. Он покусывал то один сосок, то другой, щекотал их языком, доводя Саванну до неистовства. Волны желания накатывали на нее все с новой и новой силой, и она задыхалась от наслаждения. Он обжигал ее своими поцелуями, пламя страсти разгоралось все ярче и ярче.

Вначале Адамом двигала жажда возмездия за нанесенное ему оскорбление, но стоило ему обнять ее и прильнуть губами к ее губам, как он забыл обо всем, счастливый от сознания, что вновь держит в объятиях свою жену. Адам жить без нее не мог, мечтал о ней день и ночь, но из гордости скрывал свои чувства. Однако сейчас он уже не в силах был оттолкнуть ее. Отчаяние, ярость и страх отступили перед безумной жаждой обладать ею. Он любил ее! Хотел ее! Все остальное не имело никакого значения.

Адам не в силах был оторваться от ее грудей, от них исходил какой-то пряный аромат, как и от всего ее удивительно нежного тела. Желание становилось все неистовее, он с трудом сдерживался, чтобы не войти в ее горячее лоно. Саванна полностью отдалась во власть Адама, все крепче прижималась к нему, извивалась в его объятиях и чувствовала, что он изнемогает от желания и близок к завершению любовного поединка. Его одежда мешала ей ощущать его горячее тело, и она со стоном разорвала ее. С губ Адама едва не слетело проклятие, и он, оторвавшись от ее губ, умудрился за несколько секунд сбросить с себя галстук, рубашку, жилет и камзол, которые разлетелись в разные стороны, затем снял ботинки и снова заключил Саванну в объятия. Время будто остановилось. Мир исчез. Не осталось ничего, кроме их безумного желания. Адам, придерживая ее за бедра, прижался к ней так, чтобы она почувствовала между ног его мужское могущество. В каждом его движении сквозила нервозность, словно он боялся, как бы Саванна не вырвалась из его объятий, а к нему не вернулось благоразумие.

Адам стонал от удовольствия, ощущая на плечах и спине руки Саванны. Она то нежно гладила его, то впивалась ногтями в кожу, когда он покусывал ее восхитительные соски. Наконец он не выдержал и сорвал с нее платье, змейкой свернувшееся у ее ног.

Словами не передать, какой восторг охватил Адама, какое он испытал блаженство, когда увидел Саванну без одежды, во всем ее великолепии, ощутив под ладонями ее нежное податливое тело. Он смотрел на нее, не в силах унять бившую его дрожь и не довольствуясь больше поцелуями и жаркими ласками. Он хотел ее всю. Жаждал с ней слиться, насладиться теплом ее лона, воспарить к небесам.

Смутно сознавая, что делает, Адам повернул Саванну и бережно опустил на стол так, что ее длинные стройные ноги свешивались вниз, а сверкающие волосы разметались вокруг плеч. Теперь он мог любоваться ее чудесным телом, сводившим его с ума. Выпуклостями грудей, пышными бедрами, огненными завитками между ног. В этот момент Саванна являла собой картину, поистине эротическую, о которой Адам и мечтать не мог. Он склонился над ней и продолжал осыпать поцелуями, в то время как она, изнемогая от страсти, щекотала его соски, исторгая из его груди стоны. Затем руки ее скользнули к темной дорожке волос, уходившей вниз, потом дальше, пока не добрались до живого бугорка, рвавшегося на волю. Саванна принялась гладить его, от чего пришла в еще большее возбуждение, которое передалось и Адаму.

Заниматься любовью на столе оказалось гораздо приятнее, чем в постели. Во всяком случае, острота ощущений не шла ни в какое сравнение. Адам устроился между ее свисающими со стола ногами, и она ощущала грудью и животом жар его тела, а спиной прохладу полированного стола. До близости с Адамом Саванна и представить себе не могла, что соски в определенной ситуации могут превратиться в источник наслаждения. Когда же Адам стал пробираться к огненным завиткам между бедер, медленно скользя пальцами по ноге, затрепетала, выгнула спину и стала тихонько постанывать от удовольствия.

Адам не мог больше сдерживаться, рывком стянул с себя бриджи, слегка приподнял бедра Саванны, закрыл глаза и, исполненный восторга, вошел в ее лоно. Наконец-то он испытал блаженство, к которому так долго стремился, и, словно в молитве, зашептал:

- О Боже! О Боже! Любимая, любимая, любимая...

Только поэту под силу придать возвышенность извечному влечению мужчины и женщины друг к другу. Воспеть их слияние как нечто прекрасное, благородное, а их животную страсть - как полет духа. Саванна замерла в ожидании экстаза, даря Адаму ни с чем не сравнимое наслаждение и поощряя его, когда он вновь и вновь проникал в ее лоно. Оба, в плену неистовой страсти, приближались к финишу, но Адам не спешил, пустив в ход весь свой сексуальный опыт, чтобы довести жену до экстаза, и был уже у цели. Его копье било без промаха, и каждый удар исторгал из ее груди слабый стон.

Она закрыла глаза, вся напряглась и неслась на волнах желания все выше и выше, к вершине блаженства. И вот с последним мощным ударом копья желанный миг наступил. Все вокруг засверкало, потом озарилось розовым светом. Саванна вскрикнула. Это был крик восторга и ликования.

Потрясенный, Адам невольно залюбовался ее лицом. Оно светилось тихой радостью, смешанной с изумлением. Адам впился в ее губы губами и наконец пришел к финишу.

Ураган страсти промчался над ними, и теперь оба лежали умиротворенные. Все еще сжимая ее бедра, Адам пробежался губами по ее нежной, бархатной шее. Это было так приятно. Но постепенно Саванна стала возвращаться к реальности, дыхание ее успокоилось, и она едва не умерла от стыда, когда наконец осознала, что лежит на столе совершенно голая в непристойной позе, после того как, одурманенная его ласками, отдалась ему. Первым побуждением Саванны было поскорее бежать от него и забыть о том, что случилось.

Щеки ее вспыхнули. Она простить себе не могла, что так низко пала. Какой позор! Она попыталась высвободиться из его объятий, и тут Адам тоже спустился с неба на землю.

Его изорванный костюм стал свидетелем этой безобразной сцены. Адам быстро поднялся, надел бриджи и хотел помочь Саванне одеться, но она оттолкнула его, соскочила со стола, подобрала с пола свое изодранное платье и, стараясь не смотреть на Адама, с проклятиями стала его натягивать.

Руки не слушались ее, движения были беспорядочными, как и мысли, она никак не могла сосредоточиться. Наконец она натянула злополучное платье через голову и стремглав вылетела из комнаты.

Адам мрачно смотрел на дверь, за которой исчезла Саванна, испытывая сильное желание вернуть ее, и стал быстро одеваться, как вдруг подумал о том, что сейчас лучше оставить ее в покое, дать ей возможность прийти в себя. Только хватит ли у него терпения?

Его размышления прервал стук в дверь. О Боже! Неужели Саванна? Нет. Кто угодно, только не она. Он открыл и увидел на пороге Джека Муни. На его жестком, словно изваянном из камня лице было беспокойство.

- Вы видели? Надвигается буря! - сказал Джек. Конечно же, Адам ничего не видел. Он пропустил Джека в комнату, прикрыл дверь и подошел к окну. Солнце скрылось, а плывшие по небу свинцовые облака не предвещали ничего хорошего. "Только бури сейчас не хватало", - со злостью подумал Адам и, обернувшись к Джеку, заметил:

- Не думаю, что она грозит нам серьезными неприятностями. Вы с Тоби уже устроились?

Джек кивнул.

- Да-а. Лошади уже в стойле, - сказал он и, ухмыльнувшись, добавил: Мы только что поужинали!

Несмотря на мрачное настроение, Адам улыбнулся:

- Надеюсь, ужин вам понравился?

- Очень, - ответил Джек и уже серьезно произнес. - Буря ужасно некстати. Мы с Тоби хотели спрятаться неподалеку, чтобы успеть добежать до дома, если Майкейя и Джереми проскользнут туда незамеченными и понадобится наша помощь. Лучше бы не находиться в доме, чтобы не спугнуть этого негодяя Майкейю, но, поскольку из-за бури ничего не видно, один из нас непременно должен охранять дом. Пусть этот подонок хорошенько подумает, прежде чем сунется сюда, а сунется - наткнется на моего друга, который будет находиться в доме. А может, и мне спрятаться здесь? Вдвоем мы устроим Майкейе достойную встречу.

Его слова утонули в грохоте грома, вспышка молнии озарила небо, и на землю хлынули потоки дождя. Полагая, что буря продлится не меньше нескольких часов, а у Майкейи вряд ли есть определенный план действий, Адам сказал:

- Вам надо хорошо ориентироваться в доме, так что осмотрите его, а когда кончится дождь, обсудим меры, которые следует предпринять на ночь. Если Майкейя и прячется где-то поблизости, он носа не высунет, пока не утихнет буря.

- Схожу за Тоби, - кивнув, произнес Джек.

Наступила полночь, а буря так и не утихла. Напротив, еще сильнее разбушевалась. Шум дождя, яростный вой ветра, шорох ветвей заглушали все остальные звуки, заполнив, казалось, весь дом.

Джек и Тоби то и дело проверяли, плотно ли закрыты двери и окна. Саванна спала в своей комнате, а Элизабет, рано поужинав с Адамом, вязала шаль из тонкой кашемировой шерсти. Адам, словно тигр на цепи, сидел запершись у себя в кабинете, мрачно глядя на стоявший перед ним бокал бренди..

Разыгравшаяся у него в душе буря могла поспорить с той, что неистовствовала снаружи. Потягивая бренди, он не знал, на что решиться: то ли вышибить мозги себе самому, то ли придушить Саванну, то ли сделать и то и другое.

Он уже изрядно набрался и, поскольку не собирался убивать ни себя, ни ее, с трудом преодолевал желание ворваться к ней в комнату и все объяснить.

Должна же она понять, что он любит ее и ни за что не даст ей развода! Или она думает, что он может любую женщину швырнуть на свой письменный стол и, обезумев от страсти, овладеть ею? Так можно обращаться только с женой, черт возьми! А она его жена. И никогда не покинет его! Не покинет его постели! Он может в этом поклясться.

Опьяненный, погруженный в свои мрачные думы и оглушенный грохотом бури, Адам не слышал, как приоткрылось окно у него за спиной, в комнате появилась какая-то темная фигура и осторожно подкралась к нему.

Когда, ощутив тревогу, Адам резко обернулся и увидел искаженное злобой лицо Майкейи, было уже поздно. На голову ему обрушился тяжелый удар кулака. Он хотел ринуться на врага, однако получил следующий удар и потерял сознание. Все произошло так, как и в прошлый раз, в Тер-дю-Кер, когда Майкейя похитил его.

Глава 23

Когда Адам пришел в себя, светило солнце. Он не знал, как долго был без сознания, и ужаснулся, когда понял, что привязан к седлу. Голова буквально раскалывалась от выпитого накануне бренди и увесистого кулака Майкейи. Стиснув зубы, он пытался превозмочь свинцовую тяжесть в висках и хоть как-то сориентироваться.

Это было почти невозможно, поскольку, кроме клочка земли впереди себя и сбоку, он ничего не видел. Одно было ясно: он единственный пленник Майкейи. А ведь такая же участь могла постичь и Саванну. Эта мысль заставила Адама сосредоточиться.

Он догадался, что его привезли в один из болотистых районов, часто встречавшихся в низовьях Луизианы, когда увидел карликовые пальмы и сучковатые стволы плешивых кипарисов. Без особого энтузиазма он разглядел аллигаторов, гревшихся на солнышке у мрачной заводи. Майкейя, похоже, ехал следом, и Адам не без ужаса предположил, что бандит собирается скормить его одному из этих милых крокодильчиков.

Адам не сомневался в том, что Майкейя намерен его убить, не понимал только, почему тот медлит.

Это стало ясно через несколько часов, когда Майкейя подъехал к дожидавшемуся его Джереми и, пока тот привязывал лошадей, ослабил на Адаме веревки и швырнул его на землю. Глядя на связанного, беспомощно лежавшего на земле Адама, Джереми злорадно ухмыльнулся, оставил свое занятие и, подойдя к пленнику, пнул его ногой под ребра.

- Что, мистер, змей пока не видать? - злобно спросил он, видимо, не забыв уловку, к которой Адам прибег прошлый раз. Он снова ударил Адама, теперь по голове, и процедил сквозь зубы: - А жаль, я думал одна тут есть поблизости. Двуногая.

- Будь она здесь, - холодно глядя на бандита, ответил Адам, - я непременно увидел бы ее.

Джереми приготовился было снова пнуть Адама, но Майкейя заорал:

- Оставь его, лучше помоги расседлать лошадей. А этим ублюдком потом займемся.

Джереми бросил на Адама свирепый взгляд и, бормоча под нос ругательства, поспешил к Майкейе.

Прислонившись к дереву, Адам осмотрелся, но ничего, кроме болота, не увидел и терялся в догадках, что это за местность. Они оказались на узкой полоске земли, с трех сторон окруженной болотами с низким кустарником, которому не видно было конца, лишь кое-где высились кипарисы с кривыми стволами, окутанными серо-зеленым испанским мхом. Глядя на эту мрачную, наводившую ужас картину, Адам с отчаянием думал: "Неужели это мой последний приют?"

Сейчас здесь весело потрескивал костер, и, судя по тому, как уверенно чувствовали себя Майкейя и Джереми в этом гиблом месте, им ничто не грозило.

Отпивая маленькими глотками кофе из кружки, Майкейя подошел к Адаму и, глядя на него своими водянистыми глазами, очень довольный, с улыбкой спросил:

- Знаешь, почему ты до сих пор жив?

Адам пожал плечами:

- Надеюсь, ты мне об этом скажешь, когда будешь в настроении.

- Думаешь, если ты красавчик, значит, можешь обвести Майкейю вокруг пальца? Сделать из меня дурака? Прикинулся Джейсоном Сэвиджем, а сам всего-навсего его шурин - Адам Сент-Клэр. - Майкейя опустился на корточки, отпил еще кофе. - Впрочем, тут я тебя не виню. Я поступил бы так же на твоем месте. Но чего я тебе никогда не прощу, так это женитьбу на Саванне. - В его взгляде, только что почти добродушном, появилось что-то звериное. - С этим я никак не могу смириться. Ведь мы с ней парочка хоть куда, и со временем она бы ко мне привыкла. - Он бросил на Адама злобный взгляд. - Да-да, привыкла бы, не сомневайся!

- Так почему же я до сих пор жив? - будто не слыша последних слов Майкейи, спросил Адам.

- А-а! Вопрос очень кстати, - спокойно ответил Майкейя. - Ты у меня вроде приманки... Вчера я не рискнул искать в доме Саванну, но оставил ей записку...

Адам похолодел.

- Записку? - переспросил он с напускным хладнокровием, в то время как его затрясло от гнева и страха.

- Ага, записку. - Майкейя огляделся вокруг. - Это место называется "Голова аллигатора". На нее похож тот пень. - Он указал на полусгнивший пень на краю болота. - Сюда ведет один-единственный путь. Многие из выходцев Крауз-Нест здесь скрывались. В том числе и Саванна с Боуденом, когда он приносил провизию. Это было очень давно, задолго до того, как он стал порядочным человеком. И хотя Саванна в ту пору была совсем маленькая, она без труда отыщет сюда дорогу.

- Но с какой стати она вдруг захочет сюда прийти? - весело блеснув глазами, не без любопытства спросил Адам.

- С какой стати? - Майкейя растянул губы в улыбке. - Чтобы спасти тебя!

Господи! Как же это не пришло ему в голову? Адама охватила ярость. Не исключено, что она захочет его спасти! И хотя сама, возможно, с удовольствием вонзила бы ему нож в сердце, не оставила бы в жестоких руках Майкейи не только его, но даже своего злейшего врага. И Адам, стараясь ничем не выдать своей тревоги, заставил себя улыбнуться:

- И все-таки я не могу понять, почему ты не убил меня, хотя сто раз имел возможность сделать это.

- Ну, видишь ли, Саванна не очень-то мне доверяет, - возразил Майкейя. - И не поверит, что я освобожу тебя, как только она ко мне придет, захочет сама убедиться в том, что ты жив. - Он торжествующе улыбнулся: Наверняка думает, что я захочу обменять тебя на нее!

- Но ты ведь не собираешься этого делать, верно? - тихо поинтересовался Адам. - Ведь, прежде чем ты коснешься ее, тебе придется убить меня.

- Именно так! Не сомневайся на этот счет, - очень довольный собой, произнес Майкейя. - Ведь я собирался тебя убить, - продолжал он, - еще до того, как ты одурачил меня, выдав себя за Джейсона Сэвиджа, - и очень долго охотился за тобой.

- Разве ты знал меня раньше? - нахмурился Адам.

- Знать не знал, только слышал, - самодовольно ответил Майкейя. Как-то в одной таверне встретился с блондином приятной наружности, он заплатил мне кругленькую сумму и попросил убить тебя, пообещав заплатить еще столько же после того, как дело будет сделано. А ты, как нарочно, уехал из Натчеза к своему свояку. - Майкейя просиял. - Так что, как только ты сдохнешь, я получу не только Саванну, но и оставшиеся денежки!

Адаму не пришлось долго гадать, кем был блондин приятной наружности. Конечно же, Чарльзом Эшером. Напрасно надеется Майкейя получить от него какие-то деньги. У мерзавца не осталось ни гроша.

- Ты раньше выясни, станет ли он тебе платить, - с кривой усмешкой сказал Адам.

Раздосадованный спокойствием своей жертвы, бандит помрачнел, и взгляд его стал жестким.

- Чего радуешься? Саванна непременно явится сюда, а тебя я скормлю крокодилам!

Лежа на земле, связанный, не в силах защитить ни себя, ни любимую женщину, Адам мог лишь молиться, чтобы Саванна выбросила записку Майкейи, чтобы вспомнила о его намерении овладеть ею и не рисковала напрасно жизнью...

Адама хватились только поздним утром следующего дня. Никто не думал, что Майкейя так быстро нанесет удар, все были уверены, что Адам накануне лег спать уже глубокой ночью и либо еще не проснулся, либо занят у себя в кабинете делами. Никому и в голову не могло прийти, что его похитили. Это выяснилось уже около полудня, когда приехал Боуден.

Поздоровавшись с Саванной и матерью, обменявшись несколькими словами с Джеком и Тоби, Боуден тотчас же отправился на поиски Адама. В Новом Орлеане он так и не напал на след бандитов и, предчувствуя опасность, помчался в Кампо-де-Верде. Узнав, что с прошлого вечера никто не видел Адама, Боуден пришел в отчаяние.

Оставленную Майкейей записку он нашел на столе Адама через несколько минут после приезда и не успел спрятать, потому что Саванна влетела в комнату следом за ним и выхватила записку у него из рук, едва он ее прочел.

Войдя в кабинет, Саванна тотчас же поняла, что Майкейя уже начал действовать, - на ковре возле письменного стола валялись осколки бокала, окно было настежь распахнуто, пол залит потоками воды. На сердце Саванны лег камень, когда она пробежала глазами записку.

- Кто-нибудь даст мне лошадь? Пойду переоденусь и выеду не позднее чем через час.

- Саванна! Не глупи! Это ловушка. Может, он уже мертв, дорогая, ласково уговаривал Саванну кузен.

Саванна вскинула голову, тряхнула своими золотистыми волосами и, блеснув аквамариновыми глазами, резко возразила:

- Не говори так! Слушать не хочу! Адам жив! Он не может умереть!

- Согласен с тобой, - сурово произнес Боуден, - но неужели ты думаешь, что Майкейя сдержит слово? - Он схватил ее за плечи, встряхнул. - Это ловушка, Саванна! Ты хочешь угодить прямо в лапы Майкейи!

Саванна упрямо вздернула подбородок, и, взглянув на нее, Боуден решил изменить тактику:

- Пока ты не сдашься Майкейе, есть надежда, что он не убьет Адама, будет держать его как приманку. Но стоит ему заполучить тебя, и Адаму конец. Подумай об этом!

Саванна не могла не признать, что Боуден прав. И все-таки она не станет сидеть сложа руки. Она должна попытаться спасти человека, которого любит! Только бы Адам был жив!

Она не может позволить себе думать иначе. Не должна отчаиваться. Должна верить, что Адам жив.

И Боудену ее не переубедить, им движут здравый смысл и холодный расчет. Стремление защитить ее. Ради нее он готов пожертвовать жизнью Адама и сделает все, чтобы она не покинула Кампо-де-Верде, в то время как сам поспешит ему на выручку. Саванна с горечью улыбнулась. Боуден даже не представляет себе, как опасен Майкейя, как дьявольски изворотлив, к каким уловкам может прибегнуть.

Майкейя наверняка мог предвидеть такой оборот дела и принял необходимые меры. В этом случае погибнут оба: и Боуден, и Адам! Только она может спасти Адама! Но сначала надо помешать Боудену ее остановить... Саванна бросила взгляд на тяжелый хрустальный графин на столе и с сожалением подумала, что ей придется его использовать.

- Хорошо. Что ты предлагаешь? - примирительно спросила Саванна, не сводя глаз - с графина. Боуден недоверчиво посмотрел на нее.

- Если ты серьезно, - медленно начал он, - можешь сказать Джеку и Тоби, чтобы седлали коней и готовили все необходимое для этого опасного путешествия.

Она согласно кивнула:

- Разумеется. Что еще?

Боуден все еще недоверчиво смотрел на кузину, хотя его мысли уже были поглощены подвергавшимся сейчас смертельной опасности Адамом.

Он склонился в поисках бумаги над столом и только успел сказать: "Пока ты занимаешься необходимыми приготовлениями..." - как Саванна, ни минуты не раздумывая, схватила графин и опустила на голову Боудена. Он рухнул и распростерся на полу.

- О Боже, Боуден! - воскликнула Саванна. - Сожалею, но я не могла позволить тебе задержать меня. Прости!

Моля Бога о том, чтобы Боуден не испытывал сильных страданий и чтобы ее выходка окончилась для него лишь легкой головной болью, Саванна отыскала на полу у двери кабинета несколько кусков веревки и пару поводьев, связала кузена по рукам и ногам, а из галстука соорудила отличный кляп.

Затем, не медля ни секунды, выбежала из комнаты, на мгновение остановилась, когда навстречу ей попался Джек Муни, спускавшийся в холл, и как ни в чем не бывало с улыбкой спросила:

- Вам не попадались Боуден или Адам?

Джек мотнул головой.

Тогда Саванна извиняющимся тоном сказала:

- О, извините. Но они просили передать вам, чтобы в ближайшие несколько часов их никто не беспокоил. Надеюсь, вам не к спеху?

- Раз Боуден так сказал, мы продолжим свое дежурство возле дома.

- Прекрасная мысль! - Саванна ослепительно улыбнулась.

Не прошло и нескольких минут, как она уже была готова в дорогу и направилась к выходу. Одарив очаровательной улыбкой Тоби, когда спускалась по широкой лестнице, Саванна с корзинкой в руке не спеша направилась к конюшне, но когда вошла внутрь, заторопилась. Она быстро оседлала лошадь, за считанные секунды переоделась в мужскую одежду, которую принесла в корзине, выпустила лошадей через второй выход из конюшни, чтобы ее не заметили люди Боудена, обходившие дом, вскочила в седло и устремилась к зарослям кустарника. Только сейчас она почувствовала себя в безопасности, все еще не веря, что ей удалось осуществить свой план. Если повезет, Боуден очнется и бросится за ней вдогонку часа через два-три, не раньше. И если очень повезет, не убьет ее на месте, когда настигнет.

Впрочем, совершенно не важно, что сделает с ней Боуден. С того момента как, войдя в кабинет Адама, она поняла, что его похитил Майкейя, ее охватили ненависть и страх. И сейчас, когда ее лошадь птицей летела по диким нехоженым местам, она горячо и страстно молилась, чтобы Господь помиловал Адама. Сохранил ему жизнь. О себе Саванна не думала. Главное - спасти Адама!

Мысль о том, что Адам погиб от руки Майкейи, была невыносимой. Она горько раскаивалась в том, что не понимала его, что они часто ссорились. Если бы можно было начать все сначала! Она вела бы себя совсем по-другому. Забыла бы о своей проклятой гордыне и призналась бы ему в любви. Только бы удалось вырвать его живым из лап Майкейи!

Саванна старалась не думать о том, что произошло накануне. Стыдно было вспоминать о безумии, достойном дикарей. По щекам потекли слезы. Ощутит ли она еще когда-нибудь прикосновение его ласковых горячих рук? Или же сама прикоснется к нему, но уже мертвому, холодному. Нет, только не это! Она должна спасти своего мужа и не смеет впадать в отчаяние. Поборов страх, Саванна стала думать о том, как перехитрить Майкейю. К "Голове аллигатора" можно было подъехать только с одной стороны, и Саванна об этом знала. Знала она также, что где-то неподалеку от Майкейи должен находиться Джереми, который, увидев ее, подаст Майкейе условный сигнал о ее приближении. Как только она проскачет мимо Джереми, ловушка захлопнется...

А что, если найти Джереми и вывести его из игры? На ее прелестном лице появилось выражение решимости и тревоги. Тогда он не сможет подать Майкейе сигнал, и у Саванны появится шанс внезапности нападения. К тому же один на один с Майкейей будет легче справиться. Саванна всхлипнула и произнесла слова молитвы.

Она мчалась вперед, продираясь сквозь густой кустарник, лианы и ветки били ее по лицу, но она ничего не замечала, думая лишь о том, как спасти Адама. Вряд ли Майкейя подпустит ее к себе. Негодяй знает, что она попытается его убить и не поверит ни единому его слову, пока не увидит Адама живым. Тут на губах Саванны заиграла торжествующая улыбка. Майкейя не убил Адама! Она уверена! Он не сделает этого до тех пор, пока она не попадет в западню. Саванна не сдержала радостного смеха. Адам жив!

Но радость Саванны угасла, стоило ей подумать о том, что застать Майкейю врасплох и убить, прежде чем он убьет Адама, задача практически невыполнимая.

Она пока еще не знала, как осуществить свой план, но вера в то, что Адам жив, прибавила ей силы. Она непременно что-нибудь придумает!

Уже смеркалось, когда Саванна стала приближаться к "Голове аллигатора", и, осадив лошадь, она задумалась. Вокруг ни души. Глухое гиблое место. Гнетущая, мертвая тишина. Она остановилась всего на несколько минут, но они показались ей вечностью, пока она пыталась вспомнить приметы тропы, ведущей к "Голове аллигатора". В этих местах они с Боуденом бывали не раз. Деревья здесь стояли стеной, которая казалась непроходимой в сгущавшейся темноте и рождала недобрые предчувствия.

Саванна боялась даже дышать, чтобы не выдать своего присутствия, и решила дальше идти пешком. Спешилась, привязала лошадь к небольшому пню.

Когда ей было десять лет, Боуден подарил ей маленький кинжал с тонким, сужающимся кверху лезвием, которым можно было нанести смертельный удар. Его-то Саванна и прихватила с собой за неимением другого оружия. Отвязав от седла сыромятные ремни и держа кинжал наготове, Саванна растворилась в темноте.

Шла она крадучись, словно тигрица, подкарауливающая добычу, скользя по едва заметной дикой тропе, ведущей к "Голове аллигатора". Нервы были на пределе. Она двигалась очень осторожно, однако не заметила Джереми в гуще молодых ив и диких вьющихся растений и едва не столкнулась с ним нос к носу. Сердце бешено заколотилось, и она остановилась как вкопанная. На землю уже легли ночные розовато-лиловые тени, что делало ее задачу еще более сложной. Она спряталась за большим болотным дубом и, когда, припав к земле, стала всматриваться в темноту, в нескольких шагах от себя на бугорке увидела человеческую фигурку. Джереми! Саванна судорожно сглотнула. Ладони стали влажными. Она никогда никого не убивала и не знала, хватит ли у нее сил пустить в ход кинжал. Она снова сглотнула, и во рту стало горько от подступившей к горлу желчи. Нельзя позволить Джереми закричать. Это будет для Майкейи сигналом. Саванна огляделась, поискала глазами что-нибудь подходящее для удара. Надо оглушить Джереми, связать его и заткнуть ему рот. Но ни палки, ни камня поблизости не увидела. Придется его убить. Другого выхода нет. При мысли об этом Саванна содрогнулась, но тут же сказала себе, что должна сделать это! Ради Адама. Чтобы спасти его. Саванна закрыла глаза, набрала в легкие побольше воздуха и в мгновение ока настигла Джереми. Сверкнуло лезвие, и бандит с легким стоном рухнул на землю.

Саванна в оцепенении смотрела на его неподвижное тело, с трудом поборов приступ тошноты. Приложив ладонь ко рту, она побежала прочь, отвязала лошадь, вскочила в седло и стала продираться сквозь деревья.

Стараясь не думать о Джереми, Саванна проехала еще несколько десятков ярдов и осадила лошадь. Как же все-таки спасти Адама? Она хорошо знала эти места и понимала, что расправиться с Майкейей ей будет непросто, он не подпустит ее близко к себе. А застигнуть его врасплох вряд ли удастся. Стоит ему увидеть ее, он поймет, что Джереми мертв, иначе предупредил бы Майкейю о ее приближении. Значит, сдаваться без боя Саванна не собирается. Прокрутив в голове создавшуюся ситуацию, Саванна прикусила губу. Надо немедленно придумать, как прикончить Майкейю.

Пока Саванна размышляла, взошла луна и разорвала непроницаемый мрак. Мысли Саванны бились в мозгу, как попавшая в капкан крыса. Она попыталась сосредоточиться. Что же сделает Майкейя, когда увидит ее? Заставит слезть с лошади и раздеться, чтобы посмотреть, нет ли при ней оружия, прежде чем позволит приблизиться к нему. Но каким образом он это сделает? Будет держать ее под прицелом?

Саванна поморщилась. Что ж, такое вполне возможно. Но куда в этом случае спрятать оружие, если придется раздеться?

Размышляя, она нервно теребила кончик косы и вдруг даже присвистнула от неожиданно пришедшей ей в голову мысли.

По губам скользнула улыбка. Она быстро расплела косу, и ее волшебные волосы рассыпались по плечам. После этого она стерла с кинжала кровь и переплела его густы ми шелковистыми прядями. Выдергивать его будет больно, но ради спасения Адама Саванна позволила бы снять со своей головы скальп!

Теперь, когда кинжал надежно спрятан, можно отправляться на свидание с Майкейей. И Саванна тронула лошадь. Еще немного, и станет ясно, не ошиблась ли она в своих предположениях. Вознося к небу горячие, идущие от самого сердца молитвы, Саванна надеялась, что Господь спасет Адама.

Через несколько минут она увидела пламя костра и поняла, что добралась наконец до "Головы аллигатора". С замиранием сердца еще раз нащупала кинжал и, убедившись, что он на месте, направила лошадь вперед.

Проехав еще несколько метров, Саванна услышала голос Майкейи:

- Осади лошадь!

Саванна остановилась с видом королевы, выпрямившись в седле и холодно глядя на Майкейю. Ярко горел костер, и сердце Саванны радостно забилось, когда она увидела Адама, целого и невредимого.

Он стоял всего в сотне шагов от нее на бревне, одним концом уходившим в болото. Саванна с болью смотрела на Адама. Его густые черные волосы спутались, взгляд сапфировых глаз был диким, затравленным. Каждую секунду он мог стать добычей одного из крокодилов, жадно высматривающих из воды добычу своими горящими словно угли глазами.

Так и не дождавшись сигнала Джереми, Майкейя почуял ее приближение и нарочно поставил Адама на бревно у мрачной заводи с аллигаторами.

Адам, ее родной, любимый Адам, связанный и совершенно беззащитный, стоял на тонком бревне, устремив на нее сквозь мерцающий свет костра неподвижный взор. У основания бревно было обвязано веревкой, которая змеей вилась в направлении костра и исчезала во тьме. Саванна не видела Майкейи, но сразу догадалась, что он держит второй конец веревки. Стоит ей сделать одно неверное движение, веревка натянется, и Адам свалится в воду прямо в пасть аллигатора.

Стараясь ничем не выдать охвативший ее страх, Саванна вглядывалась в темноту, где ее ждал Майкейя. Ни единый мускул не дрогнул на ее лице, когда она, лихорадочно соображая, что делать, холодно произнесла:

- Убери его оттуда, Майкейя! Я не приближусь ни на шаг до тех пор, пока не буду уверена, что ты не собираешься скормить его крокодилам.

При свете полной луны Адам отчетливо видел ее прелестное лицо, и у него болезненно сжалось сердце. Он молил Бога, чтобы она не пришла, но сейчас был счастлив, что видит ее, может быть, в последний раз. Она сидела в седле, гордо вскинув голову, ее золотистые волосы сверкали в отблесках костра. Адам не боялся смерти, но при мысли о том, что Саванна попадет в лапы Майкейи, напрягся и попробовал ослабить ремни, не думая о том, что при любом резком движении может свалиться в воду. Во что бы то ни стало нужно спасти Саванну! Она должна уйти отсюда, пока не поздно.

Ни на минуту не прекращая свои попытки освободиться, Адам мрачно сказал:

- Зря теряешь время, любимая. Уходи отсюда! И чем скорее, тем лучше!

Его сапфировые глаза грозно сверкали в свете костра. В этот момент веревка натянулась, и бревно закачалось. Адаму стоило огромных усилий удержать равновесие.

- Нет! - закричала Саванна. - Нет!

Глава 24

Сердце Саванны едва не выскочило из груди, каблуки вонзились в бока лошади. Она должна спасти мужа, пока он не свалился прямо в пасть крокодила...

Ее лошадь рванулась вперед, но тут откуда-то из темноты раздался голос Майкейи:

- Ни с места, миссис, если не хочешь, чтобы я сбросил его в воду!

Саванна мгновенно осадила лошадь, и голос ее дрогнул, когда она повторила:

- Убери его оттуда! Не натягивай веревку! - Майкейя чуть-чуть ослабил веревку, бревно перестало качаться. Наконец Майкейя вышел на свет, не выпуская из рук веревки. Взгляд его был устремлен на Саванну, в то время как пистолет нацелен на Адама.

- Что ж, я готов выполнить твою просьбу, но тогда... - Она невольно сжала кулаки и процедила сквозь зубы:

- Отпусти веревку и убери пистолет. Пожалуйста! - Майкейя перевел взгляд с Саванны на Адама и, злобно ухмыльнувшись, спросил:

- А если я этого не сделаю? Что тогда?

- Тогда я уеду, - спокойно ответила Саванна. Она блефовала, не видя иного выхода в сложившейся ситуации. Явное преимущество было на стороне Майкейи.

В напряженной тишине раздался его голос:

- Слезь с лошади - отпущу веревку. Но пистолет не уберу.

Саванне ничего не оставалось, как выполнить его требование. Ни слова не говоря, она спешилась и с замиранием сердца ждала, когда Майкейя бросит веревку. Веревку он бросил, но пистолет не убрал. Он по-прежнему был нацелен в голову Адама.

Однако с появлением Саванны Майкейя все внимание сосредоточил на ней. Адам словно бы перестал для него существовать. Глаза разбойника загорелись похотливым огнем. Это не ускользнуло от Адама, и он, воспользовавшись моментом, снова попытался освободиться от ремней. Он должен с этим справиться в считанные секунды, иначе умрет и Саванна окажется в руках Майкейи. Представив себе, как вырывается Саванна из объятий этого ублюдка, а он касается своими грязными лапами ее восхитительного тела, Адам утроил усилия и наконец с радостью почувствовал, что ремень, стягивавший его руки, ослаб.

- Твой муж - крепкий парень, - небрежно заметил Майкейя. - Но я наверняка лучше!

- Сомневаюсь, - тихо возразила Саванна и посмотрела на Адама, вложив в этот взгляд все чувства, которые испытывала к нему. - Видишь ли, я очень люблю мужа.

- Ты любишь меня? - не веря своим ушам, воскликнул Адам, забыв обо всем и лаская ее взглядом, полным глубокого чувства.

Не так представляла себе Саванна их объяснение в любви, но, опасаясь, что Адам умрет, не узнав о ее истинных чувствах к нему, решила сказать о них прямо сейчас.

- Да! Только тебя! - произнесла она страстно. - Тебя одного!

- Хватит! - закричал Майкейя. - Нечего сопли распускать. Не затем я здесь, чтобы слушать вас! - Вдруг он, Прищурившись, злобно посмотрел на Саванну: - Где Джереми? Он должен был подать условный сигнал при твоем приближении!

Саванна с трудом оторвала глаза от изумленного лица Адама и бросила презрительный взгляд на Майкейю.

- Джереми мертв, - произнесла она, радуясь, что сняла камень с души. Каково же было ее удивление, когда Майкейя не только не пришел в ярость, но даже похвалил ее.

- Ну и молодец, - буркнул он себе под нос и расплылся в улыбке. Ничего не скажешь, девчонка ты сообразительная! Сделала за меня работенку!

- Ты собирался убить Джереми? - еще больше изумилась Саванна.

Майкейя согласно кивнул и весело ответил:

- Ну да, собирался. А ты избавила меня от этих хлопот.

- А как же золото? Ведь без Джереми тебе его не отыскать.

- Ты мне поможешь, - с лукавым видом ответил Майкейя. - Отведешь меня к золоту.

- Я? - удивилась Саванна. - Да я понятия не имею, где оно. Впервые услышала о нем от Джереми. Как же я могу тебе помочь?

То и дело поглядывая на Майкейю, увлеченного разговором с Саванной, Адам опустился на корточки и попытался ослабить ремни на ногах, но узлы были стянуты слишком туго и не поддавались. Опасаясь, как бы Майкейя не заметил его попыток, Адам выпрямился и принял прежнее положение, держа руки за спиной.

Тут зашипел один из аллигаторов. Костер уже начал гаснуть, и крокодил все больше наглел, приблизившись к тому месту, где находился Адам.

Тогда Майкейя с проклятием подкинул в костер несколько поленьев, вспыхнуло пламя, и аллигатор ретировался. Ночную тишину нарушило шипение рептилий, когда огромный аллигатор, потеснив их, занял свое прежнее место. Наконец они угомонились, и Майкейя, убедившись в том, что пламя костра достаточно яркое и не позволит аллигатору приблизиться, вернулся к разговору о золоте.

- Полагаю, ты знаешь о золоте достаточно много, - сказал он Саванне. Только не хочешь признаваться. Твой папочка рассказал Джереми, что оставил тебе золотой браслет, а раз так, наверняка объяснил, как найти остальные сокровища.

Саванна побелела от злости.

- Майкейя! - крикнула она. - Нет у меня этого проклятого браслета! Я же говорила тебе! Должно быть, Джереми что-то напутал или просто придумал.

Майкейя в раздумье потер подбородок.

- Ничего он не перепутал! Давалос сказал, что браслет у тебя! Джереми подробно изложил всю эту историю. И я ему верю. Так что теперь мы с тобой партнеры.

Стараясь освободиться от пут, Адам следил за каждым движением Майкейи и не пропустил ни единого его слова. Не в силах развязать ноги, он попробовал вылезти из ботинок, хотя бы из одного...

Глядя на Саванну, стоявшую от него так близко, что до нее можно было дотянуться, Майкейя все больше и больше распалялся от похоти, готовый хоть сейчас подмять под себя девушку, что было видно по его оттопыренной ширинке. Еще немного, и он овладеет этим нежным, белым телом. Тогда она забудет о своем муженьке! Узнает, что такое настоящий мужчина! Воображение его так разыгралось, что дыхание стало прерывистым. Он совершенно забыл об Адаме, предвкушая наслаждение всеми прелестями Саванны, о котором он так долго мечтал. Но Саванна могла оказаться опасной и нанести смертельный удар.

- Раздевайся! - приказал он хриплым голосом. - Посмотрим, нет ли у тебя оружия. И не пытайся меня провести. Не то я застрелю его!

В горле у Саванны пересохло, и хотя она предвидела такой оборот дела, с отвращением подумала о том, как Майкейя станет пялиться на нее. Но от этого зависела жизнь Адама, и дрожащими пальцами Саванна стала расстегивать бриджи.

Не в силах вынести такого издевательства над женой, Адам закричал.

- Нет! Ради Бога, Саванна, не делай этого! Я того не стою! Он ведь играет с нами!

Майкейя засмеялся:

- Возможно, что и так, впрочем, не совсем. - Он посмотрел на Саванну и облизнул губы. - Или ты разденешься, или я прямо сейчас всажу ему пулю точно в глаз. Думаешь, я не знаю, с каким удовольствием ты прикончила бы меня? Потому близко не подпущу тебя, пока не удостоверюсь, что ты безоружна. Так что давай пошевеливайся!

В какое-то мгновение Адам уже готов был броситься на Майкейю и вцепиться ему в глотку, но понимал, что со связанными ногами не успеет настичь бандита и, как только двинется с места, Майкейя прикончит его. Господи! Хоть бы освободить ноги! Только в этом случае он сможет спасти себя и Саванну. И Адам ни на секунду не прекращал своих попыток. Доносившееся до него время от времени шипение крокодила повергало его в ужас. Но страшнее крокодила был Майкейя, который мог заметить, что Адам пытается освободиться от ремней. Вдруг Адам почувствовал, что ботинок медленно пополз вниз, и сердце его замерло от радости.

Саванна не осмеливалась взглянуть на Адама, сосредоточив все внимание на Майкейе. Она должна убить его. Ненависть к нему ей поможет. Саванна сбросила ботинки и бриджи, и отблески костра падали на ее длинные стройные ноги, от которых Майкейя не мог оторвать глаз. Воспользовавшись этим, Саванна сделала шаг вперед. Однако бандит, представляя себе, как эти прекрасные ноги сплетутся с его ногами и он погрузится в ее нежное лоно, стоял словно завороженный разинув рот, окончательно потеряв бдительность.

Саванна тем временем уже преодолела половину разделявшего их расстояния. Тут бандит спохватился и заорал:

- Стой! Дальше ни шагу! Пока не снимешь все остальное!

Пистолет все еще был нацелен на Адама, и Саванна, остановившись, взмолилась:

- Опусти пистолет.

Майкейя перевел взгляд с нее на Адама, и, увидев выражение лица своей жертвы, не сдержал смеха.

Адам, как ни старался, не мог скрыть душившей его ярости, синие глаза горели недобрым огнем. Он весь напрягся, словно приготовился к броску. Сильные мышцы играли под кожей.

- Можешь посмотреть, как у нее это получится, прежде чем... - Он снова взглянул на Саванну и с грязной улыбкой добавил: - Почему бы и нет?

Вдруг Майкейя, к великой радости Саванны, опустил пистолет. Она хотела броситься на него, но для этого надо было подойти ближе. Одно неверное движение, и Майкейя убьет Адама. Выбора не было.

Она горько вздохнула, сбросила рубашку и теперь стояла в свете костра совершенно голая с гордым видом, не испытывая ни стыда, ни каких-либо других чувств. Их вытеснило одно-единственное стремление, таившее в себе смертельную опасность. И этому стремлению было подчинено все ее существо, каждый нерв, каждая клеточка ее тела.

Майкейя продолжал смотреть на Саванну, и его била дрожь. Одна ее грудь была вся на виду, а вторую скрывали разметавшиеся по плечам волосы, торчал только сосок. Во рту у негодяя пересохло, стоит лишь протянуть руку, и он возьмет ее. Она вся в его власти. И ее тонкая талия, и соблазнительные бедра. Он задохнулся, когда взгляд его скользнул к огненным завиткам между ног, ярко выделявшимся на фоне мраморно-белой кожи.

Саванна шагнула вперед не раздумывая, с удивительной легкостью.

Выйдя из оцепенения, Майкейя увидел, что Саванна приближается к нему, и когда она подняла руку к своим золотистым волосам, расценил этот жест как проявление стыдливости. Даже бандит и живодер теряет голову, если перед ним истинная красота. Все поплыло перед глазами Майкейи, и он выронил пистолет. Движимый похотью, он схватил Саванну и впился губами в ее губы, причинив ей боль.

Но Саванна ничего не чувствовала. Будто в забытьи, она изо всех сил стиснула рукоятку кинжала и словно откуда-то издалека услышала яростный крик Адама. В тот же миг кинжал оказался у нее в руке.

Майкейя хоть и потерял контроль над собой, однако заподозрил неладное. Слишком уж быстро она сдалась. Оторвавшись от ее посиневших губ, он, сощурившись, смотрел на нее, пытаясь понять, в чем дело.

Глядя Майкейе прямо в глаза, Саванна со зловещей улыбкой вонзила ему в грудь кинжал. На лице Майкейи отразилось крайнее изумление, и он с тихим вздохом свалился на землю рядом с пистолетом.

Как раз в тот момент, когда Саванна нанесла Майкейе смертельный удар, Адам высвободил из ботинка одну ногу и с воплем попытался преодолеть расстояние, отделявшее его от Майкейи и Саванны. Он был уже почти рядом, когда Майкейя распростерся на земле. Не веря своим глазам, Адам остановился. Ему не понадобилось и секунды, чтобы сообразить, в чем дело. Искреннее восхищение отразилось на лице Адама, когда, окрыленный любовью, он бросился к Саванне и заключил ее в объятия.

Забыв обо всем на свете: о мертвом Майкейе, о шипящих аллигаторах, наконец, о том, что Саванна совершенно голая, - они сжимали друг друга в объятиях и исступленно целовались, все еще не веря, что это не сон, а явь.

Наконец Адам поднял голову и, тяжело дыша, посмотрел на Саванну. Она была прекрасна.

- О Боже! Я люблю тебя! - сказал он севшим от волнения голосом. - Давно люблю, но, сам не знаю почему, никак не мог тебе сказать об этом. - Адам снова запечатлел на ее губах исполненный глубокой нежности поцелуй, и его синие глаза потемнели от страсти, когда он сказал: - Ты должна знать, Саванна, что я полюбил тебя с того самого момента, как впервые увидел, но по глупости не понимал этого.

Саванна не могла сдержать улыбки. Именно эти слова она хотела услышать от Адама. Радость теплой волной разлилась по телу. Он любит ее! Саванна вдруг засмущалась и, вся сияя, ответила:

- Я тоже с первого взгляда полюбила тебя, но, как и ты, молчала по глупости. Узнав, что Майкейя похитил тебя, я чуть с ума не сошла и очень боялась, что уже никогда не смогу тебе сказать о своей любви.

Не веря своему счастью, Адам не переставал ее целовать. И все же червь сомнения все еще точил душу Саванны. И на ее прелестное личико набежала тень, когда она нерешительно спросила:

- Значит, ты женился на мне не только из-за ребенка?

Гладя ее волосы, Адам с нежной улыбкой ответил:

- Ведь я сделал тебе предложение еще до того, как узнал, что у нас будет ребенок. Разве ты забыла?

- А я думала, что нисколько не интересую тебя.

- Именно ты и интересовала меня, - усмехнувшись, сказал Адам. - Просто я не признавался себе в том, что это любовь, хотя чувствовал, что не смогу жить без тебя. Ты и представить себе не можешь, как я обрадовался, узнав из письма Боудена о твоей беременности. Поскольку не сомневался в том, что теперь ты станешь сговорчивее и согласишься за меня выйти. Ну и конечно же, надеялся на свое обаяние и приехал в Новый Орлеан с твердой решимостью покорить тебя, так что не только ради ребенка я хотел на тебе жениться. - Он скривил губы. - Но ты сбила с меня спесь, дорогая. Я так и не смог тебя уговорить, как ни старался. И очень страдал. А потом решил силой заставить тебя, пригрозив, что всем расскажу историю твоей матери. Но это с отчаяния, поверь! Я не хотел!

- Ладно! - лукаво блеснув глазами, сказала Саванна. - Хорошо, что на шантаж ты пошел лишь от отчаяния. Я прощаю тебя. И все же ты смалодушничал, согласись!

Адам подобрал с земли рубашку Саванны, помог ей ее надеть и виновато произнес:

- И в самом деле смалодушничал. Но я был словно одержимый, и в какой-то мере это меня оправдывает.

Адам пристально посмотрел на Саванну, и столько страсти было в его взгляде, что она почувствовала слабость в коленях.

- Ты единственная женщина, которую я люблю и буду любить.

Место, где они находились, было не самым подходящим для интимных признаний, но слова любви, которые они так долго хранили в своих сердцах, вырвались наружу после только что пережитой ими схватки со смертью. Они забыли в этот момент и о мертвом Майкейе, и об аллигаторах, шипевших в болоте позади костра. Ничто больше не существовало для них сейчас в этом мире. Только они сами и их любовь.

Но не тот был у Саванны характер, чтобы наслаждаться наконец-то обретенным счастьем.

- Мог бы и раньше мне объясниться в любви! - упрекнула она его с легкой досадой.

- Ты все равно не поверила бы, - ответил Адам, сверля ее своими сапфировыми глазами.

Она уже открыла рот, чтобы возразить, но, одолеваемая сомнениями, не произнесла ни слова. Он прав. Вряд ли она поверила бы ему. Скорее всего нет. Слова любви она восприняла бы как очередную хитрость, к которой он прибег, чтобы уговорить ее выйти за него замуж.

- Я тогда не верила ни единому твоему слову, - призналась Саванна, потому что очень страдала и готова была вонзить тебе в сердце нож.

Адам понимающе кивал, помогая ей привести себя в порядок. Потом сказал:

- Я помню, как однажды ты сидела под дубом, и я подумал, что никогда еще ты не выглядела так привлекательно... В тот момент я совершенно забыл о нашем будущем ребенке. Мне нужна была только ты. И я понял, что люблю тебя!

- О, Адам! - воскликнула Саванна. - В тот же самый момент и я поняла, что люблю тебя!

Адам снова поцеловал ее. Поглощенные своими чувствами, они не заметили, как рука Майкейи потянулась за пистолетом, лежавшим рядом с ним на земле, и не услышали тихого шороха в кустах.

Ни Саванне, ни Адаму в голову не приходило, что Майкейя жив. А он между тем с искаженным гримасой лицом пытался дотянуться до пистолета, не спуская горящих ненавистью глаз с воркующих словно голубки Саванны и Адама, Он хотел перед смертью убить того, кто расстроил все его планы. Убить Адама Сент-Клэра, за которым так долго охотился. И когда пистолет оказался у него в руке, он собрал последние силы, поднялся во весь свой гигантский рост и нацелил на своего лютого врага оружие.

Зловещая усмешка на лице Майкейи лишний раз подтверждала, что он жив. Саванна была в шоке. Она глазам своим не верила: этот негодяй, этот Живодер, которому она только что вонзила в грудь кинжал, поднялся на ноги и сейчас медленно взводит курок. Она хотела закричать, когда тишину ночи разорвал выстрел.

Однако Адам был жив и крепко сжимал ее в своих объятиях. Майкейя же с продырявленным лбом выронил пистолет. В этот момент Саванна услышала шорох за спиной и резко обернулась. Каково же было ее удивление, когда она увидела Боудена, который спокойно опустил дымящийся пистолет! Вместе с Джеком и Тоби он появился в свете костра, какое-то время смотрел на мертвого Майкейю, затем перевел взгляд на влюбленную пару и очень спокойно произнес:

- Я знал, что когда-нибудь убью эту сволочь.

Эпилог

ЗОЛОТОЙ БРАСЛЕТ

Глава 25

Бледный свет луны проникал в спальню Адама и Саванны в Кампо-де-Верде. Они возвратились в усадьбу около двух месяцев назад и решили до Нового года не ехать ни в Натчез, ни в Белл-Виста, а провести праздники здесь. Слишком много им пришлось пережить за минувшие полгода, и теперь они наслаждались покоем и уютом в Кампо-де-Верде, прежде чем снова отправиться в путь. Адаму не терпелось показать Саванне новый дом в Белл-Виста.

Здесь, в Кампо-де-Верде, среди родных ей людей, рядом с любящей матерью и боготворившим ее мужем, Саванна была по-настоящему счастлива и буквально расцвела. При одном лишь взгляде на нее дух захватывало, до того она была хороша.

Ее волосы так сияли и вились, что казались золотыми. Аквамариновые глаза блестели ярче прежнего, а кожа напоминала перламутр. О пышной прической, в изящных, элегантных нарядах Саванна совсем не была похожа на ту растрепанную девчонку в стареньком платье, которая однажды весенним днем встретила Боудена в своей убогой таверне, нацелив на него винтовку. И уж конечно, не имела ничего общего с дикаркой, впервые увиденной Адамом в лагере Майкейи. Но несмотря на перемену во внешности, характер у Саванны остался прежний. Она чувствовала, что недалек тот день, когда ей снова страстно захочется отправиться вместе с мужем в путешествие, полное приключений.

Лежа в ту ночь в его объятиях, Саванна мечтательно улыбалась. Адам обещал показать ей дикие, нехоженые тропы, где еще не ступала нога белой женщины, буйную, непокоренную природу. Хоть бы скорее пришло это время. Хотелось ей взглянуть и на Белл-Виста, познакомиться с родственниками Адама.

Примерно через месяц после их возвращения в Кампо-де-Верде приехали Джейсон и Кэтрин. Оставив детей на попечение няни в городском доме в Новом Орлеане, они остановились в усадьбе Арманда, дедушки Джейсона, примыкавшей к Кампо-де-Верде, и почти все время проводили с Саванной, ее матерью, Адамом и Боуденом.

При воспоминании о первой встрече с Кэтрин, сестрой Адама, Саванна невольно поморщилась. Маленькая и хрупкая, эта женщина вела себя словно королева, когда ей представили Саванну, и всячески старалась скрыть свою ненависть к ней. Только безграничная любовь к брату позволила ей сохранять холодную вежливость в разговоре с Саванной. Та сразу это почувствовала и пала духом. Ей так хотелось произвести благоприятное впечатление на родственников ее любимого мужа.

Адам ей рассказал о своих отношениях с Джейсоном. Саванну привела в восторг история Гая и Рейчел. С Джейсоном она уже познакомилась и с нетерпением ждала встречи с ним. Ведь он был Адаму все равно как брат. Джейсон тепло приветствовал Саванну, и она прониклась к нему еще большей симпатией. Особенно когда узнала от Адама, что он не имел ничего против их брака. Впрочем, Кэтрин недолго оставалась холодно-вежливой. К вечеру, узнав, как мужественно повела себя Саванна с Майкейей, похитившим Адама, она смягчилась. О лучшей жене для брата она не могла и мечтать. Ведь ради спасения Адама Саванна рисковала собственной жизнью! К тому же у нее не было ничего общего с ее отцом, Давалосом. В общем, симпатия Кэтрин к Саванне с каждым часом росла. Но лишь через несколько дней женщины отважились заговорить о постигшем их обеих несчастье - утрате ребенка. Они подружились и, когда настало время Сэвиджам отправляться в Новый Орлеан, не хотели расставаться.

Однако им предстояла скорая встреча. Сэвиджи собирались провести почти всю зиму в городе, как и большинство жителей Нового Орлеана, принадлежавших к высшему обществу, и Элизабет пригласила их вместе с детьми и дедушкой Джейсона на праздничный обед.

Джейсон и Кэтрин с благодарностью приняли приглашение. Дом в Кампо-де-Верде наполнился гостями.

Дети Сэвиджей вместе с дедушкой и несколькими слугами вернулись в Новый Орлеан раньше Джейсона и Кэтрин, которые остались еще немного погостить. Саванна с восторгом слушала рассказы Адама и Кэтрин о жизни среди цыган и захватывающие истории Джейсона о его приключениях с Кровопийцей. Двумя днями раньше Саванна попросила Джейсона рассказать о золоте ацтеков, а тот после долгих уговоров согласился показать золотой браслет с изумрудами, с которым не расставался ни днем ни ночью, и закатал рукав. Словно очарованная, Саванна смотрела на этот великолепный браслет, из-за которого было пролито столько крови. Джейсон уже опустил рукав, а Саванна все еще молчала, думая о том, что ее отец погиб из-за того лишь, что обнаружил еще один, точно такой же браслет. Вдруг она с улыбкой посмотрела на Адама. Браслет Нолана привел ее отца к смерти, но благодаря этому же браслету она узнала Адама. Не услышь Джереми рассказ умирающего Давалоса, они с Адамом никогда не встретились бы...

К счастью, не все воспоминания Джейсона о ее отце были черными. Когда-то мальчишками они вместе играли и развлекались, но тот юный Давалос был совсем другим, легкомысленным и веселым. Словно угадав мысли Саванны, Джейсон, чтобы развеять ее грусть, принялся рассказывать, как они с Давалосом проводили время в юности, до тех пор, пока тот не стал бездушным и злобным. И Саванна была признательна Джейсону за его чуткость. Значит, когда-то отец ее был веселым и добрым. Слушая Джейсона, Элизабет тоже не могла скрыть своей радости, и глаза ее по-молодому блестели.

В комнате было прохладно, и Саванна плотнее прижалась к Адаму.

- Хочешь сказать, что я плохо справляюсь со своими супружескими обязанностями? Что ты не удовлетворена? - поддразнивая Саванну, спросил Адам.

Саванна с улыбкой потерлась щекой о его широкую грудь. Она вполне удовлетворена. Он замечательный муж. И вообще все прекрасно. Чему только он не научил Саванну в постели. Она прошла полный курс сексуальной науки. Но никак не могла утолить жажду любви. Так же, впрочем, как и Адам. Часа не прошло, как они завершили любовный поединок, а Адам снова был готов к бою. Она ощутила это, когда он прижался к ее бедру, приподнялась и поцеловала его в подбородок.

- По-моему, это ты не удовлетворен, - проворковала она. - Или я ошибаюсь?

Адам слегка подвинулся, снова уложил ее на подушку и склонился над ней. В слабом свете луны его темно-синие глаза сияли чувственным блеском. Он нежно поцеловал ее и тихонько шепнул:

- Любовь моя, я вполне доволен тобой. - Когда наконец он оторвался от ее губ, Саванна затаила дыхание и вся задрожала в предвкушении сексуального наслаждения.

- Все дело в том, - продолжал Адам, понизив голос, - что я никогда не смогу тобой насладиться. Ты чертовски соблазнительна!

Саванна слегка потянулась, коснувшись сосками его груди с темными завитками волос.

- Что же мне теперь делать? - кокетливо спросила она.

- Ничего! - шепнул Адам. - Оставайся всего-навсего женщиной и разреши мне заниматься с тобой любовью...

Когда Саванна наконец спустилась с вершины блаженства, то почувствовала, что Адам все еще прижимает ее к себе, а ноги их переплелись под простыней. Страсть бурей прошумела над ними, и теперь они лежали спокойные, шепча друг другу старые как мир ласковые слова.

- Что, - как бы невзначай сказал Адам, - если после весеннего сева мы махнем в Техас и повторим наш маршрут? - И, бросив взгляд на ее смущенное лицо, ласково добавил: - У меня сохранились кое-какие приятные воспоминания об этой поездке, и я не прочь снова пережить их. - Он коснулся губами ее губ. - В особенности меня тянет туда, где я впервые испытал настоящую большую любовь...

Саванна хорошо помнила, что произошло у лесного озера, прозрачного, как слеза. Там она отдалась Адаму. Отличная идея снова побывать в тех местах, но не этой весной. Губы Саванны тронула легкая улыбка, когда она взглянула на мужа.

- Только не в этом году, дорогой, - весело возразила Саванна. - Скоро я стану такой неуклюжей, что не смогу целые дни проводить в седле.

- Неуклюжей? - удивился Адам. - Но почему?

Она ласково провела рукой по его прекрасному лицу и сказала:

- Потому что я беременна!

Адам замер. Его синие глаза засияли.

- Ты уверена? - с трепетом спросил он, не веря своему счастью. - У нас будет ребенок?

Саванна кивнула и, звонко рассмеявшись, произнесла:

- Думаю, наш малыш сможет гордиться тем, что был зачат на папочкином столе, хотя честь эта весьма сомнительная.

- О любовь моя! - воскликнул Адам, осыпая ее поцелуями. - Я люблю тебя больше жизни.

Такую великолепную новость нельзя держать в тайне, и на следующее утро, за завтраком, Адам с гордостью объявил всем домочадцам, что в семье ожидается прибавление, у них с Саванной будет ребенок.

Новость была воспринята с ликованием, и ее обсуждали до самого обеда.

День выдался погожий, и ближе к вечеру обе супружеские четы отправились на прогулку.

- Как странно, - задумчиво произнесла Саванна. - Золотой браслет Нолана, ставший источником стольких несчастий, свел нас всех вместе.

Все согласились с Саванной, а Адам, придерживающий жену за талию, привлек ее к себе и поцеловал.

- Мне нисколько не жаль этих бандитов, - сказал он, - собаке собачья смерть, но ведь это благодаря им я узнал Саванну.

- Ты искала браслет? - слегка нахмурившись, спросил Джейсон Саванну. Ведь Давалос сказал, что он у тебя!

- Думаю, - усмехнувшись, ответила Саванна, - это был бред умирающего. Мы тут, в Кампо-де-Верде, все перевернули вверх дном, еще когда понятия не имели о браслете. Но будь он спрятан в доме, непременно попался бы нам на глаза. Здесь все перестраивали, ремонтировали, и мы с мамой и Боуденом обшарили каждый уголок. А потом еще Адам все тщательно осмотрел. - Она с улыбкой посмотрела на мужа.

- Поверь мне, Джейсон, я все обшарил, ни одной щели не пропустил. Либо Давалос свихнулся, либо Джереми что-то напутал.

Джейсон не переставал хмуриться.

- Нет, Давалос не свихнулся. Браслет Нолана был у него! Именно поэтому он и узнал о существовании золота ацтеков.

Теперь нахмурилась Саванна:

- Но если у отца и вправду был браслет, куда он мог его спрятать? И почему сказал, что он у меня?

- Потому что, - произнес Джейсон, словно размышляя вслух, Кампо-де-Верде принадлежит тебе. Ты единственная наследница Давалоса, а все, что тебе от него досталось, - пришедшая в запустение плантация... Изумрудные глаза Джейсона сверкали, когда он смотрел на всех троих, а те, в свою очередь, недоверчиво поглядывали на него. - Да поймите же вы, продолжал Джейсон, - оставляя Саванне в наследство эту никудышную плантацию, он спрятал здесь браслет, надеясь, что она его найдет.

- Но он ничего мне не сказал об этом. Даже не намекнул. Откуда же мне было знать? - воскликнула Саванна. - Во всяком случае, в доме его пет. А раз так, нам его не найти!

Туг Джейсон прищурился, и лицо его стало напряженным.

- Возможно, я ошибаюсь, но попытка не пытка...

- Что ты имеешь в виду, черт возьми? - спросил Адам, видя, как возбужден Джейсон.

- Понимаешь ли, - медленно произнес тот, - еще мальчишками мы с Давалосом бродили по этим окрестностям. Он знал каждое дерево, каждый куст, каждую заводь. У нас были тайники, где мы хранили свои сокровища. Возможно, в одном из них Давалос и спрятал браслет.

Оставив всех в полном замешательстве, Джейсон куда-то помчался, остальные - за ним. Немного пробежав, он остановился у могучего раскидистого дуба, сплошь покрытого испанским мхом. Дуб как дуб. Такой же, как остальные двенадцать дубов по соседству. Но, подойдя поближе, можно было рассмотреть в стволе, в нескольких метрах от земли, дупло неправильной формы в том месте, где давным-давно отвалился сук.

Джейсон подобрал с земли палку и очень осторожно пошарил ею в дупле. Но ничего не нашел и уже готов был отказаться от своей затеи, как вдруг, засунув палку поглубже, услышал металлический звук.

Трое затаив дыхание следили за каждым его движением. Прошло еще несколько минут, и Джейсон с благоговейным трепетом вытащил из дупла металлическую коробочку и вручил ее Саванне, сказав при этом:

- Там может оказаться какая-нибудь безделушка.

- Знаю, - с улыбкой ответила Саванна, - но все равно чертовски интересно! Правда?

Коробочка не была пустой, это чувствовалось по ее весу. Она заржавела. Саванна никак не могла открыть ее и, пока пыталась, ощущала на своих плечах тепло рук Адама. Это был волнующий момент для обоих, и не только потому, что браслет стоил целого состояния.

Этот драгоценный браслет стал как бы символом любви. Наконец крышка поднялась, и у Саванны захватило дух, когда она увидела завернутый в промасленную кожу один-единственный предмет. Она вытащила его, уронив коробку на землю, и все сразу поняли, что это не что иное, как браслет Нолана. Когда его развернули, воцарилось молчание. Все затаив дыхание с восхищением смотрели, как лучи закатного солнца весело заиграли на золотом с изумрудами браслете, точь-в-точь таком, какой носил Джейсон.

Первой нарушила молчание Кэтрин.

- Я так привыкла видеть на руке мужа браслет, что перестала замечать, насколько он прекрасен, - с восторг том сказала она и повернулась к Джейсону: - Само его существование принесло нам страшные несчастья.

Оба в этот момент подумали о ребенке, которого потеряла Кэтрин. Джейсон привлек ее к себе, обнял, и, коснувшись губами ее волос, прошептал:

- Не горюй. Все позади. - Он бросил взгляд на Адама и Саванну: Пожалуй, вам сейчас надо побыть наедине друг с другом.

Когда они ушли, Адам все еще держал Саванну за плечи и молча смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Тогда Саванна повернулась к Адаму лицом и, исполненная любви, протянула ему браслет.

Он покачал головой и едва слышно произнес:

- Этот браслет принадлежит по праву нашему первенцу. - Адам обнял ее, крепко прижал к себе и покрыл страстными поцелуями. Затем посмотрел в ее смущенное лицо и прошептал: - Зачем мне золото и изумруды, когда у меня есть ты?

Вся во власти эмоций, Саванна не могла произнести ни слова, только улыбалась, с любовью глядя на Адама. Он снова стал ее целовать, и прошло много времени, прежде чем они вспомнили, где находятся. Адам взъерошил ей волосы и воскликнул:

- Ты, кажется, готова заняться любовью прямо здесь, на виду у всех, средь бела дня! Но представь, какой разразится скандал! Нет уж, пожалуй, лучше догнать их.

Саванна нехотя высвободилась из его объятий и, взглянув на браслет, который сжимала в руке, тихо произнесла:

- Странно, не правда ли? Какая-то безделушка принесла столько горя!

Слегка проведя пальцами по краю браслета, Адам сказал:

- Не сам браслет, а жажда обладать им. Страшно подумать, сколько пролито из-за него крови.

Глядя на темные изумруды, сверкавшие на ярком золоте, оба думали о жестокости и преступлениях, совершенных ради обладания этим браслетом. И в то же время этот великолепный браслет помог им обрести друг друга.

Глаза Саванны наполнились слезами радости при мысли о том, что она носит под сердцем ребенка Адама. Никогда она никого так не любила, как мужа, и никогда не полюбит. Так браслет, ставший причиной неисчислимых бед и несчастий, принес им самый драгоценный дар - любовь.

Саванна посмотрела на такое дорогое ей лицо Адама, мужественное и прекрасное, и любовь, которую излучал ее взгляд, отразилась в его глазах. Любовь, еще более долговечная и бесценная, чем все золото и изумруды мира...