"Грааль никому не служит" - читать интересную книгу автора (Басирин Андрей)

Глава 5. ВОПРОС, О КОТОРОМ Я ЗАБЫЛ

Бок ожгло болью. Лезвие скользнуло по завязкам кошеля, и коробочка с крабом покатилась по камням.

— Хм... Интересно. — Красный рыцарь нагнулся за ней, и тут я атаковал. Итер отбил удар не глядя. Затем схватил мой клинок за лезвие и дёрнул. — Спокойней, парень. Дыши ровнее!

От неожиданности я едва не выпустил шпагу. Итер держал клинок голой рукой! И не резался! Поймав мой удивлённый взгляд, рыцарь улыбнулся:

— Достойный противник для отщепенца, правда? — Он неуклюже подобрал коробочку. — Хотел бы я знать, парень, кто ты на самом деле.

Крабик-бретёр заверещал, захлопал створками. Метнулась клешня, и рука, державшая мой клинок, намокла в крови. Итер заорал, разжимая пальцы. Я не глядя рубанул его по лицу и бросился бежать. Тоненько вскрикнула Иртанетта.

Нельзя мне было оглядываться... А я оглянулся. Вид Итера был ужасен. Пол-лица в крови, в разрубленной глазнице мелькает что-то белое. От этого зрелища я сбился с шага и врезался в клетку с мантикорой.

Дверца распахнулась. Меня отшвырнуло в сторону.

Радостно взвыв, тварь вырвалась на волю. Не знаю, как Итер умудрился её поймать — в скорости он безнадёжно проигрывал мантикоре. Миг я смотрел на визжащий клубок рыжего и красного, а затем подступила тошнота. Я прислонился к углу клетки, и меня вырвало. Торжествующий рев зверя бился в ушах.

Бой кончился почти мгновенно. Следовало уносить ноги, пока мантикора не нашла другую жертву. Но где же она?

Я лихорадочно осмотрелся. Зверь сидел в двух шагах от меня, сосредоточенно вылизывая лапу. Сердце бултыхнулось в груди и замерло. Мантикора прекратила своё занятие и посмотрела на меня. Глаза у нее оказались неожиданно голубые, как у сиамца. Выражение на морде скорее подошло бы голодному помоечному котёнку, которому показали кусочек колбасы.

— Мяу... — жалобно сказал котёнок. Подбежал, задрав хвост трубой, и принялся тереться об мои колени. Онемелыми пальцами я почесал его за ушком.

— Адвей... — Я оглянулся и заметил Иртанетту. Лицо принцессы было белым, как бумага. Девчонка едва стояла на ногах, держась за решётку. — Адвей, эти звери не приручаются! — В её глазах мелькнуло восхищение, смешанное с ужасом: — Как ты сумел?!

— Не знаю... — Мой взгляд упал на бесформенную кучу, бывшую некогда Красным рыцарем. Меня вновь замутило: — Пойдём... пойдём отсюда, Иришка...

Не оглядываясь, мы бросились прочь от мертвеца. Мантикора мчалась рядом с нами, временами подпрыгивая и молотя крыльями. Я словно попал в свои ночные кошмары. Люди Итера разбежались сразу же, едва поняли, что их хозяин мёртв.

— Адвей... что ты сделал... с Красным рыцарем?.. — задыхаясь на бегу, спросила Иртанетта.

— Крабик! — выкрикнул я в ответ. — Он... снял неуязвимость... понимаешь?..

Тропинка резко нырнула в тоннель. Мы оказались в темноте: фонарь Иришка забыла возле клеток. Минуту или больше мы мчались наугад, ориентируясь лишь на сопение мантикоры. У этих зверей хорошо развито ночное зрение. Без неё мы бы наверняка заблудились.

Наконец тьма отступила. Потянуло сыростью; где-то шумела вода.

— Подземная река... — Иришка нащупала моё запястье и крепко сжала: — Мы почти на месте.

С этого момента мы шли медленней, внимательно смотря под ноги. В тоннеле горели факелы: Анфортас или Маллет позаботились о нас. Вскоре шум течения стал громче. Мы вышли на берег реки.

Король-Рыбак сидел на камне, задумчиво глядя в воду. У берега покачивалась на привязи лодка. Завидев Анфортаса, мантикора зашипела, выгибая спину. Я ухватил зверя за загривок:

— Свои, Симба!

Сам не знаю, почему назвалось именно это имя — такое домашнее, уютное. Пренебрежительно фыркнув, котёнок отошёл в сторону и уселся на камни, обвив кольчатым хвостом лапы. Теперь он действительно выглядел самым настоящим Симбой.

Из-за валунов показалось бледное лицо Маллета.

— Ваше Высочество! — В глазах следопыта сквозило безумие. Он смотрел то на Иришку, то на меня, то на мантикору, то снова на Иришку. — Ваше Высочество, что случилось? Отчего вы не пошли условленным маршрутом? Откуда здесь зверь?

Принцесса принялась бессвязно оправдываться.

— Мы попали в засаду, — помог я ей. — Красный рыцарь подстерег нас в бестиарии. Он споил Биггля и сломал клетку мантикоры.

Мои объяснения лишь ухудшили ситуацию. Маллет недоумённо вскинул брови:

— А что вы делали в бестиарии? Госпожа! Отец дал вам ясное задание, а вы...

— Ладно, Маллет, — оборвал его Король-Рыбак, — хватит. Итер не станет ждать, пока ты прочтёшь нотацию. — Он кивнул в сторону лодки: — Адвей, садись. Время дорого.

— Но Красный рыцарь мертв! — Я почти кричал. Как всегда, взрослые пропустили мои слова мимо ушей. Маллет проверил тоннель, которым мы вышли к реке, а затем вернулся и стал возле принцессы в позе верного стража. Арбалет в его руке едва заметно подрагивал.

Делать нечего. Я пожал плечами и направился к лодке. Чтобы не расплакаться, Иришка закусила губу. Когда я проходил мимо Анфортаса, он придержал меня за плечо.

— Попрощайся с девчонкой, дубина, — шепнул Король-рыбак. — Видишь, у нее глаза на мокром месте? — И легонько подтолкнул меня к принцессе.

Я застыл перед Иришкой, словно истукан. Буркнул, глядя в пол:

— Ириш... Счастливо тебе...

Иртанетта обняла меня, уткнувшись носом в плечо:

— Адвей... ты возвращайся, пожалуйста! — Она прерывисто всхлипнула: — Я... я буду ждать...

Робкий поцелуй в щёку. Вкус соли на губах. Вот и всё.

Лодка мчалась, рассекая смоляную гладь. Вёсел ей не требовалось. Мы с мантикорой сидели на носу, вглядываясь во тьму тоннеля. Анфортас дремал на корме. Время от времени Симба бил лапой по воде, и тогда Король-рыбак приоткрывал один глаз.

Мантикора охотилась. Вряд ли свет фонаря привлекал водных тварей: рыбины подземной реки слепы. Скорее, они собирались на звук.

— Эге, — сказал Анфортас, когда котёнок выхватил из реки очередную рыбину. — Да твой зверек из нашего братства, из рыбаков. Вот бы кого мне в друзья! Что скажешь, Адвей?

Симба оглянулся на короля и демонстративно зевнул. Затем улёгся у моих ног и принялся жрать пойманную рыбину. Безглазая тварь жалобно пищала и отбивалась рудиментарными лапками.

— Он не принадлежит мне, — отозвался я. — Как я могу распоряжаться его судьбой?

— Это правильно. Он тебе не служит, ты — ему. А путь общий.

— Ваше Величество... Можно задать вопрос?

— Можно, Адвей.

— Ваше Величество, о каком пророчестве вы говорили Маллету? Ну... когда мы впервые встретились. У кого ни спрошу, все молчат. Иришка чуть-чуть рассказала, но и то не всё.

Анфортас усмехнулся:

— Видишь ли, дружочек... Каждому из нас принадлежит лишь часть правды. Я расскажу то, что утаила Иртанетта.

...Несчастье произошло шесть лет назад. Случилось это, когда Итер впервые приехал в Лонот. Вёл он себя нагло и требовал слишком многого. Притязания незнакомца казались рыцарям Белэйна смехотворными. Гостивший при дворе двоюродный брат принцессы принял вызов. Итер убил мальчишку на глазах Иртанетты. Легко, играючи, — и с тех пор принцесса изменилась. Она перестала смеяться. Что бы ни происходило, взгляд её оставался неизменно серьёзен.

Белэйн отчаялся помочь дочери. Целители пожимали плечами: девочка ничем не была больна. Впустую пропадали усилия шутов и скоморохов. Им не удалось вызвать на губах принцессы даже тени улыбки. Так продолжалось до тех пор, пока Тильский узурпатор не прислал в помощь лонотцам своего шарлатана. Шарлатан осмотрел девочку и выдал пророчество. Болезнь пройдёт, сказал он, когда принцесса встретится с величайшим воином страны.

Лонотцы воспрянули духом. В столицу потянулись люди меча. Их паломничество не принесло пользы: Иртанетта оставалась всё так же печальна. Красный Итер бахвалился, что он и есть тот самый рыцарь из пророчества, но проверять побоялся. Как и все честолюбцы, он страшился неудач.

— Так что же получается, — не выдержал я, перебивая рассказ, — великий воин из легенды — это я? Но я не умею сражаться.

— Ты победил Итера. Принцесса впервые рассмеялась, увидев тебя. Даже если ты никогда больше не поднимешь оружия, твоя сила больше не нуждается в доказательствах. Именно поэтому ты следуешь за мной.

Больше я ни о чём расспрашивать не стал. Сытая мантикора дремала, привалившись к моему колену. Впереди забрезжил свет: подземная река выходила на поверхность.

— Эй, причаливай! — зычно крикнул Король-Рыбак неведомо кому. Лодка послушно рыскнула в сторону берега. Шла она мягко, не обращая внимания на волны. Мне стало интересно: почему Анфортас рыбачит с обычного ялика? Привык, наверное. Да и бесчестно это, в благородном спорте пользоваться волшебством.

— Пойдём, — бросил Анфортас, когда мы выбрались на берег. — Замок недалеко, там уж нас встретят.

О лодке он словно бы забыл, да она и не нуждалась в его попечении: развернулась и уплыла неведомо куда. Мы отправились к виднеющемуся среди деревьев замку.

Хаос, царивший в землях Короля-Рыбака, ничем не напоминал красоту и ухоженность Лонота. Деревья росли скрюченными и больными. На листве, словно оплывшие плевки, белела парша. Жесткая трава иод ногами, казалось, так и росла засохшей. На дорожку уселась больная колченогая ворона. Злобно скосившись на мантикору, птица отчаянно заорала. Лес отозвался разноголосым граем, криками, щебетом.

— Вот я и дома, — отметил Анфортас. — Скоро нас встретят.

Король-Рыбак не соврал: навстречу нам двигалась процессия. Одевались слуги Грааля ярко; по их виду нельзя было сказать, что они в чём-либо терпят нужду, и всё же... Ощущалось в их облике нечто болезненное. Пропорции чуть искажены, цвета — неестественны, да и двигаются они с пугающей грацией призраков.

— Приветствуем тебя, господин Вторых, — склонился перед Королём-Рыбаком тонкогубый юноша с взлохмаченными волосами.

— Ладно, ладно, шут, — ворчливо отозвался Анфортас. — Уймись. Я привёл того, кто, возможно, станет первым.

— Он уже спрашивает? — загалдели встречающие. — Мы дождались?

— Надеюсь, да. Но тс-с-с! Не спугните его.

Я вертел головой, пытаясь уяснить, о чём идёт речь. Танцуя и кривляясь, придворные вели нас сквозь умирающий парк. Их болтовня скоро утратила всякий смысл — в птичьем щебете и то легче выделить тему. Мне стало неуютно.

Громада замка вырастала перед нами. Представляю, как обозлился бы Красный рыцарь, попади он сюда! Я в средневековых крепостях понимаю мало, но замок Грааля неприступен. Он стоит на скале, окружённый рвом, и чтобы захватить его, нужно быть альпинистом. Или уметь летать.

— Адвей, — негромко сказал Король-Рыбак, — у тебя ноги молодые, здоровые. Будь ласка, сбегай, попроси опустить мост. Чует моё сердце, я ещё долго хромать буду. А ты голоден, хороший ужин тебе не помешает.

Тут он попал в точку. Есть хотелось страшно. Последний раз меня кормили в Лоноте, но с тех пор столько всякого произошло. И Красный рыцарь, и подземная река. Самое странное, что время опять сдвинулось. По моим подсчётам, должно было быть около четырёх часов ночи, а в королевстве Анфортаса только-только смеркалось.

Я побежал по дорожке к краю рва. Иришка молодчина: после её лечения нога почти не болела. Разве только чуть-чуть. Оказавшись возле деревянного настила, который соединяется с мостом, когда тот опущен, я запрыгал и замахал руками:

— Э-эй! В замке!

Караульный откликнулся немедля:

— Чего орёшь? Кто ты, парень?

— Король возвращается! Послал меня предупредить, чтобы встречали. Опустите мост!

— А! Так ты из друзей Рыбака, — уважительно откликнулся солдат. — Что ж, мы тебе рады. Входи, если сможешь.

Загремели-цепи. Ждать, пока опустится мост, пришлось долго. Громада потемневшего дерева и тусклых металлических балок зависла в воздухе. Заунывный скрип наполнил окрестности; от этого звука у меня заныли зубы. Наконец мост стал на своё место. Я храбро шагнул на выцветшие доски...

...и понял, что означает «входи, если сможешь». Мост охраняли чары. Каждый шаг отдавался в теле болью потерь. Я стал Королём-Рыбаком, и осознание собственной никчёмности обрушилось на меня.

Иртанетта осталась в Лоноте, — скрипели доски, — а ты — ты даже толком попрощаться не смог.

Визионер конечно же махнул на тебя рукой. Будь ты настоящим срединником — давно бы нашёл выход.

Красного рыцаря победила мантикора. Ты же — хвастун, возомнивший о себе невесть что. Итер не убил тебя лишь из жалости, он тысячу раз мог это сделать.

Да как они вообще могут иметь с тобой дело? Ты постоянно говоришь глупости, попадаешь впросак. Великий воин из легенд? Как бы не так! Король-Рыбак надеется натебя, они все чего-то ждут, а ты — что ты можешь сделать?!

— Руку! — властно приказал караульный. Я рванулся ему навстречу, и он, ухватив меня за запястье, втащил в ворота. — Повезло тебе, парень. Я уже видел, как ты колебался. Будь постарше — свернул бы на полпути. Сюда редко кто доходит.

Я оглянулся. Мост отсвечивал в лучах заходящего солнца янтарными полированными плашками. Запах прогнившего дерева сменился ароматом сосновой смолы. Празднично посверкивали серебром искорки гвоздей. Крылатая тень промелькнула в синеющем небе, и рядом со мной опустился Симба.

— Что это было? — ошарашенно спросил я. — Там... на мосту?

Солдат положил руку мне на плечо:

— Пойдём. Господин ждёт тебя в тронном зале. Сейчас начнётся церемония.

Я вывернулся из-под его ладони с раздражением, которое поразило меня самого:

— Как ждёт? Он же сам отправил меня вперёд, чтобы опустить мост!

— Не гневайся, юный рыцарь. — Тонкая улыбка тронула его губы: — Анфортас — господин Вторых, и поступки его непредсказуемы. Он испытывал тебя. — Солдат покачал головой: — Надеюсь, ты выдержал испытание. Идём.

Зал, в который мы вошли, запомнился мне прежде всего обилием свечей. Гроздья пылающих огней заполняли его от края до края, так что от жара и свечного духа хотелось кашлять. Пол устилали покрытые шёлком перины. У дальней стены стояли кресла, в которых дремали три старика в доспехах. Караульный знаком предложил мне сесть. Я опустился на одну из перин и замер в восхищении.

Жар шёл не от свечей — несмотря на лето, в замке топили печи. Рубашка намокла и прилипла к спине, по лицу струился пот. Я потянулся было расстегнуть рубашку, но тут в зал внесли Анфортаса.

В первый миг я его не узнал. Король похудел и осунулся. Запах болезни, который от него исходил, усилился настолько, что даже благовония не могли его заглушить. Раньше Анфортас просто хромал — теперь же он совсем обезножел. Его даже в зал внесли на кровати. Несмотря на жару, несмотря на шубы и одеяла, которыми он был укрыт, король всё равно мёрз.

Увидев меня, Анфортас ласково кивнул:

— Ты уже здесь... А я, как видишь, подзадержался...

Я не верил своим глазам. Ведь совсем недавно он выглядел вполне здоровым! Не понимаю... Это как же надо любить рыбалку, чтобы так меняться ради неё!

— Смотри, мой мальчик, — сказал Анфортас. — Тебя ожидает незабываемое зрелище. Такого ты ещё не видел.

Двери распахнулись; порыв ветра покачнул пламя свечей. В зал ворвался оруженосец с окровавленным копьём в руках. Кровь лилась потоком, заливая разбросанные по полу покрывала. Дикий крик следовал за юношей по пятам. От этого вопля, казалось, вибрировали стены.

Я вскочил на ноги:

— Что... что это он?..

За моей спиной зашикали. Старики в креслах смотрели на меня с неодобрением.

— Сядь, — бесцветным голосом приказал Анфортас. — Смотри. Будь внимателен, не пропусти главного.

Я уселся. Мне было стыдно: я единственный, кто так разволновался из-за дурацкого копья! Старые рыцари, король, девушки-прислужницы — все воспринимали дикие танцы оруженосца как само собой разумеющееся.

На всякий случай я поклялся себе, что не сделаю больше никаких глупостей. Буду сидеть тихо, спокойно, с достоинством. Как Анфортас. Не задавая лишних вопросов.

Две девушки в венках внесли подсвечники — я промолчал. Хоть меня и подмывало спросить: не много ли свечей? Мистерия продолжалась. Ещё две дамы принесли скамеечку слоновой кости, за ними следовали другие — в разноцветных платьях и венках. Двигаясь словно в танце, они обошли зал с букетами в руках. Еще четыре девицы держали в руках деревянную чашку, раскрашенную киноварью — их появление я едва не пропустил.

Вы не подумайте, что я рассказываю так сбивчиво, потому что неинтересно было. На самом деле я мало что запомнил. Мне было хорошо. Я плыл в волнах блаженства, не очень-то понимая, что происходит. Несколько раз я ловил на себе встревоженные взгляды слуг и рыцарей: они чего-то от меня ждали. Ждал и сам Король-Рыбак, правда, он скрывал это лучше всех. Что-то я должен был сделать... Что-то важное, нужное, от чего зависела судьба всех людей. Но сам я не мог догадаться, а подсказывать было запрещено.

— Что ты чувствуешь, Адвей? — шепотом обратился ко мне Анфортас. — Я наблюдаю эту картину с незапамятных времён. Мне всегда было интересно, каково это — видеть мистерию в первый раз?

— Н-ну... ничего... — протянул я.

— Ничего? Ах, да... ничего. — Король грустно усмехнулся. Вдруг глаза его осветились. — Адвей, есть что-то, о чём ты мечтаешь больше всего в жизни?

— Стать срединником, — выпалил я. — А можно?

— Твоё желание непременно сбудется. Видишь красную чашу? Это Грааль, он творит чудеса. Он способен утолить любую жажду, любой голод. — Тут Анфортас поморщился, словно вспоминая что-то: — Извини... Я заболтался, а ты действительно хочешь есть. Прости мою старческую болтливость.

Он хлопнул в ладоши, и девушка в шёлковых шароварах и коротенькой блузке поставила передо мной поднос.

— Тебе достаточно пожелать любой еды — и она появится, — сказал Анфортас.

И я пожелал. Знали бы наставники, сколько я здесь пью, — с ума бы посходили! Ужин короля оказался скромнее: тарелочка овсянки, половина яблока и стакан воды. Будь я королём, я бы так не скромничал.

— Как твоя нога? — поинтересовался он.

— Спасибо, Ваше Величество, хорошо. Иртанетта вылечила её.

— Да, мальчик мой, — невпопад ответил король. — Грааль способен исцелить любую рану. Тебе достаточно лишь пожелать.

Умоляющие взгляды, направленные на меня со всех сторон, стали совершенно невыносимы. У мамы такса дома живёт. Она так же смотрит, когда я бутерброд ем. Да чего им от меня нужно? Говорили бы напрямую.

— Быть может, ты нуждаешься ещё в чем-нибудь? — Лицо короля лучилось беспомощной добротой. Мне стало неловко.

— Спасибо, Ваше Величество. Я наелся и напился, всё было просто здорово. Теперь я хочу поспать, если не возражаете. И... — я запнулся, — где у вас туалет?

На лице Анфортаса появилась слабая улыбка.

— Хорошо. Я зря тебя мучаю. Отправляйся, отдохни... Тебя проводят.

Выходя из зала, я оглянулся. Таких отчаянных глаз, как у короля, я ни у кого не видел. Анфортас смотрел так, будто потерял свой последний шанс, а впереди — бесконечность.

Лупоглазая бледная служанка отвела меня в мои покои. Я говорю «покои», потому что иначе их не назовёшь. Огромная мрачная комнатина. По интернатским меркам здесь можно восемь спален разместить. Кровать — шедевр средневекового зодчества. Да ещё и под балдахином. Наскоро объяснив, где что находится, служанка ушла. Она оставила свечу, а с собой ни огонёчка не взяла. Смелая! Сам-то я в ночные переходы замка ни ногой, хоть меня режьте. А ведь девчонка меня старше ну года на три, от силы на четыре.

Я обшарил все закоулки. Туалета в нашем понимании слова не нашлось, был лишь ночной горшок. Вообще в Средневековье люди жили проще. Пока я искал, где помыть руки, появились ещё слуги: принесли горячую воду для умывания, блюдо со сластями, вино и ночную рубашку. Рубашку я вернул обратно: девчоночья. Пусть сами такое носят. От вина тоже отказался. Хватит.

Слуги стояли, глядя на меня овечьими глазами. Потом ушли. Опять я не оправдал их надежд... Я залез в кровать, разделся под одеялом (после духоты тронного зала меня бил озноб) и устроил себе гнёздышко в углу кровати. Свеча так и осталась гореть. Как зажечь её снова, я не представлял, а оставаться в темноте, да ещё в сумасшедшем заброшенном замке... брррр! Спасибо большое.

Послышалось царапанье. Дверь бесшумно отворилась, и в спальню вошел Симба. Глаза его отсвечивали в темноте алым. Мантикора с хозяйским видом обошла комнату, забралась на кровать и совершенно по-кошачьи свернулась калачиком у меня в ногах. Я поёжился: ткнёт ещё спросонья колючкой! Но Симба и сам понимал, что к чему. Жало он спрятал под крыло.

Я робко погладил рыжика по мохнатому загривку. Сим блаженно вытянул лапы и заурчал. Он совершенно не походил на зверя-убийцу, несколько часов назад растерзавшего Красного рыцаря. Я уж засомневался: да был ли поединок?.. Окровавленное лицо Итера, тусклые прутья клеток. Последнее проклятие Красного рыцаря... Жуткая картина ушла на задний план, и вместо неё всплыло другое: Иришка. Бросает мне яблоко, а сама хохочет, заливается. А потом у моря... тоже...

Я тоскливо уселся в постели. Мантикора требовательно просунулась под мою ладонь: гладь!

— Рыжик ты мой... Лапа. — Я пощекотал зверя за ушком. Кот зажмурился, блаженствуя. — Мне выбираться отсюда надо, понимаешь? А куда податься, не знаю. В интернат — страшно, меня в Лачуги отправят. Домой бы, к маме... Но туда я не попаду, это позор.

Да... По нашим понятиям, до двадцати двух лет человек должен воспитываться вдали от родителей. Потом можно вернуться, но обычно никто так не делает. Привыкают. И я привыкну.

— Ещё бы здорово в Лонот отправиться, но там я долго не протяну. Это чужой мир. Слышишь, Симба? Тебе, наверное, тоже несладко. Поймали, сюда привезли...

Мантикора... или как правильней — мантикор? заизвивалась, мурлыча. Хвост распрямился и застучал по одеялу.

— Да нет, — продолжал я. — Тебе везде хорошо... Вырастешь — станешь боевым зверем. Красавцем.

Симба встрепенулся. Прижал уши, вскинул голову. За дверью послышались шаги.

— ...не то воспитание, — говорил хрипловатый голос. Я замер. Слова звучали с рунархским акцентом. Я не раз слышал в новостях, как говорят рунархи. Однажды мне пришлось в интернатской постановке копировать их речь. Говорят, получилось похоже.

— Всё равно стоит подстраховаться. — Второй голос принадлежал рунархской женщине — рунари. — Он же человек, ему незачем знать. Тем более Анфортас на него рассчитывает.

Симба бесшумно прокрался к столику, на котором стояла свеча. Мгновенный взмах жала — и комната погрузилась во тьму. Только кошачьи глазища светились алым.

Возле моей двери шаги стихли:

— Видящая Кассиндра, ты сказала. Я не хочу ссориться с хозяином, так и знай!

Симба напружился, готовясь к прыжку. Лунного света не хватало, чтобы видеть происходящее, но я услышал, как проворачивается дверная ручка. А ведь рунархи говорили обо мне!

— Постой, Лир. — Голос рунари звучал беспомощно. — Может, попробуем ещё раз? Он уже спит и неопасен.

Ручка неуверенно замерла.

— Хорошо. Делай что хочешь, но помни — хозяин должен быть из наших. Кстати, это не та дверь. Его поселили в третьей по счёту, если пустоголовая девчонка ничего не напутала.

Рунархи двинулись дальше; вскоре их шаги затихли. Мантикора скакнула на пол и подбежала к двери, принюхиваясь. Затем вернулась на кровать и вновь улеглась у меня в ногах. Вот я и обзавёлся персональным сторожем... Но интересно: рунархи — здесь! Расхаживают, словно хозяева, и всё им ни почём! Что они хотели?

Сон как рукой сняло. До сих пор всё было понятно. Иллюзис Визионера предназначался для того, чтобы выяснить, готов ли я стать срединником. Но рунархи?!. Наши извечные друзья-соперники. И зеркало в морской пещере тоже принадлежит им.

Предупредить короля? Ну уж нет. Лезть в чёрную пустоту переходов без свечи — это глупость. Я даже не знаю, где сейчас Анфортас. Скорее я наткнусь на рунархов, а у даже шпаги нет — сдал у ворот караульному.

Я залез под одеяло. Темнота давила сверху неуютом, и я прикрыл глаза. Вновь всплыли в голове давнишние мысли: чего же всё-таки хотел Анфортас? Почему он, интересно, не прикажет Граалю исцелить его рану? Раз — и готово! Или... или это я должен был сделать? Ну да, и желания мои чаша исполняла лучше, чем повеления Анфортаса. Ему овсянка, а мне — чего душа пожелает.

Я заворочался. Если Анфортас не мог захотеть, чтобы его нога зажила, то это мог сделать кто-то из слуг? Или же нет? Кому вообще подчиняется Грааль? Человеку со стороны?

Где-то в центре замка возникло знакомое биение. Волшебная чаша искала меня. В этот миг я ощущал весь замок: боль и вековечное терпение Рыбака, напряжённое ожидание слуг, расслабленность мантикоры.

«Найди меня потом, — промурлыкал рыжик. — Я покажу тебе дорогу сюда. А пока — возвращайся».

Алое сияние усилилось. Покой и умиротворение охватили меня.

«Возвращайся. Возвращайся домой, — запульсировало в висках. — Ты нужен там!»

Я изо всех сил потянулся к алой чаше. Словно в ответ, перед глазами развернулась чёрная воронка. Меня неудержимо потянуло в неё. Испытание... Неужели я прошёл? Это всё?