"Страсти по принцессе" - читать интересную книгу автора (Бушков Александр Александрович)

ГЛАВА ПЯТАЯ КТО БЕРЕЖЕТ КУРГАН

Гном не врал — на закате они увидели впереди с десяток прихотливо разбросанных курганов, оплывших от времени, но все еще высоких и широких, довольно крутых. Очень уж они походили друг на друга, чтобы оказаться творением слепой природы. Сварог наудачу выбрал один из ближайших, указал на него, и вереница всадников, описав по склонам суживающуюся кверху спираль, поднялась на вершину, поросшую, как и весь курган, сухой реденькой травой. Места для лагеря нашлось предостаточно. Они еще не кончили расседлывать лошадей, как Шедарис, управившись со своими раньше всех, пошел вокруг стоянки, густо раскладывая серебряные монеты.

— Никак не похоже это на природные холмы, — сказал Сварог Леверлину.

— Именно курганы, хотя я, признаться, курганов в жизни не видел… Интересно, кого тут могли хоронить? Или не стоит поминать к ночи?

— Да не стоит, пожалуй. На всякий случай. Что у тебя за документ? Насчет Древних Дорог? На постоялом дворе нашел?

— Ага, — сказал Сварог, доставая письмо. — Займись, а я пошел.

И направился поить-кормить лошадей. Да и людям следовало подкрепиться. Каждый раз, создав одним махом столько воды и провианта, он ощущал нешуточную усталость, словно переколол машину дров. Лег, удобно устроил голову на чьем-то вьюке и принялся блаженно пускать дым, глядя, как на темном небе проступают первые блеклые звездочки — словно призраки ночных светил. Темнота в Хелльстаде отчего-то наступала заметно быстрее, чем водится в нормальных землях, и хозяйственный Бони уже складывал в кучу сушняк, коим нагрузил своих заводных коней в дубраве.

— Ну зачем тебе тут костер? — лениво поинтересовался Сварог. — Еще увидит кто…

— Захотят, углядят и без всяких костров, верно? — махнул рукой крестьянский сын, ловко нащипал кинжалом лучинок, воткнул кинжал в землю.

— Шет, где там арбузы?

Подошел Шедарис с растерянным и озабоченным видом. Молча показал две половинки «арбуза».

От них пахло мясом — свежим, сырым. И темно-красная мякоть на вид ничем не отличалась от мяса. Сварог потыкал его пальцем — упруго-плотное.

Капавшая с половинок жидкость в полумраке казалась черной.

— Выкинь ты их, — сказал Сварог решительно, вытер палец о штаны и направился к Леверлину. Тот сидел с письмом в опущенной руке, невидящим взором уставившись в пространство. Рядом, задумчиво глядя на него, положив руку ему на плечо, стояла Делия.

— Впечатления? — спросил Сварог.

— Нет у меня впечатлений, — сказал Леверлин тихо. — Видишь ли, это первый написанный до Шторма связный текст, попавший нам в руки. До сих пор было только несколько копий, в трудах первых книжников. И веры этим копиям мало… Как и «надписям» на скалах и утвари. Ведь ничего не осталось, ни книг, ни вещей, ни домов. Топор Дорана принадлежит столь далекому времени, что к нему относишься с полным равнодушием, он и во времена, предшествовавшие Шторму, был антиком… А здесь — совершенно целый дом, вся эта великолепная домашняя утварь… Чего им еще не хватало? Нет, решили воевать… Сварог мягко сказал: — Знаешь, я уверен, сейчас очень многие то же самое думают о королях и дворянах. Зачем им еще и воевать, если у них есть перстни с самоцветами, телевизоры и водопровод в доме… А что до книг — я из своей комнаты прихватил на память все, что там нашлись, десятка полтора, но это, господа мои, бульварное чтиво ничуть не лучше того, что мне случилось листать в Равене… И мне отчего-то не верится, что где-то в подземельях еще ждут своего часа сокровища духа. Похоже, все началось так внезапно… — Он помолчал. — Интересно, что это были за Керуани?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Леверлин.

Чересчур уж торопливо и равнодушно он это произнес — и Сварог с удивлением открыл, что впервые за время их знакомства Леверлин с ним неискренен. Брошенный на Леверлина выразительный взгляд Делии тоже должен был что-то означать. Что-то такое эти двое знали — и делиться со Сварогом не хотели. Его это обидело, но он промолчал, решив отменить все разборки до лучших времен. В конце концов, мир не обязан вращаться вокруг его персоны и всякий имеет право на свои секреты…

— Собаки, способные чуять грядущие несчастья, — сказал Леверлин. — Особая порода. Значит, не сказка…

Делия глянула на него со значением, и Сварог отчетливо ощутил себя третьим лишним.

— Ну, я пошел… — начал он.

Земля исчезла из-под ног, близкий огонь костра рванулся куда-то вверх, Сварог, вмиг вспомнив свои монгольские злоключения, в ужасе дернулся к Делии и Леверлину, цепляясь за них, дотянулся, схватил за полы камзолов — и сообразил, что все трое медленно опускаются вниз в кромешной тьме, в облаке трухи и пыли, забивавшей уши, глаза, рот. Падение с приличной высоты — но благодаря Сварогу, а точнее умению ларов, его друзья не рисковали расшибиться в лепешку. Уже обретя присутствие духа, Сварог «кошачьим глазом» видел вокруг бревенчатые стены. Вскоре его ноги коснулись укрытого грубой тканью пола — и ткань рассыпалась под сапогами, а под ней оказались трухлявые бревна. Сварог задрал голову. Высоко вверху зияло отверстие неправильной формы, в которое они и сверзились. Но почему? Еще выше равнодушно светили звезды.

Скрежетнуло — это Делия выхватила меч.

— Оставьте, — сказал Сварог. — Это гробница, похоже. Вокруг никого.

Нечто вроде купола, выложенного изнутри бревнами. Там и сям валяются какие-то предметы, а в центре нечто вроде помоста, там лежит что-то длинное, покрытое тканью… Точно, гробница. На то и курган… Как же мы сюда сверзились? Потолок не выдержал, что ли?

— Эй! — послышался сверху голос Мары, довольно спокойный. — Живы?

— Живы, — крикнул Сварог. — Тащи веревку!

— Как вас угораздило?

— Тащи…

Его оборвал отчаянный визг Делии — принцесса, храбро переносившая доселе все мытарства, тяготы и опасности, сейчас, не помня себя от страха, визжала, как завидевшая мышь кухарка. Меч, правда, не бросила — но шарахнулась, вцепившись в Сварога, оказавшегося ближе. Рядом дважды щелкнул курок — Леверлин выхватил пистолет. От всех троих протянулись зыбкие длинные тени — гробница осветилась мутно-зеленоватым сиянием, колышущимся, неприятным. А из дальнего угла на них надвигалось нечто белое, напоминающее фигуру в бесформенном балахоне, от нее веяло сырым холодом и незнакомыми запахами, гнилостными, тяжелыми. Физиономия этого создания оказалась не страшной и не уродливой — она была настолько другой, чуждой всему на свете, самому этому миру, что сердце леденело не от страха, а от совершенно непонятных ощущений, к приятным решительно не относившихся.

Мара что-то кричала сверху. Сварог не отвечал, старательно ловя на мушку наплывавшую фигуру. Несколько раз даванул на спуск. Несколько серебряных пуль пронзили затхлый воздух гробницы, насквозь прошили чудовище… Бесполезно.

Тварь надвигалась. С таким он еще не сталкивался. Есть случаи, когда исключений из правил попросту не бывает. Нечисть — а это именно нечисть — перед серебром обязана раствориться или хотя бы отступить. Но белая фигура игнорировала незыблемые доселе законы. Ее огромные фасеточные глаза горели пронзительно-сиреневым светом, а редкие острые клыки странной формы — ярко-желтым, на шее сияло ожерелье из разноцветных треугольных камешков — удивительно чистые спектральные цвета, вся палитра радуги, хоть и в беспорядке, словно внутри горят крошечные лампочки, озаряя чистейшее стекло. Руки взметнулись, из широких рукавов показались когтистые трехпалые ладони — и корявые пальцы тоже унизаны разноцветно светящими шариками. Оно остановилось шагах в пяти, и на том спасибо, но положение аховое, если бессильно испытанное серебро…

Не в ушах, а прямо в голове у Сварога зазвучал шелестящий, бесплотный голос, где эмоций было не больше, чем в стуке тележных колес:

— Я — Йор-Фулаох, Радужный Демон, страж гробницы, чей покой вы нарушили огнем, пролитой кровью и железом. Никто не смеет безнаказанно осквернять гробницы великих вождей…

— Мы вовсе и не хотели… — вскрикнула Делия. Значит, тоже слышала.

— Меня не заботит, хотели вы этого или нет. Мое дело — беречь покой и наказывать тех, кто его нарушит. Все, кто приплыл на заклятый остров нарушить покой вождей, здесь и останутся до исхода времени…

— Остров? — растерянно сказал Сварог. — Да что ты несешь такое, какой остров…

Он пытался выиграть время, не представляя, какой от этого может выйти толк. Чудище колыхалось перед ним, словно абсурдная помесь тумана с новогодней елкой. Делия прижалась к Сварогу, вся дрожа. Столь мерзкого бессилия Сварог еще не испытывал. Леверлин внезапно шагнул вперед:

— Ты знаешь, что такое планета?

— Конечно, — бесстрастно произнес демон.

— Как называется эта планета?

— Йорхор.

— Святая Бригита… — охнул Леверлин. — Не может такого быть.

— Чего? — рявкнул Сварог.

Голос Леверлина словно бы резко повеселел:

— Йорхор… Ох, как интересно…

— Да что такое?! — Сварог за это время еще пару раз выстрелил в чудище, чего оно словно бы и не заметило.

— На языке Изначальных Талар назывался Дагросар, это-то мы знаем, — сказал Леверлин. — А Йорхор — так планету называли те, кто обитал здесь до Изначальных. Точнее, до сих пор это было гипотезой… Значит, она верная.

Значит, Изначальные тоже, вопреки названию, откуда-то сюда пришли. Йорхор — это даже не сотни тысяч лет назад. Миллион, быть может. Между нами и этим красавчиком — словно бы ступенька…

Сварог начал понимать. Магия Изначальных влияет на нынешних обитателей Талара, подчиняясь тем же законам, что и магия последних, — но как быть с созданиями, грубо говоря, отстающими по фазе? Если на него не действуют нынешние методы борьбы с нечистой силой — подействует ли на них древняя магия демона исчезнувшего времени?

Леверлин тем временем крикнул:

— Ну, давай! Покажи, что ты можешь!

Радужный Демон застыл, распростерши руки. Колыхались тени, ползли минуты. Делия горячо дышала в щеку Сварогу. Он высвободился, прошел вперед и остановился прямо перед демоном, весь озаренный теперь радужным светом.

Страх и растерянность понемногу таяли, сменяясь прежней решимостью. Потому что ничегошеньки с ними не происходило, разве что незнакомые запахи стали сильнее. Вблизи физиономия демона напоминала застывшую карнавальную маску — фасеточные глазищи занимают добрых две трети треугольного лица, ушей не видно, нос на манер клюва, сливается с верхней челюстью…

— Что, не получается? — спросил Сварог едва ли не сочувственно.

— Вы давно должны были… — протянул демон.

— Да пойми ты, — сказал Леверлин. — Ушли не только твои хозяева, но и те, кто пришел им на смену. Миллион лет, а то и дольше… Тебя никогда не учили, что в мире нет ничего вечного? Здесь уже не остров, часть континента, никто и не знал, что тут когда-то был остров…

Они со Сварогом полностью овладели собой, только Делия держалась поодаль. Демон медленно-медленно опустил руки, его голос оставался столь же бесстрастным, но меж словами появились долгие паузы, соответствовавшие, быть может, эмоциям:

— Континент… ничего прежнего… никого прежнего… миллион лет…

«Не помер бы, — подумал Сварог. — Такая плюха любого уложит».

— Это что еще за сумасшедший фонарщик? — раздался юный дерзкий голосок.

Сварог оглянулся. Мара стояла, отвязывая с талии конец спущенной сверху веревки.

— Это демон, — сказал Сварог. — Из прежних времен. Совершенно выдохся, бедняга. Сущее привидение демона, я бы сказал…

— Ну и перепугали вы нас. Бог знает что подумали, а вы тут с привидениями демонов шушукаетесь… — Мара задрала голову и закричала наверх: — Все в порядке! Обошла вокруг радужно сиявшего демона, задумчиво его разглядывая, хмыкнула, пожала плечами и направилась к помосту. Леверлин пошел следом, даже Делия стала с любопытством озираться. Демон торчал посреди гробницы перестоявшей все сроки новогодней елкой, нелепый и бессильный. Сварогу стало его немного жаль, и он громко сказал:

— Орлы, поуважительнее, что вы, как деревенщина в музее. Великий вождь все-таки…

— Один из самых великих, — печально подтвердил демон. — Он разбил войска фоморов, срыл крепости Змеиного мыса, спустился в подземную страну вераджей и захватил драгоценности их гнусных владык, изгнал жрецов Змееногого, нанес рану Великому Кракену…

— Что? — повернулся к нему Сварог. — Эта пакость уже тогда жила в глубинах?

— Великий Кракен уже обитал здесь, когда наши предки пришли на Йорхор. Твой друг прав — для живущих вечности нет. Но она существует для Зла…

— Да? — усмехнулся Сварог. — Что-то твое зло испытание временем не выдержало…

— Ты уверен, что я представляю зло по отношению к твоему добру? Что наши добро и зло друг на друга похожи?

— Ни в чем я не уверен, — сказал Сварог. — И вдобавок — не философ. Я авантюрист на государственной службе. Это вот он — ученый, да и то недоучившийся. Хоть ты не втягивай меня в философские споры, я их по темноте своей старательно избегаю, о чем что-то не сожалел…

Он подошел к помосту. Из-под плотной материи, расшитой странным узором с преобладанием спиралей и треугольников, выступала верхняя половина скелета. И скелет был не человеческий, судя по черепу. Больше всего череп напоминал физиономию стража гробницы — те же огромные глазницы, верхняя челюсть-клюв, редкие клыки странной формы. Сварог осторожно прикоснулся пальцем к уголку покрывала, и уголок рассыпался хлопьями тяжелого праха. Миллион лет — это серьезно… Наряд покойника, должно быть, рассыпался пылью уже давно — меж ребер, сходившихся острым клином, отчего грудная клетка напоминала лезвие колуна, валялись в беспорядке то ли бляшки с выпуклым узором, то ли пуговицы, пряжки, обрывки звеньев рассыпавшихся цепочек, тусклые прозрачные камешки. Из-под покрывала виднелась рукоять меча — с гардой, похожей на четырехлопастный пропеллер, вся в спиральных узорах. А ведь странно, что воздух в подземелье за миллион-то лет не протух… Да и воздух ли тогда был на Таларе-Йорхоре?..

— Три ночи горели костры, — бормотал за спиной Радужный Демон. — Три ночи били барабаны, ритуальный напиток богов, шипя и пенясь, лился в пламя, и падали под жертвенным ножом пленники, и ржанье Горлорга походило на рыданье, ибо он ведал, что никогда уже не понесет вождя по Древним Дорогам…

— Что? — Сварог обернулся. — Ваши кони могли скакать по Древним Дорогам?

— Горлорг — не обычный конь. Это Конь Талисмана. — Демон вытянул худую руку и указал на лежавший слева от черепа массивный треугольный предмет, напоминавший наконечник копья с выпуклыми гранями. — Конь Древних Дорог. Он все еще ждет зова, он и сейчас на тамошних пастбищах, потому что время на Древних Дорогах течет иначе, а то и не течет, то оно есть, то его нет…

Сварог, охваченный шальным желанием, не выдержал:

— Меня очень интересуют Древние Дороги…

— Иными словами, Талисман? Я могу предложить тебе то, что на языке смертных существ называется сделкой. Отдам тебе Талисман и расскажу, как с ним обращаться. Но ты уйдешь со своими людьми, ничего больше не тронув, и никогда больше не потревожишь гробницу. — Его голос едва уловимо изменился, что могло означать и злорадство. — То, что я оказался бессилен, еще не означает, что ты можешь безнаказанно нарушать данное слово. И еще. То, что наше добро и зло могут не совпадать с вашим, ты подметил верно. А потому предупреждаю честно: вина за возможные последствия, каковые влечет обладание Талисманом, ложится не на чьи-то древние козни, а на того, кто возжелал владеть вещью, сотворенной не в его мире…

— Согласен, — сказал Сварог, отстранив легонько потянувшего его за рукав Леверлина.

— Слово вылетело, — бесстрастно отметил демон, протягивая Сварогу Талисман. — Я и сам не знаю, что из былых законов потеряло силу, а что уцелело. И потому уговор…

— Я же дал слово, — сказал Сварог. — Идите, орлы.

Когда он после короткой беседы с демоном тет-а-тет последним взобрался по веревке под звездное небо, Леверлин покачал головой:

— Тебе не кажется, что он тебя примитивно надул? Коли уж он так легко расстался с Талисманом, там могло остаться что-то неизмеримо более ценное, от него-то и отвлекал внимание, жертвуя меньшим…

— Все возможно, — пожал плечами Сварог. — Но в конце-то концов, мы не гробокопатели и не археологи Королевской академии. И не стоит печалиться о том, что осталось неизвестным. А Древние Дороги стали меня чертовски занимать… Привычка у меня такая, как у сороки, — собирать коллекцию всевозможных экзотических находок. Сам не заметил, как и появилась.

— И все-таки, все-таки, все-таки… — передернул плечами Леверлин. — Ежели он не врал, то вполне возможно, что оружие, которым этот великий вождь ранил Великого Кракена, до сих пор лежит где-то здесь…

— Да что мне какой-то Кракен, — отмахнулся Сварог. И добавил голосом Жеглова: — Вот что меня действительно интересует, так это Древние Дороги…

— Был у нас один придурковатый, — вставил Бони. — Все хвастал, что знает калиточку, выходящую на Древние Дороги, и порой там гуляет. Врал всякое, благо не проверишь. Так и сгинул. Спохватились однажды, что долгонько не появляется, стали искать, а он как в воду канул. Правда, нашли у него в лачуге какой-то странный горшок, у нас таких сроду не делали…

— Ладно, — сказал Сварог. — Давайте-ка спать. Чем бы дыру огородить, чтобы кони не попадали…

И осекся. Не было никакой дыры — нетронутая земля, жесткая трава.

Молча махнул рукой, завернулся в плащ и устроился у догорающего костра, на сон грядущий недобрым словом помянув гнома. Гном оказался редкостной паскудой — но и Сварог был хорош. Следовало семь раз отмерить и взвесить каждое слово. Во фразе «Где здесь безопаснее всего переночевать?» он пропустил «нам». И гном, скрупулезно соблюдя букву уговора, и не солгал, и не сказал всей правды. Хотя… Кто его знает. Быть может, самим гномам как раз безопаснее всего ночевать на вершинах курганов. И кто мог знать насчет огня, железа и крови, отворяющих гробницу?

Сон надвинулся какой-то зыбкий, нечеткий, никак не складывался в нечто осмысленное, мелькали странные лица, бессвязные обрывки разговоров, все плыло, смысл ускользал. И вырвал Сварога из тоскливой полудремы реальный, гулкий выстрел. Он вскочил, путаясь в плаще, отшвырнул его, схватился за топор.

Кто-то успокаивал коней, кто-то, пригнувшись, вертелся во все стороны, держа мушкет наготове. Стряхнув остатки сна, Сварог присмотрелся.

Нападающих не видно. Бони шарил стволом пулемета, выискивая цель. Мара с Шедарисом, согнувшись в три погибели, чиркая спичками, осматривали землю, старательно целя из пистолетов в освещенные места.

Ни противника, ни пострадавших. Успокоившись, Сварог спросил:

— Что такое?

— Видел я его! — не разгибаясь, отозвался Шедарис. — Крошечный такой, стерва, как жучок…

— Но бежал-то он на двух ногах, — сказала Мара.

— А кто спорит? На двух. Да шустро, падла, что твой таракан…

— Командир! — позвал Леверлин. — Ты в темноте видишь, у тебя лучше получится…

Он стоял над Делией, а она сидела, как-то странно склонив голову, прижавшись правой щекой к плечу.

Сварог одним прыжком оказался рядом. Она показала указательным пальцем, не касаясь шеи:

— Здесь кольнуло… И ноет.

Осторожно, растопыренными пальцами Сварог подхватил и перекинул направо ее роскошные волосы, присмотрелся. На шее темнела крохотная точка, явственно выступая над кожей. Кончиками нестриженных за время путешествия ногтей он ухватил что-то твердое, потянул, вырвал. Делия тихонько ойкнула, потерла шею пальцем, улыбнулась:

— Все, не больно… И кровь не идет, так, царапина…

Сварог поднес ладонь к глазам, разглядывая скользкую от крови занозу.

Больше всего это напоминало десантный кинжал с широким, затейливым, зазубренным с одной стороны лезвием — но длиной он был с ноготь мизинца.

Вытащив из кармана уже порядком измявшийся конверт с письмом подруги штандарт-навигатора, Сварог запрятал туда находку, сложил конверт вчетверо и спрятал назад.

— Тихо! — поднял палец Леверлин.

Вдали, на равнине, с той стороны, откуда они пришли, раздалось жужжанье. Оно быстро удалялось, перемешаясь словно бы над самой землей.

Вертолет улепетывал на предельно малой высоте — вот что это было.

Крохотный вертолетик. Бони сгоряча развернул туда пулемет, Сварог успел рявкнуть:

— Отставить! Далеко, полная темень… Как все случилось?

Оказалось, Шедарис, которого Мара сменила на карауле, стал было укладываться спать, но, как он честно признался, загляделся на спящую Делию. И увидел, что по шее у нее, по белому кружеву воротника ползут словно бы два паука — большие, размером с палец, и передний уже вылез к уху, на кожу. Одного капрал моментально смахнул ладонью, второй ухитрился как-то соскользнуть наземь. Шедарис нацелился прижечь его спичкой, ибо пауков с детства ненавидел — и обнаружил при вспышке, что никакой это не паук, вообще не насекомое, что это удирает на двух ногах крошечный человечек. Тут вскочила Делия, подбежала Мара, тоже заметила человечка и выстрелила наугад…

— Уж простите, принцесса, — глядя в землю, покаянно сказал капрал. — Угли догорали, осветили вам лицо, и были вы очаровательны, как фея…

— Ладно, — сказал Сварог. — Ты ей, похоже, жизнь спас, ценитель прекрасного…

— Значит, нож? — тихо спросила Делия.

— Нож, — сказал Сварог. — Крошечный, конечно, но если бы второй нашарил сонную артерию…

Ноги у него стали ватными от запоздавшего ужаса — он ведь мог и не успеть остановить кровь… Делия, обведя их застывшим взглядом, подошла к потупившемуся капралу, приподнялась на цыпочки и чмокнула в щеку. Из смущенного бормотанья Шедариса стоявшие поблизости разобрали, что за принцессу он готов умереть.

— Вот только почему они прицепились именно к принцессе? — нарушил сентиментальную сцену деловой вопрос Мары. — Она ведь не с краешку спала — в самой середине…

— Потому что именно она сбила единственный вертолет, отмеченный короной, — сказал Сварог. — Другого объяснения я что-то не вижу. Стоит лишь предположить, что он принадлежал невероятно важной особе, персоне, связанной с короной, что эта персона была на борту и погибла… Сам король? Любимый сын? Любимый дядя? Лучше не гадать, все равно не узнаем. Но должна же корона что-то значить?

— Подготовочка у них… — не без уважения сказал опомнившийся капрал.

— Ребята лихие, — кивнул Сварог. — Следили за нами издали, надо полагать, и не один вертолет, а несколько, мы после драки с ними отмахали изрядный конец, один-единственный вертолет давно выжег бы горючее. Передавали нас друг другу, приземлились подальше, в темноте отправили группу… Задание для самоубийц, дураку ясно. Но они сделали все, что могли. Нельзя не уважать… Короче. Вы двое, — он указал на Леверлина с Шедарисом, — назначаетесь личными телохранителями принцессы. Глаз не спускать. — Он взял Делию за локоть, отвел на два шага. — Простите, принцесса, за столь дерзкие и вульгарные подробности, но впредь, когда вам понадобится в уединении проинспектировать кустики, непременно предупредите Мару, пусть идет с вами и озирает окрестности. Это строжайший приказ. Пока мы отсюда не выберемся, уединения для вас не существует.

— Думаете, они вернутся? — тихо спросила Делия.

— Не знаю. Но рисковать не будем. Вы ухлопали кого-то, за чью смерть они вознамерились мстить. Однако возможности у них невеликие…

Он не кривил душой, именно так и считал — за время пути успел многое обдумать. Да и неудачное покушение добавило кое-что к прежним размышлениям. Очень уж примитивно оно было обставлено: несколько коммандос, высаженные вертолетом… Значит, у лилипутиков нет ни реактивных самолетов, ни авиабомб, ни ракет «воздух-земля», способных нанести человеку рану не легче той, что оставляет разрывная пуля.

Реактивные самолеты — излишняя игрушка для пещеры, какой бы гигантской пещера ни была. А отсутствие бортового ракетного вооружения, транспортируемых по воздуху взрывных устройств можно истолковать двояко: либо этого еще не научились делать, либо, что гораздо вероятнее, — там, внизу, одно государство. У них просто-напросто нет противника, внешнего врага, против которого следовало бы создавать боевую авиацию. В таком случае вертолеты — не более чем полицейское оружие. А для скрытных путешествий по большому миру годятся исключительно подводные лодки.

И все же следовало сделать поправку на неизвестное. Под землей таился целый мир, о котором ничегошеньки не известно — тут лучше бы обойтись без скоропалительных выводов и не считать свои гипотезы святой истиной…

Чертовски пригодился бы пленный, вот что. Смело можно сказать: вертолет улетел раньше, чем оставшийся в живых (или оставшиеся) десантник успел до него добраться. Но отыскать брошенных коммандос — дело немыслимое. Даже если не затоптали в суматохе, под каждую травинку не заглянешь, а заклинаний подходящих нет. Затаился под любым седлом, под расстеленными плащами… Ко всем неприятностям прибавилась еще одна: теперь и небо таило угрозу. Незаметно подкравшийся вертолет может и швырнуть канистру с какой-нибудь химической пакостью. Судя по всему, нападение на Делию готовили в страшной спешке, вызванной яростью кого-то власть имущего, второпях отданным приказом, неминуемо влекущим столь примитивное исполнение — и это тоже знакомо до отвращения… Что случится, когда за дело возьмутся более умные люди? Или они достаточно удалились от входа в пещеру? Но входов может быть и несколько. Словом…

Словом, удирать надо побыстрее, вот что.