"Луна светит безумцам" - читать интересную книгу автора (Батчер Джим)Глава 7Вернувшись домой, я швырнул жезл в угол, туда же, где хранились колдовской посох и тростьшпага. Затем я хорошенько запер за собой дверь. Дверь у меня серьезная, целиком из металла, хорошая преграда для разной нечисти. Пришлось поставить ее полгода назад после того достопамятного события, когда ко мне вломился демон. Сама квартирка устроена в каменном подвале старого многоквартирного дома, чудом пережившего бесчисленные чикагские пожары. Деревянный ветхий дом невероятно огромен, и когда налетает ветер, все это сооружение начинает поскрипывать и тяжко вздыхать. К слову сказать, в Чикаго ветры не знают передышки, и потому поскрипывания и вздохи старого дома давно слились в бесконечную, тихую и на редкость умиротворяющую музыку. Богатая история, соседи"невидимки", низкая арендная плата – вот идеальная обитель настоящего чародея. Разумеется, электроприборов нету в помине. Камин, кухонька в гостиной, малюсенькая спальня и ванная комната. Окна под самым потолком. Домашний уют в моем понимании – не голые крашеные стены, как теперь принято, а теплые мягкие ткани и деревянная мебель, желательно не новая. Каменный пол моего жилища надежно, коегде даже внахлест, укрыт толстенными коврами. Стены завешаны старинными гобеленами, самыми старинными, какие только я сумел разыскать. Кислота напавшего демона пожгла большую часть обстановки, что здорово сыграло на руку блошиным рынкам города. Покупки я делал соответственно своим вкусам, и вскоре в интерьере вновь появились золотистооранжевые, коричневые и красные оттенки, что смотрелось весьма недурно, особенно в отсветах каминного огня. С наступлением осени в сыром полуподвале становится очень зябко и без жарко натопленного камина не обойдешься. Я развел огонь, подкинул еще несколько чурбачков, чтоб веселее горело, и тут появился Мистер. Приветственно мурлыча, он потерся о мои ноги. Признаюсь, я с трудом удержал равновесие. – Здоров, приятель? – спросил я, потрепав громадного серого котяру за ухом. Мистер размерами превосходит многих псов. Думаю, он состоит в очень близком родстве с дикими лесными кошками. Я нашел его еще котенком в одной мусорной куче, и малыш быстро привязался ко мне. Правда, несмотря на все мои усилия, душу его я постичь не сумел. Сильно подозреваю, что этот лосьпереросток считает меня частью своей собственной маленькой семьи, и лишь благодаря кошачьей милости мне высочайше дозволено делить с ним кров. Раскочегарив плиту, я на быструю руку приготовил спагетти, поджарил цыпленка и гренки. Мистер окинул взором эту нехитрую снедь и по обыкновению разделил со мной только банку кокаколы. Я поел, замочил в раковине грязную посуду и отправился в спальню, чтобы натянуть теплый халат. Пора заняться чародейством. Пройдя в самый дальний угол комнаты, я отодвинул ковер на полу, поднял крышку люка и по шаткой стремянке начал спускаться вниз, в свою подземную лабораторию. Я спускался, держа в руке зажженную свечу, в неверном свете которой постепенно проступал веселый кавардак, царящий в лаборатории. Беспорядок был на столиках, расставленных вдоль стен, на длиннющем столе, который занимал всю центральную часть комнаты, в общем, повсюду, кроме одного места в самой глубине лаборатории, где прямо в пол вмонтирован блестящий медный Круг Сосредоточения. Книги, тетради с записями, использованные авторучки, сломанные карандаши, коробочки, пластиковая тара, пустые баночки изпод желе, кальсоны – все это «богатство» валялось в других баночках и коробочках всевозможных форм и размеров, где, в свою очередь, хранились разные пряности, редкие камни, кости и шкуры, кровь, хлам, драгоценности, другие полезные составляющие для колдовских занятий. Я благополучно добрался до нижней ступеньки, перешагнул через груду комиксов (попрошу без комментариев) и принялся зажигать свечи, плошки с которыми были расставлены по всей комнате. Теперь осталось разжечь керосиновую печку, чтобы не околеть в нетопленом подвале. – Боб! – произнес я. – Просыпайся, сонная башка. На верхней полке среди кучи книг смутно белел человеческий череп. При моих словах в глубине пустых глазниц замерцали оранжевые огоньки. Огоньки росли, уплотнялись и превратились наконец в два светящихся шарика. – Сонная башка? Хорошо сказано, Гарри. Потрясающее чувство юмора! Ты легко сделаешь карьеру деревенского скотника. – И череп широко разинул пасть, делая вид, что устало зевает. Но мнето было отлично известно, что обитающий в черепушке дух по имени Боб не ведает усталости с тех самых незапамятных времен, как оставил этот бренный мир. Я уже привык сносить нахальные дерзости Боба. На протяжении долгих столетий он побывал в помощниках, если можно так выразиться, у многих чародеев, и его познания в магии были поистине неисчерпаемы. – Чем займемся сегодня? Опять наварим зелья для снижения веса? – захихикал Боб. – Перестань. Это была временная мера, чтобы продержаться на плаву. Месяц выдался непростой. Ктото же должен оплачивать наше обиталище. – Ну хорошо, – самоуверенно продолжал череп. – Почему бы тебе не заняться увеличением груди? Не бизнес, а золотое дно! – Магия не для того нужна. – Подумаешь! – сверкнул своими «лампочками» дух. – Ладно. Зайдем иначе. Подумай, насколько Я фыркнул и принялся расчищать свободное местечко на главном рабочем столе. Уборка выглядела примерно следующим образом: одним махом куча барахла сгребается в сторону – и вся недолга. – Не все из нас помешаны на сексе, Боб. Теперь настала его очередь фыркать, что довольно затруднительно для существа, у которого нет ни носа, ни губ. – Не все мы обладаем нужными органами. Кстати, отлично развитыми. Скажика, Гарри, когда ты последний раз видел Сьюзен? – Трудно сказать. Недели две назад. Мы здорово загружены работой. – Великолепная женщина! – вздохнул Боб. – Вместо того чтобы заняться ею, ты торчишь в затхлой каморе и занимаешься сущей нелепицей. Пень замшелый! – Совершенно верно. Теперь заткнись и давайка поработаем. Череп буркнул чтото на латыни, потом зашевелился, заскрежетал у себя на полке, подняв облачко серой пыли. – Действительно! О чем со мной говорить? Я просто ничтожный, жалкий дух. Что я могу знать? – Точно. Ничтожный, жалкий дух с феноменальной памятью, богатейшим опытом и соображалкой на зависть любому компьютеру. – Может, ты не такой уж безнадежный кретин, Гарри. – Улыбка черепу почти удалась. – Ладно, уговорил, потрудимся. – Слава тебе, Господи! На сегодня у нас две задачи. Эликсиры и вервольфы. Давай выкладывай все, что ты знаешь про оборотней. – Небольшое уточнение – какие именно эликсиры и какие именно вервольфы? – А что, их бывает больше одного? – Гарри, ты окончательно спятил? Мы с тобой готовили цистерну самых разных снадобий. С чего ты вдруг... – Да я не о том. Я говорю о вервольфах. – Кто там? – Боб наклонил немного черепок, словно приставил невидимую руку к несуществующему уху. – Ты оглох? – Дерни за веревочку. – В голосе его почемуто прорезался фальшивый акцент. – Дверь и откроется. – Какого черта ты несешь? – Шутка. Боже всемогущий! Гарри, ты что, никогда не расслабляешься? Я уставился на скалящийся череп, и взгляд мой не предвещал ничего хорошего. – Не заставляй меня подниматься! – Мир, мир, Гарри. Сердитые мы сегодня, – зевнул череп. – Я работаю над делом об убийстве, и твои выходки ни к чему. – Убийство. Опять убийство. Смертные обожают трудности. Ты хоть раз слыхал, чтобы в Небывальщине когонибудь убили? – В Небывальщине все бессмертны. Боб, заткнись наконец. Расскажи лучше про вервольфов, про их особенности. – Я приготовил блокнот, карандаш и начал расставлять по спиртовкам чистые мензурки – что в них ни нальешь, все равно придется подогревать. – А тебе самомуто что известно? – Да ничего я о них не знаю. Учитель никогда эту тему не обсуждал. Сверху раздался отрывистый смешок. – Старина Джастин был мерзкий субъект и получил по заслугам, Гарри. Знай это и не слушай никого, даже если весь Белый Совет будет твердить обратное. Я невольно прикрыл глаза, так были сильны внезапно нахлынувшие чувства. В душе смешалось все – гнев, страх и раскаяние заполнили меня, будто я вновь воочию увидел гибель учителя в пламени, которое создали ярость моя и воля. – Не хочу говорить об этом. – Совет же оправдал тебя. Но меня удивило то, что Элейн... – Вервольфы, Боб! – Кажется, я начал сатанеть. Правая рука вдруг заныла, и я понял, что пальцы сами собой сжались в кулак до хруста в костяшках. Череп издал булькающий полувсхлипполустон. – Хорошохорошо. Ничего не имею против. Да, кстати, ты еще про какието эликсиры говорил? – Вопервых, эликсир бодрости, эдакий крепкий сон из склянки. Глотнул – и снова молодец. Вовторых, мне нужно укрытие от оборотня. – И я приготовился записывать. – На свете нет ничего, что полностью заменит настоящий отдых и хороший глубокий сон, зато мы можем приготовить чтото вроде суперпуперэкстракофе. Раз плюнуть. Шарахнет по мозгам, мало не покажется. – И Боб быстренько протараторил формулу. Делая запись в блокноте, я заметил, что к руке до сих пор не вернулся нормальный цвет. Простое упоминание имен, память о которых я столько лет тщетно старался похоронить, вызвало в сердце целый шквал переживаний. Похоже, буря эта уляжется не скоро... У каждого в шкафу сидит по скелету. – Второй эликсир? – В пролете. Чтобы спрятаться от волка, нужна чертовски сильная штука. Кольцо Невидимости вполне подойдет. – Неужели я похож на парня, у которого денег куры не клюют? Выпендреж мне не по карману. Думай дальше. Давай попробуем сотворить эликсир частичного исчезновения. – Эликсирхамелеон? Вродеестьивроденет?! А что! Это может очень пригодиться. Тебя не сразу увидят, и то дело. – Боб одним духом выпалил нужную формулу. Я проверил список компонентов; если посмотреть среди бесчисленных баночек и флаконов, то, пожалуй, необходимое найдется. – Порядок. Боб, а самто ты много знаешь о вервольфах? – Изрядно. В пору инквизиции я находился во Франции, – последовал бесстрастный ответ. Я занялся приготовлением бодрящего эликсира. Всякое зелье имеет восемь составляющих. Первонаперво жидкая основа. Она свяжет и смешает остальные части. Еще пять компонентов символизируют органы чувств – слух, зрение, обоняние, осязание и вкус. Седьмой и восьмой компоненты представляют разум и дух. Основой для стимулятора был кофе, а для второго эликсира – вода. То и другое я поставил вариться на спиртовку и спросил: – И много оборотней на свете? – Шутить изволишь? Да вервольфов вагон и маленькая тележка! Сами вервольфы, потом еще ликантропы, то есть мнимые вервольфы, гексенвольфы и ЛупГару в придачу. Существует столько видов волчьей териоморфии, что и не сосчитаешь. – Теро... тори... чего? – Териоморфии. Это когда человек перекидывается зверем. Объясняю специально для слабоумных: териоморфия – процесс трансформации человеческой сущности в звериную. Вервольф териоморф, вермедведь териоморф, вертигр, вербизон... – Даже бизоны? – А ты думал! Бывает, индейские шаманы перекидываются бизонами, но почти все становятся хищниками. Сущим зверьем. Например, в Европе вплоть до самого недавнего времени волки были настоящим бедствием. – Чем же отличается вервольф от... вервольфа? – В основном, способом трансформации и сколько потом в оборотне остается от человека. Кофе сожжешь! – Да знаю, знаю, – раздраженно буркнул я, убавляя огонь. – Перейдем к вервольфам. – Классический вервольф – это обычный человек, ставший волком при помощи магии. – Магии? Он что, чародей? – Нет. Ну... почти. Он знает лишь как стать волком и как вернуться к человеческому облику. Многие учатся этому, да только без толку. Душато сохраняется нетронутой. – То есть? – Ну, они способны видоизменяться на физическом уровне, но это лишь топология, потому что разум попрежнему хранит все человеческие черты. Они думают, логически рассуждают, сама их личность ничуть не изменяется... вуаля, волчьи инстинкты остаются «за бортом». Разве ж это волк? Двуногий урод, который ориентируется не по запаху, а с помощью зрения. – А зачем это вообще может комуто понадобиться? Я хочу сказать, зачем вообще оборачиваться волком? – Эх, Гарри, никогдато тебе не приходилось крестьянствовать в средневековой Франции, – со вздохом ответил Боб. – Жизнь тяжелая. Ни тебе толковой еды, ни тебе крова, да и лечиться нечем. А так натянул теплое пальтишко да на охоту за свежатинкой. Кто устоит? Поверь, и ты бы не устоял. – Ладно, понял. Как насчет серебряных пуль и остальной лабуды? Укусят тебя – и ты вервольф? – Ба! Портит людей Голливуд! Имей в виду, киношники эти приемы украли у вампиров. Да и серебро только в особенных случаях применяется. Вервольфы – те же волки. Пристрелить их легче легкого из любого оружия. – Отличная новость! – откликнулся я, помешивая свое колдовское варево. – А что у нас с остальными? – Бывают Я с изумлением уставился на него. – Превращение? Но это же нарушение Первого Закона. Превращая коголибо в животное, ты разрушаешь его индивидуальность и разум, а в сущности это и есть настоящее убийство. – Ага. Ловко, да? Вот только на самом деле большинство Я на минутку отвлекся от зелий, чтобы заглянуть в свои каракули. – Боб, ты давай не молчи. Рассказывай. – Возвращаясь к веселой Франции, можно сказать, что самый верный способ перекинуться – это заключить сделку с демоном, дьяволом или могущественным колдуном. Получаешь пояс из волчьей шкуры, надеваешь его, произносишь волшебное слово – хлоп, ты уже волк. Вернее, гексенвольф. – Разве это не то же самое, как с твоими крестьянами? – Неет. Ты же используешь не свою магию, а чужую. – Значит, похоже на превращение? – насупился я. – Бестолочь! – обругал меня черепок. – Разница в том, что гексенвольфы применяют силу особых колдовских талисманов: иногда кольцо, иногда амулет, но чаще всего пояс из шкуры волка. Он крепким якорем удерживает вызванного заклятием Духа звериной злобы, отвратительное создание из темных глубин Небывалого. Этот дух словно обвивается вокруг души человека и своей энергией удерживает ее от разрушения. – Вроде изолирующей оболочки? – Вроде. Интеллект сохраняется, способность мыслить и рассуждать тоже. Вот только заправляет всем уже Дух. – Звучит довольно просто. – Это на самом деле просто. Когда ты с помощью талисмана перекидываешься волком, все запреты слетают с человеческой личности. На волю вырываются неосознанные желания, необузданная жажда действия, и ты свободен, конечно, если не считать Духа за пазухой. Представь! Громадный волчище с разумом человека и звериной свирепостью! Я мельком взглянул на Боба и начал собирать воедино составляющие эликсира бодрости: кусочек сдобного пончика для вкуса, петушиный крик для слуха, ароматное мыло для обоняния, лоскуток ткани для осязания и лучик закатного солнца для зрения. Покрошил коечто из старых покупок – реверанс в сторону разума – и добавил чутьчуть бодрой музыки для души. Эликсир медленно закипал. Боб сидел, как мышка, пока я намешивал варево, а когда все было кончено, первым молчание нарушил я: – Мало кто из живущих обладает достаточной силой, чтобы целиком подчинить себе этого Духа. Он отравляет поведение своего временного хозяина. Может быть, даже контролирует разум или подсознание. – И что с того? – Похоже, ты описал способ создания чудовища. – Превосходный способ! Действенный на сто процентов, а насколько это хорошо или плохо, я не знаю. Об этом заботятся только смертные. – Как ты его там называл? – Гексенвольф, – сказал Боб с сильным немецким акцентом. – Зачарованный волк, или колдуноборотень. Помню, инквизиция объявила войну зачарованным волкам и пожгла на кострах уйму высоченных парней. – Теперь о серебряных пулях и укусах. Правда, что, мол, укусили – и ты вервольф? – Дались тебе укусы!... Ерунда это. Иначе бы вервольфы уже всю планету заселили. – Ладно, ладно. Серебряные пули? – Забудь. – Понятненько, – протянул я со вздохом, продолжая прилежно записывать рассказы Боба, чтобы потом положить все эти сведения на стол Мерфи. – Гексенвоольф. Порядок. Что у нас дальше по программе? – Ликантропы. – Подожди. Разве это не психическое состояние? – Это – Но он же не трансформируется в волка понастоящему? – Тоже не подарок, знаешь ли. С виду вроде люди как люди, а дики и свирепы до крайности. Слыхал о скандинавских берсерках? Думаю, эти парни были натуральными ликантропами. Причем не сотворенными, а рожденными. Боб говорил, а я тихонько помешивал зелье, чтобы не перекипало. – Кто у тебя там последний в списке? Луп... кто? – ЛупГару. Прозвище колдуна Этьена, который водил с ними дружбу, пока инквизиция не поджарила из него славный бифштекс. ЛупГару не мелочевка, Гарри. На них гиблое проклятие. Это сущие демоны в образе волка. Вот кто обладает подлинной силой. В полнолуние они превращаются в чудовищ, и схавать человечка для них – забава, развлечение. Пока не сядет луна или не взойдет солнце, они безжалостно убивают всех, кто встретится на пути. По спине побежал холодок. – Это еще не все, да? – Ага. Списочек особенностей презанятный. Немыслимые скорость и сила. Раз. Сверхъестественная свирепость и жестокость. Два. Живучесть феноменальная. Любые раны заживают мгновенно. Три. Они не чувствительны к ядам и чарам. Одним словом, идеальные машины для убийства. – Впечатляет. Но ведь идеальные чудища появляются не каждый божий день? – Вообще да, нечасто. Обычно проклятый бедолага знает о проклятии и уходит подальше от людских глаз, чтобы втихаря наложить на себя руки. Последний ЛупГару буйствовал в местечке Жевудан во Франции. Шестнадцатое столетие. Меньше чем за год убил двести с лишним человек. – Проклятие! Как его остановили? – Прикончили, прикончили голубчика. Серебряными пулями. На ЛупГару надо идти увешанным серебром с головы до пят. Но серебро должно быть фамильным, унаследованным от предков. – Почему? – Гарри, не я придумывал законы магии. Я лишь знаю, каковы они, и умею предугадывать перемены. Условие о серебре неизменно. Предполагаю, в этом есть некий элемент жертвоприношения. – Фамильное серебро, – пробормотал я. – Ладно. Будем надеяться, что у нас орудует не ЛупГару. – Не волнуйся. Ты легко разберешься, что к чему. Если после каждого полнолуния в городе будут десятки убитых, зна... В чем дело? – Уже. Это уже происходит. – Я пересказал Бобу все, что узнал от Мерфи, и принялся за второй эликсир – «хамелеонский», мечту любого ниндзя. В воду посыпалась всякая мелочь: пластиковая обертка, кусочек чистого белого хлопка, капля дезодоранта, шелест ветра и листик салата. Завершили картину клочок бумаги и щепотка возвышенной музыки. Ммм, а запах... – Мертвецы, трупы, – протянул задумчиво череп. – Я дам тебе знать, если придумаю чтонибудь полезное. – Я хочу, чтобы ты не только придумал, но еще и разузнал побольше. Прогуляешься. – Со мной этот номер не пройдет, Гарри. Я Дух разума, а не мальчик на побегушках, – протестующе фыркнул мой помощник. Тем не менее при слове «прогуляешься» глаза его подозрительно блеснули. – А я раздобуду тебе несколько любовных ромаанов, – сладко протянул я. – Лучше дай отпуск на сутки, – щелкнул зубами вымогатель из мира духов. – В прошлую свою вылазку ты умудрился устроить дикий разгул и вакханалию на безобидной вечеринке в католическом университете. В общем, слово «отпуск» из своего лексикона можешь удалить. – Я не сделал ничего, что не смог бы сотворить добрый бочонок вина, – обиженно засопел Боб. – Вино пьют по доброй воле, а я чтото не припомню, чтобы все эти люди – Ну, Гарри, что тебе стоит?! – Нет. – Только одна малюсенькая ночка... – Нет и еще раз нет. Боб бросил на меня уничтожающий взгляд и заявил: – С паршивой овцы хоть шерсти клок. Давай романы. Чур, никакого старья, только новенькие бестселлеры, а то знаю я тебя, наобещаешь с три коро... – На рассвете возвращайся. – Такова твоя благодарность за верную службу, Гарри?! Посмотрим, можно ли вообще чтонибудь разведать. Оранжевые огоньки в глазницах черепа замерцали. Наружу вылетело сияющее полупрозрачное облачко. Облачко метнулось к стремянке и пропало. Тяжело вздохнув, я вернулся к эликсирам. «Часа два уйдет на варку, потом заклинания... время есть», – мысленно прикинул я, сел поудобнее, взял блокнот и принялся строчить отчет, стараясь не обращать внимания на головную боль. Она грызла затылок и теперь ползла все выше, подбираясь к вискам. Честно говоря, режим полного блокирования боли не действовал, между тем позволить себе лечь и спокойно расслабиться я не имел права. Необходимо помочь Мерфи сцапать убийцу, пока можно избежать настоящих неприятностей с фэбээровцами. Иначе она под фанфары вылетит с работы. И мне «веселую» жизнь обеспечат, даже если я исхитрюсь не окончить свои дни в каталажке. Убили «шестерку» Марконе, и главный дядямафиози это дело без внимания не оставит. Помяните мое слово, он еще заявится по душу Гарри Дрездена, словно я каждой бочке затычка. В довершение всего по темным закоулкам шастают кровожадные зверюги и пускают голодные слюни. Сдается мне, всей полиции с ФБР в придачу чудища эти не по силам. Выходит, самое «вкусное» осталось на долю вашего доброго чудакачародея. А если убийца смекнет, откуда ждать беды, сезон охоты считайте открытым. Угадайте на кого? В общем, беды нарастали, как снежный ком. Гексенвольфы, вервольфы, ликантропы, ЛупГару... До чего они додумаются в следующий раз? |
||
|