Глава 4

Шоколад, шампанское, цветы… ничего не помогало. Джина была вне себя, ее кинули, и она не желала примирения.

Коннор провел у Дэкса два часа, и за это время Джине пришлось воспользоваться кастрюлей. Она справилась с этой задачей не хуже любого двухлетки. Но когда она попыталась перенестиполную кастрюлю с кровати на пол, то умудрилась вылить содержимое на себя. Полотенце или хотя бы одеяло были вне пределов ее досягаемости, поэтому ей пришлось оставаться в этом неприглядном виде до тех пор, пока в восемь тридцать не вернулся Коннор.

Домкрат не подвел. Едва оказавшись на свободе, Джина схватила телефон и закрылась в ванной, предварительно заявив Коннору, что они расстаются.

Он слышал ее возмущенный голос и догадывался, что она обзванивает друзей, чтобы сообщить о крахе их отношений. И наверняка в первую очередь она позвонила Крисси, психосучке из преисподней. Это его тревожило. Пару недель назад Коннор случайно столкнулся с Крисси в баре на Риджент-стрит. Они были не очень хорошо знакомы, но необычайно сильная таблетка «мицубиси» подвигла его навести мосты, и в этой попытке он рассказал ей кое-что о своих отношениях с Джиной, но что точно, он не помнил.

Джина появилась из ванной, ее решимость явно укрепилась благодаря поддержке друзей. Она собрала вещи, посмотрела на часы и потребовала отвезти ее домой.

Они ехали в молчании. Коннор был у нее только однажды, до того как узнал, что Рик и Бастер –ее братья. Джина всегда придумывала повод, чтобы по воскресеньям не возвращаться домой слиш

ком рано, и Коннор догадывался почему: половина его знакомых отоваривалась у братцев Серль, напрямую или через посредников.

Коннор понимал, что сейчас должен бы разговаривать с Джиной об их отношениях, опять извиняться и выдвигать какие-нибудь экстравагантные предложения, например, провести вместе романтический уикенд. Но каждый раз, когда его разум начинал метаться в поисках выхода, существование той кассеты возвращало его к суровой действительности. Сворачивая на Лонг-лейн с Бороу-Хайстрит, он предпринял последнюю попытку разобраться с этим.

– Ты не хочешь, чтобы кассету взял я? Разумеется, я сотру запись.

– Ничего, сама разберусь. –Джина выглядела как воплощение зла.

Коннору стало не по себе. Пару раз у них случались мелкие разногласия, но это было совсем другое. Она была спокойна и забрала из его квартиры все свои вещи. Она позволила отвезти ее домой, но лишь для того, чтобы он взял свои пожитки из ее обиталища.

– Ты точно уничтожишь запись? Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь увидел это.

– Ты говоришь о моих братьях? И всю дорогу ты только и думал, как спросить, не собираюсь ли я показывать им кассету?– Ну конечно нет, –солгал Коннор. –Я имею в виду кого угодно. –Джина усмехнулась. –Мне даже в голову не приходило, что ты захочешь посмотреть видео вместе с братьями.

– Неужели?

– Неужели ты хочешь, чтобы они увидели, как ты лежишь, привязанная к кровати, а тебя охаживают ремнем и суют резиновый член в…

– В то время как ты обзываешь их уродами, дебилами и бог знает кем еще. –Она бросила на него победный взгляд.

Коннор обмяк на своем сиденье. Он бы с удовольствием свернулся в клубочек и заснул, но вместо этого заговорил как можно спокойнее.

– Так значит, ты собираешься сказать им?

– Может, да, может, нет.

– А как я узнаю?

– Услышишь, когда у тебя дома будут выбивать дверь.

Они подъехали к дому Джины, и Коннор помог занести вещи. Джина пошла в свою комнату за его вещами, там скопились его свитера, которые она надевала, уходя от него, и диски, которые она брала послушать. Коннор поставил пластинку Индии «Любовь и счастье», Джина всегда называла ее «наша пластинка».

Он пошел на кухню, мельком взглянув в окно на серую Темзу, вскипятил воду, налил две чашки чаю и вернулся в гостиную.

– Джина, я сделал тебе чай.

Джина вышла из комнаты с большим мусорным мешком, в который свалила его вещи. Коннор заметил, что она плачет. Хороший знак.

– Вот, –сказала она, протягивая мешок. –Все здесь, кроме твоего старого видеомагнитофона. Я случайно оторвала шнур, так что куплю тебе новый.

– Не говори глупостей.

Они посмотрели друг другу в глаза, лицо Джины медленно начало смягчаться. Она уткнулась головой ему в плечо, и он погладил ее по волосам, вздохнув с облегчением.

– Я очень виноват, Джина. Прости меня. Я знаю, что должен был вернуться раньше…

Джина всхлипнула и взглянула на него. Он стер слезу с ее щеки. Она улыбнулась.

– Я в порядке. Просто слишком разнервничалась.

Они поцеловались, потом Коннор сходил на кухню и принес печенье –это простое действие еще пару минут назад было невозможным. Они сели на диван, и Джина принялась прослушивать сообщения, оставленные на автоответчике.

Коннор радостно прихлебывал чай. Первое сообщение было от коллеги, предлагавшей отправиться на выставку в «Олимпию». Когда он услышал второй голос, сердце его упало. Это была очень пьяная психосучка.

– Джина. Это Крисси. Я получила твое сообщение. Почему ты не дома? Что этот ублюдок Коннор сделал на этот раз? Ты сказала, это что-то ужасное. Я никогда не понимала, почему ты с ним. Ты могла бы найти кого-нибудь гораздо лучше. Ну, раз теперь вы расстались, я хочу кое-что сказать…

Коннор с радостью бы разбил телефон о стену, но оставалась надежда, что Крисси собирается поведать не то, о чем он думает.

– Помнишь ту ночь, когда мы с ним случайно встретились? Мы долго разговаривали со стариной Коннором. Он сказал мне, что ты –как он это назвал? –не Большое Приключение. Я думаю, он просто проводит с тобой время. Не собиралась ничего рассказывать, но раз вы расстались…

Коннор никогда не видел у Джины такого страшного лица. Несколько мгновений в ее чертах наблюдалось явное сходство с братьями.

– Джина, подожди. Я съел пару таблеток, я был не в себе…

– Почему ты обсуждаешь наши отношения, причем с моей подругой?

– Я ничего не соображал, я… –Коннор понимал, как глупо это прозвучало.

Джина вскочила.

– Я знаю, почему ты так поступаешь. Потому что в следующем месяце ты получишь деньги и машину, да? Ты хочешь остаться один и разделить счастье со своими дружками. На меня тебе плевать.

– Ну что ты! Ты ведь знаешь, что это не так!

– Лжец!

– Джина, это просто глупо.

– Ты все спланировал.

– Ну зачем мне это планировать? Я всегда хотел заботиться о тебе…

– Ха! –Джина утерла нос рукавом. –Но любишь ли ты меня, Коннор?

– Джина, ты знаешь, что это слово я произношу не так легко.

– Ты даже не можешь произнести это! Коннор набрал полную грудь воздуха.

– Да, я думаю, что в некотором смысле люблю тебя.

– В некотором смысле? –Джина выпучила глаза. –Что ты хочешь этим сказать? То есть на самом деле ты в меня не влюблен?

Коннор отошел подальше.

– Уймись, Джина. Что такое любовь? Ты требуешь от меня дать определение слову, над которым бились все поэты мира. Как я могу сделать это? Я думаю о тебе и забочусь о тебе. Кто знает, что будет потом?

Джина не слушала.

– Просто скажи, что ты меня любишь.Коннор некоторое время выдерживал ее взгляд, потом уставился в пол.

– Я так и знала.

– Но это не значит…

Джина подняла мешок с его вещами и швырнула ему.

– Убирайся. Убирайся немедленно.

– Ну хорошо. Я ухожу. Только отдай мне кассету. Пожалуйста.

Джина сжала губы и молча указала на дверь. Коннор, сдавшись, поднял мешок и направился к выходу.

– Ты ничего не забыл?

На секунду ему показалось, что сейчас он повернется и увидит у нее в руках кассету. Но она держала его видеомагнитофон.

– Провод приделаешь сам, –сказала Джина и впихнула магнитофон Коннору в руки.