"Иноземия, или туда и снова туда" - читать интересную книгу автора (Высоцкий Михаил)

Часть первая. Она же последняя. Она же единственная

Глава 1. В путь меня дорога ведет

Вернувшись из будущего, Зак, в достаточной мере убедившийся в верности избранного им курса, вынужден был опять заняться столь нелюбимым делом. А именно — править страной. Как ни пытался он отлынуть от этой противной и утомительной обязанности, ничего не выходило. Незримые злые духи, именуемые в простонародье «обстоятельствами», упорно втягивали его все в новые и новые заботы, пресекая в корне любые попытки сопротивления. Договора, бюджеты, указы, приказы, подписи, прошения и подношения — все это повторялось столь регулярно, было столь скучным и неинтересным, что выдержать подобную нагрузку было под силу только великому герою. Зак считал себя именно таким героем, а потому не особенно жаловался на судьбу, понимая, что сам факт его рождения в царственной семье обязал взвалить на себя подобную ношу. Конечно, нельзя сказать, что Менский ничего в этом плане не предпринимал — он провел политическую реформу, сменил строй государства с монархии на республику, игнорируя недоумения правителей соседних стран провел демократические выборы. На которых и победил с оглушительным разрывом от ближайшего соперника, при том, что всеми силами старался проиграть. Народ упорно не желал отпускать его с трона, и даже созванный Заком парламент на первом же заседании принял указ, в котором вернул Менскому назад все его полномочия. Не спасало даже ведение самой непопулярной политики — народ все терпел. Да еще и был благодарен Заку, так как в конце концов оказывалось, что самые бредовые решения были единственным возможным путем решения проблемы.

И если до того, как обстоятельства вынудили Зака два раза спасти мир, он пытался найти спасение в несколько экстравагантном поведении, в коллекционировании денег, в необычном стиле жизни, то теперь все это уже не могло принести ему никакого отдыха. Душа требовала разрядки. Передышки. И единственным, что могло бы спасти Зака, что смогло бы наконец хоть на время, но вернуть его многострадальной душе покой, были приключения. Менский был готов молиться любым богам, в которых абсолютно не верил, чтоб опять пришел какой-то злобный властелин, от которого ну просто жизненно необходимо было бы спасти все прогрессивное человечество. Но, как на зло, все было тихо и мирно, соратники по первому походу занимались своими делами, вершили большую политику, творили и созидали. Народ жил и богател, рожал и строил, творил и развлекался. Наступал золотой век, который, как Зак уже знал, продлиться не одну сотню лет, и даже в будущем кроме этов не намечалось никакой угрозы, с которой бы люди не смогли справиться без его вмешательства. И если для всех остальных подобное состояние дел вызывало ассоциации с чем-то вроде рая, то Заку казалось, что его затягивает в болото. В трясину, где нечем дышать, где вся свобода — тонуть быстро, или еще быстрее. Но никто больше этого не замечал! Даже двоюродный брат, Гердер, авантюрист из авантюристов, остепенился, занялся государственными делами, своей железной рукой взялся превращать Оис из мощной в сверхмощную державу. А об остальных и говорить нечего. Все были заняты своими делами, и были полностью счастливы сложившейся судьбой. Конечно, можно было плюнуть на все, пойти странствовать по миру. Наверняка хоть где-то да нашлось бы дело, куда можно применить все таланты и умения Зака. Но, увы, проблему бы это не решило. Во-первых, дело это если бы и было, то столь мелочным, что решать подобное для Менского было бы ниже его достоинства. А во-вторых, Зак был уже слишком известной фигурой во всем мире, о его подвигах за те четыре года, что прошли с момента первого странствования, знал каждый ребенок. И где бы он не появлялся, повсюду его встречали как героя, как легендарную личность, и основной его проблемой, как это ни удивительно, стало отбиться от многочисленного сонма мамаш, которые упорно считали, что именно их дочери достойны руки Зака и престола Мена вместе с ней. Не спасал ни грим, ни костюмы, ни новосотворенные легенды — Зака узнавал каждый, и хоть любой другой на его месте возгордился бы, зажил публичной жизнью, Менскому от этого становилось только хуже.

Он стал отшельником, чтоб хоть ненадолго отделаться от почитания и благоговения, которые его повсюду сопровождали. Он запирался и часами сидел в своем кабинете, а тем временем по народу распространялись слухи, что Зак ради своего народа жертвует личной жизнью и все свои силы отдает процветанию Мена. Зак сам построил себе в горах дом и иногда ехал туда на несколько недель, а тем временем по народу ходили слухи, что правитель для того, чтоб познать беды простых людей, добровольно отказывается от роскоши и подвергает себя страданиям. Все были уверены, что каждый шаг Зака направлен на благо людей, что он — святой, что он — идеал, и что любой другой правитель просто обязан быть похож на Зака. Постепенно Менский превращался из живого человека в небожителя, и если иные диктаторы добиваются любви пропагандой и репрессиями, Зак наоборот, старался сделать все возможное, чтоб его оставили в покое. Чтоб с него сняли тяжесть власти, дали возможность наконец жить как человек, а не как бог. Но… Увы и ах. Власть над Меном оставалась камнем на его шее, да еще и соседние страны, Рад да Шуос, поговаривали, что не мешало бы Заку и ими тоже править… Короче, ситуация складывалась хуже некуда, а бросить все на произвол судьбы Менскому не позволяло чувство долга. Он не мог обмануть ожидания всех тех, кто доверился ему, кто считал, что только один Зак достоин править, и только он один имеет право вершить судьбы других людей.

Героически взвалив на свои отнюдь не хрупкие плечи бремя власти, Зак шел по жизни вперед, и ему уже начинало казаться, что мука будет вечной и не кончиться никогда, когда… Когда в одно прекрасное утро, а все утра в это время прекрасные, ровно через четыре года после начала похода к Гасту его не разбудил соловей. Все бы ничего, и данное событие отнюдь не стоило лишнего внимания, если бы не одно «но». Соловьи, как животные, в известном Заку мире не водились, и потому ему никогда не приходилось слышать трели данной птицы. А означало это одно — мир, мир Зака, начинал меняться, и очень скоро ему предстояло стать совершенно иным. Однако пока еще об этом Менский не знал — не обладая особыми знаниями в области биологии, он просто не смог оценить факт наличия несуществующей птицы, а потому просто валялся на кровати и наслаждался мелодичным свистом. Тем более что спешить было совершенно некуда — так уж сложилось, что день начала похода Зака стал в Мене народным праздником, а вместе с тем и выходным. Так что приходилось следовать собственному народу и отдыхать, тем более что торжественные события могли спокойно пройти и без его участия. И если четыре года назад некие правила заставляли Зака спешить даже тогда, когда для этого не было никаких оснований, то теперь многое изменилось. Многое, но не все. Зак был все в той же прекрасной физической форме, розовые очки так и не слезли с его глаз, прекрасный мир по прежнему окружал его, и вместе с тем любимый меч все так же лежал у изголовья кровати. Зак по прежнему не виде вокруг себя зла, все люди для него оставались добрыми и мудрыми, и если кто из них и совершал плохие поступки — то только по причине собственных заблуждений. Зак так и не отказался от мысли открыть всем глаза, показать, как прекрасен мир, и хоть четыре года договоров и приказов любому другому открыли бы правду — Менский по прежнему верил в человеческую доброту. И именно желание донести эту мысль до остальных было, помимо чувства долга, вторым, что удерживало Зака на проклятом троне.

Но вот прошел час, соловей, напевшись, замолк, да и Зак решил заняться хоть чем-нибудь. Например позавтракать. И, для осуществления данного проекта, было необходимо пройти несколько этапов, чем Менский не замедлил заняться. Для начала надо было встать. Потом — одеться. После чего на пояс повесить меч, открыть дверь, повернуть налево и пройти десять метров, отделяющих спальню Зака от столовой, в которой слуги уже наверняка накрыли стол. Был еще и последний этап, а именно: открыть дверь столовой, зайти, сесть за стол и поесть, однако в данном конкретном случае его осуществить не удалось. По достаточно простой и прозаичной причине — у двери столовой стоял Гердер собственной персоной, поджидая Зака, и на плече у него мирно сидела небольшая пташка, что-то выгрызая клювом из под собственного крыла. Это был тот самый соловей, пение которого доставляло Заку эстетическое наслаждение в течении часа до этого, однако птица была последним, что промелькнуло в мыслях правителя Мена. И хоть можно было бы достаточно долго описывать все те мысли, что посетили в этот момент его молодую голову, общий их смысл можно спокойно определить из восторженного голоса, которым он наконец задал единственный важный вопрос:

— Ну что, Гердер, куда идти спасать мир? Я готов!

Сказать, что Гердер был удивлен, было бы совершенно неверно — именно подобный вопрос он и ожидал, именно к такому вопросу и готовился, и как бы не было ему тяжело, заранее подготовленный ответ давать было тоже необходимо.

— Привет, Зак.

— Привет, Гердер. Но это потом. Времени в обрез, так ведь? Нам надо срочно спасать мир… Кто в этот раз ему угрожает? Ну хотя бы в общих словах, потом расскажешь, а сейчас…

— А сейчас я тебе скажу вот что — мир спасать нам ни от кого не надо. Миру никто не угрожает. И все везде просто прекрасно.

Гердер готовился к тому, что Зак будет огорчен, однако даже он не знал правителя Мена достаточно хорошо — Зак не был огорчен, он был разбит, раздавлен, разрушен, разнесен на мелкие кусочки, сломлен, сокрушен, причем именно в подобном порядке и примерно в течение двух третей секунды. После чего вернулся к своему привычному оптимистическому настроению, сделав достаточно разумный вывод:

— Ну хорошо, но раз ты тут, раз ты именно здесь и сейчас, то значит, что я тебе зачем-то нужен. А так как звать меня на трон Оиса ты явно не будешь, зная, что я откажусь, то я предположу, что ты приготовил для меня какое-то приключение. А потому давай сразу переходи к делу.

— Ладно, Зак, как хочешь. Хоть дело совершенно неспешное, но тут наверно не место вводить тебя полностью в курс происходящего, а потому я буду пока предельно краток. Зак, я думаю, что твои родители живы, что они не погибли в горах, и я даже примерно догадываюсь, где их можно найти. И именно на их поиски я и хочу тебя направить.

А вот тут, пожалуй, в первый и последний раз в этой книге Зак был удивлен. Потому что он ждал чего угодно, но только не этой новости. Новости, которая была не просто счастливой, а самой счастливой с того момента, как… Короче, вообще самой счастливой. Потому что если это была правда, то… То Зак, во-первых, и это все же для Менского было главное, он мог обрести родителей. Тех людей, которых ему никогда не хватало, тех, кому он обязан факту своего существования и поиску которых он посвятил, полностью или частично, большую часть своей жизни. Во-вторых, это было действительно приключение. Причем всем приключениям приключение. Ну и наконец, в-третьих, если это была правда, если Гердер действительно мог помочь ему найти родителей, то у Зака появился невероятный, единственный и неповторимый шанс найти людей, на которых можно будет с чистой совестью взвалить проклятую власть, и стать, наконец, обычным человеком.

— Где! — только и смог произнести он, после чего вынужден был отцепиться от Гердера, так как тот не мог ничего произнести при повисшем на шее отнюдь не легком Заке.

— Это длинная история… — начал было правитель Оиса, но так просто, как четыре года назад, с Заком было ему уже не справиться.

— У меня много времени. Так что давай, рассказывай.

— Но прямо тут…

— Прямо тут не надо. Не знаю, заметил ты, или нет, но ты стоишь у дверей столовой, и если ты не против — мы вполне можем зайти внутрь, и за завтраком ты мне как раз все и расскажешь. А начинать можешь прямо сейчас. Итак?

Рассказ Гердера был долог. Настолько долог, что за это время Зак успел позавтракать, еще раз, по инерции, позавтракать порцией Гердера, после чего отойти от завтрака и морально, а заодно и физически, подготовиться к немедленному отправлению в дальнее странствие. А странствие действительно предстояло дальнее. Как оказалось, точно так же, как и сам Зак, правитель Оиса не оставлял попытки выйти на след своего дяди Квэрта Менского и его жены, и район гор, в котором они предположительно пропали, был прочесан вдоль и поперек с максимально возможной тщательностью. Абсолютно безуспешно. Казалось, что родители Зака просто пропали, их следы исчезали посреди чистого поля, появлялись в дремучем лесу и окончательно пропадали на идеально ровном горном склоне. Причем это все без какой-либо магии — причиной столь загадочного поведения следов был банальный дождь, который смыл их буквально за те несколько часов, пока вслед за правителем Мена не была направлена спасательная экспедиция. Но Гердер не оставлял попыток, и как и всякое внешне совершенно безнадежное дело, решение загадки оказалось тривиальным. И пусть было на него потрачено полтора десятка лет, но следопытом наконец удалось найти единственную возможную причину загадочного исчезновения родителей Зака. А если быть более конкретным, то всего пару недель назад один местный мальчишка случайно наткнулся на звериную нору. Решив проверить, как поживают ее обитатели, он полез внутрь, и каково же было его удивление, когда оказалось, что нора эта глубиной как минимум несколько километров, и постепенно расширяется из узкого лаза в огромную горную пещеру. Парень своим открытием поделился с товарищами, один из них со своими родителями, те — со следопытами Гердера, как раз отправившимися в свой очередной поиск. Те, хоть и без особого энтузиазма, решили проверить непонятную нору, полезли туда, и… И оказалось, что эта нора глубиной не километр, и не два, как можно было бы предположить. А добрых три с половиной десятка, и, местами широченная, а местами едва проходимая, она вела не куда-нибудь, а по ту сторону гор. В земли, само существование которых многими философами ставилось под сомнение, потому что еще никому и никогда не удавалось пересечь Западные Горы. И хоть именно оттуда дул ужасный Ветер, судя по докладам следопытов, там была самая обычная земля. Огромная земля. Со своими странами, народами, войнами и проблемами. Обойти все ее они, конечно, не смогли, да и не пытались. Их задача состояла в другом, в поисках следов пропавшего Квэрта с женой, и как раз с этим то они и справились прекрасно. Да и тяжело было бы не справиться — прямо на выходе из пещеры, на самом видном месте так, что не заметить его было просто невозможно, висел небольшой медальон с фамильным гербом правителей Мена. Медальон, который в свое время служил и печатью двора властителей, так что в том, что родители Зака прошли именно этой дорогой, ни у кого не осталось никаких сомнений. Другой вопрос, что именно их туда вело. Шли ли они своей волей, али вели их силой. Шли ли с намерением вернуться, али навсегда покинули край родной, да и сына единственного вместе с нем. Это все оставалось неизвестным, но как раз это и не являлось первостепенной задачей следопытов. Их работой было узнать, куда делся Квэрт, передать эту информацию Гердеру, получить вознаграждение, и, наконец, вернуться по домам после многострадальных скитаний в безуспешных поисках непонятно чего.

А уж Гердер занялся всем остальным. А именно — заслал на ту сторону гор десяток своих самых лучших шпионов, собрал свою гвардию, самые элитные войска, которые только и могли быть собраны за столь короткое время, и приготовился выступить в поход. На все это ушло три недели, и вот теперь, когда шпионы вернулись, правитель Оиса понял — надо обращаться к Заку. Потому что если кто и сможет найти своих родителей, то только родной сын, а не тысяча самых лучших шпионов. Причиной столь категоричной точки зрения были те самые сведения, которые доставили Гердеру его разведчики. Дело в том, что, как оказалось, по ту сторону гор находятся не просто несколько небольших уездных княжеств да провинциальных королевств, а десятки крупных и развитых держав, и для того, чтоб хотя бы приблизительно разобраться в их устройстве и вообще в ситуации за горами, требовались десятки лет и труд тысяч полевых агентов и штабных аналитиков. По самым скромным оценкам, по ту сторону гор, в Иноземии, как окрестили комплексно все те страны с подачи Гердера, жили не менее пяти миллионов человек, что превышало население всех стран по эту сторону гор вместе взятых. Там были свои, не похожие ни на что знакомое Заку или Гердеру, звери и птицы, там своим путем развивалась техника и архитектура, там были свои нормы поведения и морали. Иноземия была совершенно незнакомым, непривычным, огромным миром, и найти в нем каких-то двух конкретных людей могло помочь только чудо. А так как единственным знакомым Гердера, которого можно было назвать «специалистом по чудесам», оставался Зак, то и решил правитель Оиса обратится за помощью к своему двоюродному брату. На этом, если быть предельно кратким, рассказ Гердера закончился, и настала очередь Зака задавать наводящие и уточняющие вопросы. В полном соответствии с законами жанра, подобным правом Менский не замедлил воспользоваться:

— Ну хорошо, это я понял. Мне, значит, надо идти в Иноземию, и искать там неизвестно как людей, про которых я ничего не помню. Это, допустим, понятно. Но вот мне совершенно непонятно другое — что ты собираешься делать? Опять, как раньше, идти тайно за мной следом, спасая от неприятностей, и снова появиться в последний момент?

— Нет, Зак, — Гердер покачал головой, — На этот раз я тебе помогать не буду. Потому что у меня будут другие дела — я собираюсь вместе со своей гвардией совершенно открыто прийти в столицу самого близкого с той стороны государства и попытаться организовать посольство. Увы, те сведения, что мне доставили, не оставляют сомнений — если мы не организуем прямо сейчас с ними самого тесного сотрудничества, то скоро, очень скоро, наши пути могу пересечься и не только на мирных полях, но и, боюсь, на полях сражений. Так что я собираюсь выступить послом от всех стран востока во всех странах запада, и, боюсь, ради этого мне придется дело поиска твоих родителей целиком и полностью возложить на твои плечи. Даже более того, я не буду готовить тебе отряд, и я думаю, что самым оптимальным было бы тебе идти в полном одиночестве. И даже больше, спешка, а я вынужден спешить, не позволила мне позаботится о том, чтоб заменить тебя кем-то на время твоего отсутствия, если конечно ты согласишься со мной идти, так что тебе придется сейчас срочно придумывать что-то самому. Конечно, я уже связался с Оо, он пообещал подстраховать, его в Мене тоже знают и уважают, но если ты хочешь предложить что-то другое…

— Не, чего там, твое решение, как всегда, оптимальное. Оо спокойно может вырваться ненадолго из своей Дорожной Страны, оставить внуков, и ненадолго покомандовать Меном. Вот только я не понимаю, ты все время говоришь спешка, спешка… Куда спешить? Иноземия сотни лет была рядом с нами, и она спокойно может еще немного подождать… Конечно, я понимаю, я и сам хочу своих родителей найти поскорее, но…

— Но я тебе еще не все сказал, — Гердер зачем-то понизил голос до едва ли не шепота, — Туда, в Иноземию, были посланы не только разведчики, но и ученые. Однако почти никто из них туда не дошел. Нет, им никто не мешал, просто сам проход, что ведет под горами, так их заинтересовал, что все они там и остались. И не зря. Я еще не обладаю точными сведениями, но даже то, что они мне уже сообщили, не оставляет сомнений — проход этот совершенно особенный. Это не простая пещера, это нечто более сложное. Я не силен в геологии, есть грешок, но как мне объяснили, эти пещеры «дышат» — они временами становятся широкими, а временами столь узки, что там и насекомое не сможет пролезть. И не в каком-то месте, а по всей длине, все те тридцать километров, что идут они под горами. Так что пройти там можно далеко не всегда, а, как следует из наблюдений тех самых ученых, лишь в течении недолгого периода, примерно четыре месяца, один из которых уже прошел. После чего пещеры закроются, и следующий раз пройти по ним можно будет не раньше, чем через несколько лет. Через сколько именно пока еще не определено, но минимум — через два года, максимум — никогда. Так что если мы не хотим ждать неизвестно сколько, то должны поспешить — на все про все у нас осталось около девяноста-ста дней, и за это время я должен установить контакт с правителями десятков стран, а ты — найти даже не иголку в стоге сена, а двух людей среди не менее чем пяти миллионов. Шансы, сам понимаешь…

— Да, понимаю, хоть и большие, но все же не стопроцентные, — совершенно верно оценил ситуацию Зак, — Я бы сказал, процентов девяносто восемь-девяносто девять, что у нас все получиться, есть несколько процентов вероятность того, что твое посольство сорвется… Конечно, я, когда найду родителей, постараюсь тебе помочь все организовать, но вот только успею ли… Ладно, я думаю, что ты, когда прибудешь туда, постарайся быть поосторожнее, не наломай много дров, а я быстренько отыщу, и тебе на помощь приду… Так, я думаю, успех и до ста процентов довести можно, хотя, конечно, потрудиться придется немного… Ладно, Гердер, пошли. Давай только мне тот медальон, я тебя знаю, он у тебя с собой, тем более что мне он по праву принадлежит.

— Да уж… — комментировать знание Заком теории вероятности правитель Оиса не стал, так как у Менского действительно вероятность невозможного события бывала порядка ста процентов. Так что он просто достал из кармана своей неизменной кожаной куртки медальон и протянул его Заку. Вернее не медальон, а только его половину.

— Эээ… — не понял Менский, разглядывая распиленную пополам золотую печать.

— Я так и знал, что ты это скажешь, — признался Гердер, — Только тут я тебе ничего не смогу добавить — это именно то, что нашли следопыты, и второй половины там действительно не было. Почему так — я не знаю, может это какой-то знак, оставленный нам твоим отцом, а может и нет… Это тоже предстоит выяснить именно тебе, — Гердер развел руками.

— Ладно, разберемся, — пожал плечами Зак. — Кстати, — наконец обратил он внимание на подавшего голос соловья, — А это что еще за птица?

— Это? Соловей, — честно признался Гердер. — Его нашли мои люди по ту сторону гор, с подбитым крылом, и так пением заслушались, что решили мне, своему любимому правителю, подарить. А он у меня и прижился, привык ко мне… Да, кроха? — зрелище хладнокровного правителя могучей державы, нежно ласкающего отвечающую взаимностью птицу, могло вполне послужить поводом для светских разговоров на несколько лет вперед, но, Гердер это знал, Зак не был тем человеком, кто болтал бы об этом на каждом шагу, и отнесся правитель Мена к новой зверюшке двоюродного брата спокойно и с пониманием. Птица, так птица. Гердеру виднее.

Убедившись в том, что все вопросы, которые могут быть решены немедленно, уже решены, а остальные еще не придуманы, Зак приступил к окончательным приготовлениям к отбытию. Вот тут многие писатели, да и читатели тоже, любят всунуть продолжительный кусок действия, страницы на две или три, описывая процесс приготовлений главного героя. А еще лучше героини, особенно хорошенькой. Надо обязательно указать, что он или она долго ходит по комнате, собирает по шкафам да сундукам различные платья, обувает обувь, подпоясывается поясом, накидывает накидку, да и вообще, занимается самыми обычными делами. После чего долго смотрит в окно на падающие снежинки, размышляя о себе и о своей доле в вечности, и только когда верный друг или преданная подруга напоминает, что время как бы все время идет, отправляется в путь. Зак, увы, ничем подобным не занимался, а потому и описывать особо нечего. Он уже был и одет, и обут, надо было разве что написать записку первому министру, что-то вроде «уехал по делам, скоро приедет Оо будет вами командовать, а пока покомандуй сам», и все. На этом сборы были торжественно закончены, и в компании Гердера знакомым читателям первого романа тайным путем Зак покинул свой дворец. После чего, отсалютовав страже, привыкшей к внезапных уходам правителя «в народ», запрыгнул на завза, и поскакал вперед, за Гердером. То, что он покидает родной дом, город, страну, не вызывало в Заке никаких сентиментальных или ностальгических чувств; единственное, о чем он сейчас думал — как бы поскорее пересечь горы и заняться поисками родителей. При этом даже мысли о том, что Гердер может использовать его для каких-то своих целей, у Зака не возникло. Кстати, совершенно справедливо, так как едва ли не впервые в своей жизни правитель Оиса поступил не из расчета, а руководимый чувствами. Наверно, возраст сказывался — все люди со временем теряют часть прагматизма, становясь сентиментальными и чувствительными.

Хотя и списывать Гердера со счетов политиков, привыкших всегда добиваться своего, было еще ой как рано. И характерным примером того было «посольство», им приготовленное. Как бы так понагляднее описать, что оно из себя представляло… Если в общих чертах, то сотню массивных мускулистых парней с небольшими головами, которые всем своим видом пытались сделать вид, что они — мирные дипломаты, что мечи, луки, копья, арбалеты и прочие оружия убийства, выпирающие из под парадных костюмов, на самом деле не существуют. Ну и наконец, упорно пытающихся сделать умное выражение лица. Каким образом Гердер смог заставить свою гвардию на столь героический поступок — для Зака осталось загадкой, однако как бы там ни было — пару человек действительно смахивали на людей, обладающих таким редким органом, как мозг.

Мог бы возникнуть вопрос, каким это образом Гердер сумел переправить незаметно на территорию соседнего государство свою гвардию, разбить лагерь, приготовить все припасы к дальнему путешествию, и все это сделать незаметно от местных властей. Мог бы, да не возник, потому что ответ содержался в вопросе — это был Гердер, а Гердер мог все, что угодно. Да и, тем более, теперь, после победы над Гастом, границы между Меном, Радом, Шуосом и Оисом, и без того не особо строгие, стали и вовсе формальностью, и вздумай Зак провести свою армию через Рад и Шуос, ему бы тоже никто и слова не сказал. Люди хоть и жили формально в разных странах, чувствовали себя единым народом, да и властители тех же Рада и Шуоса уже не мыслили совершить какой-либо глобальный поступок, не посоветовавшись с Заком или Гердером. И не потому, что Мен и Оис могли их завоевать и покорить, а просто признавая, что лучше двух двоюродных братьев править никто и не сможет.

Так что ничего удивительного в расположении «посольства», вернее сказать войска, Гердера в пригородах Мена не было. Как и в той скорости, в том порядке и организованности, с которыми посольство собралось и выступило в путь. Добрым строевым маршем, маршем гвардии Гердера, скорости которого иные бегуны бы позавидовали. Причем все, кроме Зака с Гердером, передвигались пешком, но и двум завзам было отнюдь нелегко держать темп мирно шагавших рядом людей. Шли все спокойно, без всяких происшествий. Да и какие могут быть происшествия в самом центре цивилизации, рядом с Меном, где даже среди ночи можно было отправиться на прогулку в лес, не особо беспокоясь о своей безопасности? Естественно, если ты идешь не один, а в окружении сотни элитных бойцов… До гор добрались быстро, за один день, поздно вечером разбили в предгорьях лагерь, а рано утром полезли вверх по склонам. Тут, конечно, пришлось несколько замедлить темп — хоть горы пока еще были не особенно крутые, но все же завзы тут пройти не могли, так что Заку с Гердером пришлось идти пешком вместе с остальными. Пока еще это оставались хоть и малозаселенные, но обжитые и ухоженные земли — то и дело попадались хутора, небольшие поселения горцев, живущих охотой в этих все еще богатых дичью лесах. Еще не начался знаменитый Восточный Кряж — горная цепь, стена, пересекающая материк с севера на юг, столь крутая и неприступная, что ни один самый лучший альпинист не мог подняться и до середины подпирающих небеса гор. А те, кто хотя бы до середины поднимался, говорили — за этим кряжем лежит еще один, еще более высокий и крутой, а за ним — третий, и так далее… И нет горам конца и края, и даже когда Гаст испытывал свое новое оружие, ни один самолет так и не смог перелететь эти горы. Исполинские кручи наглухо закрывали привычный Заку мир от Иноземии, а Иноземию — от вес проблем и вопросов привычного Заку мира.

И вот наконец за очередным поворотом, за очередной скалой показался город. Город, которого еще две недели назад не существовало. Город, который появился тут по инициативе одного человека — Гердера, и с единственной целью — служить воротами в Иноземию. Именно тут жили те самые ученые, что изучали туннель, тут были построены укрепления, готовые в случае чего наглухо запереть пещерный ход, что ни один Иноземец никогда не проберется. Гердер не ждал от природы погоды, он действовал, и хоть пока еще было непонятно, чего именно можно ждать от восточных соседей, правитель Оиса предпочитал перестраховаться. И если для этого надо было за две недели поднять на территории соседней страны город — значит надо. Значит будет сделано.

И хоть Зак думал, что тут же, немедленно, они и полезут в пещеру, оказалось что не все так просто. Оказалось, что и Гердер может взвалить на себя слишком большую ношу, и у него могут возникнуть проблемы, которые ну никак без личного участия не разрешаться. Так что, проинформировав Зака о том, что горы будут пересекать завтра, правитель Оиса занялся буйной деятельностью, оставив Зака самого погулять денек. И не будь Зак Заком, но не воспользоваться подобной возможностью осмотреть свои дальние возможности он не мог. Так что до вечера Менский был занят тем, что бродил по скалам да лесам, по ярам да кручам горным. Короче, наслаждался жизнью и свободой. После чего вечером, уставший, но в прекрасном настроении, вернулся в лагерь, а утром следующего дня все посольство один за другим залезло в звериную нору и отправилось в марш-бросок по пещерам, нормам да подгорным туннелям в сторону Иноземии.