"Бессердечный" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 7

Люк радовался тому, что остаток этого дня будет заполнен делами.

Леди Стерн, верная своему слову, вернулась в утреннюю комнату через десять минут. Конечно, она была счастлива услышать новость. Люк не сомневался, что они с Тео запланировали все это заранее и теперь она поздравляла себя с победой.

Леди Анна Марлоу не хотела пышного венчания, подготовка к которому потребовала бы одного или двух месяцев. Она хотела только дождаться своего брата, который находился меньше чем в одном дне пути от них, в доме у своей невесты. Она даже не хотела ждать младшую сестру: путь из Ройса занимал слишком много времени.

Люк почувствовал облегчение. Теперь, когда он принял мгновенное решение, не дав себе времени поразмыслить, он хотел, чтобы все было уже окончено. Он не хотел ждать свадьбы недели или даже месяцы и думать, что, может быть, еще есть обратный путь. Пути назад у него не было.

Он решил – и она согласилась, – что они поженятся в течение трех дней, по специальному разрешению. Они поженятся в Лондоне и останутся там еще на какое-то время. Пока он не готов к тому, чтобы вернуться в Баден. Откровенно говоря, он все еще надеялся избежать этого. Но в глубине души знал, что туда придется поехать, и это было одной из причин его женитьбы. Ведь не по собственному же желанию он это сделал!

Хотя, глядя на свою невесту – свою невесту! – он не был уверен, что это правда. Она улыбалась, глаза у нее сияли. Она была просто прекрасна. Люк вдруг заметил, что она была одета гораздо более пышно, чем принято одеваться утром. Она выглядела такой счастливой, хотя честно предупредила его, что ему невыгодна эта партия. Может быть, она любит его?

Обычно он чувствовал себя неуютно, если подозревал, что женщина влюблена в него. Ему нечего было дать ей взамен. Поэтому он всегда разрывал связь, даже если не успевал к этому времени устать от своей любовницы. Но с леди Анной Марлоу все было иначе. Она будет его женой. И, хотя он ие любил ее, ему было приятно, что он станет единственным владельцем этой красоты, жизнерадостности и счастья.

Если уж он должен на ком-нибудь жениться, подумал Люк, поднимаясь, чтобы уйти, а похоже, это так, то Анна предпочтительнее всех женщин, которых он знал.

Кроме Генриетты, подсказал ему внутренний голос. Но это было в другой жизни.

Он снова взял ее руку в свои ладони.

– Мадам, – сказал он, – я надеюсь, что сегодня вечером вы окажете мне честь танцевать со мной на балу у лорда Кастла? Согласны вы оставить для меня открывающий тур и последний танец перед ужином?

Ее улыбка была такой счастливой, что он невольно сделал шаг назад.

– Благодарю вас, ваша светлость, – ответила Анна. – Я буду ждать только их.

– Я тоже, – ответил Люк. – Ваш покорный слуга.

Он прижал ее руку к своим губам.

Придется снова навестить матушку, неохотно думал Люк. Да, он сожалел о том, что вернулся в Англию и восстановил отношения со своей семьей. Однако он уже это сделал. Теперь ему остается только идти дальше. Бессмысленно сожалеть о том, что могло бы быть, если бы он остался в Париже.

Мать и сестра оказались дома. Они обсуждали вчерашнее посещение театра. Дорис, шаловливо улыбаясь, заметила Люку, что он уделял леди Марлоу гораздо больше внимания, чем кому бы то ни было в ложе.

– По-моему, она очень красивая, – заявила Дорис. – Гораздо красивее модницы де Этьен, несмотря на весь ее парижский блеск.

Герцогиня оборвала Дорис, сказав, чтобы она следила за своими манерами. Люк только поднял брови, увидев, как Дорис подмигивает ему.

– Леди Анна Марлоу кажется хорошо воспитанной барышней, – произнесла вдова. Люк заметил, что она почти не смотрит ему в лицо. – Она – дочка графа Ройского. Она тебе подходит, Лукас.

– Прошу прощения? Подходит для чего, мадам? – снова поднял брови Люк.

– У тебя должен быть наследник, Лукас. И пора бы Баденскому аббатству обрести наконец настоящую хозяйку – жену настоящего герцога. Пора подумать об интересах семьи, а не только о собственных удовольствиях.

– Я готов исполнить ваше пожелание, мадам, – ответил Люк. – Что, если назначить свадьбу через три дня?

Она подозрительно взглянула на него, поджав губы.

– Я пришел к вам прямо от леди Стерн. Я сделал предложение леди Марлоу и женюсь на ней через три дня.

Дорис взвизгнула и повисла на нем.

– О Люк! – вскрикнула она. – Я знала, что это случится! Я знала: ты влюбишься в нее и женишься и вернешься домой. Все будет, как раньше. Я так счастлива, что готова визжать не переставая.

– Умоляю, не делай этого, – сказал Люк слабым голосом.

– Дорис! – строго одернула ее мать.

Но Дорис не собиралась успокаиваться. Она закинула руки Люку на шею и поцеловала его.

– Он – мой брат, мама, – сказала она. – И он возвращается домой. Несмотря на все эти твои модные штучки и скучающий вид, ты все такой же, Люк. Я знаю это. Ох, кажется, мне начинает нравиться эта моя невестка!

Что значит ударение на слове «эта»? Что Дорис не любит другую невестку? Неужели Генриетта вымещала свое несчастье на других?

– Надеюсь, так и будет, дорогая, – отозвался он, несколько смущенный таким проявлением чувств.

Но Дорис всегда была такой. Еще маленькой девочкой. Она любила обниматься. Она любила держаться за руки во время их прогулок и кататься у него на плечах, вцепившись ему в волосы. Последним воспоминанием о ней было то, как они обнимались у ворот их поместья, когда он уезжал. Однако Дорис еще предстоит разочароваться в нем. Он уже не тот старший брат, которого она помнит и любит. Тот человек давно умер.

Его мать казалась довольной. Правда, Люк не был уверен, что она заинтересована только в том, чтобы он остался в Англии и вернулся в Баденское аббатство. Возможно, она хочет лишить Генриетту власти и надеется, что Анной будет легче управлять.

Эшли не было дома. И Люк не знал, обрадует ли теперь его брата какая-нибудь другая новость, кроме того, чтобы он убрался к черту или, в крайнем случае, обратно в Париж.

Покинув дом Гарндонов, Люк отправился в Уайт-клуб, чтобы поесть и передохнуть после всех волнений этого утра. Там он встретил Тео. Дядюшка, как Люк и ожидал, очень обрадовался и начал так трясти его руку, как будто хотел оторвать ее. Он так бурно выражал свой восторг, что привлек внимание других посетителей, и вскоре полклуба знало о его предстоящей свадьбе.

«К началу бала все благородное собрание будет в курсе моей личной жизни», – с тоской подумал Люк.

Сегодня ему еще надо было получить разрешение на их брак и объявить о предстоящей церемонии, чтобы сообщение напечатали в завтрашних утренних газетах.

День близился к закату, когда Люк приехал в отель, где жила маркиза де Этьен. Она только что вернулась с прогулки, но уже успела переодеться в просторный халат.

Маркиза встретила Люка, протягивая ему руки и надменно улыбаясь.

– Ах, сheri, – промолвила она, подставляя щеку для поцелуя, – я ужасно зла на тебя. Я слышала, что прошлым вечером ты взял с собой в театр какую-то англичаночку, потому что твоя маман была там и ты побоялся появиться с французской маркизой! А сегодня я дожидалась тебя целый час. Но потом я сказала себе: «Нет, не буду больше ждать этого обманщика. Может быть, мне вернуться в Париж н найти себе верного любовника? Многие были бы счастливы оказаться им!»

– Знаю, Анжелика, – ответил Люк. – Чести быть твоим любовником добиваются во Франции упорнее, чем милости короля.

– Ты бесстыжий лжец! Люк – золотой язык. Я не могу не простить тебя, хотя следовало бы помучить еще с часик. Но ведь это будет потерянный час, сheri? Лучше я уложу тебя в постель, а ты потом будешь хвастать об этом всем своим чопорным англичанам. Иди ко мне. Сегодня ты должен быть моим львом – у тебя это так хорошо получается. Иди, я готова отразить твою атаку, mon аmоur.

Она томно прикрыла глаза.

Предложение было очень заманчивым. Люк подумал о том, как хорошо было бы провести с Анжеликой хотя бы час. Она так соблазнительна и так искусна в любви. Но он счел нечестным скрывать от нее то, что она имела право знать. В конце концов, она не та женщина, которой платят за любовь и не спрашивают о ее собственных чувствах.

– Наверное, тебе лучше было бы не покидать Париж, – сказал он. – Там ты сияшь, как яркая звезда. В Лондоне тебе не место. Пожалуй, тебе следует вернуться.

– Мы вернемся вместе, дорогой. – Она послала ему воздушный поцелуй. – Но сейчас не время для разговоров. Я жду от тебя другого. Возьми меня. Заставь меня молить о снисхождении и кричать от восторга. Возьми меня, мой лев!

– Леди Анна Марлоу, которую я сопровождал вчера вечером в оперу, сегодня утром согласилась стать моей женой. Мы обвенчаемся через три дня.

Несколько секунд она молча смотрела на Люка и вдруг больно ударила его по лицу.

Она набросилась на него с кулаками, царапаясь и кусаясь и осыпая его проклятиями, которые обычно можно услышать только в парижских трущобах. Люк не защищался. Однако ему понадобилась вся его сила и немало времени, чтобы успокоить Анжелику. Ему удалось это сделать, только повалив ее на кровать, придавив своим собственным телом и сжав ее тонкие запястья у нее над головой. Он чувствовал, как тяжело она дышит.

– Люк, – сказала Анжелика, и он увидел, как ненависть покидает ее, когда она смотрит в его глаза. – Люк, я стала такой дурочкой из-за тебя. Я последовала за тобой в Англию, хотя ты и не звал меня. Я простила тебя сегодня, хотя мне следовало приказать слугам захлопнуть у тебя перед носом дверь. Я разозлилась, вместо того чтобы оставаться презрительной и холодной. Со мной никогда не случалось такого раньше. Я – маркиза де Этьен. Я из тех, кто разбивает сердца, ведь так?

– Да, – ответил он. – И Париж полон ими.

– И все-таки я повела себя как настоящая дура. Позволила тебе разбить мое сердце. Я мечтала стать твоей женой. Разве ты не понял – я готова была покинуть Париж навсегда. За тобой я пошла бы и на край света. Я была бы твоей герцогиней.

Он молча смотрел ей в глаза.

– Люби меня, – прошептала она. – Люби, как это умеешь только ты один.

Но он уже встал и поправил одежду. Комната вдруг показалась ему маленькой и душной. Он думал только о том, чтобы скорее оказаться на свежем воздухе.

– Не могу, Анжелика, – сказал он. – Это было бы нечестно. Прости меня, дорогая. Я думал, ты приехала ради удовольствия.

– Ах, Люк. – Она лежала в той же позе, в какой он оставил ее, с закинутыми за голову руками. – Так оно и было, сheri. Для самого прекрасного удовольствия, которое я когда-либо испытывала.

Люк поднял шляпу и трость. Пора уходить отсюда. Но ее голос остановил его, когда он уже открыл дверь.

– Правда то, что говорили о тебе в Париже. Мне следовало бы прислушаться. Но я думала, что и сама такая же. Они говорили, что у тебя нет сердца, сheri.

Спускаясь по лестнице, Люк заставлял себя идти медленно и спокойно. Второй человек сегодня упрекнул его в том, что у него нет сердца. Сперва – Эшли, а теперь – Анжелика. И они были правы.

Как глупы люди, что позволяют себе любить, думал он, ускоряя шаги. Любовь приносит только боль, унижения и бессильную ярость. Любовь заставляет терять контроль над собой и власть над своей судьбой.

Он вдруг подумал о приближающемся вечере и двух турах, которые пообещала ему леди Анна. Она была в его жизни как дуновение свежего ветерка. Люк надеялся, что она будет улыбаться ему и кокетничать с ним, даже танцуя с другими. Он знал, что весь вечер проведет в бальном зале, даже если станцует всего два тура, только ради удовольствия видеть ее.

Три дня до свадьбы пролетели так быстро, что Анна не успела даже перевести дух. Каждый день она обещала себе подумать и найти выход из того положения, в которое попала, поддавшись искушению. Но у нее не находилось на это времени. Герцог Гарндонский танцевал с ней на балу, как и обещал, и наблюдал за ней весь вечер своим обманчиво ленивым взглядом, то открывая, то закрывая веер. На нем опять была косметика: пудра, и помада, и черная мушка на щеке. Он совсем не походил на того герцога, которого она впервые увидела у леди Дидперинг. Он был в бледно-голубом, и на его пальцах, шейном платке и эфесе шпаги сверкали бриллианты.

Анна смотрела на него весь вечер, хотя и не пропустила ни одного тура. Она улыбалась ему, танцуя с другими, улыбалась, глядя на него поверх своего раскрытого веера, и не верила, что когда-нибудь перестанет улыбаться.

Однако все было совсем не так, как раньше. Казалось, об их помолвке знают все. За их взглядами напряженно следили десятки глаз, и каждая ее улыбка вызывала перешептывания. Это было очень забавно и приятно.

Она нужна ему, он сам так сказал. И Анна знала, что он, говорит правду. Она нужна ему.

На следующий день в доме герцога Гарндонского она пила чай с его матерью и сестрой. Об их помолвке уже было объявлено официально – сообщение появилось в утренних газетах. Герцогиня Гарндонская радушно приняла ее, а леди Дориc Кендрик даже обняла и поцеловала. Кажется, Анна была желанной гостьей.

«Я ведь дочь и сестра графа Ройского. Хорошая партия для герцога, даже если у меня нет приданого», – размышляла она.

Герцог молча сидел рядом с нею, в то время как его мать рассказывала Анне о Баденском аббатстве и о тех заботах которые лягут на плечи его хозяйки.

– А вы, конечно, будете там хозяйкой, – объясняла герцогиня. – Вы займете место жены моего старшего сына и, естественно, мое – потому что станете женой Люка, настоящей герцогиней Гарндонской.

В ее голосе не было сожаления о том, что она уступает свое место. Анна знала, что у герцога – ее герцога – был старший брат, который был женат и который унаследовал титул после смерти отца. Но у него не было детей. Не было сына.

От нее будут ждать, что она родит герцогу Гарндонскому сына – наследника, подумала она, чувствуя, как внутри у нее все похолодело.

Когда чаепитие уже приближалось к концу, в комнату быстро вошел лорд Эшли Кендрик.

Он только что пришел, и ему сказали, что она здесь, говорил он Анне, улыбаясь своей мальчишеской улыбкой и церемонно кланяясь, прежде чем поцеловать ей руку.

– Я так рад, – сказал он, глядя ей в глаза. – Если бы я сам выбирал себе невестку, я не смог бы выбрать лучше.

Анна рассмеялась вместе с ним и Дорис. Она испытывала волнение под пристальным взглядом сонных глаз герцога, которые на самом деле только казались сонными.

Лорд Эшли в это время уже пожимал руку брату и поздравлял его с тем, что он такой удачливый дьявол, хотя мать тотчас выругала его за подобные выражения при дамах.

Он очень приятный и живой молодой человек, подумала Анна, и ее мысли вернулись к недовольству, которое она испытала, когда в театре лорд Северидж занял место Эшли рядом с Агнес. Они бы хорошо смотрелись вместе – Эшли и Агнес, и у них небольшая разница в возрасте. Лорд Эшли, конечно, моложе герцога. Он скорее ровесник Виктора. Может, ей удастся устроить эту партию своей сестре?

Муж. Анна почувствовала панику, но подавила ее усилием воли. На людях нельзя позволять чувствам выходить наружу.

На следующий день приехал Виктор. Он приехал один, без Констанции, потому что у них не было достаточно времени, чтобы найти ей компаньонку и надежных друзей, у которых она могла бы остановиться в Лондоне, объяснил он.

– Я восхищаюсь тобой, Анна, и так рад за тебя, – говорил Виктор, целуя ее в обе щеки. – Я боялся, что из-за твоих забот о родителях и о нас ты упустишь шанс счастливо выйти замуж и составить выгодную партию. Конечно, мы были готовы к тому, что ты выйдешь замуж за Блэйдона, но меня никогда не приводила в восторг такая перспектива. Конечно, он был достаточно мил, но староват для тебя. Он ведь папин ровесник, так ведь, Анна?

Анна не ответила и стала расспрашивать брата о его собственных планах. Она узнала, что свадьба была перенесена на осень, потому что родители Констанции хотели, чтобы она отпраздновала свой восемнадцатый день рождения, прежде чем обвенчается.

Герцог Гарндонскнй приехал днем, чтобы познакомиться с Виктором. После чаепития они уединились, чтобы поговорить с глазу на глаз. Герцогу не было нужды просить у Виктора разрешения на брак, ведь Анна была совершеннолетней. Наследство тоже не было предметом обсуждения, и все же мужчины пожелали удалиться в кабинет и обсудить деловые аспекты брака. Анне казалось смешным, что ее брат будет решать эти вопросы: он выглядел так молодо, несмотря на свой парик и модный наряд.

«Завтра – день моей свадьбы», – думала Анна, оставшись с сестрой и крестной. Завтра в это время она уже будет леди Анной Кендрик, герцогиней Гарндонской.

На минуту ею снова овладела паника, но тут же отпустила когда Анна с улыбкой заговорила с Агнес о Викторе, который действительно, стал настоящим мужчиной и свой титул носит спокойно и с достоинством. Иногда ей казалось, что все лучшему. Виктор так или иначе унаследовал бы этот титул но еще немного, и от их состояния ничего не осталось бы! Сейчас оно совсем небольшое, но пока это поправимо.

Виктор умел работать и имел желание, терпение и способности. Да, она должна помнить, что сделала доброе дело.

Эти три дня то тянулись как резина, то неслись галопом! Пока Анна была на людях, она могла подавить панику. Но только она оставалась одна, ее охватывал такой ужас, будто все демоны преисподней охотились за ней. Она не могла выйти замуж. Не может. Надо сказать ему об этом. Как только она увидит его, она должна сказать ему.

Надо было забыть себя, чтобы поддаться такому искушению. Но она забывала себя каждый раз, когда видела его снова надевала маску улыбки и кокетства. Иногда ей казалось что она безуспешно пытается сорвать маску, чтобы он мог увидеть ее такой, какая она есть, пока не поздно. Но маска была неотделима от нее.

Это близко к сумасшествию, твердила она себе. Не было ни демонов, ни маски. Все, что надо было сделать это просто рассказать ему, и сделать это, пока они не встали перед алтарем. Это еще можно сделать, хотя было бы ужасно все разорвать, особенно после того, как приехал Виктор, получено разрешение на брак и закончены все приготовления к свадьбе. Еще не поздно.

Но каждая секунда приближала ее к тому моменту, когда будет уже поздно. Она не может выйти замуж. Не может. И все же завтра она собиралась сделать это. Завтра утром. Ее наряд был уже готов и ждал в гардеробной комнате. Крестная уже поговорила с ней, рассказав, чего ей следует ждать следующей ночью. Она говорила, что не надо бояться: герцог Гарндонский наверняка очень опытный мужчина, он сможет преодолеть ее страхи и причинить минимум боли. Они останутся довольны друг другом. Леди Стерн улыбнулась. После шока первых одной-двух ночей Анне обязательно понравится, сказала она.

Всю последнюю ночь – перед днем ее свадьбы и брачной ночью – Анна не могла уснуть, думая о том, что совершает невозможное. Выходит замуж. Она закрыла глаза, устав часами разглядывать полог кровати, представляя его – чуть выше ее самой, красивого и почти по-женски нарядного, хотя в нем не было ничего женственного.

Он был тот мужчина, которого она хотела. Она могла наконец признаться себе в этом.

А он хотел ее. Он любил ее.

Может быть... о, может быть, невозможное станет возможным? Если бы так.

Но в это время завтрашней ночью... Анна судорожно сглотнула. Завтра в это время он будет делать с ее телом то, что тетя Маджори описала ей в пугающих подробностях.

В это время завтрашней ночью она будет замужней женщиной. Но возможно, в это же время с браком будет покончено.

Ей интересно было бы узнать, где в эту минуту находится сэр Ловэтт Блэйдон. Все еще в Америке? Или на пути в Англию? В Англии? А может быть, он уже мертв? Ей хотелось, чтобы он умер. Больше того – она желала только одного: чтобы он был мертв и она знала бы об этом.

Она надеялась, что к ней придет раскаяние за то, что она пожелала смерти другому человеку. Но этого не произошло.

Она хотела, чтобы он умер.

Сэр Ловэтт Блэйдон засиделся в одиночестве допоздна. Перед ним стоял графин с бренди, а в руке он держал пустой стакан, который не наполнял уже более часа. Он сидел, уставясь в угли, тлеющие в камине, который его слуга растопил много часов назад.

Рядом с графином лежала утренняя газета трехдневной давности. Она была открыта на странице светских новостей. Он уже знал наизусть объявление.

В Америке он завершил все дела, ради которых уезжал, – купил землю и дом и обставил его тщательно и со вкусом. Он нанял слуг, рекомендованных за их хорошие манеры и умение. И оставался там до тех пор, пока ему не удалось приобрести среди соседей авторитет и славу приятного человека. Он всегда с легкостью завоевывал расположение людей. В детстве его мама говорила, что он способен очаровать даже птичек на ветках, если только захочет.

Он все-все приготовил для нее. Для Анны. И наконец он смог вернуться к ней. Он был уверен, что она ждет его. Бедная Анна, он сделал все, чтобы быть уверенным в том, что она дождется его. Пришло время забрать Анну из семьи. Они больше не нуждались в ней. Они больше никогда не будут в ней нуждаться и зависеть от нее. Его милая, сильная Анна, она одна несла на своих плечиках всю тяжесть попыток сохранить семью, в то время как Ройс скатывался в пучину алкоголя и азартных игр. Она заботилась о нем, освобождая от этого бремени сестер и даже брата. Она делала все, чтобы выплатить долги и чтобы ее брат мог получить в наследство хоть какое-нибудь состояние, а не чертовы черепки.

Ройс умер, и теперь Анна была свободна. Он заберет ее в жизнь достатка и удовольствия, которую она заслуживала. У нее больше не будет причин для волнений. Ей воздастся по заслугам за все ее муки. Он отдаст ей все, включая и самого себя. И даже когда он уйдет в мир иной, она будет чувствовать его заботу – он составил завещание, по которому все перейдет к ней. Его Анна должна быть счастлива.

Так он думал, пока не вернулся и не обнаружил в доме только ее младшую сестру. Анна уехала в Лондон с одной из своих сестер – с Агнес – и ее тетушкой, чтобы провести там пару месяцев. И он приехал в Лондон, чтобы найти здесь это, – он взглянул на газету, но не прикоснулся к ней. Он знал объявление наизусть. Она собиралась обвенчаться с герцогом Гарндонским через два дня после выхода газеты. Завтра.

Что-то внутри него умерло. Осталась только холодная ярость. Вот как? Она все-таки не поняла его? Разве он плохо объяснил ей, что она принадлежит душой и телом только ему? Он завладел ее рассудком. Он владел ее телом. Перед отъездом он сделал все, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в этом. Не будь он уверен в своей власти, он никогда не оставил бы ее, не уехал бы в Америку без нее. Он не дал бы ей даже этого года траура по отцу.

Итак, она не поняла его. Хотя – нет. У его Анны не было недостатка в уме. Но также она не была лишена и храбрости. Она не знала всех его планов и, конечно, не могла понять, до какой степени он желает ей счастья. Она думала, что он хочет только завладеть ею и сломать ее. Своим поступком она надеялась защититься от него.

«Дорогая, моя храбрая Анна». Сэр Ловэтт вдруг понял, что не может больше сердиться на нее. Он может только восхищаться ее характером. Вместе с восхищением пришло и решение. Безусловно, его первым порывом было расстроить эту свадьбу. Но в конце концов он решил, что лучше будет, если она состоится.

Даже странно, что он не додумался до этого раньше. Все к лучшему. Это сделает их будущее еще более счастливым. Конечно, ему снова придется ждать. Но он привык. Ему казалось, что вся его жизнь была ожиданием.

Раз уже он ждал так долго, то может подождать и еще. Милая Анна. Сэр Ловэтт откинулся на спинку стула и закрыл глаза. В своих размышлениях он задавался вопросом – понимает ли Анна, что он любит ее. Что ее счастье и благополучие стало смыслом его жизни с тех пор, как он увидел ее. Наверное, она не осознает этого. Ему пришлось быть жестоким с ней. Он знает, что был жесток. Но совсем недолго.

Позволяя ей выйти за герцога, он обеспечивал ей еще лучшее будущее, чем предполагал вначале. Даже после его смерти она будет счастлива – она не будет одинока.

Но как трудно будет снова ждать ее. Ах, Анна. Это новая пытка.