Мэри БЭЛОУ ФИКТИВНАЯ ПОМОЛВКА

Глава 1

– Что касается меня, то я не намерена выходить замуж, – сообщила леди София Брайен. – Никогда. – Покручивая над головой желтый зонтик от солнца, она смотрела на Темзу, искрившуюся в лучах майского солнца.

Это заявление прозвучало весьма вызывающе, если учесть, в какой обстановке оно было сделано: во время приема в саду у леди Пинкертон в Ричмонде компания молодежи отдыхала на берегу реки, и, кроме Софии, там присутствовали три великосветских молодых джентльмена и две девушки; одна – близкая подруга Софии, а другая – величайшая из сплетниц младшего поколения, и ее стараниями еще до вечера весь Лондон, включая и отца Софии, будет знать только что сказанное. Отлично понимая, что отец привез ее в Лондон на первый светский сезон, несомненно, с намерением подыскать для нее мужа, хотя ей еще не исполнилось восемнадцати, София все же высказала свое мнение.

– Тогда, леди София, нет смысла дольше оставаться в городе, – отозвался Питер Хатауэй. – И мы, джентльмены, тоже можем паковать вещи и возвращаться домой. – Он поморщился, поймав на себе взгляд лорда Фрэнсиса Саттона, – тот лежал на траве, опираясь на локоть и положив подбородок на руку, и жевал травинку, а при этих словах выразительно поднял одну бровь. – Это, конечно, не относится к мисс Максвелл и мисс Брукс-Хайд, – поспешно добавил Питер.

– Но почему, леди София? – спросила Дороти Брукс-Хайд. – Неужели вы предпочитаете оставаться старой девой и всю жизнь зависеть от ваших дальних родственников-мужчин? У вас ведь даже нет братьев.

– Такого не будет, – ответила ей София. – Когда мне исполнится двадцать один год, я получу наследство и обзаведусь собственным домом. Окружу себя самыми интересными людьми, и замужние леди будут мне завидовать.

– И в придачу, Софи, повесишь на себя ярлык «синий чулок», – выплюнув изо рта травинку, заметил лорд Фрэнсис. – Это не твой стиль.

– Чепуха. Фрэнсис, на тебя противно смотреть, когда ты весь в этой траве.

– Можешь отряхнуть ее с меня. – Подмигнув девушке, он взял в рот новую травинку.

– Неудивительно, что в последние годы тебя частенько называют шалопаем, – парировала леди София.

– София! – одернула ее мисс Синтия Максвелл, спрятав лицо за зонтиком, чтобы джентльмены не заметили, как она покраснела.

– Действительно, леди София, – вступил в разговор сэр Мармадьюк Лейн, – нельзя так легко относиться к замужеству. Наше общество и будущее всей человеческой расы зависит от того, какие браки мы заключаем. Я бы с уверенностью сказал, что обзавестись семьей – долг каждого из нас.

– Глупости! – Такова была реакция леди Софии на эту довольно высокопарную речь. – Почему нужно отказываться от своего будущего счастья только из чувства долга?

– По-моему, счастье и есть замужество, рождение детей, – возразила Дороти. – Что еще, кроме этого, существует для женщины? – Ища поддержки, она взглянула на лорда Фрэнсиса, но тот был увлечен поиском очередной травинки, которую намеревался отправить в рот.

– Замужество не приносит ничего, кроме несчастья, – пылко воскликнула София. – Когда первая романтическая искра гаснет, не остается ничего, абсолютно ничего. Муж может вернуться к своему прежнему образу жизни, а у жены нет возможности ничего изменить, сделать что-либо значительное. И избавиться от брака тоже нельзя, разве что каждую ночь молиться о кончине супруга, Премного благодарна – не желаю, чтобы нечто подобное произошло со мной!

– Но, София, не все же браки столь несчастливы, – попыталась урезонить ее Синтия. – Большинство пар довольны жизнью друг с другом.

– А вот брак моих родителей сплошное несчастье. – Глядя вдаль, София ожесточенно вертела в руках зонтик. – Мама почти четырнадцать лет не покидает Раштон, и за все это время ноги моего отца там ни разу не было.

– Я осмелился бы предположить, что причина этого – страшное упрямство, – осторожно сказал мистер Хатауэй. – Я не знаком с вашей матушкой, леди София, но могу представить себе, что ваш отец упрям донельзя. Однако им не следовало бы затягивать ссору так надолго. Они были несчастливы вместе?

– Откуда я знаю? Мне было всего четыре года, когда они расстались, и я едва помню то время, когда все мы жили одной семьей.

– Им необходимо уладить свои разногласия, – поддержал приятеля сэр Мармадьюк. – На склоне лет они должны находить успокоение друг в друге.

Сэр Фрэнсис фыркнул, а мистер Хатауэй, усмехнувшись, заметил:

– Лейн, я не знаком с графиней, но могу поспорить – Клифтону было бы не слишком приятно услышать, что он впал в детство. Нельзя ли придумать какой-нибудь способ свести их вместе, леди София?

– Зачем? Чтобы они снова поссорились и расстались?

– Быть может, этого и не произойдет, – возразил молодой человек. – Быть может, им будет приятно снова увидеться друг с другом.

– Конечно, – вставила Дороти, – женщины стареют гораздо быстрее, чем мужчины, и он, возможно, будет поражен, увидев, как изменилась жена…

– Мама красавица! – с горячностью возразила София. – Она гораздо привлекательнее, чем… – Девушка не закончила сравнение. Она имела в виду леди Монингтон, которая была любовницей отца, хотя оба не афишировали свои отношения. София нисколько не сомневалась, что ее мама в десять, в сто раз привлекательнее той женщины.

– Тогда вы должны попытаться свести их вместе, – посоветовал мистер Хатауэй, – ведь в конечном счете это могла быть просто глупая ссора.

– Да, но как же это сделать? – с раздражением спросила София.

– Скажи маме, что ты хочешь, чтобы она приехала сюда на светский сезон, – предложила Синтия. – Вполне понятно, что тебе захотелось быть рядом с ней во время первого выхода в свет.

– Папа спрашивал меня, с кем я хочу выезжать и свет. Если бы я ответила «с мамой», он не остался бы в городе. Мне пришлось выбрать его. Во всяком случае, я не уверена, что мама согласится приехать. Она слишком долго прожила в провинции.

– Софи, тебе нужно, чтобы с тобой произошла какая-нибудь скандальная история, тогда она забеспокоится и приедет. Выбери в женихи кого-нибудь, совершенно неподходящего, и убеги с ним, – предложил лорд Фрэнсис.

– О, Фрэнсис, будь посерьезнее, – рассердилась София. – Зачем мне с кем-то бежать? В итоге меня заставят выйти за этого типа замуж, а мама и папа, возможно, так и не помирятся. Это самая большая глупость из всего, что мне приходилось слышать.

– Тогда изобрази пылкую страсть к кому-нибудь, совершенно не устраивающему твоего отца. Откажись слушать папины доводы, пригрози убежать, если он не согласится. Будь упрямой. Вы, девушки, это умеете. Он в раздражении пошлет за твоей матерью прежде, чем ты об этом узнаешь.

– Вероятнее всего, он отправит меня обратно в Раштон. Но я была бы очень рада, если бы мы сменили тему. А все-таки, с чего начался разговор?

– Мы строили догадки, кто с кем будет помолвлен или кто на ком женится к концу сезона, – ответил мистер Хатауэй. – Не можете ли вы, леди София, обручиться с кем-нибудь, кого ваш отец не одобрит, однако не захочет безоговорочно отвергать? Не можете ли вы поставить его перед проблемой, для решения которой ему потребуется посоветоваться с вашей мамой?

– Может быть, с одним из герцогов? – насмешливо предложила София.

– Возможно, с одним из друзей вашего отца? – задумчиво предложил молодой человек. – Или с сыном одного из его друзей. С кем-то, кого он не слишком хотел бы видеть мужем собственной дочери, но в то же время кому не хотел бы отказывать из-за своего друга. Например, это мог бы быть младший сын со слегка запятнанной репутацией.

– Кто-то упомянул мое имя? – оживился лорд Фрэнсис. – Софи, ты должна разыграть великую страсть ко мне. Мой отец придет в восторг, мать будет обнимать меня до второго пришествия, а Клифтона хватит апоплексический удар.

– Что за нелепая идея, – отмахнулась девушка.

– В этом что-то есть, – глубокомысленно протянул лорд Хатауэй. – Между Клифтоном и герцогом Веймаутом давным-давно существует тесная дружба, не так ли? А Саттон именно тот тип молодого человека, о котором я только что говорил.

– Благодарю вас, Хатауэй, – сухо отозвался Фрэнсис. – И не забывайте, что между мной и титулом герцога всего три старших брата и четыре племянника.

– Но признайся, Фрэнсис, в определенном смысле ты гуляка, – сказала София, – и тот, кого папа считает сумасбродом.

– О, Софи, высокого же ты обо мне мнения. – Он с усмешкой снова подмигнул ей.

Синтия скрылась за зонтиком, а Дороти явно старалась запомнить все подробности, чтобы при первом же удобном случае поделиться ими со своей матерью.

– Ей-богу, это тоже сработало бы, – продолжал Фрэнсис. – Держу пари, Клифтон послал бы своего самого лихого наездника на самом быстром коне за твоей мамой, если бы ты только шепнула ему о своем намерении стать миссис Фрэнсис Саттон.

– Вот еще! Даже в самый страшный момент своей жизни я не согласилась бы выйти за тебя замуж, Фрэнсис, – огрызнулась София.

– Что ж, – он театрально содрогнулся, – и я даже в самой потаенной глубине души не допускаю возможности просить тебя об этом, И не смотри так свирепо – ты сама начала оскорбления.

– Однако не годится играть священными супружескими отношениями для достижения совершенно другой цели, – возмутился сэр Мармадьюк.

– И все же, София, может, стоит попробовать? – вмешалась Синтия. – Не будет ли твой папа и в самом деле поставлен перед неразрешимой дилеммой?

– Я слышала, что папа и его светлость когда-то выражали пожелание породниться, – неохотно призналась София. – К сожалению, я единственная дочь, а тогда я была еще слишком мала. А теперь единственный сын герцога, еще оставшийся неженатым, – это Фрэнсис.

– К тому же он черная овца, – добавил о себе молодой человек. – Клифтон хранит по этому поводу зловещее молчание с тех пор, как Клод, мой последний положительный брат, два года назад женился на Генриетте.

– Вопрос в том, – сказал мистер Хатауэй, – хотите ли вы попробовать – вы оба?

– Разыграть страсть к Софи? – уточнил Фрэнсис. – Должен признаться, идея имеет свои привлекательные стороны. – Насмешливым взглядом он окинул девушку, одетую в легкое платье из муслина с узором в виде веточек.

– Очень глупо, – откликнулась София. – Перестань так смотреть на меня.

– Думаешь, лорд Клифтон послал бы за твоей мамой, если бы ты объявила ему о намерении выйти замуж за Фрэнсиса? – не сдавалась Синтия.

– Если бы я впала в то настроение, которое папа называет ослиным упрямством, и настаивала бы на необходимости посоветоваться с мамой, то, возможно, да, – кивнула София. – Но, может быть, и нет. В последние четырнадцать лет родители умудрялись решать все проблемы без единой личной встречи.

– Сейчас вопрос в том, согласны ли вы попытаться? – не оставлял своей идеи мистер Хатауэй. – А ты, Саттон?

– Софи? – Лорд Фрэнсис с усмешкой глядел на Софию.

– Я ни в коем случае не выйду за тебя замуж. Если ты питаешь тайную надежду, что все кончится свадьбой, то забудь об этом, дорогой.

– Не о чем забывать, Софи, – успокоил он девушку, – это будет чистый розыгрыш. Трепетная, но целиком притворная страсть. Фиктивная. Идея мне нравится, в последнее время жизнь стала совсем скучной.

– Что скажете, леди София? – В голосе Дороти звучало с трудом скрываемое возбуждение.

Девушка крутила зонтик, готовясь еще раз сказать, что вся затея нелепа и что она даже в шутку не станет проявлять романтического интереса к своему мучителю детских лет. В конце концов, если ее мама и папа жили порознь на протяжении четырнадцати лет и ни разу не встречались, то, несомненно, вряд ли существует способ сейчас изменить положение вещей.

– Я бы настоятельно советовал не соглашаться, – веско сказал сэр Мармадькж, – нельзя превращать священный институт супружества в клоунаду.

– Я говорю «да», – вырвалось у Софии, после чего она с вызовом посмотрела на широкую белозубую улыбку Фрэнсиса. – Давай попробуем. Но запомни, Фрэнсис, я не выйду за тебя замуж!

– Отлично, Софи. Только советую тебе быть осторожной. Смотри не влюбись в меня всерьез, иначе тебя ждет горькое разочарование, понимаешь? А если ты будешь пыхтеть, как сейчас, то можешь лопнуть, девочка. Я просто следовал твоей тактике, и ты проиграла первый сет.

– Но все равно ничего не выйдет. Эта затея чрезвычайно глупа, – сказала София.

– А может, и выйдет, – запальчиво воскликнул мистер Хатауэй. – Но нужно сделать одну вещь – мы все должны поклясться, что не выдадим секрета. Ни словом, ни намеком. Мисс Брукс-Хайд?

– О, конечно, – согласилась Дороти, хотя было видно, что она едва не разрывается от нетерпения с кем-либо поделиться новостью. – Но очень надеюсь, леди София, что ваша шутка не затянется. Не хотелось бы, чтобы пострадала ваша репутация.

– Благодарю вас, – с чувством откликнулся Фрэнсис.

– Я имела в виду разрыв помолвки или прекращение ухаживания, если дело не дойдет до помолвки, – покраснев, пояснила Дороти.

– София, я очень хочу, чтобы все получилось, – улыбнулась Синтия. – Знаю, как ты обожаешь и маму, и папу. И нельзя сказать, что ты совсем не знаешь лорда Фрэнсиса. Вы ведь знакомы целую вечность, так?

– Примерно. Или еще дольше, Софи? Я помню, как убегал от тебя, когда ты едва умела ходить.

– Лейн? – обратился мистер Хатауэй к третьему джентльмену.

– Можете положиться на меня, – заверил его сэр Мармадьюк. – Могу только аплодировать стараниям примирить родителей леди Софии, несмотря на то что осуждаю избранный вами метод. Но я никому ничего не скажу.

– И я, конечно, тоже, – присоединился к нему мистер Хатауэй. – Итак, все решено. Поскольку граф Клифтон тоже присутствует на этом приеме, предлагаю, чтобы вы двое, взявшись за руки, прогуливались по саду, изображая безумно влюбленных.

– Принято. – Фрэнсис, поспешно вскочив на ноги, протянул Софии руку, помогая подняться. – Можешь стряхнуть с меня траву, Софи.

– И не подумаю, сам себя отряхивай, – огрызнулась та.

– Видите? – обратился лорд Фрэнсис к остальной компании. – Бедняжка боится, что если хоть раз дотронется до меня, то уже не сможет убрать руки.

Мисс Синтия Максвелл снова опустила зонтик, чтобы скрыть краску смущения.

Она чуть наклонилась вперед на сиденье, чтобы было удобнее смотреть в окно экипажа. Деревня Клифтон ничуть не изменилась за те четырнадцать лет, что она ее не видела. С жадностью, укоряя себя за это, она пожирала взглядом приходскую церковь с изящной остроконечной верхушкой и мощенную булыжником дорожку, петлявшую по тихому церковному дворику.

Тогда после венчания они прошли по этой дорожке рука об руку, смеясь и горя желанием убежать от шумных поздравлений родственников, друзей и соседей, поскорее добраться до кареты, ждавшей за воротами, и спрятаться за занавесками. Там можно было целоваться, смотреть друг другу в глаза и улыбаться с не правдоподобным и неизведанным ранее ощущением того, что они муж и жена, что она его виконтесса.

Почти девятнадцать лет назад… Тогда ей было семнадцать, ему двадцать один, и они были опьянены чудом юной любви. Их родители с обеих сторон неохотно дали согласие на брак из-за ее молодости, но они оба настояли на своем.

Оливия Брайен, графиня Клифтон, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Не хотелось видеть призраки тех юных влюбленных, сразу после свадьбы устремившихся в другую жизнь – жизнь, длившуюся неполных пять лет. Она давным-давно перестала об этом думать и теперь не хотела ворошить былое.

Проехав через деревню, экипаж направился к воротам расположенного в полумиле от нее Клифтон-Корта, бывшего имения свекра, которое теперь принадлежало ее мужу.

Оливия почувствовала, как внутри нее что-то непроизвольно сжалось от волнения. «Как он теперь выглядит? Узнаю ли я его?» – спрашивала она себя. Когда они виделись в последний раз, он был высоким и худощавым, темные волосы – густыми и длинными; его красивое мальчишеское лицо всегда светилось интересом к жизни-разумеется, кроме того последнего раза. Тогда ему было двадцать шесть, теперь – сорок.

Сорок лет ему исполнилось в мае, два месяца назад, а ей в сентябре будет тридцать семь. Он мужчина среднего возраста, она – женщина средних лет, и у них восемнадцатилетняя дочь. София отпраздновала свое восемнадцатилетие в Лондоне на следующий день после дня рождения отца. Восемнадцать лет назад роды длились весь день его рождения, но дочка появилась на свет только через два часа после наступления нового дня. Они радостно смеялись и нежно смотрели в глаза друг другу, когда ему было разрешено войти в спальню посмотреть на новорожденную. Оливия пообещала в следующий раз подарить мужу сына, но следующего раза не было. Четыре года ей не удавалось зачать, а потом он ушел, чтобы никогда не возвращаться.

«Узнаю ли я его?» От этого вопроса Оливии стало не по себе.

Письмо Софии было жалким, умоляющим, письма Марка – холодным, официальным и исключительно деловым, но оба заставили ее понять, что необходимо приехать. Оливия показала оба письма своему другу Кларенсу – сэру Кларенсу Уикхему, – и тот согласился с этим. Ей следует поехать, заключил он, потому что необходимо принять семейное решение, а все детали, безусловно, невозможно обсуждать в письмах.

София безумно влюбилась в Фрэнсиса Саттона, младшего сына герцога Веймаута, друга Марка. Как было сказано в ее письме, девушка влюблена без памяти, по уши, на всю жизнь. «Он красивый, обаятельный, умный, добрый, и вообще он лучше всех. И если когда-то у него была беспорядочная юность, то теперь все уже позади, он обожает меня и будет любить и заботиться обо мне всю жизнь. Хотя он младший сын и несколько лет вел беспутную жизнь, нельзя сказать, что у него нет видов на будущее, – кроме того, что после свадьбы он получит в наследство от отца деревню, он любимец и наследник пожилой и очень богатой двоюродной бабушки. Не можешь ли ты, мама, приехать и сама посмотреть, каким великолепным мужем будет Фрэнсис, и убедить папу, что с бесшабашными днями покончено. Прошу тебя, постарайся приехать. Пожалуйста!» Так говорилось в письме дочери.

«Наша дочь влюбилась в совершенно неподходящего молодого человека и прямо заявила о своем намерении выйти за него замуж или убежать с ним. Лорд Фрэнсис Саттон по меньшей мере безответственный щенок, чертенок, который устроит Софии веселую жизнь, если они поженятся. К тому же девочка слишком молода, чтобы думать о создании семьи. В общем, ситуация сложная. Молодые люди, к сожалению, во всеуслышание объявили о своем желании пожениться, и Веймаут с женой пришли в восторг от возможности породниться семьями. Я был вынужден пригласить в Клифтон их с сыном и еще нескольких гостей в надежде каким-либо образом избежать помолвки. Но Веймаут, похоже, уверен, что это праздник по случаю предстоящей вскоре помолвки. Не согласилась бы ты, Оливия, приехать в Клифтон, чтобы помочь наставить нашу дочь на путь истинный? Безусловно, София всегда больше прислушивалась к твоим словам, чем к моим», – написал ей граф.

И вот она здесь. Оливия почувствовала, как карета загромыхала по горбатому каменному мосту, и поняла, что из левого окошка уже должен быть виден дом, но, повернув руки вверх ладонями, принялась рассматривать их.

Софию нужно было отговорить от опрометчивого замужества. Несомненно, должен существовать некий способ решения проблемы. Графиня помнила Фрэнсиса маленьким озорным мальчиком на три или четыре года старше Софии, но Марк в своем письме назвал его повесой. Это могло означать, что он сорвиголова, игрок, пьяница и ловелас. Ловелас? София этого не заслуживала. Что угодно, только не это. Сейчас молодые люди влюблены, но это долго не продлится, он вернется к своей прежней жизни, как только сотрется блеск новизны брака, а Софии останутся в жизни страдания и неверный муж. Нет, девочка такого не заслуживала. «Пожалуйста, только не это, – молча молила Оливия невидимую высшую силу. – Пожалуйста. Дочь – это все, что у меня есть. Я не переживу, если мне придется увидеть, что София отвергнута и безнадежно несчастна».

Когда наконец уже нельзя было не замечать приближающегося дома, Оливия увидела, что парадные двери уже открыты, а София стремительно несется вниз по мраморной лестнице – хорошенькая, с модно подстриженными и завитыми темными волосами, очень похожая на своего отца, каким его помнила графиня, – и тянет за собой за руку улыбающегося красивого, высокого, стройного светловолосого юношу.

– Мама! – Девушка стояла у экипажа, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения, в ожидании, когда лакей откроет дверцу и опустит ступеньку. – Я уж думала, ты никогда не приедешь, – затараторила она, едва открылась дверца. – Я говорила, что ты должна была быть здесь вчера, а папа говорил – нет, ты никак не могла проделать весь путь от Линкольншира до Глостершира так быстро, и приедешь не раньше, чем сегодня, а скорее всего завтра. Но я знала, что обязательно сегодня, раз не вчера. – Едва Оливия спустилась по ступенькам, София бросилась к ней в объятия. – Мне хочется, чтобы ты съездила в Лондон, мама, там так чудесно! А это Фрэнсис. – Обернувшись, она ослепительно улыбнулась молодому человеку и взяла его под руку. – Помнишь его?

– Только очень маленьким мальчиком, который обладал даром устраивать всяческие проказы, – с улыбкой ответила графиня, протягивая юноше руку и с замиранием сердца встречая его обаятельную улыбку. – Приятно снова встретиться с вами, лорд Фрэнсис.

– Теперь понятно, почему вы остаетесь в провинции и не посещаете Лондон. Я вижу, вы живете у источника вечной молодости, – сказал он, крепко пожимая ей руку.

Графиня была далеко не в восторге от лести молодого человека – если он так же ведет себя по отношению к Софии, то неудивительно, что у девочки закружилась голова, и с ее точки зрения, молодой человек был чересчур красив. Но все эти мысли мгновенно улетучились у нее из головы, когда Оливия, даже не взглянув – не осмеливаясь взглянуть, – осознала, что кто-то еще вышел из дома на крыльцо и спускается по лестнице.

«Это наяву? – подумала графиня в панике, когда больше уже невозможно было игнорировать того, кто направлялся к ним. – Возможно ли такое?» Сердце Оливии так стучало, что ей казалось, она опозорится и вот-вот упадет сейчас в обморок.

Граф выглядел более высоким и солидным, чем ей помнилось, но не толстым – в его теле не было ни единой лишней унции, насколько можно было судить по первому взгляду, просто плечи и грудная клетка стали шире и мощнее. Он был крепким, с натренированными мускулами, а волосы – он не потерял ни единого – остались густыми и темными, хотя виски покрылись серебром. Как ни странно, благодаря седине он казался еще более мужественным и сильным. Но лицо изменилось. Оно осталось таким же красивым – ей показалось, даже стало красивее, – но теперь это было лицо мужчины, а не мальчика. В подбородке чувствовалась сила, а в темных глазах угадывался цинизм, которого прежде но было. Это был, несомненно, он, конечно, он, совершенно другой и все-таки тот же самый.

– Оливия, – поздоровался граф, протянув ей руку, – она помнила его руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями. – Добро пожаловать домой.

– Маркус. – Глядя, как он сжимает ее ладонь, женщина с некоторым удивлением ощутила теплоту и силу, словно ожидала только увидеть, а не почувствовать прикосновение, и еще больше удивилась, когда он поднес ее руку к губам.

Взглянув ему в глаза, Оливия поняла, что его мысли заняты тем же, что и ее собственные – он отмечал изменения и сходство. «Я постарела», – подумала Оливия, снова отведя взгляд; ведь когда он оставил ее – нет, когда она выгнала его, она была просто девочкой, ей было всего двадцать два года.

– Папа! – София захлопала в ладоши. – Ну разве мама не красива?

– Красива, – спокойно согласился тот. – Очень. Пойдем в дом, Оливия. Мои дворецкий и экономка не могут дождаться, чтобы их представили графине. А потом София проводит тебя в твою комнату, чтобы ты смогла отдохнуть и освежиться.

– Спасибо, – поблагодарила она и, опершись на предложенную руку, услышала позади радостный смех дочери.