"Обещание весны" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 10

— Мне не хотелось бы уходить с террасы, — сказала Грейс, когда лорд Сандерсфорд повел ее к выходу, не обращая внимания на занятых разговором двух пожилых джентльменов. — Это было бы неправильно.

— Мы прогуляемся по берегу реки. Нам многое надо сказать друг другу, Грейс, и если ты в том же настроении, в каком пребывала последнюю неделю, то у нас может возникнуть желание заговорить погромче и даже пустить в ход кулаки. Терраса для этого слишком людное место.

Грейс больше не возражала и позволила ему увести себя по темной лужайке мимо кустов и клумб к воде. “Опять Гарет настоял на своем, — с горечью отметила она про себя. — Однако то, что он сказал, вполне разумно”.

— Ну вот, — начал виконт, отпуская руку Грейс и поворачиваясь к ней лицом. — Теперь мы совсем одни. Никто не увидит и не услышит нас. Нам обоим нет нужды притворяться. Прошу тебя, давай поговорим откровенно. Я хочу тебя. И я имею в виду не тайную интрижку за спиной у глубокоуважаемого Перигрина, хотя нет ничего легче, как наставить ему рога. Я хочу, чтобы ты оставила его, потребовала развода и, если тебе хочется, чтобы мы с тобой поженились. Если нельзя этого сделать, тогда пошел к черту этот законный брак! Мы станем жить открыто как муж и жена и плевать нам на весь свет.

— А ты не переменился, Гарет. Все так же эгоистичен. Ты хочешь! И это единственное, что имеет значение, не так ли? Тебе нет дела до того, чего хочу я.

— Так скажи мне! Но будь честной, Грейс. Не отделывайся словами о том, что ты должна. Правду! Чего то хочешь?

— Я хочу, чтобы все оставалось как есть. До нашей встречи вновь, Гарет. Я ничего не хочу менять, потому что я была счастлива.

— Ничего уже не может остаться таким, каким было, — горячо возразил он. — Было, Грейс, в прошедшем времени! Ты встретила меня снова. И ты была счастлива. А сейчас уже нет. Верно?

— Верно.

— В таком случае что-то должно измениться. Но ты не можешь вернуться к прежнему, Грейс. Только вперед. Ты несчастлива, потому что вышла замуж не за того человека. Ты несчастлива, потому что вернулась к жизни спустя пятнадцать лет. И ты знаешь, что все еще любишь меня. И всегда будешь любить. Скажи мне правду.

— Как я могу любить тебя? — Грейс пожала плечами. — Я перестала любить тебя целую жизнь назад. Я ненавижу тебя. Нет, даже не так. Теперь я к тебе равнодушна.

Грейс видела при лунном свете, как он едва сдерживает гнев.

— Лгунья! Мы должны говорить честно, Грейс! Возможно, ты ненавидишь меня. Я принимаю это. Но ты не равнодушна ко мне.

— Как ты мог так поступить? — вскричала она, внезапно отбросив холодный и вежливый тон. — Как ты мог это сделать, Гарет? Для меня в тебе заключался весь мир. Ты знал, что разрушаешь мою жизнь, что мне, опозоренной, уже никогда не выйти замуж. И ты знал, что я беременна. Ты это знал. И ты утверждал, что любишь меня. Много раз. И ты всерьез считаешь, что после всего этого я могу относиться к тебе иначе, нежели с ненавистью?

— Нет, — сказал он. — Мне понятна твоя ненависть, Грейс. Но говори. Говори еще.

— Я выносила своего сына в одиночестве. Я родила его в одиночестве. Я в муках дала ему жизнь, а когда муки кончились, никого не было рядом, кто разделил бы мою радость. Тебя не было со мной, Гарет, когда родился твой сын. Ты женился на богатой наследнице.

— Да, — согласился Гарет.

— Он был незаконнорожденным. Джереми был ублюдком, мой отец не замечал его, твои родственники его не признавали. Он был никем. Прекрасное, невинное дитя. Твой сын, Гарет! Ты не заботился о его существовании. Не печалился о его смерти. Не вспомнил обо мне. Я ненавижу тебя. Ненавижу!

Грейс сжала кулаки и обеими руками начала молотить Гарета в грудь.

Он не пытался ее успокоить. Грейс была поражена, когда увидела в его глазах ликование.

— Ну вот, мы наконец к чему-то пришли, — произнес виконт, когда Грейс перестала его бить, но не убрала с его груди крепко сжатые кулаки.

Гарет взял ее за плечи, наклонился и поцеловал в губы.

Грейс могла вырваться. Через несколько секунд он заключил ее в объятия. Грейс не вырвалась. Это был все тот же Гарет, хотя он не держал ее в объятиях пятнадцать лет, все тот же Гарет, но уже не юноша, а взрослый и сильный мужчина. Его руки были уверенными и властными, его губы прижимались к ее губам страстно, тот же вкус поцелуя, тот же запах… Гарет, Гарет, Гарет. Он, и только он.

У Грейс ослабели колени, когда она прижалась к нему. Ее напугала очевидность его возбуждения и привело в ужас то, что она откликается на это возбуждение. Она силилась думать о чем-то еще. О ком-то еще. О Перри.

— Грейс, — прошептал виконт ей в самые губы, — любовь моя, я хочу тебя. Ляг со мной здесь. Сейчас. Послушайся своего сердца. Дай мне ответ своим телом. Ты никогда об этом не пожалеешь. Клянусь.

Она оттолкнула его, чувствуя, что сердце ее готово вырваться из груди.

— Гарет, — задыхаясь, Прошептала она, — я не люблю тебя. Я не хочу тебя. Я тебя ненавижу.

— Да, — ответил он жарким полушепотом, — я поступил с тобой подло, Грейс. Мне нет оправдания. Я оставил тебя ради богатства. Тебя и нашего ребенка. Мне было стыдно, поэтому я не разыскивал тебя потом. Но я никогда не переставал любить тебя. Я не в силах исправить прошлое. Хотел бы, но не могу. Но я готов предложить тебе будущее и свою преданность на всю оставшуюся жизнь.

— Чтобы снова искалечить меня. Ты знаешь, что я замужем. Ты знаешь, что я была счастлива. И знаешь, что мне от тебя ничего не нужно. И все же ты упорно добиваешься меня.

— Это несправедливо, — уже спокойно произнес он. — Ты знаешь, ради чего я устроил прием в Хаммерсмите, Грейс, однако не отклонила приглашение. Ты знаешь, зачем я привел тебя сюда, однако пошла со мной по собственной воле. Ты не противилась моему поцелую минуту назад. Ты боишься признать правду.

— Нет, правда заключается в том, что ты есть зло, Гарет. Правда в том, что ты не можешь отказать себе в удовольствии снова соблазнить меня. Я ничего не хочу от тебя, кроме одного — чтобы ты оставил меня в покое.

Он негромко рассмеялся:

— Ты такая трусиха, Грейс. Раньше ты ею не была. Разве твой брак стоит того, чтобы за него бороться?

— Да, стоит!

— Почему? Что в нем хорошего?

— Мы друзья, — сказала она. — У нас общие интересы. Нам хорошо вместе.

— Друзья! Интересы! — с издевкой передразнил виконт. — Что за чепуха! Хорош ли он в постели?

— Что? — вспыхнула Грейс.

— Хорош ли он? — бесцеремонно повторил Гарет. — Удовлетворяет ли тебя? А как исполняет супружеский долг? Или ты относишься к нему по-матерински? Не могу себе представить, чтобы этот веселый мальчик был опытным любовником. А тебе нужна страсть, Грейс. Я это знаю. Я обладал тобой, помнишь?

— Ты ничего не знаешь о моем браке. Ровным счетом ничего. Это самое дорогое в моей жизни. Да, за него стоит бороться.

— И тем не менее ты здесь и обсуждаешь свой брак со мной. Счастливые замужние женщины не стремятся к встречам с бывшими любовниками. Зачем ты пришла?

— Я не знаю, — ответила она после долгой паузы. — Не знаю.

— Зато я знаю. Ты любишь меня, Грейс. И ты не любишь мальчика. Ты просто жалеешь его. Уверяю тебя, он в этом не нуждается. И будет рад свободе в милом для него обществе юных созданий.

— Я люблю Перри!

— Вот как! — Сандерсфорд снова рассмеялся все тем же негромким смехом. — Может, мне убить его, Грейс? Хочешь, чтобы я разыграл пылкого любовника? Вот уж забавно было бы получить перчатку, брошенную мне в лицо юным сэром Перигрином Лэмпменом! Уверен, что у него при этом коленки бы стучали одна о другую.

— Я ненавижу тебя, Гарет! Ненавижу. Я очень хотела бы стать равнодушной. Но ты прав, этого нет. К сожалению, старые раны не зажили. Они открылись вновь и гноятся. Но любви к тебе в моем сердце не осталось. Ни капли! Мы объяснились. Ты этого хотел, а я считала необходимым. Дело сделано. Все кончено. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— Никогда, — возразил он. — До тех пор, пока ты честно не скажешь, что не испытываешь ко мне никаких чувств. А я знаю, что этот день никогда не настанет. Я люблю тебя, Грейс, и намерен завладеть тобой.

— Ты не любишь меня, Гарет. Если бы это было так, ты заботился бы о моем счастье. И оставил бы меня Перигрину.

— Ах, ты ведь говорила, что вы друзья, что у вас общие интересы! Были. Общие интересы еще нельзя считать счастьем, точно так же, как прошедшее время нельзя считать настоящим. Скоро ты обретешь счастье со мной. Обещаю тебе это.

— Итак, — устало и с горечью проговорила Грейс, — ничего не улажено. Я напрасно потратила время, согласившись пойти сюда. Как видно, ты еще будешь настаивать на своем.

— Грейс, я ни за что не откажусь от тебя, любовь моя. Чем скорее ты осознаешь это, тем скорее бывшие общие интересы уступят место настоящему и будущему счастью. Нет, ничего не улажено. Ты еще не раз увидишь меня.

Грейс взглянула на него в отчаянии:

— Я думала, наказание мое пришло к концу. Теперь вижу, что в этой жизни не смогу избавиться от него надолго.

— Странное наказание, — засмеялся Гарет. — Отдаться чувству любви и броситься в объятия человека, который тебя любит.

Грейс молча повернулась и пошла к дому. Лорд Сандерсфорд последовал за ней на некотором расстоянии.

Перигрин пил лимонад вместе с Присциллой и несколькими молодыми людьми, когда увидел, что лорд Сандерсфорд вернулся в дом. Продолжая весело вести беседу, Перри тщетно высматривал Грейс. Ее не было среди гостей. Наконец, когда после перерыва возобновились танцы, он незаметно исчез из гостиной и поднялся в их комнату.

Вначале ему показалось, что Грейс там нет. Свечи на камине освещали пустую спальню; в обеих гардеробных было полутемно. На всякий случай Перри зашел в гардеробную Грейс. Она сидела там в темноте спиной к нему.

— Грейс? — окликнул он негромко, подошел и ласково коснулся ее шеи.

Она только наклонила голову, но не сказала ни слова.

— Тебе нужно побыть одной? — спросил он. — Мне уйти?

— Перри! — В голосе ее была смертельная усталость. — Лорд Сандерсфорд — это Гарет. Отец Джереми. Он не умер, и я знала об этом все время. Я солгала тебе.

— Да.

— Ты знал? И не изобличил меня? Не выгнал?

— Выгнать тебя, Грейс? Но ты — моя жена.

— Мой бывший любовник жив, ведь ты не женился бы на мне Перри, если б знал об этом?

— Какое это могло иметь значение? Грейс спрятала лицо в ладони.

— Сегодня вечером я выходила с ним из дома. Ты должен был видеть. Виконт не принуждал меня. Я по своей воле пошла с ним на берег реки. Кажется, мы отсутствовали около получаса. Гарет хочет, чтобы я ушла от тебя к нему.

Перри убрал руку с ее плеча.

— И ты уходишь, Грейс?

Она вздрогнула.

— Быть может, ты захочешь, чтобы я так и сделала? Я опозорила тебя, Перри. Я не изменила тебе, но сделала то, о чем только что сказала: я слушала его.

— Грейс, я могу понять, что встреча с ним после стольких лет потрясла тебя. Я могу представить себе, что твое чувство к Гарету могло возродиться. Понимаю, что наш брак, в который ты вступила по расчету, ради собственного спасения, может казаться тебе ловушкой. Но я знаю тебя лучше, чем ты, возможно, предполагаешь. И уверен, что ты не изменила бы мне тайно. Если ты оставишь меня, то не сделаешь это очертя голову и не сказав откровенно, что ты намерена так поступить. Ты не опозорила меня. Тебе не в чем себя винить, я не хочу, чтобы это легло на тебя тяжким грузом.

Грейс раскачивалась, закрыв лицо руками.

— Ты все еще любишь его? — спросил Перри, и в голосе его прозвучало напряжение, как ни старался он казаться спокойным. — Ты хочешь уйти к нему, Грейс?

— Я хочу остаться с тобой, Перри, — ответила она с такой болью в голосе, что облегчение, испытанное Перигрином при этих ее словах, тотчас улетучилось. — Я хочу остаться твоей женой.

— Так и оставайся, — произнес он, накрывая ее руку своей ладонью.

Но Грейс отпрянула от мужа.

— Перри, он поцеловал меня. Обнял и поцеловал, и я не оттолкнула его, хотя и не отдалась ему, как хотел. Я допустила, слышишь, я допустила, чтобы меня поцеловал!

Перигрин проглотил комок в горле.

— Ты совершенно уверена, что хочешь остаться со мной, Грейс?

— Да! — страстно выкрикнула она. — Я хочу остаться. Но ты этого не хочешь, Перри.

— Ты моя жена, Грейс. Оставайся со мной, если ты этого желаешь.

— Перри! — Грейс уронила руки на колени и наконец взглянула на мужа, хотя в комнате было по-прежнему темно. — Я ненавижу его. Я не думала, что ненависть сохранится после стольких лет. Скорее можно было бы ожидать полного равнодушия. Но я ненавижу его так, словно все произошло вчера.

Перигрин печально кивнул и протянул жене руку.

— Идем, — предложил он. — Выберемся из этой темноты.

Грейс не приняла его руку.

— Нет, Перри, не прикасайся ко мне. Пока не прикасайся.

Она чувствовала себя виноватой. Оскверненной прикосновением Гарета, запятнанной тем, что проявила малодушие: добровольно пошла с ним на берег реки, позволила ему умолять уйти к нему позволила себе спомнить и даже ощутить подобие прежнего влечения, позволила обнять себя и поцеловать, словно по-прежнему был ее любовником. Она не отмыла себя, не отскребла, не сделала себя чистой для Перри. Глядя, как муж стоит вот так перед ней, Грейс с новой силой ощутила, что Перигрин — это лучшее, что было в ее жизни в прошлом и в настоящем, за исключением Джереми. А ей нечего предложить ему взамен: ни молодости, ни красоты, ни юной живости, ни чести, ни даже абсолютной верности за время их брака.

Она не могла взять его руку в свою. Пока не могла. Перри опустил руку. Постоял еще несколько мгновений перед Грейс, словно собираясь что-то сказать, и вышел.

— Ты забыл, что Сандерсфорд собирался сегодня утром показать нам свои здешние конюшни? — спросил Мартин на следующий день.

— Нет. — Перигрин посмотрел на зятя поверх газеты, которую просматривал, и улыбнулся. — Нет. Я не забыл.

— Ладно. — Мартин сел в кресло. — Ты не много потерял. Сами конюшни производят хорошее впечатление, однако лошадей в них могло быть больше, но виконт не живет здесь постоянно.

Перигрин сложил газету и положил ее на столик возле себя.

— Грейс хорошо себя чувствует? — поинтересовался Мартин. — Я не видел ее нынче утром.

— Она в порядке, — ответил Перри. — Наверное, слишком устала после вчерашнего дня.

Мартин посмотрел на зятя, покашлял и взял газету. Затем оглянулся на дверь, проверяя, не собирается ли сюда кто-то войти, и наконец заговорил:

— Не могу понять, почему ты позволяешь ей… Разумеется, это не мое дело.

— Нет, но ты — ее брат. Мне понятна твоя тревога.

— Ты, конечно, знаешь, кто он такой? — спросил Мартин и продолжил, не дожидаясь ответа: — Он всегда был негодяем, который ловко пользовался своей красивой внешностью и нагловатым обаянием в самых неприглядных целях. Типичный прожигатель жизни. А Грейс этого не замечала. Она была просто одурманена.

— Твоя сестра уже не прежняя впечатлительная девочка, — заметил Перигрин.

— Это так. Однако тебе повезет, если он не отберет ее у тебя, как отнял когда-то у собственной семьи. На твоем месте я побеспокоился бы на сей счет. Однако не мое дело судить о том, как тебе лучше поступать с твоей женой. Это чертовски бестактно. Прости, я должен был держать рот на замке.

— Нет-нет, — успокоил его Перигрин, — я не в обиде, потому что я знаю, как ты любишь Грейс. Возможно, я отношусь к этому иначе, нежели другие мужчины и веду себя совершенно неправильно. Но вот что я скажу тебе, Мартин: я тоже люблю Грейс, и прошу прощения за такие слова, но я люблю ее намного сильнее, чем мог бы любить самый любящий брат. Ведь она моя жена. И, уверяю, мы вместе с ней справимся с ситуацией.

Мартин снова откашлялся.

— Извини, что я заговорил об этом. Я просто подумал, что ты мог не знать, кто он такой, или не замечать, что происходит.

— Ты, должно быть, радуешься успеху дочери, — сменил тему Перигрин. — А как дела у твоего сына? Я ни разу его не видел и поэтому порой забываю, что у меня есть не только племянница, но и племянник.

— Молодой дурень, — с глубокой нежностью произнес Мартин. — Впрочем, мы все были точно такими в его возрасте. Гонялись за удовольствиями и попадали в неприятные историй вместо того, чтобы прилежно получать образование.

Этель взяла Грейс под руку и увлекла ее из столовой на террасу.

— Все небо в тучах. Надеюсь, дождь не пойдет. Вчера казалось, что погода наконец установилась.

— Да, — согласилась Грейс. — Но я в таких случае утешаю себя тем, что, если бы не выпадали обильные дожди, не было бы у нас чудесной зеленой травы и прекрасных цветов.

— Ну что ж, ты права, только бы ливень не застал нас сегодня по дороге в Лондон. — Этель помолчала, потом заговорила быстро и горячо: — Грейс, я очень беспокоилась за тебя. Это, разумеется, не мое дело…

— Ты часто так говорила раньше, — с намеком на улыбку заметила Грейс, — а я была отвратительной девчонкой, верно? Просто не верится, что та особа, которая мне вспоминается, была я.

— Он был очень привлекательным мужчиной. В глубине души я понимала, почему ты глуха ко всем доводам. Теперь Гарет стал еще привлекательнее. Но, Грейс, уверяю тебя, он ничуть не изменился.

— Да, он не изменился. Но я изменилась, Этель. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. И о Перри тоже. Ведь тебе, как ты говорила, нравится Перри.

— Я была просто потрясена, когда впервые его увидела. Он выглядел так молодо и вел себя совершенной по-юношески. Но я считаю, что ты сделала счастливый выбор, Грейс. Мы с Мартином очень привязались к твоему мужу. И Присцилла тоже. И папа. — Этель внезапно рассмеялась: — Знаешь, что сказал папа? “Этот щенок гораздо лучше того, что заслуживает моя Грейс”.

— Он так и сказал — “моя Грейс”? — Раньше отец всегда так обращался ко мне.

— Совершенно точно, — подтвердила Этель.

— Мне приятно это слышать. Но не беспокойся. Я не собираюсь сбежать с Гаретом. И надеюсь никогда больше не видеться с ним после нашего отъезда из Лондона.

— Я этому очень рада. И Мартин тоже будет рад.

— Скажи мне, какие у вас планы по поводу Присциллы на следующие недели? — спросила Грейс. — Девочка пользуется таким успехом!

— Что верно, то верно. Однако я довольна, что она не увлеклась по-настоящему ни одним из своих поклонников. Я этого опасалась. Мы с ее отцом вовсе не хотели, чтобы нечто подобное произошло в этом году. Она совсем молоденькая. Мне страшно подумать, что придется расстаться с моей девочкой через год или два.