"Сети соблазна" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 8

-Вы еще не решили покончить с этой вашей прихотью, Джеймс? – Леди Бэкворт, тяжело опираясь на руку сына, прогуливалась по парку перед Эмберли-Кортом.

– Прихотью, матушка? – спросил он, подлаживаясь под ее шаг.

– Это всегда было не более чем прихотью, – заявила она. – Направленной на то, чтобы досадить вашему отцу и разбить ему сердце. Не пора ли вам вернуться домой?

– Вы хотите сказать – вернуться в Англию из Канады? – спросил Джеймс. – Или вы говорите о Йоркшире и Данстейбл-Холле?

– Ваш отец, Джеймс, больной человек, – сказала она, – хотя об этом и нельзя судить по тому, что он делает. Вы его единственный сын. И вы полагаете, ему не больно видеть, что вы занимаетесь вульгарной торговлей? И вы полагаете, это не сокрушает мое сердце?

– Матушка, – начал Джеймс, беря ее за руку, – не говорите таких вещей. Во время всех перипетий с Дорой я оставался вашим и его сыном. И оставался таковым в течение последующих пяти лет, живя в аду, потому что я ваш сын. А это был ад.

– Если так, то это был ваш собственный выбор, – отвечала она, доставая из кармана носовой платок и вытирая глаза. – Бэкворт – святой человек, Джеймс. Он никогда не переставал молиться за вашу душу. И кроме того, дома вас удерживала Александра, а не отец. И не я.

– Матушка, – сказал он, – я вас люблю и всегда любил. Но жить дома стало невозможно. Вы не могли этого не видеть. И теперь это тоже будет невозможно. Я не могу разговаривать с отцом. Он не видит во мне человека.

– Если бы вы вернулись домой, – возразила леди Бэкворт, – и вели себя как почтительный сын, он, вероятно, понял бы, что вы раскаялись.

– Это невозможно, – проговорил Джеймс, вынимая из кармана свой большой платок и останавливаясь, чтобы самому вытереть ей глаза. – Не плачьте, мама. У вас есть Александра и внуки. А я буду по-прежнему писать вам, как делал это многие годы. Так будет лучше.

– И вы женитесь на этой ужасной девице только для того, чтобы досадить ему, – сказала она, презрительно усмехнувшись и продолжая прогулку.

– На Джин? – удивленно переспросил Джеймс. – Джин – ужасная девица?

– Ее отец торговец. И брат тоже. И она говорит с вульгарным акцентом, Джеймс, она такая провинциальная. Неужели вы опозорите вашего отца, Джеймс, женившись на этой женщине?

Его лицо на мгновение потеряло свою выразительность, глаза загадочно заблестели.

– Когда я выберу себе жену, мама, – сказал он, – я выберу ее, надеюсь, по собственному вкусу. И она не опозорит ни вас, ни меня. Я еще не сделал предложения Джин.

– Вы должны сделать предложение леди Мэдлин, – сказала леди Бэкворт. – Она, может быть, шокирующе вульгарна и кокетлива, и Эмберли предоставляет ей слишком большую свободу, но у нее есть порода и воспитание. Не забывайте, Джеймс, что в один прекрасный день к вам перейдут титул и имя Бэкворт.

– Я никогда не женюсь на леди Мэдлин Рейни, – быстро проговорил Джеймс. – Мама, я пробыл в Англии месяц. И месяц у меня еще остается. Нельзя ли нам просто хорошо пожить вместе? Мне тридцать лет. Не могли бы вы принимать меня таким, какой я есть? Я так жаждал примирения с вами и с отцом. Я мечтал обрести покой, который даст мне ваша любовь.

– Ну конечно, мы вас любим, Джеймс, – сказала леди Бэкворт. – Как вы можете в этом сомневаться! Священное Писание велит нам любить, и ваш отец следует в своей жизни его слову. Речь идет об отсутствии любви у вас. Стало быть, вы настаиваете на возвращении в эту языческую страну и на женитьбе на этой вульгарной девице?

– Я вернусь в Канаду в августе, – ответил Джеймс. – Я еще не сделал предложения Джин.

– Но вы его сделаете, – с горечью произнесла она. – Я вижу, Джеймс, что вы намеренно решили убить вашего отца. Хотелось бы мне знать, как вы сумеете ужиться с самим собой или найти примирение с Творцом, когда услышите, что ваш отец скончался.

– Мама… – Они подошли к одному из каменных фонтанов, украшавших парк. Джеймс отпустил руку матери и положил обе руки на край бассейна, глядя на бьющую струю воды. – Прошу вас, не возлагайте на меня такое бремя. Я поговорю с отцом еще раз перед отъездом. Я попытаюсь примириться с ним. Вы довольны?

Леди Бэкворт опять заплакала.

– Вы это сделаете? – спросила она. – И попросите у него прощения за весь позор, что навлекли на него в прошлом? И уверите его, что вернетесь домой и станете его почтительным сыном? И сделаете предложение леди Мэдлин? Вы поступите так, Джеймс? Ради меня, хорошо? Я хочу, чтобы мой сын вернулся ко мне. Я потеряла вас обоих – и вас, и Александру. Мне недостает вас.

– Ах, мама! – Джеймс привлек ее к себе, чтобы она могла поплакать у него на плече. При этом он откинул голову назад, плотно зажмурил глаза и крепко стиснул зубы.

Раскрасневшаяся и смеющаяся Мэдлин лежала на траве. День клонился к вечеру. Она запыхалась после того, как поиграла в пятнашки с племянником, несколько раз прерывая эту оживленную игру, чтобы покрутить в воздухе Кэролайн.

На чугунной скамье сидела Александра и шила.

– Вам нужно быть матерью, – сказала она. – Не стоит больше откладывать это, Мэдлин. Обзаводиться детьми – значит терпеть большие неудобства в течение девяти месяцев или около того и по-настоящему промучиться в течение нескольких часов. Но тем не менее это чудесно.

Мэдлин усмехнулась в ответ:

– Для этого нужен муж. Если я попробую обойтись без него, свет этого не поймет.

– Мне бы хотелось… – начала Александра. А потом выпалила:

– Мне бы хотелось, Мэдлин, чтобы вы нашли кого-то, с кем могли бы устроить счастливую жизнь! Я надеялась… Впрочем, не важно.

– Да, – согласилась Мэдлин, – не важно.

– Вы не хотите пойти с Анной и мисс Кэмерон? – весело спросила Александра.

– Нет. – Мэдлин улыбнулась. – Наверное, я старею. Они мне кажутся детьми. Нет, Александра, такие прогулки не для меня. С тех пор как у Ховарда появилось собственное хозяйство, он стал скучным до безобразия.

– Но он очень много работает, – вступилась за молодого человека Александра. – Он, без сомнения, станет таким же процветающим и уважаемым человеком, как и его отец.

Мэдлин состроила гримаску.

Александра протянула руку дочери, и та высыпала ей на ладонь головки маргариток.

– Какая прелесть, ангел мой! Вот мы придем домой и сразу же положим их в водичку. Я знаю, Мэдлин, вам не хватает Доминика. Жаль, что он не приехал в этом году, но я его хорошо понимаю и очень рада, что они с Эллен так счастливы, что им хочется сидеть дома наедине друг с другом.

– Я тоже рада, – сказала Мэдлин, легла на спину и зевнула.

– Джеймс проводит время по-своему, – проговорила Александра, бросив быстрый взгляд на свою золовку, лежащую с закрытыми глазами. – Он даже не пришел к ленчу, а потом поскакал галопом через холмы к утесам.

– Иногда человеку нужно побыть наедине с собой, – сказала Мэдлин после недолгого молчания. – Может быть, ему кажется, что в доме слишком много народа. Он привык к одиночеству.

– Да, – нахмурилась Александра, – сначала, когда он вернулся, я думала, что он изменился. Он казался уверенным в себе и счастливым. Но грустная маска опять появилась на его лице.

Мэдлин сглотнула.

– Может быть, это то же, что и у Дома. Домми терпеть не может прощаний. Может быть, Джеймс думает о том, что ему вскоре придется снова прощаться с вами, с матерью и отцом.

– Может быть, – вздохнув, согласилась Александра, – а я-то надеялась… Ах, Мэдлин, я-то надеялась… Ну да не важно. Пора отвести детей к няне Рей. Вы идете?

– Пожалуй, я побуду здесь еще немного, – ответила Мэдлин. – Это восхитительно – трава и солнце.

Сегодня вечером Мэдлин намерена начать новую жизнь. Самое большее в течение этого года она намерена найти себе мужа. И если выбирать головой, а не сердцем, сделать это будет совсем не трудно. Ей повезло – она до сих пор сохранила свою красоту и привлекательность. И среди ее знакомых мужчин много людей здравомыслящих и добрых.

До сих пор любой человек, с которым она могла бы вступить в союз, отвергался, потому что у него не было ни тонкого мрачного лица, ни горящих пронзительных глаз, ни упрямого завитка волос, ни задумчивого угрюмого характера, ни неотразимой сексуальности Джеймса Парнелла.

Стало быть, пусть Джеймс отправляется туда, откуда пришел. А потом пусть он станет ее прошлым, о котором вспоминаешь с тоской и легким сожалением.

Сегодня вечером начнется новая жизнь.

Эта мысль успокоила ее. И Мэдлин погрузилась в сон.

Миссис Мортон устроила карточную игру и шарады, развесила цветные фонарики на деревьях вокруг террасы и лужаек и велела кухарке приготовить такие горы угощений и столько чаш с пуншем, что Кортни будут, без сомнения, посрамлены. Все гости приехали на вечер в самом приподнятом расположении духа. Вдовствующая графиня Эмберли и сэр Седрик Харвей улыбались со снисходительным видом, леди Бэкворт выглядела дружелюбно, хотя и попросила, чтобы в гостиной ее усадили как можно дальше от открытых окон. Бедному лорду Бэкворту пришлось отказаться от приглашения из-за слабого здоровья.

Мистер Кэррингтон громко заявил мистеру Мортону, что им придется вынести еще один вечер того, что леди называют светскими развлечениями, и мистер Мортон фыркнул в знак согласия, в то время как корсет мистера Кортни заскрипел от смеха. Миссис Кэррингтон укоризненно посмотрела на мужа и уверила всех, кто мог ее слышать, что он шутит.

Сэр Перегрин заставил покраснеть мисс Легацию, выразив восхищение ее новым чепцом, хотя он и не был новым, как призналась миссис Кортни.

Все приветствовали мистера Генри Кларка и его старшего брата – человека с наружностью еще более приятной. Он был обладателем такой шевелюры из золотисто-каштановых кудрей и такой прекрасной фигуры, которые были просто созданы для того, чтобы за них сражались все молодые леди.

Конечно, он был здесь не единственным. Капитан Хэндз, темноволосый, с лихо закрученными усами, казался весьма примечательным джентльменом, а лейтенант Коули обладал располагающим лицом. При этом не существовало никаких там миссис Хэндз или миссис Коули.

Анна Кэррингтон и Джин Кэмерон сидели голова к голове и без конца перешептывались и посмеивались с понимающим видом. А у леди Мэдлин блестели глаза, она сияла, как это было всегда, насколько все помнили.

Леди Эмберли была настолько благосклонна, что появилась вместе с графом. Прошло четыре года с тех пор, как она стала титулованной особой, но так и не научилась важничать. Мистер Уотсон сидел подле своей молодой жены, а та краснела и беседовала с Хетти. В жену свою мистер Уотсон, этот тихий поэт-фермер, был откровенно влюблен.

А мистер Парнелл выглядел таким же спокойным джентльменом, каким был несколько лет тому назад, когда впервые приехал в Эмберли со своей сестрой перед ее свадьбой. И таким же красивым.

В общем, подумала миссис Мортон, она может чувствовать себя совершенно удовлетворенной после всей проделанной работы и всех пережитых треволнений.

Ее прием будет иметь успех.

– Какие кудри! – прошептала Анна на ухо Джин. – Вам не хочется намотать их на палец?

Обе подавили смешок.

– Он очень хорош собой, – сказала Джин, бросая быстрый взгляд на мистера Гордона Кларка. – А вы уже изменили мистеру Чэмберсу, Анна?

– Фи! – отозвалась та. – Он даже не сделал мне предложения, пока мы гуляли. Он только сказал, что сочтет за честь зайти ко мне следующей весной, когда мы будем в Лондоне. Я не доставлю ему удовольствие и не стану все это время сидеть в одиночестве.

– Значит, не желаете жить с разбитым сердцем, да? – спросила Джин.

Анна хихикнула.

– Мое сердце разбилось, когда прошлым летом Доминик сказал мне, чтобы я перестала рассказывать всем и каждому, будто собираюсь за него замуж. Видите ли, я делала это с тех пор, как мне исполнилось десять лет. А он после этого неприлично быстро обручился с Эллен. Однако благородного героя из него не получилось, ведь Эллен уже была в положении, понимаете, и к тому же стало совершенно очевидно, что Доминик по уши влюблен в нее. Уверяю вас, это сильно охладило мой пыл.

– Вы говорите о лорде Идене? – спросила Джин. – Он очень хорош собой.

– Не напоминайте, – отозвалась Анна. – Я никогда больше не встречала такого красивого мужчину. Но у сэра Гордона Кларка есть шанс. Эти ямочки на его щеках довольно привлекательны. Сердце мое трепещет, и то же произойдет с моими ресницами, если я не призову их к порядку. Я надеюсь, что Мэдлин не станет охотиться за ним, потому что если она захочет, то победа достанется ей.

Джин улыбнулась. На другом конце комнаты Мэдлин воодушевленно беседовала с капитаном Хэндзом.

– А вот вам и ответ, наверное, – сказала она.

Анна окинула капитана внимательным взглядом с ног до головы.

– Немного широковат в плечах и груди, – заявила она. – И потом, мне никогда не нравились усы, а вам, Джин? Мне кажется, они щекочут.

Опять послышались приглушенные смешки.

– Не самого джентльмена, – сказала Анна, – но леди, которая его целует. Вас когда-нибудь целовали, Джин? Уверяю вас, это самая восхитительная вещь на свете. Я позво-лила мистеру Чэмберсу поцеловать меня, хотя и сожалею теперь об этом. Он сделал это не так хорошо, как мистер Синдон в прошлом году. Вы уже позволили мистеру Пар-неллу поцеловать вас?

– Джеймсу? – переспросила Джин, от неожиданности перестав посмеиваться. – Господи, конечно, нет! С какой стати я стану целоваться с Джеймсом? С чего бы ему хотеть этого?

Анна посмотрела на подругу с неподдельным интересом.

– Я думала, он ваш поклонник. Разве не так все считают? И разве не поэтому вы здесь?

Джин вспыхнула.

– Джеймс мой поклонник? Ну конечно же, нет. Он старый – ему тридцать лет или около того. Столько же, сколько Дункану. Он для меня как брат.

– Ах, – сказала Анна, – жаль, что я не знала об этом раньше. Потому что Джеймс – второй по красоте мужчина, которого я знаю, и он мне ужасно понравился, когда был здесь в прошлый раз. Но я подумала, что он ваш, и решила не вмешиваться.

На этот раз девушки засмеялись так громко, что миссис Кэррингтон многозначительно посмотрела на Анну.

– Значит, нам придется найти вам поклонника, – продолжала Анна. – Только не сэра Гордона, потому что я первая притязаю на него. И не капитана Хэндза, потому что в данный момент он не видит никого, кроме Мэдлин. И усы его обязательно будут вас щекотать. Боюсь, что придется остановиться на лейтенанте Коули. Самое доброе, что можно сказать о нем, – у него приятная внешность. Конечно, есть еще Ховард Кортни… Если вас привлекает идея стать женой фермера…

– Наверное, это была бы очень приятная жизнь, – проговорила Джин задумчиво. – Во всяком случае, в этой части света.

Анна посмотрела на подругу и забыла о своем решении.

– О, вот и чудно! – засмеялась она. – Мы выдадим вас за Ховарда и оставим в наших краях на всю жизнь.

– Тсс! – Джин, вспыхнув, приложила палец к губам. Вскоре девушек разлучили – они должны были вместе с остальной молодежью принять участие в шарадах. Сэр Перегрин выбрал Джин в свою команду, а Джеймс Парнелл взял Анну к себе.

– Но сэр Перри обязательно выиграет, – громко запротестовала Анна, – потому что они с Мэдлин самые лучшие игроки в шарады.

Однако девушка смирилась, потому что ее выбрал мистер Парнелл и потому что сэр Гордон Кларк также оказался в их команде. Когда сэр Перегрин назвал имя Ховарда Кортни, она подмигнула Джин.

В этот вечер Анна не получила поцелуя, к ее великому огорчению, хотя и сэр Гордон, и лейтенант просидели с ней весь вечер, а сэр Гордон даже выходил с ней в сад. К сожалению, его брат и невестка решили присоединиться к ним. А сад казался таким романтичным, что Анна чуть не расплакалась.

А вот Джин и Мэдлин в тот вечер целовались.

Когда шарады закончились, Джин вышла на террасу с Джеймсом, графом и графиней. И, взглянув на Джеймса, она увидела, что он действительно красив и в общем-то не так уж стар. Но предположение Анны, что это ее поклонник, вызвало у нее улыбку. Когда Джеймс улыбнулся ей в ответ, она чуть было не рассказала ему об этой шутке, но его сестра и зять стояли рядом, и подобная тема разговора могла показаться им неделикатной.

– Мне все эти люди нравятся, – сказала вместо этого Джин. – Я замечательно провожу время, Джеймс. А вы?

Он улыбнулся, глядя ей в глаза как любящий брат, и накрыл ее руку своей.

– Да, я тоже, Джин, – ответил он. – Интересно, как вы будете развлекаться следующей зимой, после того как столь замечательно провели время здесь?

– Я все это проживу заново, – ответила она. – Я буду проводить время в мечтах. И у меня будете вы, чтобы вместе вспоминать, потому что вы ведь не уедете до весны, правда же?

Но когда они возвращались в дом, Джин увидела Ховарда Кортни, сидевшего в полном одиночестве. Ей показалось невыносимым, что кто-то не испытывает того волнения, которое подарил ей этот вечер. Она подошла и присела рядом с ним.

– Вы часто бываете на таких дружеских вечерах? – спросила она. – Если да, то вы, должно быть, очень счастливы, что живете среди таких соседей.

– Я и представить себе не могу, мисс Кэмерон, как это можно жить где-либо еще, – отвечал он.

– И вы никогда не мечтали о путешествиях? Ховард на мгновение задумался.

– Нет, – ответил он.

Джин дружески улыбнулась ему.

– Я прекрасно понимаю почему. Когда вы живете в самой красивой части света, незачем куда-нибудь уезжать, не так ли?

– Что-то похожее я и чувствую. Хотя я, конечно, не был больше нигде и не могу сравнивать. Осенью мне придется поехать в Лондон на свадьбу сестры. Это будет моя первая поездка в столицу.

– Вам понравится там, – сказала Джин, – а потом вы будете рады вернуться домой.

– Не хотите прогуляться на свежем воздухе? – спросил Ховард. – Кажется, все вышли погулять.

– Я только что вошла, – ответила она. – Но там гораздо прохладнее и красивее.

И они вышли в сад. Она взяла его за руку и закрыла глаза, вдыхая запах роз, и он повел ее смотреть на них, хотя розовый сад находился с другой стороны дома и не был освещен фонариками и там вообще ничего нельзя было рассмотреть.

– Никогда не забуду этот запах, – сказала Джин. – У нас в Монреале есть розы, но здесь они пахнут как-то по-особенному. Этот запах всегда будет ассоциироваться у меня с запахом Англии. Я люблю Англию.

Вот тут-то Ховард и поцеловал ее. Неумелым поцелуем, явно первым в его жизни, как и в ее. Сначала он поцеловал ее из-за темноты в щеку, а потом в губы. И хотя объятие длилось всего лишь несколько мгновений, оба задыхались, когда все кончилось, и благодарили темноту за то, что та скрывала их горящие щеки..

– Мне очень жаль, – сказал он.

– А мне нет, – быстро ответила Джин.

– Лучше я провожу вас обратно на лужайку, – сказал Ховард. – Я не подумал. Не нужно было приводить вас сюда.

– Но я рада, что вы это сделали, мистер Кортни, – сказала девушка, беря его за руку и легко ступая рядом с ним, в то время как он торопливо шагал по дорожке, ведущей к дому, к лужайкам и фонарикам.