"Жена на время" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 2

«Как нужно проводить собеседование с претенденткой на должность будущей жены?» – размышлял маркиз Стаунтон.

– Рекомендательное письмо от пастора вашего прежнего прихода произвело на меня хорошее впечатление, мисс Дункан, – сказал он.

– Благодарю вас, сэр, – ответила девушка.

– Однако оно было написано уже год назад. С тех пор вы где-нибудь служили? – спросил мистер Эрхарт.

Не поднимая глаз, Чарити помолчала, обдумывая ответ.

– Да, сэр, – наконец сказала она.

– И где же, мисс Дункан?

– Восемь месяцев я была гувернанткой троих детей, сэр, – ответила Чарити.

– «Восемь месяцев», – повторил он и замолчал, ожидая продолжения. Не дождавшись, сам задал вопрос:

– А почему расторгли договор с вами? – Меня уволили, – поколебавшись, ответила она.

– В самом деле? – спросил он. – Почему же, мисс Дункан?

Может быть, она не могла справиться с детьми? В это он мог поверить. Казалось, у нее совсем нет характера.

– Мой… мой хозяин обвинил меня во лжи, – тихо ответила девушка.

Так. По крайней мере, она честная. Его удивил ее ответ и тот факт, что она не стала оправдываться. Вот уж действительно кроткая мышка.

– А вы и вправду солгали? – поинтересовался он.

– Нет, сэр, – коротко ответила она, не вдаваясь в объяснения.

Он знал, каково быть несправедливо обвиненным. Это чувство было ему очень хорошо знакомо.

– Это ваша первая попытка найти место после того случая? – спросил мистер Эрхарт.

– Нет, сэр, – честно сказала Чарити. – Седьмая. Это седьмое собеседование.

Его совсем не удивило, что она провалилась на всех предыдущих собеседованиях. Кому захочется нанять такое бесцветное и робкое создание для воспитания своих детей?

– А почему же вам не везло? – спросил маркиз.

– Думаю, сэр, – сказала она, – потому, что все задавали те же вопросы, что и вы.

Да, конечно. Ее откровенное признание, без сомнения, приводило к немедленному окончанию беседы.

– И вам никогда не хотелось солгать? – спросил он. – Сказать, что вы оставили место по собственной воле?

– Да, – призналась девушка. – Я думала об этом, сэр. Но я так не сделала.

Маленькая мышка к тому же еще и очень нравственная. Однажды кто-то сказал ей, что лгать очень дурно, и с тех пор она никогда не лгала, даже в своих собственных интересах. Даже если это значило, что она никогда не получит места. Она твердо придерживалась пуританской морали. Его отец ужаснулся бы.

– Такая честность достойна похвалы, мисс Дункан, – заметил мистер Эрхарт. – Возможно, я смогу предложить вам кое-что.

И тут она впервые взглянула ему в лицо, всего на мгновение. Длинные темные ресницы взметнулись вверх, и открылись большие ясные глаза глубокого синего цвета. Цвета летнего неба. Не того серого цвета, который иногда переходит в синий, а чистого синего – тут не могло быть никакой ошибки. А потом глаза снова скрылись за ресницами и веки опустились. На миг маркизу показалось, что он совершает ужасную ошибку.

– Спасибо, сэр, – поблагодарила его девушка, задыхаясь от радости. – Сколько у вас детей? Они живут здесь вместе с вами?

– Никаких детей у меня нет, – заявил он.

Оба молчали. Она долго изучала свои колени, потом перевела взгляд на его колени и подняла глаза на уровень его груди – возможно, даже до его подбородка.

– Нет детей? – Она нахмурилась. – Значит, мои ученики, сэр…

– Нет никаких учеников, – сказал мистер Эрхарт. – Мне нужна не гувернантка, мисс Дункан. Я хочу предложить вам совсем другую должность.

Очевидно, маленькая мышка почувствовала, что большой злой кот готовится к прыжку. Она вскочила с кресла и повернулась к двери.

– Я не собираюсь предлагать вам ничего непристойного, мисс Дункан, – успокоил ее маркиз, не вставая с места. – По правде сказать, мне нужна жена. Я хочу предложить вам это место.

Чарити повернулась к нему, избегая смотреть ему в лицо.

– Место вашей жены? – недоуменно спросила она.

– Да, место моей жены, – подтвердил он. – Мне нужна миссис Эрхарт, мисс Дункан. На время, разумеется. Конечно, брак будет навсегда, я полагаю, потому что такие вещи практически невозможно расторгнуть каким-нибудь менее драматическим способом, чем смерть одного из супругов. Если у вас романтические представления о браке по любви и счастливой жизни навеки, то мне придется распрощаться с вами и провести следующую встречу. Но я полагаю, что у вас нет таких романтических представлений о браке, а если и есть, то вам нужно понять, что это – всего лишь мечта, нереальная для человека в вашем положении.

Чарити удивленно подняла брови, но возражать не стала. Она все еще стояла, готовая в любую минуту покинуть комнату, и смотрела на него через плечо.

– Брак будет настоящим, – сказал он. – Но наше совместное пребывание как супружеской пары будет коротким – всего несколько недель, полагаю. После этого вы снова будете свободны, за исключением одного маленького неудобства – вы будете называться миссис Эрхарт вместо мисс Дункан. И вы будете очень хорошо обеспечены на всю жизнь.

Она задумчиво смотрела на ковер, но уже не стремилась как можно скорее покинуть комнату. Было видно, что она боролась с искушением. Странно, если бы это было не так.

– Не хотите ли снова присесть, мисс Дункан? – предложил маркиз.

Чарити села в кресло, аккуратно сложив руки на коленях и не поднимая глаз.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – неуверенно произнесла она.

– На самом деле все очень просто, – заявил мистер Эрхарт. – Мне нужна жена на короткий период времени. У меня мелькала мысль нанять кого-нибудь на эту роль, но это мне не подходит. Мне нужно иметь настоящую жену, связанную со мной на всю жизнь.

Чарити облизнула внезапно пересохшие губы.

– А когда этот короткий период закончится, что тогда? – помолчав, робко спросила она.

– Я назначил бы вам содержание в пять тысяч в год, – сказал маркиз, – плюс дом, экипаж, слуги. Оплата ежегодных расходов на содержание дома.

Девушка долго сидела очень тихо, не произнося ни слова. «Она обдумывает предложение, – сказал себе маркиз Стаунтон. – Думает о пяти тысячах в год, о доме и собственном экипаже. О том, что ей никогда больше не придется предлагать себя в гувернантки».

– Откуда я знаю, что вы говорите правду? – наконец спросила она.

Господи! Маркиз удивленно поднял брови и одарил ее своим самым холодным взглядом. Но взгляд его наткнулся на опущенные веки и пропал впустую. Она сидела, судорожно сцепив руки на коленях, не поднимая глаз. Конечно, для нее и ей подобных такое предложение действительно могло обернуться лишь злой шуткой.

– Мы заключим с вами письменный договор, – успокоил ее мистер Эрхарт. – Я с моим адвокатом подготовлю его сегодня после обеда, мисс Дункан. Скажем, к трем часам? Вы, если хотите, можете поговорить с адвокатом и спросить его, могу ли я выполнить свою Часть соглашения. Вы готовы принять мое предложение?

Она долго ничего ему не отвечала. Несколько раз открывала рот, как бы намереваясь что-то сказать, но не решалась.

Чарити покусывала попеременно то нижнюю, то верхнюю губу, осторожно потянула за каждый палец правой перчатки, как бы собираясь снять ее, потом решительно натянула перчатку до запястья и тихо, но четко произнесла:

– Семь тысяч.

– Простите? – Ему показалось, что он ослышался, хотя говорила она очень отчетливо.

– Семь тысяч в год, – более решительно повторила девушка. – Помимо тех вещей, которые вы назвали.

Тихая маленькая мышка не хочет упустить свой единственный шанс!

Ну, он не мог винить ее за это.

– Конечно, мы сойдемся на шести тысячах, – сказал он, прищурив глаза. – Значит, вы принимаете мое предложение, мисс Дункан? Я могу отменить другие встречи?

– Д-да, – неуверенно пробормотала она. Потом повторила более уверенно и громко:

– Да, сэр.

– Великолепно. – Мистер Эрхарт встал и протянул ей руку. – Я буду ждать вас здесь ровно в три часа. Поженимся мы завтра утром.

Мисс Дункан подала ему руку и встала с кресла. Ее ресницы снова взметнулись вверх, и маркиз почувствовал, как его пронзил твердый взгляд этих синих глаз. Он едва удержался от желания сделать шаг назад.

– Что произойдет, если вы встретите леди, на которой захотите жениться по-настоящему и провести с ней всю свою жизнь? – спросила она.

Мистер Эрхарт ответил ей холодной улыбкой.

– Не существует женщины, – твердо сказал он, – с которой я готов был бы провести даже один год.

Чарити хотела что-то возразить, но передумала и отвела взгляд.

«Все прошло на удивление хорошо», – подумал маркиз после ее ухода. Он ожидал, что его засыплют вопросами, особенно о том, что ей придется делать в течение первых нескольких недель. До того, как она снова станет свободна и сможет жить своей собственной жизнью на те средства, которые должны казаться ей огромным состоянием. Мисс Чарити Дункан не спросила его ни о чем. Он ждал от нее всяческих признаний. Она не рассказала ему никаких подробностей о себе. Ему по-прежнему было известно о ней очень немногое: ей двадцать три года, она дочь джентльмена, умеет читать, писать и считать, говорит по-французски, рисует и играет на фортепиано, имеет опыт в уходе за детьми и их обучении, любит детей. Это она сообщила в своем письме.

Он также узнал, что она спокойна, скромна, не хорошенькая и не уродливая, сметливая. Его удивило только ее требование повысить сумму годового содержания. Нет, было что-то еще – ее глаза. Они противоречили всему ее облику. Но в каждой, даже самой заурядной, самой глупой женщине можно найти хотя бы намек на красоту, решил маркиз.

Итак, завтра она станет его женой. Он поднял брови и поджал губы, обдумывая эту перспективу. Да, она подойдет, решил он. Очень даже мило.

Чарити Дункан сидела у окна и штопала носки Филипа. Было еще только шесть часов, но уже темнело.

Дом, в котором они с братом снимали скромную квартирку, стоял на узкой улице. Высокие дома на противоположной стороне закрывали небо. Изредка ей так хотелось снова оказаться в деревне. Нет, если быть честной, это случалось довольно часто. Девушка вздохнула.

Что сказать Филу, когда он вернется с работы? Ей и самой все еще не верилось в реальность событий этого дня. Утром она отправилась на Аппер-Гросвенор-стрит, изо всех сил надеясь, что ее наконец возьмут на работу в качестве гувернантки. Но, даже приближаясь к дому, где ей предстояло встретиться с новым хозяином, она не могла сосредоточиться на предстоящей беседе: то ей виделось, как она находит бесценное ожерелье в сточной канаве, то представлялся другой способ неожиданно разбогатеть.

Вместо того чтобы предложить ей скромное место гувернантки, мистер Эрхарт – красивый, элегантный, надменный – предложил ей замужество. Это было похоже на волшебную сказку – за исключением того, что в сказке он сделал бы предложение, влюбившись в нее отчаянно и бесповоротно. Мистеру Эрхарту же нужна была жена только на время, но он был действительно готов очень прилично содержать ее. Она удостоверилась, что в письменном соглашении все сказано. Она не лишится денег и в том случае, если он умрет раньше ее. Она будет иметь свои шесть тысяч в год до конца жизни, помимо других вещей, о которых он упомянул утром. Она с Пенни и детьми сможет жить очень неплохо на шесть тысяч и очень быстро заплатит долги отца. Филип, конечно, не слишком обрадуется, узнав, что он не единственный, кто спасет их от нищеты, но ему придется смириться. И он сможет жениться на Агнес.

Чарити уже знала, что скажет Филипу, когда он придет с работы. У нее было достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную историю. Но ей было очень не по душе лгать брату. Она даже не была уверена, что сможет сделать это. Но она должна – другого выхода у нее нет. Правду она не может ему сказать, он сочтет ее просто сумасшедшей. Ей и самой было трудно поверить в реальность происшедшего.

– О Господи, – тяжело вздохнула Чарити, разглядывая уже не раз штопанные носки брата. Бедный Фил, он ничего не тратил на себя, а все только на братьев и сестер. Она поспешно смахнула слезу.

И тут Чарити снова охватила паника. Это случалось с ней всякий раз, когда она вспоминала подписанное сегодня соглашение. Завтра ей придется выйти замуж за человека, совершенно ей незнакомого, да к тому же еще и внушающего страх. Она делала это исключительно ради денег. Но после того как бракосочетание состоится, пути назад не будет. У нее не будет – никогда! – настоящего мужа, настоящей семьи. Не то чтобы она собиралась замуж, однако лишиться всякой надежды было страшно.

Вот Филип уже дома, усталый после длинного рабочего дня. Чарити приветливо улыбнулась ему, отложила работу и встала, чтобы налить ему супу.

– Ты выглядишь усталым, – заметила она, подставляя щеку для поцелуя.

– Ничего удивительного, вечером всегда выглядишь усталым, – ответил он. – М-м, как вкусно пахнет, Чарити.

Он устало плюхнулся на стул.

Чарити сидела с ним за столом, подперев лицо рукой, и смотрела на брата. Она не знала, с чего начать. Филип спросил, были ли письма из дома, а потом, когда она отрицательно покачала головой, вспомнил:

– У тебя же была сегодня встреча. Прости, что не спросил об этом раньше. Как все прошло?

Чарити улыбнулась брату.

– Мне предложили место, – весело сказала она, Филип застыл с ложкой в руке.

– Ну, это хорошая новость, – заметил он, улыбаясь. – Люди приятные, Чарити? Где они живут? Сколько у них детей?

– Очень приятные, – ответила Чарити. – Уилтшир. Три. – Она продолжала улыбаться. – Да, это хорошая новость.

Брат постарался изобразить радость ради нее, догадалась девушка.

– С тобой кто беседовал, мистер Эрхарт? – спросил Филип. – А ты видела миссис Эрхарт, Чарити?

– Да, конечно, – сказала она. – И детей тоже. Они все очень приятные, Фил. Тебе бы они понравились. Завтра уезжают в деревню. Я поеду с ними.

– Завтра, – нахмурился брат. – Так скоро?

– Да. – Она ласково улыбнулась ему. – Я приготовила тебе супу на три дня и испекла печенье с изюмом – ужасная роскошь, я знаю, но мне захотелось сделать тебе приятное.

– Наверное, я завтра отпрошусь на час, – сказал он, – чтобы проводить тебя и убедиться, что твои новые хозяева достойны тебя. Когда вы отправляетесь?

– Нет, Фил. – Она протянула руку и погладила брата по спине. – Не нужно этого делать. Мне будет неприятно попрощаться с тобой и сразу же заняться детьми. Лучше не провожай меня.

Брат накрыл ее руку своей ладонью и ласково похлопал.

– Ну, как хочешь, – сказал он. – Но Уилтшир не так уж далеко, Чарити. И это не на всю жизнь. Если тебе там не понравится, то в любое время можешь оставить это место и вернуться домой. Пенни будет очень рада, а дети придут в восторг.

– Но я все-таки хочу работать, – сказала Чарити. – Почему ты один должен кормить всех нас?

– Потому что я – глава семьи, – ответил Филип.

– Глупости!

Она встала, взяла его пустую миску и налила еще супу, не спрашивая, хочет ли он добавки. «Филип, – подумала она, – очень рассердится на меня. И это понятно. Но послезавтра он уже ничего не сможет поделать». На мгновение ей стало ужасно жалко себя при мысли, что на свадьбе не будет никого из родных. Но она постаралась прогнать это чувство. Почему она должна себя жалеть? Она собирается стать состоятельной женщиной – вот уж действительно судьба, достойная жалости!

Они рано легли спать. Уже стемнело, а свечи они экономили. Кроме того, прощаться всегда очень сложно. Кажется, в последние часы перед расставанием и говорить уже не о чем – возможно, потому, что сказать друг другу нужно так много. А на этот раз было бы еще хуже, чем всегда, потому что пришлось бы много лгать. Фил спросил ее о детях, которых она будет учить, и ей пришлось придумать для них пол и возраст.

Чарити ненавидела ложь. Но как она может сказать ему правду сейчас? Наступит время, когда она сможет рассказать ему все. Когда она сможет наконец заботиться о семье. Тогда будет поздно ужасаться ее безумному поступку. Да, такое время наступит. Но не сейчас.

Утром Чарити поднялась рано. Так она делала каждый день с тех пор, как поселилась вместе с братом в Лондоне, чтобы приготовить ему завтрак и завернуть пару кусков хлеба с жалкими ломтиками засохшего сыра. Сегодня она добавила еще его любимое лакомство – печенье с изюмом. Чарити молча обняла брата, когда тот собрался уходить.

– Береги себя, – сказал он, крепко обнимая сестру. – Мне очень не нравится, что ты вынуждена делать это, Чарити, хотя я – глава семьи. Однажды ты снова станешь свободной и сможешь жить, как и подобает леди, обещаю тебе.

– Я тебя люблю, – сказала Чарити. Через несколько часов, Фил, я стану женой очень состоятельного человека. Я собираюсь стать очень богатой женщиной. О, Фил, Фил. – Слезы! Какая я глупая. – Она засмеялась и вытерла слезы.

Филип ушел. Вот так. В комнате было пусто и холодно. Это день ее свадьбы. В детстве они с Пенни иногда играли в свадьбу – она всегда была веселой и роскошной. Но теперь это была не игра. Это был день ее настоящей свадьбы. Чарити нетерпеливо поморгала, прогоняя появившиеся слезы.

– Ты с ума сошел, Тони? – спросил друга лорд Роулинг на еженедельном балу в «Олмаке». Маркиз Стаунтон равнодушно разглядывал в монокль танцующих женщин. – Ты действительно хочешь совершить этот безумный поступок?

– Да, абсолютно верно, – со вздохом ответил маркиз. Он повел рукой, усеянной кольцами с драгоценными камнями. – Взгляни на этот огромный брачный рынок, Перри, – «Олмак» в разгар сезона. Весь самый ходовой товар выставлен на продажу в этом зале, и предполагаемые покупатели осматривают его. Я – покупатель. Почему бы мне и не быть им? Я наследник герцога, а старый герцог, как говорят, очень болен. Мне двадцать восемь лет и моложе я не стану. Вот я и решил тоже сделать покупку, только на другом рынке.

– Ты дал объявление в газете насчет гувернантки, а выбрал жену, – укоризненно покачал головой лорд Роулинг. – Ты выбрал совершенно незнакомую женщину после короткого разговора. Тебе ничего о ней не известно.

– Напротив, – возразил маркиз Стаунтон, направив лорнет на очень молодую леди и оглядывая ее с ног до головы. – Ее очень рекомендовал пастор прихода, где она выросла. Ее уволили с последнего места через восемь месяцев за ложь, которую она, по ее словам, не говорила. Она – простая, тихая, маленькая мышка. Она торговалась со мной, Перри, и выжала больше денег, чем я ей предложил. Она идеально подходит мне. Так, девчонка Марчей прибавила в весе с начала сезона. Тот, кто возьмет ее замуж, через несколько лет будет иметь очень толстую жену. Но некоторым мужчинам нравятся пухлые женщины.

– Тони! – возмутился его друг. – Такого циника я еще не встречал. Твоя женитьба не укладывается ни в какие разумные рамки.

– Почему? – удивился маркиз. – Если бы я обратился к папаше одной из присутствующих здесь юных леди, Перри, он сцапал бы меня тут же, не обращая внимания на мою репутацию неисправимого повесы. Точно так же и его дочка. Я – матримониальный приз. Эта дочка ничего не знала бы обо мне, кроме самых общих сведений, а я не знал бы ничего о ней. Мы были бы чужими друг другу. Существует ли действительно разница между женитьбой на одной из этих женщин и женитьбой на маленькой мышке? Гувернантке, у которой слюнки потекли, когда она почуяла запах богатства? Между ними есть только одно существенное различие. Мышку можно бросить, когда она выполнит свою задачу.

Лорд Роулинг достал из кармана табакерку и, забыв открыть, держал в руке, уставясь на своего собеседника.

– Ты совершаешь ошибку, Тони, – сказал он. – Ужасную и непоправимую ошибку. А что, если эта женщина не захочет быть сброшенной со счетов?

Маркиз Стаунтон высокомерно приподнял бровь.

– Как все невесты, Перри, – сказал он, – завтра она даст обет послушания. Полагаю, я все-таки потанцую с мисс Хеншоу. Ей уже известна моя дурная репутация. Она так очаровательно краснеет и отводит глаза всякий раз, когда случайно встретится со мной взглядом. А делать это ей приходится очень часто.

Он неторопливо отошел. Главная задача вечера была выполнена – Роулинг согласился быть свидетелем на его свадьбе. Стаунтон не часто посещал «Олмак» или другие модные бальные залы, но сегодня вечером он решил повеселиться как следует. Маркиз танцевал с пылающей от смущения мисс Хеншоу, заставляя ее краснеть еще больше. «Последний вечер неженатого человека», – подумал он. Но эта мысль никак его не пугала.

Завтрашнее его бракосочетание – просто еще один день в его жизни.