"Валлийская колдунья" - читать интересную книгу автора (Бекнел Рексанна)

Глава 2

Уинн проснулась от страха. Сердце ее бешено колотилось, я она хватала ртом воздух, лежа на соломенном тюфяке. Может, ей приснился страшный сон? Но она не могла припомнить никаких снов, особенно таких, что могли вызвать это внезапное сердцебиение и страх, от которого ладони и лоб стали влажными.

Она села в кровати, пытаясь в темноте собраться с мыслями. Может, что-то случилось с детьми? Уинн тут же встала и прошлепала босыми ногами по своей маленькой комнате к камину, где быстро зажгла свечу. Затем она уверенно поднялась по крутой лестнице в детскую, которую устроила под широким скатом крыши, на чердаке, расположенном над холлом.

Оказавшись в комнате с низким потолком, она медленно обошла все кровати, освещая на несколько секунд лицо каждого ребенка. Бронуэн и Изольда спали бок о бок в одной кровати, одна из девочек широко разметалась, завернувшись в шерстяное одеяло, а другая свернулась калачиком, дрожа от холода. Чуть улыбнувшись, Уинн стянула часть одеяла с Изольды и укрыла Бронуэн.

Как непохожи эти две девочки, с любовью подумала она. Ее племянница, Изольда, с темными волосами и огненным взглядом, временами превращалась в маленького тирана. Валлийка до мозга костей, в точности такая, какой была когда-то ее мать, сестра Уинн. А вот Бронуэн пошла в отца. Пока что никаких проблем из-за этого не возникало, но Уинн опасалась, что необычайно светлые волосы девочки всегда будут служить признаком ее английского происхождения.

Вздохнув, Уинн перешла к мальчикам в другой угол комнаты. Как она и ожидала, Мэдок и Рис спали на своем соломенном ложе, повернувшись друг к другу лицом. Казалось, что они даже во сне затевают очередную проказу, хотя Уинн не стала бы отрицать, что сейчас они больше похожи на ангелочков, чем на дьяволят, в которых превращались днем. Темноглазые, темноволосые и кудрявые — в будущем они наверняка разобьют не одно женское сердце.

А еще был Артур. Что же она будет делать с Артуром? Уже сейчас он такой умный, что это даже пугало, и все же больше всего ее беспокоила чувствительность его натуры. Хотя остальные четверо ребят снисходительно относились к его мечтательности, Уинн знала, что над ним всегда будут легко одерживать верх другие мальчишки.

Но что она могла поделать? Она по собственной воле взялась воспитывать пятерых детей, пятерых чудесных непоседливых шестилеток, которых не всегда будут удовлетворять ее объяснения об отсутствующих родителях.

Хотя английские завоеватели потерпели безоговорочное поражение и были изгнаны из Уэльса, все-таки они остались здесь, в крови их незаконных чад. Когда-нибудь ей придется объяснить это детям, хотя многое она сама с трудом понимала. Ну как объяснить ребенку, что такое насилие? Как заставить маленькое существо понять, что отец дал ему жизнь, отнюдь не преисполненный любви и уважения, а в порыве ненависти и жестокости? Как объяснить детям, что у них никогда не будет более злейших врагов, чем отцовское племя?

Уинн подавила дрожь и дотронулась до щеки Артура. Такой мягкий и милый ребенок. Они все такие, и она любила их отчаянно, словно это были ее собственные дети. Почувствовав ровное дыхание мальчика, Уинн успокоилась, отбросив тревогу, досаждавшую целый день и не оставившую ее даже ночью. Все будет хорошо. Уинн не сомневалась. Не останется же тот, кто без спроса вошел в ее лес, там навечно? Он сотворит зло, которое задумал, но ему не разрушить их жизни.

Соплеменники Уинн пережили много набегов чужаков. К тому же в лесу сейчас расположилась вовсе не армия. Инстинкт подсказывал ей это. Несколько человек не представляют большой угрозы.

Клив присел на корточки возле узкого ручья, не сводя глаз с глубокого спокойного пруда, ниже по течению. Кто-то спускался к водоему, и природная подозрительность Клива говорила ему, что ему сначала следует понаблюдать, а затем уже выходить из укрытия.

Какой-то человек на удивление беззвучно пробирался по едва заметной тропинке. На его плечах лежала небольшая, странного вида лодка. Клив вспомнил, что валлийцы зовут такую кораклом. Это была нелепая лодчонка, сплетенная из ивняка и обтянутая кожей.

Рыбак был один, а его оружие, видимо, составлял всего лишь маленький кинжал в кожаных ножнах у пояса. Когда он опустил свое легкое суденышко, Клив с удивлением увидел, что перед ним старик, седой дед, пришедший порыбачить. Хороший знак, потому что человек такого почтенного возраста наверняка знает обо всех событиях в этих краях. Клив снял руку с костяной резной рукоятки кинжала.

— Доброе утро, отец, — прокричал он, вставая во весь рост. Старик вздрогнул и испуганно попятился. Но Клив улыбнулся и с очень дружелюбным видом пошел вперед. — Какую рыбу ты собираешься ловить этим прекрасным днем?

Старик уставился на него, словно перед ним было невиданное диво, и Клив нахмурился. Неужели он настолько забыл валлийский, что его не поняли?

— Я не причиню тебе никакого вреда, — сделал он еще одну попытку, тщательно произнося слова.

— Англичане всегда так говорят, — настороженно ответил старик.

Клив с облегчением перевел дух. Его не удивило, что старик признал в нем агличанйна, он сам знал — его выдает произношение. Но, по крайней мере, хорошо уже то, что его понимают.

— Наши вожди не воюют, — произнес Клив. — И мы не должны.

Вместо ответа старик фыркнул. Трудно было сказать, против кого направлено его презрение — то ли против Клива, то ли против английских и валлийских вождей.

Клив продолжал допытываться.

— Это Раднорский лес? — Он опустился на траву неподалеку от старика и начал лениво швырять в темную воду кусочки прутика.

После долгого раздумья старик кивнул.

— Это хорошо. Значит, мой путь близится к концу.

Старик начал готовить лодку к спуску, но, тем не менее, не сводил настороженного взгляда с Клива. Наконец, словно не в силах сдержать любопытства, он поинтересовался:

— И куда же ты держишь путь?

Клив бросил в воду еще один прутик.

— Сам точно не знаю. Куда-то в эти края.

Он украдкой кинул взгляд на старика, отметив про себя сношенную обувь и потрепанную, не по размеру одежду. Наверное, стоит попробовать.

— Я ищу ребенка около шести лет отроду, рожденного женщиной, которую когда-то звали Ангелина. Готов заплатить за любые сведения. — Для внушительности Клив встал и похлопал по кошельку под плащом.

Старик недоуменно на него уставился.

— Здесь в округе полно ребятни.

— Этот рожден от английского воина.

Клив почувствовал — старик что-то знает, по тому, как тот слегка насторожился и отвел взгляд. Убедившись, что он на верном пути, Клив продолжил:

— Отец разыскивает своего ребенка, чтобы позаботиться о нем. Это всесильный и богатый человек. — Клив отвязал кошелек и приблизился к старику. — Ты знаешь такого ребенка?

Старик облизнулся, переводя взгляд с лица Клива на позвякивавший кошелек и обратно.

— У нас здесь полно английских бастардов, оставшихся после войны. Как ты узнаешь, который из них? Или тебе все равно? — добавил старик, ив глазах его мелькнул проницательный огонек.

По лицу Клива ничего нельзя было прочесть. Его самого не раз посещала эта мысль. И в самом деле, как сэр Уильям узнает, приходится ли ему сыном мальчишка, которого он привезет, или нет? И все же Клив понимал, что никогда не сможет всучить сэру Уильяму первого попавшегося ребенка.

Впрочем, он намеревался найти нужного ребенка вовсе не ради сэра Уильяма. Ради самого ребенка. Каждый ребенок должен знать своего отца.

Его собственный отец был никудышным родителем, но Клив хотя бы знал, кто он. Насколько хуже вообще не знать, кто твои отец и мать.

— Мне нужен тот самый ребенок, поэтому предупреждаю, не вздумай назвать мне первого, кто придет на ум. Я плачу только за правду.

Когда старик внимательно осмотрелся по сторонам, словно опасался, как бы их ни подслушали, Клив понял, что победил.

— Тут неподалеку живет одна женщина. У нее в доме несколько английских бастардов.

— Так ты говоришь, несколько? А есть среди них шестилетки? Мальчики?

— Им всем по шесть или около того, они родились после последней глупой попытки вашего короля Генриха завладеть нашими землями. — Старик презрительно фыркнул, насмехаясь над тупостью, английского короля. — Да, у нее есть мальчики.

Когда Клив вернулся к своим людям, он был полон оптимизма. За десяток английских пенни старик рассказал, как добраться до Раднорского замка, огромного дома за деревеней Раднор. Они только вчера проходили рядом с этим местом, где живет несколько английских бастардов, о которых заботится какая-то женщина, Вещунья Раднора, как назвал ее старик. Колдунья из древнего рода валлийских колдуний.

Клив громко расхохотался, увидев маленькую группку своих спутников. Уэльс на самом деле оказался диким языческим краем, как о том часто твердили священники. В норманнской Англии женщина, всем известная как колдунья, была бы подвергнута суровому испытанию — вероятнее всего, отлучена от церкви, либо изгнана из деревни, либо предана смерти огнем. Однако этот старик, которого звали Таффидд, видимо, относится к ней уважительно, хотя в то же время как-то двойственно. Но что поделать с такими людьми?

— Мы поедем назад, туда, где стоит одинокий дуб, окруженный непроходимыми зарослями колючего кустарника, — выкрикнул Клив. — Двинемся по неприметной тропинке на север, и если нам немного повезет, то к полудню доберемся до места.

В этот миг сквозь низкий туман проглянуло неяркое солнце, и несколько минут Клив любовался красотой этого странного края. Влажный лес засверкал блестками, словно чья-то могучая и щедрая рука рассыпала по нему чудеснейшие бриллианты. Суровость пейзажа смягчилась, и Клив ощутил в душе радостное волнение.

Уэльс, конечно, дикий край, но именно здесь хранился ключ ко всему, чего он желал. И хотя он был не из тех, кто верит в приметы, этот знак явился для него хорошим предзнаменованием. Сначала старик. Затем внезапно выглянувшее солнце. То, чего он добивался, оказалось почти в двух шагах.

Задолго до того, как Рис и Мэдок стремительно скатились с холма, она уже знала, что незнакомец близко. Как и вчера, она почувствовала его приближение, только на этот раз гораздо сильнее. Однако, несмотря на страх перед неизвестными пришельцами, вторгшимися на ее землю, Уинн испытывала не менее сильное любопытство. Кто этот человек, которого она безошибочно угадывала — впервые так ясно и сильно за все девятнадцать лет ее жизни? Рис, задохнувшись, хватал ртом воздух.

— Дрюс велел собрать всех женщин…

— …и детей. И спрятаться в замке, — возбужденно закончил за него Мэдок. — Сюда кто-то идет., .

— Но не волнуйся, Уинн, мы никого не позволим им тронуть.

— Проклятые английские ублюдки!

— Рис! — воскликнула Уинн. — Где ты научился таким словам?

Мальчишки тут же досадливо уставились на нее. Если бы ни крошечный шрам над левой бровью Риса, Уинн с трудом различала бы их. Первым решил оправдаться Мэдок.

— Это Дрюс назвал их проклятыми английскими ублюдками.

— Мне все равно, что говорит Дрюс. Если я еще раз услышу от кого-нибудь из вас подобные слова, то вымою вам языки мыльным корнем. Поняли? — Они нехотя кивнули, и Уинн вздохнула. — Ну ладно. Что еще велел сделать Дрюс? Он больше ничего не сказал?

— Нет. А нам можно с ним пойти?

— Разумеется нельзя. Вы уверены, что он больше ничего не передавал?

— Он сказал… — Мэдок сморщился, словно старался припомнить. — Он сказал, чтобы ты не волновалась. Ничего плохого с тобой не случится — он не позволит.

— А потом Баррис сказал Дрюсу, что если тот спасет положение, то, может быть, ты подаришь ему горячий крепкий поцелуй, — добавил Рис.

Оба мальчика вопросительно посмотрели на Уинн, как будто не совсем понимая, что такое горячий крепкий поцелуй, но Уинн не собиралась просвещать их.

— Баррису просто нечего делать, раз он говорит такое, — возмутилась она, вспыхнув от смущения.

Дрюс был ее другом детства. Несколько лет тому назад он попробовал было завязать с ней другие отношения, но она их отклонила. Дрюс всегда оставался для нее только другом, и как только он это понял, то стал обращаться с ней как с сестрой. Но насмешки его младшего брата и друзей частенько досаждали им обоим.

Кроме того, сейчас Уинн меньше всего нуждалась в муже. Даже если кто-нибудь и захотел бы жениться на Вещунье, вряд ли он принял бы с ней пятерых детей. Но в любом случае у нее не было ни времени, ни желания обзаводиться мужем. И она не была уверена, что когда-нибудь оно появится.

Спрятав подальше неудовольствие, Уинн взяла близнецов за руки.

— Отправляйтесь искать ваших сестер, а затем все вместе ступайте в замок. Где Артур?

— Я хочу посмотреть на проклятых английских уб… — Мэдок замолк на полуслове, но Уинн была слишком обеспокоена, чтобы опять его отругать.

— Англичане ужасные люди, — предупредила она. — И смотреть тебе на них совсем необязательно. — Затем она смягчилась, понимая, что ее слова только распалят воображение неугомонной парочки. — Если Дрюс доставит их в замок, вы на них посмотрите. Договорились? Но только, если вы будете меня слушаться. — Она притянула ребятишек к себе, торопливо обняла и чмокнула каждого в мокрый лобик. — Ну а теперь ступайте. Поищите Изольду и Бронуэн, а я найду Артура.

Артура не было ни в конюшне, ни в кедровой роще возле ручья, не нашла она мальчика и возле его любимого валуна рядом со скошенным лугом. Уинн видела, как близнецы вместе с Изольдой и Бронуэн скрылись за надежными прочными стенами замка. Видела она и то, что Гуинедд ищет ее незрячими глазами, прислушиваясь к малейшему шороху и собственному чутью. Но сейчас Уинн не могла вернуться. Куда же запропастился Артур?

Солнце скрылось за тучей, тропинку перебежал кролик, Девушка остановилась, пытаясь справиться со страхом, внезапно поднявшимся в ее душе. Сейчас не время для паники или суеверия, сказала она себе. Сейчас время для спокойствия и сосредоточенности.

Уинн закрыла глаза и затаила дыхание, мысленно приказав себе отбросить прочь все мысли, кроме одной — где Артур? Когда она подняла голову, то была уже спокойнее, хотя так и не узнала, куда пропал мальчик. Она узнала лишь, что он вне опасности. И хотя ей стало легче, от поисков нельзя было отказываться. Она не успокоится, пока мальчик не окажется под родным кровом.

Повинуясь внутреннему голосу, Уинн вернулась к валуну Артура. Здесь он любил лежать на редко светившем солнышке и предаваться мечтаниям. Здесь он выдумывал свои невероятные истории и наблюдал за окружающим миром на удивление пытливым взглядом.

Уинн положила ладонь на плоский выступ, на котором он всегда сидел, сильно прижала ее к камню, прислушиваясь, не появится ли подсказка. Ничего не ощутив, она взволнованно огляделась по сторонам. Возможно, до него дошли слухи об англичанах и он отправился к Следу Великана, чтобы самому все разведать.

Всем сердцем надеясь, что ошибается, Уинн начала спускаться вниз по мягкому склону холма, держа путь в густой лес, окружавший Раднорский замок. Она шла очень осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться и проследить за полетом куропаток и ворон. Девушка старалась сохранять спокойствие, но, если окажется, что Артур действительно ушел в эту сторону, она дала себе слово строго наказать его. Правда, сначала она его крепко обнимет и воздаст хвалу Господу.

Уинн почти дошла до Следа Великана, с каждой минутой все больше и больше тревожась, как вдруг внезапно остановилась. Где-то высоко над головой сердито заверещала белка и сразу умолкла. С вышины деревьев донесся крик клушицы, но куда же подевались кулики и крохали?

Девушка получила ответ, когда услышала веселый смех ребенка — это был Артур! Он снова рассмеялся, и Уинн почувствовала огромное облегчение. Она сделала было шаг вперед, но тут же замерла, потому что с Артуром кто-то тихо разговаривал, но о чем, она не могла понять.

Чувство облегчения, которое так быстро пришло, так же быстро улетучилось. Сердце как будто сжала чья-то холодная рука. Уинн не узнавала голос и с запозданием вспомнила, что Артур не из тех детей, которые часто смеются.

Уинн попятилась назад, дотронувшись до амулета — темно-лилового камня, который когда-то носила ее мать, а еще раньше — бабушка. Девушка инстинктивно укрылась за ветками колючего падуба, но все ее чувства устремились вперед, она старалась узнать, кто там с Артуром. Она услышала, что по лесу движется большое животное, уверенно вышагивая по прямой тропе. Уинн поняла, что незнакомец едет верхом. Но самое поразительное, что этим незнакомцем был тот самый человек. Тот, чье присутствие она почувствовала вчера.

— Тебе часто разрешают уходить так далеко от дома?

Голос человека звучал низко и мягко, сразу было ясно, что валлийский не его родной язык. Тем не менее, Уинн уловила в его тоне небольшую напряженность. Или, точнее сказать, настороженность.

— Нет, — признался Артур, — Но теперь, когда мне уже исполнилось шесть лет, наверное, я могу это делать. Ты согласен со мной?

При других обстоятельствах Уинн улыбнулась бы, услышав эту странную смесь детского лепета со взрослой рассудительностью, что было очень типично для Артура. А так она оставалась неподвижной, словно каменное изваяние, поджидая, пока эти двое подъедут поближе и попадут в поле ее зрения, обещая себе, когда Артур вернется домой, всы-пать ему как следует.

— Полагаю, шесть лет — это еще слишком мало, чтобы одному бродить по лесу, — ответил незнакомец мальчику. — Отец с матерью, наверное, с ума сходят от беспокойства. Как ты думаешь, что они скажут, когда я привезу тебя домой?

Значит, он намеревался привезти Артура домой! Уинн уловила только это. Именно эти слова она и хотела услышать. Она вышла из укрытия и пошла на голос.

— Моя настоящая мама умерла. А отца у меня нет, — деловито рассказывал Артур. — Вообще-то у меня было двое отцов, но ни один из них не захотел держать меня у себя. Я понял это из рассказов жителей деревни.

— Артур! — Уинн преградила путь всаднику на высокой лошади. Она была столь же огорошена спокойными откровениями Артура, как и всадник — ее внезапным появлением. Но в этой ситуации она решила действовать напролом, а с Артуром и его рассказами о родителях разобраться в другой раз. — Артур, где ты был? Я везде тебя искала, — сказала Уинн, упершись кулаками в бока. Затем она взглянула на незнакомца, послав ему улыбку, которая, как она надеялась, могла сойти за благодарную. — Спасибо, что нашли его. Простите, если он доставил вам беспокойство, я сейчас же освобожу вас от этой обузы.

Их взгляды встретились, и она не смогла отвести глаз. Она увидела, что у него темные глаза, но гораздо светлее, чем у ее народа, — теплые, карие глаза — правда, сейчас они были непроницаемо матовыми, словно он специально спрятал свои мысли и чувства от всех любопытных.

И хотя Уинн не смогла догадаться о причинах, приведших его в их лес, о многом другом она догадалась сразу. Мужчина был англичанином, как она и предсказывала. Об этом свидетельствовали обитые гвоздями высокие сапоги и кожаные перчатки. Но он не был ни монахом, ни толстым богатым лордом. С неприятной дрожью она поняла, что перед ней человек, который кормится своим мечом. Твердый неумолимый подбородок, суровый пристальный взгляд, сильное тело и зловещее присутствие кинжала и меча — все говорило, что этот человек привык воевать. Неужели и сюда он приехал за этим?

— Не сердись на меня, Уинн, — взмолился Артур, нарушив ее тревожные мысли. — Я выследил соколиху. Хотел найти ее гнездо. А потом застрял…

— Я нашел его на дереве, — вмешался незнакомец. — Он не мог ни вверх подняться, ни спуститься вниз.

Уинн перевела дух, чтобы успокоиться. Незнакомец говорил ровно и дружелюбно, но ее не обманули ни уверенные интонации, ни красивое лицо всадника.

А оно действительно красивое, вынуждена была признать Уинн. Волевое, худощавое, с квадратным подбородком и прямым носом. Длинные темные волосы, связанные на затылке, отливали чистым блеском в лучах солнца, струившихся сквозь ветви дуба.

Уинн нахмурилась, вынуждая себя сосредоточиться на том, что действительно важно. Его внешность, разумеется, не имела для нее никакого значения.

— Благодарю вас, милорд. Я заберу мальчика. Он вам больше не доставит беспокойства.

— Никакого беспокойства, — ответил он, даже не пошевелившись, чтобы спустить Артура на землю. — Мы с Артуром быстро подружились. Ведь так?

— Он говорит, что у меня руки всадника, — оживленно тараторил мальчик. — Он говорит, что в обращении с лошадью очень важна мягкость и легкость прикосновения.

— Все правильно, — согласилась Уинн. — Но ты должен спуститься. Прямо сейчас, Артур.

— Я сэр Клив Фицуэрин, — представился незнакомец, так и не сделав попытки выпустить мальчика из рук. — Как Я понял, это Артур. А вы его мать?

Уинн пристально взглянула на него. Что-то в его вопросе ей не понравилось, но она не поняла, что именно. На первый взгляд, самый естественный интерес, и все же ее вновь охватило недоброе предчувствие.

— Нет, я ему не мать. Как Артур уже сказал вам, его мать давно умерла. Сейчас о нем забочусь я.

Когда он вопросительно приподнял бровь, она с неохотой продолжила:

— Я Уинн аб Гриффидд. Мы с Артуром живем в Раднорском замке.

— Значит, вам знакомы эти места.

— Разумеется.

— Хорошо. Быть может, вы будете настолько любезны, что позволите мне и моим людям устроить на ночь наших лошадей и пополнить запасы воды.

Глаза девушки сузились, она пристально уставилась на него. Ясно как день, он вел какую-то игру. Она знала это, и по внезапному блеску его глаз поняла, что он догадался о ее прозорливости. Но это нисколько его не встревожило. И хотя гневная тирада готова была сорваться с ее губ, девушка с усилием подавила ее. Он хочет увидеть Раднорский замок? Что ж, она позволит. Это даст ей возможность определить, что он замышляет, ведь она ничуть не сомневается — им движет какой-то скрытый мотив. Поэтому у нее и было та-кое ясное видение. Она пригласит его со свитой остановиться в предместье замка. Возможно, угостит их чудесным ужином — свежей олениной и березовым вином.

Уинн стерла с лица улыбку и кивнула.

— Добро пожаловать в Раднорский замок, — произнесла она с гораздо большим дружелюбием, чем чувствовала. А если со временем окажется, что они вовсе не желанные гости, тогда, возможно, то зелье, которым она хотела попотчевать очередного надутого священника, больше подойдет этому английскому рыцарю и его воинам. Пурпуровая наперстянка, ведьмино семя или даже пальчатая фиалка.

Уинн повернулась, чтобы показать дорогу, и лицо ее опять тронула улыбка. О да, она с удовольствием примет ИГ-РУ этого могущественного английского рыцаря. Но когда он наконец покинет ее владения, то сделает это с искренним намерением никогда больше сюда не возвращаться.