"Чертополох и роза" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

Глава 6 НЕОСТОРОЖНЫЙ БРАК

Регентша затворилась в башенке дворца Линлитгоу, известной как Беседка королевы Маргариты. Она сидела одна на каменной скамье, протянувшейся вдоль стен, и смотрела в окно, молясь и надеясь на появление гонца.

Когда королевы достигла весть, что Яков волочится в замке Форд за леди Хирон, гнев возобладал над страхом. Каждую ночь Маргариту мучили смутные видения, а днем она приходила в свою беседку смотреть и ждать.

Там она заново пережила многое из совместной жизни с Яковом. Да и саму беседку король приказал устроить ради ее удовольствия. Туда можно было подняться по лестнице из его покоев. А посреди беседки Яков велел поставить каменный столик. Маргарита так хорошо помнила день, когда он привел ее сюда. Как очарователен он был, как нежен! И как трудно было напоминать себе, что точно так же очаровательно и нежно король держался с другими женщинами, – быть может, днем раньше, чем уделял столько внимания жене.

Новости доходили сюда быстро. Королева узнавала обо всех успехах, пока войско не застряло в замке Форд. Маргарита знала, что старый Кот-с-Колокольчиком уехал оттуда в гневе, и затрепетала. Но потом Маргарита вспомнила Якова, Дикого Рыцаря турниров. Он не мог проиграть! И все же его успех означал бы поражение ее брата, а молодая женщина не понимала до сих пор, как сильны узы крови.

Чего она хотела? «Мира, – ответила бы Маргарита. – Вот чего я хочу. Мира между двумя нашими странами, а еще – чтобы мой муж был рядом со мной».

Королева все поняла еще до того, как гонец сказал, что привез ужасные новости; и пока Маргарита слушала рассказ, тело ее медленно цепенело. Убит! На Флодденском поле…

«Так, я больше никогда не увижу его прекрасное лицо, никогда не услышу голос; никогда не стану гадать, с какой женщиной он сейчас проводит время, – думала Маргарита. – Красота ушла, мужественное тело обратилось в бездыханный труп; и я, жена короля, стала его вдовой».

Она пошла в детскую, и маленький сын, сидевший на плечах Дэвида Линдсея, радостно закричал при виде матери.

Дэвид Линдсей снял ребенка с плеч и тихонько опустил на пол. По выражению лица королевы поэт увидел, что у нее плохие новости, а зная, что с Флодденского поля только что прибыл гонец, догадался, какие именно. Дэвид содрогнулся от ужаса, но первой его мыслью была тревога о своем крохотном подопечном. Чем обернется это для него?

– Дэви, – пробормотала Маргарита, – это скорбный день для Шотландии…

– Ваше величество… Ваше величество… Она встала на колени и со слезами на глазах обняла сына:

– Теперь он ваш король, Дэви.

– Не может быть!

– Увы, это так. Яков IV убит при Флоддене, и отныне это дитя – король Шотландии и островов.

– Такой маленький… и нежный, – прошептал Дэвид.

– Надеюсь, все будут об этом помнить, – горько ответила Маргарита. – Дэвид, – продолжала она, – через несколько месяцев у нашего короля родится брат или сестра.

Линдсей медленно кивнул.

Маленькому Якову надоела необычайная торжественность старшего друга. Ему хотелось играть.

– Неси меня, Дэвид! – властно крикнул он. И Дэвид Линдсей торжественно посадил короля Шотландии себе на плечи.

Вся Шотландия оплакивала короля, и не только его одного, так как самые мужественные шотландцы пали под Флодденом, и вряд ли нашлась бы хоть одна знатная семья, которую миновало горе. Яков завоевал сердца своих подданных, и его любили, как очень немногих королей до и после него. Красота, великое обаяние, сочувствие к чужим бедам, его рыцарственность и блестящие выступления на турнирах сделали Якова народным героем. Все забыли, что именно он виновен в этом страшном поражении, коего опасались королевские советники, что в войне вообще не было никакой необходимости, а начав кампанию, было преступным легкомыслием поставить под угрозу жизни стольких людей и самую судьбу Шотландии, вздумав волочиться за леди Хирон. Люди помнили лишь героя, восхищавшего всех празднествами, каковые для них устраивал и сам с ними делил, помнили, что тот, кого они любили, погиб.

У старого Кота-с-Колокольчиком было разбито сердце. При Флоддене он потерял двух сыновей – старшего, Джорджа, мастера Дугласа, и сэра Уильяма Гленберви; а с ними пали две сотни воинов из клана Дугласов. Вряд ли хоть одно несчастье, когда-либо постигавшее Шотландию и Дугласов, могло сравниться с Флодденом. У Кота-с-Колокольчиком не осталось сил появляться на людях; он был слишком стар, слишком измучен горем. Все его огромные владения должны были теперь отойти внуку Арчибальду, сыну Джорджа; а старый Ангус удалился в свое уигтаунширское приорство Уайтхорн, дабы привести земные дела в порядок, ибо не думал, что сколь-нибудь долго проживет, да и не хотел этого.

Но терять время попусту было нельзя. Шотландия потерпела поражение; и цвет ее армии остался гнить на Флодденском поле. «Что будет дальше?» – раздумывали те, кто остался в живых.

Дни, последовавшие за поражением, стали самыми тревожными за всю историю страны. И люди успокоились, лишь когда стало ясно, что Суррей не в состоянии предпринять поход в Шотландию: основные силы Англии оставались за границей вместе с королем, и битва при Флоддене была для англичан только оборонительной. Регентша, королева Екатерина, вовсе не хотела воевать с сестрой мужа; единственной ее целью было уберечь Англию от вторжения в отсутствие супруга. Это увенчалось блистательным успехом, и Екатерина была готова предложить Маргарите мир.

Когда горестное оцепенение оставило королеву, она поняла, что наконец обрела власть – то, к чему всегда стремилась. Яков перед отъездом сделал ее регентшей и передал опеку над малолетним сыном, а вельможи Шотландии изъявляли готовность следовать его желаниям.

Сначала Маргарита перевезла маленького короля в мощную крепость замка Стирлинг; потом созвала парламент, дабы познакомить с завещанием Якова IV. Конечно, не обошлось без легкого недовольства по поводу передачи регентства королеве, ибо шотландская традиция числила оное прерогативой мужчин, но так как король умер совсем недавно, никто не посмел возвысить голос против его волеизъявления. Королеве должен был помогать Совет, куда вошли старый Кот-с-Колокольчиком, графы Арран, Хантли, Гленкарн, Аргайл, Леннокс, Эглингтон, Драммонд и Мортон, а также архиепископ Глазго Битон и епископ Абердина Элфинстоун.

Всего через двадцать дней после смерти отца маленького Якова привезли в Скоун, где состоялось Скорбное коронование, как эту церемонию называли по всей стране. Над головой мальчика вознесли корону Шотландии, и его торжественно провозгласили королем.

Это была самая необычная коронация, которую людям когда-либо доводилось видеть, так как даже звучавшие в честь юного короля трубы издавали громкие стенания; и Яков V был наречен королем Шотландии и островов под всхлипывания безутешных подданных.

Так вожделенная для Маргариты власть до некоторой степени оказалась у нее в руках. Ревность – самое постоянное из доселе ведомых королеве чувств – исчезла. Что теперь значили все эти женщины, уводившие от нее Якова? Стало известно, что Анна Бретонская, что вызывала у Маргариты такой же гнев, как и все остальные, умерла через несколько дней после поражения при Флоддене. «Стало быть, – думала Маргарита, – Анна недолго радовалась тому, что вынудила сделать моего мужа».

Королеве уже исполнилось двадцать четыре года; у нее был многолетний опыт знания Шотландии и шотландцев, а боль утраты, по мере того как текли дни и недели после коронации ее сына, потихоньку таяла. Маргарита сознательно вспоминала скорее плохое, чем хорошее, что связывало ее с Яковом, и надеялась после рождения его ребенка почувствовать себя совершенно свободной.

Об этой свободе она думала с нарастающим волнением.

Королева тогда понятия не имела, какие чувства питает к ней кое-кто из членов Совета. Эти люди не могли забыть, во-первых, о том, что она женщина, а во-вторых, что она англичанка. Правда, национальность регентши позволяла надеяться, что король Англии будет более склонен проявлять к Шотландии снисходительность, если его сестра останется у власти. Но, несмотря на недостаток денег в казне и ужасные людские потери при Флоддене, Шотландия все еще никак не хотела дружить с Англией.

Профранцузская партия была достаточно сильна и поддерживала постоянную и тайную переписку с союзниками.

И наконец настал день, когда епископ Абердина выступил в Совете с предположением, что регентство – слишком тяжелая и непосильная задача для королевы. Полагая, что ее величество нуждается в помощи, епископ предложил написать герцогу Олбани – второму после сына Маргариты претенденту на трон, дабы тот приехал в Шотландию и разделил с королевой бремя власти.

Совет признал это великолепной мыслью. Олбани, дядю Якова IV, следовало уведомить об их решении и пригласить, чтобы он поделился с Советом своими намерениями.

Королева Маргарита беременна и не в том состоянии, чтобы заниматься делами, поэтому для начала с герцогом можно было побеседовать тайно.

Посланец из Шотландии прибыл в замок Джона Стюарта, герцога Олбани, когда тот объезжал верхом свои земли вместе с другом, Антуаном д'Арси де ла Басти.

Джон, известный всем как Жан, почти забыл о том, что он шотландец, хотя де ла Басти, ездивший в Шотландию, часто рассказывал о своем пребывании там и сделал все возможное, пытаясь пробудить у друга интерес к этой стране. Но Олбани вырос во Франции, воспитывался матерью-француженкой и французский был его родным языком.

Кроме того, герцог служил королю Франции и был женат на французской дворянке. Сейчас Олбани слегка перевалило за тридцать, отец его умер, когда сыну было всего четыре года, и это, как думал молодой человек, оборвало все его связи с Шотландией. Герцог поддерживал великолепные отношения с французским двором – за верную службу королю получил орден Святого Михаила и звание адмирала Франции. Кроме того, Олбани был удачно женат на своей кузине Анне де ля Тур, богатой наследнице, каковая и принесла ему эти поместья в Оверни. В общем, он жил в свое удовольствие, деля время между двором и поместьями, почитая себя вполне счастливым.

Само собой, друзья как раз говорили о Шотландии. Новости о сражении при Флоддене еще оставались свежи, и де ла Басти не мог отрешиться от мыслей о том, что они означают.

– Знай вы короля, переживали бы это не менее глубоко, – говорил он. – Яков IV был так полон жизни, так обаятелен, настолько приятен в общении. Я помню, как он переоделся в Дикого Рыцаря, а потом явно испытывал неловкость, стесняясь принять все заслуженные почести и славу. А теперь… он мертв.

– Такая судьба постигнет любого из нас, – философски заметил Олбани.

– Но не в расцвете лет, будем надеяться.

Олбани немного помолчал.

– Эти Стюарты – дикий, необузданный клан.

– Все они? – с улыбкой полюбопытствовал де ла Басти.

– Во мне кровь Стюартов разведена французской. И я горд тем, что унаследовал логику и здравый смысл от матери.

– И совсем ничего – от отца?

– Помоги мне Небо, надеюсь, не его умение вляпываться в неприятности.

– Никто и не говорит, что вы это унаследовали. Вот он вы – друг короля, блестящий придворный и счастливый помещик. О чем вы могли бы еще мечтать?

– Да вроде бы ни о чем. Я не жалуюсь на судьбу. У меня нет склонности к той жизни, что вел мой отец. – Он улыбнулся. – Я не помню его, по мать постоянно о нем рассказывала. Истории о последних годах его жизни изобиловали столь фантастическими приключениями, что вряд ли имеют хоть какое-то отношение к истине.

– Он действительно был весьма странным человеком, и несчастливым вдобавок, как мне кажется, если и вправду поссорился с родным братом.

– О, мой родитель был дьявольски тщеславен, а человеку амбициозному трудно вынести, что он родился не первым, а вторым сыном короля. Естественно, такой человек только и мечтает о короне, и, когда его брат стал Яковом III, начались неприятности. А вот я предпочел бы жить мирно и никоим образом не угодить в водоворот мятежа. Говорю вам, я пошел скорее в мать, чем в отца.

Они направили лошадей к замку, и тут де ла Басти воскликнул:

– Посмотрите, у вас гости!

– Да, вы правы.

Олбани пришпорил коня, и они пустились в галоп, так что мигом достигли ворот.

Несколько слуг заметили их приближение, так как стояли наготове. Конюшие подбежали забрать лошадей и сказали хозяину, что приехали иностранцы.

В большом зале жена Олбани, до замужества – графиня де ля Тур, принимала иностранных гостей как любезная хозяйка, но Олбани, войдя туда вместе со следующим по пятам де ла Басти, невольно напрягся от странного внутреннего беспокойства, так как гости прибыли из Шотландии. Более того, они явились сюда с важной миссией, поскольку перед герцогом Олбани стоял не кто иной, как лорд-лайон.[3]

Он понял, о чем пойдет речь, еще прежде, чем гость успел открыть рот. Это логически вытекало из недавних событий. Король-дитя… женщина-регент… он сам – внук короля Якова II…

«Никогда! – подумал герцог. – Почему я? Здесь я живу в мире и покое. Здесь я счастлив. Почему я должен оставить все это ради бесконечных передряг, каковые, естественно, станут моим уделом в этой измученной враждой стране?»

Тем не менее Олбани любезно выслушал лорд-лайона и даже намеком не выказал отвращения к его миссии.

Гостей должно принять по-королевски; Анна об этом позаботится. Она тоже явно испытывала тревогу. Но совершенно напрасно. Их семейному миру и покою ничто не грозит.

Герцог, погруженный в задумчивость, сидел у себя в покоях и вспоминал истории, слышанные от матери.

Его отец прожил яркую жизнь, но, разумеется, семейное счастье, мирные удовольствия куда желаннее любых приключений, вызванных неуемным тщеславием.

Его отец, Александр Стюарт, герцог Олбани-старший, всегда был в гуще интриг, и, естественно, когда старший брат Яков взошел на троп, Александр и его младший брат, герцог Map, стали искать почестей и славы. Из-за них Шотландию измучили мятежи. И после того как Олбани и Map вступили в схватку с баронами пограничья, Хьюмами и Хэпбернами, Яков III использовал удачный повод посадить беспокойных братьев в тюрьму. Map умер там самым загадочным образом. Утверждали, будто от несчастного случая, когда лекарь пускал ему кровь; но многие считали, что король велел перерезать смутьяну вены, чтобы тот истек кровью. Но, так или этак, Мару пришел конец.

Олбани твердо решил, что с ним подобного несчастья не произойдет, и, поскольку у него были союзники во Франции, задумал побег. Это случилось при весьма драматических обстоятельствах, что было характерно для всех приключений герцога. В тюрьму замка Эдинбург для него передали две фляги – якобы с вином. В одной действительно было превосходное вино из Малмси, зато в другой лежала веревка, благодаря которой и стал возможен побег. Кроме того, во флягу сунули записку, где говорилось, что в заливе Форт стоит на якоре французский корабль, каковой доставит узника во Францию.

Олбани готовил план побега вместе с мальчиком-лакеем, прислуживавшим ему во время заключения. Сначала Олбани пригласил капитана стражи замка прийти в камеру и вместе выпить великодушно присланного ему вина.

Капитан пришел, и, когда выпил немного больше обычного, герцог, отобрав у него меч, им же и заколол. Потом он послал мальчика-лакея сказать стражнику, что капитан малость перепил и нуждается в помощи. Как только стражник вошел в камеру, Олбани убил и его. Так повторялось дважды, и вскоре у ног герцога лежали четыре трупа.

Затем Олбани приказал мальчику спуститься по веревке, думая немедленно последовать за ним. Мальчик стал скользить по стене замка, но веревка оказалась слишком коротка, и он упал, сломав бедро. Поняв, что произошло, Олбани втянул веревку обратно, удлинил ее и, в свою очередь, спустился. Несмотря на то что герцога могли поймать, он поднял ребенка, отнес в ближайший дом и приказал, чтобы там позаботились о ранах мальчика, предупредив, что, если с ним что-то случится, хозяева будут держать ответ перед Олбани. Только потом беглец отправился к тому кораблю, что ожидал его, дабы отвезти во Францию. Забота о мальчике-лакее вызвала у народа симпатию к Олбани, и он превратился в живую легенду для всей страны. Герцог благополучно добрался до французского корабля, и когда прибыл в Париж, король Франции обошелся с ним ласково: дал поместье и невесту – французскую наследницу Анну, дочь графа Оверни и Булони.

Но беспокойный Олбани не желал вести мирный образ жизни и очень скоро вернулся в Англию, где вместе с Эдуардом IV затеял интригу, пытаясь свергнуть с шотландского престола своего брата Якова III и самому получить корону. В обмен на помощь Эдуард хотел, чтобы Олбани, оказавшись на троне, оставил супругу-француженку и женился на его дочери Сесилии. Олбани был не из тех, кого волнуют подобные мелочи. До того как покинуть Шотландию, он и так был женат на своей кузине Екатерине Синклер, от которой имел трех сыновей и дочь. Герцог развелся с ней, ссылаясь на чересчур близкое родство, так что официально его единственным наследником был нынешний герцог, сын от Анны де ля Тур.

Какая борьба началась в Шотландии из-за интриг Олбани! Многие вельможи были недовольны королем, и для восстания против Якова им не хватало только знамени Олбани. Душой этого мятежа был Кот-с-Колокольчиком, и началась великая смута.

Со временем Олбани понял, что ему необходимо бежать из Шотландии, и еще раз попросил убежища во Франции, где и умер не менее драматически, чем жил. Присутствуя на турнире, герцог был случайно убит наконечником копья, хотя даже не участвовал в схватках, а был просто зрителем.

Жизнь, полная приключений… Был ли Олбани-старший доволен ею так же, как его сын радовался своей?

Возможно, это удовлетворяло его, ведь выбирал-то сам…

«Но у меня, – сказал его сын, – другая жизнь».

Де ла Басти постигнет разочарование. Герцог знал, чего хочет его друг. Антуану хотелось бы сопровождать нового регента в Шотландию, поскольку он, несомненно, влюбился в эту непонятную, мрачную страну.

Так почему бы не отправить туда де ла Басти как свое доверенное лицо? Это была хорошая мысль. Олбани сейчас же отправится к другу и сделает ему такое предложение. Все лучше, чем прямой отказ! Олбани объяснит посланникам: «Дела не позволяют мне покинуть сейчас Францию, поэтому я посылаю друга, каковой также является и другом Шотландии, дабы он действовал от моего лица до тех пор, пока я не смогу приехать сам».

«До тех пор, пока я не смогу приехать сам?»

Олбани испытывал непонятную грусть и волнение.

Неужели в нем все-таки было что-то от отца? Неужели мысль о правлении страной все-таки привлекает его?

Итак, герцог Олбани принял решение. Не сейчас… но, возможно, когда-нибудь он пожелает ехать…

Как отличалось это Рождество во дворце Холируд от предыдущего! Маргарита всегда мучилась во время беременности, и эта не стала исключением из правила. В общем, как ни жаждала королева подарить маленькому Якову брата, ей все-таки очень хотелось бы в подобное время чувствовать в себе побольше энергии для государственных дел. Она хорошо знала, что многие вельможи неодобрительно смотрят на ее регентство; знала, что во Францию шли письма, и, поскольку там жил герцог Олбани, логика подсказывала: кое-кто из советников не прочь видеть его в Шотландии, и если даже не полностью, то хотя бы частично править вместе с ней.

Опасения Маргариты, что дело обстоит именно так, подтвердило письмо от брата Генриха, успевшего уже вернуться из Франции.

Английского короля не радовало положение в Шотландии. Между двумя странами соблюдалось перемирие, но Генрих хотел, чтобы и королева, и подданные юного Якова V знали: он согласился на это, главным образом, по одной причине – не желая воевать со страной, где регентствует его родная сестра. Генрих знал, что окружение Маргариты ищет союзников во Франции и собирается вызвать оттуда Олбани. Но этот человек был французом в душе и называл короля Франции своим господином. Естественно, Генриху Английскому не могло поправиться, чтобы подобная личность делила регентство с его сестрой. Этого следовало избежать любой ценой. Советники могли бы попытаться выдать ее замуж за Олбани. Правда, жена герцога жива, но Генрих слышал, что она не обладает крепким здоровьем и вряд ли долго протянет. В любом случае графиня де ля Тур – кузина Олбани, и расторгнуть этот брак ничего не стоит.

Маргарита уселась писать письмо своему «дражайшему брату, королю». Она уговаривала его подавить в себе недобрые чувства к Шотландии и умоляла не вредить маленькому королю, своему племяннику, такому крохотному и беззащитному, ведь ему всего год и пять месяцев от роду! Королева напоминала, что скоро станет матерью ребенка своего погибшего мужа, и признавалась, как будет счастлива, если брат проявит добрую волю.

Генрих ответил, что, если шотландцы хотят мира, они его получат, а если они стремятся к войне, то будет им война. Что касается мужа Маргариты, то его погубили собственное тщеславие, нетерпение и глупая привязанность к Франции. Тем не менее, добавил Генрих, он по-родственному скорбит о смерти Якова. Однако более всего ему неприятно видеть в Шотландии французское влияние, и, если таковое начнет усиливаться, он будет в высшей степени недоволен. Король предупреждал сестру о планах выдать ее замуж за Олбани, повторяя, что этого надо избежать любой ценой.

Маргарита раздумывала о письме брата и, увидев среди придворных молодого Арчибальда Дугласа, внезапно представила себе воистину безумный выход из положения. А впрочем, настолько ли безумный?

Королева послала за молодым человеком и, когда Дуглас пришел, сказала, что хочет выразить соболезнования, поскольку слышала, что его жена недавно умерла от родов.

Арчибальд поблагодарил, выразив удивление, что королева, перенесшая столько горя, помнит о бедах, постигших ее смиренных подданных.

– Нет, – возразила Маргарита, – мы оба обездолены, и наши несчастья схожи. В таких случаях естественно сочувствовать друг другу.

Дуглас склонил голову, и королева почувствовала, как на нее нахлынула ревность от того, как сильно он горюет по своей невзрачной жене.

Но когда молодой человек удалился, Маргарита подумала: «Может быть, нам удастся утешить друг друга. Но мне надо дождаться появления ребенка».

В приорстве Уайтхорн в Уигтауншире, где клан Дугласов собрался по зову главы дома, царило уныние.

Старый Кот-с-Колокольчиком лежал на смертном одре – он так и не оправился от катастрофы на поле Флодден, битвы, которую еще до начала кампании объявил глупой, ненужной и обреченной на провал.

На этом проклятом поле он потерял двух сыновей и несколько храбрейших членов своего клана. После этого старик отошел от дел и понял, что у него пропало всякое желание жить. Теперь он чувствовал, что конец близок, и не боялся этого.

Старик призвал к себе двух оставшихся сыновей – священника Гэвина Дугласа и сэра Арчибальда Дугласа из Килспиндла; присутствовал также его внук и наследник, сын мастера Дугласа, убитого под Флодденом, – тот самый Арчибальд Дуглас, что вызвал интерес королевы и после смерти деда должен был стать графом Ангусом и главой дома Дугласов.

– Сыновья мои, внук, – с трудом проговорил старый граф, – мое время истекает. Грустно уходить, когда дела Шотландии в столь плачевном состоянии. У вас будет много работы, и я надеюсь, что вы достойно справитесь с ней, как надлежит Дугласам. Внук, ты скоро унаследуешь великий титул. Сколько тебе сейчас лет?

– Девятнадцать, дедушка.

– Увы, ты чересчур молод. Тебе необходимо будет прислушиваться к советам дядей. Сыновья мои, посмотрите на своего племянника, ибо очень скоро он станет главой клана. И ты, внук мой, недавно овдовел. Тебе надо жениться снова, и как можно скорее. Теперь твой долг – дать сыновей дому Дугласов.

Юный Арчибальд склонился над стариком.

– Будьте спокойны, дедушка, – сказал он. – Я ухаживаю за одной леди и хочу на ней жениться.

– Кто она? – требовательно осведомился Кот-с-Колокольчиком.

– Леди Джейн Стюарт, дочь лэрда Тракуайра. Она молода, прекрасна и хорошего рода. Думаю, вы одобрите этот союз.

– Я хорошо ее знаю. Подходящая невеста, я очень рад. Женись на ней как можно скорее, внук. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить много времени, оплакивая прошлое.

– Благословите меня, дедушка.

Рука старика легла на юную голову; и умирающий посмотрел на своих детей:

– Пусть в нашем доме никогда не будет вражды. Заботьтесь о своем племяннике, как о родном сыне.

– Мы позаботимся о нем, отец, – пообещали сыновья.

– Благословляю вас всех. Долгой жизни и процветания дому Дугласов.

Старик обессиленно откинулся на подушки, и младшие Дугласы переглянулись. Теперь уже недолго…

Они были правы. Несколько дней спустя Кот-с-Колокольчиком умер, и юный Арчибальд Дуглас стал графом Ангусом.

Новый граф Ангус, не теряя времени, отправился в Тракуайр, где его с нетерпением ожидала леди Джейн. Девушка догадывалась, что Кот-с-Колокольчиком долго не проживет, и знала, какие перемены наступят тогда в жизни ее возлюбленного.

Они вместе гуляли у озера Куайр, мечтая о будущем.

– Дед благословил меня, Джейн, – говорил Ангус, – он сказал, что терять время – безумие. Мы должны пожениться не откладывая. Вы готовы к этому?

– Готова, – отвечала девушка.

– Мы поженимся, как только пройдет несколько месяцев. Вступить в брак сразу после кончины моей бедной Маргариты и дедушки было бы просто скандально. Не стоит ожидать, будто люди поймут, что я полюбил вас с той минуты, как увидел. Вздумай мы пожениться сейчас, пойдут сплетни, что у пас был роман еще при жизни Маргариты. Кто знает, что еще могут напридумывать? Всегда найдутся те, кто готов очернить мужчину… и женщину. Я не хотел бы подвергать этому вас, Джейн.

– Ничто не мешает нам подождать еще несколько месяцев, – спокойно сказала она. – Кажется, что это очень долгий срок, но я знаю: вы с таким же нетерпением, как и я, будете ожидать, когда он кончится.

– О, Джейн… каким невыносимым будет это ожидание! Мы постараемся не слишком медлить.

– Да, – кивнула она. – Когда закончится траур по вашему дедушке… может быть, летом.

– О, как я хочу, чтобы лето наступило поскорее!

Из Тракуайра Ангус поехал в Стобхолл, так как за ним послал дед по материнской линии лорд Драммонд.

Лорд Драммонд некогда надеялся занять высокий пост у трона Шотландии, думая, что его дочь Маргарита выйдет замуж за Якова IV, но обманулся в своих тщеславных мечтах. Он все еще оплакивал смерть дочери – не столько из-за нее самой, сколько из-за почестей, каковые та могла бы принести семье, став королевой Шотландии.

Лорд Драммонд многого ожидал от своего потомства. Его дочери по праву считались одними из первых красавиц Шотландии. Но роковой завтрак унес сразу трех девушек – Маргариту, Юфимию и Сибиллу. Елизавета, которой, к счастью, не было тогда с сестрами, осталась жива и вышла замуж за наследника графа Ангуса – старшего сына Кота-с-Колокольчиком. У нее было много детей, и старший из них, юный Арчибальд, став графом Ангусом, превратился в одного из самых могущественных вельмож Шотландии. Но мальчик еще очень молод и, конечно, нуждался в советах. А кто может направлять его лучше родного деда? Теперь, когда старый Кот-с-Колокольчиком не в силах помешать, другой дед, лорд Драммонд, должен стать советником и опорой главы клана Дугласов.

И он послал за мальчиком, чтобы объяснить ему всю важность нового положения.

Драммонд, едва увидев Ангуса, вновь поразился его сходству с матерью и тетками. Что говорить, его семья с лихвой одарена красотой. Ангус должен очень далеко пойти.

– Ну, мой мальчик, – сказал Драммонд, – надеюсь, ты понимаешь всю величайшую важность своего нового положения?

– Да, дедушка. Я это полностью осознаю, уверяю вас.

– И правильно делаешь. Теперь ты глава одного из самых могущественных кланов Шотландии, и мало радости, что тебе пришлось занять такое положение совсем юным. Увы, благодаря Флоддену! Если бы твой отец прожил достаточно долго и мог передать титул более зрелому сыну! Но сделанного не воротишь. Ладно, пока ты здесь, я хочу потолковать о придворных делах, а потому ты будешь сопровождать меня ко двору. Там я надеюсь привлечь к тебе внимание королевы, и у меня нет особых сомнений, что, проявив мудрость, ты многого добьешься. У тебя удачная внешность и великое имя.

– Спасибо, дедушка. Я готов отправиться, как только вы пожелаете.

– Вот и хорошо!

– Но есть одно дело, о котором я хочу рассказать вам. Дед по отцу советовал мне поскорее жениться, что я и намерен сделать.

– У тебя есть кто-нибудь на примете?

– Леди Джейн Стюарт.

– Дочь Тракуайров? – удивился Драммонд. – Хм! Если ты неглуп, то отложишь на время этот вопрос. Будь уверен, у тебя найдутся более срочные дела.

Ангуса охватила смутная тревога. У него возникло ощущение, что тщеславный дед не был склонен считать Джейн достойной партией для графа Ангуса.

«Но тут меня никто не переубедит, – сказал себе Ангус. – Я сам выберу себе жену, и это будет Джейн».

Стоял апрель, когда у Маргариты родился ребенок. Она окрестила малыша Александром, и тот получил титул герцога Росса. Красивый мальчуган сумел стать таким же здоровым, как маленький Яков, и мать была от него в восторге.

Королева чувствовала себя ослабленной после родов, но эта беременность протекала несколько легче предыдущих, что приносили ей страдания, и Маргарита радовалась этому, ощущая, сколь ожесточенная борьба ведется вокруг нее. Некоторые знатные вельможи твердо решили привезти из Франции Олбани. Его доверенное лицо, некий де ла Басти, уже прибыл в Шотландию, а брат Маргариты Генрих настаивал, чтобы герцог пи под каким видом не приезжал в Шотландию, ибо Англия не потерпит никакого французского влияния. У профранцузской партии забрезжила и другая блестящая мысль – выдать Маргариту замуж за Людовика XII. Королева поежилась, вспомнив об этом. Стареющий Людовик вовсе не привлекал Маргариту в роли мужа, но возможность прибрать к рукам вдовца Анны Бретонской, которая некогда вызывала у нее такую ревность, доставляла некое мрачное удовольствие.

«Если я и выйду замуж, – думала Маргарита, – то за кого-нибудь молодого и красивого, вроде юного Арчибальда Дугласа. Теперь он стал графом Ангусом – достаточно высокий титул. Пожалуй, для королевы будет гораздо пристойнее выйти за графа Ангуса, а не за юного Арчибальда Дугласа».

Лорд Драммонд, занимавший должность лорда-судьи Шотландии, написал королеве, прося разрешения предстать перед ней. Он хотел привлечь августейшее внимание к своему юному внуку. Мальчик недавно получил титул графа Ангуса – он все еще носил траур по деду, – и, увы, судьба дважды подряд нанесла удар, поскольку Арчибальд к тому же недавно овдовел, – но он силен духом и стремится быть при дворе, дабы еще преданнее служить своей королеве.

Маргарита милостиво предложила лорду Драммонду немедленно прибыть ко двору. Она слышала о постигших молодого графа несчастьях и новых обязанностях, каковые оказались на него возложены. А потому желала лично выразить ему сочувствие.

Лорд Драммонд не испытывал такого возбуждения с тех дней, когда считал, что его дочь Маргарита совершенно покорила короля Шотландии и он вот-вот женится на ней. Старик не сомневался, что сейчас обнаружил не менее сильную страсть венценосной особы к другому члену своей семьи.

Почему королева неизменно держала юного Ангуса поблизости? Почему она безуспешно пыталась скрыть удовольствие, испытываемое от его общества? Почему ее глаза сверкали от возбуждения, когда мальчик стоял рядом? Лорду Драммонду были известны ответы на все эти вопросы.

Какую красивую пару они составляли! Маргарита, юная, страстная вдова, и Ангус, еще более молодой вдовец, которому необходима новая жена. Проблема в том, что Ангус явно не улавливал очевидного. А все из-за его бредней о дочери Тракуайра!

«Ради всех святых, – сказал себе Драммонд, – чем бы это могло обернуться для семьи!»

Старик улыбнулся. Жизнь – великая насмешница, когда-то она уже предлагала нечто сходное. Его дочь могла стать супругой короля. Ничего не вышло из-за какого-то грязного убийцы. И вот теперь его внук мог жениться на королеве.

Драммонд обдумал ситуацию. Стоит ли поговорить с Ангусом? Мальчику всего девятнадцать, и он, несомненно, глуп, коли воображает, что влюблен в Джейн Стюарт. Тут следовало проявить величайшую осторожность.

Старик пригласил к себе дядей мальчика, дав понять, что хочет обсудить с ними жизненно важные для семьи интересы. И когда Гэвин Дуглас, поэт и священник, прибыл в покои лорда-судьи вместе с братом, сэром Арчибальдом Дугласом из Килспиндла, Драммонд, не теряя времени, поведал им о своих догадках.

– Королева влюблена в юного Ангуса, и я не нахожу в этом ничего удивительного. По-моему, он самый красивый мужчина при дворе.

– Вы хотите сказать, они любовники? – уточнил сэр Арчибальд.

– Нет-нет. Вы слишком торопитесь. Вдова короля глубоко осознает свое высокое положение. В этих Тюдорах гордости больше, чем в Стюартах, друзья мои. Она влюблена в мальчика, но сомневаюсь, что согласится стать его любовницей. Впрочем, мы этого и не хотим. По-моему, ничто не мешает им пожениться.

Дугласы настолько оторопели, что лишились дара речи.

– А почему бы и нет? Граф Ангус – высокий титул. Или Дуглас недостаточно знатен, чтобы разделить с королевой трон? Неужели вы оба так мало цените честь своей семьи, что стали бы против этого возражать?

– Нет, конечно, – поспешил уверить его Гэвин, – по разве такое возможно?

– Вполне, но при условии, что мы проявим осмотрительность.

– Каким же образом? – потребовал ответа Арчибальд.

– Королева молода. После Флоддена она осталась без мужа. При виде нашего юного Ангуса она воспылала страстью. Чему тут удивляться? Он чертовски хорош собой. Я наблюдал за королевой и заметил все признаки влюбленности.

– Совет никогда не даст согласия на этот брак.

Драммонд щелкнул пальцами:

– Вот вам Совет! Если эти двое решат пожениться, то сначала они это сделают, а потом поставят в известность лордов.

– Но ведь после смерти короля не прошло и года!

– Мы не можем позволить себе терять время, или господа из Совета сами найдут для королевы супруга. Недавно ее пытались сосватать за Людовика XII.

– Ну, такая угроза отпала, – сказал Гэвин.

– Естественно, так как король Англии, не желая допустить союза между Шотландией и Францией, выдал за Людовика свою младшую сестру Марию, – добавил Арчибальд.

– Это всем известно, – сухо перебил Драммонд, – но члены Совета все равно найдут для королевы подходящего мужа… и этим человеком точно будет не Ангус. Представьте только, чтобы, скажем, Арран позволил Дугласу стать выше его. Нет, если затевать это дело с браком, то надо шевелиться побыстрее, пока чувства королевы к Ангусу достаточно пылки и до того, как успеет вмешаться Совет.

– В таком случае что вы предлагаете?

– Вызвать мальчика сюда и втолковать, что он обязан выполнить долг перед семьей.

– Насколько я знаю, Ангус помолвлен с Джейн Стюарт.

– Значит, он разорвет эту помолвку! – воскликнул Драммонд. – Ничто не должно воспрепятствовать браку с королевой! Вы подумали, что это принесет семье? Как минимум епископство вам, Гэвин Дуглас, и блестящее положение при дворе вашему брату.

– А милорду Драммонду? – спросил Гэвин не без сарказма.

– Мой дорогой друг, всю семью ждет процветание. Но я прошу вашего содействия, когда буду втолковывать Ангусу, в чем его долг. Он должен действовать быстро и без шума. А в первую очередь – намекнуть королеве, что отвечает на ее страсть.

– Хотя на самом деле – нет? – спросил Арчибальд.

– Так должен этому научиться! – отрезал тщеславный дедушка Ангуса. – Когда-то у меня украли возможность увидеть свою дочь на троне Шотландии! И я не стану спокойно смотреть, как мой внук отказывается на него сесть!

– И что вы предлагаете? – спросил Гэвин.

– Вызвать Ангуса и с вашей помощью объяснить ему, как себя вести. Вы поддержите меня?

Дугласы переглянулись. Оба они были честолюбивы.

– Мы будем глупцами, если этого не сделаем, – ответил за обоих Гэвин.

Драммонд похлопал их по спине.

– Я знал, что могу на вас рассчитывать, – сказал он. – А теперь… за юным Ангусом.

Ангус был ошарашен и переводил затравленный взгляд с дядей на дедушку.

– Поймите, – бормотал он, – мы с Джейн обменялись клятвами.

– Какая разница, чем вы обменялись? – рявкнул Драммонд. – Я никогда не слышал подобной чепухи. Женись на этой девушке – и для двора ты пустое место. Даю слово, Маргарита позаботится, чтобы все твои мечты пошли прахом.

– Моя единственная мечта – спокойно жить с Джейн, – возразил Ангус. – Я не против уехать от двора. Мы будем совершенно счастливы в Уайтхорне или Танталлане.

– Уайтхорн и Танталлан! Не забывай, что ты глава дома Дугласов, мой мальчик, и, правится тебе это или нет, весь клан ждет соответственного поведения. Твой священный долг – стремиться к почестям для семьи, а ты не можешь исполнить его лучше, чем став супругом королевы.

– Но она вовсе не говорила, что хочет выйти за меня замуж.

– Как ты молод и глуп! Это тебе следует вздыхать, таять и показывать, как ты поступил бы, если бы только посмел. Королева вполне готова уступить и желает этого. Да будь ты хотя бы наполовину мужчиной, сам прочитал бы это в ее глазах.

– А как же моя Джейн? – заикаясь, выдавил Ангус.

– Если она разумная девочка, все поймет и даже сочтет тебя глупцом, упусти ты такую возможность.

– Я поклялся…

– Как Дуглас, ты давал клятву семье, мой мальчик. Ну-ну, без глупостей! Признайся, много ли при дворе найдется таких, кто не отдал бы десять лет жизни, лишь бы попасть в твое положение? Королева хочет тебя! Воспользуйся этим. Ты уже не сопливый мальчик, а мужчина, и обязан понимать, что к чему.

– Я не…

– Помоги нам, Боже, – пробормотал Драммонд, потом его голос возвысился крещендо: – Мы наказаны тем, что главой дома стал просто-напросто капризный щенок!

– Дедушка, – пролепетал юный Арчибальд.

Драммонд схватил его под руку. – Я вижу, – изрек он, – что твоим дядям и мне придется поговорить с тобой очень серьезно.

Ангус почитал себя самым несчастным созданием при дворе. Почему, постоянно спрашивал он себя, дедушка Дуглас должен был умереть? Почему именно он унаследовал титул и стал главой дома? Насколько лучше было бы оставаться просто Арчибальдом Дугласом, чем стать графом Ангусом! Тогда все сказали бы, что брак с Джейн – хорошая партия. С какой стати королева выбрала именно его?

Если Ангус поедет к Джейн и женится на ней, вся семья будет непрестанно осыпать его упреками; если же он подчинится семье, истерзают укоры Джейн.

Всю жизнь Арчибальда воспитывали, внушая, что он принадлежит к великому роду. В каждой комнате особняков его рода, таких как Уайтхорн и Танталлан, хранились гербы и эмблемы Дугласов. Старый Кот-с-Колокольчиком сыграл значительную роль в истории Шотландии; и считалось, что столь же геройски поведет себя любой глава дома Дугласов.

«Что я могу сделать?» – снова и снова спрашивал себя юный граф.

Королева дала юноше частную аудиенцию. Это устроил его дедушка, сказав, будто о такой встрече просил его внук Ангус.

Драммонд солгал, но теперь, оставшись с королевой наедине, Ангус смотрел на нее совершенно по-новому.

Никто не мог бы отрицать, что Маргарита красива, а сегодня она была особенно хороша… нетерпеливая, преисполненная ожидания, с сияющими глазами и каскадом золотых волос, небрежно спадающих на плечи и спину, таких длинных, что на них запросто можно было сидеть. И это солнечно-золотое великолепие заворожило юношу.

Она совсем не походила на государыню. Ангусу даже показалось, что Маргарита нарочно старается отбросить свое королевское достоинство, чтобы они могли побеседовать на равных.

– Милорд, – обронила она, – я слышала, вы что-то хотите сказать мне…

– Ваше величество… – прошептал молодой человек, не глядя на нее.

Королева протянула руку и, когда Ангус взял узкую ладонь, поскольку ничего другого ему не оставалось, притянула к себе, так что юноша оказался совсем рядом с ее соблазнительным телом; грудь Маргариты трепетала, и молодой Дуглас видел, что она слегка возбуждена.

– Вы думаете, я королева, – выдохнула она. – Прошу вас, милорд, забудьте об этом!

– Это невозможно забыть, – тихо сказал он.

– Нет. Я женщина, а вы мужчина.

Маргарита взяла его за другую руку и притянула еще ближе. Потом запрокинула голову, так что Ангусу волей-неволей пришлось поцеловать ее. Страсть королевы ошеломила его. Она прижималась к юноше всем телом, а поцелуи были яростными, требовательными.

Маргарита была прекрасна и желанна; оба они достигли зрелости, и ответить на порыв такой женщины не составляло труда.

Наконец королева оторвалась от молодого человека. Глаза ее были полузакрыты, казалось, она сейчас потеряет сознание от избытка чувств.

– Ангус… – прошептала она. – Дорогой мой Ангус. Ничто отныне не разделяет нас, клянусь.

– Ваше величество… Маргарита вскинула руку:

– Я поклялась. Я думала об этом очень долго. Они, конечно, попытаются нас остановить, но мы не позволим. Дражайшая любовь моя, ты не должен думать обо мне, как о своей королеве. Пусть никакие условности нас не разделяют! Как я жажду тебя! Нам надо пожениться сразу, немедленно!

– Ваше величество, долг велит мне…

– Не «ваше величество», а Маргарита. Я для тебя Маргарита теперь и навсегда. У нас будут противники, но я говорила с лордом Драммондом, и он все устроит для нас. Твой дед хитер и умен. Нельзя допускать никаких задержек. Скоро, любовь моя, мы будем в объятиях друг друга. – Она рассмеялась. – Как ты обманывал меня! Временами тебе удавалось сделать вид, будто ты совершенно безразличен ко мне. О, какой несчастной я тогда была! Но теперь все позади!

Она снова бросилась к молодому человеку и сжала в страстных объятиях. Что мог сделать Ангус, как не ответить? «Для этого нужно быть евнухом, а не мужчиной!» – утешал он себя. Маргарита была так прекрасна, так темпераментна и в довершение всего – королева! Пикантность ситуации поколебала бы и самого верного влюбленного.

Маргарита не давала Ангусу говорить – тотчас закрывала ему рот поцелуями. И кто посмел бы бормотать о своей любви к другой женщине, когда губы королевы прижимались к его губам? А потом Арчибальд не рискнул даже попытаться: как он мог сделать это, когда Маргарита призналась ему в своих чувствах? Заявить, что не разделяет их? И смертельно оскорбить королеву?

Маргариту переполняла благодарность к дедушке и дядям своего возлюбленного. Лорд Драммонд пообещал ей устроить тихую брачную церемонию, и королева со спокойной душой возложила на него эти проблемы. Племянник старика, Уолтер Драммонд, был настоятелем Данблейна и священником Киннула, и паре ничего не мешало тайно обвенчаться в церкви его прихода.

Маргарита жаждала выразить благодарность этим любезным господам и начала с назначения Гэвина Дугласа епископом Данкилда. Дядя Ангуса рассыпался в изъявлениях верноподданнических чувств, но королева ответила, что никогда не забудет его доброты и желала бы одарить его еще достойнее, намекнув, что, возможно, сумеет сделать примасом Шотландии.

Братья Дугласы и лорд Драммонд вновь встретились и поговорили. Драммонд ликовал.

– Видите! – восклицал он. – Епископство уже есть, обещан пост архиепископа! Уверяю вас, друзья мои, в скором времени Дугласы и их родня будут править Шотландией. Хорошо, что Ангус так молод – юнцами легче управлять. Но вы должны устроить этот брак, прежде чем о наших намерениях станет известно. Вы знаете не хуже меня, что в Шотландии есть люди, способные развязать гражданскую войну, лишь бы предотвратить то, что мы замыслили.

– Но, коли так… – нервно проблеял сэр Арчибальд; однако Драммонд не позволил ему говорить:

– Нет, сэр Трусишка. Мы играем по-крупному. И придется рискнуть пару раз. А если мы будем сидеть сложа руки, не сомневаюсь, королева с ее буйной кровью обойдется без нас.

Теплым августовским днем, менее чем через двенадцать месяцев после битвы при Флоддене, Маргарита вышла замуж за графа Ангуса в церкви Киннул.

Она и думать не стала о последствиях этого брака. Главное – этот юный красавец, так долго занимавший все помыслы, наконец-то стал ее мужем.

Единственным желанием Маргариты было отдаться всепоглощающей страсти.

Позже королева решит, как объяснить все это своему народу.