"Дом веселых нищих" - читать интересную книгу автора (Белых Григорий Георгиевич)КОЛЬКА ТОЧИТ КИНЖАЛМать ушла на целый день в прачечную. Колька на службе, в банке. Сестра еще не возвращалась из школы. Бабушка и дед на работе. Бабушка служила в свечной мастерской, где-то на Васильевском острове, дед — в щелочной мастерской, в этом же доме. Позже всех, уложив корнет в футляр, ушел на репетицию Александр. Роман остался один. Сперва он разбирал папиросные коробочки. Обламывал края, а карточки раскладывал пачками. В карточки ребята играли, как в фантики. Нижние стенки коробок стоили очень дешево, верхние же крышки были «пятерками», «десятками», а если с особенно красивым рисунком, то и «стошками». Рассортировав карточки и убрав их, Роман открыл форточку и стал смотреть на двор. Хорошо на дворе. Солнце щедро поливает землю теплыми лучами. Воздух звенит от крика, стука и смеха. Горло щекочет дым и пар. Это в щелочной мастерской сегодня варят щелок. Рабочие перед открытыми окнами месят большими совками серую жидкую массу, разлитую по ящикам. Из прачечной доносится надрывное пение прачек: Роман загляделся на небо, по-новому синее, словно выстиранное, с редкими ярко-белыми облачками. — Ромашка! Выходи! Под окном Женька. — Нельзя мне. — Ненадолго. Никто не узнает. По лестнице скатиться вниз — одна минута. Взявшись за руки, ребята бегут к сеновалу. В сарае полумрак. Сквозь дощатые стенки пробиваются золотые иглы солнечных лучей. На сене развалились Васька Трифонов, Степка — сын почтальона, два брата Спиридоновы — Серега и Шурка, Павлушка Чемодан и Пеца — сын сапожника Худоногая. У Пецы настоящее имя Петька, но он не выговаривает букву «т», и, когда называет свое имя, получается «Пецка». Его и прозвали Пецей. — Ну? — спрашивает Роман. — Степка, говори! Степка знает! — загалдели ребята. Степка вытер нос. — Гулял я вчера около дома, фантики собирал. Подхожу к церковному саду — смотрю, наши ребята стоят: Андреяха, Наркис, Капешка, Зубастик и еще какие-то. — Ну и что? — Ну и разговаривают. — О чем? — А я не слышал. — Дурак. Надо было подслушать, — сказал Шурка Спиридонов. — А дальше? — А потом они пошли на Забалканский. — Ну и что? — А я не знаю, я домой пошел… — Трепло ты, — сказал Роман. — Испугался за ними пойти. — А ты бы взял да пошел, да узнал. — И узнаю, — сказал Роман. Посидели немного, помолчали. — Батька новые стишки написал, — сказал вдруг Пеца. — Пойдемте к нему… — Стишки слушать пошли! — закричали ребята, и один за другим стали выскакивать из сарая. Кузьма Прохорыч Худоногай был сапожник. Об этом ясно свидетельствовали вывеска над окнами и множество сапог разных размеров и фасонов, наваленных грудами в комнате. Но это обстоятельство не мешало Кузьме Прохорычу заниматься и стихами. — Стихи у меня простые, — говорил обычно Худоногай. — Про явления природы, о тяжелой жизни нашего брата-мастерового и личные, из своей биографии. Кузьма Прохорыч натягивал на колодку ботинок, когда ребята ворвались к нему. Криком и смехом наполнилась комната. Кузьма Прохорыч зажал уши, с притворным испугом глядя на ребят. — Здравствуйте, Кузьма Прохорыч! — кричали ребята, перебивая друг друга. — Мы посидеть пришли. Кузьма Прохорыч замахал руками и зашипел: — Тише, саранча! Что вам надо? — Мы так просто. — Навестить… Можно? — Да сидите уж, только тише, а то услышит жена, она вам задаст. — А ее дома нет, — сказал лукаво Пеца. — Врет батька. — Дома нет! Обманули нас! — закричали ребята. Кузьма Прохорыч, вздохнув, покачал головой. — Ну ладно! Видно, не проведешь вас. Он повернул колодку, зажал ее между колен и стал стучать молотком, не обращая внимания на ребят. Некоторое время ребята сидели тихо, переглядывались и подталкивали друг друга. Потом кто-то кашлянул. Прохорыч поднял голову. — Насиделись? — Да так скучно. — А что же вам? — Стишки почитай нам, — сказал Пеца. — Почитайте стишки! — закричали ребята. — У вас, наверно, новые есть! — Некогда мне! Работать надо, — сказал Кузьма Прохорыч сердито. Но ребята так настойчиво упрашивали, что наконец он, махнув рукой, открыл ящик стола. На свет появилась тетрадь в переплете. — Ладно, прочту, — сказал Кузьма Прохорыч. — Только, как кончу, сразу уходите, а то жена застанет — и вам и мне попадет. — Уйдем, сразу уйдем! Кузьма Прохорыч развернул тетрадь. — Что же вам прочитать? — Новенькое что-нибудь. — Новенькое?.. Про весну разве? Как в деревне она бывает. — Читайте, читайте про весну! — загалдели ребята. Кузьма Прохорыч откашлялся и надел на нос очки. Ребята затихли. И ветер просторно бушует. Кузьма Прохорыч кончил и поглядел на ребят. — Еще прочтите! Мало! — закричали все. — Подлиннее какое-нибудь. Побольше… Повеселее! — Нету у меня больше. — Нет, есть!.. Есть!.. Пеца знает!.. Ребята не отставали. — Так и быть, — улыбаясь, согласился Прохорыч. — Только теперь печальные стихи будут. Про свою жизнь. Опять замолкли ребята. Кузьма Прохорыч читал: — Мамка идет! — вскрикнул вдруг Пеца, глядя в окно. Всполошились ребята. Кинулись в двери, давя друг друга, а Прохорыч, швырнув тетрадь в ящик стола, торопливо стал ковырять ботинок. Литературный вечер окончился. Колька был большой. Он уже курил. Даже сам папиросы покупал и, конечно, с такой мелкотой, как Женька или Роман, не водился. Но разные штучки для малышей придумывал охотно. Научил ребят стрелять спичками из ключа. Показал, как делать лягушку, чтоб хлопала, прыгала и шипела, а однажды придумал новую игру — «забастовщики». Случилось это так. Играли ребята в «казаки-разбойники». Те, которые были разбойники, полезли в подвал прятаться. Забрались в самый темный угол. Вдруг кто-то кричит: — Нашел! — Чего нашел? — Не знаю чего. Книги какие-то. И правда, лежат в углу какие-то книги, целая кипа, веревкой перевязаны, а сверху разными тряпками завалены. Подтащили кипу поближе к окну, развязали. Ничего особенного. Книги разные, в серых, коричневых переплетах, без картинок, а некоторые не разрезаны даже. Стали ребята из этих книг кораблики да стрелы делать, а Роман несколько книг домой принес. Кольке показал. Колька посмотрел, прочитал немного и спрашивает: — Где взял? — В подвале. Пошел Колька в подвал и все книги к себе перетащил, а ребятам велел молчать. — Если дворник узнает, попадет здорово, потому что эти книги про забастовщиков. Стали ребята просить Кольку, чтобы объяснил он, кто такие забастовщики. — Забастовщики — это рабочие, — сказал Колька и рассказал, как в девятьсот пятом году рабочие с красными флагами к царю ходили и как городовые и казаки в них стреляли. Ребята из этого игру сочинили. Едва только ребята появились во дворе и заорали: Вставай, поднимайся, рабочий народ… как начался страшный переполох. Из окна высунулись жильцы, из конторы выскочили старший дворник, управляющий и младшие дворники с метлами. Ребята разбежались. Некоторые же попались и получили основательную трепку. Но последнее время Колька никаких занимательных штучек не показывал. Он ходил важный, задумчивый и совсем не замечал Романа. Кольку уже несколько раз видели с большими парнями. Он принимал участие в их таинственных совещаниях. А дома все картинки рисовал, и все одно и то же — кинжал в сердце, а вокруг змея извивается. «Неспроста это», — решил Роман. Однажды Роман увидел: у Кольки на правой руке указательный палец тряпкой перевязан. Колька подолгу глядит на тряпочную култышку и будто любуется ею. — Почему у тебя палец перевязан? — спросив Роман. — Порезал. — А где? — На гвозде, на девятой полке, где дерутся волки, — хмуро огрызнулся брат. И читать начал много Колька, а книжки, которые читал, в свой сундучок прятал. Было над чем задуматься. Этой ночью Роман долго не мог уснуть. В квартире все спали. Колька рядом лежал, мирно похрапывал, а Роман все думал. Вдруг Колька зашевелился и поднял голову. Роман зажмурился, прикидываясь спящим, а сам одним глазом посматривал. Колька тихонько натянул брюки, вытащил что-то из сундучка и вышел во двор. С бьющимся сердцем вскочил Роман и, напялив штанишки, на цыпочках пошел за братом. Видит — сидит Колька на кузнечном кругу и что-то точит. Притаился Роман. Колька точит, напильником шурухает осторожно, иногда останавливается, что-то вертит в руке… Песню замурлыкает — незнакомая песня, жалостливая. Тихо на задворках и серо. Чернеют двери кузницы. Из полуоткрытого окна в первом этаже доносится храп мостовщика. Кошки бесшумно бегают. А Колька все точит и поет: Извозчик, за полтинник Вези меня скорей. Я кровью истекаю От «васинских» ножей. Долго стоял Роман. Надоело. Замерз, зубами щелкает. Сперва с ноги на ногу переступал, после осмелел, шагнул вперед. — Коля… Подпрыгнул Колька, словно на иголку сел, сгреб инструменты. Бежать собрался, но, увидев Романа, плюнул. — Вот черт! Напугал. Тебе что? — Я немножко… — сказал Роман, пытаясь разглядеть, что держал в руке брат. — Можно с тобой посидеть? — Иди спать. Мать увидит — выдерет. — Она спит. Роман шагнул еще и осторожно сел на краешек круга рядом с братом. — А ты что делаешь? Колька подозрительно посмотрел и буркул: — Не твое дело. — Ну, скажи, Колечка. — А молчать будешь? — Буду. — Никому не скажешь? — Ей-богу, нет. Колька, немного подумав, сдался. — Ну ладно, смотри. — И вытянул вперед руку. На ладони лежал трехгранный напильник, только резьба сточена здорово. Обидно Роману: не думал, что секрет такой пустяковый. — Напильник, — протянул он разочарованно. — А я-то думал… — Дурак, — сказал Колька сердито. — Ни черта не понимаешь. Он порылся в кармане и, вытащив медную дверную ручку, насадил ее на напильник. — Ну, смотри, что теперь? Роман обомлел. В руках у Кольки сверкал настоящий кинжал. — Кинжал, право слово, — пробормотал восхищенный Роман. — Ну и здорово! А зачем он тебе? — Драться, — сказал Колька. — У нас вся шайка с кинжалами. — Шайка? — А ты думал что? — Колька самодовольно засмеялся. — Десять человек. Шайка «Саламандра». — А что это такое? — Тайна, — помолчав, ответил Колька. — И атаман есть? — Андреяха атаман. — Здорово. И драться будете? — А как же? На Пряжку пойдем, после на семеновецких. Колька уже не мог остановиться. Сам стал рассказывать о шайке, потом развязал палец и показал Роману крестообразный порез. — Кровью подписывались, — объяснил он. — Так смотри… Тайна… А завтра, если не боишься, иди за нами. Будешь смотреть, как мы покроем обводненских ребят. — Покроете? Колька презрительно свистнул. — Еще как! Так расщелкаем… |
||
|