"ДЭ Пятачка" - читать интересную книгу автора (Бенджамин Хофф)

Часть вторая

Вещи, как они есть

10-ого сентября этого года я спустился по Виа Салария и вышел к Республике Утопия, тихой стране, лежащей восьмьюдесятью годами восточнее Фара Сабины. Обратив внимание на веселое настроение тамошних жителей, я расспрашивал их о причине такого их благодушия, и они рассказали мне, что это всё таково благодаря их законам и обучению, полученному ими с первых школьных дней…

Чтобы научить маленьких детей наблюдать малое, они занимаются своего рода игрой, в которой множество мелких предметов, например, три зерна ячменя, маленькая монетка, синяя пуговка… прячутся в ладони. Ладонь на мгновение раскрывается, затем быстро закрывается, и ребёнка просят рассказать, что он увидел. Для детей постарше игра становится всё сложнее и сложнее, пока, наконец, все они не узнают, как делаются их шляпы и башмаки. Мне также сообщили, что обучаясь давать точные определения словам эти люди преуспели и в определении экономических терминов, так что в итоге в стране полностью прекратились различные беззакония, связанные с торговлей акциями и финансами, поскольку никто не позволял себя дурачить.

Эти глубоко даосские слова взяты из книги «Золото и Работа» поэта середины прошлого века Эзры Паунда. Но сам принцип, который они описывают – принцип Достоверного Восприятия Реальности – намного древнее. Однако прежде, чем мы представим некоторые традиционные даосские тексты, касающиеся этого вопроса, хотелось бы процитировать нашего любимого нетрадиционного даосского автора, Генри Дэвида Торо:

Иллюзии и заблуждения воспринимаются нами как неопровержимые истины, в то время как сама окружающая нас реальность невероятна. Если бы люди исходили только из реального и не позволяли вводить себя в заблуждение, то жизнь – в сравнении с теми вещами, которые нам известны, – показалась бы нам подобной сказке или феериям из 1001-ной ночи… Закрывая глаза, впадая в дремоту и поддаваясь на уловки различных шоу, люди упорно и методично воспринимают свою повседневную жизнь как рутинную и привычную, поскольку она по-прежнему основывается исключительно на иллюзиях. Дети, играющие в жизнь, понимают её истинную суть и взаимосвязи более ясно, чем люди, не способные жить достойным образом, но полагающие себя умудрёнными неким личным опытом, то есть неудачами… Люди воспринимают истину как что-то очень удалённое, находящееся где-то на дальних границах системы, за самой дальней звездой, до Адама и после последнего человека. В вечности, действительно, есть нечто истинное и возвышенное. Но все времена, пространства и события существуют здесь и сейчас. И всё беспредельное могущество Бога проявляется именно в это мгновение, и Он никогда – ни в одно из других мгновений – не будет более божественным, чем сейчас. И мы способны постигать подлинно возвышенное и благородное только благодаря неизменному приятию и впитыванию всей реальности, нас окружающей.

Из «Ста Школ» китайской философии выжили только две – конфуцианство и даосизм. Они прошли испытание тысячелетиями и оказались наиболее Полезными. Китайцы очень практичные люди – они не испытывают никакого почтения к вещам, которые привлекательно выглядят, но в действительности не работают. На Востоке вообще, и в Китае в особенности, философии не придавали никакого значения, если она была неприменима в повседневной жизни.

Слабо связанная с повседневной жизнью, западная философия оказывается (по меньшей мере, с точки зрения практика) сравнительно эгоцентрической и непрактичной, и, одновременно, настолько же обременённой Аргументациями и Теоретизированием, настолько и ограниченной рамками интеллекта – она превратилась в приятную, а местами и познавательную, забаву для подобных Сове, Кролику и, иногда, Иа, но не особо пригодную для тех, кто схож с Пятачком или Пухом. Западная философия стала полноправной собственностью чадящих трубками одетых в твидовые пиджаки профессоров колледжей (которые её преподают, но не обязательно исповедуют) и заумных студентов, у которых, при всём их интеллекте, сплошь и рядом, похоже, вызывает серьёзные затруднения даже постирушка собственной одежду или простейший ремонт газонокосилки.

Глядя, как обычно, на всё искоса, типичный западный умник говорит: «Да кому нужна эта восточная философия?». С его точки зрения, у восточной философии есть два недостатка. Во-первых, это – Восток: экзотический и мистический, оригинальный и утончённый, но бесполезный. Во вторых, это просто Философия. Так кому какой толк от неё?

Но есть одна вещь, ускользающая от такого поверхностного взгляда: очень многое из того, что сегодня как раз составляет собственно Практический Запад, пришло с Востока, и в основном – из Китая. При этом, как мы могли бы добавить от себя, добрая доля всего этого пришла к нам от даосов – от выдающихся китайских учёных, изобретателей, целителей, художников и исследователей естественного мира.

К примеру, как рассказывают в западных школах, первый типографский станок изобретен Иоганном Гуттенбергом, циркуляция крови открыта Уильямом Харви, а уж первооткрывателем Первого из Законов Движения Тел был, несомненно, сэр Исаак Ньютон. В действительности же эти вещи были изобретены и открыты в Китае, причём задолго до рождения названных выше людей. Кроме этих и многих других замечательных вещей, Китай дал миру механические часы, бумагу (в том числе обои, туалетную бумагу, бумажные носовые платки, деньги и игральные карты), многоцветную печать, фарфор, лак, флюоресцентную краску, «волшебный фонарь» (предок знакомого всем кинопроектора), прялки, тачки, зонты и ширмы, современный плуг, конскую упряжь, сеялку и веялку (как и сам способ выращивания зерновых культур рядами), рыболовную удочку, современный компас (заодно – и разницу между географическим и магнитным полюсами), сейсмограф, рельефные карты местности и саму разбивку карт сеткой, десятичную систему, табличное исчисление, герметично закрытые научно-исследовательскую помещения, цепную передачу, ременный привод, насосные цепи, основные компоненты паровой машины, стрелочные приборы, чугун и способ переработки его в сталь, висячие мосты, арочный (не с полукруглыми арками) мост, обводные транспортные каналы, бьефы, мачты, паруса, руль, водонепроницаемые отсеки в судах, суда с гребными колёсами, бумажные змеи (включая акробатические, боевые, почтовые, музыкальные, осветительные…), прообраз нынешнего дельтаплана (который, подобно акробатическому бумажному змею, разрабатывался и запускался даосскими мастерами в горах Китая для изучения законов природы), воздушный шар на нагретом воздухе, вертолетный винт, парашют (за полторы тысячи лет до Леонардо да Винчи), многотоновые колокола, «церковные» (судебные и храмовые) колокола, равномерная темперация в музыке (виртуозом которой на Западе через сто тридцать восемь лет станет Иоганн Себастьян Бах), бурение и добыча природного газа, газовые баллоны с бутаном (первоначально это была наполненная газом бамбуковая трубка с клапаном на одном конце, на которой путешественники готовили еду в дальних переходах), солнечные очки, водонепроницаемая одежда, горные подъёмники и порох (который, как ни иронически это прозвучит, был открыт даосами в ходе поисков эликсира бессмертия). Группа китайских придворных дам изобрела спички, которые попали в Европу лишь тысячу лет спустя. Китайцами же была впервые исследована структура снежинок – на две тысячи лет раньше, чем на Западе, а также обнаружены солнечные пятна и солнечный ветер. Китайцы первыми выявили и описали диабет и болезни авитаминоза и стали пионерами эндокринологии, иммунологии, терапии щитовидной железы, анатомических исследований (ими же, среди прочего, была открыта барабанная перепонка и описано её устройство до её научного физического открытия). Они также разрабатывали биологические способы борьбы с сельскохозяйственными вредителя… Ну, видимо, уже достаточно, чтоб поставить точку и сказать: эти люди умели Внимать вещам.

К сожалению, одною из важнейших вещей, которую Запад не позаимствовал у Востока, стало традиционная для Китая убеждённость в том, что наука, этика, и духовность должна идти вместе и, соответственно, что наука, лишённая этических и духовных начал, окажется не путём целостного познания человека и природы, а формой эгоистического безумия. Ну, ладно – нельзя, видимо, объять необъятное.

Возвращаясь к Пуху и его друзьям, скажем, что сам процесс научного наблюдения и тому подобное напоминают нам о вполне даосском открытии принципа Пушишки, игры, в которую с тех пор, как она была описана в «Доме на Пуховой опушке», играют во всём мире (а может, играли и раньше). Пух, если помните, рассматривал еловые шишки, пытаясь подобрать рифму для одной из них…

Он как раз подходил к мосту, особо не глядя, где и что на пути, – обо что-то споткнулся и еловая шишка, выскочив из его лапы, шустро нырнула в реку.

– Ну вот, – сказал Пух, глядя, как шишка медленно уплывает под мост, и уже собрался вернуться, чтоб поискать другую такую же, с подходящей рифмой, но вдруг подумал, что вместо этого можно просто смотреть вниз на реку, потому что день уж очень хорош, чтоб отвлекаться на рифмы. И он, не откладывая дела в долгий ящик, пристроился между штакетин моста и стал смотреть на воду, а та неспешно скользила себе далеко внизу… И вдруг увидел знакомую шишку, неспешно появившуюся из-под моста вместе с новой для него водой.

– Ух ты, – сказал себе Пух. – Я уронил её с той стороны, – рассуждал он вслух, – а она вышла с этой! А если попробовать ещё?

И он поспешил к лесу за шишками.

И получилось! И опять, и опять… Потом он придумал упустить сразу две шишки и даже чуть склонился под мост, чтобы пораньше увидеть, какая выплывет первой; и одна выплыла, но сверху они оказались совсем одинаковые, и он не знал, была ли это та, за которую он решил болеть, или другая. Зато в следующий раз он упустил одну большую и одну поменьше, и большая, как он и задумал, выплыла первой, а та, что поменьше, запоздала, как он тоже задумал, так что вышло, что он дважды выиграл… В общем, пока он собрался домой чаю попить, на его счету было ровно тридцать шесть выигрышей и двадцать восемь проигрышей, а это значило, что он… – что у него… – ну, берешь и отнимаешь двадцать восемь от тридцати шести, вот сколько у него набежало. Ровно столько – вместо того, сколько вышло бы, окажись всё наоборот.

И это было началом игры Пушишки, которую придумал Пух и в которую он и его друзья с тех пор запросто играли на краю Леса. Только со временем они приспособились играть вместо шишек палками, потому что палки приметнее и с ними получается понятней, а то споров много выходило.

В описанном выше ничем не примечательном, на первый взгляд, происшествии, можно усмотреть все основные элементы той чистой, неиспорченной науки, которую практиковали даосы: случайное событие, наблюдающий пытливый разум, определение основных принципов, применение этих принципов, подбор соответствующих материалов, а в итоге – новый опыт или новый способ обращения с вещами. Здорово, правда? Но, в конце концов, Пух ведь Тот ещё Медведь!

Мысль, к которой мы подошли уже совсем вплотную: Наблюдение намного важнее научных открытий. Есть ещё вопрос о Мудрой и Благополучной Жизни. Но и здесь Запад, как мы считаем, мог бы кое-чему поучиться у Востока. К примеру, какого рода Практической Мудрости обучают в наших школах?

В загоне пасутся три сотни коров. Ворота загона оказались открыты, и каждую минуту через них выходят две коровы. Сколько коров останется в загоне через полтора часа?

Подобные задачи, как объясняют нам, оказываются полезны сразу по окончанию учебного заведения – они помогают нам применять наши знания для решения повседневных задач, а в идеале – учат отличать истинное от ложного. Но вернёмся к нашим коровам: если вам хоть когда-нибудь приходилось пасти рогатый скот, вы наверняка знаете, что коровы не станут проходить через открытые ворота со скоростью две штуки в минуту. Они или ринутся проходить все сразу, или не будут выходить вообще. Либо они могут входить-выходить через ворота, если у них есть такая возможность. Потому, скорее всего, уже через десять минут после того, как будут открыты ворота или повалена ограда, в загоне не останется ни одной коровы. Но если вы скажете обо всём этом преподавателю, то в ответ, видимо, услышите что-нибудь вроде того, что вы не правы. Таково различие между Школой и Жизнью. (А если вы в школе не заподозрили, что это различие существует, просто дождитесь окончания школы.)

Если попробовать «уплотнить» даосское обучение повседневной жизни, сведя его к самому главному, можно было бы сказать: Наблюдайте, Делайте Выводы и Применяйте. Наблюдайте за окружающим. Наблюдайте, отложив в сторону, насколько это возможно, все концепции, которые вы сами или кто-то другой выработали по тому или иному поводу. В идеале – воспринимайте всё так, будто видите это впервые. Мысленно, упрощая, сведите наблюдаемое к его основным элементам – «Видеть простое в сложном», как сказал Лао-цзы. Чтобы понять/осознать наблюдаемое, пользуйтесь интуицией и логикой (ещё одно важное различие: между Всевоспринимающим Целым и Техническим Левополушарным). Ищите общее между вещами, подмечая характерные черты и взаимосвязи. Изучая законы естества, вы видите, как они действуют. Затем начинайте работать с этими законами, стремясь к минимальнейшей из всех возможных степени вмешательства и прилагая минимум усилий, чтобы узнать больше и достичь вам необходимого – и не более того.

Наработав определённый опыт Наблюдения, Извлечения Выводов и Применения, вы можете ощутить своего рода тропу, открывающуюся перед вами – или внутри вас, или там и там сразу – ведущую ко всё более и более глубокому пониманию вещей. Возможно, время от времени у вас будет даже появляться ощущение, будто вы оказываетесь в каком-то Другом Измерении, вроде упомянутых у Торо феерий 1001-ной ночи, но на самом деле это не так. На самом деле вы просто начинаете видеть и воспринимать Вещи такими, Как Они Есть, начинаете воспринимать их глубже, чем кто бы то ни было другой, утверждающий, что они таковы. И различие между двумя этими уровнями восприятия может оказаться значительным.

Тем не менее, в некотором смысле образ иного измерения оказывается достаточно точным. Поскольку, как только вы начинаете следовать Дао-Пути, вы покидаете пространство Или/Или, вступая в сферу Двух. Как сказано у Лао-цзы в первой главке «Даодэцзина», многие люди неспособны следовать Дао, потому что, увязши в своих Или/Или, они оказываются неспособны видеть это:

[ix]

Иными словами, Дао является и «утончённостью» и «деянием». Те, кто воспринимает его только как дух и игнорирует его формы, или те, кто замечает его формы, но игнорирует всё, существующее за этими формами и в их пределах, знают, в лучшем случае, лишь половину. Потому ни Духовные люди, презирающие физический мир, ни Физические люди, отрицающие существование духа, не способны познавать Путь и следовать Дао. Но вы – можете.

– Ох, у меня уже голова кругом… – сказал Пятачок, читавший всё это заглядывая мне через плечо.

– Я, кажется, немножко увлёкся, да?

– А всё это нельзя объяснить как-нибудь так же хорошо, но по-другому?

– Надеюсь. Давайте попробуем ещё вот так…

Даосизм вовсе не является образом жизни, отвергающим-физический-мир, как это пытаются представить нам некоторые ученые (да и кое-кто из даосов). Ведь даже Лао-цзы, наиболее загадочный из даосских авторов, написал: «Почитай Поднебесную, как тело своё». Для даоса подход «отвергаю-физический-мир» был бы нелепой крайностью, невозможностью жить – без умирания. Вместо этого даос может сказать: «Тщательно исследуйте естественные законы в их действии в мире вокруг вас и живите в согласии с ними». Следуя им, вы усвоите принципы умеренности, сдержанности, сочувствия и предусмотрительности (не только как некие социальные нормы и правила), а также откроете для себя мудрость восприятия вещей такими, как они есть (а не как простое собрание «фактов» о них) и счастье пребывания в гармонии с Дао/Путём (который не имеет ничего общего с самодовольными «духовными» навязчивыми идеями и фанатизмом). И будете жить легко, естественно-непринуждённо и без усилий.

– Ну как теперь, Пятачок?

– А можно добавить ещё каких-нибудь историй?

– Да. Полагаю, можно.

– Историй? – сказал Пух, открывая глаза.

– Хотелось бы послушать что-нибудь интересное, истории какие-нибудь, – сказал Пятачок.

– Мне тоже, – сказал Пух. – Долой скучное, даёшь истории.

– Даёшь… Да. Долой скучное. Смотрите – вот мы только что упомянули наблюдение, естественность и безусильность… Хотите послушать о «Старом Мастере и Лошади?»

– Может и хотим. Так сразу и не скажешь, – сказал Пух, – пока не услышал.

– Ты прав. Значит, дело было так…

У магазина в одном из узких переулков китайской деревушки кто-то привязал беспокойную лошадь. И всякий раз, когда кто-нибудь пробовал пройти мимо, лошадь лягалась. Вскоре у магазина собралась толпа селян, спорящих, как поаккуратнее пробраться мимо такой опасной лошади. Вдруг к ним подбежал ещё один селянин. «Идёт Старый Мастер! – прокричал он. – Уж он-то знает, что делать!»

Толпа с нетерпением наблюдала, как Старый Мастер неспешно вышел из-за угла в переулок, увидел лошадь, повернул назад и спокойно спустился по другой улочке.

– Как видите, – сказал я, – Старый Мастер жил в полном согласии с принципом У-вэй или Действия Без Усилия. Это то, чему, как говорят даосы, мы можем научиться, наблюдая за водой.

– За водой? – спросил Пятачок.

– Когда поток воды встречает на своём пути камни, он не борется с ними, чтобы их отодвинуть, не стремится их разрушить и даже не думает о них. Он просто их огибает. И поступая так, он напевает. Вода соответствует Тому, Что Есть, действуя без усилия.

– Я, наверное, что-то пропустил, – сказал Пух.

– Упустил что-то где? – спросил я.

– В истории…

– Ах, это. Старый Мастер понял, что ему не следует спускаться по той улочке. Но он знал, что можно пройти иначе.

– Ну да, только почему другие-то этого не знали?

– Точно! Почему они-то не знали?

– Я вообще не мог бы спуститься по такой улице, – негромко пропищал Пятачок. – Ни если лошадь, ни если козёл, ни если собака… Ни если кто угодно, пусть даже и рядом с магазином.

– Но почему остальные-то не…

– Мой дорогой Пух, – сказала Сова, подлетая к письменному столу. – В проблемах подобного рода необходимо учитывать Физические Свойства вовлечённых.

– Я не знал, что они тоже там были, – озадаченно отозвался Пух, потирая ухо.

– То есть, – продолжила Сова с некоторым неудовольствием, – рассматриваемая улица была узкой, лошадь была крупной, а кроме того она была Неадекватной.

– Не а где ква что?

– Она лягалась. Старый Мастер знал, что было бы Бессмысленно Спускаться…

– Сова, мы это уже тоже знаем, – сказал я. – Но дело в том…

Ну, ладно – хватит историй. Давайте перейдём к рассмотрению следующего принципа.

Наблюдая за окружающим миром, вы, в итоге, увидите, что всё в нём – включая то, что кем-то может осуждаться как «плохое», – предназначено для достижения успеха. Если вы хотите познать естественные принципы достижения успеха в этом мире, вы должны воспринимать вещи не как «хорошие» или «плохие», а такими, как они есть. Это вовсе не значит, что нужно отбросить мораль, или здравый смысл, или что-нибудь в этом роде; это просто означает…

Давайте попробуем рассмотреть это на паре конкретных примеров.

Однажды много столетий назад китайская императрица Сы Лин-чи, случайно услышав жалобы придворных, что личинки каких-то мотыльков пожирают листву императорских тутовых деревьев, решила лично убедиться, что же там происходит. Она долго наблюдала, как эти личинки пряли свои прочные, мерцающие нитями коконы. И наблюдая за их прядущими движениями, императрица придумала, как извлекать из коконов волокна и ткать из них новый, очень прочный материал. Эти её наблюдения и последующие эксперименты привели к появлению наиболее ценной из всех естественных тканей мира – к созданию чудесного материала, ныне известного как шелк.

Как-то лет сорок назад, возвращаясь с прогулки, швейцарский инженер Джордж де Местрель (George de Mestral) обнаружил колючки, зацепившиеся за его одежду. В отличие от множества других людей, с негодованием выдирающих из одежды колючие семенные сумки и отбрасывающих их, он спросил себя: «А как они цепляются?» Рассмотрев их поближе, он выяснил, что колючки покрыты крошечными крючками, которые оказались продеты в петли ткани его одежды. Он задался вопросом, а нельзя ли разработать застежки, основанные на принципе «крюк-петля», которые были бы гибче любых других. Так в результате любопытства и наблюдательности инженера был разработан принцип сцепки Velcro – от velvet crochet («бархатное плетение крючком») или velvet hook («бархатный крюк») – стяжки/застёжки на основе которого нашли широчайшее распространение по всему миру, начиная от общеизвестных «липучек» и до ремней, застёжек и креплений.

Вопреки древнему изречению, гласящему, что «Нужда-необходимость – мать всех изобретений», подлинные источники открытий и изобретений – Наблюдательность и Воображение, которые достойны полного доверия. Основная масса полезных изобретений, знаний и достижений привнесена в этот мир любопытными, творческими и по-детски непосредственными наблюдателями окружающей нас природы, чьё видение было не замутнено суждениями о «возможном» или «невозможном», «хорошем» или «плохом». К примеру, телескоп, в принципе, был изобретен несколькими голландскими ребятишками, игравшими с дефектными линзами, выброшенными в мусор из лавки изготовителя очков. Дети обнаружили, что при взгляде сквозь линзы, если расположить их одну за другой (как было известно каждому, так делать не полагается) удалённые предметы кажутся находящимися близко. Новость об их открытии достигла Италии, где привлекла внимание ещё одного очень пытливого человека по имени Галилео Галилей…

Относясь ко всему без категорических «хорошо» и «плохо», вы оказываетесь способны намного лучше различать и применять То, Что Есть. Ну, например, если какой-нибудь чуть-чуть переевший Медведь застрянет в проёме вашей входной двери…

… вы можете использовать его очень удобно торчащие задние лапы для сушки постиранного белья (предварительно, разумеется, помыв их самих). А чтоб покинуть дом или вернуться – воспользуетесь предусмотрительно заранее заготовленным чёрным ходом.

– Это не Сова там, в соседней комнате? – спросил я. – Интересно, о чём это она там?…

– Она хочет устроиться диктором, на радио, – сказал Пятачок. – И тренируется на Кролике.

– Да? Пойдём послушаем, как у неё получается. Это должно быть интересно.

– Дамы и Господа, – провозгласила Сова. – Для подлинно хвост… хвост-ветвительного наслаждения…

– Просто вос-хи-ти-тель-но-го, – поправил Кролик.

– Привет, Сова, – сказал я. – Ну и какой товар ты собираешься рекламировать?

– Дуб Профессора Пэдбури Шрэддеда, – отозвалась Сова.

– Ух ты… Профессора? Прошу прощения – ты сказала Туп или Дуб?

– Дуб.

– Понял. В таком случае, ты правильно оговорилась: он должен быть Хвостветвительный.

– Послушай, Сова… Ты действительно хочешь участвовать в этом бизнесе? Продвигать изделия, которые не обязательно нужны или полезны кому-либо, кроме изготовителя, предъявлять несусветные претензии и тому подобное?

– Я полагаю, – сказала Сова, – что с моим голосом…

– Да, твой мелодичный голос… Но ты ведь можешь найти ему и более достойное применение. Это, может быть, не моё дело, но если бы я мог открыть тебе истинную суть рекламы… Я даже знаю, как: просто поставлю тебе запись, которую сделал, когда работал репортёром и занимался журналистскими расследованиями. Вот она. Теперь слушай – это интервью я брал у Слика Расмуссена, председателя Американского Совета Табачной Рекламы…

– Мистер Слик, многие люди обращают внимание, что хотя в сегодняшней рекламе табачных изделий почти никогда не показывают курящих, но там никогда не увидишь и пепельниц, дыма, табачного пепла и других вещей, которые должны естественно ассоциироваться у людей с вашей продукцией. Я уверен, что вы не решитесь показать и онкологические палаты, и операции на лёгких… Но не являются ли сопровождающие вашу рекламу виды чистых горных ручьёв, заснеженных склонов, пышущих здоровьем лыжников и так далее… просто-напросто уловками, несколько… вводящими в заблуждение или дезинформирующими потребителя? Что вы можете сказать по этому поводу?

– Ну, прежде всего, молодой человек, на протяжении ряда последних лет американская публика была буквально завалена публикациями, утверждающими, будто именно табак является непосредственной причиной всякого рода проблем со здоровьем. Так вот я хотел бы заметить, что подобным утверждениям, как правило, недостаёт доказательств. Всё, что мы пытаемся делать, это всего лишь разумно уравновешивать подобные несерьёзные обвинения и показывать нашу продукцию в более выгодном, более справедливом свете. Могу с гордостью заявить, что сам на протяжении многих лет являюсь курильщиком, и у меня никогда (кхм) не было проблем, связанных каким-либо образом с этой моей привычкой, которую я нахожу приятной, успокаивающей и (кгм) снимающей внутреннее напряжение. (Кхем.) Нет ничего, я подчёркиваю, ничего (хе-кхе) более удалённого от истины (кху), чем (КХУХ) утверждение, на котором сегодня так (КХА, КХА, КХА) – настаивают… Вы не могли бы ненадолго выключить эту свою пишущую штуковину?

– Ну как, понятно, Сова?

– Возможно, – сказала Сова глубокомысленно, – я могла бы претендовать на преподавательскую должность в Университете.

Возможно. А возможно, что и нет. Увы, мы не настолько уверены, что Сова окажется столь уж ценным пополнением университетского преподавательского состава, поскольку у Совы есть одно незавидная особенность – она, собственно, так глубокомысленно и вставила себя в эту главу, чтоб послужить здесь примером этой особенности: Сова имеет некий Имидж, который стремится поддерживать. При этом Поддержание какого-либо Имиджа имеет тенденцию включать себя – то есть вмешиваться – в способ восприятия Того, Что Есть. Но если нет ясности восприятия Того, Что Есть, как можно его познавать? А если не можешь познавать, как сможешь обучать?

Тут можно вспомнить, как Кролик обнаружил записку от Кристофера Робина, гласящую: «УШОЛ ЩАСВИРНУС ЗАНИТ ЩАСВИРНУС К.Р.» и показал её Сове, чтоб получить Мудрый Совет…

Сова взяла у Кролика записку Кристофера Робина и осмотрела её с неудовольствием. Она, конечно, могла подписаться САВА и могла написать сложное слово СУББОТА так, что никто не спутает его с ВОСКРЕСЕНЬЕ, и ещё могла внятно прочесть всё, толком написанное, если, конечно, никто не заглядывает через плечо и ежесекундно не переспрашивает «Ну?»…

– Ну? – сказал Кролик.

– Да, – сказала Сова, глядя уже Мудро и Вдумчиво. – Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Несомненно.

– Ну?

– Именно, – сказала Сова. – Абсолютно.

И добавила, чуть подумав:

– Если бы ты не пришёл ко мне, мне следовало бы прийти к тебе.

– Зачем? – спросил Кролик.

– Именно за этим, – сказал Сова, очень надеясь что Кролик, наконец, сам объяснит хоть что-нибудь.

– Вчера утром, – солидно пояснил Кролик, – я зашёл к Кристоферу Робину. Его не было. А на его двери была приколота записка.

– Эта самая?

– Другая. Но такого же содержания. Всё это очень странно.

– Поразительно, – сказала Сова, недоуменно уставившись снова на записку, причём её вдруг на мгновение показалось, что у Кристофера Робина что-то случилось с каким-то свинтусом. – И что ты предпринял?

– Ничего.

– Наилучшее решение, – авторитетно произнесла Сова.

– Ну? – сказал Кролик опять, поскольку Сова уже знала всё.

– Именно, – сказал Сова.

Некоторое время после этого ей ничего не приходило в голову, а затем, внезапно, пришло.

– Скажи мне, Кролик, – сказал она, – поточнее: какие именно слова были в первой записке. Это очень важно. От этого зависит всё. Какие именно слова были в первой записке.

– Те же самые, что и в этой.

Сова внимательно посмотрела на него, размышляя, а не спустить ли его пинком с дерева, но, рассудив, что это всегда успеется, решила попробовать ещё раз выяснить, о чём они тут толкуют.

– Припомни, пожалуйста, именно слова – сказала она так, как будто Кролик ничего не ответил.

– Было просто сказано УШОЛ ЩАСВИРНУС. Так же, как и здесь, только здесь добавлено ЗАНИТ ЩАСВИРНУС.

Сова вздохнула с видимым облегчением.

– Ага! – сказала Сова. – Теперь мы, наконец, знаем, где мы остановились.

– Да, но где Кристофер Робин? – сказал Кролик. – Вот в чём вопрос.

Сова опять уставилась на записку. Уж для неё-то, с её-то образованием, прочесть всё это было проще простого. «УШОЛ ЩАСВИРНУС. ЗАНИТ ЩАСВИРНУС» – всё, как и полагается в записках.

– Ну, тут же всё совершенно ясно, мой дорогой Кролик, – произнесла она. – Кристофер Робин отправился куда-то со Шасвирнусом. Он и Щасвирнус заняты чем-то вместе. Ты в последнее время не встречал где-нибудь в Лесу Щасвирнуса?

Таким образом, в ситуации с пониманием записки Кролик оказался ничем не лучше Совы, потому что и у него тоже есть некий собственный требующий поддерживания Имидж – имидж Командира-Кролика-ответственного-за-ситуацию, который порождает вокруг столько суеты, столько волнений и всяких ой-ёй-ёй-что-творится-в-мире, что на то, чтобы просто присесть и задуматься, о чём, собственно, речь, совсем не остаётся времени.

– Привет, Пух, – сказал Кролик.

– Привет, Кролик, – сказал Пух, будучи в настроении лирическом.

– Ты эту песню сам написал?

– Ну, я в этом как бы участвовал, – сказал Пух. – Это ведь не Мозги, – скромно продолжил он, – потому что Ты Знаешь Почему, Кролик. Но иногда на меня это накатывает.

– Хм, – сказал Кролик, который никогда не позволял вещам накатывать на него, а всегда накатывал на них и сбивал их с толку сам. – Ну ладно, вопрос в другом. Ты когда-нибудь видел в нашем Лесу Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса? Вообще, хоть когда-нибудь?…

– Нет, – сказал Пух.

– Нет – не вообще, – добавил он, чуть подумав. – Я вот только что видал Тигру.

– Тигра тут без разницы.

– Да? – сказал Пух. – Правду сказать, я так не считаю, если, конечно, говорить о вообще.

– А Пятачка видел?

– Да, – сказал Пух. – Наверное, он тут тоже без чего-нибудь? – кротко уточнил он.

– Ну, это зависит от того, видел ли он кого-нибудь.

– Он видел меня, – сказал Пух.

Кролик присел рядом с Пухом на траву, но от этого сразу почувствовал себя куда менее значительным и тут же встал опять.

Одно из множества преимуществ восприятия Вещей Такими, Как Они Есть, состоит в том, что наблюдая и делая выводы мы можем разрешать проблемы. В конце концов, как мы вообще можем разрешить какую-то проблему, если не способны даже ясно увидеть, что она собою представляет? И лучшее время для выявления трудностей и проблем – при их зарождении. Причиной появления больших трудностей является неспособность увидеть малые трудности, когда они только начинают зарождаться. «Сложности легче всего устранять до их появления», как писал Лао-цзы, и «Упорядочивай до наступления хаоса». Иными словами, проще предотвратить болезнь, чем её вылечить. Однако преобладающая тенденция в ненаблюдательном индустриальном обществе состоит в том, чтобы игнорировать маленькие проблемы до тех пор, пока они не примут угрожающих размеров, а затем – паника.

«Военная тревога! Тиран-безумец Номер Двенадцать угрожает миру! Мы готовы остановить его, даже если придётся пожертвовать полумиллионом людей! О, какой ужас!…» Ладно, давайте разберёмся… Кто продал ему оружие? Мы. Кто обучил его военных пользоваться этим оружием? Мы. Кто снабжал его всеми необходимыми продуктами, сырьём и товарами? Мы. Кто в течение ряда лет поддерживал его диктатуру просто потому, что он преследовал наших «врагов»? Мы. А кто всё это время спокойно наблюдал за его диктаторскими замашками, за его репрессиями в отношении представителей опозиции? Кто не обращал абсолютно никакого внимания на его повторяющиеся угрозы миру? Мы. Так на что мы рассчитывали?

Основная сложность распознавания проблем-в-процессе-их-зарождения состоит в том, что при своём возникновении многие «проблемы» вовсе не являются проблемами. Люди, не способные видеть ситуацию, зачастую принимаются бороться с трудностями, которых нет, и тем самым порождают их в процессе такой борьбы или, как минимум, превращают малые трудности в большие. Усугубление любой проблемы (или не-проблемы) – это традиционная западная реакция на реальные или предполагаемые трудности, проявляющаяся в склонности оценивать ситуации эмоционально, воспринимая любые сложности как угрозу личному существованию, сражаться с которой необходимо не на жизнь, а на смерть и до полной победы. На Востоке такой подход к жизни считается по меньшей мере незрелым. Ну, вы знаете: переусердствование, лишняя трата энергии… В общем, как говорят в Китае, «пририсовывание ног змеям».

Итак, при решении проблем прежде всего необходимо знать, действительно ли они являются проблемами. Является ли то, что сразу кажется плохим, плохим в действительности? Следующие несколько фрагментов из даосских текстов показывают важность этого вопроса.

Первый фрагмент – наш упрощенный вариант одной из притч Лю Аня (Liu An), известного также как Хуай Нань-цзы:

В заброшенной крепости на склоне холма жил старик со своим сыном. И не было у них ничего ценнее лошади.

Однажды лошадь убежала. К старику пришли соседи, чтобы выразить сочувствие.

– Это действительно несчастье! – сказали они.

– Откуда вам знать? – спросил старик.

На следующий день лошадь вернулась, приведя с собою ещё и несколько диких лошадей. Старик с сыном заперли их внутри крепости. Тут же прибежали и соседи.

– Это действительно счастье! – сказали они.

– Откуда вам знать? – спросил старик.

На следующий день сын старика попытался объездить одну из диких лошадей, упал с неё и сломал себе ногу. Как обычно, едва заслышав о новости, тут же явились соседи.

– Это действительно несчастье! – сказали они.

– Откуда вам знать? – спросил старик.

Днём позже прибыли армейские вербовщики, принуждающие молодых людей к воинской службе для защиты дальних рубежей от северных варваров. Домой многие из этих юношей больше возвратились. Но сын старика избежал призыва, потому что сломал ногу.

Второй фрагмент – из Чжуан-цзы:

Однажды когда князь Хуан проезжал мимо болота, на дороге перед ним возник лесной дух. Правитель обратился к Куань Чуню, правившему повозкой.

– Вы видите что-нибудь на дороге перед нами? – спросил он.

– Я не вижу ничего, – ответил Куань Чунь.

Когда же князь возвратился домой, он заболел и речь его стала бессвязной. Несколько дней он не вставал с постели.

К князю обратился чиновник по имени Хуан Као-ао.

– Как мог повредить вам лесной дух? – спросил он. – Вы сами вредите себе. Если ваша жизненная энергия ослаблена страхами и неприятностями, вы можете серьёзно заболеть.

– Но ведь духи существуют? – спросил князь.

– Да, существуют. У малых горных озёр обитает Ли; при пожарах – Чэн, в пыли – Лэй-тин. В низинах северо-востока водятся Пэй-а и Ва-лунь. В низинах северо-запада можно встретить И-Яна. Ван-сян живёт около рек, Син – в холмах, Куай – в горах, а Фан-хуан – в диких местах. У болот встречается Вэй-тоу.

– Опишите мне Вэй-тоу, – сказал князь.

В ширину Вэй-тоу таков же, как ступица колеса повозки, а в высоту – как её ось. Он носит фиолетовый халат и красную шапку. Он терпеть не может звука проезжающих повозок, и, когда его слышит, хлопает себя руками по ушам. Тому, кто увидит Вэй-тоу, суждено стать великим правителем.

– Именно его-то я и видел! – воскликнул князь. Он сел на постели и оправил свою одежду. Он начал смеяться. К концу дня болезнь его бесследно прошла.

Третий фрагмент также взят у Чжуан-цзы, использовавшего один из эпизодов непростой жизни Кун Фу-цзы, чтобы проиллюстрировать даосский подход:

На рубеже царств Чэнь и Цай шло сражение, и Кун Фу-цзы оказался осаждён двумя армиями. В течение семи дней он ничего не ел, кроме грубого супа. Однако хотя черты усталости проступили на его лице, он проводил время, распевая песни и играя на лютне.

Недалеко от дома, в котором он остановился, два ученика обсуждали ситуацию. «Дважды Мастеру пришлось бежать из Лу. Он еле спасся из Вэй. В Сун на него обрушили дерево, под которым он отдыхал. Он поистине бедствовал в Шэн и Чжоу. Теперь он оказался между Чэн и Цай. Столько раз мог легко погибнуть или оказаться в заключении, а он играет на лютне и поёт! Какое легкомысленное поведение!»

Их слова передали Кун Фу-цзы. Он отложил лютню и заметил: «Они рассуждают как недостойные люди. Позовите их, я хочу поговорить с ними».

Два ученика вступили в комнату.

– Учитель, – сказал один из них, – мы обеспокоены вашим поведением. Оно кажется очень странным, учитывая то бедственное положение, в котором вы находитесь.

– О, неужели? – ответил Кун Фу-цзы. – Когда человек действует в гармонии с Путём Неба, его учение не может не преуспевать. Когда он отвергает себя от Пути Неба, его учение не может не терпеть неудачу. Глядя внутрь и испытывая себя, я вижу, что действую в гармонии с Путём Неба. У меня есть принципы, чтобы преодолеть ту ужасную смуту, который я вижу вокруг. И всё же вы говорите, что я нахожусь в бедственном положении! В настоящий момент я могу испытывать трудности, но я не утрачиваю Добродетель, которой обладаю. Сила кипариса и сосны заметна именно тогда, когда наступает зима и они оказываются покрыты льдом и снегом. Я благодарен испытаниям, выпавшим на мою долю, потому что они дают мне возможность понять, насколько я счастлив.

После этого он вновь взял лютню и продолжил играть.

Первый ученик пустился в пляс.

– Я и не понимал прежде, сколь высоко небо и сколь низка земля! – воскликнул второй.

Непременно ли хорошо «хорошее»? Непременно ли плохо «плохое»? Принято считать, что хорошо быть красивым, но слишком многим людям их личная красота разрушила не только их собственные жизни, но и жизни других. Принято считать, что плохо быть непривлекательным, но именно благодаря своей непривлекательности многие сумели сосредоточиться на вопросах куда более важных, чем некие внешние проявления, и сумели добиться успехов в чём-то Особенном – зачастую становясь Красивыми в процессе такой работы. Принято считать, что хорошо быть сильным и здоровым, но многие энергичные людьми расходуют силу и здоровье, пользуясь тем, что им предлагает жизнь, и не задумываясь, что значит быть старым и немощным – и потому не заботясь о себе – пока не оказывается Слишком Поздно. Принято считать, что плохо быть слабым и больным, но в ответ на подобные испытания многие оглядываются назад и пересматривают своё отношение к жизни, тем самым восстанавливая своё здоровьё и обретая поистине фантастическую силу. Непривлекательность, заболевания и слабость могут преподать много ценных уроков тем, кто готов у них учиться.

Принято считать, что жить долго – хорошо, но многие всю свою долгую жизнь сидят и жалуются, глядя в телевизор и в тысячный раз обсуждая что-то, сказанное лет сорок назад какой-нибудь тётушкой Гертрудой. Многие Великие Подвижники умерли молодыми, но всё же они жили каждое мгновение отпущенного им времени. И даже сама смерть, как заметил Чжуан-цзы, не всегда оказывается злом:

Откуда нам знать, что цепляться за жизнь – не заблуждение? Возможно, наш страх приближения конца это всего лишь свидетельство нашего забвения Пути и неведения того, как возвратиться домой.

Ли Чи была дочерью стража границы Ай Фына. Когда князь Цзинь потребовал её в жёны, она рыдала так, что рукава её халата намокли от слёз. Но когда она прибыла во дворец князя, разделила с ним ложе и вкусила дорогих яств, она очень смеялась над своими прежними страхами и печалями. Откуда нам знать, что то же не происходит и с душами умерших?

Те, кому снятся пиры и праздненства, могут проснуться голодными и в унынии. Те, кому снится голод, могут, проснувшись, встать и отправиться на охоту. Когда они спали, они не понимали, что видят сны… Но когда пробудились, узнали это. Когда-нибудь наступит великое пробуждение, и мы узнаем, что эта жизнь была подобна сну…

Эти речи могут казаться странными, но много лет спустя, нежданным утром или вечером, может появиться кто-то, кто сможет объяснить их [x].

А между тем мы можем ясно оценивать сами наши жизни и окружающий нас мир и – Жить. И вместо того, чтобы рыдать и умолять Вселенную избавить нас от всех Невзгод и Испытаний, мы могли бы более тщательно исследовать, зачем они нам даны. Возможно, то, что кажется нам «хорошим», – это испытания, и, к тому же, довольно сложные; а то, что кажется «плохим», – дары, способные помочь нашему развитию: проблемы – для их разрешения, конфликтные ситуации – чтобы научиться их избегать, привычки – чтобы их изменять, условия – чтоб их принимать, уроки – чтобы их выучивать, вещи – чтобы их преображать… Всё это – благоприятствия для обретения Мудрости, Счастья и Истины. Процитируем Уильяма Блэйка:

Хм… А все, кажется, уже разошлись.

– Нет, я ещё здесь, – сказал Пятачок.

– Ой, и правда…

– Я наслаждался историями.

– Это замечательно.

– Они помогли мне… понять кое-что.

– «Кое-что»? Например?…

– Страх.

– Да?

– Ладно, пойду пройдусь, надо немножко подумать. Я скоро вернусь.

– Ты прав. Хорошей прогулки.

Воспринимая Вещи, Как Они Есть, мы открываем для себя мир Волшебства – мир, который существовал всегда. И удивляемся, как же раньше мы его не замечали. Как писал Генри Дэвид Торо:

Что такое курс истории или философии или поэзии, независимо от того, насколько хорошо он подготовлен, или высшее общество, или самый замечательный распорядок жизни… по сравнению с умением всегда видеть то, что должно быть замечено? Кем вы хотите быть: читателем, просто студентом или – провидцем? Так читайте свою судьбу, созерцайте то, что перед вами, и смело следуйте в будущее.

Кстати, вот и Загадка для Пятачка, когда он вернётся: «Если “хорошее” не обязательно хорошо, а “плохое” не обязательно плохо, то хорошо или плохо быть “маленьким”?».