"На море и на суше" - читать интересную книгу автора (Бенилов Евгений)

2

Я открываю глаза и медленно, с усилием сажусь — в задницу впивается что-то острое. Внутри черепа бьют колокола… пытаюсь встать, но голова кружится, и я валюсь на бок.

Черт!.. Что со мной?!

Упираясь руками в битый кирпич, встаю на четвереньки. Справа от меня высятся развалины церкви, слеза — выгоревший сквер (от деревьев остались обугленные пеньки: видать, кто-то поработал огнеметом). Прямо по курсу я вижу кучу мусора и, на самой верхушке, муравья. Несколько секунд тупо разглядываю его… наконец понимаю: это — Чапай.

— Чапай! — зову я хрипло. — Иди сюда, насекомый!

Муравей подбегает и, негромко стрекоча, тычется мне в лицо.

Преодолевая головокружение, встаю, ощупываю череп. На лбу обнаруживается огромная шишка.

А где Нюта?..

С кряхтением сажусь на поваленный столб, закрываю глаза и массирую веки. Пытаюсь вспомнить… в голове мелькают лишь разрозненные картинки: вот мы с Серегой копаемся в развалинах музыкальной фабрики, вот находим почти не поврежденную арфу… нет, это было утром. Вот обмениваем арфу на мешок турнепса и двух копченых улиток… в памяти всплывают бородатые рожи крестьян и запах навоза — ага, это на Тамбовском рынке, ближе к вечеру, часов в пять.

Что было потом?

Потом наступают сумерки. Бездомные зажигают свои костры — если смотреть с холма, костры складываются в цепочки, повторяя сетку улиц. Мы с Нютой идем по Оружейной — Чапай то забегает вперед, то отстает, роясь в развалинах. Вдруг Нюта испуганно хватается за мою руку: «Дима, пойдем домой!» Из сумрака выступают смутные фигуры… я с удивлением чувствую исходящую от них угрозу. Что за чушь?.. Ведь мы у себя в районе, нас туг знает каждая блоха. «Не бойся! — я обнимаю Нюту, пытаюсь ее успокоить. — Ведь мы у себя в районе, нас тут знает каждая блоха». Мы подходим ближе: незнакомцев пятеро, все в темной, влажно блестящей одежде (кажется, резиновой), на головах — шлемы и сдвинутые на лбы защитные очки.

Дети подземелья!..

Нютино плечо дрожит у меня под рукой. Я хватаюсь за пистолет.

— Стоять!

В глаза ударяет луч фонарика, рядом с которым (так, чтобы я видел) — оружейное дуло. Прищуриваюсь, стараясь разглядеть, что находится позади фонарика, и вижу высоченного детину с «калашом». Ствол автомата направлен мне в живот.

— Федор, Кирюха!

Один громила забирает мой пистолет, другой хватает Нюту за руку и тащит в темноту.

— Дима! — истерически кричит девушка.

Я кидаюсь вслед… но тут же останавливаюсь, получив сокрушительный удар в лоб — очевидно, рукояткой пистолета. Мир озаряется снопом вылетевших у меня из глаз искр, а потом становится темно…

Стук мотающейся на ветру форточки в доме напротив возвращает меня в настоящее. Чапай растянулся на земле и грызет найденную в мусоре консервную банку — с легкостью прокусывает проржавевшую жесть, из банки лезет густая бурая масса.

«Вот ведь идиот! — кляну я себя. — Зачем полез на рожон?!» Досада и злость охватывают меня… нет, не только досада и злость — я ощущаю резкую, почти физическую боль в груди: у меня отняли Нюту! Что делать? Кого звать на подмогу?.. Судорожно перебираю в памяти знакомых и понимаю, что обратиться могу лишь к Сереге: остальные рисковать ради меня не станут. А к Сереге обращаться не хочу я сам — у него жена и трое детей; если с ним что-то случится, кто будет их кормить?

Достаю из ножной кобуры, не замеченной бандитами, второй пистолет. Проверяю обойму — вроде полная — и вскакиваю с поваленного столба. Чапай вопросительно поднимает голову. «Ищи! — говорю я. — Нюта!» Муравей носится зигзагами: голова опущена, антенны непрерывно шевелятся — ощупывают землю, пробуют на вкус воздух. Наконец он берет след и устремляется в темноту; я зажигаю фонарик и, спотыкаясь о битые кирпичи, кидаюсь вдогонку.

Поначалу Чапай бежит по улице, потом сворачивает в какую-то арку; мы оказываемся во дворе, окруженном непонятно как уцелевшими многоэтажками. В центре двора темнеет что-то большое. Следуя за Чапаем, подбегаю ближе и вижу памятник: одетый в борцовское кимоно президент гордо выпячивает усеянную орденами грудь. Рядом с памятником обнаруживается канализационный люк — муравей скребет его лапой.

Поводив лучом фонарика по земле, нахожу обрезок трубы и подцепляю крышку люка. Раздается скрежет. Мало-помалу крышка съезжает в сторону.

— Вперед! — командую я.

Чапай исчезает в темном отверстии. Светя себе под ноги, я следую за ним.