"Созданная для любви" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

4

Ее разбудил звон бутылки о стекло стакана. Открыв глаза, она удивленно огляделась. Солнце жарило вовсю, и, судя по его положению, она проспала достаточно долго. Возможно, как следствие треволнений прошедшей ночи.

— Рад приветствовать! Я тут задумал немножко перекусить. Но одному что-то не хочется. Ты голодна?

Корзинка с провизией была открыта, а рядом с ней Невил разостлал новое полотенце. Лесли с трудом осознавала происходящее. Что это, если не полное сумасшествие? Неужели она хотела заняться любовью с этим темноволосым почти незнакомым человеком. Она едва не подпрыгнула, когда Невил слегка потрепал ее по плечу.

— Эй! С тобой все в порядке? Я было подумал, не заработала ли ты солнечный удар?

Прикосновение его пальцев к впитавшей солнце разгоряченной коже показалось ей касанием кусочков льда.

— Давай-ка я натру тебе спину кремом. А то, сдается мне, через несколько часов ты будешь выглядеть как облезлая кошка.

— Все в порядке, — солгала она. На самом деле голова у нее гудела, а перед глазами все плыло. — Просто я не сразу поняла, где я и зачем…

— И с кем… Ну, надеюсь, ты не принимаешь меня за привидение? Призраки не пьют бордо. Давай, съешь чего-нибудь, пока я разливаю вино.

Пока он возился со штопором, она извлекла из корзинки аппетитные пирожки, немного сыра «бри». Затем появились персики и виноград. Увидев все эти яства, Лесли неожиданно поняла, что проголодалась. Она протянула Невилу тарелку и, когда его пальцы коснулись ее руки, резко отдернула ее.

— Немного вина?

Лесли подставила стакан. Когда он наполнился, она, к собственному удивлению, храбро выпила вино залпом.

— Спасибо.

Под действием алкоголя Лесли немного расслабилась. Молча она рассматривала Невила и невольно залюбовалась его мужественным профилем. Ее гипнотически притягивала покрытая темными волосками грудь, восхищал мощный торс. Но потом ее взгляд скользнул ниже…

После того как они в третий раз наполнили стаканы, Лесли, не слишком опьянев, совершенно расслабилась.

— Ты смотришь на меня, как на чудо морское. Рассматриваешь, будто раньше никогда не видела мужиков. Я тебя начинаю побаиваться. У тебя в роду не было вампиров? Ты уверена, что родилась девятнадцать лет назад, а не в позапрошлом веке?

— Я вовсе тебя не рассматриваю, — запротестовала уличенная Лесли. — Я задумалась.

Лесли отвернулась, чтобы он больше не подозревал ее в вампиризме, удивляясь при этом непривычной пустоте в голове.

— Однако у меня на коже скоро будут ожоги от твоих взглядов, — бросил Невил слегка раздраженно. — Ты смотришь на меня, как растерянная маленькая девочка, впервые оказавшаяся в магазине игрушек.

— Да говорю же тебе, я сейчас была за сотни миль отсюда, — с жаром запротестовала Лесли.

— Странно, что ты отрицаешь очевидное. Меня трясет, как при пляске святого Витта. Ты всегда себя так ведешь? Сначала растравила мужика, потом вылила на него ушат холодной воды, а напоследок испепеляешь его взглядом. Твоей прапрабабушкой случайно не интересовалась святая инквизиция?

— Но… Но я же не хочу тебя… — не совсем к месту пролепетала она.

— Разве?

И он вновь взглянул ей в глаза так, что Лесли почувствовала, как ее бедра судорожно сжались.

— Персиковый сок, мэм, — проворковал он, пытаясь ее поцеловать.

Сначала она отстранялась, но вскоре сама отчаянно впилась в его губы, которые действительно хранили вкус персика, который он только что съел. Ей показалось, что из глаз Невила льется малахитовый поток света, который ворвался в нее и мириадами колких искорок разбежался по венам до самой маленькой трепещущей жилки.

Невил клонил ее все ниже, а его язык двигался взад-вперед по ее губам, и шероховатые прикосновения поднимали в ней волны сладкой дрожи. Когда ее спина коснулась полотенца, Лесли почувствовала вес его тела и вслед за этим пришло изысканное долгое удовольствие, ранее ею никогда не испытываемое: внутри нее звенели колокольчики, каждая клеточка молила продолжить и идти до конца, но что-то удерживало сознание Лесли от того, чтобы разом не провалиться в эту зовущую пропасть. Разум был замутнен выпитым вином, голова кружилась. Она зашептала что-то, пытаясь протестовать, пытаясь оттолкнуть его, но руки не повиновались ей и уже обнимали Невила; всякий раз, когда она хотела открыть глаза, те закрывались сами собой. Когда он снимал с нее верх бикини, она вновь хотела увернуться, но вместо протеста издала тихий стон.

— Разожми зубки, малышка, я хочу попробовать самое вкусное.

Ее отуманенный мозг не мог правильно реагировать на происходящее, а инстинкт был зажат неопытностью.

— Лесли, прекрати царапать меня! — Голос Невила пробился в мозг горячими чувственными толчками.

И тут же его зубы впились в ее нижнюю губу. Лесли издала глубокий стон, когда его язык коснулся ее языка. Новые волны удовольствия захватили ее, лишь губы Невила встретились с ее губами. Она слышала громкий стук сердца и не сразу поняла, что так бьется ее сердце, рвущееся наружу.

— Лесли, — нежно произнес Невил, слегка отстранившись и с восторгом разглядывая ее лицо.

Он запустил пальцы ей в волосы и стал неистово целовать ее щеки, глаза, шею. Словно дикий, экзотический прекрасный и одновременно ужасный цветок рождался в ней, прорастая сквозь нее и завладевая всем ее существом. Какая-то таинственная сила пробуждала к жизни неведомые доселе желания. Она с удивлением и даже испугом чувствовала, как вся ее жизнь сосредоточивается то в кончиках пальцев, то на мочке уха, то на сосках или в бедрах, следуя движению его рук, скольжению языка, и каждое его движение отзывается сладостной судорогой внизу живота. Его глаза потемнели от желания, когда он оторвался от нее.

— Я хочу тебя так, как еще никогда никого не хотел. Я хочу тебя всю. И навсегда.

Его голос проникал глубоко в ее сердце, тело пело в его руках, пульс звенел под его пальцами, каждое слово вызывало потрясение.

— Лесли, скажи же наконец; что хочешь того же, чего и я! — прохрипел Невил, губами лаская ложбинку между ее грудей. — Скажи, что чувствуешь то же самое.

Его пальцы нежно сжимали ей грудь, а когда он коснулся языком ее напряженного розового соска, она едва не лишилась сознания. Лесли инстинктивно обхватила его торс руками и заскользила по его груди своими налившимися грудями, получая бешеное удовольствие от прикосновения сосков к жесткой растительности.

— Лесли, — только и смог выдохнуть он, охваченный страстью.

Она почувствовала исходящий от Невила запах алкоголя, и на мгновение ей стало страшно, но страхи моментально рассеялись, когда его губы вновь сомкнулись вокруг ее соска. Потом влажная дорожка его поцелуев пробежала по шее, и дыхание обожгло ей ухо.

Новые и новые ласки, которыми он щедро ее одаривал, повергли Лесли в полузабытье. Ей казалось, что она находится где-то на грани между жизнью и смертью.

— Лесли, ты уверена, что хочешь?

Голос Невила, доносившийся как бы издалека, вернул ее к реальности. Свободной рукой он ласкал ее бедра, и только тонкая тканевая преграда отделяла его пальцы от средоточия женского естества.

— Девочка, я безумно хочу тебя, — стонал Невил. — Ну помоги же мне…

В ту же секунду она конвульсивно сжала колени и, схватив его за руку, больно впилась ногтями ему в запястье.

— Тебе не нравится, когда я ласкаю тебя там? — Невил мягко взял ее руку и поцеловал в раскрытую ладошку. — Давай же, иди ко мне, не бойся!

Он обнял ее так нежно, что ее соски едва касались его кожи.

— Неужели ты не чувствуешь, что я сейчас просто сгорю от желания?!

Невил снова положил руку ей на бедра, и тело Лесли отозвалось сладостной дрожью. Он совершал плавные движения торсом, волоски на его груди щекотали ей кожу, и ее возбуждение все нарастало.

— Ведь ты хочешь быть со мной, Лесли. Ты жаждешь меня с такой же силой, что и я жажду тебя. Так почему же мы мучаемся оба? Позволь мне войти в тебя…

Она готова была разрыдаться от счастья, когда он ласкал ее своим могучим торсом. До тех пор Лесли только предавалась наслаждению, но когда она услышала слова Невила, ее охватили сомнения. Как ей заниматься любовью с мужчиной, которого она видит третий раз в жизни? Да, конечно, ей вне всяких сомнений хочется расстаться с девственностью… Но так?..

Невил взял ее голову в свои руки и заставил посмотреть ему в лицо. Он опытен, этот человек. Внутри нее был некий источник, жадный зов которого он отчетливо слышал, некая сила, которая требовала, чтоб он вошел в нее. Внутри… Лесли хотелось, чтобы весь Невил исчез глубоко-глубоко в ней.

Ей сказочно повезло, что ее первым любовником оказался именно такой человек, который научил ее слушать собственное тело, вернул ей сознание собственной женственности и залечил те раны, что нанес ее душе Донахью. Сексуальный маг, только и могла она подумать о нем.

В этот момент возбуждение уже достигло своего пика, весь мир полетел к чертям, а разум свернулся в маленький шарик и укатился куда-то за пределы ускользающего мира.

— Лесли! — В голосе Невила звучало само страдание.

— Но… ты еще не фотографировал меня. — Это последнее, что она хотела бы сказать ему. Эта бессмысленная фраза приплыла откуда-то издалека и сама собой сорвалась с ее губ. Но ведь совсем не то рвалось из ее души! Фраза прозвучала достаточно двусмысленно, и, чтобы хоть как-то исправить дело, Лесли добавила виновато: — Говорят, ты снимаешь всех женщин, с которыми занимаешься любовью.

— Ах вот как?! Я подозревал, что это все, чего ты добиваешься.

Невил не мог скрыть разочарования. В одну минуту он превратился из пылкого любовника в незнакомца с холодным взглядом.

— Я помогу тебе, детка, получить сегодня все, что ты хочешь, хотя на модель ты не тянешь, — сказал он почти с отвращением. — С твоими амбициями, девочка, ты не добьешься большего, чем редкие публикации твоих снимков в дешевых бульварных газетах. Ты уж поверь мне, я немного в этом смыслю.

Прежде чем Лесли смогла хоть что-нибудь возразить, он вскочил со своего полотенца и, пользуясь преимуществом в силе, рывком поднял ее и грубо впился ей в шею губами, отчего остался багровый след. Надавив ей руками на плечи, он вновь усадил ее на полотенце. В следующий момент он оказался возле своей аппаратуры.

— Ты сама этого хотела. Я сделаю твои снимки сейчас, — сказал он грозным голосом. — Сейчас, когда на твоем теле видны знаки того, чем ты занималась для этого. Я не знал, девочка, что ты так любишь сниматься. И не думал, что для тебя любовь лишь средство для собственных меркантильных целей. Боже, как я был слеп, что позволил увлечь себя этим девичьим глазам и нежным грудкам!

Все это он шипел, как укушенный бешеным псом. Для полноты картины не хватало только пены изо рта. Она пыталась слабо протестовать, но он носился вокруг и неистово щелкал камерой. Будто вся его холодная ярость материализовывалась в ярких вспышках блица.

— Вот так! А еще вот так! — камера мелькала то справа, то слева. — А вот так еще лучше!

Очередная вспышка.

— Пожалуйста, нет, ты не понимаешь, что творишь! — Лесли почти визжала.

Что взбрело ему в голову? Она силилась понять, почему он бросился снимать ее, но не была в состоянии додумать ни одной мысли. Она хотела броситься на него и разорвать на куски, ведь еще минуту назад им было так хорошо вдвоем. Только что она уже почти было сдалась, ее тело уже все решило за нее, она не представляла иного исхода, чем… Но теперь…

— Пожалуйста, Невил, не делай этого.

А камера все щелкала, щелкала и щелкала. Лицо Невила потемнело от ярости.

— Я знаю, что делаю. Убедила, что хочешь любви, а на самом деле хочешь, чтобы я на тебя поработал. Так сейчас самое время для фотографий. Я чуть было не трахнул ее только что! Я чуть не вляпался. Ты накачала мое тело адреналином, ты завела меня как… игрушечного клоуна! Я, черт возьми, хотел, хотел тебя! Мои гормоны чуть не свели меня с ума!

— Ты так зол на меня, что даже не можешь…

Не можешь понять, как я хотела тебя, додумала она, но сказать это вслух помешали гнев и гордость.

Наконец приступ его гнева прошел, и он опустился рядом с ней. Закусив губу, Лесли закатила ему две звонкие пощечины. Резкий звук прояснил ей голову. Невила это тоже отрезвило. Он выглядел теперь даже немного виновато. Мотая головой, как большой мохнатый пес, он мрачно сказал:

— Детка, неужели ты не можешь найти другого применения своему телу? Пусть это послужит тебе уроком. Пока не нашелся какой-нибудь негодяй, который просто употребит тебя. Как же точно ты рассчитала физиологический момент. Но пойми, уложи в хорошенькой головке нехитрую мысль, что кроме выгоды в мире существуют еще и чувства!

Его тело словно обмякло, и чудесные мускулы, и мощный торс, и упрямая шея — все потеряло форму. Перенести этого Лесли не могла. Обхватив его голову руками, она поцеловала его в лоб.

Невил воспрянул, его мускулы налились весом, он с надеждой посмотрел на нее. Что-то в его глазах заставило Лесли смутиться. Но тут Невил потянул вниз плавки, снял, отшвырнул их в сторону, и перед Лесли предстала картина его дикой великолепной наготы. Как ни в чем не бывало он прилег рядом, обхватив рукой ее бедра, которыми она почувствовала рельеф мускулатуры Невила. Он придавил ногой ее ноги и губами принялся ласкать ее лоно. Губы обжигали как лед и отзывались во всем теле паническим страхом, сопровождаемым мелкой дрожью. Только теперь она до конца осознала, зачем она здесь.

Ей стало дурно, когда Невил на нее навалился. Она хотела оттолкнуть его. Но страх привел ее в оцепенение.

— Ты хотела фотографий, — тихо прошептал Невил ей в самое ухо. — Меня возбуждают женщины-агрессоры. Дай мне побыть внутри тебя, покажи, какая ты хорошая девочка.

Чуть живая от ужаса, Лесли смогла лишь выдохнуть:

— Нет, пожалуйста, я не желаю, чтобы все случилось так. Мне не нужны эти проклятые фотографии. Я никогда не хотела их. Я хотела другого.

Он отшатнулся и спросил:

— Хорошо, Лесли, чего же ты хотела на самом деле?

— Я хотела только, чтоб ты занялся любовью со мной!

Услышав Лесли в тот момент, даже суд присяжных не усомнился бы в правдивости ее слов.

— В самом деле? — В голосе Невила прозвучали саркастические нотки. — Тогда ты нашла странный путь для выражения желаний.

— Я хотела заняться с тобой любовью, потому что я девственница. — Она вложила в эту фразу всю силу своего отчаяния и разочарования, на какую только была способна. — Я никогда не хотела ничего больше. Я лишь…

— Побереги нервные клетки. — В глазах Невила мелькнула нехорошая ирония. — Все признаки душевного расстройства налицо.

Его лицо, и без того мрачное, совсем помрачнело, когда Лесли с ужасом начала рассматривать багровый след, оставленный им у нее на плече.

— Я знаю, как я неопытна. Как я, наверное, глупо выгляжу. Я, я… не умею доставить удовольствие мужчине. Не знаю, как… — В ее голосе звучали и раздражение, и обида на самое себя.

Невил зевнул, отвернулся, демонстрируя всем своим видом полнейшее равнодушие.

Лесли заискивающе посмотрела ему в лицо, и ее фиалковые глаза стали такими же темными, как ее отчаяние. Все существо Лесли, вся ее маленькая трагическая фигурка как бы умоляла его о снисхождении: милый, пожалуйста, скажи, скажи «да»! И вдруг она взмолилась:

— Невил, ну займись, займись же со мной любовью! Почему ты отказываешь мне?

При этом в ее глазах стояла такая мука, что он наконец не выдержал.

— Лесли, — сказал он тихо и приобнял ее за плечи. — Лесли, сейчас не время. Постарайся меня понять…

О да, она все прекрасно понимает. Он отверг ее, отверг так же, как и Донахью. Невил бы, конечно, снизошел, будь она поопытней, но, поскольку перед ним оказалась глупая девочка, он посмеялся над ее чувствами и желаниями.

— Я не сразу поверил тебе сегодня утром. Уж больно неправдоподобно, что ты все еще девственница. Нам надо об этом потолковать.

— О чем тут говорить? — По голосу Лесли чувствовалось, что она на грани истерики. — Ты не хочешь меня. Никто меня не хочет. Донахью был прав. Мне нечего дать мужчине.

— Донахыо? — Невил почти оскалился.

— Да, Донахью. Он жестоко оскорбил меня сегодня утром. Я застала его с нею… А он посмеялся надо мной и назвал неопытной… целкой! И ты такой же, как он, такой же! — Последние слова она почти прокричала, прежде чем рыдания задушили ее. — Никто не любит девственниц, — только и сумел разобрать он в сумятице слов и слез.

— Так вот почему ты подкатилась ко мне сегодня? — Невил выглядел угрожающе. — Так ты хотела, чтобы я тебя трахнул, потому что у тебя не получилось это с Донахью? Бог мой, неужели ты не понимаешь, как подло ты поступила? Тебе на меня наплевать, ты хотела меня использовать, просто воспользоваться мною, потому что я подвернулся!

Лесли физически ощутила холод отчуждения, словно в жаркий летний день на горизонте появился айсберг. Хотя, с тех пор как они приехали в эту уединенную бухту, и впрямь похолодало. А может быть, на нее как холодный душ подействовал отказ Невила, и тело покрылось мурашками.

— Хорошо, мы еще вернемся к нашему разговору. А теперь пора в отель, договорим за ужином.

— Нет! — Лесли протестующе подняла руку. — Я не хочу больше тебя видеть, разве трудно понять?

— Я все понимаю, гораздо лучше, чем ты. Тебе наплевать на меня как на личность, ты хотела только моего тела. — Его губы кривила горькая усмешка. — Я привык, что меня используют. Ты, оказывается, не исключение. Могу я спросить, почему именно я?

— Ты выглядел опытным и искушенным.

— И тебя вовсе не интересовали мои чувства? — Вопрос Невила заставил ее сжаться. Она кивнула.

— Оденься, мы возвращаемся в отель. — Ведя борьбу с обуревавшим его гневом, он подошел к морю и стал смотреть на набегающие волны. Так он стоял, отвернувшись от нее, пока она одевалась. — Тогда какого же черта ты не отдалась мне, а вела себя так? — спросил он, повернувшись к ней лицом.

Лесли показалось, что белый айсберг чудовищных размеров, уже маячивший сегодня на горизонте, теперь подошел вплотную к берегу, так ей вдруг стало холодно и неудобно под взглядом Невила.

— Я одновременно и хотела и боялась… Я…

— Ты использовала меня.

Невил в изнеможении сел на гальку и подогнул под себя ноги. Он был зол, он кипел от возмущения, но она не понимала почему.

— В следующий раз не советую экспериментировать.

И он замолчал. Настал ее черед растерянно смотреть на прибой, пока он упаковывал камеру и прочие принадлежности профессионального фотохудожника. Наконец он поднялся и двинулся к тропинке, ведущей наверх, даже не обернувшись и не позвав ее. Лесли ничего не оставалось делать, как молча поплестись вслед за ним.

Всю дорогу до отеля Невил и Лесли не обменялись ни единым словом.

Они вошли в отель, Кристиан стояла за конторкой, и Лесли, гордо подняв голову, спросила у нее ключи. Она остановилась поодаль от Невила, с превосходством поглядывая на остальных девушек. Ее кожу обожгло солнцем, а губы, словно не вынеся жара его поцелуев, слегка потрескались.

— Сейчас четыре, — сказал Невил, посмотрев на часы. — В восемь ты спустишься вниз.

Она было открыла рот, чтобы возразить, но он не дал ей сказать и словечка.

— И только попробуй не спуститься! Я сам поднимусь в твой номер и задам тебе трепку. Сегодня вечером ты расскажешь мне всю историю в подробностях. Бог мой, твой старик совсем из ума выжил, если до такой степени не интересуется личной жизнью дочери. Ты можешь потерять самое себя. Сегодня ты мне расскажешь все.

Лесли упрямо отвернулась, не произнеся ни слова.

— Ты все запомнила? — послышалось у нее за спиной.

— Запомнила? Запомнила ли я? Черт, почему я соглашаюсь? Хорошо. В восемь, — бросила она и, не оборачиваясь, быстро зашагала к лифту.

— И попробуй только не прийти, — неслось ей вслед. — Я тебя выпорю!

Влетев в комнату, она скинула с себя одежду и бросилась под душ. Ее кожа все еще горела, она не знала от чего: от поцелуев ли Невила, от солнечных ли лучей или, может, от стыда. Груди были тяжелее, чем обычно, и надсадно ныли, живот тянуло, голова просто раскалывалась. Но когда кожи коснулся гель для душа, Лесли вспомнила, как нежно Невил целовал ее сосок, как настойчиво теребил его языком. При воспоминании о его шероховатых приятных прикосновениях грудь ее налилась. Она непроизвольно положила свою ладонь на грудь и принялась массировать ее круговыми движениями. Образ Невила стоял у нее перед глазами. Она боролась с собой, пытаясь изгнать его прочь, теряя силы в этой безуспешной борьбе, пока не вспомнила нечто, что придавило ее, как многотонный мертвящий монолит. Он такой же, как Донахью, он не хочет ее, он отверг ее.

Она присела на корточки, обхватив голову руками, струи душа бешено забили по спине. Тотчас хлынули слезы. Лесли хотела кричать, но не могла: эмоции душили ее, она только сдавленно подвывала. Никогда никто больше не отвергнет ее, как Невил сегодня. Если нужно, она останется девственницей на всю жизнь. Гордость и чувство собственного достоинства превыше всего. Кристиан и Донахью были правы. Ни один мужчина в мире ни разу не захотел ее.

Прохладные потоки воды все же сделали свое дело, она утихла и вспомнила наконец о назначенной на восемь встрече с Невилом. Он что-то говорил об ее отце… Кажется, он хочет услышать ее историю. Хорошо, она расскажет ему, и они расстанутся по-доброму, не тая зла друг на друга.

Не успела она обсушить тело полотенцем, как раздалась непрерывная трель телефона, отчего Лесли заключила, что звонят из отеля по внутренней связи.

Действительно, ее беспокоили из бюро заказов.

— Мисс О'Коннор? — Голос был ей незнаком, и Лесли порадовалась, что это не Кристиан. — Утром вы заказывали билет на вечерний рейс. Мы не могли до вас дозвониться. Ваш самолет улетает в половине седьмого. Поторопитесь упаковать вещи, вы как раз успеете к концу регистрации. Я уже вызвала такси.

Секунду, две, три Лесли ошарашенно молчала. Затем, поблагодарив девушку за помощь, она повесила трубку. Итак! Полседьмого. Значит, когда Невил Хаггинс явится сюда выпороть ее, как обещал, она уже будет далеко отсюда.

Кожа пошла пятнами, когда Лесли представила, как Невил, вернувшись в Лондон, в кругу друзей будет выкладывать интимные детали их проклятого свидания, посмеиваясь над ее невинностью и неопытностью. А уж в том, что его друзья прошли неплохую школу злословия, она не сомневалась ни секунды.

Итак, все кончено. В меланхолической прострации она начала собираться. Господи, думала она, так бездарно провалить главное событие своей жизни! Все ее внутренние страхи, все комплексы, вся та чушь, о которой любят поболтать психоаналитики, нашла свое воплощение. И этим воплощением был Невил Хаггинс.

Еще утром Лесли ни о чем не беспокоилась. Она радостно ожидала того, что случается между мужчиной и женщиной, когда любовь сливает их тела воедино. Но все напрасно. И Невил Хаггинс тоже отверг ее.

Когда Лесли спускалась по трапу самолета в аэропорту Ньюкасла, она выглядела осунувшейся и повзрослевшей. Но не ставшей более женственной. Ее женственность украл темноволосый человек с зелеными глазами. Человек, который дал ее телу познать чувственные удовольствия, но не захотел довести это дело до своего логического конца. Мужчина, которого ей не дано забыть, но видеть которого она будет только в самых заветных снах.

Из аэропорта она села на рейсовый автобус, следовавший до Сандерленда. Всю дорогу в ее голове звучали строчки обвинительного заключения Невилу Хаггинсу. И всем мужчинам. Донахью, конечно, подлец. Себялюбивый эгоистичный подлец. И поэтому может быть прощен. Его эгоизм еще сыграет с ним злую шутку. А Невил Хаггинс виновен. Виновен в надругательстве над святыми чувствами, виновен в надругательстве над мечтой.

В конце концов, виновен в том, что она до сих пор девственница! Как безумный Герострат, сжегший святыню, он должен быть забыт и потому не будет забыт никогда.