"Традиция предков" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

6

Бетти тихо вскрикнула от боли, когда, перевернувшись во сне, оказалась на твердом каменном полу. Казалось, каждая кость ныла, и она была уверена, что все тело покрыто синяками. Если бы Симон был джентльменом, он никогда не позволил бы ей спать на полу. Далее Бенджамин не допустил бы такого. Трудно представить, что именно предпринял бы Бен. Ну уж, конечно, спать вместе не стал бы. Ни за что на свете! И не дразнил бы ее и не насмехался, доводя до белого каления, не бросал бы в нее снежки, заставляя почувствовать…

А что именно? Бетти никак не могла найти ответ на свой вопрос, как не могла выбросить из головы мужчину, который должен быть ей противен. Он вихрем ворвался в ее размеренную жизнь, имел наглость давать советы, уговаривая ее отказаться от свадьбы, пытаясь убедить, что она будет раскаиваться всю жизнь, если выйдет замуж за Бенджамина.

Тоже мне Пифия, усмехнулась Бетти. А вдруг он прав? Она подтянула ноги к груди, обхватила колени руками и задумчиво уставилась в пустоту. Надо быть честной перед самой собой. Разве она не завидовала нежным отношениям Ллойда и Хелен? Разве не чувствовала, что чего-то недостает их отношениям с Беном?

Бетти вздохнула, быть честной что-то не получается. Она обвиняет Симона в том, что своими постоянными издевками и мрачными прогнозами он поколебал ее уверенность в выборе мужа, хотя прекрасно знает, что сомнения возникали у нее и раньше.

Она встала и подошла к окну: ни намека на оттепель. Небо, пасмурное и тяжелое, предвещало новую метель. Стоя в одной ночной рубашке и дрожа от холода, девушка старалась не вспоминать вчерашнее утро, когда она проснулась в теплых объятиях Симона удивительно безмятежной и умиротворенной, будто…

Будто что? Будто они занимались любовью? Жгучее желание испытать неведомое пронзило ее. Скорее бы вернуться домой! Вот тогда все встанет на свои места, и жизнь потечет своим чередом. Она забудет о своих глупых ощущениях и переживаниях. Но сначала придется провести еще одну ночь наедине с гостем. Что ж, придет и его очередь спать на полу.

Бетти, решив, что больше не заснет, наполнила чайник, поставила на плиту и пошла наверх, где осталась ее одежда. Из спальни не доносилось ни звука. Вероятно, Симон еще спал. А почему, собственно, и нет? Ведь он-то почивает на кровати. Стараясь не шуметь, Бетти схватила вещи и спустилась на кухню.

Пока она привела себя в порядок, чайник уже вскипел. Голова просто раскалывается от боли, а аспирина, как назло, нет. Может, крепкий горячий сладкий кофе поможет?

Бетти сидела у плиты, держа в руках кружку и затаив обиду на весь белый свет, когда в кухню вошел Симон.

— Для меня найдется чашка кофе?

— Нет, — отрезала она. — Я вскипятила воду только на одну порцию.

Симон внимательно посмотрел на нее. У Бетти создалось впечатление, что он смотрит прямо в душу, видит все гнездящиеся там страхи и сомнения. Она, затаив дыхание, ждала какого-нибудь едкого комментария или замечания в свой адрес. Но сегодня противник был настроен миролюбиво.

— Боже мой, да вы никак в плохом настроении?!

— Вы будете в таком же после того, как поспите на полу, — огрызнулась Бетти.

Она поймала себя на том, что разочарована, поскольку настроилась выслушать уговоры не выходить замуж за Бена или что-нибудь в этом роде.

— Вы получили по заслугам за свое упрямство, которое портит вам жизнь, — назидательно сказал Симон.

Упрямство? Она поставила кружку на стол и стала отчаянно массировать виски, чтобы хоть как-то унять боль.

— Что с вами? — Симон тут же оказался рядом. Быстро, слишком быстро.

— Голова болит, — кратко ответила она и посмотрела ему в глаза, которые выражали искреннее сострадание и участие. Сама не зная почему, Бетти улыбнулась. — Ничего страшного, просто мигрень. Иногда со мной случается такое.

— А вы знаете, почему это бывает? — спросил он, лукаво глядя на нее.

— Да, из-за перенапряжения, — гневно выпалила она.

Проклятье, она снова мишень для шуток! Как хочется взять реванш… Ничего, отольются кошке мышкины слезы!

— Перенапряжение — это просто эвфемизм для обозначения последствий сдерживания того, чему следовало дать волю, — наставительно произнес Симон. — Например, злости, боли, желанию…

Бетти сконфузилась. Что он хочет этим сказать? Она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть намек на то, что над ней издеваются, дразнят, но не нашла. Симон, видимо, хочет доказать, что ее головная боль вызвана чувствами, которые она намеренно подавляла в себе. Но это неправда. Не может быть правдой, и она скажет ему об этом…

— Если я что и подавляю в себе, так это гнев, который вы вызываете у меня, — призналась она.

Симон долго и пристально смотрел на нее, словно гипнотизируя. Бетти не могла отвести от него взгляд, чувствуя, что ее бросило в жар и все ее мысли можно прочесть на лице.

— Только гнев? — тихо спросил Симон. В кухне стало подозрительно тихо, и девушка внезапно ощутила спокойствие и силу, предчувствие какого-то необыкновенного и долгожданного счастья.

— Конечно, только гнев, — ответила она, стряхивая оцепенение.

— Вы сказали это с такой убежденностью, будто боитесь чего-то.

— Боюсь? Чего же мне, по-вашему, бояться?

— Возможно, этого. — Он приблизился к Бетти и обнял.

Ощущение сомкнувшихся вокруг нее рук было так знакомо и приятно, что у девушки закружилась голова. Элизабет увидела перед собой черные глаза, страстные и манящие.

— Бетти, — едва слышно прошептал Симон.

Он произнес ее имя так, словно пробовал на вкус. Симон, ласково прижав ее к себе одной рукой, другой нежно перебирал волосы девушки.

— Какой удивительный цвет волос… какие они шелковистые… — Он неожиданно поцеловал крутой локон.

Его глаза заблестели, и перед Элизабет возникла картина: она, обнаженная, лежит в объятиях Симона, а он целует ее через вуаль волос. Эротичность видения вызвала у девушки трепетную дрожь.

— Ах. — Она услышала свой голос и удивилась.

— Расслабьтесь, дорогая…

Расслабиться?! Волна гнева окатила ее с головы до ног. Она вырвалась и, не задумываясь, бросилась к задней двери и выскочила во двор. Бетти слышала, как Симон звал ее, и имя звонким эхом отдавалось в заснеженных горах.

Она бежала, сама не зная почему, следуя инстинкту, звавшему неизвестно куда. Симон догнал ее, когда Элизабет, оступившись, упала в сугроб. Преследователь попытался схватить ее, но она громко закричала и, дернувшись, провалилась еще глубже. Снег накрыл ее с головой, и девушка запаниковала. Попыталась вдохнуть больше воздуха в легкие, но вместо этого набрала полный рот снега. Снег был повсюду: он давил сверху, сковывал движения, лишал возможности видеть и слышать. Она старалась высвободиться из холодного склепа, но тщетно.

Где же Симон? Или он хочет, чтобы она обморозилась и умерла? Она попыталась закричать, но не смогла даже вздохнуть: так сильно жгло в легких. Вдруг ей стало теплее, голова приятно закружилась, и огонь в легких затих. Удивительные ощущения, а ведь она лежит в снегу.

— Элизабет!

Девушка слышала далекий голос и отчаяние в нем, но не было сил ответить. Она почувствовала теплые руки на груди, а затем прикосновение теплых губ. Симон не целовал, а возвращал ей жизнь, внезапно поняла она.

— Бетти, как вы?

Она открыла глаза. Ее потрясла бледность Симона, которую не мог скрыть даже загар. И неудивительно… Она представила, как он сообщает ее родителям печальную весть, и только потом поняла, что могло произойти непоправимое. Это была бы целиком ее вина. Из-за ее глупости могла случиться трагедия, ведь она знала, как глубоко здесь залегал снег и что безопасно только у самого дома. Бетти не удивилась бы, устрой ей Симон хорошую взбучку. Но он, наоборот, помог ей встать на ноги, бережно поддерживал, пока она сделала пару шагов, а потом, передумав, взял на руки и понес в дом.

Бетти решила, что он направится в кухню, но Симон держал путь в спальню, где горел камин, и было тепло. Она ощутила многочисленные болезненные уколы, будто тысячи иголок впились в тело. Симон осторожно, словно она хрустальная, опустил Бетти на пол перед камином.

— Не вздумайте двигаться, — мягко пригрозил он и ушел.

Бетти попробовала полуобмороженными пальцами расстегнуть пуговицы и молнию, но поняла, что не сможет самостоятельно раздеться.

Вернулся Симон с ведром снега и шелковым халатом.

Положив халат на пол, он бережно раздел девушку, приговаривая, словно возился с испуганным ребенком. И хотя Бетти протестовала, требовала не прикасаться к ней, она прекрасно понимала, что нуждается в помощи и, кроме этого человека, ее оказать некому.

Не обращая внимания на возражения, Симон раздел потерпевшую донага. У Бетти не было времени, чтобы испугаться или смутиться, потому что Симон положил ее на халат, взял горсть снега и энергично принялся за дело. Кровь забурлила, разливалась по ее обмороженному телу, и Бетти вновь почувствовала свою грудь, руки, спину, шею, ноги… И уже через несколько секунд приятное тепло полностью овладело ею, неся с собой жизнь.

— Как вы себя чувствуете? — допытывался Симон. Он сидел перед ней на корточках, пытливо изучая ее пылающее лицо.

— Спасибо, лучше, — смущенно призналась она. — Простите меня, пожалуйста… Это было чистейшим идиотизмом с моей стороны… бежать сломя голову. Не окажись вы рядом…

— Прежде всего, если бы меня не было рядом, этого бы не случилось, — сказал он примирительно. — Не надо брать всю вину на себя. Я сожалею, если мои слова про вашу помолвку обидели вас.

— Дело не в этом.

Симон выглядел таким усталым и измученным, что Бетти хотелось дотронуться до него, погладить его жесткие волосы, прижать его голову к своей груди…

Симон посмотрел на девушку, и его усталость мгновенно улетучилась, выражение лица резко изменилось, когда он увидел слегка дрожащие полуоткрытые губы. Его сердце бешено забилось, жар охватил все тело.

— О, Бетти, — простонал Симон, приблизившись к девушке и взяв дрожащими руками ее лицо. — Да простят меня небеса, мне не следует этого делать.

В следующее мгновение его теплые губы с волнующим трепетом коснулись ее губ, и, будто заразившись возбуждением, Бетти отдалась поцелую с неистовой жадностью.

— Какое блаженство… О… клянусь, вы испытаете истинное наслаждение, если позволите мне… — прохрипел Симон и вновь прильнул к ее губам.

Его рука дотронулась до ее груди, и, ощутив это нежное прикосновение, Бетти затрепетала — и от ласки и от слов.

— Вы должны почувствовать меня всего.

И прежде чем она успела ответить, Симон крепко прижал девушку к себе. Пряжка на ремне джинсов больно впилась в кожу, и Бетти вздрогнула.

— Что случилось?

Она никогда не видела, как от страсти темнеют глаза, как от возбуждения на шее ритмично бьется вена.

— Ремень, больно… — едва вымолвила она.

— Где… где больно? — встревожился Симон, и его рука неожиданно скользнула вниз. Девушка вскрикнула от неожиданности и оттолкнула его.

Но Симон продолжал завороженно смотреть на ее грудь. Кожа Бетти была ослепительно-белой, с голубыми прожилками вен, кораллово-розовые соски возбужденно набухли. Он протянул руку и дотронулся с таким благоговением, словно ее тело было священной тайной.

— Хотите, я покажу вам, что можно испытать? — едва слышно спросил он, но Бетти показалось, что его слова многократным эхом отозвались в комнате.

Она закрыла глаза, представив, какое блаженство испытала бы, если бы Симон целовал ее… везде.

— Не выходите за него замуж, Бетти, — умоляюще попросил Симон.

Эти слова вмиг нарушили чарующую интимность: Бетти словно очнулась и увидела, как огонь страсти потух во взгляде Симона, сменившись мягкой неясностью.

— Все в порядке, — успокаивающе произнес он. — Не надо бояться. То, что случилось… — Симон запнулся, затем отечески поцеловал ее. — Извините. Вы простите меня, Бетти?

Слезы навернулись ей на глаза: за что прощать? Она была виновата не в меньшей степени и ухватилась за представившуюся возможность узнать неизвестную доселе сторону жизни, как утопающий хватается за соломинку. Эта страсть, это влечение были логическим исходом пережитого страха. Вполне естественная реакция. Сейчас опасность уже позади, все вернулось на круги своя: он — дальний родственник из Аргентины, она — невеста Бенджамина Макгрегора.

— Все нормально, — ответила Бетти как можно спокойнее. — Думаю, мы оба были чересчур взволнованы.

Она виновато улыбнулась, заметив, что глаза Симона вновь потемнели. От воспоминаний? От гнева?

— Ладно, — хрипло сказал Симон и взял ее на руки. — Надо уложить вас в постель.

— Уложить? — запротестовала Бетти. — Но я абсолютно здорова.

Она заметила, что Симон, хотя и отпустил ее, все же усомнился в правдивости этих слов, ее к этому человеку захлестнула внезапная нежность. Привыкшая к самостоятельности Бетти была потрясена тем, как приятно искать убежища и защиты, прижавшись к его сильной груди. Даже на очень короткое время.

— Вы уверены, что справитесь сами? — спросил он, ласково дотронувшись до ее плеча.

Бетти кивнула и отвернулась, чтобы Симон не заметил, насколько ей приятно его прикосновение.

— Оставьте дверь открытой. — Он направился к дверям спальни. — Позовите, если я понадоблюсь.

Бетти кивнула, хотя уже знала, что ни за что не воспользуется этой помощью.

Она переоделась в сухое, спустилась на первый этаж и вошла в кухню.

— Проходите, садитесь, — заботливо предложил Симон, с тревогой глядя на девушку, будто боялся, что она испарится или растает.

Вероятно, очень переживал за нее. Бетти подошла и благодарно тронула его за руку. Тут же легкая дрожь пробежала по всему телу. Но Симон резко отшатнулся, словно показывая, что ее прикосновения ему неприятны.

— Между прочим, вы были недалеки от истины, говоря вчера о наших замерзших в снегу телах, — пошутила она, стараясь разрядить обстановку.

К изумлению Бетти, Симон побледнел и с грустью посмотрел на нее.

— Ради всего святого, — простонал он, — не говорите так.

— Это была шутка. Я… — Бетти осеклась, увидев, что его рука дрожала, когда он провел ладонью по лбу, видимо, представил себе возможную сцену объяснений с ее родными. Он бы не смог смотреть им в глаза, случись с Бетти несчастье.

— Послушайте, давайте забудем обо всем. Это была моя вина, я вела себя очень глупо и не будь вас… — начала она.

— Не будь меня здесь, ничего бы не случилось. Чем скорее наступит оттепель и приедет ваш брат, тем спокойнее и счастливее я буду, — ответил Симон, разливая кофе по чашкам. — Мне кажется, нам обоим стоит взбодриться. То, что было там, наверху…

Но Бетти не желала ни о чем слышать. Она стремилась полностью забыть этот день. И никогда не вспоминать о том, как ей хотелось стать частью его сильного тела, не думать о безудержном влечении, о необузданной страсти, охватившей ее.

— Симон, пожалуйста, давайте забудем все.

Он внимательно посмотрел на Бетти и спросил:

— Вы расскажете Бенджамину об этом?

Сердце девушки забилось сильнее. Она закашлялась и честно ответила:

— Не знаю.

В ее голосе было столько боли и трагической неопределенности, что Симон, чувствуя себя настоящим преступником, искренне пожалел бедняжку. Ему не следовало прикасаться к ней, целовать ее… Глядя на Бетти, он задумался: а было ли его желание оторвать невесту от жениха таким уж бескорыстным? Он попытался представить, как много лет спустя вспоминает о приключении в горах Колорадо и шутит над собой, но ничего не получилось.

Уже была полночь, но Симон не предпринимал никаких попыток выяснить, кто где будет спать. Бетти даже и думать не могла о том, чтобы провести вторую ночь на каменном полу, от одного взгляда на который у нее начинало болеть все тело. Она покосилась на Симона и широко зевнула, стараясь привлечь к себе внимание. Расчет себя оправдал.

— Устали? — коротко спросил Симон.

Девушка кивнула. Симон встал и подошел к окну. Взошла луна, в воздухе лениво кружились снежинки.

— Ветер изменился.

Бетти тоже подошла к окну и прислушалась.

— Возможно, грядет потепление.

— Будем надеяться, что так, — согласился Симон и, повернувшись к ней, мрачно добавил: — Вам совсем не стоит бояться меня. Я не трону вас. Если вы не ложитесь, потому что опасаетесь…

— Нет, — резко оборвала Бетти.

— Ни вы, ни я не будем спать на полу, — твердо заявил он. — Нам обоим надо как следует отдохнуть и выспаться, — и, подумав, серьезно закончил: — Обещаю, что и пальцем вас не трону. Не надо меня бояться.

— И не будете наговаривать на меня, что я сама прижималась к вам? — спросила Бетти и с облегчением заметила в его глазах лукавые огоньки.

— Хорошо, не буду, — пообещал Симон.

— Тогда я пошла в спальню.

Конечно, Симон абсолютно прав: она очень устала. Происшествие не прошло бесследно и для него. Возможно, у него шок даже сильнее, потому что он знал, что от него и только от него в тот момент зависела жизнь другого человека.

Бетти попыталась представить на его месте Бенджамина, который наверняка растерялся бы, запаниковал, не зная, что делать. Он не стал бы бороться за меня и позволил бы мне умереть, подумала она уныло.