"Интерфейсом об тейбл" - читать интересную книгу автора (Бетке Брюс)

8. СРЕДА. 7 УТРА.

Я проснулся оттого, что рядом с моей головой раздался щебет. Щебетал телефон на тумбочке. Перекатившись к нему, я схватил трубку, приложил к уху и был вознагражден за труд оглушительным писком — кто-то пытался послать мне факс.

Эффективное средство, надо сказать. Я бесповоротно перешел в режим бодрствования.

Но чем больше я размышлял над этим фактом, тем больше мучился простым вопросом: «Зачем?» Зачем просыпаться? Зачем даже думать о процессе вставания с постели? Почему бы просто не забраться назад под одеяло и подождать тепловой смерти Вселенной?

Телефон вновь защебетал. Я вновь снял трубку.

Не знаю уж, кто пытался послать тот факс, но одно ясно — упорства ему было не занимать.

Я положил трубку, укрылся одеялом с головой и попытался вновь заснуть. Не вышло. Тогда я попробовал настропалить мое буйное утреннее воображение на талантливую эротическую фантазию.

Спустя несколько минут кое-что стало вырисовываться. Перед моим мысленным взором предстала женщина (для начала — уже хорошо) с длинными шелковистыми черными волосами и красивым узким лицом. Оливковая кожа; фигура, как у балерины: высокая, стройная и в то же время мускулистая, атлетически сложенная. Губы — тонкие, выразительные; глаза — смолисто-черные омуты. Бедра — изящные, но приятно-округлые. Груди — маленькие, твердые, высокие, точно созданные по размеру моей сложенной чашечкой ладони…

Ох ты Боже мой. Я мысленно дрочил на образ Амбер. Вслед за этой догадкой в моем мозгу возникла вторая. Догадка номер два окончательно меня разбудила и выпихнула из-под одеяла. Состояла она вот в чем:

Предложение Амбер НЕ БЫЛО ШУТКОЙ.

Телефон вновь защебетал. Из инстинктивного идиотизма я снял трубку — и, сообразив, что натворил, заранее сморщился от боли в ушах.

Но никакого писка на сей раз не было. Из динамика раздались гудки машин и шуршание шин, а спустя несколько секунд — одно робкое слово:

— Пайл?

Чтобы узнать голос, мне понадобилось как следует протереть глаза:

— Т'Шомбе?

Прозвучал внятный вздох облегчения, и Т'Шомбе затараторила как сумасшедшая:

— Ох, Пайл, слава Богу, я за тебя вся испереживалась! После вчерашнего у меня прямо сердце оборвалось, и такое у тебя было лицо, когда ты уезжал, я даже боялась…

— Т'ШОМБЕ? — Мне как-то даже не очень верилось, что это не сон. Каюсь, меня посетила мысль попробовать нажать «Control-Option-E» — так, для очистки совести.

— Да, Пайл, — выдохнула она, — это я. Послушай, я сейчас не могу говорить — я звоню из автомата на стоянке перед одним магазином. Скорее всего, компания меня вычислить не сможет, но все равно боюсь звонок затягивать. Мне только одну вещь надо узнать. КАК ТЫ, НОРМАЛЬНО?

Я задумался над этим вопросом:

— Ну-у, да, вообще-то. Насколько я могу судить.

— Ты уверен?

Один мой глаз полез на лоб — странный вопрос какой-то.

— Да вроде.

— Отлично. — Т'Шомбе замялась. Я отчетливо представил себе, как она, по своему обыкновению, закусила нижнюю губу, чтобы собраться с духом и задать трудный вопрос.

— Пайл, — сказала она, — пожалуйста, обещай мне две — нет, три — обещай мне три вещи, ладно? Обещай мне, что ты не сделаешь ничего… безрассудного, хорошо?

Что она имела в виду, я так и не понял.

— Конечно, — согласился я.

— Отлично, — обрадовалась Т'Шомбе. — Второе: знаешь такой мексиканский ресторанчик на углу Уорнерской и Шестьдесят Первого шоссе?

Я издал утвердительное мычание.

— Обещай, что будешь меня там ждать сегодня в семь вечера.

Мне потребовалась секунда на переваривание этого сообщения:

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Я хочу — нет, мне ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ НУЖНО, — чтобы ты там со мной встретился сегодня в семь вечера. Ну как, обещаешь? Появишься?

Сто мегов чертей меня подери.

— Да! — вскричал я с энтузиазмом, превышающим физически возможный для меня уровень.

— Отлично. И последнее. — Помолчав, она глубоко вздохнула и перешла на тихий, ласковый шепот. — Джек? Я знаю, что у тебя сейчас в жизни черная полоса. Но не забывай, что бы ни случилось, на свете есть люди, которые тебя ЛЮБЯТ, Джек. Ты мне обещаешь не забывать об этом?

У меня перехватило дух. Если Т'Шомбе имеет в виду то, что я подумал…

— Да, Т'Шомбе, — ответил я самым искренним, глубоко чувствующим, мужественным и в то же самое время небезразличным к ближним тоном, на какой был способен. — Обещаю, я…

— Отлично. — Она хрипло вздохнула. — Только что… сюда въехала полицейская машина! Мне пора. Не звони мне домой. Не звони мне на работу. Но помни: сегодня в семь вечера. Придешь?

— Да, Т'Шомбе, конечно, я…

— Отлично. Пока. — Щелчок и короткие гудки. Я повесил трубку.

Ну и ну. Ого-го. Есть вероятность, что это просто послесвечение моих грез об Амбер. Есть и другая вероятность — что я абсолютно неправильно понял слова Т'Шомбе. Однако, восстановив в памяти ее слова, я пришел к выводу, что недоразумения тут быть не может. «ДЖЕК, СТАРЫЙ ХРЕН, — сказал я себе, — А У ЭТОГО ДЕНЬКА определенно МНОГООБЕЩАЮЩЕЕ НАЧАЛО».

Очередной звонок застал меня на седьмом небе.

— Алло? — мечтательно произнес я.

— Добр-утро, Джек! — взревел Гуннар. — Получил твое сообщение! Прими мои соболезнования, а насчет железки, которую ты у меня хотел занять, — лучше забудь! Но есть и светлая сторона — мы ведь свободно можем сегодня вместе позавтракать, верно?

— Верно? — эхом откликнулся я, все еще пытаясь постичь смысл фразы «Добр-утро».

— Ладно, заметано! Застегни ширинку и дуй сюда! Жду тебя в ноль-девять-ноль-ноль, на месте все мне расскажешь. Ясно?

Когда Гуннар в маниакальном состоянии, остается лишь плыть по течению его бурной деятельности.

— Ясно.

— Тады чао! — Он повесил трубку. Я тоже. Но постарался побриться и одеться, не отходя далеко от телефона и гадая, кто еще мне позвонит в это необыкновенное утро. Бубу? Амбер? Эд Макмэон? Папа Римский?

Нет. Позвонил только пресловутый кретин, все еще пытавшийся послать мне факс.

Джозеф Ле-Мат (он же Гуннар) одним виртуозным движением сковородки подбросил бекон к потолку и, когда продукт совершил в воздухе сальто, вновь поймал его. Затем переключил свое внимание на тостер, где подогревались английские булочки.

— Ладно, разберемся по порядку, — сказал он, голой рукой подняв рычаг, чтобы добраться до булочек. — Значится, эта потрясная бэби…

— Амбер, — уточнил я.

— Которая всю прошлую неделю шлялась по Воен-Сети, — он выудил горячие булочки из тостера — вновь голой рукой — и молниеносно уронил на блюдо, — хочет нанять МАКСА СУПЕРА. чтобы он взломал какой-то компьютер и украл файлы?

Забрав у него блюдо, я начал намазывать булочки маслом.

— Не украл, а вернул, — уточнил я. — Она утверждает, что их у нее самой украли. Загрунтовав булочки маслом, я приступил к накладыванию верхнего красочного слоя из вишневого варенья «Швартау».

В последний раз потыкав бекон вилкой, Джозеф перевалил его со сковородки на бумажное полотенце, чтобы промокнуть жир.

— И сколько она желает тебе заплатить?

— Один миллион долларов, — сообщил я, перемещая булочки и кофейник на террасу, которая служила «столовой для завтрака». Ле-Мату хорошо платили за консультации — либо его бывшая жена происходила из семьи потомственных богачей и отвалила ему хороший куш за то, чтобы он с ней развелся (в разное время суток Ле-Мат объяснял свое благосостояние разными причинами). Факт тот, что он жил в уютном особняке, затерянном на лесистом участке площадью в 20 акров на западном берегу озера Миннетонка. По утрам с террасы открывался потрясающий вид. — Сто штук авансом, остальное — по факту.

Графин с томатным соком и блюдо с яичницей пришлось подвинуть — но вообще-то все на столе уместилось.

Джозеф выключил горелку, отправил сковородку в мойку и принес бекон.

— Миллион баксов, — пробурчал он себе под нос, покачивая головой и накладывая бекон мне на тарелку. — Как ты думаешь, Джек? У нее, что, не все дома?

Я налил себе томатного сока, сделал глоток и задумался над этим вопросом.

— Не думаю, — сказал я наконец. — Интерфейс, о котором она говорила, вправду существует. Я до него дотрагивался. — Это конкретное воспоминание ввергло меня в задумчиво-мечтательное настроение, которое продлилось до того самого момента, когда Ле-Мат недоверчиво откашлялся:

— Все равно, миллион?..

Пожав плечами, я положил себе яичницы.

— По-моему, она большая шишка в какой-нибудь большой корпорации, но хорошо погуляла в виртуальной реальности и в Сети. В Делмире, похоже, прилично ориентируется. И в Токси-Тауне соорудила себе красивую МПВ-шку — очень секси.

— Или кто-то соорудил эту МПВ-шку для нее, — возразил Джозеф.

МПВ-ШКА

«Мульти-Пользовательской Вселенная», помните?

— Тоже может быть, — кивнул я. Ле-Мат налил себе кофе. Я подставил ему свою чашку и получил вторую порцию. — М-м-м, — промычал я, смакуя горьковатый, земной аромат. — Лесные орехи? Джозеф кивнул.

— Мы празднуем текущую секунду твоей жизни, — пояснил он.

Я поставил чашку и потянулся за булочкой:

— Как бы то ни было, я полагаю, что файлы действительно сперли, и насчет их ценности Амбер не врет, так что ее начальник обернулся к ней и сказал: «Ты ведь знаешь Сеть. Так иди и принеси их назад». Расслабуха кончилась, началась жизнь.

Амбер пришлось взяться за хакинг всерьез. — Я глубокомысленно уставился на яичницу, сообразил, что какого-то ингредиента не хватает, взял перечницу. — Ну, она почитала всякую литературу, надыбала новый интерфейс и пошла бродить по тем районам Сети, куда раньше и сунуться боялась — надеясь найти настоящего киберпанка-чудотворца…

— Так она и вышла на МАКСАСУПЕРА, — дополнил Ле-Мат.

— Ага. — Сознаюсь, тут я горделиво задрал нос.

— Но, будучи, в сущности, ЧАЙНИЦЕЙ, — продолжал Ле-Мат, — она никак не подозревала, что тусуется со сплошными лохами и ламерами, а репутация МАКСА — на девяносто пять процентов брехня…

Мой задранный нос резко загнулся книзу.

— ПОЛЕГЧЕ!

— …что НАСТОЯЩИЕ скользкие дельцы, компьютерные уголовники и кибертеррористы ни за что не станут терять время на виртуальную реальность…

— А НУ ПОВТОРИ, ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

— …и что, в любом случае, на свете полным-полно школьников, которые добудут ей файлы ЗА БЕСПЛАТНО.

Моя гордость окончательно сколлапсировала в черную дыру и бесследно исчезла.

— В принципе ты прав, — смирился я наконец. — Серьезным хакингом я уже с год не занимался. Да и вообще хакинг для меня всегда был развлечением. А чужие компьютеры за деньги взламывать… — Я поежился. — Слушай, а ведь это вроде бы уголовщина?

Отхлебнув кофе на пробу, Джозеф вальяжно развалился в кресле:

— Ты ж сам сказал, что никакое это не воровство.

— Если только Амбер мне не врет. Большое такое «если».

Ле-Мат вновь заинтересовался столом и принялся за булочку:

— А знаешь, Джек, по-моему, ты на все это не с того боку смотришь. Тебя послушать, такое ощущение, будто ты собрался дом грабить. А я бы рекомендовал тебе воспринимать это задание как… консультацию по системам защиты информации. — Откусив здоровенный фрагмент булки, он с удовольствием разжевал и проглотил его, после чего одним махом осушил свою чашку кофе. — Полагаю, эта работа достойна МАКСАСУПЕРА.

Обернувшись к Джозефу, я вылупился на него во все глаза.

— Более того, его старый кореш Гуннар достоин пятидесятипроцентной доли гонорара. У меня глаза полезли на лоб.

— Ты же сам мне уже много лет толкуешь, как тебе хочется пробиться в консультанты. И вот, судя по всему, ты нашел идеального первого клиента. Богатую дурочку, которой нужно срочно выпутаться из беды — не важно как, ибо она все равно ни хрена ни в чем не понимает. В худшем случае — если возьмешься, но не получится — тебе гарантирован аванс и ноль пятен на репутации. Наврешь ей с три короба — все равно поверит. А уж если получится — в глазах клиентки ты станешь гением. Плюс денежки.

— Да, но миллион все-таки…

— Никогда не перечьте тем, кто хочет вам переплатить, — заявил Ле-Мат. — Никогда не оценивай свои услуги слишком низко — вот все, чему меня научили долгие годы моего консультантства. Если эта Амбер уверена, что дело стоит миллиона — елки, откуда только она это число взяла, из комиксов или из кабельного телесериала… — печально помотав головой, Джозеф выхлебал еще одну чашку кофе, — а ты ей скажешь, что возьмешь всего десять штук, она решит, что связалась с поцем, который ни черта не смыслит, и подыщет другого. А тот ее обдерет как липку.

Мне оставалось лишь баловаться вилкой и качать башкой.

— Ну, Джек, добро пожаловать в дивный мир консультантов. Доверься моему опыту. Это РАБОТА, а РАБОТА — это ДЕРЬМОВОЕ ЗАНЯТИЕ. Не будь она такой дерьмовой, она бы называлась ОТДЫХ.

Я заглянул Джозефу в глаза, надеясь угадать по какому-то признаку, что он шутит. Какая-нибудь складочка в уголке глаза или легкий намек на скрытую усмешку.

Ле-Мат в ответ уставился на меня трезво и серьезно:

— Если бы мне предложили миллион, я бы сделал работу, забрал деньги и свалил за границу так быстро, что ты и зубом бы цыкнуть не успел. Да, свалил бы куда-нибудь, где о ежеквартальных налоговых декларациях ожидаемых доходов даже и не слышали… Типа, на Каймановы острова…

Я вопросительно выгнул бровь.

— Джек, я серьезно. Соглашайся. Если денежный аспект тебя смущает, скажи себе, что делаешь это ради прелестной Амбер — она ведь просто спит и видит, чтоб ты ее трахнул.

— Но…

— Хватит «нокать»! И ДАВАЙ, ЖРИ СВОЙ ХРЕНОВ ЗАВТРАК! КАКАЯ ТЕБЯ МУХА УКУСИЛА! УЖЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ СИДИТ — ВОЗИТ ЕДУ ПО ТАРЕЛКЕ, А ЕЩЕ НИ КУСОЧКА НИ СОЖРАЛ! БУЛОЧКА ОСТЫЛА, ЯИЧНИЦА СМЕРЗЛАСЬ, А ОН…

После этого взрыва эмоций мы успокоились и приятно позавтракали, а потом мило поболтали. Безумные идеи о побеге за границу вскоре были забыты; Ле-Мат пообещал найти мне подходящую роль в своей консультационной фирме, как только истечет мой договор с МДИ о взаимообороне против конкурентов («Мне давно кажется, что в фирму «Дж. Ле-Мат и компаньоны» недурно было бы взять хотя бы одного реального компаньона»). Как следствие Ле-Мат устроил мне краткую экскурсию по своей столово-компьютерной и показал, каким новым фокусам научил «СЕКРЕТа» — свой персональный СуперВэкс. Ле-Мат — единственный на свете владелец (про других я не слышал) персонального СуперВэкса, а также специально укрепленных балок и половиц, которые выдерживают его тяжесть,, резервуара с жидким азотом для его охлаждения и целого Ле-Маттовского музея устаревших систем, занимающего большую часть того, что принято называть цокольным этажом.

Как обычно, экскурсия завершилась осмотром его оружейного сейфа (точнее, оружейной комнаты-сейфа), где Ле-Мат похвалился мне своим новейшим приобретением для коллекции наступательного вооружения — камнеметом «СР-25». Я, как диктуют приличия, в нужных местах вставлял ликующие вопли и ахи, хотя, по моему разумению, все эти железки делятся на три основные категории: высокотехнологические (черные, с пластмассовым прикладом), «нормальные» (коричневые с деревянными прикладами) и всевозможные подвиды «АК-СТ-47» («СТ», насколько мне помнится, означает «спецтеррористический»).

Потаскав стволы автоматов, мы принялись за легкий второй завтрак. Все это время Ле-Мат меня уговаривал принять предложение Амбер. И к концу трапезы почти уговорил.

— А для начала нам надо офис снять, — говорил он, провожая меня до машины. — Электричество, заблокированные телефоны, инфолиния ОС1…

— Чего-о? — остолбенел я. — Офис? Я думал, мы открываем лавочку только ради одного задания.

— Все равно офис нужен, — пробурчал Ле-Мат. Остановился, обернулся, смерил меня испытующим взглядом. — Ты что, решил все это делать из мамочкиного дома? Воображаю!

При желании Ле-Мат мог до ужаса виртуозно сымитировать голос моей матери:

— ДЖЕ-Е-ЕК! ДЖЕ-Е-ЕК! Я ЗНАЮ, ЧТО У ТЕБЯ МИЛЛИОННЫЙ КОНТРАКТ, НО ОТ ТВОЕГО КОМПЬЮТЕРА У МЕНЯ ОПЯТЬ ВСЕ НА ЭКРАНЕ ПЛЫВЕТ!

Я зашагал к машине:

— Ладно, согласен. Мне нужен офис. Что еще? Ле-Мат начал загибать пальцы, составляя в уме список:

— Ну, телефонный номер, конечно. Коммерческий канал Сетедоступа, чем шире, тем лучше: ОС1 как минимум, ОСЗ — самое оно. Спутниковая антенна тоже не помешает. Но прежде всего надо тебе подыскать фирму-ширму.

Мы дошли до моей машины. Я потянул за ручку, и дверца отворилась, издав ржавый скрежет.

— Ширму? Зачем? Ты же вроде говорил… Ле-Мат перешел на вкрадчивый, заговорщический шепот:

— Ну, это просто на тот случай, если красотка Амбер не так чиста, как изсебя строит. Ей не стоит знать, как на самом деле зовут МАКСАСУПЕРА. А потомуи нельзя позволять, чтобы она вышла на него, выследив свои денежки.

Выгнув бровь, я в очередной раз подверг сомнению целесообразность моего участия во всем этом безобразии.

Но Ле-Мат сокрушил меня своей обезоруживающей улыбкой:

— Поверь мне, Джек, в консультационном бизнесе такое — в порядке вещей. Клиенты хотят сохранить анонимность; консультанты оберегают своих субподрядчиков и конфиденциальные источники. Пока мы честно составляем отчеты для налоговой инспекции и вовремя подаем декларации, ничего такого противозаконного в нашей деятельности нет.

— Да, но…

Ле-Мат вновь улыбнулся, дружески хлопнул меня по спине:

— Предоставь все детали мне, Джек. Сегодня я кое-кого обзвоню, и к вечеру фундамент будет готов. В клубе встретимся и все обсудим. Часов в семь нормально?

— Конечно…

Стоп, минуточку… Т'ШОМБЕ. Проницательные глаза Джозефа уставились на меня:

— Что такое? На сей раз пришла моя очередь улыбаться:

— Да так, ничего. Просто… я сегодня не могу. У меня вечером свидание.

И в этот миг наконец-то, после долгих лет знакомства, я узнал, как вызвать у Ле-Мата гримасу изумления.

— Ай да Джек! Ай да кобель хитрожопый! — вскричал он и, широко ухмыльнувшись, хлопнул меня по спине — я чуть не растянулся плашмя на асфальте. — Значит, сорвешься сегодня с резьбы, да! На метро да в рай небесный! Под подолом соловей о две половиночки! — Схватив меня за правую руку, он так крепко ее встряхнул, что чуть часы не слетели. — Забудь про клуб, сынок! Иди погуляй и найди свое счастье — это приказ, рядовой Берроуз! Все сегодняшние дела беру на себя — но завтра чтоб мне представил полный рапорт о встрече! — Отвесив еще одну оплеуху моей спине, Ле-Мат буквально впихнул меня в машину. Я запустил мотор, развернулся, поехал к воротам. В зеркало заднего вида мне было видно, как Ле-Мат, не в силах успокоиться, ухмыляется, машет, вопит и потрясает кулаками. Но вот я повернул, и мой друг исчез из поля зрения.

А знаете, я должен сознаться, что вначале мои мысли были заняты одним-единственным аспектом грядущего свидания с Т'Шомбе — а именно, даст она мне или нет. Но после всех этих суперменских, кобелиных и прочих подначек Ле-Мата я почувствовал себя… мягко говоря, дешевым мошенником. Меня мучило ощущение, что своими планами и грезами я заочно оскорбляю Т'Шомбе.

ДАРЛЕНА ФРАНЕЦКИ

Она же «Феноменальный ходячий банк спермы». В свою бытность учеником выпускного класса средней школы я имел с г-жой Франецки бурный роман, который начался после того, как она завалила контрольную по алгебре за полугодие, и завершился, когда она наконец осознала, что математические познания НИ В МАЛЕЙШЕЙ СТЕПЕНИ не передаются при интимном контакте. Разочаровавшись в точных науках, она увлеклась хоккеем и подружилась с командой — со всей командой — а в итоге сделалась президентом Маунт-Паркского отделения организации «Будущие многодетные матери-одиночки Америки».

«КЛАССИЧЕСКИЙ ОБРАЗЧИК ТВОЕГО ОБЫЧНОГО ХАНЖЕСКОГО ПОДХОДА К ЖЕНЩИНАМ, — саркастически заметил мой внутренний голос. — ВОТ ПОЧЕМУ В ШКОЛЕ И УНИВЕРЕ ТЫ НЕ ПРОДВИНУЛСЯ ДАЛЬШЕ ХОЛОДНЫХ РУКОПОЖАТИЙ, ЗАТО СПОРТ-МАНЬЯКИ ИМЕЛИ ВСЕХ И КАЖДУЮ. ВОТ ПОЧЕМУ, ЕСЛИ Б НЕ ДАРЛЕНА ФРАНЕЦКИ, ТЫ БЫ ТАК И ОСТАЛСЯ ДЕВСТВЕННИКОМ. ВОТ ПОЧЕМУ У ЭТОГО НАГЛОГО ВИРТУАЛЬНОГО МЕРЗАВЦА МАКСАСУПЕРА ЕСТЬ ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ — А ТЕБЕ ОНА И НЕ СВЕТИТ. НЕ ВЕРЬ БАБСКОМУ ВРАНЬЮ — НА САМОМ ДЕЛЕ ВСЕ ОНИ ВТАЙНЕ МЛЕЮТ ОТ САМОВЛЮБЛЕННЫХ ПОДЛЕЦОВ, КОТОРЫЕ ИЗ НИХ РАБЫНЬ ДЕЛАЮТ».

Угу, похоже на правду — но это их, бабское, дело. Я все равно не такой. Посоветовав моему саркастическому внутреннему голосу заткнуться грязным носком, я принялся вычислять, успею ли сбегать с моей спортивной курткой в химчистку.

Среда, 7 часов вечера. Я находился на автостоянке у ресторана на углу Уорнерской и Шестьдесят Первого. Непринужденно прислонившись к капоту моей «тойоты», я любовался величественным закатом, распростершим свои алые крылья над островом Гарриет и мусорообогатительным комбинатом, а также смаковал плодородные, плотские запахи прекрасного теплого весеннего вечера.

Естественно, ветер дул с востока.

Стая перелетных «харли-дэвидсонов» пронеслась по Шестьдесят Первому шоссе на юг, и эхо от урчания их выхлопных труб еще долго разносилось по окрестностям, пока не исчезло где-то за горизонтом. Я отошел от машины, отряхнул одежду пониже спины и в очередной раз глянул на часы.

7:17.

Такие долгие опоздания — не в духе Т'Шомбе. Правда, за то время, пока мы работали вместе, она сто раз меня всячески разыгрывала, и есть определенная вероятность, что и сейчас я пал жертвой какой-то дикой, финальной, унизительной шутки…

Не требовалось особо напрягать воображение, чтобы представить себе, как Бубу, Фрэнк и Т'Шомбе сидят сейчас в парке за рекой и, наблюдая за мной в бинокли, заливаются идиотским смехом, черт бы их побрал. От предположения, что Т'Шомбе способна обмануть меня ради смеха, мне стало как-то дурно.

Вновь проверив время, я обдернул свою свежевычищенную и отутюженную куртку, поправил молодецки расстегнутый воротник аккуратно отглаженной белой рубашки и решил дать ей еще десять минут. Ну, максимум пятнадцать.

Тут мое внимание привлек внезапный взвизг шин. Резко вскинув голову — так дергаются марионетки на веревочках, — я увидел, что из-за угла прямо на меня несется новый «шевроле-назем-каноэ» Т'Шомбе. Въехав на автостоянку, он без малейшего ущерба для скорости перемахнул через искусственный ухаб «спящий полицейский». Не щадя своих воющих шин, Т'Шомбе внезапно затормозила, чуть не отдавив носы моих (свеженачищенных) ботинок, распахнула пассажирскую дверцу и вскричала:

— Дуй сюда!

Я повиновался. Не успел я захлопнуть дверцу, как Т'Шомбе дала задний ход, добыла огонь путем трения шин об асфальт и вновь преодолела (вызвав у меня зуботрясение) ухаб. Мы пулей вылетели со стоянки на улицу, Т'Шомбе развернула машину, точно круг карусели, дала переднюю скорость и помчалась по Уорнерской, как тот черт из поговорки — от ладана. Нельзя было не заметить, что ее «шевви» отличался неожиданной мощью; величественностью и шумливостью, а также верткостью тридцатифутового «крайслера».

— Извини, что опоздала! — сообщила Т'Шомбе, перекричав рев мотора, пока я разыскивал конец своего ремня безопасности с неменьшим рвением, чем моя мама — затерявшийся в складках дивана горящий окурок. — За мной следил какой-то хрен в белой «мазде», пришлось попетлять, чтобы от него сбежать!

Она заложила смертельный вираж вокруг доверху нагруженной мусором грузовика и, вырвавшись вперед, чуть ли не с помощью мыла протащила «шевви» через узкую щель между пикапом на левой полосе и летящим навстречу двухприцепным тягачом. Я торопливо покосился на Т'Шомбе — мне хотелось в последний раз увидеть ее перед смертью.

Она пригнулась к рулю, крепко вцепившись в него обеими руками, нервно приоткрыв алый рот. Ее темно-карие глаза, точно шоколадные пули, так и стреляли по сторонам — то в зеркало бокового вида, то в зеркало заднего, то на ветровое стекло…

Вероятно, ее паранойя была заразной. Ценой больших усилий локализовав и пристегнув ремень, я извернулся на сиденье, чтобы глянуть в заднее окно. Не считая мусорщика и пикапа, шофер которого делал нам красноречивые, изобличающие богатую фантазию жесты непристойного содержания, там не было видно ни единой машины.

Т'Шомбе с умопомрачительной скоростью обогнала машину, которая вздумала остановиться на красный свет у перекрестка с Сибли и свернула на Джексоновскую прямо перед радиаторами трогающихся с места машин.

— Т'Шомбе! — завопил я. — Сзади — никого!

— ЧТО-О? — возопила она в ответ.

— Белая «мазда»! Ты от нее ушла! Можно помедленнее!

— Я НИ ОТ КОГО НЕ УХОЖУ! — Поставив машину на два колеса, Т'Шомбе свернула на Каштановую и чуть не взлетела, пересекая железнодорожные пути. — Я ПРОСТО СПЕШУ, А ТО В ЦЕРКОВЬ ОПОЗДАЕМ!

Четверг, утро, 0300 по Гринвичу. Гуннар вдарил своей бутылкой «Кирина» по стойке и уставился на меня, вылупив глаза:

— В ЦЕРКОВЬ? МаксСупер (я) сунул окурок в ухо подоспевшего фаната «СиликоновыхДжунглей», наколдовал себе другую сигарету из виртуального ничто и закурил. Его

(да и мои тоже) глаза полыхнули нехорошим огнем:

— Да. Вечерняя служба — вот какое это было страстное свидание.

Помотав головой, Гуннар засосал с полбутылки пива и опять помотал головой:

— Быть не может. Ты мне про эту бабу уже полгода толкуешь, а мне и в голову не приходило, что она — Христова невеста.

— Ох, — вздохнул я. — Ладно бы Христос. С Христом я бы еще как-нибудь разобрался.

Бармен — не Сэм, а другой (Сэма отправили на апгрейд) принес мне бутылку бурбона и мини-капельницу. Швырнув трубочку с шприцем ему назад, я потребовал нормальный стакан.

— Не Христос? — вопросил Гуннар. — А кто? Кришна? Магомет? — Он задумался. — Неужто ЭЛВИС?

— Хуже, — пробурчал я. Бармен принес стакан для виски и налил мне сам. Осушив сосуд одним глотком, я предоставил бармену честь налить мне новый. — Моя прелестная подруга, — сообщил я Гуннару, глубоко затягиваясь своей виртуальной сигаретой, — истово верующая, с пеной из рта проповедующая, теоретически подкованная прихожанка Церкви Вегентологии.

— Ве… какой?

— А вот такой. Это компания репоголовых идиотов, которые считают растения высшими существами, поскольку они появились на Земле раньше всей остальной жизни. Собственно, основная идея в том, что растения сотворили животных, поскольку нуждались в ходячих слугах.

Приложившись к своему пиву, Гуннар кивнул:

— Отлично понимаю, почему растениям захотелось создать животных. В особенности — овец.

Моя сигарета тем временем превратилась в крохотный тлеющий окурок фильтра. Раздавив его двумя пальцами в порошок, я подавил в себе желание закурить новую:

— Ну, одно махонькое разумное зерно в этом есть. Если б ты знал мою тетю Беатрис, так сразу согласился бы, что она — настоящая рабыня африканских фиалок.

Но в-в-вегентологистическая космология посложнее будет. Перманентные войны добра и зла; бесконечные циклы самосева и роста; жизнь в нашем, земном мире — что-то вроде духовного отпуска в тылу между сражениями на космических фронтах противоборства фруктов. Вершинная задача, насколько я понял, вспомнить все свои предыдущие воплощения и выяснить, каким растением ты был в докембрийский период.

Гуннар вновь приложился к бутылке — и обнаружил, что она пуста:

— Это что же — они все хотят па-по-рот-ни-ка-ми стать?

Меня осенила грешная мысль:

— А знаешь что, Гуннар, если тебя так заинтересовала эта церковь, у меня в машине случайно завалялось фунтов тридцать брошюр и монографий. Если ты меня хорошо попросишь, я тебе их дам почитать и даже без возврата.

— Ишь что вздумал! — с этими словами Гуннар разбил свою пустую бутылку о голову подоспевшего гнома и сделал бармену знак, чтобы тот кинул ему новую. Очередная бутылка для Гуннара пролетела через участок пространства, несколько микросекунд назад занятый моей головой (не волнуйтесь, я успел пригнуться) и опустилась откупоренным горлышком вверх на жаждущую ладонь моего приятеля.

Да, когда Сэм отсутствовал, в «Раю» все шло совсем не так, как при нем. Однозначно.

— Спорим, в День Деревьев твоя подружка просто писает от удовольствия, — заметил Гуннар. Я только вздохнул:

— В этом году они устраивали заутреню на рассвете в дендрарии парка Комо. Во время ужина видеозапись показывали.

— У-жи-на?

Улыбнувшись, я пожал плечами:

— Ну, один плюс у них есть — они не вегетарианцы. На ужин подавали копченые ребрышки, курятина и бифштекс форматом тридцать на сорок. Откормили меня, как поросенка. Хрю-хрю. — Откинувшись на табурете, я похлопал себя по животу и шумно отхлебнул виски.

Гуннар кивнул:

— Ну ладно, это уже пол-удачного вечера. Вернемся к твоей подружке. Дала ли она тебе шанс… э-э-э… вспахать поле? Разбросать твои семена? — Сдвинув брови, он почесал подбородок. — Ну, как это могут метафорически назвать вегентологи?

Вновь припав к стакану, я выиграл несколько секунд для финальной полировки Гениальной Лжи. «А-а, пошло оно все кой-куда, — решил я, — скажу правду».

— Нет, — сознался я.

Гуннар, похоже, ничуть не удивился.

— Часов в девять возвращаемся мы на стоянку у ресторана, где я запарковал машину. За рулем была она. Затормозила. Остановилась не заглушая мотора. Явно ждала, пока я уберусь из ее машины. Ну, я набрался храбрости по максимуму, перегнулся к ней и поцеловал прямо в губы.

Гуннар выгнул бровь:

— Тогда-то она и начистила тебе фары? Я покачал головой:

— По-моему, лучше бы начистила. Нет, она просто уставилась на меня с невероятно недоумевающим видом, словно говоря: «А это еще зачем?» Ну я, это самое, ну, знаешь, стал мучительно подыскивать слова…

— Это ты великолепно умеешь, — вставил Гуннар.

— А она сказала: «Не пойми меня неправильно, Па… э-э-э. Макс. Серьезно, я польщена, что ты так ко мне относишься. И знаешь, развлечься с тобой в постели было бы довольно забавно. У меня сто лет не было мужчин, которые так остро нуждались бы в наставнице. Но, Макс, секс без эмоциональных коннотаций — всего лишь коллективная мастурбация, а мне, честно говоря, уже надоело коллекционировать скальпы».

Гуннар плюхнул свою освобожденную от пива бутылку на стойку:

— Тогда-то она и пожала тебе руку на прощанье? Я поставил свой пустой стакан рядом с Гуннаровой пустой бутылкой:

— Угу.

Мы оба уставились на отблески виртуального света в виртуальном стекле.

— Гуннар? — раздалось за нашей спиной. — Макс Супер?

Мы единодушно оглянулись. Перед нами стоял один из прилизанных мальчиков-автоматчиков дона Вермишелли, заложив правую руку за лацкан дорогого, но безвкусного пиджака в мелкую полоску. Он больше походил на Наполеона с рекламного плаката бутика, чем на парня с револьвером за пазухой.

— Дон сейчас вас повидает. Переглянувшись, мы с Гуннаром синхронно спрыгнули с табуретов.

— Как удачно, что мы сегодня в видимом состоянии, — заметил я.

— Заткнись, Макс, — прошипел Гуннар. — И ради Бога, учти — говорить буду я. Твой язычок нас обоих на тот свет отправит.