"Нежеланный брак" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)Глава 15Она помотала головой, не отнимая ее от его плеча. Некая часть ее тела с готовностью ответила на его призыв, как ребенок, которого поманили конфетой, но разум ее воспротивился. Если бы он взял ее на руки, отнес в постель и овладел ею, она бы с радостью покорилась, но сказать вслух слово «да» не могла. Она впервые оказалась в подобной ситуации, а как себя вести — не знала. И снова пожалела, что ей не у кого спросить совета. Он вздохнул и выпустил ее. Но затем взял ее за руку и повел в спальню. Сердце Бет билось в груди, как птичка в клетке, и чтобы не выдать своего волнения, она опустила глаза. По правде говоря, она очень хотела, чтобы он уговорил ее или даже принудил. — Позвоните горничной. — Он все-таки не стал настаивать. — Мы должны поговорить с герцогом и герцогиней. И не нужно откладывать этот разговор. Он вернулся к себе, а Бет без сил опустилась на кушетку, проклиная маркиза за его деликатность. Час спустя, переодевшись в платье для прогулок, Бет присоединилась к мужу. Маркиз выглядел безупречно в костюме, тонко сочетающем голубой и темно-желтый цвета. Ничто в его внешности не напоминало о том, что совсем недавно он предстал перед ней в образе сгорающего от страсти любовника. Они отправились на поиски герцога и герцогини. — Вы прекрасно выглядите, моя дорогая. — Герцогиня поцеловала Бет в щеку. — Это хорошо, что Люсьен хочет увезти вас в Хартуэлл. Вы сможете там отдохнуть и восстановить силы. Бет заметила, что герцогиня бросила на мужа смущенный взгляд, а тот напустил на себя строгий вид. Бет смутилась, как будто подглядела что-то, не предназначенное для чужих глаз. — Добро пожаловать в семью де Во, — улыбнулся герцог и тоже поцеловал ее в щеку. Весь его вид излучал самодовольство, и Бет это покоробило. Он был доволен, что его стратегия увенчалась успехом. Бет мысленно позлорадствовала, ведь он и не подозревает о том, что ждать появления на свет наследника ему придется гораздо дольше, чем он рассчитывал. Бет сама удивилась тому, что герцог не вызывает в ней благоговейных чувств, как было еще недавно. Теперь она маркиза, а не сельская учительница, и сама будет распоряжаться своей жизнью. Для начала она с мужем уедет отсюда в Хартуэлл, в их загородное имение, а дальше… А дальше все будет зависеть от того, как поведет себя маркиз. А пока следует успокоиться и перестать видеть врагов в людях, которые ее окружают. Оказавшись в экипаже вместе с маркизом, она решила быть милой и ласковой, тем более что весна была в полном разгаре, светило яркое солнце, а в ветвях пели птицы. — Расскажите мне о вашем поместье, Люсьен, — попросила она. — Я уже говорил вам, что это уединенный особняк, — ответил он, расслабленно раскинувшись на сиденье, но, к счастью, не выказывая никаких признаков страстной влюбленности. — Он довольно уютен и хорошо обставлен. Вокруг него разбит сад. — Он усмехнулся. — Потребовалось немало денег и усилий, чтобы не допустить засилья сельского пейзажа. Сад выходит к реке, а во фруктовом саду устроена голубятня. — Тогда, наверное, мне следовало привезти с собой наряд пастушки? — пошутила Бет. — Как Мария Антуанетта в «Малом Трианоне»? Разумеется, нет. Но главное очарование Хартуэлла заключается в том, что мы сможем там одеваться так, как захотим. — Он снял галстук и швырнул его на противоположное сиденье. — Ура! Вот она — свобода! Бет распустила ленты соломенной шляпки и откинула ее на спину. Его глаза возбужденно блеснули, и он расстегнул сорочку. — Мне бы не хотелось принимать участие в этом соревновании, милорд, — осторожно взглянула на него Бет. — Люсьен… — с улыбкой поправил он ее. — Люсьен — или я сорву с себя всю одежду прямо здесь. — Люсьен, — поспешно поправилась она. — Может быть, «мой дорогой Люсьен»? — предположил он. — Нет, просто Люсьен. Я ведь сама должна подвигнуть вас на дальнейшие действия? Так что не стоит раздеваться у меня на глазах раньше времени. — А вам неплохо бы научиться не давать мне для этого повода, миледи, — ответил он и рассмеялся. — Я не собираюсь набрасываться на вас прямо сейчас. В конце концов, вы выполнили мое условие. А получать от вас ласки по принуждению — это не для меня. — Я хочу поблагодарить вас за доброту, — проговорила она, опустив глаза. — Не стоит благодарности. — Он насмешливо улыбнулся. — Я никогда не был святым. Любовь, плотские отношения, брачные узы… — Он поморщился. — Называйте, как хотите. Я никогда не думал об этом всерьез. Я считаю, что близость должна доставлять удовольствие обоим партнерам. А потому не хочу спешить. Ведь у нас впереди целая жизнь. — Все верно, если не считать того, что мне предстоит подарить вам наследника, — заметила Бет, удивляясь тому, как спокойно она рассуждает на эту тему. — Прошлой ночью мы пообещали друг другу стать друзьями, Бет. Могу я рассчитывать на то, что вы не передумали? — Он погладил ее по руке. Его прикосновение взволновало ее, но она и виду не подала. — У нас с вами получается довольно странная дружба. — Зато единственно возможная, — усмехнулся он. — До сих пор у меня не было друга, которого я хотя бы раз не ударил по физиономии. — Мне тоже предстоит это испытать? — кокетливо произнесла она. — Обещаю никогда не бить вас по лицу! — рассмеялся он. — Прекрасно, — усмехнулась Бет. — Надеюсь, так и будет. — Нам следует развивать дружеские отношения, — очень серьезно заявил он, целуя ей руку. — Но не думаю, что это будет очень легко. — Вы полагаете, что у нас это может не получиться? Тогда как же мы будем налаживать отношения? И кстати, мне очень нравятся ваши друзья. — Это меня не удивляет, — мрачно изрек он. — Вы, похоже, питаете особую склонность к проходимцам. Они прибыли в Хартуэлл в прекрасном расположении духа, и обстановка здесь оказалась спокойной и расслабляющей, как маркиз и обещал. В небольшом двухэтажном особняке было всего четыре небольших спальни. Дом был окружен садом, примыкавшим к реке. За стенами поместья простирались земли Белкрейвенов, которые маркиз отдал в аренду фермерам. Штат прислуги насчитывал всего пять человек, и Бет это вполне устраивало. Она с облегчением обнаружила, что у них с маркизом будут раздельные, хотя и смежные спальни, однако на двери не было запора. Впрочем, даже если бы он и был, она не смогла бы им воспользоваться. Ее принудили к этому браку; но ведь в конце концов она дала свое согласие на него, а значит, разыгрывать неприступность было бы просто смешно. Бет пребывала в замешательстве по поводу интимной стороны брака, тем более что всегда считала себя практичной женщиной. Несмотря на то, что в последнее время между ней и маркизом установилось некоторое взаимопонимание, мысль о супружеском ложе одновременно возбуждала и ужасала ее. Она ненавидела себя за то, что не может принять решение. Ей хотелось отложить осуществление брачных обязательств до тех пор, пока она не будет к этому готова. Но захочет ли ждать маркиз? Несмотря на то, что он обещал подождать, пока она сама его не соблазнит, чтобы близость принесла удовольствие им обоим, Бет не верила, что такой мужчина способен проявить терпение. Может быть, его решимость не продержится и нескольких дней? Кто знает, возможно, было бы лучше поскорее со всем этим покончить… В том, как он приглашал ее на прогулки по саду и окрестностям, не было ничего похожего на влюбленность. В конюшне они говорили о лошадях, и Бет брала у него уроки верховой езды, но он даже не делал попыток за ней ухаживать. Бет была тронута, когда узнала, что маркиз заблаговременно выбрал для нее лошадь и отправил ее в Хартуэлл, где она и дожидалась их прибытия. Гнедой в яблоках мерин с женской кличкой Стелла оказался смирным и добродушным на вид. В шесть часов вечера они съели вкусный, но без всяких изысков обед в одной из столовых. Горничная сразу принесла все блюда, включая холодный десерт, и оставила их одних. Бет подумала о том, что впервые нормально обедает с тех пор, как покинула Челтнем, но решила не делиться своими впечатлениями с маркизом. Разумнее было не давать поводов к ненужным дискуссиям. Заключив мирное соглашение, они проводили много времени вдвоем, играя в карты или рассуждая о поэзии. Бет даже музицировала для него, хотя прекрасно понимала, что ее игру на пианино можно назвать сносной, но уж никак не талантливой. При поверхностном взгляде их совместные вечера могли сойти за идиллическую картинку, но нервы Бет были натянуты до предела, как струны инструмента, на котором она играла. Часто она просто не выдерживала этого напряжения и, извинившись, отправлялась к себе. Он тоже поднимался с места. Она в тревоге устремляла на него глаза. Но маркиз неизменно провожал ее до двери, целовал руку и желал спокойной ночи. Ее так и подмывало напрямик спросить своего мужа о его намерениях. Она лежала в темноте без сна и прислушивалась, не повернется ли ручка двери, соединяющей их спальни. Она не могла точно сказать, с каким чувством встретила бы появление мужа — со страхом или с облегчением, — но часы на стене неумолимо отсчитывали минуты, и в конце концов ей уже хотелось, чтобы маркиз к ней явился. Она больше не могла жить в таком напряжении… Маркиза Арден и сама не заметила, как заснула, а на следующее утро проснулась все той же непорочной девственницей. Она пыталась убедить себя, что хотела именно этого и что нельзя придумать лучшего способа, чтобы расстроить планы герцога. Они провели в Хартуэлле десять дней, и первый из них задал тон всем последующим. Каждое утро они ездили верхом, и Люсьен оказался на редкость терпеливым и деликатным учителем. Бет делала успехи, но расплачиваться за них ей приходилось синяками и царапинами. Он научил ее игре в пикет и даже выиграл у нее изрядную сумму. Зато она постоянно обыгрывала его в шашки. Часто они сидели вдвоем в уютной тиши библиотеки, склонившись каждый над своей книгой. В какой-то момент они могли затеять жаркую дискуссию по поводу прочитанного, делясь мыслями и впечатлениями и не переставая при этом зарабатывать очки в нескончаемом соревновании, в которое их ввергла судьба. Во время долгих прогулок они обсуждали международное положение и опасность, исходящую от Наполеона, который всерьез намеревался восстановить свое владычество. Люсьен не сомневался, что его ждет поражение, и искренне сожалел о том, что не может сражаться бок о бок со своими друзьями. Бет готова была улечься прямо на траву, чтобы он овладел ею и смог затем с чистой совестью отправиться на войну, но эта жертва не имела бы никакого смысла. Ведь нет гарантии, что зачатие произойдет с первого раза, а также что их первенцем будет мальчик. К тому же ребенок может умереть, не достигнув зрелости. Бремя ответственности требовало от Люсьена оставаться в безопасности и не подвергать свою жизнь риску, пока благородная ветвь герцогского рода не будет продлена. Николас Делани был прав, когда называл это варварством. Если не считать редких эмоциональных всплесков, маркиз старался сдерживать чувства и избегать в разговоре личных тем, а также тех, которые заведомо могли привести к конфликту. Кстати, выяснилось, что в некоторых вопросах, касающихся свободы личности и теорий правления, они придерживаются одного мнения. Бет с удивлением обнаружила, что для своего круга маркиз вполне либерален, хотя иногда ей ужасно хотелось наброситься на него за высокомерную сословную ограниченность. Он прикасался к ней так, как подобает джентльмену прикасаться к леди, — подавал ей руку, чтобы обвести вокруг рытвины на поле; снимал с коня; предлагал руку во время прогулок по саду. Иногда Бет замечала, что он пристально ее разглядывает, и тогда ее начинал бить озноб. Пятнадцатого июня, в последний день их пребывания в Хартуэлле, они сидели на травянистом берегу речушки, греясь в лучах яркого полуденного солнца и лениво переговариваясь. На маркизе были свободные панталоны, легкая куртка, а вместо галстука шейный платок. Широкие поля соломенной шляпы отбрасывали тень на его лицо. Бет надела самое легкое и непритязательное из своих платьев, а от солнца ее защищала деревенская шляпка. Тишину нарушали лишь птичьи трели и несмолкаемый гул насекомых. То и дело со стороны речушки доносился всплеск, а это означало, что в ней водится рыба. — Вы не хотите немного поудить, Люсьен? — предложила Бет. — Вы могли бы поймать нам что-нибудь на ужин. — В этом ручье нечего ловить, кроме пескарей. — А почему бы вам не развести здесь рыбу? — Отец пытался, но место здесь неудачное. Прежде всего, в засушливые годы эта речушка пересыхает… Их внимание привлекло шумное кряканье утиного семейства, которое выплыло из-за поворота: впереди мамаша-утка, а за ней целый выводок утят, выстроившихся в прямую линию. И только один утенок выбился из строя — сначала он рассеянно поплыл в другую сторону, но потом спохватился и быстро догнал остальных. Бет рассмеялась и протянула руку за мешочком с овсом, который специально прихватила с собой, чтобы покормить уток. — Готова поспорить, что этот маленький бездельник отличается поэтическим складом ума, — заявила она Люсьену, когда он подошел к ней и встал рядом у самой кромки воды. — Красоты пейзажа так захватили его, что он забыл о том, в какую сторону следует плыть. Бет не выходила из дома без шляпки, но солнце все же украсило ее нос несколькими веснушками, которые Люсьен находил очаровательными. Здесь, на природе, ведя тихую, размеренную жизнь, его жена расслабилась и показала свой истинный характер. Его приводили в восторг ее мягкость, ум и чувство юмора. Раньше он считал, что дни, проведенные в прогулках по сельской местности в обществе одного человека, и вечера, потраченные на чтение книг и их обсуждение, способны кого угодно повергнуть в смертельную скуку. Теперь же ему вовсе не хотелось возвращаться в Лондон и снова погружаться в водоворот светской жизни. Он пришел к мысли, что в Бет есть что-то магическое. На первый взгляд она казалась вполне заурядной, но все же некоторые черты — то, как она склоняла голову, когда удивлялась, то, как в ее глазах вспыхивали искорки смеха, то, как она поджимала губы, если ее что-то забавляло, — фантастическим образом преображали ее и заставляли ею восхищаться. Впрочем, ее очарование было очень хрупким и таяло без следа, когда у нее портилось настроение. Наблюдая за тем, как она лопочет какую-то бессмыслицу, обращаясь к утенку, и укоряет его мать за то, что та выхватывает корм из клюва собственного ребенка, маркиз испытал страстное желание обнять ее прямо здесь, на солнечном зеленом берегу речушки, и открыть ей радости любви. Бет подняла глаза и перехватила его взгляд. На ее лице отразилось недоумение. — Я просто стою на страже на тот случай, если вы в порыве энтузиазма свалитесь в воду, — беспечно произнес он. Бет поспешно отвернулась и снова сосредоточила внимание на утках. Такое с ней уже бывало: иногда в самой банальной ситуации ее вдруг охватывал вихрь тревожных мыслей, а в груди зарождалось волнение. Интересно, он в такие моменты ощущает то же самое, или это происходит только с ней? Он склонился к Бет, и его жаркое дыхание обожгло ей щеку: — Наверное, мне стоит научить вас плавать. Неподалеку от Белкрейвена есть чудесное место, там достаточно глубоко и вместе с тем безопасно. Сердце затрепетало у нее в груди. Она не могла представить, как войдет с ним в воду и позволит поддерживать себя, когда их мокрые костюмы прилипнут к телу. А вдруг он захочет плавать голым, как, она слышала, иногда поступают мужчины? Во рту у нее пересохло, а щеки стали пунцовыми. Она сделала вид, что занята утками. — Не думаю, что это доставит мне удовольствие, Люсьен. — Так-так, — пробормотал он и убрал с ее щеки непослушный локон. — Разве Шекспир не говорил: «Истинное благородство свободно от страха»? Маркиза не должна ничего бояться. Бет стряхнула с ладоней овсяные крошки и бесстрашно посмотрела в его глаза. — Насколько я помню, он сказал также: «Милосердие — истинный признак благородства». Умоляю вас, лорд Арден, избавьте меня от погружения в воду. Он рассмеялся и ласково коснулся пальцем кончика ее носа. — Скажите, вы всегда будете отвечать своей цитатой на мою? По-моему, вы слишком много времени проводили за книгами, миледи. — Как оказалось, это сослужило мне хорошую службу, милорд. Он опустился на траву. — Идите сюда и сядьте рядом со мной, Бет. Никогда прежде они не сидели так близко друг к другу, их всегда разделяли несколько футов. А сейчас их тела соприкасались, и сердце Бет испуганно трепыхалось в груди. Он положил голову ей на колени. — Почитайте мне стихи, — попросил он и закрыл глаза. Тяжесть его головы и плеч обжигала ей бедра раскаленным железом. Во рту у нее пересохло так, что она не могла вымолвить ни слова. Но зато она могла смотреть на его сильное, красивое тело, распластанное перед ней, как жертва на алтаре. Она боролась с искушением запустить руку в его золотистые кудри, прикоснуться к высокому лбу, провести пальцами по прямому носу, безупречно очерченным губам, тяжелому подбородку. — Не хотите? — Он открыл глаза. — Нет, отчего же. — Подумав немного, она продекламировала: Не открывая глаз, маркиз прокомментировал эти стихи так: — Вот нелицеприятное изображение избалованной аристократии, хотя несчастный Сэмюэл вряд ли имел в виду именно это. Полагаю, вы сейчас скромно опустили глазки, моя гурия? — Нет, — призналась Бет. Пользуясь возможностью, она разглядывала мужа и восхищалась его красотой. Маркиз поднял голову с ее колен, и ей сразу стало холодно и неуютно. — Не пора ли нам возвращаться домой, мой ангел? Он наклонился и поднял с земли коврик, на котором они сидели. Бет была глубоко разочарована. По дороге к дому она призналась себе в том, что его деликатность, возвышенные разговоры о поэзии, которые, без сомнения, восхитили бы любую другую женщину, производят на нее угнетающее впечатление. Почему? Да потому, что она постоянно возвращается мыслями к более приземленным материям. Как долго их отношения будут оставаться платоническими? Несмотря на то, что их семья была создана по принуждению, они ведь были живыми людьми. Неужели он так и будет ждать, когда она сделает первый шаг к сближению? Но это несправедливо, потому что она не может заставить себя сказать «да». В ту ночь, в их последнюю ночь в Хартуэлле, Бет предложила мужу прогуляться по саду при луне. Небо было безоблачным, и над их головами бесшумно проплывала полная луна. И снова его волосы отливали серебром, как тогда, когда он ласкал ее сосок. Она невольно поежилась, но не от страха и не от отвращения. — Вам холодно? — заботливо поинтересовался он. — Нет. Просто меня что-то дрожь пробирает. Они шли по аллее, засаженной золотым дождем. Их окружало буйное цветение желтых соцветий, наполнявших воздух чарующим ароматом. Бет вздохнула. — Вы сожалеете о том, что нужно возвращаться в Лондон? — спросил он. — Да, немножко. Эта простая сельская жизнь мне больше по вкусу, но я понимаю, что мы должны уехать. — Когда сезон закончится, мы вернемся сюда, если вы захотите. — А как бы поступили вы? — Сначала Брайтон. — Он пожал плечами. — Потом Белкрейвен. Дружеские визиты. — Вы скучаете без друзей? — сочувственно посмотрела на него Бет. — У меня появился новый друг. — Он улыбнулся, и его зубы ослепительно блеснули в лунном свете. Она отвернулась, но желание развить волнующую тему пересилило, и она спросила: — И вас это устраивает? — То, что у меня появился друг? — Всего лишь друг. — Разве я похож на человека, который сходит с ума от разочарования? — Он развернул ее к себе. — Я способен находить удовольствие в женском обществе, не требуя ничего взамен. — Я вас не понимаю! — Бет удивленно всплеснула руками. Он ласково приподнял ее голову, взглянул ей прямо в глаза. — Я вовсе не хотел обидеть вас, Бет. Вы ведь знаете, что стоит вам только сказать «да», и мы будем вместе. — Я не знаю. — Она смотрела на него, стараясь проникнуть в его мысли. На его лице не отразилось ни сожаления, ни разочарования. Он улыбнулся и запечатлел на ее губах нежный, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуй. — Я буду ждать вашего решения. — Он положил ее руку себе на локоть, и они направились к дому. Когда они перешагнули через порог и он уже готов был направиться в свою комнату, Бет поняла, что больше не может с ним расставаться. — Поцелуйте меня, Люсьен. — Слова сорвались с ее губ, прежде чем она успела их осмыслить. — Как лакей горничную? Почему бы и нет? — Его губы растянулись в улыбке, а глаза потеплели. Он положил ей руки на плечи, а потом его пальцы скользнули вверх, к ее шее. Это прикосновение было нежным и бархатным. Бет закрыла глаза, чтобы насладиться его ласками, и почувствовала, как он кончиками пальцев погладил ее по щеке. Она подступила ближе и приникла к нему. — Обнимите меня, Бет, — прошептал он. Она обвила его шею руками, испытывая непреодолимую потребность насладиться близостью его тела. Он прижал ее к себе с такой силой, что они стали единым целым. Он прижался к ее губам, и Бет показалось, что где-то в глубокой тьме, за ее закрытыми веками, полыхнула яркая молния. Все его существо — руки, тело, душа, сознание — окружило и поглотило ее. Его губы ласкали ее, а она испытывала непривычное напряжение и потребность в любви. Она ощущала влажный след его губ на своей шее, его руки опалили жаром ее ребра, подбираясь к груди. В глубине ее лона начала медленно зарождаться страсть. Своенравное тело стремилось к нему, а в сознании вспыхивали тревожные искорки. Бет сравнивала себя с человеком, который просил дождя, а получил ревущую бурю. Высокие двери распахнулись, едва не ударив их. Они отшатнулись друг от друга и увидели на пороге дворецкого с перекошенным от ужаса лицом. — Милорд, миледи… Прошу прощения! — С этими словами покрасневший до корней волос слуга испарился. Бет и Люсьен переглянулись и рассмеялись. Она чувствовала, как горит ее лицо. Никогда прежде она не была так смущена. Она поспешно поправила лиф, в который маркиз успел внести некоторый беспорядок. — Наверное, он решил, что это лакей и горничная прячутся от любопытных глаз, — усмехнулся Люсьен. — Что ж, этот инцидент только укрепит нашу репутацию романтических влюбленных. — Он задумчиво посмотрел на нее. Она видела страсть в его глазах, но ему удалось взять себя в руки, что ее невероятно порадовало. Кто-то же должен сохранять здравый смысл в этом бушующем море, иначе они оба пойдут ко дну. И все же ей так хотелось вновь оказаться в его объятиях! Но он не сделал никаких попыток возобновить их близость, а просто запер дверь на замок, взял со столика зажженную лампу, чтобы осветить лестницу. Свет от лампы, мерцая в темноте, освещал их магическим кругом, создавая ощущение, что, кроме них, в этом замкнутом пространстве нет ни одной живой души. Поднимаясь по лестнице и держась от него на некотором расстоянии, Бет дрожала от мысли, что сейчас он войдет в ее спальню и это головокружительное безумие, которое ими овладело, получит, наконец, достойное завершение. Но хочет ли она этого? Она до сих пор не знала. Она боялась и желала этого… В одном Бет не сомневалась — ей хотелось, чтобы все уже было позади. Они больше не могут ходить по лезвию ножа. Как только неизбежное произойдет, они расслабятся и будут спокойно жить дальше. Маркиз действительно вошел в ее спальню — но лишь для того, чтобы поставить лампу на столик у кровати. Он повернулся к Бет, и она растерялась, не зная, как себя вести. — Вы снова выглядите испуганной, — улыбнулся он. Бет хотела было возразить, но голос ее подвел. Она не смогла вымолвить ни слова. — Я вел себя как дурак, — многозначительно произнес он. — Но после того, как вы подарите мне вашу любовь, мой ангел, я предпочел бы видеть в вас страстную грубиянку, которая называет меня бабуином. Бет беспомощно наблюдала, как он идет к двери. — Именно таким образом меня можно соблазнить, если вас это интересует, — заявил он, с улыбкой повернувшись к ней. В этот момент Бет уже готова была решиться на активные действия, но пока она размышляла над тем, как привлечь его внимание, он вышел из ее спальни. Она без сил опустилась на кровать, вынужденная признать, что он оказался прав. В день свадьбы он назвал ее раненой птичкой, и хотя время, проведенное в Хартуэлле, оказало на нее целебное воздействие, душевного равновесия оно ей не вернуло. Она больше не боялась маркиза, но обозвать его бабуином уже не могла. Если ему нужна именно такая Бет, то им обоим придется набраться терпения и подождать. Меньше всего на свете Бет хотелось разочаровать его. |
||
|