"Ночи без сна" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)

Глава 7

Кон сразу же понял, что Рейс прав. Прямой носик, квадратный подбородок и изящно изогнутые губки действительно придавали ей сходство с ангелом в классическом его изображении, особенно если добавить ко всему этому удивительно ясные глаза под безупречными дугами бровей. Если бы Рейс увидел ее, когда ей было пятнадцать лет и когда ее золотисто-каштановые волосы красивыми волнами свободно рассыпались по плечам и спине, он бы, наверное, подумал, что перед ним небесное создание…

— Вы меня звали, милорд?

«Не расслабляйся. Постарайся сохранить деловой тон».

Он указал жестом на стул справа от себя:

— Садитесь, миссис Карслейк. Нам нужно о многом поговорить.

Она несколько настороженно опустилась на стул.

— А теперь расскажите мне, миссис Карслейк, как здесь велось хозяйство после смерти последнего графа?

Он заметил, что она несколько расслабилась. Видимо, ожидала каких-то других вопросов. Каких?

— Шестой граф скончался скоропостижно, милорд, как вам уже известно…

— Проводилось ли расследование после его смерти?

Она взглянула на него, по-видимому, с искренним удивлением.

— Вы думаете, что обстоятельства подозрительны? Он постоянно экспериментировал с новыми ингредиентами.

— Кто-нибудь мог бы при желании добавить туда какую-нибудь ядовитую травку.

— Но кто? Гости у него бывали редко, да и тех он никогда не приглашал в свой рабочий кабинет, как он его называл. К тому же от его смерти никто не выигрывал, кроме вас, милорд.

— Не выигрывал, говорите? А этот дом, земля вокруг, пусть даже населенная контрабандистами?

— И титул.

— У меня был титул. Хотя в наши дни многие не придают значения высоким титулам.

Это был удар ниже пояса, и он сразу же пожалел об этом. И не потому, что она вздрогнула, а потому, что он выдал себя с головой, показав, что помнит. Что это ему не безразлично.

Даже если его слова задели ее, ей удалось это скрыть.

— Как же, как же! Вы ведь были виконтом Эмли, не так ли, милорд?

— Да. И уверяю вас, я был вполне доволен своим титулом. Что касается других подозреваемых, то люди иногда скрывают свои желания и обиды.

Она чуть приподняла брови, но, возможно, потому, что была просто озадачена, а не виновата.

— Когда он готовил это снадобье и когда пил его, с ним всегда находился его камердинер, который служил у него в течение тридцати лет. Возможно, один из ингредиентов оказался не таким, как следует, но у поставщиков не было причины желать ему смерти. Они потеряли бы постоянного и щедрого клиента.

Кажется, она не пыталась скрытничать. Он и сам не понимал, почему так упорствует. Мало ему проблем, так еще решил попытаться сотворить дело об убийстве на пустом месте.

— Ладно. Что происходило после его смерти, миссис Карс-лейк? Вы ведь были его помощницей?

Она сидела в несвойственной ей неподвижной позе, сложив на коленях руки, и в своем серо-белом одеянии казалась почти бесцветной. Ему пришлось сосредоточиться, чтобы увидеть, что губы у нее розовые, глаза зеленовато-карие, а несколько прядей, выбивающихся из-под чепца, великолепного золотисто-каштанового цвета. Насколько он помнил, она всегда была полна энергии, и вчера, несмотря на ночную тьму и темную одежду, именно такой ему и показалась.

Не-ет. Сьюзен что-то затевает. Мысли у него путались, но он постарался привести их в порядок. Ее работа здесь — вот что они обсуждают.

— А после смерти графа вы стали экономкой?

— Да, милорд.

— Почему?

Она не вздрогнула, не уклонилась от ответа.

— Граф оставил миссис Лейн по завещанию ежегодную ренту, и она решила удалиться на покой. Ей уже было за семьдесят, милорд, и у нее болели суставы, но она не хотела уходить, пока не найдет человека, который занимался бы вместо нее хозяйством Крэг-Уайверна. Вот я и согласилась занять это место на временной основе. Теперь вы, наверное, найдете экономку, которая будет устраивать вас.

— Ваши дядя и тетя не возражали против того, что вы согласились занять этот пост?

Она чуть заметно приподняла брови:

— Я уже не девочка, милорд. Поскольку я не вышла замуж, мне нужно работать. Нужно самой зарабатывать деньги. Дядя с тетей очень щедры, но я не могу всю жизнь жить за их счет.

— Как же, как же. Я помню, что вы всегда были чрезвычайно честолюбивы.

Еще один удар ниже пояса. Увидев, как она побледнела, он чуть было не принялся извиняться. Но одновременно какая-то темная часть его натуры жаждала увидеть, как она дрогнет и начнет оправдываться.

— Разве ваш отец вас не обеспечил?

— Он приобрел для меня кое-какую недвижимость, милорд. Она приносит небольшой доход.

— И тем не менее вы сочли себя обязанной согласиться работать здесь?

— Мне нужна работа, милорд.

— Вам следовало бы выйти замуж.

— Я не получила ни одного предложения, которое могло бы меня соблазнить, милорд.

— Надеялись получить предложение от графа Уайверна, не так ли?

Она с досадой взглянула на него, словно его вопрос не заслуживал ответа.

Понятно. Сосредоточившись на собственных смятенных чувствах, он упустил из виду обстоятельства более широкого плана. Ведь если бы здесь, на ее месте, появился посторонний человек, это оказалось бы крайне неудобно для контрабандистов. Разумнее всего иметь на этом руководящем посту кого-нибудь из местных, человека, симпатии которого на стороне «Драконовой шайки».

Хотя почему именно Сьюзен? Трудно поверить, чтобы в этом районе не нашлось женщин, способных управлять хозяйством, даже в таком большом доме, как Крэг-Уайверн.

Возможно, думал он, вопрос заключается в том, кто стал новым Капитаном Дрейком? Прошлой ночью Сьюзен была вместе с контрабандистами, но тот факт, что она дочь старого Капитана Дрейка, не давал ей права находиться там.

А вот если она любовница нового Капитана Дрейка — это другое дело.

Неудивительно, если она пошла по стопам своей матери и связалась с главарем контрабандистов. Неудивительно, если ради него она взяла на себя роль экономки.

Это было самое разумное объяснение из всех, что приходили ему в голову, и Кон, еще не зная этого человека, уже хотел убить его. Или по крайней мере схватить и отправить вслед за Мельхиседеком Клистом на каторгу. Уж он постарается это сделать.

Нет, черт возьми, он этого не сделает. Не станет он расправляться с более слабым соперником из-за женщины.

Выждав мгновение, чтобы взять себя в руки, он спросил:

— Вы готовы остаться здесь до тех пор, пока я не приму окончательное решение относительно Крэг-Уайверна, миссис Карслейк?

Он думал, что она откажется, но она сказала:

— Я останусь, только ненадолго. Я уже собиралась начать подыскивать себе замену.

— Отлично. Но нет необходимости искать высококвалифицированную экономку. Я не имею намерения жить здесь. У меня дом в другом месте, и моей семье там удобно.

— Семье? — воскликнула она, мучительно краснея и пряча испуганные глаза.

Он торжествовал. Наконец-то удалось задеть ее за живое!

Боже милосердный, неужели она все-таки и впрямь надеется обворожить его? Пусть бы попыталась!

Ему очень хотелось сказать, что у него есть жена и дети, чтобы увидеть, как кровоточат ее раны. Но он побоялся, что ложь будет быстро разоблачена.

— Да, моей матери и двум сестрам, — сказал он. — Им не захочется переселяться сюда. — И тут он вспомнил, что есть еще одно оружие, которым можно нанести ей глубокую рану. — К тому же я собираюсь жениться. Леди Анне здесь не понравится.

«У тебя есть соперница, Сьюзен. Серьезная соперница. Как тебе это понравится?»

С леди Анной он встречался всего несколько раз в Лондоне, потом провел четыре дня в доме ее отца. Ничего определенного не было решено, но он подумывал о том, чтобы предложить ей выйти за него замуж. Так что сказанное им не было наглой ложью, а леди Анна была слишком хорошим оружием, чтобы не вытащить его из ножен.

Однако Сьюзен уже взяла себя в руки, и только ее округлившиеся глаза доставляли ему некоторое удовольствие.

— Плохо, когда дом стоит пустой, милорд.

— Едва ли найдутся желающие арендовать Крэг-Уайверн.

— Разные вкусы бывают у людей, — сказала она, чуть усмехнувшись. — Некоторым из гостей графа Крэг-Уайверн очень нравился.

«Ишь ты, даже нашла силы улыбнуться», — с уважением подумал он.

— В таком случае дайте мистеру де Веру список их имен. Можно предоставить им право первого выбора. Я знаю, что, когда пустует главный дом, от этого страдает хозяйство всей округи. Вы, наверное, подумали о контрабандистах. Да, в настоящее время этот район процветает благодаря контрабанде, но в связи с окончанием войны для них настают тяжелые времена. Армия и флот смогут выделить большее число людей, чтобы патрулировать побережье. Наверное, благодаря этому и вашего отца удалось поймать.

— Да, но если бы граф хотя бы пальцем пошевелил, чтобы помочь ему, его не сослали бы на каторгу.

— Удивительно, что сумасшедший граф хоть раз сделал что-то разумное. Закон есть закон, и его нужно уважать.

Вот. Весьма прозрачный намек. Ей следовало бы догадаться и сделать выводы.

— Если в парламенте есть здравомыслящие люди, — продолжал он, — то пошлины будут снижены и контрабанда перестанет быть настолько прибыльным занятием, чтобы оправдывать связанный с ней риск. Изменения произойдут не сегодня и не завтра, но они уже маячат на горизонте, Сьюзен. Людям, живущим в округе, следовало бы вспомнить, что когда-то они жили, занимаясь земледелием и рыболовством, а не контрабандой.

— Мы это помним, — тихо сказала она.

— Мы?

— Да, люди, проживающие в округе.

«Сьюзен имела в виду не это, — подумал Кон. — Она имела в виду себя и нового Капитана Дрейка, будь он проклят».

И как-то так получилось, что Кон мысленно назвал ее по имени, чего твердо решил не делать ни при каких обстоятельствах.

Он вскочил на ноги.

— А теперь покажите мне дом, миссис Карслейк.

Она грациозно поднялась и снова повела его по коридору, стены которого были задекорированы под необработанный камень, в сторону кухни.

Здесь его не ждали никакие сюрпризы. Будучи мальчишкой, он облазал все углы и закоулки этого дома. Удивление вызвало лишь помещение вроде малой гостиной с выходом в главный холл, которое было отделано в современном стиле и обставлено мебелью на длинных и тонких ножках.

— Это я убедила графа в необходимости иметь хотя бы одну комнату, где можно принимать посетителей с более традиционными вкусами, — сказала Сьюзен спокойно и встала так близко от него, что он почувствовал запах ее лавандового мыла. Этот запах ей не подходил. От нее должно пахнуть полевыми цветами… а также потом и песком.

— Разве у него бывали посетители с традиционными вкусами?

— Время от времени, милорд, заезжали.

— Это меня настораживает. Возможно, именно этим объясняется сооружение камеры пыток. Знавал я таких случайных визитеров, которых хотелось бы подвесить на цепях.

Он хотел, чтобы это не было воспринято как шутка, но забыл, видно, с кем имеет дело. Заметив, что она едва сдерживает смех, он непроизвольно отступил в сторону.

— А теперь, пожалуй, осмотрим верхние этажи, — сказал он, — в том числе произведем более тщательный осмотр комнат графа.

С непроницаемым выражением на лице она повернулась и повела его туда, куда он приказал.

— Там нет ничего страшного, милорд, разве что некоторый беспорядок. — Шагая следом за ней, он заметил, как она пожала плечами, и это движение привлекло его внимание к ее стройной фигуре.

Которую он видел обнаженной…

«Дыши, черт побери, дыши глубже! И слушай! Она что-то сказала о беспорядке».

— Помню, как мне не хотелось уезжать из Крэг-Уайверна, — сказал он, поднимаясь следом за ней по широкой центральной лестнице. Ее прямая спина плавно переходила в очаровательную попку, которая оказалась как раз на уровне его глаз. Он торопливо преодолел пару ступеней, решив пойти рядом с ней, несмотря даже на то, что теперь она его экономка.

Его мучительно тянуло к ней, как тянет путника к костру холодной ночью в горах. Но огонь обжигает. Огонь опасен, даже если костер обложен камнями, он может наделать бед. Он сам был свидетелем того, как озябшие люди обжигали руки и ноги, пытаясь согреться у слишком сильно разгоревшегося костра.

— Граф никогда не выходил за пределы дома, — сказала она.

— Почему?

— Он страдал боязнью открытых пространств.

— Чего можно бояться за пределами дома?

Для Кона опасность сконцентрировалась внутри дома.

Интересно, смог бы он устоять, если бы Сьюзен вдруг остановилась, повернулась, подошла к нему, прижалась, поцеловала и начала сбрасывать с себя одежду?..

Она остановилась, повернулась…

— Насколько мне известно, никакая реальная опасность для него не существовала. Он просто боялся находиться вне стен этого дома. Он был нездоровым психически, Кон. Это проявлялось преимущественно в мелочах, но он был нездоров.

Он такой же ненормальный, как граф, если вообразил, что Сьюзен намерена соблазнить его! Он жестом предложил ей продолжать путь, и вскоре они добрались до апартаментов графа. Она отперла какую-то другую дверь, и они вошли в спальню, хотя комнату, которую он увидел, трудно было назвать спальней.

Правда, там имелась огромных размеров кровать под выцветшим красным балдахином, местами до дыр изъеденным молью. Кроме того, в комнате было множество другой разномастной мебели, как будто граф пытался превратить одну комнату в целый дом.

Красные шторы на окнах были опущены, но сквозь дыры в ткани пробивался свет. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел большой обеденный стол с одним стулом, кресло, секретер и огромное количество книжных полок.

Кроме книжных полок, размещенных на стенах, в комнате было множество напольных вращающихся полок. Все они были заполнены книгами. Кон не сразу решился войти в комнату, причем не только из-за тесноты. В застоявшемся воздухе стоял тяжелый запах плесени и еще чего-то неприятного.

Все свободное пространство было завалено самыми разнообразными предметами — от кнута для верховой езды до странных стеклянных флаконов и чучел животных. Кон заметил два человеческих черепа, причем это были далеко не те аккуратные, чистенькие образцы, которые служат пособиями для анатомов. Были здесь и другие кости, которые, как надеялся Кон, принадлежали животным. Похоже, что некоторые кости были объедками, оставшимися после ужинов графа.

С абажура затянутой паутиной лампы свисала черная кожистая лапа с когтями, судя по всему, принадлежавшая крокодилу, которого, как искренне надеялся Кон, сумасшедший граф не съел лично за обедом. Верхняя планка, поддерживающая балдахин, была украшена бахромой из каких-то непонятных сухих и съежившихся предметов. Любопытство заставило его пересечь комнату, чтобы разглядеть это повнимательнее.

— Это высушенные фаллосы, — сказала Сьюзен. — Столько разновидностей, сколько ему удалось раздобыть. Эта коллекция была его особой гордостью.

Кон осторожно подобрался к окну и раздвинул тяжелые шторы. Поднялась туча пыли, на него что-то посыпалось, так что он даже закашлялся.

Повернувшись к ней, он вдруг спросил:

— Ты и впрямь подумывала о том, чтобы лечь с ним в эту кровать?

Она ответила не сразу, и на какое-то мгновение ему показалось, что она ответит «да». Но она сказала:

— Нет. Я никогда не бывала здесь, пока не стала экономкой.

Ее ответ не вносил ясности, не объяснял, зачем она стала экономкой.

— В таком случае почему ты провела здесь столько лет?

— Я уже говорила тебе, что мне была нужна работа, а здесь ее найти нелегко. Более тогр, эта работа меня интересовала. Граф был сумасшедшим, но его безумие иногда завораживало. Подумай сам, многие ли женщины в Англии обладают такими глубокими познаниями относительно фаллосов? — добавила она, искоса взглянув на него.

Он едва не расхохотался, но сдержался и, взглянув на дверь, которая вела в рабочий кабинет, спросил:

— А там что?

— Гардеробная. Теоретически.

Сьюзен осторожно прокладывала путь сквозь хлам, чтобы открыть дверь. Почему-то, думала она, для того чтобы достичь хотя бы какого-то взаимопонимания с Коном, ей приходится прокладывать путь через хаотическое нагромождение давно истлевших препятствий.

Прошлого не вернуть, но зачем им все время конфликтовать, словно заклятым врагам? Почему бы не установить нейтральные отношения?

Войдя в гардеробную, она отступила в сторону, чтобы пропустить его. К счастью, в этой комнате не было мебели, шторы на окнах были раздвинуты, и поэтому было довольно светло.

Она наблюдала за его реакцией.

Он остановился, уставившись на фигуру, свисающую с потолка, и, сделав шаг вперед, ткнул пальцем в одну из глубоких ран на теле чучела, из которой торчали стружки.

Она не могла сдержать улыбки. Вопреки логике она безмерно гордилась тем, что война научила его быть таким хладнокровным. Вопреки логике у нее защемило сердце, потому что она все еще любила его. Любовь, словно тлеющий огонек, угрожала снова разгореться в пламя.

Несмотря на то, что ей все больше и больше хотелось остаться, она понимала, что следует бежать отсюда, пока она не сделала что-нибудь такое, о чем будет сожалеть даже больше, чем о содеянном в прошлом.

Он обратил внимание на коллекцию шпаг на стене и осторожно потрогал клинок одной из них.

— Не декоративная, — заметил он.

— Он говорил мне, чго в молодости был искусным фехтовальщиком, но, кроме боязни открытого пространства, у него развилась боязнь находиться рядом с человеком, который держит в руках оружие. Поэтому он фехтовал с этим чучелом. — Она жестом указала на свисающее с потолка чучело, ноги которого почти касались пола.

— Что за странное времяпрепровождение!.. И эта римская баня… Как это все сочетается одно с другим?

— Он был буквально одержим чистотой тела и мог плескаться в ванне часами. Потому-то у него и возникла мысль соорудить ванну побольше размером. Он считал, что чистоплотность является ключом к долголетию, хорошему здоровью и воспроизведению потомства.

— Ну и ну! Этого достаточно, чтобы вызвать у холостяка отвращение к купанию.

Их взгляды на мгновение встретились. Она поняла, что он вспомнил о том, как легкомысленно они рисковали одиннадцать лет тому назад.