"Спасение Ронана (пер. М.Кондратьев)" - читать интересную книгу автора (Bibby James)

Контакт

Тарл видел сон, и сон этот очень ему не нравился. Это был один из тех снов, в которых он на свою же беду без конца разевал свой большой рот.

Тарл оказался в одной из своих любимых пивнух – «Лопнувшей кишке» в Сетеле, но она почему-то превратилась в зал суда, и там шел процесс, в котором решалась его судьба. Судьями оказались орки, присяжными и зрителями тоже. На стене за стойкой висела табличка, на которой мелом было начертано: «Сегодня деликатес: Тарл на вертеле». Неподалеку его защитник, одетый поваром, занимался очагом и точил огромный двухметровый шампур. Прямо перед Тарлом взад-вперед расхаживал прокурор, могучий кулашак в белом парике, вслух зачитывая различные цитаты из статьи «Басни пьяной задницы», напечатанной в журнале Тарловедческого общества.

– Итак, Тарл, общеизвестно, что ни в один день твоей жалкой и ничтожной жизни ты по собственной воле и со злым умыслом не смог никого угостить. Чем ты оправдаешься?

– Вообще-то не знаю, – ответил Тарл, складывая руки в немой мольбе и стараясь выглядеть жалобно, однако без особого успеха. Присяжные уже передавали друг другу тарелки и разворачивали салфетки.

– Для обеспечения справедливого процесса, – продолжил прокурор, – мы пригласили в качестве председательствующих судей представителей наших заклятых врагов, гномов. Таким образом, можешь быть уверен, что они не предубеждены. Есть у тебя, что сказать?

Тарл поднял взгляд и увидел, что за судейским столом сидят три суровых на вид гнома. «Отлично, – подумал он. – Они должны быть на моей стороне».

– Так это вы, малыши, судить меня будете? – услышал он собственный голос. Судьи посмотрели на Тарла как волки на зеленую соплю. – Пожалуй, я был бы вам благодарен за некоторое снисхождение, – продолжал он. – А главное, не штрафуйте меня. Я сейчас маленько поиздержался.

– Виновен! – рявкнул первый судья.

– Ну ты и гнида!

– Определенно виновен! – прорычал второй судья.

– Ты что, совсем спятил?

– Безусловно виновен! – проревел третий судья.

– А не пойти ли вам в сортире позаседать?

Прокурор стал наступать на Тарла с огромной чашей начинки из петрушки и репчатого лука в одной руке и большой деревянной ложкой – в другой.

– А ну-ка нагнись, – велел он. Тут стоявший позади Тарла орк-стражник в темном плаще схватил его за плечо и потряс… и тряс его… и тряс…

Тут Тарл проснулся. Оказалось, он лежит на куче дерьмовой соломы рядом со сломанным ящиком в сыром плесневелом подвале, а фигура в темном плаще действительно трясет его за плечо. В самое первое мгновение он чуть было не сделал солому по-настоящему дерьмовой, но затем события предыдущего дня наводнили его разум.

Ну конечно! Толпа преследовала его и загнала в ловушку, но в последний момент эта же самая фигура вдруг появилась из ниоткуда и повела его в безопасное место по ошеломляющему лабиринту смрадной канализации и подземных коридоров. К тому времени, как они наконец-то вылезли из ржавого люка в безлюдный проулок, была уже ночь. Луна куда-то скрылась, зато повисшая в небе светящаяся красная дымка от Ночного огня Ай'Эля обеспечивала какое-никакое освещение. Однако спаситель Тарла держался подальше от фонарей, ведя его по темным безлюдным улицам и еще более темным проулкам, пока они, в конце концов, не остановились перед деревянной дверью, такой старой и разбухшей, что она, казалось, намертво сплавилась с косяком. Тарл мог бы поклясться, что как минимум без топора тут не обойтись, но его проводник пробормотал несколько слов, и дверь сама собой беззвучно распахнулась. Пройдя в нее, они спустились по густо запыленной лестнице, и только когда они дошли до сырого подвала в самом ее низу, Тарл вдруг понял, что хотя у них нет факела, он ясно все видит. Его проводник использовал заклинание Света! Понимания того, что он слепо следует за колдуном неизвестной магической Силы, было вполне достаточно, чтобы Тарла охватила жуткая паника. Однако прежде чем он смог хотя бы взмолиться о милосердии, фигура в темном плаще откинула капюшон, и нижняя челюсть Тарла со стуком ударилась о его грудь.

Его спасителем оказалась та худенькая, беспризорного вида девушка, что заправляла огненными иллюзиями на площади, и чей фокус с бумажником как раз и навлек на Тарла эту беду. Вблизи Тарл смог разобрать, что она на несколько лет старше, чем ему показалось, но хрупкое телосложение, тонкие черты лица и огромные карие глаза делали ее совсем юной. Пока он с сомнением изучал незнакомку, девушка отбросила с лица темно-каштановые кудри и улыбнулась. Сердце Тарла тут же пустилось отбивать чечетку по всей грудной клетке.

Она сказала ему, что ее зовут Гебраль, и извинилась за то, что бросила его в беде. Еще девушка добавила, что распознала в нем мага и решила, что он сам прекрасно из любого затруднения выпутается. Тарл сообщил, что он не столько маг, сколько человек, злоупотребляющий магией, а также что он имеет к магической способности примерно такое же отношение, какое оркская попойка имеет к оформлению интерьера. Девушка очаровательно захихикала, после чего сердце Тарла явно решило объединить силы с его животом и повело остальные внутренние органы в разнузданной конге по всему телу.

Тарл тут же решил ей доверять и рассказал несколько историй про свое путешествие с Котиком. Несколько раз он сумел вызвать у нее смех, и при этом ему неизменно казалось, будто кровь в его венах обращается в выдержанное шампанское. Но затем Гебраль стала серьезной и предупредила Тарла, что на улицах Ай'Эля ему будет небезопасно.

– Скоро повсюду плакаты о розыске расклеят, – объяснила она. – Мы тут немало звездарей наваляли. Типа как вчера. Цивилы теперь совсем фазанутые. Тебе лучше здесь оставаться. В дверь никто не войдет, я на нее заклятие Держи Ворота наложила. Ты здесь будешь в безопасности, а завтра я вернусь.

– Кто это «мы»? – спросил Тарл, и Гебраль снова улыбнулась.

– Мертвые ребята, – загадочно ответила она. Затем девушка ушла, а Тарл сел на кучу соломы и стал думать обо всем, что она сказала. У него возникла небольшая проблема с пониманием ее странного жаргона, однако ему показалось, что смысл он уловил. Тарл лег на спину, прикидывая, что это еще за «цивилы», а в следующее мгновение уже оказался на судебном процессе в «Лопнувшей кишке»…

Тарл сел и принялся стряхивать с себя соломинки. Чувствовал он себя грязным и вонючим, его одежда намокла от пота, а во рту словно целая банда орков повеселилась. Он с трудом сглотнул и скорчил рожу. Гебраль сочувственно ему улыбнулась.

– Похоже, тебе скверный сон приснился, – заметила она. – Ты что, петрушку и репчатый лук не любишь?

– Это смотря по тому, как они в меня попадают, – осторожно ответил Тарл. – Послушай, – тут же добавил он, – по-моему, я вроде как тебе жизнью обязан. Когда ты вчера объявилась, я как раз собирался в канал нырнуть.

– Смертельный номер.

– Еще бы. Я видел тварей, которые там плавают.

– Ну, они не так опасны. Самое главное – заражение. Каналы полны дерьма. В буквальном смысле. Нынешние дети уже вырастают с верой в то, что рыба – это такие коричневые блямбы, которые на поверхности плавают.

– Напомни мне подальше от ресторанов с морепродуктами держаться, – пробормотал Тарл, и Гебраль одарила его очередной улыбкой. Сердце его тут же затеяло новый и еще более энергичный танец.

– Какие там новости? – немного нервно поинтересовался он.

– По всему городу уже плакаты о твоем розыске расклеены. За твою поимку десять серебряных таблонов дают.

– Десять?! Боги мои! Да ведь это больше, чем в свое время в Орквиле за Маздкжа Отморозка или за Седрика Ятагана давали! Твои Мертвые ребята, похоже, капитально их достали.

– Старались, как могли. Ну все, пора двигаться. Нам срочно надо кое-кого в Храме повидать.

Гебраль направилась к выходу, но Тарл остался на месте.

– Погоди, – заныл он. – Обо мне по всему городу плакаты расклеены, а ты предлагаешь, чтобы мы средь бела дня на улицы заявились?

– Не волнуйся. Я… короче, я их представления о тебе слегка изменила. Поверь, на плакатах ты совсем не похож на себя.

Тарл, пусть с сомнением, но все же последовал за ней вверх по лестнице, а затем через деревянную дверь на улицу. Яркий солнечный свет заливал все вокруг, и Тарл потрясенно сообразил, что явно проспал много больше двенадцати часов. Пройдя по тихому проулку, они завернули за один угол, за другой, а затем внезапно вышли на набережную широкого канала, где буквально роились лодки. Тогда они стали проталкиваться сквозь людские толпы, мимо лавок и тележек с высокими горками утреннего товара. По пути Гебраль ненадолго остановилась у тачки, груженной фруктами. Тарл вздрогнул и настороженно огляделся, когда ярко-красная огненная птичка размером с колибри вдруг материализовалась над головой околдованного возчика и, свистя и чирикая, заметалась вокруг его плеч. Никто, похоже, не заметил, как Гебраль спокойно взяла с тачки два яблока. Бросив одно Тарлу, она куснула другое, после чего повела его дальше по набережной, и Тарл последовал за ней, беззаботный и невинный в той же мере, что и серийный убийца.

Через несколько сотен метров набережная вышла на широкую пьяццу. На углу несколько прохожих разглядывали доску объявлений, прибитую к стене строгого каменного здания. По-прежнему следуя за Гебралью, Тарл добрался до фасада, бросил взгляд на доску – и едва успел вовремя совладать с мочевым пузырем, когда понял, что смотрит на плакат о своем же розыске и что здание представляет собой главное полицейское управление Ай'Эля. Какое-то мгновение он был уверен, что забрел прямиком в ловушку, и весь сжался, готовясь к обвиняющим перстам и хватающим рукам, но затем сообразил, что хоть Гебраль и наблюдает за ним с насмешливой улыбкой на губах, больше никто никаким вниманием его не удостаивает. Внимательно поглядев на плакат, Тарл увидел, что впечатление художника было не совсем верным, а описание под рисунком окончательно сбивало с толку. Все выглядело так, будто авторы плаката хотели изобразить и описать его воображаемого брата, более молодого, рослого и симпатичного, который вполне мог быть натурщиком, воином или героем.

– Да он же совсем на меня не похож! – с облегчением воскликнул Тарл.

– Ну да. Так что кончай красться, а то ты совсем как орк в молочном баре. Пошли дальше.

Они выбрались из толпы, и Гебраль повела его через пьяццу. Тарл понял, что местом их назначения является солидное здание на дальней стороне, по соблазнительной формы клиновидному порталу и характерной колокольне которого он узнал храм Ордена Гедонистов Седьмого дня. Несколько принадлежащих к Ордену монахов в легко узнаваемых оранжевых сутанах толклись у дверей, делая непристойные предложения прохожим, а массивный латунный колокол в форме фаллоса весело покачивался на верху колокольни. «Дон, дон, дон», – звонил он, и Тарл вынужден был признать, что звук этот был вполне подходящим.

Когда они приблизились к дверям, Тарл стал испытывать некоторую неловкость. Он знал, какие условия должен выполнить всякий, кто хочет войти в Гедонистский храм, и мысль о вовлечении Гебрали в подобную процедуру показалась ему весьма неприятной. Он уже собирался остановить девушку и поинтересоваться, зачем они это делают, когда перед ней вдруг возникла небольшая кучка иллюзий. Тарл улыбнулся, увидев, что на сей раз Гебраль сварганила стайку роскошных голых женщин размером с голубок, которые, точно ангелочки, носились и порхали на изящных крыльях, покрытых белоснежным пухом. Стайка подлетела к монахам и принялась по-всякому выделываться у них над головами, непрестанно чирикая и постанывая. Монахи ошалело наблюдали за ними, протягивали руки и пытались поймать иллюзию, но крошечные голые женщины никак им не давались. Так Тарл с Гебралью незамеченными проскользнули в храм.

Тут же приторно-удушливый запах горящих свечей из воска с мускусом ударил им в нос со всем коварством отвешенного здоровенной лопатой подзатыльника. Гебраль быстро затащила Тарла в маленькую боковую молельню.

– Ну вот, – заговорила она, – у нас есть несколько минут, прежде чем братья начнут на Втык собираться. Ты постой здесь, а я пока в темпе осмотрюсь. Если кто-нибудь пристанет, зови. А искрялово мне оставь. В смысле, колдовство. Ладно?

Тарл кивнул. Тогда Гебраль выскользнула в главную часть храма и скрылась за рядами кушеток, беззвучно ступая по устланному мехами полу.

С угрюмой миной Тарл распахнул шелковые портьеры, скрывавшие небольшую алтарную койку у стены, и посмотрел на статую, что стояла в нише за койкой. Согласно прикрепленной внизу табличке это была статуя святой Кайли. Тарл ухмыльнулся. Он никогда о такой не слышал, но любая святая в столь скудном и соблазнительном одеянии была ему по вкусу.

Впрочем, если серьезно, он очень надеялся на то, что Гебраль как можно быстрее найдет того, кого она там ищет. Не хотелось ему здесь быть, когда братья на один из своих ритуалов соберутся. Тарл слышал слишком много скверных рассказов о том, что происходило в течение семи Пунктов Повестки: Знакомства, Прихорашивания, Уговора, Втыка, Секса, Стонов и Шепота. Как-то раз, когда он был моложе и любопытней, его уговорили посетить службу Гедонистов Седьмого дня. Вкусная облатка – так назывался ритуал непосредственно перед причастием, когда все присутствовавшие брали гостию. Тарл до сих пор помнил лицо того несчастного, чья очередь была стать гостией. Впрочем, нельзя было сказать, чтобы все их ритуалы казались такими отталкивающими. Тарла определенно захватила идея Предысповеди. Мысль о том, чтобы придумать какой-нибудь греховный поступок, исповедаться в нем одному из братьев, получить отпущение, а потом пойти и с чистой совестью совершить грех, казалось очень привлекательной.

Сморщив нос, Тарл кисло уставился на недвусмысленной формы восковые свечи, что горели в подсвечниках перед алтарной койкой. Ну и запашок! Затем он огляделся и прошел к насекомосжигательнице, прикрепленной скобой к левой стене. Достав из кармана мелкую монетку, он сунул ее в щель торгового автомата, который стоял рядом со сжигательницей, и вытащил оттуда пакетик, полный душистой саранчи и пряных мух. Пакетик возбужденно зажужжал и застрекотал, когда Тарл бросил его на светящиеся угольки насекомосжигательницы, а затем бумага вспыхнула, и жужжание стало просто бешеным. Дальше последовали негромкие хлопки, когда насекомые начали вспыхивать. Пара горящих мух вырвалась из сжигательницы и понеслась к полу, волоча за собой тоненькие струйки дыма, а затем коричный аромат пряных мух и благоухание розовых лепестков от душистой саранчи поплыли во все стороны, заглушая тяжелый запах мускусных свечей.

– Тарл! Сюда!

Настойчивый голос Гебрали разнесся по храму, и Тарл бросился на зов мимо кушеток и шезлонгов, мимо главной алтарной койки и массивных статуй святого Билли Онаниста и святой Хилари Давалки, пока со скрипом подошв не затормозил перед входом в небольшое помещение, которое надпись у входа объявляла Часовней порочных вкусов.

Внутри Гебраль сидела на корточках на небольшом помосте, а рядом с ней, прикованный к этому помосту золотыми цепями, стоял Котик. Гебраль нежно гладила ему голову и шептала на ухо что-то ободряющее. Тарл сперва охнул от возмущения, а потом, заметив на помосте пятна свежей крови, изрыгнул яростное проклятие.

– Клят! Котик! Ты что, ранен? – Осел поднял голову.

– Вот еще, – отозвался он. – Сам ты ранен. Это не моя кровь. Ее тут намного больше было, но меня жажда мучила, и теперь ее тут почти уже нет.

Тарл мысленно обругал себя последними словами. Усердно заботясь о собственном благополучии, он даже не принял во внимание возможность того, что его друг тоже может оказаться в беде.

– А что случилось? – спросил Тарл. – Почему ты здесь?

– Ну, после того, как ты убежал и даже не попрощался, те два парня в оранжевых сутанах разыскали меня и увели. Я решил, компания что надо. Ведь по идее эти Гедонисты Седьмого дня знают, как славно оттянуться, разве нет? Я подумал, они берут меня на пирушку, где будет масса чудесной еды и всего такого. И только когда они начали эти клятские цепи прилаживать, я понял, что у них другое на уме. Ну, моя философия тебе известна. Никогда не кусай руку, которая тебя кормит. Но если она тебя не кормит, тогда кусай ее покрепче, а то ничего другого можешь какое-то время не получить. Так я и сделал. Пару пальцев оттяпал. Ах, какие пухлые и сочные! И если бы еще какой-нибудь хмырь сюда без штанов вошел, я бы ему еще и не то оттяпал!

Тарл почувствовал, как в нем вскипает холодная ярость. Гневно мотнув головой, он вытащил меч, чтобы рубануть по цепям, но тут Гебраль поднятой рукой его остановила. Затем она что-то прошептала, и цепи упали с Котика, как будто внезапно устали его держать.

– Идем, – позвала девушка. – Надо из этой дыры поскорей выбираться.

Она повернулась и пошла к выходу из часовни, а Тарл в приливе подогретой ненавистью энергии бешено рубанул по золотым цепям и выдернул их из креплений. Затем, сунув их в карман, он последовал за Гебралью, а Котик семенил сбоку. В храме по-прежнему было пусто, и они неслышно добрались до выхода. Там Гебраль молча подняла руку и осторожно выглянула, но монахи все еще пребывали в трансе от стайки голых женщин, которые, опять-таки вне досягаемости, порхали и носились у них над головами.

– Идем, – снова позвала девушка. – Только по-тихому, ага?

Котик кивнул, но от Тарла ответа не последовало. Склонив голову набок, он стоял и словно бы сосредоточенно к чему-то прислушивался.

– Что такое? – спросила Гебраль.

– Что? – рассеянно переспросил Тарл. – Ах, да… извини… мне показалось, я какое-то блеянье услышал. Все верно, давайте отсюда выбираться.

Они быстро выскользнули на яркое солнце, и Гебраль повела их через пьяццу мимо радостно пляшущего фонтана, а затем в мирное тенистое укрытие еще одного проулка. Людей им попадалось немного, однако обрывки негромких разговоров выплывали в проулок из прикрытых ставнями окон, а птицы пели в кронах небольших деревьев и прочей зелени, что торчала над стенами садов.

По дороге Тарл пытался кое в чем разобраться.

– Чего я не понимаю, – наконец пробормотал он, – так это как ты узнала, где быть, чтобы меня спасти, а потом выяснила, где Котик. То есть, у тебя, похоже, очень крутые способности, но…

Тут он осекся. Гебраль казалась смущенной, а когда стала отвечать, то явно взвешивала каждое слово.

– Я немного подождала после того, как мы на площади назвездили, и… стала за тобой наблюдать. Я видела, что ты искрец, но для меня ты был бланковый… в смысле, незнакомый. А когда цивилы за тобой погнались, я виноватой себя почувствовала. Я предмыслила и узнала, куда ты направишься, но пока я туда шла, я следила за площадью. Я могу следить за разными местами – так я тоже искрю. Я увидела, как братья уводят Котика, но я поняла, что до сегодняшнего утра с ним ничего не случится. Я это предмыслила.

Тарл восхищенно покачал головой. Такие магические выкрутасы были ему в новинку, и он мало что о них знал, но прикидывал, что природный талант все-таки распознать сможет.

– Но почему ты меня спасла? То есть ты ведь меня не знаешь…

– Ты искрец. А цивилы подумали, что ты один из нас. Из Мертвых ребят. Они бы тебя убили. И это была бы моя вина. Ведь это я тебе тот бумажник дала.

– А почему вы себя Мертвыми ребятами называете?

– Потому что цивилы ненавидят нас и боятся. Мы – другие. Если бы им удалось нас поймать, они загасили бы нас точно так же, как они тараканов давят. Они хотят, чтобы мы все были мертвые. – Тут Гебраль умолкла и взглянула на Тарла. А того ее громадные простодушные глаза просто заворожили.

– Ты можешь покинуть Ай'Эль и будешь в безопасности, – продолжила она. – А можешь остаться и рискнуть. Но кто-то очень скоро тебя распознает. Ты будешь искрить и не сможешь ничего с этим поделать, и они тебя загасят, если получится. Или, если хочешь, ты можешь пойти со мной.

– Куда?

– Прямо сейчас я иду в одну хорошую таверну – взять пива и немного рубалова.

– Рубалова?

– Ну, еды. Дальше я, наверное, немного в картишки поиграю. А потом на Кладбище вернусь. Это где мы все живем.

Тарл с усилием оторвал от нее взгляд и перевел его на Котика.

– Думаю, нам лучше это обсудить, – сказал он. Гебраль кивнула, и Тарл отошел на несколько шагов, а Котик за ним последовал. Слегка пригнувшись, Тарл стал нежно почесывать у осла за ушами.

– Я так прикидываю, нам бы с ней пойти, – прошептал он.

– Что? Подвергаться смертельной опасности, когда мы можем просто из города свалить? – Осел склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Тарла. – Ах ты, мудила! – продолжил он. – Ведь ты просто к ней в трусы залезть хочешь!

Мощная волна гнева накатила на Тарла.

– Ты… ты… катыш навозный! – стал запинаться он, едва не потеряв дар речи от ярости. – Она… она… да как ты смеешь так о ней говорить?

– Прекрати! Ты мне на уши давишь!

– Давлю? Мне бы их узлом завязать и в пасть тебе сунуть!

– Если хочешь вязать узлы, палкой своей займись! А то она нас точно в беду заведет!

– Клят! Эта девушка твою жизнь спасла, ты, помесь швабры с унитазом! По крайней мере, она спасла твою…

– Да, верно! Сам знаю! Но посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь с нее трусы стянуть.

– Слушай, морковная отрыжка, да пойми же ты своими тухлыми мозгами! Тут совсем не то! Гебраль, она… она…

Тарл покачал головой, не в силах выразить свои чувства. Впрочем, он и сам не очень-то эти чувства понимал. Обычно Тарл точно знал, что он чувствует по отношению к женщине. Если кто-то предпочитал быстренько позабавиться, отлично. Если кто-то предпочитал позабавиться медленно, еще лучше. Но Тарл не верил в любовь. Ничего хорошего, кроме плохого, в ней быть не могло. Он предпочитал заявлять, что его привлекает непринужденный секс – он занимался им на заднем крыльце, а потом быстренько делал ноги. Большинство женщин говорило ему после любовных занятий: «Ну вот… эй, погоди, ты куда подевался?»

Но тут голова Тарла вдруг оказалась полна самых непривычных мыслей и чувств. Странные фантазии проплывали в его мозгу. В них он спасал Гебраль от орды свирепых монстров, избавлял ее от банды бесчинствующих орков или – вот ведь клят! – покупал ей цветы. Или, если точнее, воровал ей цветы. Боги, да что же с ним такое происходит?

Вздохнув, Тарл выпрямился.

– Короче, больше так про нее не говори. Усек?

– Клят! Да ты влюбился!

– Нет, не влюбился!

– Ты на нее такие взгляды бросаешь, какие обычно для бутылки пятизвездочного бренди припасал.

– Слушай, насчет любви я не знаю. Все, что я знаю, это, как у кого-то написано: «Таких прелестных глаз я в жизни не видал».

– Тьфу! Как удачно, что я давно ничего не ел.

– Она самая прекрасная…

– Да ладно, ладно. Идем с ней. Только мозги мне не клятуй. И предупреждаю – если начнешь писать стихи, я тебе обе ручонки оттяпаю.

Тарл устало махнул на осла рукой и вернулся к Гебрали. Она неуверенно ему улыбнулась, и сердце Тарла тут же принялось отплясывать ламбаду с его миндалинами.

– Мы с тобой, – объявил он. – Идем.

«Северная звезда» располагалась в довольно крутом районе Ай'Эля и напомнила Тарлу немногие таверны, которые он навещал в Гоблинвиле. В таких местах, если тебе требовалось привлечь внимание бармена, ты швырял ему в голову бутылку, а пойти в сортир помочиться означало проявить слабость.

В заведении оказалось полно народу, и как только они туда вошли, все разговоры мгновенно умолкли, а взгляды обратились на них. Вид Гебрали, однако, успокоил клиентуру, и гул разговоров вскоре поднялся до прежнего уровня. Девушка огляделась, затем жестом велела Тарлу взять выпивку, а сама прошла поговорить с кучкой каких-то сомнительных типов, что расселись в дальнем углу.

Тарл притащился к стойке и взглянул на меню, написанное мелом на черной доске. Рядом имелась табличка с обещанием некой «живой потехи». Выбор блюд, похоже, ограничивался тушеной кониной, тушеной собачиной, тушеной кошатиной, устрицами и свиными отбивными. Тут как раз из кухонной двери вынырнул бармен. Он тащил с собой целую тарелку устриц, которую отдал здоровенному портовому рабочему в дальнем конце стойки. Затем, подойдя к доске, он стер оттуда устриц.

Тут сквозь кухонную дверь стал просачиваться жирный черный дым. Бармен понюхал воздух и с громкими проклятиями бросился обратно на кухню. Считанными секундами позже он снова появился и, что-то бормоча себе под нос, стер с доски «свиные отбивные».

Решив, что нужно пошевеливаться, пока бармен вообще все не стер, Тарл заказал три тарелки тушеной конины и две кружки «потрохов прадедушки» – единственного сорта пива, какой имелся в наличии. Облокотившись о стойку, он грустно разглядывал пиво, еще более мутное, чем вышедшая из берегов река, когда крупный черный таракан вылез из трещины в древесине и вразвалку направился к кружке. Недолго думая, Тарл поднял ее и резко поставил на беспардонное насекомое. Раздался громкий хруст. Затем, снова подняв кружку, Тарл поскреб ее дно о край стойки. Останки таракана вяло шлепнулись на пол рядом с пивным бочонком. Бармен как-то особенно хмуро взглянул на нового клиента, и Тарл тут же постарался примерить на лицо одну из множества своих широких улыбок.

– Чудесное пивко! – радостно солгал он. Бармен еще пуще нахмурился и ничего не сказал.

– А как насчет «живой потехи»? – продолжил Тарл.

– Ты ее только что убил, – прорычал бармен, прежде чем сорвать со стены табличку и швырнуть ее в мусорное ведро.

Тарл нервно отвернулся и обнаружил, что у него за спиной стоит Гебраль.

– Чуть попозже там карточная игра начнется, – сказал она. – Я туда вписываюсь. Ты тоже приглашен. Но учти – здесь волшебными картами играют.

Тарл хотел было заметить, что у него нет наличности, но тут тяжелый карман куртки стукнул его по бедру, и он вспомнил про изъятую из храма золотую цепь.

– Отлично, – с сомнением отозвался он. – Имей меня в виду. Но вначале лучше поесть. Я конину заказал. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Не-е, – улыбнулась Гебраль, а затем повторила это, подражая конскому ржанию.

Конина, когда она прибыла, оказалась куда вкусней, чем Тарл ожидал, и порции были щедрые. На полу рядом с их столиком осел с явным удовольствием уплетал целую миску, беспрерывно что-то бормоча. Тарл внимательно прислушался.

– Что ж, это тебя кое-чему научит, – бубнил Котик конине. – Ты думал, ты такой смышленый, потому что ты большой, быстрый и мускулистый. А вот тебе клят. Мясной лавки ты, такой смышленый, все-таки не избежал. И как тебе теперь, мудозвон?

Когда они уже заканчивали с едой, Тарл вдруг понял, что рассказывает Гебрали про события двух последних месяцев и про поиск его друга Ронана, а девушка завороженно слушает.

– И когда я обнаружил над Ай'Элем плотную пелену магии, – закончил он, – я подумал, что нашел Шикару. Но эта пелена, похоже, от тебя и Мертвых ребят. Так что мне надо продолжать поиски.

– Классную искру Антракс провернул с Котиком, – отозвалась Гебраль, – когда даром речи его наделил. Хотелось бы тоже попробовать.

– Это заклинание… искра… так ты это можешь?

– Теперь могу. Понимаешь, мне достаточно просто увидеть кого-то или что-то, с чем искрили, и я снимаю отпечаток того, как это было сделано. Теперь я сама могу это провернуть.

– Ты шутишь! Хочешь сказать, ты просто посмотрела на Котика и поняла, как заклинание Наделения даром речи животных делать?

– Ну да. Вот, смотри.

Она бросила взгляд на столик, за которым докер уже одолел половину свой тарелки с устрицами, и что-то прошептала. Работяга раскрыл очередную устрицу и поднес ее ко рту.

– Не ешь меня! – вдруг пропищал испуганный голосок.

Докер помедлил и огляделся.

– Пожалуйста! Я еще слишком молод, чтобы умереть. Я не хочу вот так уходить – ведь у меня целая жизнь впереди! – продолжил голосок. Озадаченный докер заглянул под стол, затем схватил тарелку и подозрительно на нее уставился.

– Да, оставь его в покое! – присоединился другой голос. – Подбери себе что-нибудь по размеру!

– Вроде гигантского моллюска! – подхватил третий. – Или китовой акулы!

Докер почесал в затылке, а затем, запрокинув голову, кинул устрицу себе в рот. Писклявое «ах!» уплыло в никуда, а все остальные устрицы на тарелке подняли форменный хай. Обескураженный, докер оттолкнул тарелку.

Тарл с трудом удержался от смеха.

– Ну и ну, – выдохнул он. – Вот так морепродукты! – Гебраль улыбнулась.

– Хочешь, чтобы они замолчали? – спросила она. Тарл изобразил серьезное лицо.

– Или тогда уж этому работяге двустворчатую раковину сделай, а то ему совсем туго приходится, – отозвался он.

Гебраль захихикала, и звук этот заставил Тарла вспыхнуть от удовольствия. «Осторожней, приятель, осторожней, – подумал он. – Она славно колдует, она спасла тебе жизнь, она играет в карты, и у нее такой смех. Она даже твоим дурацким шуткам смеется. Возможно, Котик был прав. Если не будешь осторожен, можешь и впрямь на крючок попасть. Так что лучше с холодной головой играй».

Через шесть часов, когда они встали из-за карточного стола и вытряхнулись из таверны в вечернюю прохладу, голова у Тарла была холодной, как извергающийся вулкан. Если вкратце, то такого талантливого картежника, как Гебраль, он еще не встречал. Вышла очень напряженная игра с хорошими партнерами, и он сам вырвался немного вперед, но Гебраль просто ни одного неверного шага не сделала. Она тасовала и сдавала с ловкостью крупье, прикидывала ставки быстрей букмекера, и играла с таким азартом, какого Тарл не видел с тех пор, как работал игровой фишкой в «смертельном покере» Маврика Полуорка в «Гашник-паласе», еще в Орквиле. А еще она потрясающе умела пить! Она выпила столько же, сколько и он, и в то же время сохранила ясность мыслей. Живительно!

Котик тоже был не на шутку ею очарован. Гебраль предложила, чтобы осел навестил конюшню на задворках таверны. Сытый Котик провел незабываемо-счастливый час, рассказывая внимательной конской аудитории, какие именно блюда готовятся на кухне в считанных шагах оттуда, и спрашивая, не пропадал ли в последнее время кто-то из их ближайших друзей.

Так что сладкая парочка блаженно следовала за Гебралью, пока она заводила их все глубже и глубже в городские закоулки. Поначалу они встречали немало гуляк, радостно направлявшихся насладиться вечерком в одном из бесчисленных баров или ресторанов. Но вскоре прохожие стали попадаться все реже и реже, а те, что все-таки попадались, были куда мрачнее и грозно на них поглядывали, кладя ладони на рукояти мечей. Временами кто-то рычал им глухую угрозу. Были там и полуорки, и южане, и прочие в равной мере опасные типы, но никто из них к ним не приблизился, а Гебраль всех их словно бы и не замечала.

Район, к которому они теперь шли, был совсем древний и страшно запущенный. Бледный, истерзанный непогодой камень заброшенных домов осыпался, а сквозь дыры в известке прорастали мхи и сорняки. Гниющие бревна лишенных черепицы крыш напоминали ребра трупов на поле брани после того, как падальщики закончили работу, а темные окна таращились будто пустые глазницы. Каналы здесь казались неподвижными и загнившими, а в зеленой пенной воде плавало немыслимое изобилие всевозможного мусора. Деревянные обломки, пустые бутылки и ржавеющие куски металла торчали из «воды», а раздутые трупы пи-псов плавали точно гренки в густом гороховом супе. Жуткий смрад гниющей плоти и экскрементов наполнял воздух, смешиваясь с густым маслянистым дымом от уличных фонарей и порождая почти невыносимые миазмы.

Тарл сунул нос поглубже в рукав куртки, и все же пока они осторожно пробирались по остаткам деревянного пешеходного мостика, который с необыкновенным упорством лип к плесневелой набережной, вонь от оказавшегося прямо под ногами канала стала такой всепоглощающей, что его чуть не стошнило. Рядом с ним Котик семенил, так отчаянно сморщив морду, что она стала похожа на чернослив.

– Клят! – пробормотал осел. – Никогда бы не подумал, что на свете что-то может вонять еще хуже твоих носков.

Тарл гневно обратил к нему слезящиеся глаза.

– Если уж мы о гнусной вони говорим, – отозвался он, – то находиться с тобой в одной комнате наутро после того, как ты три тарелки мулампоса уплел, удовольствие определенно ниже среднего.

Гебраль свернула влево и повела их по заросшей сорняками, колдобистой набережной вдоль руин, которые, судя по всему, когда-то были огромным пакгаузом. Пучок древних, выкрашенных ярью-медянкой газовых труб, каждая толщиной с человеческую ляжку, бежал над набережной на ржавеющих металлических опорах, и газ внутри каждой из труб зловеще шипел. То и дело очередная труба змеей переползала через канал и присоединялась к толстеющему пучку.

В дальнем конце пакгауза в небо из трубопровода тянулась тонкая вертикальная трубка уличного фонаря. Уже почти стемнело, и дымно-красное свечение Ночного огня адской лужей растекалось в вечернем сумраке. Канал резко свернул вправо и оказался перекрыт ржавеющими воротами шлюза при впадении в другой канал, достаточно широкий для океанских судов, он тянулся от далекого моря, чтобы нырнуть в самое сердце пакгауза. Дорожное полотно набережной заканчивалось деревянной лестницей, ведущей к пешеходному мостику через этот канал. Газопровод круто уходил вверх, следуя вдоль лестницы, а дальше снова выходил на горизонталь, пересекая канал бок о бок с мостиком на высоте, оставлявшей просвет для мачты корабля.

Гебраль повела их вверх по лестнице. Когда они добрались до верха, Тарл хотел было спросить ее, куда они идут, но тут внезапно открывшееся ему зрелище так его поразило, что он замер от ужаса. С этой высоты было видно, что по ту сторону руин пакгауза располагается громадная газовая фабрика, которая хранила и перерабатывала добытый из морского ложа Пламенный эфир. Массивные сферические резервуары были как попало соединены друг с другом сотнями газопроводов, а в нескольких местах из сопл вертикальных металлических труб через нерегулярные промежутки времени в небо отрыгивались языки пламени. Даже на таком расстоянии Тарл чувствовал жар, а ритмическая пульсация незримых насосов заставляла весь мостик вибрировать. Черная пелена дыма тяжело нависала над всем окружающим; инфернальное красное свечение озаряло фабрику и ее окрестности. Она выглядела как скверно сконструированная модель, изготовленная из толстых соломинок и шарикоподшипников гигантскими детьми, которые выкрасили ее ярко-красным и подсветили.

Устрашил Тарла, впрочем, не газовый завод, а вид, открывшийся в том рубиновом свете, который он отбрасывал. У подножия лестницы по ту сторону канала дорожка вела через выложенный каменными плитами двор к арочному проходу в стене пакгауза. Двор был завален множеством отдельных костей и десятками человеческих скелетов, избавленных от плоти сотнями крыс, что роились среди них, и все же по-прежнему прикрытых обрывками одежды. По краям двора скелетов было меньше, а промежутки между ними казались длиннее, однако ближе к пакгаузу их становилось все больше, пока перед дверью они не лежали, наваленные друг на друга, образуя жуткую костяную гору. Многие все еще держали в костлявых пальцах ржавеющие мечи или дубинки.

Тарл со свистом втянул в себя воздух, а затем опустил взгляд, когда Котик его подтолкнул. Взмахом морды осел указал на морской канал, и Тарл стал приглядываться к тому месту, где канал входил в тень руин пакгауза и кончался у массивной погрузочной платформы. Здесь тоже ютились многие сотни крыс. Они роились на каменной набережной и плавали в грязной воде. Однако в конце канала был круглый участок, куда они, похоже, забраться не могли или не хотели. Этот круг выглядел каким-то смутным, словно воздух вокруг него слегка затвердел. В нем находилось штук двадцать лодок, носы которых указывали внутрь пакгауза, как если бы они только-только до него добрались. В лодках опять-таки были человеческие трупы, но уже не скелеты, а одетые плотью, разбухшие и разлагающиеся мертвецы. Они тоже держали в руках мечи и дубинки, а также остатки деревянных факелов. Со своего наблюдательного пункта Тарл с Котиком могли слышать рассерженный и голодный писк крыс.

Гебраль развернулась и бесстрастно на них посмотрела.

– Добро пожаловать на Кладбище, – объявила она.

– Дважды люди Ай'Эля заявлялись с нами покончить, – рассказывала девушка. – Один раз пешком и один раз на лодках. Мы тогда были моложе, и нас было совсем мало. Они нас и так к тому времени уже вышвырнули и убрали с глаз, потому что мы были другие, и они ненавидели нас и боялись. Но этого им казалось недостаточно – они хотели нас убить. Так что мы защищались. А теперь они оставили нас в покое.

Они шли по коридору внутри полуразрушенного пакгауза. И спереди, и сзади тьма стояла хоть глаз выколи, но вокруг Гебрали вновь возникло слабое свечение, которое позволяло им видеть дорогу. Добравшись до разбитых остатков деревянной двери, они прошли в нее и поднялись на несколько пролетов по лестнице. Наверху оказался открытый сводчатый проход, который вел в просторный зал. Потолок этого зала обрушился, забрав с собой половину пола и оставив зал под открытым небом. Пошел дождь, и остатки пола, по-прежнему упорно липнущие к стенам, стали влажными и скользкими. Обогнув здоровенную дыру в центре зала, Гебраль повела их к двери в дальнем конце, а затем они повернули направо, прошли по короткому коридору и оставили позади еще одну дверь.

Тут Тарл остановился и неуверенно огляделся. Они оказались в еще одном просторном зале, однако у этого зала по-прежнему имелся потолок. Зато почти вся стена по левую руку рухнула, открыв поразительно гипнотическую панораму газового завода. Насыщенный красный свет заливал коллекцию самой причудливой мебели, какую Тарл когда-либо видел.

По краям зала располагались вещи, изготовленные из ржавого металла, деревянных обломков и прочего мусора. Столы, стулья и кушетки загромождали пол, а самодельные лестницы поднимались к ненадежным на вид платформам, что крепились к трем оставшимся стенам или свисали с потолка. На некоторых из этих платформ тоже имелась кое-какая мебель, другие же были закрыты ширмами или превращены в висячие хибары из фанеры и ржавой жести. Выглядело все так, будто кто-то решил отстроить на стенах лагерь для беженцев, а пол оставил под общую площадь. Все эти конструкции очень напоминали то, что могло получится, если бы Эшер взялся за домашнее обустройство, но капитально напортачил.

Тарл фыркнул и весело рассмеялся. Запах дыма от газового завода здесь почти перебивался густым ароматом эльфийской травки. Девять-десять фигур в черном развалились на кушетках в центре зала, но когда Гебраль повела к ним Тарла и Котика, все они встали. Один, высокий, стройный юноша с колючими черными волосами и насмешливой улыбкой на губах, выступил вперед и низко поклонился в шутовском приветствии.

– Очень приятно, – заговорил он. – Значит, ты тот бланковый искрец, который видел, как мы на площади назвездили? Геб про тебя рассказывала. Я Стругач. Добро пожаловать на Кладбище. Жилье тут, боюсь, не слишком шикарное…

– Без тебя понятно, – пробормотал Котик.

– …но это наш дом, – закончил Стругач.

Тарл внимательно слушал, как он представляет других Мертвых ребят, и пытался запечатлеть в памяти их имена. Вообще-то запоминанием чьих-либо имен он никогда особенно хорошо не владел. По сути, большую часть своей жизни Тарл был так пьян, что минут двадцать вспоминал свое собственное имя. Однако за несколько имен он все же сумел ухватиться – потому, наверное, что это были не имена, а клички.

Был там Мухомор, тощий бритоголовый человечек с изможденной физиономией под странной, жутко измятой шляпой. Была там Подвальная Крыса, худенькая девочка лет десяти от роду, языковой запас у которой был еще покруче, чем у Синей Соньи. Был там Пинбол, здоровенный и симпатичный негр, чья единственная необычная черта заключалась в том, что вместо глаз в его глазницах сидела пара блестящих шарикоподшипников. Был там Идол, невысокий, но очень мускулистый мужчина с длинными волосами и большими золотыми сережками в обоих ушах, который сидел в плетеном кресле у небольшого столика. Каждый квадратный сантиметр его кожи, как казалось, украшен татуировками, среди которых попадались такие непристойные, что даже Тарл покраснел. И был там Кулачина, бледный юноша с ежиком обесцвеченных волос, тонким ртом, постоянно искривленным в усмешке, и парой протезов вместо кистей рук, изготовленных из проволоки и хромированных кусков железа.

Тарл ухмыльнулся и кивнул каждому, однако нашел затруднительным удержаться от пристального взгляда на пустые металлические глаза Пинбола и хромированные кисти Кулачины. Он пробовал отводить глаза на Стругача или Гебраль, но они сами собой скользили обратно. Кулачина поднял одну из своих поразительных рук, чтобы ошарашенный Тарл получше ее рассмотрел.

– Правда красотища? – поинтересовался он. – Ништяк, смотри на здоровье. Без бодалова.

Тарл воззрился на руку. Металлическое основание одевалось на живую плоть как перчатка. Пальцы были сделаны из хромированных сегментов, сцепленных подобно костям настоящей руки, и двигались посредством сухожилий из бронзовой проволоки. Кулачина начал разминать кисть, и пальцы со слабым гудением задвигались взад-вперед.

Гебраль придвинулась ближе к Тарлу и взяла его под руку.

– Цивилы отрезали ему руки, когда он еще совсем молодой был, – объяснила она. – Они думали, без рук он искрить не сможет.

– Цивилы?

– Цивильная публика, – объяснил Стругач. – Неискрецы. Правильные, нормальные, обычные люди, которых ты каждый день на улицах видишь. Наша магия их пугает, хотя никто из нас никогда им вреда не делал. Пока они не попытались нас загасить.

– То же самое и с Пинболом, – продолжила Гебраль. – Когда ему было четырнадцать, кто-то засек, как он искрит. Они увидели, как его глаза светятся. Тогда они их взяли и выкололи.

– А этими штуками ты видишь? – спросил Тарл у Пинбола, глазея на его сверкающую оптику.

– Лучше тебя, приятель.

– Правда?

– Зуб даю, – мерцающие металлические сферы завращались в глазницах, пока он изучал Тарла. – У тебя черные волосы, там где они еще остались. Четырехдневная щетина на физии. Родинка на шее. И еще одна на плече под курткой.

Брови Тарла взметнулись вверх, когда до него дошло, что Пинбол действительно видит сквозь одежду.

– А чего ты так удивился? – продолжил Пинбол. – Между прочим, у тебя в кармане очень интересное кольцо. Ого, и с тех пор, как Гебраль тебя под руку взяла, у тебя просто колом стоит…

– Хорошо! Хватит! Я тебе верю! К чему такие подробности? – Тарл густо покраснел. На Гебраль он даже взглянуть не осмеливался. – А как это работает? Это магия?

Впрочем, ответ он и так знал. Конечно, магия. Тут Тарл внезапно осознал, сколько же в этом месте Силы. Она присутствовала как шум большого города, как бы на фоне, почти незаметно. Но теперь, когда он ее заметил, до него дошло, сколько же ее там. Эти ребята были могущественными магами, все как один! Именно здесь находился источник того магического поля, которое Тарл обнаружил над Ай'Элем!

– Это гоэтетика, – ответил Стругач. – Технология магии. Есть у нас… так скажем, контакт. С неким Слюдяным Королем. Он эльф-ренегат, который высокотехнологичные магические продукты из Запретных земель по ту сторону западного океана импортирует. Крутой искрогон. Еще он связан с парой гномов-техномагов, у которых где-то под Хромовыми горами гоэтетическая мастерская. Они изумительный товар производят.

– Все равно это на магии держится, – заметил Тарл. – Значит, вы все маги!

Взрыв хохота встретил это заявление, и озадаченный Тарл принялся водить глазами по смеющимся лицам. Гебраль, желая его поддержать, сжала его ладонь.

– Окстись, парень! – рассмеялся Мухомор. – Мы что, похожи на старых грибов, которые в остроконечных шляпах кружком сидят и заклинания бормочут?

– Всех этих душных старперов только Сила интересует, – вмешался Идол, и Тарл заметил, что он забивает на своем столике толстенный косяк с эльфийской травкой. – Но мы другие. Мы наркомансеры.

Они в ожидании смотрели на Тарла, но он только стоял и хлопал глазами, не вполне понимая, о каком таком кляте они толкуют. Гоэтетика? Наркомансер? Ну и словечки!

– Зачем нам тратить время на всякое левое колдовство? – взялся объяснять Стругач. – У нас есть Сила, так почему ее ради забавы не использовать? Перед тобой целый мир, и посредством наркомансии можно все на свете испытать. Ты можешь наблюдать за другими людьми, быть другими людьми, делать все, что хочешь.

Стругач умолк, и Тарл с интересом на него уставился. Это было как раз по его части. Но тут тишину нарушило негромкое ослиное покашливание.

– Э-э… не хотелось бы, знаете ли, понижать уровень обсуждения, – пробормотал Котик, – но в какое время мы тут обычно едим?

– Так ты, приятель, голоден? – спросил Идол, вороша спутанную ослиную гриву.

– Как это ты догадался?

Идол криво ухмыльнулся и встал. Тарл завороженно наблюдал за его телом. Пока Идол двигался, его мышцы сокращались, и бесчисленные вытатуированные фигурки проделывали друг с другом клят знает какие непристойности. Пройдя к большому столу, он взял оттуда одну из множества расставленных там тарелок. Не успел он поставить тарелку на пол, как Котик с высунутым от радостного предвкушения языком туда притрусил. Однако затем осел возмущенно фыркнул, увидев, что там всего лишь холодная жидкая каша.

– Ты ведь, приятель, не этого ожидал? – манерно протянул Идол. – Ага, я так и подумал. Тебе, надо полагать, чего-то мясного хотелось?

Он присел на корточки, вытянул перед собой косяк с эльфийской травкой и вопросительно посмотрел на Гебраль, которая в ответ щелкнула пальцами. Перед Идолом тут же вспыхнул небольшой огонек. Он прикурил от него косяк и сделал глубокую затяжку, после чего подул на пламя и сделал еще затяжку. Несколько мгновений он просто сидел, чего-то ожидая, а затем его глаза сделались стеклянными, а тело оцепенело.

– Что происходит? – шепотом спросил Тарл у Гебрали.

– Он мозгоструячит. По тауматосфере шакалит.

– Чего-чего?

– Смотри.

Несколько секунд Идол оставался совершенно неподвижен, а затем его глаза снова стали оживленными, и он с довольным видом улыбнулся. Тарелка каши внезапно исчезла, а на ее месте появилось большое блюдо, на котором лежало дымящееся жаркое из оленины.

– Ну вот, приятель. Набивай брюхо, – пригласил осла Идол.

Котик вороном налетел на солидный кус мяса, а Мертвые ребята стояли и наблюдали, передавая друг другу косяк с эльфийской травкой.

– Люблю хороший косяк, – нежно произнес Тарл.

– Мы все его любим, – отозвалась Гебраль. Тарл взял ее под руку и привлек к себе.

– Послушай, – тихонько пробормотал он, – я бы очень рад славно поразвлечься, но не вполне понимаю, что происходит. Зачем Идол шакалил по этой… как ее… томатосфере перед тем, как еду для Котика добыть?

– По тауматосфере. Пойми, когда ты искришь, ты не можешь вещи из ничего создавать. Если ты большое блюдо оленины надыбал, должно же оно было откуда-то поступить. Мы предпочитаем проверять и убеждаться, что от наших искр никто особо не пострадал. Идол мозгоструячил, пока не обнаружил то, что хотел. И только тогда он заменил оленину кашей.

– Идол, – громко спросила она, – откуда рубалово прибыло?

Идол ухмыльнулся, вызывая у двух вытатуированных у него на щеках мужчин могучую эрекцию.

– От жирного старого барыги. Он за столом сидел и большую стопку монет пересчитывал, прежде чем за еду приняться. Посмотрим, как ему холодная каша пойдет.

– Понимаешь? – спросила Гебраль у Тарла. – Ты видел, как мы на площади назвездили. Вообще-то мы не хотим вредить цивилам, мы просто забираем у них то, что нам нужно для жизни. Кроме того, нам нравится немного им досаждать и напоминать, что мы здесь. Тот барыга будет знать, что это мы.

– А эта… гм… тауматосфера?

– Ты и сам ее использовал. Помнишь, ты мне рассказывал, как ты взял искру Мыслепоиска и обнаружил над Ай'Элем густую пелену магии? Ну так вот, когда ты это делал, ты двигался по тауматосфере. Ее трудно описать, но можно сказать, что это как бы плоскость, в которой идет магия. Эльфийская травка освобождает твой разум, и тогда ты чувствуешь, будто все твое тело там. Ты можешь куда угодно отправиться. – Она помолчала, склонив голову набок, и задумчиво посмотрела на Тарла. – Хочешь попробовать?

Тарл кивнул. Тогда, взяв его за руку, Гебраль прошла вперед и выдернула косяк с эльфийской травкой из пальцев Стругача. Затем она подвела Тарла к лестнице, что тянулась к одной из платформ под потолком.

– Давай за мной, – позвала она.

Платформа оказалась оборудована как небольшая комната с ковром, кроватью у стены и парой дубовых сундуков. Гебраль села на пол, скрестив под собой ноги, и Тарл последовал ее примеру. Ее глаза, огромные и очень серьезные, сверлили его глаза.

– Значит, так, – объявила она. – Когда начнешь, позволь своему разуму отплыть, куда он захочет. Скорее всего, он куда-то в старые и любимые места отправится. Скачи из одного в другое. Наслаждайся. Но будь внимателен. Там есть другие люди и не очень люди. Если почуешь чужое присутствие, не приближайся. Быстро оттуда сматывай. Ладно?

Тарл кивнул, и она дала ему косяк. Он сделал пару затяжек и дождался нужного эффекта, после чего пробормотал слова заклинания Мыслепоиска. Он по-прежнему глазел на Гебраль, а затем ему вдруг показалось, будто разум его потянулся вниз и резко дернул за собой его тело. Гебраль исчезла, а на ее месте оказался бурлящий калейдоскоп красок. Тарл несся вперед стремительней, чем летает дракон, мимо других мыслей и сущностей, которых он только чуял, но не видел, все быстрей и быстрей направляясь на…

Внезапно Тарл оказался за карточным столом в самом центре роскошного игорного салона, окруженный богатыми купцами и красивыми женщинами. Он наблюдал, как карты разлетаются из рук сдающего по зеленому сукну, и чувствовал, как подается под его ладонью мягкая кожа стола. Перед ним лежала целая груда игорных рун. Тарл видел, что карты у него на руках взяты из особенной мантологической колоды, используемой для игры в «брюхо». Затем он украдкой покосился на две луночные карты – безголового орка и одноногого орка. Официантка, рядом с которой Шикара показалась бы жалким дистрофиком, возникла у него под боком с целым подносом выпивки. Сдающий игрок перевернул общие карты – и они включали однорукого орка, слепого орка и смерть орков! Еще две общие карты – это смерть троллей и смерть эльфов. Кто-то еще из играющих мог бы получить четыре смерти, но у Тарла уже имелся непобиваемый флеш из орков. Идеальный набор! Рядом официантка наливала ему большой бокал «эльфийского пениса», а собравшаяся вокруг стола толпа дружно охала, когда он двигал вперед горку рун, равную максимальной ставке. Официантка наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо безумно эротичное предложение…

Затем он стоял на балконе высокой башни в одном из углов величественного замка, построенного на самом краю утеса. У него под ногами стены замка отвесно спускались к краю утеса, а тот в свою очередь отвесно спускался к могучим волнам прибоя. Тарл смотрел на солнце, что садится на горизонте, швыряя в него над волнами золотое копье. Внизу, во дворе замка, взад-вперед шныряли слуги – одни раскладывали скатерти и тарелки на сомкнутых рядах деревянных столов на козлах, другие присматривали за ревущими очагами и усердно поворачивали два гигантских вертела, на которых жарился целый вол и дикий кабан. Аромат готовящегося мяса плыл вверх к Тарлу, увлажняя его рот. А затем пара нежных рук обняла его сзади и начала гладить его грудь…

Внезапно Тарл оказался в светлой, просторной и полной воздуха комнате, разглядывая из окна город со сверкающими хрустальными башнями и беломраморными стенами. Повернувшись, он увидел на изящном резном буфете в стиле мастик многочисленные ряды бутылок шампанского и бренди. Перед каждым таким рядом стояла золотая тарелочка с разноцветным набором пилюль и капсул. В центре комнаты располагалась просторная кровать, накрытая мягкими мехами, а рядом с ним – небольшой столик, на котором стоял большой поднос с фруктами. Тарл подошел к столику, взял клубничину и бросил ее в рот. Вкус оказался резким, таким резким, что Тарл буквально скорчился от удовольствия, наслаждаясь текущим по языку соком. Дверь открылась, и в комнату вошла высокая стройная женщина с длинными рыжеватыми волосами. На шее у нее висел черный бархатный галстук, а больше на ней ничего не было. Тарл вдруг понял, что он тоже голый. Женщина подошла к нему, ее широкий рот раскрылся в понимающей улыбке, а мягкие карие глаза вспыхнули от радостного предвкушения. Она положила между губ клубничину и засосала ее в рот, медленно-медленно, но так… так многозначительно. Струйка сока побежала по ее подбородку…

Но что-то звало Тарла из-за окна, против воли тянуло его к себе, что-то, на что он не осмеливается посмотреть, что-то жуткое и нечистое. Оно подкрадывалось все ближе и ближе, и он знал, что не должен на это смотреть, но все же не может удержаться и поворачивается…

Его позвал настойчивый голос:

– Вернись, Тарл. Вернись. Вернись…

Внезапно Тарл обнаружил, что опять сидит на платформе, омытый красным свечением газового завода. Гебраль держала его за плечи, медленно покачивая взад-вперед и негромко, но настойчиво повторяя:

– Вернись, Тарл, вернись.

Он вздрогнул и помотал головой, все еще ошарашенный. Все казалось таким реальным!

Гебраль расслабилась и отпустила его плечи.

– Ну что? – спросила она. – Как себя чувствуешь?

– Отлично!

– Я знала, что так и будет.

– Просто невероятно! Это был сон?

– Нет, это была реальность. Ты действительно видел происходящее, но видишь его через чьи-то глаза. И разделил чужой опыт.

– А люди это понимали?

– Судя по всему, нет.

Тарл расслабился и задумался. От легкого вуайеризма он никогда не отказывался, но здесь был материал высшей лиги, ярчайший и изумительный. Переживания в высшей степени приятные, и, тем не менее, что-то во всем этом его тревожило.

– С такой Силой, как у вас, вы могли бы выйти в реальный мир и сами все испытать.

– Но это значило бы смешаться с цивилами, и рано или поздно они бы нас убили. Так безопаснее.

– В других городах все по-другому. Там людям глубоко плевать, есть у тебя магические силы или нет…

Он внезапно умолк, заметив, что Гебраль как-то по-особенному пристально на него смотрит. Зрачки ее глаз расширились, а губы слегка раскрылись. Когда девушка заговорила, Тарл едва расслышал ее поверх того грохота, который вдруг стало издавать его сердце.

– У тебя женщина есть?

– Нет. Точно нет, – Тарл так энергично помотал головой, что она закружилась.

– Ты не женат? И не помолвлен?

– Нет.

– Ты уверен?

– В последнее время ни одна женщина меня такой чести не удостаивала.

– Хорошо. Это важно.

Гебраль подалась вперед и заглянула в его глаза. Завороженный, Тарл смотрел в ответ, пока кончик ее языка нежно увлажнял ее губы, затем она еще подалась вперед… И тут словно бы небольшой вихрь материализовался возле них на платформе, воздух там сделался каким-то смутным, и все это сопровождалось громким гудением. Тарл с Гебралью наблюдали, как воздух играет и завихряется, а затем вихрь вдруг отвердел, превратившись в образ воительницы, стройной и загорелой, чьи темно-каштановые волосы коротко подстрижены на эльфийский манер. Женщина сидела, скрестив ноги, и по тому яркому свету, что падал на ее лицо, они смогли понять, что там, где она находилась, был еще день.

– Привет, Тарл, – начал образ, слепо глядя в их сторону. – У меня нет никакой возможности узнать, работает это твое заклинание или нет. Надеюсь, ты можешь меня видеть. Хотя не знаю, можешь ли ты видеть, жив ли ты еще. Или достаточно ли ты трезв. Я не знаю, где ты. Может статься, я с этой мольбой к целому кабаку обращаюсь. Или к стаду овечек. Но ты мне нужен. Ты очень мне нужен.

Образ сделал паузу, а Гебраль одарила Тарла таким взглядом, какой люди обычно припасают для пса, который только что их новый ковер изгадил.

– Это же Тусона! – забормотал он. – Она просто друг! Честно!

– По-моему, я нашла Ронана, – продолжил образ. – У подножия Тор-Акана, на самом севере Акадской пустыни, есть один дом. Думаю, это база Шикары. Встретимся там через двое суток.

Затем образ как-то зарябил и внезапно взорвался, оставив после себя облачко серого дыма, которое вскоре растворилось под потолком. Тарл снова повернулся к Гебрали.

– Она правда не больше, чем друг, – начал уверять он. – Но ей нужна моя помощь. У Шикары Силы столько, что хоть ведром вычерпывай. Я должен идти. А на дорогу у меня не меньше трех суток уйдет.

Он неохотно поднялся, и Гебраль тоже встала.

– Я знаю, что ты правду говоришь, – кивнула она. – Я это у тебя внутри вижу. Еще я вижу там страх. И трусость. И похоть. – Тут снизу донесся громкий ослиный хохот. – Но я вижу и многое другое. Боль. Одиночество. И любовь. Так что иди и помогай своим друзьям. В городе сейчас навалом больших и быстрых коней. На одном из них ты скорей чем за двое суток доберешься. Коня мы тебе обязательно украдем… но завтра.

Девушка подалась вперед и нежно-нежно поцеловала его в губы. В Тарле поднялась такая мощная волна страсти, что он весь задрожал. Тогда он немного отодвинулся и стал изучать лицо чародейки. Она была так красива и так уязвима, что у него аж сердце заныло.

– Почему? – спросил Тарл. – Почему я?

Гебраль заглянула ему в глаза.

– Потому что в душе ты хороший, – ответила она. – Таких, как ты, здесь очень немного.

И, взяв Тарла за руку, девушка медленно подвела его к кровати.

Тусона наблюдала, как пламя костерка догорает, а пепел магического амулета, который в свое время дал ей Тарл, разносится по ветру. Затем она со вздохом встала и потянулась. От беспрерывной скачки болело все тело, зато Арви сдержал слово, и они достигли реки Урлоны задолго до темноты, несмотря на его настоятельное предложение слегка отклониться от курса, чтобы посмотреть на знаменитый водопад под названием Лента Жлобиуса. Она купила билет на корабль вниз по течению, а затем разожгла костер и воспользовалась магическим амулетом Тарла, прикидывая, что сэкономит время, если сделает это прямо сейчас, а не позднее, когда действительно найдет Ронана. Ухваченная ниточка казалась ей верной.

Разбросав ногами светящиеся угли, Тусона пошла к пристани. Корабль отходил только через час, но там уже, ожидая посадки, скопилась целая толпа. Тусона села на кнехт и стала оглядывать широкую и быструю Урлону. Вечер понемногу подступал, и по другую сторону реки запылала светом промышленная зона города Ближнего Абассала. Шум десятков циркулярных пил плыл от лесопилок, что располагались вдоль северного берега. Город славился древесиной – дубом, ясенем, березой и буком из восточных лесов, а также кедром и сосной из густого Лазурного леса, что очерчивал горные склоны к югу от реки. Выше по течению от лесопилок располагался водоочистной и разливной завод, принадлежащий «Гоп-Компании», названной так в честь знаменитой актрисы Сары Гоп, которая как-то заявила удивленному миру, что своим цветущим видом она обязана регулярному питью урлонской воды. Теперь очищенная и разлитая в бутылки вода продавалась по всему Среднеземью.

Тусона поглазела на кружащуюся мутную воду, задумываясь, какому клятанутому идиоту может захотеться эту дрянь пить. А затем она вдруг поняла, что гул разговоров вокруг нее стих. Теперь все смотрели в небо и тыкали пальцами. Проследив за их взглядами, Тусона увидела зрелище, которое сразу наполнило ее дурными предчувствиями.

Небо на востоке было темным, но прямо над головами толпы оно по-прежнему освещалось недавно закатившимся солнцем. И из восточного мрака летели стаи птиц всех видов и размеров, даже не сотнями или тысячами, а сотнями тысяч. Колоссальное скопище птиц летело на запад, спасаясь от неведомой опасности на востоке. Пока они пролетали, небо потемнело от их сонма, а шелест миллионов крыл заглушил шум заречных лесопилок.

А затем на востоке, далеко на вершине холма, вдруг замерцал огонек. Секунды спустя к нему присоединился еще один к северо-западу, а затем третий, далеко к северу. Гул разговоров возобновился, но теперь в нем уже слышалась нотка откровенного страха.

Мимо Тусоны торопливо прошагал гребец с корабля, но она успела ухватить его за руку.

– Что это? – спросила она. – Что это за огни?

– Маяки! Сигнальные маяки на Димоновых холмах и дальше! Их уже сотни лет не зажигали. Это значит, что орки выступили в поход! Боги да защитят нас! Орки в Бехане!