"Плотина" - читать интересную книгу автора (Бирн Роберт)

Глава 15

Фил решил взвалить свою проблему на Лоуренса Джефферса. Выложить ему все данные и предоставить опытному инженеру-эксплуатационнику самому решить, есть ли там что-нибудь такое, из-за чего стоит волноваться. Но Джефферс не отозвался на звонки ни телефонные, ни в дверь. Его дом, который Фил отыскал без труда, был темен, в нем находилась только без умолку лаявшая собака. Гараж был пуст, а на дорожке от крыльца к улице валялась утренняя газета.

План был запущен в действие из телефонной будки у бензоколонки. Вооружившись кучкой десятицентовых монеток и телефонной книгой округа, Фил принялся названивать одиннадцати записанным в книге Дунканам.

– Я пытаюсь связаться с Чаком Дунканом, – объяснял он женщине, ответившей на пятый звонок, – инспектором, который работает на плотине. Я попал туда?

– Разумеется, да. Я его мать. Чак поехал в кинотеатр для автомобилистов с Бэртом и Карлой и еще с этой девушкой Петерсонов. А это же мистер Ричардсон, нет?

– Извините, нет. А скоро ли ждете его домой?

– Вечером в пятницу вряд ли. Он, возможно, и вовсе не появится дома, но это уже другая история. – Она гнусаво, надтреснуто засмеялась, чем напомнила Филу его тетушку Лорену из Топики. – Фильм, вероятно, закончился, поскольку уже одиннадцатый час. Попробуйте-ка поискать в «Колесном фургончике». Они частенько заглядывает туда и торчат до закрытия.

– quot;Колесный фургончикquot;?

– Ну да, это на Главной улице. Я поняла, вы не из нашего города, вот почему и подумала, что вы, возможно, и есть мистер Ричардсон.

– Так Главная улица? Благодарю вас, миссис Дункан. «Колесный фургончик» представлял собой нечто вроде музея Старого Запада или, по крайней мере, старых фильмов-вестернов. Перед входом столб для привязи лошадей, над дощатым тротуаром низкий навес. По одну сторону бара изгородь из фургонных колес внахлест, а за домом заржавевший трамвайный вагон времен начала горной промышленности, уже пришедший в полную негодность. Характер постоянной клиентуры заведения можно было определить по средствам передвижения, уткнувшимся в тротуар, словно лошади в кормушку. Одно из них и было лошадью, прекрасным ухоженным животным, которое, судя по подергиванию ушей, не испытывало особой любви к музыке, льющейся из дверей. Неплохой вид транспорта, подумал Фил, пока парковался и запирал свой автомобиль, для человека, который намерен напиться. Лошадь доставит домой, даже если упьешься до потери сознания. Но большинство посетителей прибыли на пикапах с шинками для езды по снегу, с багажниками на крыше для лыж и винтовок, нашлепками в виде голов на задних окнах и пластиковыми статуэтками на приборных досках. Впервые с тех пор, как он покинул Канзас, Фил увидел пару лохматых игроков в кости. Он заучил приклеенную к бамперу надпись «Господь, оружие и мужество – вот что сделало Америку великой», чтобы расцветить ею отчет о своем путешествии, который он рано или поздно представит Джанет.

Это был вечер сельского Запада в стиле диско. «Колесный фургончик» был битком набит. Фил постоял у дверей, приучая глаза к тусклому свету, а уши почти непереносимому шуму. Музыку для вечера обеспечил и усилил при помощи электроаппаратуры волосатый октет под названием «Коли Холленбек и его сраные баламуты». Музыканты были в клетчатых рубашках, джинсах, ковбойских шляпах и узорчатых кожаных сапожках, все бородатые, и женщины и мужчины были одеты как участники какого-то родео, а не как зрители. Кругом пели, танцевали и орали. Никто не замолчал и не уставился на незнакомца так, как показывают в коммерческих телепередачах. Фил мог бы разрядить в потолок шестизарядный пистолет, и никто даже ухом не повел бы. На стенах смиренно висели плотно набитые и траченные молью головы лося, оленя и буйвола.

Фил пробился к стойке бара и сумел привлечь внимание бармена, крупного малопривлекательного мужчины с обгоревшими носом и лбом.

– Вы знаете Чака Дункана? – прокричал Фил сквозь шум.

– Старого Чака или молодого Чака?

– Молодого, я полагаю. Инспектора при плотине.

– Да. А вот старика никогда не видел.

– А он здесь?

– А кто это им интересуется?

– Мы работаем на одну и ту же фирму. Его мать направила меня сюда.

Бармен пожал плечами, перешагнул через коробку с пивом и вгляделся сквозь неясную дымку через головы танцоров.

– Он в угловой кабине. Парнишка-блондин с глупой физиономией. Передайте ему, что я так и сказал.

Фил обогнул танцевальную площадку, чтобы избежать случайных травм, и пробрался между переполненными столиками к притулившимся к стене кабинам. В угловой скучала компания из четырех человек: Дункан и, если Фил правильно запомнил слова миссис Дункан, Бэрт, Карла и девушка Петерсонов.

– Вы Чак Дункан?

Молодой человек, к которому обратился Фил, обернулся и постарался сосредоточить свой взгляд. Если быть точным, его лицо не было глупым, но представляло собой убедительный довод против соединения алкоголя и марихуаны.

– Что? – спросил он.

Фил повторил свой вопрос погромче. Юноша улыбнулся.

– К вашим услугам.

Дункану на вид было не более девятнадцати. Едва ли такому можно доверить свои тревоги по поводу структурной целостности самой высокой в мире насыпной плотины, даже если проигнорировать некоторое помутнение сознания под воздействием химикатов.

– Меня зовут Крамер. Я из лос-анджелесской конторы фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц».

– Ну да? Ну и ну, разрази меня гром!

– Могу я поговорить с вами минутку?

– Что?

– Я спросил, могу ли я поговорить минутку с вами. Музыка такая громкая, что я даже не могу ничего расслышать.

– Клевая музыка, а?

– Давайте выйдем наружу.

– Да я уж там был.

– Пошли, пошли. Ваши друзья не захотят слушать наш разговор о пьезометрах и давлении в скважинах. Это займет всего минуту.

Сидевшую рядом с Дунканом девушку лишь частично прикрывала красная фланелевая рубаха, расстегнутая до самой талии. Фил кивнул и улыбнулся ей из вежливости и чтобы извиниться за вмешательство. Он взял Дункана за руку и мягко поставил на ноги. Молодой инспектор ворча повиновался и позволил вывести себя через боковую дверь.

– Давайте покончим с этим быстренько, – сказал Дункан, когда они оказались вне дома. – Этот проклятый Бэрт собирается атаковать Карлу, и я знаю, он это сделает.

Холодный ночной воздух, уличные огни и понадобившееся для ходьбы усилие, казалось, вывели его из транса.

– Не волнуйтесь, – успокаивающе сказал Фил. – Он не на той стороне стола. Она в любом случае не услышит ни слова из того, что он скажет.

– Этот сукин сын отыщет способ. Он уже проделывал это с нею и раньше.

– Послушайте, я не хочу отнимать у вас ни на минуту больше времени, чем требуется. Где я могу найти Лоуренса Джефферса?

Дункан уселся на крыло какого-то автомобиля и скрестил ноги.

– Этак из меня все дерьмо можно вышибить, – сказал он. – Я слышал, большие боссы из Лос-Анджа тоже его разыскивают. Кажется, его заднице грозит ремень. Они что же, прислали вас сюда, чтобы вы его отыскали? Бог мой, как хорошо от этого воздуха. А в этом проклятом заведении слишком уж жарко.

– Никто меня сюда не посылал. Я... У меня отпуск. Я один из тех, кто просматривает отчеты о показаниях приборов, которые вы составляете каждый месяц. Я еду в Рено и подумал: остановлюсь-ка здесь и узнаю, нельзя ли взглянуть на дренажные галереи.

В ответ Дункан скорчил гримасу и покачал головой.

– Нет, вы не хотите взглянуть на дренажные галереи.

– Не хочу?

– Нет.

– Отчего же нет? Это даст мне наглядное представление о том, что отражают эти цифры.

– Вы не хотите взглянуть на дренажные галереи, потому что у вас тогда засвербит в заднице. Задница прямо зудеть будет. Там вам пришлось бы карабкаться по двум сотням ступеней сперва вниз, потом обратно наверх. Там темно. Там мокро. Просто дерьмо сплошное. Хотите получить представление об этом? Ну, тогда встаньте прямо в одежде в полной темноте под холодный душ. А потом побегайте вверх и вниз по лестнице пятнадцатиэтажного дома с пристегнутым к заднице водомером. Вот тогда и получите полное представление об этом.

И Дункан захихикал, довольный своим образным пояснением.

– Это что же, настолько плохо, да?

– Я заслуживаю повышения в зарплате за то, что снимаю показания приборов там, внизу. Возвращайтесь в Лос-Анджелес и скажите большим боссам, что Чарльз О. Дункан заслужил прибавку хотя бы за то, что каждый месяц рискует жизнью. И еще за то, что он замечательное существо. Когда спускался в последний раз, думал, вот-вот утону. А я разве жалуюсь? Не-а-а...

– Что, много воды просачивается?

– Да, много воды. Знаете, как я называю эту дамбу? Ссущая Лена. Этот год самый плохой. Бьюсь об заклад, из одной только галереи D мы откачиваем больше воды, чем проходит через турбины.

Фил достал из кармана рубашки записную книжку, щелчком раскрыл ее и нацарапал несколько слов.

– У меня не было ни малейшего представления, что настолько плохо. Я определенно порекомендую дать вам прибавку. В последний месячный отчет вы не включили показания целой группы измерительных приборов. Почему так?

– Я снял эти показания, но Джефферс сказал, чтоб не включал. Слишком глупые, сказал он. Некоторые были на нуле, а некоторые выходили за верхний предел. С каждым годом барахлит все больше и больше датчиков, и мы перестаем снимать показания. Надеюсь, они все сломаются, и тогда я перестану ходить туда, вниз. В любом случае все эти датчики просто куча коровьего дерьма. Да вы спросите Джефферса, он скажет. Я знаю ребят, которые работают на других плотинах неподалеку. Им не приходится лазить вниз в разные норы и снимать там показания датчиков. Послушайте, я лучше вернусь обратно в салун. Бэрт там, наверное, уже запустил обе лапы Карле под рубашку.

– Подождите минутку, – задержал Фил, положив руку на плечо Дункана. – Показания этих испорченных датчиков, они что, все еще у вас?

– Конечно, они у меня.

– Я могу на них взглянуть?

– А почему бы и нет?

– И где же они?

– В багажнике моей машины.

– А где ваша машина?

– Так я на ней сижу. Думаете, стал бы сидеть на машине, которая не моя? Некоторые из парней в салуне – настоящие ублюдки.

Фил последовал за Дунканом к задней части машины и впервые заметил на дверце буквы «Р. Б. Б.» – знак фирмы. Под наблюдением Фила Дункан открыл багажник и принялся рыться в коробке, полной конвертов манильской бумаги, время от времени поднося один из них к свету и с прищуром разглядывая.

– Я все-таки хочу сходить на плотину, самолично взглянуть на датчики, – сказал Фил. – Если Джефферс и завтра не вернется, не проводите ли меня? Прямо с самого утра, а?

– Никоим образом. Суббота мой выходной. Прямо с самого утра отправлюсь на середину водохранилища рыбку половить. Может быть, в понедельник.

– Понедельник – это слишком поздно. А как насчет того, чтобы прямо сейчас?

Дункан выпрямился и изумленно посмотрел на Фила.

– Мужик, ты что, рехнулся? – спросил он, захлопнув багажник и передавая Филу конверт. – Да я и за миллион баксов средь ночи в эту дыру не полезу, хотя за миллион, может, и пошел бы. Говоришь, у тебя отпуск? Как это тебе удается: выглядишь трезвым, а говоришь как пьяный?

– А кто-нибудь другой мог бы отвести меня?

– Не в половине двенадцатого ночи. Местные людишки не дураки. Ладно, я пошел обратно в бар, оторву чертовы лапы от Карлы. Приятно было с вами познакомиться.

Фил шел за Дунканом по деревянному тротуару, пытаясь выдавить еще хоть несколько обрывков информации.

– А я могу пройти в эти галереи один?

– Конечно, если сумеете пробраться мимо Уизерса.

– А кто такой Уизерс?

– Ньют Уизерс, ночной дежурный инженер на электростанции. Он рассмотрит вас на телеэкране кругового обзора и, если то, что увидит, ему не понравится, нипочем дверь не поднимет. Вы из фирмы, так что вас, может, и впустит. А с чего вдруг такая спешка? Большим боссам кажется, что здесь что-нибудь не в порядке?

– Нет, большие боссы считают, что все прекрасно. Просто я любознательный, вот и все. Полагаю, вы правы: предпринять этот поход на ночь глядя – безумие. Если Джефферс утром не появится, просто вообще забуду об этой идее.

– Я бы тоже так поступил. Пришлите этот конверт мне по почте, когда разберетесь с ним, ладно? И передайте привет старику Рошеку, когда снова попадете в Лос-Андж. Я с ним никогда не встречался, но слыхал, он настоящий душка.

– Конечно, передам, Чак. И спасибо за информацию. Удачи вам с Карлой.

Далекий голос телефониста был пронзительным:

– У меня тут звонок к Джанет Сэндифер за ее счет от Филиппа Крамера. Вы берете на себя оплату?

– Да, только ему придется сильно кричать.

– Джанет! Это Фил! Я звоню из телефонной будки со своего командного пункта в самом сердце нижнего Саттертона. Я тебя ни от чего не оторвал?

– Только от душа. Я насквозь мокрая.

– Не говори никогда таких вещей. А то просочусь в микрофон и казню сам себя, как на электрическом стуле.

– Как там у тебя дела? Что-нибудь выяснил?

– Наткнулся на богатую рудную жилу, как говорили в этих краях в восемьсот сорок девятом году. Я поговорил тут с одним человеком; после того что он мне рассказал, я более чем когда-либо уверен, что здесь собираются вырваться на волю все силы ада. Беда в том, что он и туп как бревно, и накачан чем только можно, а потому мог и преувеличить. Ты послушала бы, как он разболтался, когда я сказал, что посоветую повысить ему жалованье.

– Ты ему так и сказал? – рассмеялась Джанет. – Я не сомневаюсь, что твой совет будет очень весомым.

– Он дал мне листок с данными, которых не было в последнем отчете. Я знаю, в твоей конторе есть монитор с наборными устройствами. У тебя есть ключи, сможешь туда войти? Ладно, тогда вот что мне нужно, чтоб ты сделала. Введи в программу эти новые цифры. Я дам телефонный номер компьютера компании «Рошек, Болен и Бенедитц» и кодовое слово, которое откроет доступ. Сомневаюсь, чтобы они изменили его только потому, что меня уволили.

– Бога ради. Фил, уже ведь за полночь! Я совершенно голая и готова лечь в кровать.

– Сейчас не время для секса. Набрось приличный костюм и давай волоки задницу в свою контору. Я позвоню, когда вернусь, и ты скажешь, что означают эти новые данные.

– Меня могут арестовать.

– Так ведь и меня могут. Если компьютер покажет то, что, я полагаю, он должен показать, попытаюсь пробраться в плотину. Должен же быть какой-нибудь способ отключить сигнализацию и миновать конуру дежурного. Сейчас попробую получить комнату в мотеле и изучить схему плотины, пока ты будешь делать то, что я сказал.

– С тобой все в порядке? Голос такой, будто тебя слишком сильно просквозило. Ты что, тоже туп как бревно и накачан чем только можно?

– Мне все видится с почти мистической ясностью.

– Избавь меня от этого коровьего дерьма.

– Хорошо. Вместо него я дам тебе цифры. У тебя карандаш наготове? Джанет вздохнула.

– Ладно, – сказала она, – выкладывай.