"Плотина" - читать интересную книгу автора (Бирн Роберт)

Глава 1

Плотина высотой свыше двухсот пятидесяти метров в глубоком ущелье Сьерра была самой высокой в США и самой высокой насыпной плотиной в мире. Через пять лет после завершения строительства она перенесла ряд небольших землетрясений. Стрелки сейсмографов в северной Калифорнии задрожали в восемь двадцать утра, тогда был зарегистрирован первый из двадцати девяти небольших толчков. А через пять часов основной толчок силой в 5,5 балла по шкале Рихтера заставил звенеть посуду в районе площадью 518 гектаров. Колебания почвы, продолжавшиеся семь секунд, обеспокоили главным образом находившихся в тот момент в помещении, а большинство оказавшихся на улице приписали их проходившим поездам или грузовикам. Рыбаки и любители водных лыж на озере Граф Уоррен, как называли водохранилище позади плотины, вообще ничего не заметили.

Ужас испытал только один какой-то турист, пересекавший луговину на склоне горы в восьми километрах юго-западнее плотины, как раз в эпицентре землетрясения. Вздыбившаяся земля сбила его с ног, и, чтобы не скатиться вниз по склону, он что есть силы вцепился в траву. Репортеру из сакраментской «Би» он потом рассказывал: «Это было нечто вроде попытки удержаться за плот в бурном потоке. Лежишь и думаешь: а нет ли там впереди какого-нибудь водопада? В земле открылась трещина, и я увидел, как ее края трутся один о другой. Я слышал, как с деревьев падали ветки и по склону катились камни».

Эта трещина в луговине обозначила неизвестную до тех пор расселину в поверхности скалы, получившую название «разлом Паркера», по имени туриста, заметившего ее первым. Разлом уходил в северо-восточном направлении и был заметен на поверхности на протяжении примерно километра. Геологи обнаружили, что почва сместилась на пятнадцать сантиметров по горизонтали и на восемь по вертикали. Согласно исследованию, проведенному геологической службой США, «разлом Паркера», возможно, уходит под плотину в ущелье Сьерра.

Бытует мнение, что большие водохранилища, в которых объем воды непостоянен, нередко оказывают сейсмическое влияние. Геологической службой США проведены исследования, в результате которых получен график, обобщающий все землетрясения, отмеченные в окрестностях плотины со дня окончания ее строительства, а также изменения уровня воды в водохранилище, причем самые высокие уровни наблюдались весной, а самые низкие осенью. Никакой взаимосвязи между уровнями и землетрясениями не обнаружено, а это означает, что землетрясение, поставившее под угрозу плотину, не было вызвано самой плотиной.

Хотя ущерб, нанесенный землетрясением, был невелик, известие о нем попало в заголовки новостей в округах Каспар, Буттс, Саттерс и Юба. Репортеры, умеющие копать глубже, описали сады близ Уитлэнда, где плоды осыпались с деревьев, да панику пернатых в птичнике в Рио-Озо. Там тысяча индеек метались так, что три сотни из них оказались серьезно раненными, и их пришлось прирезать.

Из людей медицинская помощь понадобилась двоим: на электрика из Грасс-Вэлли, стоявшего на коленях на полу своей кухни, свалились стенные часы, и женщине в универмаге городка Роузвил рухнувшая полка с консервированными персиками повредила палец на ноге. Чтобы при таком дефиците плохих новостей развернуться как положено, газетам пришлось посвятить передовые статьи тому, что могло бы произойти, окажись землетрясение посильнее или случись оно в каком-нибудь другом месте. Выходившая в Юбе и в Мэрисвиле «Вэлли геральд» заметила, что современная цивилизация вообще существует по милости сил природы, по сравнению с которыми плоды человеческого труда ничтожны.

Но единственно важным событием мог быть прорыв плотины, и мысль об этом бередила сознание Уилсона Хартли, начальника полиции Саттертона, городка с шестью с половиной тысячами жителей, расположенного на реке Сьерра-Кэньен ниже плотины. Хартли был местным полицейским, ответственным за общественную безопасность, и в случае катастрофы или угрозы таковой на него, а не на окружного шерифа, свалилась бы эвакуация саттертонцев. В его архиве хранилась карта наводнений, переданная ему, согласно закону штата, службой прогнозирования чрезвычайных ситуаций в Сакраменто. Владелец всякой крупной дамбы должен учитывать возможную угрозу внезапной катастрофы, а также размеры наводнения, которое за ней последует. На карте было показано, как высоко может подняться гребень водного потока и за сколько времени он доберется до важных объектов, расположенных ниже по течению. Но такая информация ценна для тех, у кого достало бы времени прореагировать, а саттертонцам она годилась разве что для мрачных шуточек. Случись наводнение, Хартли и его подчиненным пришлось бы столкнуться с потоком глубиной в сто пятьдесят метров, который в считанные минуты накрыл бы их с головой. Едва ли успели бы схватить свои четки и помолиться.

Землетрясение застало Хартли за письменным столом. Он отложил авторучку и внимательно посмотрел на окно, которое начало с шумом дребезжать. Небольшая ваза с цветами, которую секретарша этим утром поставила на его стол, закачалась из стороны в сторону и завалилась набок. Он подхватил ее левой рукой, а правой успел спасти стопку бумаг, не дав им промокнуть в расползавшейся от вазы лужице. Первым делом ему пришло в голову, что компания «Митчелл бразерс» устроила на своей каменоломне какой-то незаконный взрыв, но поскольку окно и пол продолжали трястись, он понял, что это нечто иное. Хартли поднялся из-за стола, стараясь не думать о самом худшем. В дверях его кабинета возник полицейский.

– Ты тоже это почувствовал? Ведь у нас только что было землетрясение.

– Верно, – ответил Хартли. – Так что теперь нам, возможно, придется принять ванну.

Они подошли к окну. И хотя плотина находилась почти в километре, им пришлось задирать головы, чтобы увидеть ее, неясно вырисовывающуюся над деревьями подступающего к ней холма. Плотина была невообразимо огромной, выше восьмидесятиэтажного дома, грандиознее, чем дамбы в Грэнд-Коули и Боулдере вместе взятых. И только лезвиеподобная прямизна ее гребня, протянувшегося на два с половиной километра и резко выделявшегося на фоне неба, говорила о том, что она дело рук человеческих. Ее гигантский фасад, обращенный к нижнему бьефу, напоминал огромного степного зверька, наклонившегося градусов на тридцать. Оба внимательно осмотрели плотину.

– Она все еще на месте, – сказал Хартли. – Настоящий монолит.

– Горы разрушатся раньше, чем она сдвинется. Эту малышку строили на века.

– Ну, инженеры всегда так говорят. И все равно, если бы это не вызвало в городе паники, я бы перетащил свою контору на более высокое место.

Когда они отвернулись от окна, свет над их головами замерцал и погас.

Через четыре дня после землетрясения самолет компании «Пан-Америкэн» рейсом из Лондона приземлился в Лос-Анджелесе. Среди встречавших был и газетный репортер с блокнотом в руке и диктофоном, свешивающимся с плеча.

– Это сварливый ублюдок, – сказал ему редактор городской газеты, давая задание, – но у него острый язык, и он не стесняется высказывать свое мнение. Не обращай внимания на его шпильки и получишь несколько цитаток, которые мы уж сумеем использовать.

Репортер с интересом наблюдал, как в открывшейся двери самолета показался мужчина, которого он поджидал. Движением плеча отказавшись от помощи стюардессы и умело управляясь со своими алюминиевыми костылями, он перекинул ноги через ступеньку и, ловко маневрируя, оказался в кресле-качалке. Теодора Рошека, президента международной строительной фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц», было легко узнать, и не только из-за его физического недостатка. Над его худым костлявым лицом всегда возвышалась серая фетровая шляпа с вышедшими из моды широкими полями. Совершенно черные брови, контрастирующие с седыми волосами, придавали глубоко посаженным голубым глазам выражение гипнотизирующей напряженности. Он сидел в своем кресле прямо, слегка наклонившись вперед, словно командующий на капитанском мостике боевого корабля. Репортеру пришло в голову, что если бы Рошек мог ходить, то это была бы размашистая походка человека, пересекающего комнату, чтобы кулаком двинуть кому-нибудь в нос.

Интервью состоялось, когда помощник Рошека выкатил кресло-каталку из ворот аэровокзала на улицу, где их уже дожидался лимузин.

– Прошу прощения, мистер Рошек! Джим Оливер из лос-анджелесской «Таймс».

– Мое глубочайшее почтение, – ответил Рошек, не поворачивая головы. – Сам я читаю «Геральд экзэминер». Развелось чертовски много газет.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я задам несколько вопросов. Могу я воспользоваться диктофоном?

– Будьте так любезны. Возможно, это сократит число ошибок.

– Ваша фирма проектировала плотину в ущелье Сьерра...

– Именно так. Кроме того, мы контролировали строительство. У нас заключен контракт на двадцать лет, по которому мы обеспечиваем контроль за состоянием и даем советы по эксплуатации. Дело не в том, конечно, что плотина нуждается в контроле. По всей видимости, она самая безопасная из всех когда-либо построенных.

Рослому Оливеру приходилось изо всех сил спешить, чтобы не отстать от кресла-каталки. Он объяснил, что «Таймс» готовит материал о причинах землетрясения и просит многих видных специалистов дать свои комментарии.

– Землетрясение? – Рошек впервые взглянул на него. – Выходит, вы просто подбирались к этому? Когда я был в вашем возрасте, газеты печатали новости. Я предпочел бы поговорить о чем-нибудь более современном, вы не против? Как считаете, «Ловкачи» начнут когда-нибудь выигрывать?

– Мы пытались связаться с вами в Лондоне.

Рошек отвернулся.

– Я был занят. Я думал, вы насчет подписки.

– Это землетрясение причинило вам какое-либо беспокойство?

– Да. У меня там, ниже плотины, дача. Боюсь, не треснул бы камин.

– У проектировщика дом ниже плотины по течению реки, – пробормотал репортер, быстро записывая несколько слов в блокнот. – Это интересно.

– Когда я там бываю, всегда сплю как младенец. Вероятно, дело в горном воздухе.

– Стало быть, вы не думаете, что населению что-либо угрожает?

– Нет. Впрочем, да. Населению всегда что-нибудь угрожает. Вы добирались сюда на машине? И совсем не тревожились о своей безопасности? В прошлом году в США пятьдесят человек погибли в автокатастрофах. Я вот только что летел самолетом. И это, вероятно, тоже не слишком безопасно.

– Но факт остается фактом: рядом с самой высокой в мире плотиной произошло землетрясение.

– Да, это факт, но фактом остается и плотина. Она не самая высокая в мире. Она самая высокая из скально-земляных. Несколько бетонных арочных плотин выше ее. Высота плотины в Гранд-Диксенсе, в Швейцарии, двести восемьдесят метров. А Нурекская плотина, если русские когда-нибудь ее достроят, будет высотой более трехсот метров. Точность информации – вот что я ценю в ежедневной прессе.

– А плотина в ущелье Сьерра устойчива к землетрясениям?

– Она может противостоять им. Ничего абсолютно устойчивого к землетрясениям не существует. Вы получаете столько безопасности, за сколько готовы заплатить, и только. Эта маленькая встряска на прошлой неделе в пять с половиной баллов по шкале Рихтера едва ли достаточна, чтобы разнести курятник, полный кудахтающих цыплят. Да и эпицентр находился в восьми километрах. Плотина спроектирована так, чтобы выдержать удар в шесть с половиной баллов с расстояния восемь километров. А в той лесной горловине такого землетрясения не было, пожалуй, сто тысяч лет.

– Эта маленькая, как вы сказали, встряска, на сорок пять минут вывела из строя электроподстанцию.

– Это результат одного просто замечательного устройства. И на плотине, и на этой подстанции установлены сотни чувствительных датчиков самого разного назначения. Вращающиеся валы турбин и генераторов имеют диаметр девяносто сантиметров, и если они отклоняются более чем на два миллиметра в любом направлении, то все мигом автоматически отключается, пока не будет точно оценена ситуация. Ни генераторами стоимостью в миллион долларов, ни плотинами рисковать не стоит.

– Вы говорите, что плотина спроектирована с расчетом на то, чтобы она надежно выдерживала землетрясения определенной силы с эпицентром на определенном расстоянии. На бумаге это, вероятно, и так. Но разве не могло случиться, что подрядчики, строившие ее, не всегда строго соблюдали инструкции?

– Кто это подбросил вам такой вопрос, уж не клуб ли в Сьерре? Отличная компания! Я и сам член этого клуба. И не смотрите на меня так удивленно... Они там не все плохие. Моя жена просто обожает их туристические походы на уик-энды. А плотина построена так, как спроектирована. Я удостоверился в этом, проведя три года жизни на этой стройке, контролируя каждый шаг подрядчика. Тогда я еще не был физически такой развалиной, как теперь. Обходился только костылями и передвигался довольно скоро. Это было шесть, семь и восемь лет назад. Я был лично заинтересован в проекте, ибо хотел доказать, что насыпные плотины такой высоты абсолютно безопасны и в равной мере практичны. Кроме того, хотел убедиться, что эта штука никогда не поможет увеличить тираж вашей газетенки, рассыпавшись на куски. Этот проект, пожалуй, был даже консервативен. Ну, вот и моя машина, придется прощаться с вами. Приятно было побеседовать! Извините, что не рассказал истории поинтереснее. Если уж вы твердо решили писать об угрозе населению со стороны плотины, придется уехать за пределы Калифорнии. В этом штате один департамент занимается только тем, что приглядывает, как ведут себя эти плотины, а другой выясняет, что надо делать, если какая-либо из них внезапно рухнет. В большинстве штатов вообще нет никакой инспекции. Как только какую-нибудь плотину построят, о ней все тотчас забывают. Я правду говорю, ей-богу! Мальчик мой, вашей замечательной газете до зарезу нужна какая-нибудь сенсация, вот что! Отправляйтесь прямо в контору Отиса Чэндлера и подбросьте ему нечто вроде этого, сообщите, что на следующей неделе он получит объявление о тридцать пятой моей свадьбе. Ждем подарка, соответствующего его чистой прибыли. Всего хорошего! Езжайте поосторожнее!

Шесть округов водопользования, совместно владеющих плотиной в ущелье Сьерра, согласно директиве Управления по сохранности плотин штата Калифорния созвали совещание группы инженеров-консультантов, чтобы определить, «не возникло ли в результате землетрясения какого-либо нарушения структурной целостности плотины и смежных с ней сооружений». Хотя никаких структурных повреждений обнаружено не было, почти треть измерительной и регистрирующей аппаратуры, которой была снабжена плотина, сотрясение вывело из строя. Совещание не сочло это серьезным, поскольку оставшаяся исправной аппаратура по-прежнему позволяла считать эту плотину самой защищенной в мире. Было решено не менять поврежденные провода и пластиковый трубопровод, который шел от датчиков с самой дамбы к батареям циферблатов измерительных приборов, в дренажных и смотровых галереях, расположенных под ней. Однако, чтобы изучить поведение дамбы в случае будущих землетрясений, специалисты рекомендовали установить ряд дополнительных осциллографов повышенной чувствительности, два силовых акселерометра, три датчика давления и десять элементов, фиксирующих колебания почвы.

Смотровой и дренажный туннели были заключены в бетонный блок, который, подобно позвоночнику, проходил через сердце плотины у ее основания. Особое беспокойство вызвало то, что из-за толчков, которые испытала плотина, в строительных швах этой сердцевины образовались трещины, и через них в течение нескольких недель в туннель просачивалась грязная вода. Однако нагнетанием цементного раствора через пробуренные скважины поступление воды удалось прекратить. Эту временную неполадку огласке не предали.

Из предосторожности и для гарантии безопасности водохранилище следующей весной заполняли очень медленно, тщательно контролируя скорость потока и поддерживая уровень воды на шесть метров ниже максимума. Первоначальный ее объем был достигнут только через пять лет после землетрясения, так что за десять лет существования плотины вода девятнадцатого мая лишь во второй раз перелилась через бетонный водослив, подарив туристам грандиозное зрелище. Водная пелена толщиной в восемь сантиметров мерцающими волнами хлынула вниз по бетонному скату длиной в триста метров, расплескавшись внизу взрывом брызг. И никто из тех, кто слышал мощный рев, ощутил холодный ветер и туман, фотографировал радугу над ним, никогда не забудет этого зрелища.

Двадцать второго мая вода, огромной массой скользящая в водослив, чтобы начать долгий бег, достигла предельного уровня в тридцать сантиметров. Предельного же уровня достигла вела в дренажных и смотровых туннелях, глубоко погребенных в плотине, словно ее кишки. Особенно много воды скопилось в нижних туннелях, пробитых в скале на 250 метров ниже гребня плотины. А на проложенных там пешеходных дорожках стояла вода глубиной в тридцать сантиметров, и главному инспектору Чаку Дункану при ежедневных обходах приходилось хлюпать по ней. Вода просачивалась, капала и просто лилась из каждого дренажного отверстия, трещины или щели и бежала вниз по бесконечным бетонным ступеням серией миниатюрных водопадов. Воды было больше обычного, но не настолько, чтобы Дункан забеспокоился. Когда уровень воды в водохранилище был высоким, в туннелях всегда было сыро, а в бланке, который он заполнял, снимая показатели измерительных приборов, не было специальной графы для личных комментариев начинающего специалиста.

Дункан ненавидел эти зловещие нижние галереи, такие тесные, что можно было коснуться обеих стен одновременно. Ненавидел этот долгий подъем, спертый воздух, сырость и могильную тишину. Электрические лампочки вверху были размещены слишком далеко одна от другой и не могли разогнать царивший здесь мрак. Кроме того, они уже не раз гасли, заставляя его включать ручной фонарь. Как, черт подери, может им пользоваться тот, кому обе руки нужны, дабы делать записи в блокноте? Но тяжелее всего было сознавать, что вся огромная масса плотины и водохранилища находится прямо над головой. При мысли об этом он не раз покрывался липким потом, несмотря на холодный воздух. Но если он намеревается и дальше жить дома, искать другое место бессмысленно, а человеку, завершившему образование всего два года назад, Саттертон иной работы, хорошо оплачиваемой круглый год, не предлагал. Но если он сумеет продержаться достаточно долго, чтобы поднакопить необходимый стаж, эту грязную работенку по снятию показаний измерительных приборов в нижних туннелях можно будет спихнуть кому-нибудь другому.

Тяжелая стальная дверь открывала вход в галерею D – боковой туннель длиной тридцать метров, в котором находилась почти половина измерительной аппаратуры дамбы. Из-за неравномерной осадки дверь перекосилась и открывалась с трудом. Зажав блокнот под мышкой, Дункан обеими руками рванул и распахнул дверь, припер ее к стене и закрепил проволокой, чтобы она не захлопнулась за ним с могильным лязгом, как уже однажды случилось.

Стоять перед батареей циферблатов в конце галереи D все равно что попасть под проливной дождь, вода обильно капала на голову и плечи. Стуча зубами и дрожа от холода, Дункан быстро нацарапал в блокноте цифры, которые смог разглядеть на табло, и сделал привычные предположения по поводу тех, которые мешала увидеть влага. О чем свидетельствуют такая сильная капель и показания приборов, пусть решают другие. А его единственная задача заполнить по форме все эти бланки и убраться отсюда к чертовой матери. Оказавшись снова на поверхности, он устроит себе перерыв, закурит сигарету и подумает о приближающемся свидании с Карлой в пятницу вечером. До этого оставалась всего неделя. А уж Карла с ее крутыми бедрами и трепещущим язычком для начала отвлечет его хотя бы от несварения желудка. Ну, а в следующий раз при помощи одной-двух сигареток с марихуаной он наверняка одержит верх.