"Зачарованная" - читать интересную книгу автора (Блэк Холли)

Глава 11

Кайя, пошатываясь, брела по подъездной дорожке. Автомобиль матери, припаркованный у дома, выглядел одновременно знакомо и странно, как будто он был деталью картины, которую можно повернуть так и эдак, но она все равно останется плоской, двумерной. Дверь черного хода казалась вратами, соединяющими миры, и Кайя, даже подойдя вплотную, не была уверена, что ей позволено пройти в эту дверь и оказаться в кухне.

Усталость ее перешла всякие пределы, теперь девушка ощущала лишь странное онемение во всем теле.

Ройбен прислонился к стволу вяза и прикрыл глаза, безвольно свесив руку, которая все еще сжимала обнаженный меч. Он чуть заметно дрожал, и здесь, в окружении привычных вещей, кровь, пропитавшая его одежду, выглядела нереально и в то же время ужасно.

И в этот момент с одного из деревьев спорхнула Люти. Она дважды облетела вокруг Кайи, потом присела ей на плечо и чмокнула девушку в потную шею. Это удивило Кайю, и она отстранилась от неожиданного прикосновения.

— Страшно, очень страшно, страшно, страшно, страшно, — безостановочно твердила Люти под самым ухом Кайи.

— Мне тоже, — ответила девушка, накрыв ладонью дрожащее тельце фейри.

— К наступлению ночи о тебе будет сложено множество песен, — заметил Шип, глаза его сияли от гордости.

— Их было бы вдвое больше, если бы я умерла, как вы запланировали, верно?

Глаза Шипа широко распахнулись.

— Мы никогда…

Кайя прикусила губу, проглотив поток истерических обвинений и рыданий, готовых вот-вот вырваться из ее горла.

— Если Нефамаэль и собирался снять с меня ореол, то только с моего мертвого тела.

— Отпусти меня, пикси, — произнес Ройбен. Он смотрел на них пустым взором, от которого у Кайи все сжалось внутри. — Я был безрассуден. Я не буду держать зла ни против тебя, ни против твоих друзей, но это глупое положение должно завершиться немедленно.

— Я не хотела этого… твое имя. Я не собиралась снова использовать его. — Кайя протянула руку, чтобы коснуться его рукава.

Эффект был неожиданный. Ройбен схватил девушку за запястье и с силой вывернул его. Люти вскрикнула и спорхнула с плеча Кайи.

В голосе рыцаря не было ни ярости, ни сарказма, ни ненависти. Голос этот был таким же неживым, как и глаза Ройбена.

— Если ты желаешь, чтобы я терпел твои прикосновения, ты должна приказать мне это.

И затем он отпустил ее руку так резко, словно она была сделана из железа. Кайя дрожала: она чувствовала себя слишком испуганной, чтобы заплакать, и слишком ничтожной, чтобы заговорить.

Шип смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и голос его звучал ровно, будто он пытался объяснить что-то помешанной.

— Ладно, Кайя, скажи ему, что он может уйти. Он обещал, что не будет держать зла, — это щедрый жест с его стороны.

— Нет, — ответила девушка, громче, чем намеревалась.

Все с изумлением уставились на нее, а глаза Ройбена потемнели.

Она должна была объясниться. Кайя повернулась к Ройбену, следя за тем, чтобы не коснуться его.

— Пойдем в дом. Там ты сможешь промыть свои раны. Я просто хочу объяснить. Вечером ты сможешь уйти.

В глазах рыцаря теперь горел гнев. В какой-то миг Кайя решила, что он убьет ее, прежде чем она успеет выкрикнуть его имя. Затем подумала, что сейчас он развернется и пойдет прочь, и пусть только она посмеет его остановить. Но Ройбен не сделал ни того ни другого.

— Как скажете, госпожа моя. Я бы предпочел, чтобы никто более не узнал, как меня называть.

Слова, слетавшие с его языка, ранили девушку куда сильнее, чем она ожидала.

Шип, моргая, смотрел на Зимнего рыцаря, не в силах сдержать дрожь. Люти наблюдала за ними, укрывшись на ветке вяза.

— Ведьма Чертополоха должна будет знать, что случилось сегодня ночью, — медленно промолвил Шип.

— Идемте, — сказала Кайя. — Мы поговорим об этом попозже.

Она достала запасной ключ, лежавший под пустой бутылкой из-под отбеливателя, и, стараясь действовать как можно осторожнее, отперла дверь. В доме царила тишина.

Ройбен вслед за Кайей вошел в кухню. Он осторожно прикрыл дверь, а потом налил в грязный стакан воды из-под крана и начал жадно пить, сильно запрокинув голову назад, так, что на шее выступили сухожилия. Зрелище это было настолько… неожиданным, что Кайя замерла и уставилась на него. Должно быть, он почувствовал взгляд девушки, потому что, допив воду, повернул к ней голову.

— Прошу прощения, — произнес рыцарь.

— Да нет, пей. Я просто собиралась сделать кофе. А ванная комната вон там, — указала пальцем Кайя.

— У тебя есть соль? — спросил Ройбен.

— Соль?

— Для раны на ноге. Я не знаю, что можно сделать с плечом.

Кайя пошарила в бабушкином шкафчике со всякими специями и протянула рыцарю банку с английской солью.

— А не лучше будет залить йодом или чем-нибудь вроде этого?

Ройбен лишь угрюмо покачал головой и направился в ванную.

Через несколько минут он вернулся, создав себе более человеческий ореол. Как и раньше, волосы его теперь были скорее белыми, нежели серебристыми, черты лица стали менее угловатыми, а уши не такими острыми. Рубашку он снял, и Кайя в замешательстве рассматривала сплетения шрамов на его груди. Должно быть, Ройбен нашел бинты — под штаниной на раненой ноге выступали очертания повязки.

Кайя дрожащими руками разлила кофе в две кружки. Положив в одну из кружек сахар, она вопросительно посмотрела на Ройбена. Тот кивнул и кивнул еще раз, когда Кайя предложила молока.

— Когда я впервые встретила тебя, я не знала, что я фейри, — выговорила девушка.

Рыцарь приподнял бровь.

— Я полагал, ты знала, что ты не человек, когда выманила у меня поцелуй.

Кайя ощутила, как лицо заливает краска, и молча кивнула.

— Вопрос, конечно же, в том, действительно ли ты помогла мне в лесу только ради того, чтобы узнать мое имя?

Кайя пошатнулась, неприятные ощущения в желудке усилились. Если он думал именно так, то неудивительно, что он был в такой ярости.

— Я никак не могла знать, что ты собираешься мне предложить. Я просто хотела прогнать тебя тогда из закусочной… и… я знала, что фейри не любят выдавать свои истинные имена.

— В один прекрасный день кто-нибудь отрежет тебе чересчур острый и умный язычок, — хмыкнул Ройбен.

Кайя прикусила нижнюю губу, стараясь сделать себе как можно больнее. А чего она ожидала — признания в любви? После одного-единственного наполовину искреннего поцелуя?

Девушка устремила взгляд на стоящую перед ней кружку с горячим кофе. Она знала, что если сделает хоть глоток, то ее стошнит.

Ей нужна сигарета. На спинке стула висела куртка Эллен, и Кайя пошарила в карманах куртки, ища сигареты и зажигалку. Не обращая внимания на изумленный взгляд Ройбена, девушка зажгла сигарету и глубоко затянулась.

Дым обжег ее легкие подобно пламени. Кайя неожиданно упала на колени на грязный кухонный пол, отчаянно кашляя и задыхаясь. Сигарета, выпавшая из рук, прожгла линолеум.

Ройбен придавил сигарету подошвой сапога и подался вперед, наклонившись над Кайей.

— Что это ты делаешь?

— Я хотела покурить, — ответила она, сев на пол.

Глаза Кайи увлажнились от судорожного кашля, и девушка больше не могла сдерживать слезы. Это было глупо — так лишиться душевного равновесия, однако Кайя сидела, рыдала и чувствовала себя ужасно. Она еще никогда так не плакала.

— Это яд, — скептически заметил Ройбен. — Даже Железнобокие от него умирают.

— Я знаю.

Кайя уткнулась лицом в собственные колени, вытирая мокрые щеки о платье и жалея, что не отпустила Ройбена, когда он об этом попросил.

— Ты устала, — произнес рыцарь с тяжким вздохом, выражавшим, должно быть, раздражение. — Где ты спишь? Тебе следовало бы подумать об ореоле. — Лицо его было бесстрастным, на нем не отражалась ни одна эмоция.

Окончательно размазав слезы по щекам, Кайя кивнула.

— А ты тоже устал?

— Вымотался. — Ройбен не улыбнулся, но лицо его стало чуть менее напряженным.

Они тихонько поднялись по лестнице. Новая острота чувств была для Кайи совершенно непривычной. Она слышала, как мать во сне посвистывает носом и как негромко, приглушенно дышит бабушка. Наверху пахло крысами, из ванной несло всякой бытовой химией, в основном мылом и освежителем воздуха. Кайя чувствовала даже запах жирной пыли, покрывавшей почти все поверхности в доме. И каждый запах улавливался отдельно от остальных; такого Кайя никогда еще не испытывала.

«Не обращай внимания», — сказала она сама себе. Все было точно так же, как в прошлый раз, когда она сняла с себя плотный ореол. Это лишь дополнение к тому, что она не может коснуться половины металлических предметов в этом доме, а одна затяжка сигаретой едва не заставила ее вывернуться наизнанку.

Они вошли в ее спальню, и Кайя повернула в замке старомодный ключ, запирая дверь. Она никак бы не смогла объяснить бабушке присутствие Ройбена, не важно, носит ли он ореол или нет.

— Что ж, я видела твою комнату, — сказала девушка. — Теперь ты увидишь мою.

Переступая через разбросанные по комнате вещи, Ройбен подошел к лежащему на полу матрасу и уселся на него. Кайя порылась в пластиковых мешках и нашла грязное зеленое одеяло, многократно прожженное сигаретами. Розовое одеяло, под которым она обычно спала, уже лежало на матрасе, и Кайя надеялась, что оно не слишком пропахло потом.

Ройбен стянул сапоги и окинул глазами комнату. Кайя видела, как его взгляд остановился сперва на клетке с крысами, потом на грудах одежды, книг и журналов, валяющихся на полу.

— Тут полный кавардак. — Кайя села на пружинный матрас на свою белую детскую кроватку.

Она заворожено наблюдала, как Ройбен вытягивается во весь рост на ее матрасе и как двигаются под его кожей сильные мышцы. Даже сейчас, измотанный, раненый, закутанный в розовое стеганое одеяло, Ройбен выглядел опасным соперником.

— Что ты сделала с ней? — Рыцарь смотрел из-под серебристых ресниц, прикрыв тяжелые веки.

— С кем?

— Та девушка, которой действительно принадлежит эта комната, — что ты с ней сделала?

— Да чтоб тебе! — фыркнула Кайя, разозлившись, и ей расхотелось убеждать его в чем бы то ни было. Даже в том, как сильно она жалеет о том, что все так вышло.

— Ты думала, я поверю слезам пикси? — Ройбен отвернулся, так что Кайя больше не видела его лица.

Невысказанные ругательства кололи Кайе язык. И Ройбен, и она слишком измотаны. Ей повезло, что он все еще с ней разговаривает.

Девушка так устала, что не могла уснуть. Вместо этого она смотрела на Ройбена: как он мечется и вертится во сне, плотнее закутываясь в одеяло и сбивая простыню, как расслабляется во сне его утомленное лицо, как он прижимает подушку согнутой рукой…

Никогда раньше Ройбен не казался Кайе таким реальным, как в этот момент: волосы растрепались и спутались, одна босая ступня свисает с края матраса и лежит на библиотечной книге, которую Кайя так и не удосужилась сдать.

Но Кайя не желала думать о нем как о настоящем. Она вообще не желала о нем думать.

Кайя проснулась, потому что кто-то тряс ее за плечи. Она заморгала, изумляясь тому, какими резкими выглядели все тени в комнате — как нарисованные. Ройбен сидел рядом с ней на жестком пружинном матрасе, и пальцы его с такой силой впивались в плечи Кайи, что наверняка оставили синяки.

— Кайя, скажи мне, что ты собиралась сказать, — потребовал Ройбен. Глаза его светились в полутьме.

Девушка попыталась стряхнуть остатки сна. Все в этой сцене казалось нереальным, в особенности лицо Ройбена, выражающее боль.

— Ты собиралась сказать мне, что была фейри, — настаивал он. — Но тогда на это не было времени.

Кайя кивнула, все еще не проснувшись до конца. В присутствии Ройбена вся комната словно сжималась, и было невозможно смотреть куда-либо, кроме как ему в глаза.

— Скажи мне, — промолвил он и отпустил плечи девушки.

Руки его потянулись к ее волосам, и он откинул пряди, упавшие на лицо Кайи, неуклюже пригладив их.

— Я не имела в виду… что я хотела, — беспомощно пробормотала Кайя, не в силах подыскать слова.

Руки Ройбена замерли. На этот раз голос его был низким и негромким.

— Заставь меня в это поверить.

— Не могу, — ответила Кайя. — Ты же знаешь, что я не могу.

— Засыпай снова, Кайя, — мягко произнес Ройбен, уже не касаясь ее, его сжатые в кулаки руки лежали на коленях.

Кайя приподнялась на локтях, смутно осознавая, что должна остановить его, прежде чем он встанет с кровати.

— Давай я покажу тебе, — сказала она и подалась вперед, прижавшись губами к его губам. Ройбен, не сопротивляясь, позволил ей целовать его, как будто он мог распробовать правду у нее на языке.

Несколько секунд спустя он осторожно отодвинулся от нее и произнес, печально улыбнувшись:

— Это совсем не то, что я имел в виду.

Кайя снова улеглась на кровать. Щеки ее горели. Теперь она полностью проснулась и испытывала острое отвращение к себе.

Ройбен соскользнул с кровати на пол. Он смотрел мимо Кайи, на полоску света, пробивавшуюся сквозь пыльные пластиковые жалюзи.

Повернувшись на бок, Кайя глядела на него. Пальцы ее нервно ковыряли каплю воска, застывшую на одеяле.

— Я ответила на загадку. Я думала, что королева отпустит меня и так, и все равно ответила.

Ройбен резко вскинул на нее удивленный взгляд.

— Почему ты так считала? Почему?

Кайя хотела объяснить все как можно понятнее и старалась, чтобы голос ее звучал абсолютно ровно и искренне. Ройбен внимательно слушал ее.

— Потому что все не должно было случиться так, как случилось. Я даже не собиралась использовать тебя вот так… ты не должен был бы…

— Радуйся, что я это сделал, — ответил рыцарь, но голос его звучал мягко. — Странно видеть тебя такой.

Протянув руку, Ройбен провел кончиками пальцев по подбородку Кайи. Кайя вздрогнула.

— Какой?

— Зеленой, — ответил он.

Глаза его напоминали туман или дым, и когда Кайя смотрела в эти глаза, она теряла присутствие духа. Он был слишком прекрасен. Она боялась разрушить его обаяние случайным прикосновением.

Когда Ройбен снова заговорил, голос его был необычайно тихим:

— Я пресытился убийствами, Кайя.

Она не могла сказать, выразил ли он скорбь о прошлом или мольбу о будущем.

Ройбен улегся на матрас и натянул одеяло на плечи, а Кайя принялась рассматривать паутину, качавшуюся на сквозняке, который проникал сквозь щели в старых оконных рамах. На грани ее сознания звучали слова и фразы, которые она услышала, хотя они не были произнесены вслух. Она видела шрамы, тянущиеся вдоль и поперек его груди, десятки отметин — бледных полосок с розоватыми краями.

Девушка представила себе Зимний Двор, каким она видела его в ту ночь, когда проникла под холм вместе с Корни, но только теперь все смотрели на новую игрушку — Летнего рыцаря с серебряными волосами и дивными глазами.

— Ройбен? — прошептала Кайя в тишину комнаты. — Ты еще не спишь?

Но если даже он еще не спал, то ничего ей не ответил.

В следующий раз она проснулась от стука в дверь.

— Кайя, тебе пора вставать. — В голосе матери звучало напряжение.

Кайя застонала и с трудом разогнулась. Мало того что ей пришлось спать в неудобной позе на слишком короткой кровати и металлические пружины буквально впивались в спину.

Мать продолжала стучать в дверь.

— Твоя бабушка убьет меня, если ты пропустишь еще один день занятий в школе. Открой дверь!

Кайя выползла из постели, споткнулась о Ройбена и повернула ключ в замке.

Ройбен сел на матрасе, щурясь спросонья.

— Ореол, — хрипло выговорил он.

— Черт! — Она едва не открыла дверь вся зеленая, с огромными крыльями за спиной.

На секунду сосредоточившись, Кайя направила энергию в ладони, почувствовав биение в кончиках пальцев. Она сконцентрировалась на своей внешности — чертах лица, глазах, коже, волосах, крыльях. Запястья и лодыжки все еще болели, и девушка убедилась, что ореол прикрывает бледные полосы, оставленные железом.

Затем она отворила дверь.

Эллен посмотрела на нее, а затем бросила взгляд за спину девушки, на Ройбена.

— Кайя…

— Сегодня Хэллоуин, мам, — напомнила Кайя, стараясь говорить жалобным голосом.

— Это кто?

— Робин. Мы были совершенно никакие, просто не было сил куда-либо ехать. Не смотри на меня так — мы даже не спали с ним в одной постели.

— Рад познакомиться с вами, — пробормотал Ройбен.

В данной ситуации его любезность прозвучала как пьяная шутка, и Кайя почувствовала неодолимое желание расхохотаться.

Эллен подняла брови.

— Ну ладно, вам надо проспаться. Смотри только, чтобы это не вошло в привычку, — сказала она. — И если будете блевать, то уберите за собой.

— Лады, — зевнула Кайя, закрывая дверь. Если учесть, сколько ей пришлось убирать за матерью в последние шестнадцать лет, то делать ей такие замечания было совершенно неуместно, однако Кайя слишком устала, чтобы заострять на этом внимание.

Несколько секунд спустя Кайя снова свернулась на пружинном матрасе и провалилась в сон.

Когда Кайя проснулась в третий раз, за окном уже стемнело. Она лениво потянулась и ощутила спазмы в желудке. Кайя протянула руку к лампе, стоящей на прикроватном столике, и щелкнула выключателем. Комнату залил тускловатый желтый свет.

Ройбен исчез.

Скомканное розовое одеяло валялось в изножье матраса вместе с двумя подушками.

Простыня, которой был застлан матрас, сбилась на одну сторону — похоже, Ройбен спал беспокойно. Никаких намеков на то, куда он ушел; никаких прощальных записок или других знаков.

Что ж, она попросила его остаться только до вечера. И когда стемнело, он волен был уйти.

Кайя яростно содрала платье фейри через голову и швырнула его на пол, к прочим вещам, предназначенным в стирку. Потом она натянула первую попавшуюся под руку одежду — белую футболку и клетчатые брюки с молниями по боковым швам. Потом расплела волосы и наскоро причесала их пальцами. Она должна его найти… и она его найдет…

Кайя замерла, запутавшись пальцами в волосах. Он не хотел, чтобы она последовала за ним. Если бы он хотел и дальше иметь с ней дело, то, по крайней мере, задержался бы, чтобы сказать «до свидания». Она извинилась, и он выслушал ее извинения. Он даже простил ее в некотором роде. Вот и все. Не было причин гоняться за ним, если не считать причиной странное, осторожное прикосновение его ладони к ее щеке или ее поцелуй. И в любом случае, какое значение все это могло иметь? Меньше, чем никакого.

Однако когда она спустилась вниз, оказалось, что Ройбен сидел в гостиной на цветастой кушетке бабушки, а рядом с ним восседала Эллен, одетая в красное платье. Из ее прически выглядывали блестящие заколки, напоминающие чертячьи рожки.

Кайя остановилась на ступенях, ошеломленная абсолютной невозможностью этой сцены и такой же абсолютной ее обыденностью. В гостиной работал телевизор, и его мерцающий голубой свет заострял черты Ройбена, и Кайя не могла определить, носит он ореол или нет.

Ройбен поливал ломти белого хлеба медом из банки, и слой тягучей янтарной жидкости был так толст, что Ройбен не столько откусывал хлеб, сколько проливал мед прямо в рот.

— Спасибо, — с улыбкой произнес он. — Очень вкусно.

На эту вежливую фразу Кайина мать только фыркнула.

— Уж не знаю, как ты можешь это есть. Фу. — Эллен скорчила гримасу. — Слишком сладко.

— В самый раз. — Ройбен улыбнулся и облизнул пальцы.

Улыбка была такой искренней и открытой, что на его лице казалась странной. Кайя подумала, не так ли он выглядел до того, как прибыл к Зимнему Двору?

— Ты, молодой человек, извращенец, — резюмировала Эллен, но Ройбен лишь улыбнулся еще шире.

Кайя задумалась, улыбается ли он шутке или же потому, что слова Эллен соответствуют истине.

Кайя спустилась еще на несколько ступенек, и Эллен подняла на нее взгляд. Ройбен тоже повернулся к ней, но Кайя ничего не смогла прочесть по выражению его пепельно-серых глаз.

— Доброе утро, — произнес Ройбен, и голос его был теплым и тягучим, как мед, который он только что ел.

— Хреново выглядишь, детка, — отметила мать. — Выпей воды и прими аспирин. Ликер обезвоживает организм.

Кайя фыркнула и спустилась до конца лестничного пролета.

На экране телевизора нарисованный Бэтмен гонялся за Джокером по мрачному старому складу. Это напомнило Кайе о заброшенном здании карусели.

— Вы что, смотрите мультики?

— Через десять минут будут новости. Я хочу посмотреть прогноз погоды. Я собираюсь в Нью-Йорк, поучаствовать в процессии. Кстати, дорогая, я вчера видела Лиз и рассказала ей, как у тебя дела и все такое. Она сказала, что у нее для тебя есть кое-что.

— Ты видела Лиз? Я думала, ты на нее злишься.

— Да нет. Что было, то прошло. — Эллен была куда счастливее, когда выступала с группой.

— Так она передала мне альбом?

— Нет, сумку со старыми шмотками. Она собиралась от них избавиться. Все равно ничего из этого на нее уже не лезет. Там, в столовой, такая серая сумка.

Кайя открыла пластиковую сумку. Она была полна блестящих тканей, кожи и лакированного кожзаменителя. И там лежал костюм кошки, такой же пурпурный и сверкающий, как в ее воспоминаниях. Кайя благоговейно вытащила его на свет.

— Почему ты не сказала мне, из-за чего ты на самом деле не хочешь ехать в Нью-Йорк? — Эллен многозначительно посмотрела в сторону Ройбена.

Тот старательно сохранял на лице отсутствующее выражение.

Кайя не могла собраться с мыслями, чтобы ответить.

— Вы будете кофе или еще чего-нибудь?

Мать пожала плечами.

— В кухне еще есть кофе. Думаю, он остался с утра. Я могу сделать новый.

— Да нет, сойдет и этот, — отозвалась Кайя.

Она прошла в кухню и налила в чашку черный напиток. Молоко лишь придало ему тошнотворный темно-серый цвет. Кайя положила в кофе несколько ложек сахара и через силу глотнула. Ройбен совершенно не выглядел сердитым; наоборот, казалось, он устроился на кушетке с полным комфортом. Но это не успокоило Кайю, а только усилило внутреннее напряжение. Уже наступил вечер, и вскоре Ройбен должен был уйти. А она желала его и хотела, чтобы он желал ее — пусть даже у нее на то не было ни права, ни причины. И осознание этого было горьким, как кофе, простоявший весь день на кухне.

— Кайя? — Ройбен, держа в руке почти пустую банку из-под меда, прислонился к дверному косяку.

— А, привет, — тупо отозвалась Кайя, поднимая чашку. — Этот кофе действительно плохой. Я сделаю новый.

— Я… яхотел поблагодарить тебя.

— За что?

— За то, что ты объяснила, что произошло. За то, что заставила меня остаться здесь на весь день.

Кайя вылила кофе в раковину, пряча обескураженную улыбку, помимо ее воли возникшую на губах. Налив в турку горячую воду, она поболтала ее, а потом тоже выплеснула в раковину.

— И за то, что ты меня не испугалась, — очень тихо добавил Ройбен.

Кайя фыркнула:

— Ты, наверное, шутишь. Я от тебя в ужасе.

Он улыбнулся ей одной из своих мимолетных головокружительных улыбок.

— Тогда спасибо за то, что скрыла это. Я даже ничего не заметил.

Девушка ухмыльнулась ему в ответ:

— Нет проблем. Я хочу сказать, если бы я знала, что тебе это так нравится и все такое…

Ройбен закатил глаза. Так хорошо было стоять и улыбаться друг другу… Все глупые слова, которые Кайя хотела ему сказать, внезапно собрались у нее на языке, стремясь вырваться наружу.

— Я просто рада, что все позади, — сказала она, нарушив молчание, и насыпала в фильтр несколько ложек молотого кофе.

Рыцарь скептически глянул на нее:

— Позади?

Кайя замерла, не завершив движения.

— Да, позади. Мы здесь, в безопасности, и все кончилось.

— Не хотел бы тебя тревожить, — начал он, — но я очень сомневаюсь…

— Кайя! — позвала из другой комнаты Эллен. — Иди сюда, посмотри. Тут говорят, что медведь гуляет на свободе.

— Минутку, мам, — крикнула Кайя и повернулась к Ройбену. — Что ты имеешь в виду?

— Кайя, мир фейри — это место, в котором царят обычаи жестокие и обязательные. То, что ты сделала, имеет свои последствия.

— Все имеет последствия, — ответила она, — и последствием будет то, что вольные фейри снова свободны, ты свободен, а злая королева мертва. Для меня этого вполне достаточно.

— Кайя, пока ты там болтаешь, оно уже все кончится, — снова позвала Эллен.

Кайя сделала глубокий вдох и прошла в гостиную.

Эллен показала на экран.

— Вот, посмотри-ка на это.

На экране корреспондент, находящийся в Олайрском национальном парке, рассказывал, что там нашли частично обглоданный труп мужчины. По отметинам когтей, говорил корреспондент, полиция предположила, что это дело лап медведя.

— Что-то есть захотелось, — пробормотала Кайя.

Корреспондент продолжал вещать полным драматизма голосом; его черные с проседью волосы, зачесанные назад, лежали просто идеально.

— Собаку убитого обнаружили возле тела, ее поводок был по-прежнему намотан на руку хозяина. Она жива и, похоже, невредима. Собаку увезли сотрудники Общества защиты животных в Вест-Лонг-Брэнч и теперь ожидают, когда за ней явятся родственники погибшего.

— Интересно, что это за собака, — сказала Кайя Ройбену, вошедшему в гостиную.

Эллен скорчила гримасу.

— Мне нужно закончить макияж. Кайя, ты не посмотришь, какая будет погода? Мне интересно, ожидается ли в Нью-Йорке дождь. Прогноз должен быть вот-вот.

— Конечно, — ответила Кайя, вытягиваясь на кушетке.

На экране тот же самый диктор предупреждал о том, что на свободе бродит опасное животное, и приводил множество неподтвержденных сообщений о пропаже детей, в том числе и младенцев. Согласно нескольким сообщениям, дети пропадали прямо из своих кроваток, из колясок, с качелей на детских площадках. Однако никто ничего не видел, если не считать медведя.

Представитель зоопарка «Попкорн» толкал речь на пресс-конференции. Седовласый мужчина методично протирал свои очки и едва ли не со слезами в голосе объяснял, как трудно было определить, какое животное сбежало, поскольку сегодня утром все звери в зоопарке почему-то оказались не на своих местах. Тигры съели нескольких лам, прежде чем их удалось отсадить в другие клетки. Олень очутился в вольере для мелких птиц и получил стресс в таком тесном пространстве. Представитель зоопарка подозревал экстремистскую организацию по защите животных. Он не мог понять, как такое случилось в их прекрасном процветающем зоопарке.

— И другие новости. Сегодня утром неизвестный злоумышленник похитил девушку, возвращавшуюся с занятий в Монмутском университете. Вечером ее освободили — после того, как ей целый день под угрозой пыток пришлось отвечать на различные загадки. В настоящее время она находится в Монмутском медицинском центре, состояние ее оценивается как стабильное.

Кайя резко села на кушетке.

— Загадки?!

— Это то, что сделала ты, — ответил Ройбен, глядя на нее с другого конца полутемной гостиной. — И как тебе нравится первый день из следующих семи лет?

Кайя непонимающе потрясла головой.

На экране показали людей, привязанных к носилкам. Они полностью разделись, водили хоровод в Томпсон-парке и оказали сопротивление полиции, попытавшейся их остановить. Одежду нашли поблизости, а полученные об этих людях сведения не выявили никаких общих связей. Танцорам оказана медицинская помощь в связи с обезвоживанием организма и стертыми ногами.

На заднем плане Кайя отчетливо разглядела широкий круг, образованный огромными поганками.

Девушка провела рукой по лицу.

— Но почему? Я не понимаю.

Ройбен принялся объяснять, расхаживая по комнате:

— Всегда легче делить мир на черное и белое, не так ли? В конце концов, твои друзья добры и мудры, поэтому все вольные фейри должны быть добрыми и мудрыми. Твои друзья питают некоторое уважение к людям, знают и побаиваются их, поэтому все вольные фейри должны следовать их примеру.

Телефонный звонок прервал эту речь, напугав Кайю. Подняв трубку, она спросила:

— Алло?

Это была Дженет. Голос ее звучал подавленно.

— Привет, Кайя.

— Э-э… привет. — Кайя совершенно не ждала звонка от Дженет.

— Я подумала, может быть, ты хочешь пойти потусоваться.

— Что? — переспросила Кайя.

— Серьезно. Мы все сегодня вечером идем на тусовку. Не желаешь присоединиться?

— А ты смотрела новости?

— Нет, а зачем?

Кайя попыталась подыскать объяснение:

— Говорят, где-то на свободе бродит медведь.

— Мы собираемся на пирс. Не глупи. Так ты идешь?

— Дженет, не ходили бы вы туда. Это действительно опасно.

— Ну так не ходи, — фыркнула Дженет. — Кстати, ты не видела моего братца?

Кайя похолодела.

— Корни нет дома?

— Ага, — ответила Дженет. — Со вчерашнего дня.

Кайя не смогла сдержать дрожь. Корни остался под этим проклятым холмом. Она это знала. Девушка в отчаянии посмотрела на Ройбена, но он ответил ей непонимающим взглядом. Он не слышал, что сказала Дженет, и никогда не встречал Корни.

— Увидимся, ладно? — сказала Кайя.

— Конечно. Ну все, пока.

Кайя повесила трубку.

— Кто это был? — спросил Ройбен.

— Брат Дженет остался под холмом… с Нефамаэлем.

Имя Нефамаэля заставило Ройбена застыть на месте.

— Еще какие-то тайны?

Кайя вздрогнула.

— Корни. Он был со мной в ту ночь… когда я была пикси.

— Ты и есть пикси.

— Он был там в ту ночь — тогда, когда ты не знал, что это я, и, когда я ушла, он… встретил… Нефамаэля.

Ройбен лишь вскинул брови, услышав это признание.

— Корни совершенно потерял голову. Нефамаэль делал ему больно, а ему… это нравилось. Он хотел вернуться туда.

— Ты бросила друга-смертного под холмом… одного? — Похоже, Ройбен не мог в это поверить. — У тебя что, совсем нет сердца? Ты же видела, где его оставляешь.

— Ты заставил меня уйти! Я не могла войти обратно в холм. Я пыталась.

— Я думал, мы намеревались быть честными друг с другом. И что же это за честность?

Кайя чувствовала себя совершенно раздавленной.

— Ты знаешь, кто такой Нефамаэль?

Девушка покачала головой. От страха по коже бежали мурашки, все тело странно отяжелело; больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Он… он тот, кто наложил на меня чары и забрал с собой под холм.

— Когда-то он был лучшим рыцарем Зимнего Двора, до того как его отослали к Летнему Двору как часть платы за перемирие. Его отправили туда, а меня послали к Никневин.

Кайя стояла, словно соляной столп, и думала только о подслушанном ею разговоре между Никневин и Нефамаэлем. Почему она тогда не догадалась обо всем? Что еще мог означать этот разговор?

— Так Нефамаэль по-прежнему служит Никневин?

— Возможно. Но куда более вероятно, что он служит только себе самому. Кайя, ты знаешь, кто составил план того, как сорвать Десятину?

— Ты думаешь, это сделал Нефамаэль?

— Не знаю. Скажи, как твои друзья узнали, что ты пикси, если даже королева Зимнего Двора не смогла увидеть сквозь твой ореол?

— Чертополоха сказала, что помнит, как меня подменили.

— А как получилось, что они знают Нефамаэля?

— Понятия не имею.

— Нам не все известно, Кайя.

— А зачем Нефамаэлю причинять неприятности Никневин?

— Быть может, он хотел отомстить за то, что его отослали прочь. Сомневаюсь, что Летний Двор пришелся ему по вкусу.

Кайя покачала головой.

— Я не знаю. Я должна найти Корни.

— Кайя, если то, что ты сказала, — правда, то ты должна понимать, что его уже может не быть в живых.

Кайя резко вдохнула.

— С ним все в порядке, — возразила она.