"Смертельный медовый месяц" - читать интересную книгу автора (Блок Лоуренс)

3

В закусочной обслуживала официантка.

— Понедельник! Как я его ненавижу! Все остальные дни нормальны, но понедельник ужасен. Кофе?

— Один черный, один с молоком.

У стойки находилось двое мужчин, похожих на водителей грузовиков, и один с наружностью фермера. Официантка принесла заказанное кофе и поставила на стол обе чашки.

Когда официантка подошла, он заказал еще два тоста с маслом и мармеладом.

Он разложил на столе карту, рассмотрел ее и наметил карандашом маршрут. Джулия в это время пила кофе маленькими глотками и рассматривала закусочную. Когда он закончил изучать карту, она выпила свой кофе.

— Мне совершенно незнакомы эти места.

— От Монтигемло уже наверняка что-то узнаешь.

— Я думаю о другом.

Он выпил кофе и сверил свои часы с электрическими часами, висевшими над стойкой.

— Без двадцати восемь.

— Мы должны ехать?

— Скоро.

Он встал.

— Я выпью еще чашку кофе. Как ты?

— Хорошо.

Он отнес обе чашки к стойке. Официантка рассказывала обоим шоферам о том, как она ненавидит понедельник. Это была полная женщина с вьющимися волосами.

Когда она кончила беседовать с шоферами, Дэви попросил две чашечки кофе и отнес их к столу.

Они пересекли небольшой населенный пункт. Вывеска объявляла, что теперь можно ехать с нормальной скоростью. Он нажал педаль газа.

— Это был Фортстейн, Дэви. Вейтлайк через три мили.

— И как ехать?

— Прямо по дороге АБ.

Он кивнул. Во время этой долгой поездки она следила за маршрутом и объясняла направление дорог. Карта лежала у нее на коленях, и она сообщала ему, где он должен ехать медленно я где нужно сворачивать. Но большую часть времени она молчала — не потому, что не хотела разговаривать, а из-за пропасти, которая пролегла между ними. Непринужденная беседа казалась неуместной, а начинать разговор о случившемся ей просто не хватало мужества.

Незадолго до этого, ночью, они остановились в одном мотеле. Джулия попросила его принести оставленный в машине чемодан, и он сходил за ним в машину. Она разделась при свете, затем погасила его и легла в постель со стороны окна, он лег со стороны двери. Он ждал, и она наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Потом снова отодвинулась в сторону.

— Ты сможешь заснуть, Джулия?

— Я думаю, да.

Через десять минут он услышал ее ровное дыхание и понял, что она спит.

Он не мог уснуть. Сказывалась усталость, его тело требовало отдыха, но он ничего не мог поделать. Наконец, ему удалось немного расслабиться, и он почти задремал. Но потом опять возникли воспоминания, и в нем снова поднялась волна гнева. Его дыхание стало тяжелым, а сердце застучало быстро и жестко. Время от времени он вставал, садился в кресло у окна, выкуривал в темноте сигарету и опять шел к постели.

Около четырех часов он заснул. Без четверти шесть он услышал сдержанные рыдания и тотчас же проснулся. Джулия лежала с закрытыми глазами и плакала во сне. Он разбудил ее и успокоил. Через несколько минут она снова заснула, а он встал и оделся.

Сейчас он, не глядя на нее, говорил.

— Как только мы будем в Монтичелло, ты пойдешь к врачу.

— Нет.

Он посмотрел на нее и увидел, как она прикусила губу.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то обследовал, прикасался ко мне.

— И это все?

— Я просто не хочу этого. А если врач что-то и заметит, разве он не должен будет доложить, как и в случае пулевого ранения.

— Не знаю. Но если они тебе что-нибудь изуродовали...

— Они мне ничего не изуродовали. Мне кажется, они не причинили мне никакого вреда. Я проверила и уверена в этом. Ни разрывов, ни кровотечений нет. — Ее голос, звучавший до этого совсем пусто и глухо, стал немного жизнерадостнее. — Дэви, эти полицейские были просто глупцы.

— Почему?

— Они сделали совершенно неверные выводы из того, что в бунгало Кэрролла был такой беспорядок. Они думают, что Кэрролл боролся со своими убийцами, и что это они выволокли его наружу и там застрелили.

— Об этом я вообще не подумал. Разве они так решили?

— Они разговаривали на улице перед тем, как ты вышел из ванной, — она помолчала немного. — Дэви, они причинили мне не слишком большую боль. Мне не нужно показываться врачу.

— Значит...

— Это было не особенно больно. Врач, у которого я консультировалась перед замужеством...

Он ждал.

— Он рассказала мне про определенные мускульные упражнения... чтобы нам обоим было легче... — она замолчала, а он ждал, пока она соберется с силам и продолжит, — стать мужем и женой.

Он продолжал смотреть на дорогу и не сразу заметил, что костяшки его пальцев почти побелели, а руки слишком сильно сжимают руль машины. Он немного расслабился и сдвинул руки на руле так, чтобы Джулия не видела их.

Через некоторое время он ухмыльнулся.

— Что ты смеешься?

— Я представил себе, как ты развиваешь свою мускулатуру. — Он засмеялся, и она тоже не могла удержаться от улыбки. Это был первый раз после убийства Кэрролла, когда один из них рассмеялся.

— Есть еще одна причина, почему ты должна пойти к врачу.

— И какая же?

— Я не знаю, как и сказать. Ну — предположим, что ты беременна...

Она не ответила.

— Это, конечно, некрасиво — думать об этом. Но что поделаешь. Бог мой!

— О, Дэви...

Он поехал тише.

— Послушай, — сказал он, — об этом тебе не нужно беспокоиться. Против этого всегда можно что-то предпринять. Официальные предписания в разных штатах немного различаются, но я знаю с десяток врачей, которых не беспокоят предписания. Когда жертва изнасилования беременна, она вполне может потребовать аборта. Это не проблема...

— О, боже. Я никогда не думала об этом. Именно это тебя беспокоило, не правда ли? Возможно, всю ночь напролет.

— Значит...

— Я не беременна, Дэви. Я принимаю пилюли. Это было одним из моих сюрпризов. Это врач дал мне такие маленькие желтые пилюли. Так что я просто не могу забеременеть.

И тут она начала плакать. Он хотел остановиться, чтобы утешить Джулию, но она сказала, что можно ехать дальше: с ней все в порядке. И он поехал вперед, а она действительно вскоре перестала плакать.

— Не беспокойся обо мне, Дэви. Я больше не буду плакать — вообще не буду.

Они быстро продвигались вперед. Лишь один раз остановились, чтобы заправиться горючим и что-нибудь перекусить. Около половины первого они прибыли в Нью-Йорк и сняли двухместный номер в Ройялтоне, на 44-ой Западной улице. Привратник поставил их машину на стоянку. Комната находилась на первом этаже. Бой принес багаж, поставил его в шкаф, открыл окно, поблагодарил Дэви за чаевые и ушел. Дэви подошел к окну. Вид был не очень привлекательный: боковой фасад какого-то административного здания.

— Ну, вот мы и здесь.

— Да. Ты часто бывал в Нью-Йорке?

— Дважды в уик-энд во время учебы в колледже. Потом приезжал сюда два года назад на полтора месяца. Я готовился к экзаменам и получил специальный отпуск. Целых шесть недель зубрежки! Я жил только тем, что ел, спал и зубрил. Я с таким же успехом мог жить в любом другом городе и даже не заметил бы разницы.

— Тогда я еще не знала тебя.

— Нет, тогда еще нет. Ты знаешь этот город?

Она покачала головой.

— Здесь живет моя тетя. Сестра моего отца. Она не замужем и работает в отделе рекламы большого универмага. Во всяком случае, этим она занималась раньше. Я не знаю, там ли она еще, поскольку много лет ее не видела. Назови мне какие-нибудь универсальные магазины.

— Радость моя, я их почти не знаю. Ну, Сокс, Брокс, Бротерс...

— Она не стала бы работать у Брокс-Бротерс.

— Ну, я не так уж много знаю об универсальных магазинах. Может быть, Бонви? Тебе ничего не говорит имя Бонви?

— Это был Гудман. Теперь я вспомнила, мы были там два или три раза. Тогда я была еще ребенком. Мы ее не очень часто видели, потому что моя мать не переносила ее. Как ты думаешь, она могла быть лесбиянкой?

— Твоя мать?

— Ах, не будь же таким глупым. Разумеется, моя тетя.

— Откуда я могу это знать?

— Просто я думаю об этом. В нашей спальне в колледже была одна лесбиянка.

— Ты мне уже рассказывала об этом.

— Она все хотела лечь ко мне в постель. Я тебе это тоже рассказывала?

— Да.

— Все говорили, чтобы я заявила старшим, но я не сделала этого. Я все время спрашиваю себя, не лесбиянка ли тетя Бетти.

— Позвони и спроси ее.

— В другой раз. Послушай, Дэви, — ее лицо было теперь серьезным, — я думаю, нужно обсудить, с чего нам начинать. Как мы хотим найти этих двоих. Мы же ничего не знаем о них.

— Кое-что мы знаем.

— Что?

Он достал из кармана куртки блокнот с обрывными листами. Опустившись в кресло, раскрыл его на чистой странице и написал.

Джо Кэрролл

— Они убили человека по имени Джо Кэрролл, — вот с чего мы начинаем.

Она кивнула, но он не заметил этого.

— Если это его имя.

— Как?

— Это имя он назвал нам и пользовался им в Солнечном поселке. Но ведь он был в бегах и от кого-то прятался. Возможно, он назвался не своим настоящим именем.

— А как его называли эти двое?

— Не могу вспомнить. Я не думаю, что они называли его хоть каким-нибудь именем. Оттуда, где мы стояли, я не слышал многое.

— Может быть, полиция знает его настоящее имя?

— Полиция штата? — Он задумался. — Возможно, он имел при себе какое-нибудь удостоверение. Полицейские называли его Кэрролл. Может быть, они делали так, чтобы еще больше не запутывать нас, а может, и нет. А может, он вообще не имел никаких документов.

— Или эти люди забрали его бумажник.

— Возможно.

Он закурил сигарету. — Во всяком случае, полиция взяла его отпечатки пальцев. В таких случаях они всегда делают это. Отпечатки отправляют в Вашингтон, в ФБР. Если когда-либо у него брали отпечатки пальцев, они найдут их в картотеке и тогда смогут точно сказать, кто он.

— Как бы нам это узнать?

— Если он большой человек, об этом наверняка что-нибудь будет в нью-йоркских газетах. Если нет, то лишь в местных. Если в Помгуите вообще есть газета. Во всяком случае, в газете ближайшего крупного населенного пункта что-нибудь напишут. Ну, хотя бы в Скрэнтоне.

— А что, в Нью-Йорке можно купить газеты из Скрэнтона?

— Да. На Таймс-Сквер есть один киоск. Во время учебы я всегда покупал там газеты из Бингхэмптона. Правда, иногородние газеты поступают намного позднее.

Он записал в блокнот:

Газета из Скрэнтона

Подняв глаза на нее, Дэви сказал:

— Начнем сначала. Кэрролл, или как там его звали, сказал, что он занимается строительством. И что он временно оставил дела.

— Это могло быть только выдумкой.

— Возможно. Но обычно, когда люди лгут, они остаются на удивление недалеко от истины. Особенно, если они лгут только для удобства. Кэрролл хотел подружиться с нами и мог просто придумать эту историю. Но не для того, чтобы скрыть от нас что-то особенное, а потому, что он по вполне определенным причинам не мог сказать правду. Может, он был преступником. Во всяком случае, это мое мнение — судя по тому, как он разговаривал с мужчинами.

— Я тоже так думаю.

— Но я думаю, что если он и был преступником, то таким, который имел какое-то отношение к строительному делу. Многие подпольные дела делаются за фасадом официальных учреждений. Ты знаешь табачную лавку напротив Лайфаетта?

— В Бингхэмптоне?

— Да. Это одновременно подпольный тотализатор.

— Я этого не знала.

— Это, собственно, не секрет. Почти каждый знает об этом. Они действуют почти открыто. А кроме того, что делается у них подпольно, это еще и табачная лавка. У них нет вывески, на которой написано: «Здесь вы можете сделать свои ставки». И владелец лавки говорит людям, что у него табачная лавка, а не бюро тотализатора. Возможно, что у Кэрролла было что-то в том же духе. Я полагаю, что он имел какие-то дела со строительными работами, независимо от того, в какие еще подпольные делишки он был впутан.

Он говорил теперь не столько для нее, сколько для того, чтобы привести в порядок свои мысли. Если они хотят найти Ли и второго мужчину, им придется исходить из тех немногих моментов, которые они знали.

— Кэрролл натворил что-то нехорошее. Поэтому эти оба и явились за ним. Он кого-то обманул и клялся исправить это.

Дэви кивнул.

— Да, действительно. Тут речь шла еще об одном человеке. О шефе, на которого они работали. Кэрролл просил их передать шефу, что он обязательно поправит дело.

В своем блокноте он переделал первую запись, так что теперь она гласила:

Джо Кэрролл — строительное дело

Потом он дописал:

Нассау Конти

Кэрролл называл это место, когда рассказывал о своем деле.

— Они упоминали имя шефа, или Кэрролл называл его...

— Я думаю, это был Кэрролл.

— Я вспомню, подожди немного.

Он ждал, а она закрыла глаза и скрестила руки.

— Дублин — это был Дублин. «Скажите Дублину, что я все поправлю». Нет, это не то, пожалуй.

— Да, не то. Имя было другое.

— Может быть, Люблин?

— Я не знаю.

— Тогда повтори еще раз это предложение. Я думаю, что узнаю это имя, если кто-нибудь скажет его вслух. Звуковые воспоминания в этом отношении сродни зрительным. Повтори это предложение так, как его сказал он.

— С именем Люблин?

— Да.

— «Скажите Люблину, что я все поправлю».

— Да, это он. Я уверена, Дэви. Люблин.

Он записал:

Люблин — шеф

— Они работали на Люблина? Ты так думаешь?

Он кивнул головой.

— Я предполагаю, что он их нанял. Я не думаю, что они постоянно служат у него. Им заплатили, чтобы они убили Кэрролла. Помнишь, когда один из них хотел убить нас, чтобы мы не рассказали полиции. Тогда второй сказал что-то вроде. «Я не люблю убивать, если мне за это не заплатили». Это говорит о том, что их только наняли, чтобы за определенную сумму убить Кэрролла.

— Это сказал Ли. Я теперь вспомнила.

Он записал:

Наемный профессиональный убийца Ли

— У нас есть только имя Ли. Это может быть его кличкой или фамилией.

— Или прозвищем. Так что пока мы знаем не слишком много.

— Да, это так. Никаких имен больше не произносилось, а к другому он вообще не обращался по имени.

— Нет.

Он закурил новую сигарету. Потом пробежал глазами записи, сделанные в блокноте:

Джо Кэрролл — строительное дело

Газета из Скрэнтона

Люблин — шеф

Наемный профессиональный убийца Ли

Он подошел к окну и посмотрел на дом напротив. Лучше бы было видно город. В нем жили восемь или девять миллионов людей, а он разыскивал двоих из этих миллионов. Но сейчас он даже не видел города. Его заслонял дом.

— Дэви.

Он повернулся и обнял Джулию. Она стояла возле него, прижавшись к его плечу, а волосы касались его щеки. Он обнял ее. Ее голова прижалась к его плечу. Только что он думал о двух мужчинах в этом многомиллионном городе и о том, как безнадежны и смешны их поиски. Но теперь он думал о том, что эти двое сделали с ней и тем самым украли у них обоих.

Он закрыл глаза и стал думать о возмездии.