"Por-no!" - читать интересную книгу автора (Джек Боб)

Банк спермы на Шпицбергене. Чемпион и “белые вулканы”

Один мой знакомый, бывший шахтёр на архипелаге Шпицберген, а теперь модный клипмейкер Морж, сделавший до фига “зимних” клипов нашим эстрадным звёздам и всегда мечтавший приобщиться к порно, взялся бесплатно смонтировать мне один из моих фильмов. Он принёс DVD с готовой версией фильма, а я посадил его на диван, включил проигрыватель и сказал:

– Дрочи! Давай проверим твой монтаж на тебе. Никто не сможет дрочить на такое говно.

Морж послушно вытащил член, уставился в экран, сделал пару движений крепкой шахтёрской рукой и после третьей смены плана обильно кончил.

– Я всегда подозревал, что ты маньяк! – удивился я. – Вся ваша русская эстрада – это реальная порнуха.

Чтобы понять, что меня бесит в порнофильмах, надо вспомнить, что такое клип. Клип – это когда легко разрывается последовательность событий. Например, смотрим мы клип по MTV. Какой-нибудь парень сидит летним вечером с гитарой на крыльце дома и поёт о любви. Тут же мы видим, как этот парень уже без гитары идёт с девушкой по заснеженному городу. Потом он вдруг куда-то едет на автобусе. Потом он может оказаться в открытом океане или в открытом космосе – не важно. Главное, это никого не раздражает. Потому что это музыкальный клип, и все знают, что так и должно быть.

А теперь мы смотрим “сексуальный” клип. Лежит парняга в очках на девушке и активно её, значит, долбит. Потом вдруг этот парень уже в штанах и с этой девушкой разговаривает. Не понятно – то ли до того, то ли после. Затем эта девушка снова голая и снова занимается сексом, но уже с двумя парнями. Ладно, смотрим. Один парень кончил. Эякулировал, в смысле. Это понятно. Но тут же мы видим, что он опять её трахает как ни в чем не бывало. А другой парень куда-то пропал, да так пропал, что до конца клипа и не появился. Зато появился другой, который вроде бы нашу девушку и пальцем ещё тронуть не успел, однако подошел к ней и сразу кончил. Такой вот у нас сексуальный клип получается. С разорванной последовательностью событий. Но я человек простой, и поскольку ассоциирую себя с мужиком на экране, то очень не люблю, когда меня вдруг срывают с любимого тела и заставляют куда-то исчезать. Или вообще кончить не дают. Жестоко это, между прочим, если по жизни судить.

А для Моржа экранный секс настолько условен, что ему вообще всё равно, кого и как показывать. Это же всё игра, понарошку. Ну, жуёт резинку девка во время полового акта – а мы сделаем вид, что ей хорошо. Ну не стоит у парня – а мы сделаем вид, что стоит. Нет более жалкого и неэстетичного зрелища, чем сморщенный мужской пенис. Пенис должен возвышаться, вздыматься, быть несокрушимым, как скала, потому что он один выражает во взрослом кино реальность и неподдельность желания. Смотреть, как красивая девка сражается с “червяками”, просто неприятно.

– Чо за хрень? – Я таращился на экран, где Морж упорно фокусировал нестоячий член в презервативе во всех ракурсах.

Главное в человеке это лицо. В порно показывают мошонки и половые губы, но мы всё равно стараемся смотреть на лица. Потому что только это и делает кусок мяса человеком, а всё остальное, включая красивые попки и ножки, – лишь приложение.

Однако в русском порно меня заставляют смотреть на лица мучеников или тружеников, кривляк и пофигистов – но только не людей, наслаждающихся сексом. Предельно медленные движения, да ещё сопровождаемые постоянными рапидами, плюс реплики и стоны персонажей, обработанные звуковым эффектом “холл”. Короче, совершенно галлюцинаторные ощущения. Актёры выдают гримасы, как в античном театре или комиксах. Понятно, что в жизни граждане могут наслаждаться сексом с самыми разными физиономиями. Но мне и зрителю нужны на экране красивые лица с эмоциями. И много-много спермы.

– Я знаю парня, у которого никогда не кончится сперма, – сказал я Моржу. – Он тоже любит лёд, как и ты. Интересно, существует определённый запас спермы на всю жизнь?

– Надеюсь, что да! – засмеялся Морж, вытирая руки о плед.

В свой следующий фильм я решил пригласить настоящего олимпийского чемпиона по фигурному катанию и снять всё великолепными сверхкрупными планами. Так, будто вы смотрите на происходящее, вплотную приблизив лицо. При этом девушка издавала бы самые неприличные громкие звуки, хлюпая, чавкая и отрыгивая одновременно. Это супернеприлично и супервозбуждающе! Трахались бы ребята без затей, не обращая внимания на камеру, и зритель получил бы полное ощущение, что попал на случку соседей по комнате в общаге. Гремит гром, и начинается ливень. Девушка явно устала, а герой-чемпион не может кончить, хотя старается. Наконец он извергается “белым вулканом” ей в рот и, прихватив вещи, бегом спасается от дождя. Всё очень натурально – как я и люблю.

Я даже название фильму придумал – “Эрекция на льду”. Всё сходилось – эмоциональный симпатичный Олимпийский Чемпион, наша силиконовая блондинка Машка, которая с ним мутила, лёд, “белые вулканы” и Шпицберген, потому что снимать я хотел именно там.

Вообще последнее время в Арктике происходят удивительные вещи. Мигранты со всего мира правдами и неправдами добираются до архипелага Шпицберген и ждут, что на них посыплются блага Норвегии, самой удобной для жизни страны (многолетнее первое место в рейтинге ООН). А согласно Парижскому трактату 1920 года, Шпицберген является территорией Норвегии, на которой может жить и работать любой желающий. Поэтому мигранты думают, что сумели отыскать кусочек рая с дыркой в заборе. Но они обламываются, так как на Шпицбергене не действует система социальной защиты Норвегии. И пришельцы просто проваливаются в далёкое прошлое, когда люди могли селиться где угодно, но никто о них не заботился.

Вновь прибывших встречает столица Шпицбергена Лонгьирбюен – горная деревушка, единственная улица которой застроена цветными деревянными сборными домиками. Здесь холодно и темно, в период полярной ночи совсем нечего делать. Открыты только отель, кабак и магазин. Но, как и во всяком цивилизованном населённом пункте, здесь есть дорожные указатели – оба предупредительные. На одном изображён снегоход, на другом – белый медведь.

На дверях в аптеку, магазин и ресторан висят таблички, напоминающие о временах Джека Лондона: “С оружием не входить!” Кстати, винтовки в Лонгьирбюене есть у всех, это обязательная защита от “мишек на Севере”, которые время от времени забредают в столицу архипелага и съедают кого-то из жителей. Последних и без жертвоприношений дикой природе не много – около двух тысяч. В основном это шахтёры, работающие на двух местных угольных шахтах, на производстве, которое Норвегия поддерживает ради утверждения своего суверенитета над этими островами в ледяной Арктике.

По единственной авеню Лонгьирбюена бродят в поисках жилья и работы иностранцы самых экзотических расцветок – от шоколадных и жёлтых до антрацитных. “Постирать не надо?.. Обучаю йоге… Могу внедрить в вашем ресторане меню из жареной саранчи… Отсосу у хозяина...” Предложения самого широкого диапазона сыплются на головы аборигенов.

Надо отдать должное местным норвежцам: это люди великодушные и отзывчивые. Даже если работы нет, они пытаются её дать. В результате у хозяев отсасывают, и на две тысячи легальных жителей заполярной столицы приходится триста иностранцев, которых в любой другой части Европы немедленно схватили бы и отправили на родину.

Советский Союз тоже стремился иметь свой плацдарм в Арктике. Поэтому рядом с норвежским раем есть ещё одна столица – российский Баренцбург с населением в тысячу человек: наглядный пример того, как русские умеют превращать рай в говно. У баренцбургских шахтёров вообще нет денег – зарплату им переводят на Большую землю, и потому даже телефонный разговор с домом или отправка письма создаёт реальную проблему. Свежих овощей и фруктов, как в островной норвежской столице, в Баренцбурге не найти. Равно как и хороших снегоходов, чтобы прокатиться по окрестностям. Но люди живут и здесь. А когда беженцев в Лонгьирбюене заедает глухая полярная тоска, они седлают снегоходы “Ямаха” и отправляются за шестьдесят километров в Баренцбург. Одной обзорной экскурсии по русским местам вполне хватает, чтобы поднять себе настроение.

Я же, чтобы поднять себе настроение, позвал Машу и попросил свести меня с Чемпионом. Они типа “путались”, Машка даже участвовала с ним на съёмках телешоу. Что она там делала? Учила фигуристов чувствовать себя раскрепощённо. Не знаю, что они в ней нашли, Машка звезда сольного исполнения. Вибраторы, всё такое.

– У них сегодня вечеринка в клубе “Революция”, для участников шоу “Звёзды на льду”, – сказала Маша. – Пароль на фейс-контроле – “Чемпион”.

Пока мы ехали в “Реву”, я придумывал сюжет моего порнофильма. В шпицбергенском посёлке Лонгьирбюен под эгидой ООН создаётся всемирный банк-хранилище спермы (по аналогии с уже открытым там банком посадочного материала всех сельскохозяйственных растений, существующих в мире). Собственный отсек в этом банке спермы получит каждая страна. Хранилища расположатся на трёхсотметровой глубине, в заброшенных угольных шахтах Шпицбергена, усиленных бетонными перекрытиями. Сохранность материалов обеспечит вечная мерзлота. От России сперму будет сдавать наш Чемпион...

Вечеринка в “Революции” началась с караоке. Устраивали её продюсеры. Один лысый, другой длинноволосый. Оба поклонники этой самой Маши. Нашу компанию пригласили для развлечения. Но никакого порношоу не было. Девочки приехали не голые, но периодически раздевались. Просто они иногда в виде оттяга так делают. По личной инициативе. В один из таких оттягов у Машки спёрли дорогой мобильник. Зато когда она стянула майку, Чемпион в неё снова влюбился.

Сначала он пел какую-то песню и ползал на коленях по залу. Он такой пластичный. Когда упал на колени, я его сразу узнал – очень похоже было на его олимпийское выступление. Подполз ко мне и поцеловал ногу где-то в районе голени.

– Ты знаешь, кто я? – удивился я, поднимая его на ноги.

– Знаю! – ответил Чемпион, упираясь – не хотел вставать.

– Ну и кто? – спросил я.

– Ты – супермужчина!

– А в порно будешь сниматься?

– Буду!

– А лысый дядечка ничего не скажет? – кивнул я в сторону продюсера звёздных танцев на льду, вытворявшего перед Машкой немыслимые кульбиты.

– За хорошее дело не накажут.

Мы обменялись номерами телефонов.

– Зачем он тебе ногу целовал? – спросил мой обалдевший друг Антон, звезда молодёжного телесериала.

– Ну, он уже стоять не мог, – польщённо ответил я. – Вон на столах сначала поставили шампанское, а потом убрали и принесли водку.

– Да, сказали – это лучше! – засмеялся Антон. – Смотри, какой наш Чемпион любвеобильный!

Активность парень действительно проявлял мужскую: и те ему нравятся, и эти.

– Может, он Машке телефон купит? – предположил я.

– На фиг он ей нужен с его телефоном! Она с продюсерами крутит. С этим пару раз в Москве погуляла, и всё. И с Чемпионом-Номер-Два тоже.

Я посмотрел на Машку. “Двое на диване”. Шпицберген. Комната, в которой происходит действие, напоминает комнату в единственном местном общежитии полярных исследователей. Всё просто, на столе компьютер. У Машки длинные ножки и великолепная силиконовая грудь. Ещё у неё оказывается друг-чемпион. Он раздевается, намазывает себя маслом. Тело фигуриста впечатляет. Машка в его объятиях выглядит особенно стройной. Партнёр ставит её коленями на диван и демонстрирует нам прекрасную девичью попку. Потом он начинает лизать девичий анус, и мы узнаем, что Машка чрезвычайно темпераментна – она буквально дрожит и подпрыгивает от этой ласки. Чемпион трахает Машку, и она воет. Двигается она тяжело, но умудряется кончить ещё два раза. Затем Чемпион стреляет сперматозоидами Машке в рот, и она удовлетворённо пускает пузыри. Девочка-блондинка собирает последствия его “белого вулкана” в специальный сосуд и несёт профессору Амундсену, чтобы тот поместил образцы “русского семени” в мировое хранилище спермы на глубине триста метров среди вечной мерзлоты.