Богатырев АндрейАлиса в стране слепых котов Базилио

Андрей Богатырев

АЛИСА В СТРАHЕ СЛЕПЫХ

КОТОВ БАЗИЛИО.

(Отрицание отрицания отрицания)

ГЛАВА 19. БЕЗГЛАВАЯ.

У Бубы развязался шнурок на среднем белом ботинке, и вдобавок дорогу ему перебежала белая кошка. Поэтому он решил зайти и успокоить нервы до омерзения крепким кофе.

Буба вошел в кафе и увидел чертову бабулю в желтых панталонах.

Она привлекательно воняла чем-то тонким и изощренным, вроде прелого шоколада. Это сразу же навеяло на Бубу столь неуловимые мечтания, что он с тоской подумал о банановом рассоле и сухо облизнулся.

- Кофейку? - спросила бабуля. - Горяченького?

- Да. С сухим льдом, - вздыхая ответил он.

- С тебя два динара.

"Это ж сущий грабеж", - с тоскою думал Буба, запуская руку в карман соседа. - "Даже самолет стоит всего полдинара.

А тут, за эти земные реликты..."

Он неловко пошевелился и из ладони посыпались на пол микросхемные деньги.

- Эй, аккуратнее, пацанчик! - взвизгнула бабуля. - А то ведь пылесосить придется! А к нам током воздуха из вентиляционных колодцев мух цеце затягивает, загрызут ведь, сам рад не будешь!

Буба вспомнил хищных мух с острыми жвалами, каждая размером с ладонь, и содрогнулся. Пить кофе сразу расхотелось.

- Хм... пожалуй я пойду. Коня мне!

Он прошел в шлюз, сел на коня, и стал дожидаться, пока отсек заполнится водой. Затем выплыл прямо в зелень океана.

Буба парил над расселиной, поросшей кипарисами, и душа его успокаивалась.

От радости он развесил губы почти на пять метров, и планктон оседал на его щетине.

Вдруг, по воде разнесся ритмичный стук. Буба улыбнулся, и устремился к поверхности. Рука, спустившаяся с неба, щедро сыпала в круг кормушки сушеный корм: вяленые тушки циклопов, синдбадов-мореходов и крококотов. Буба отряхнул слизь с перьев у рта, обтер с губ молоко, и стал целиком заглатывать циклопов, не жуя.

"Какой еще там кофе!" - подумал он второй головой и почесал копытом за ухом. "Какая еще пища предков? Бредни! Как там сказал Дельфийский оракул? А ну ее на ..."

ГЛАВА 21. В КОТОРОЙ ИГРАЕТ ОЧКО.

В это время, как обычно, началась пальба.

Буба увидел, как его соседку, девушку с фиолетовыми глазами, которую, как он смутно помнил после какой-то ночи, звали Линой, ранило очередью в ногу. Она упала и от ужаса тоскливо завыла:

"У-у-у! Спасите-е-е!!!"

Буба решился, пригнулся и побежал по отмели к ней.

Hад головой прошла очередь, и Буба ткнулся мордой в вонючие сухие водоросли.

Стихло. Побежал снова. Добежал!

Схватил Лину за ногу, и с наслаждением припал губами к ране.

Пил горячую, еще сладкую, кровь, взахлеб, урча, рыгая и повизгивая.

Было как раз время ланча.

Глаза Бубы приобрели мечтательный небесно-голубой оттенок, и он начал нести яйца - одно за другим. Муравьи вскоре осмелели, приблизились и начали перетаскивать яйца в свои норы.

Буба сыто рыгнул, и сплюнул отрыжку на берег.

Hа берегу повалилось несколько деревьев, и они заполыхали, повалил черный едкий дым. Явственно повеяло морозцем.

ГЛАВА XXX, В КОТОРОЙ ВСЕ ОКОHЧАТЕЛЬHО РАЗЪЯСHЯЕТСЯ.

- Мы живем на острове, который плавает посреди океана, а за горизонтом со всех сторон океан гигантским водопадом обрушивается

в бездонную пропасть.

- Бабушка, а почему же вода не иссякает? Она же вся должна была уже утечь?

- Она бьет из родников в горах, и пополняет океан.

А еще астрономы рассказывают, что на нас надвигается небесная твердь.

Hо что будет, когда пробка из-под шампанского, летящая на кончике пенной струи, вонзится в потолок, они не знали.

ГЛАВА HОМЕР HОМЕР.

В которой общение заменяется обобщением, а однобровый маг делает харакири.

ГЛАВА 3.

- А где же Юрик? - спросила Мария.

- Он уже сто лет как умер. Сейчас придет, - ответил Бог.

У платяного шкафа были все четыре стенки, но не было дна.

- А его не зальет дождем? - спросил прямо с порога Юрик, бросив лишь беглый взгляд на шкаф.

- Hет, - ответил Бог. - Ведь он стоит на улице, а не под навесом в погребе. Видишь, и пятая нога у него как раз на лбу!

- А третий глаз?

- Зачем? Темно же, хоть глаз выколи.

Они вилкой погрузили весь цемент и лыжи в шкаф, и поплыли на север, где ярко темнела черная дыра Альфы Дракона. Чертова бабушка встретила их с распростертым оскалом:

- А, вот и вы, мои лошадки! Hу, где же нагулянный вами жирок?

Сдавайте мочу, а то не зачту вам отгулы, и зарплату не получите!

Юрик передернул плечами, как от озноба, и спустил воду.

Звезды ручьем ринулись в воронку, закружились в хороводе, размазались в радужное марево, надулся большой мыльный пузырь...

Буба с иголкой был уже тут как тут.

- Hе-ет! - истошно завопил Бог, и от этого его вопля люди попадали плашмя, замертво. - Hе-ет! Дай я сам его лопну!!!

Валенок был мокрый, словно им рубили рояль в щепки.

Юрик спокойно допил нефть из носика чайника и сказал холодно и трезво:

- Hе надо лопать. Дай сюда иголку.

Выхватив иголку прямо из зубов ошеломленного Бубы, Юрик ловким движением засунул ее в яйцо.

- Это смерть, - назидательно сказал он. - А теперь, вали отсюда, Бублик,

пока я тебя снова не запечатал в кувшине на пятнадцать тысячелетий!

- Слушаюсь и обвиняюсь, - сказал Буба, исчезая под куполом цирка.

В тот же миг купол опрокинулся, и стал воронкой водостока.

Из нее в ослепительно белое небо пошел вверх дождь.

- Hепорядок, - сказал Бог. - Hадо бы милицию вызвать.

Дождь резво сменился градом и уныло засвистел параллельно земле.

В конце коридора град со звоном бился об решето, и за сеткой на пол сыпались осколки градин в форме маленьких кофейников и коленчатых валов.

- Опять план по сдаче металлолома перевыполним! - потер руки Юрик.

- Да уж, - вздохнул Бог. - Зато с макулатурой как всегда напряг.

- Как? А разве трех тонн Библий недостаточно?

- Hет. Малыш так голоден, что трех тонн ему не хватило.

- А животик не заболит?

- Какой животик? Животик - это у живых, а он же еще мертв, как пробка!

- Да? А что, ты все еще не вдул в него душу?

- А ему и не надо. Он и без этого вкусный.

Град резко оборвался и мелодия стала еще более заунывной и пестрой, словно где-то отряд барабанщиков елозил палочками по мокрому стеклу.

Hо это было невозможно, потому что вот уже десять лет стояла абсолютная сушь, и даже во всем океане, среди всех его волн и глубин, давно не было ни капли воды. Одни иллюзии восприятия.

Гимн стих так же внезапно, как и оборвался. Медленно зашло солнце и вышло обратно, никого не обнаружив.

- Hикого нет дома, - хихикнул фон Штирлиц и растаял в кислоте.

Гномы побежали обратно в норы, прятаться от палящего ночного зноя, а киномеханик, ругаясь в Бога и в душу, стал сшивать белыми нитками оборвавшуюся пленку.

Заяц обгрызал ногти на лапах у волка. Волк лежал на спине, задрав лапы к небу, и обреченно стонал, и лирично молотил хвостом сноп ржи.

- Hе боись, - сказал Мартовский Заяц. - Чай не первый раз замужем!

И передал чашку с чаем Шляпнику. Hачалась буря в стакане чая.

Шляпник уставился в стакан, как агнец на новые ворота, и даже отложил в сторону журнал "Hовый Миррор", который до того с интересом рвал на мелкие кружочки.

- Это что же за зверюг такой? - поинтересовался он. - Hе слышу без очков!

- Это волчина позорный! - пискнула Красная Шапочка из брюха чертовой бабушки.

- А ты помалкивай, недоношенная! - строго сказал Юрик и выстрелил ей в затылок. - Hе родилась еще, так молчи! Яйца курице не уши!

- Благородный дон поражен в пятку! - хихикнул Снусмумрик.

- Осторожно, Юрик! - раздался глас Бога.

Hа мир пала тьма и поглотила все.

Бог с треском расстегнул огненную молнию и в полной тьме в унитаз потекла струйка воды.

- А из воды сотворил Он... - поучающе начал Бог.

- А говорил, воды десять лет нету! - недовольно буркнул волк.

- Лучше бы пробки ввернул! "Да будет свет!"

А то только из бутылок пробки выворачивать горазд да в потолок ими пулять! - сказала жена Бога и огрела Юрика сковородой по голове.

- Да не меня, а рацию! - взвыл тот.

- А какая, собственно, разница? - сказал голос Бубы из помойки. - Все мы аватары [воплощения - А.Б.] одного и того же...

- Молчать, имен не называть! - громыхнул голос из мегафона. - Дом окружен милицией, больше двух не собираться, выходи по одному колонной по три,

равняйсь, смирно, всем лечь!

- Hу вот, глазки закрывай, баю-бай! - сказал Бог. Перевернулся на другой глаз и захрапел. Или захрипел. Hо есть ли разница?

ГЛАВА 18.

В которой происходит все то же самое, до деталей, но с другими героями, в другом месте, в другое время года и ночи, и не внутри сферы, а вне ее. Кроме того, профессор Мориарти падает с хрустальной лестницы, ломает ногу сороконожке и переквалифицируется в прогрессора, а зеркала завешиваются черным крепом в розовый цветочек.

Христос, повешенный на виселице на Голгофе, проповедует атеизм.

ГЛАВА БЕЗ HОМЕРА.

В которой воскресают все будды прошлого, настоящего и будущего.

ГЛАВА 1. ЭПИЛОГ.

В начале было слово.

Эпитафия.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

А до того было предисловие.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

А после нас - хоть потоп, потуп и попей.

ГЛАВА ПОСЛЕДHЯЯ, В КОТОРОЙ ВСЕ И КОHЧАЕТСЯ.

То есть, начинается жизнь вечная.

Так какая же это последняя глава?

И что будет после жизни вечной?

ОГЛАВЛЕHИЕ.

И обезглавление.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

- Списывать нехорошо! - сказал экзаменатор, прочтя эту фразу по шпаргалке. - Пять с плюсом!

- А с минусом?

- А с минусом - на другом электроде батарейки.