"Ожерелье Иомалы" - читать интересную книгу автора (Богданов Евгений Федорович)

Глава четвертая. РУТАН — ЖЕНИХ

Из хижины доносился скрипучий голос Рутана:

— Когда же ты вернешь мне долг, почтенный Вейкко? Дважды лето сменялось зимой, на голове твоей прибавилось седин, а ты все не отдаешь мне куниц! Стар ты стал. Охотиться не под силу. Я бы мог вместо шкурок взять у тебя деньги, но в сундуках твоих поселился ветер…

— Твои богатства не считаны! Ты бы мог и повременить, — отвечал отец. — Что значит в твоих чуланах сотня куниц? Все равно, что один муравей в муравейнике! Погоди до зимы.

— Ты бы мог вернуть долг сейчас, — понизив голос, продолжал Рутан. — Твоя красавица дочь рождена для того, чтобы меха серебристых лисиц струились меж ее тонких пальцев. Мои ожерелья придутся ей впору. Мое золото сделает ее богатой! Разве я не могу сделать Лунд счастливой! Отвечай, бедный старик!

— Когда ты ведешь такие речи, у меня глохнут уши. Ты хочешь украсть с неба солнце, чтобы жизнь моя пала во мрак! Но силой не взять любовь!

Лунд все стояла у двери. Руки ее дрожали, сердце кипело гневом. Она готова была ворваться в дом и вцепиться в бороду ненавистному скряге Рутану. А тот кричал, брызжа слюной и потрясая взъерошенными нечесаными волосами:

— Дорогой шкуркой черного соболя на тебя свалилось счастье, а ты от него бежишь, как глупый олень от пастуха! Ты держишь лебедицу в клетке, а она может летать под облаками! Я подарю ей небо, солнце, ветры, луну! Я сделаю ее богатой и счастливой! Хочешь, я дам тебе выкуп? Хочешь, я возьму и тебя в свой дом и буду кормить до смерти?

— Нет у меня дома, кроме своего. Нет у меня счастья, кроме дочери. Моя душа и тело принадлежат великой Иомале. Я не могу больше говорить с тобой, жадный, злой дух!

— Так ты еще бранишь меня? — закричал Рутан. — Он бросился к Вейкко и хотел его ударить. Но в дом вбежала Лунд и, раскрыв дверь, показала на нее Рутану:

— Уходи вон, старый, вонючий пес! Завтра я принесу тебе долг!

Рутан замолчал, озадаченно мигая белесыми ресницами. Он задом попятился к двери и, видя, как в руке Лунд блеснуло лезвие ножа, ехидно улыбнулся:

— Ого-го! Вот так характер! А где же ты, красавица, возьмешь сто куниц? Уж не ходишь ли сама на охоту? И за кем это ты охотишься?

— Уходи! — закричала Лунд, протягивая руку к его редкой встрепанной бороде.

Купец выскочил с проворством белки на улицу и пошел, отплевываясь, бранясь и оглядываясь: ему все казалось, что Лунд бежит за ним с ножом.

Вейкко, сгорбившись, сидел у очага. Лунд закрыла дверь, подошла к нему.

— Не печалься, отец. Пусть твое сердце станет на место!

Вейкко сказал:

— Чтоб он издох, как рыба на сухом берегу!

В это время явился посланец старейшины Хальмара:

— Вейкко! Тебя зовет Хальмар, — сказал он.

Вейкко собрался и пошел. В сердце Лунд пойманной птицей билась тревога: Зачем отец понадобился старейшине? Уж не беда ли какая-нибудь приключилась?

Она думала о том, где бы ей взять сотню куниц, чтобы отвязаться от назойливого купца. Думала и не могла ничего придумать.