"Контрольный выстрел" - читать интересную книгу автора (Локхард Джордж)

Глава 2

— Капитан, вы подали рапорт о переводе вас в экспериментальное подразделение реактивной авиации. Почему вы приняли это решение? Вы ведь выдающийся истребитель, имеете награды, сбили свыше двадцати самолётов противника…

Он находился в наглухо закрытом бункере, глубоко под землёй. Царил полумрак, и полная тишина. Окинава сидел перед огромным столом, с противоположной стороны которого на него внимательно смотрели пятеро членов военной комиссии.

— Я принял это решение после случая, который произошёл с моим товарищем Шадеевым Николаем в 1940-м году, на полигоне. Тогда мы испытывали реактивные снаряды «ШКАС», на внешней подвеске. Во время залпа крепления снарядов на истребителе Шадеева не сработали, и в течение пяти минут его машина развила скорость свыше 600-от километров в час…

Председатель комиссии, генерал Тихонов, поднял руку.

— Спасибо, мы поняли.

Наступило молчание. Генерал спокойно листал его личное дело.

— Капитан Окинава, вас нашли неподалёку от Владивостока, двадцать лет назад, едва живым, с полной потерей памяти. Это так?

Окинава Хамсин стиснул зубы.

— Так точно, товарищ генерал.

Тот вновь замолчал, листая папку.

— В течение пяти лет вы жили в психиатрической клинике 2-ой Дальновосточной авиадивизии, и заключение экспертов гласило, что вы полностью лишились памяти о предыдущей части своей жизни. По прошествии пяти лет интенсивного обучения, вы были признаны нормальным человеком, и получили советское гражданство. Это так?

— Так точно.

— Почему вы выбрали себе столь необычное имя, капитан?

— Это имя я не выбирал, товарищ генерал. Меня нашёл майор Тосио Окинава, из 2-ой авиадивизии. Он подписал акт о передаче моего… тела в лечебницу. В документах было проставлено его имя, и при выдаче паспорта оно автоматически перешло ко мне. Кроме того, я явно отношусь к азиатской расе.

— Это мы и сами видим. — заметил полковник Федотов, который внимательно смотрел ему в лицо.

— Капитан, вы с самого начала изьявили твёрдое желание вступить в Советскую Армию. Почему?

Окинава нахмурился.

— Товарищ полковник, Советский Союз стал моей Родиной. Даже если я и родился за рубежом, то память об этом не сохранилась. Я — это мои воспоминания. А я придерживаюсь твёрдого мнения, что любой мужчина должен быть воином, и защищать свою Родину. И не только мужчина.

Они улыбнулись.

— Не волнуйтесь, капитан. Вашу преданность никто не подвергает сомнению. Мы просто хотим расставить все точки. Далее. Вы подали рапорт о желании стать лётчиком. Ваше желание было удовлетворено. Однако вы стали на редкость хорошим лётчиком, капитан.

«Странный разговор выходит…» — Окинава начинал тревожится.

— Товарищ генерал, а что в этом странного?

— Вы. Вы очень странный человек, капитан Окинава.

Тихонов отложил личное дело, и вытащил толстую пачку бумаг.

— Вот отчёты наблюдателей. Вы неразговорчивы, нелюдимы. Не пьёте, не курите, не ходите в рестораны. Не принимаете участие в жизни коллектива. Всецело преданы работе… — завидя, что пилот встрепенулся, генерал поднял руку: — Я не говорю, что это плохо. Но это странное поведение для здорового… а тем более столь здорового, как вы, мужчины.

— Товарищ генерал, разрешите спросить?

— Говорите.

— Какое отношение имеют подобные данные к моему рапорту о переводе?

Внезапно заговорил третий человек. Окинава его не знал. Судя по штатской одежде, он был из разведки.

— Ваш рапорт отклонили, капитан. Однако нас весьма заинтересовали вы сами. Мы намерены предложить вам необычную работу.

Летчик встревоженно посмотрел в лицо штатского.

— Простите, товарищ…

— Григорий Клименко.

— …Но я не понимаю, о чём идёт речь.

Клименко посмотрел на остальных, и те кивнули. Словно разрешили сказать.

— Капитан, я должен рассказать вам кое-что. Видите ли, в вашем личном деле большие пробелы. Это было сделано из соображений безопасности. Для начала, стоит сказать, что майор Тосио Окинава вас не находил. Он послужил, так сказать, обьяснением, каким образом вы оказались в клинике. На самом деле вас нашёл рядовой Жуков. Вот его отчёт. Учтите, капитан — это совершенно секретные сведения.

Окинава взял бумагу, и погрузился в чтение.

…когда он поднял глаза, они усмехались. Ему было страшно.

— Но… но… но это невозможно! Я человек!

— В этом никто не сомневается, капитан. — быстро сказал Клименко. — Не волнуйтесь.

Он вздохнул с облегчением. Но тут же напрягся вновь.

— Тогда что это значит?

— Мы уверены, что имело место вмешательство разумных существ с другой планеты. Очевидно, вы оказались невольным свидетелем этого события, чем и обьясняется полная амнезия. — это сказал пожилой человек в чёрном костюме, сидевший с краю.

— Простите, товарищ…

— Профессор Штейнберг.

— Профессор, но каким образом я мог быть свидетелем подобного события? И потом, кто тогда я? Откуда я взялся вообще?

— Мы не знаем, капитан. Но то, что вы не обычный человек, не вызывает сомений. Я подозреваю, что пришельцы исследовали нашу планету, и вы послужили им образцом.

Окинава потрясённо откинулся в кресле. В его голове скакали мысли.

«Они не шутят, несомненно… О небо! Как я мог быть на том механизме?! Или это был не механизм?!»

— Профессор, а та… штука, в которой меня нашли — она где?

Офицеры нахмурились, и посмотрели на профессора. Однако тот словно не заметил взглядов.

— Исчезла, капитан. Рядовой Жуков притащил ваше тело на пост пограничников, и бросился обратно вместе с тремя солдатами, но машины больше не было. Остались следы, которые засняла следственная группа. Вот данные.

«Длина — семнадцать метров?! Глубина погружения в почву… 79 сантиметров! А почва?! — каменистая…»

— О небо…

— «Штука», как вы выразились, достигала сорока метров в высоту, капитан, и весила не менее пятисот тонн. Это несомненно был космический звездолёт. Они выбросили вас оттуда, подождали, пока люди вас не нашли, и улетели.

Пилот с ужасом посмотрел на Клименко. Тот невесело усмехнулся.

— Вот так, капитан Окинава. Мы не ждём от вас воспоминаний — психиатры доказали, что ваша память полностью уничтожена. Однако сами вы — очень интересный… пришелец.

Он вскочил.

— Что это значит?!

— То, что вы не человек, капитан. Это было выяснено сразу же, в первые дни лечения. Вы очень похожи на человека, и я уверен, что вы были нормальным человеком до того… события. Но после вмешательства этих пришельцев, вы более не принадлежите к нашему виду.

Профессор Штейнберг молча протянул ему папку с фотографиями. Окинава схватил их и просмотрел.

— Простите, профессор…

— Вот. Сравните эти две.

Различия были. Ещё какие… Грудная клетка на первом фото принадлежала обычному человеку. Но только слепой не увидел бы, что на втором снимке было запечатлено совершенно другое существо. У этого существа позвоночник был тройной! От плечевого сустава и ниже, вдоль позвоночника, крепко прижавшись к нему, спускались две костяные структуры сложного профиля. Они почти не выдавались над линией спины, и прикреплялись к нижней строне плеча. Сами кости плечевого сустава были толстые, прочные, не человеческие…

Потрясённый Окинава невольно повёл плечами, и ощупал себя. Штейнберг улыбнулся.

— Это наибольшее различие, но мелочей очень много. Увы, капитан, с вами проводили бесчеловечные эксперименты. Эти пришельцы весьма напоинают нацистов, вам не кажется?..

Тонущий под тяжестью шока мозг пилота ухватился за эти слова, как за спасательный круг.

— Да! Конечно! Это были фашисты! Наверно, они испытывали какой-то новый самолёт…

Он запнулся, при взгляде на их лица. Клименко вздохнул.

— Много времени мы тоже так считали, капитан. Но три дня назад…

Окинава упал в кресло. Его глаза широко открылись.

— Нет… Нет! Не верю! Это невозможно!

— Возмите себя в руки, капитан! — жёстко сказал генерал. — Это невероятно, да, но это факт. И теперь страна, которую вы сами назвали своей Родиной, нуждается в вас.

Окинава с трудом собрал всю свою волю. Он закрыл глаза, и около минуты сидел неподвижно, прижав кулаки к вискам. Потом он открыл глаза, превратившиеся в щели. Голос звучал глухо.

— Вас понял, товарищ генерал. Можете не сомневатся во мне. Я больше не сломаюсь.

Они одобрительно переглянулись. Полковник Федотов встал, подошёл к лётчику, и опустился на край стола, заложив ногу за ногу. Его тяжёлая рука легла на плечо воина.

— Молодец, сынок. Так держать.

Окинава посмотрел ему в глаза, и пожал руку.

— Спасибо, товарищ полковник.

Затем он повернулся к Клименко.

— Слушаю.