"Отказ" - читать интересную книгу автора (Камфорт Бонни)

ПРОЛОГ

В две минуты первого я пробралась сквозь плотную галдящую толпу зрителей Верховного Суда Лос-Анджелеса и бросилась в туалет, – все утро, пока шли показания свидетелей, я боролась с этой потребностью.

Место свидетеля наконец занял Ник. Мой обвинитель.

Стоявшая впереди меня женщина отступила в сторону; мысленно поблагодарив ее, я заняла соседнюю кабинку и села.

Все, ради чего я с таким усердием работала: моя практика психотерапевта, мое доброе имя, наконец, мое материальное благополучие и независимость – все было сметено в одно мгновение, словно пронесся ураган.

Я наклонилась и закрыла лицо руками. Глаза жгли слезы.

Все это было очень похоже на публичную казнь. У моей кабинки выстроилась очередь из женщин, зрительниц, буквально упоенных судебным разбирательством. Шум, донесшийся из коридора, возвестил о перерыве на обед.

Я слышала обрывки разговоров: «как жаль… каждому было бы ясно… розовые трусики…» – и со страхом подумала о том, сколько мне придется выдержать любопытных, самодовольных взглядов.

Я вытерла лицо бумажным носовым платком и стала наблюдать за тем, как черный муравей тащит крошечку по кафельному полу.

Соседнюю кабинку кто-то занял, я нехотя поднялась и спустила воду. А когда надевала брюки, из-под перегородки показалась рука с накрашенными ногтями, а в ней – микрофон. Кто-то быстро произнес:

– Доктор Ринсли, сегодня утром ваш пациент выступал очень убедительно. Как вы собираетесь защищаться против выдвинутых обвинений?

В ярости я наклонилась, выхватила микрофон и крикнула:

– Да оставьте же меня в покое, хоть на минуту!!!

Женщина выскочила из своей кабинки и забарабанила в мою дверь, требуя вернуть микрофон. Я бросила его в унитаз, спустила воду, поправила одежду, отрыла дверь и сказала:

– Он уже в канализации, где ему самое подходящее место.

Она обозвала меня сукой и проследовала мимо, надеясь спасти свое снаряжение. Я была уверена, что заголовки завтрашних газет будут звучать приблизительно так: «Психотерапевт, хорошо известный своими передачами по радио, грубо обошлась с репортером».

Несколько застывших от удивления женщин расступились передо мной, и я поспешила в коридор. Андербрук, мой адвокат, стоял среди бурлящей толпы и пытался отделаться от репортеров из «Риал лайф» и «Стрит бролз». Позади него какой-то человек из Американского Общества Душевнобольных размахивал плакатом перед телекамерами. А рядом группа каких-то религиозных людей держала транспарант: «Злобе не место там, где ищут справедливость!».

Андербрук пробрался ко мне, схватил за руку и потащил в пустой конференц-зал. Там он меня оставил, а сам отправился за кофе. Дрожащими руками я рылась в сумочке в поисках помады и зеркальца. «Спокойнее, – говорила я себе, – эти люди просто не знают, что произошло на самом деле».

Моя мать находилась в суде, чтобы оказывать мне «моральную поддержку».

– Все пройдет, дорогая моя, – то и дело повторяла она. – Ты сможешь найти себе другую работу. Будешь преподавать. Это хорошая, приличная работа.

Ты можешь получить рекомендации и вернуться к преподаванию.

Как же все так обернулось? Я так гордилась своими профессиональными качествами, я была такой уверенной, так спокойно держалась под градом обрушившихся на меня вопросов, а теперь с трудом удерживаюсь от того, чтобы не завизжать. Я так внимательно относилась к своим пациентам, так старательно выполняла свою работу; я считала, что со мной никогда не произойдет ни одна из тех катастроф, которые постигают некоторых психотерапевтов.

Я оказалась неправа.

Мой психоаналитик говорит, что такого рода катастрофа может обрушиться на любого психотерапевта, даже самого лучшего. Она говорит:

– Один какой-нибудь пациент может пробраться в глубины твоего разума, нащупать там слабое место, которое ты скрываешь даже от самой себя, и постоянно на него давить, сводя тем самым тебя с ума.

Она была права. Ник чуть было не свел меня с ума.

А теперь надо вернуться к самому началу, тщательно проанализировать детали случившегося и во всем разобраться.