"Карлуша на Луне" - читать интересную книгу автора (Карлов Борис)

Глава восьмая

Зачитанный Буравчиком текст назывался Манифестом Свободных Граждан и содержал в себе следующие основные положения:

все законопослушные гномы должны работать, являясь образцами для подражания в своих полезных профессиях;

все безработные должны заняться сельскохозяйственным трудом на специально отведённых для этой цели пустующих участках земли;

все гномы обязаны забыть о существовании приборов невесомости и акционерного общества «Космические поставки»;

все нарушившие закон гномы обязаны явиться с повинной в ближайшие полицейские участки;

все добропорядочные граждане должны относиться друг к другу с уважением и сочувствием;

Верховным Правителем Малой Земли волею народа избран его сиятельство господин Пупс. Личные указания нашего Возлюбленного Руководителя, равно как и указания его доверенных лиц, должны выполняться всеми безоговорочно и добросовестно.

Все ещё сидевшие за совещательным столом члены большого пленума внимательно выслушали текст Манифеста. После этого последнего и совсем уж неожиданного и вызывающего заявления все повскакивали со своих мест, готовые бурно протестовать. Но в ту же секунду за их спинами плотным кольцом выстроились гномы в серых трико. Увидев наставленные со всех сторон стволы автоматов, капиталисты медленно осели в свои кресла и подавленно притихли.

— Ну зачем же так волноваться, — ласково пристыдил их Пупс. — Вы не знали!.. Конечно, ведь это специально подготовленный мною для вас приятный сюрприз! Но неужто вы не рады? А кого бы вы хотели выбрать, если бы вопрос поставили на голосование? Нет, это даже невозможно себе представить, это была бы безобразная сцена, господа, уверяю вас, безобразная! И потом: я сам раздал вам нейтрализующие шарики. Я рассчитывал на вашу порядочность, на ваш ум и здравый расчёт. Но я бы мог вообще не ставить вас в известность о происходящем… Разве такая мысль не приходила в ваши головы? Подумайте об этом, господа, прошу вас. И последнее. Если кто-нибудь из вас при посторонних обратится ко мне иначе, нежели «ваше сиятельство», я заставлю его горстями жрать порошок!.. — Пупс неожиданно перешел на крик, лицо его вдруг сделалось злым. — Я сделаю его безмозглым рабом! Таким же, какими стали сегодня все! Все, кроме нас!.. — тут же взяв себя в руки, Пупс добродушно улыбнулся и ласково добавил: — Но ведь мне не придется прибегать к таким мерам, правда?

Все успели увидеть настоящее лицо Верховного Правителя и теперь напряжённо молчали.

— Вы согласны со мной, господин Спрутс? — обратился он к ближайшему от себя члену пленума.

— Да… ваше сиятельство.

— А вы, господин Дубс? — спросил он следующего.

— Да, ваше сиятельство.

— Господин Попрыгунчик?

— Да, ваше сиятельство.

Этот вопрос господин Пупс задал всем по очереди членам большого пленума и незамедлительно получил от каждого три желаемых слова: «Да, ваше сиятельство».

Когда унизительная процедура была закончена, Крысс наклонился к уху Правителя, что-то шепнул и почтительно предложил взять трубку мобильного телефона.

— Да? — вежливо осведомился Пупс в трубку. — Ах, это вы, дорогой друг! Рад вас слышать! Неужели? Что вы говорите? Это можно увидеть? Прекрасно, мы ждем.

Пупс вернул трубку Крыссу и объявил:

— Итак, господа, как вам известно, час назад на поверхности Луны состоялся запуск ракеты. Телевидение не транслировало это долгожданное событие по вполне понятным причинам, однако мы с вами имеем возможность наблюдать этот торжественный момент в записи. Надеюсь, что зрелище нас не разочарует. Подождем…

Ко всеобщему удивлению, Пупс едва сдерживал душившие его приступы смеха, фыркал и зажимал рот кружевным платочком. Пленум смотрел на него мрачно и неприязненно.

В просторном салоне новенького сверхдлинного автомобиля к высотному офису фирмы «Пупс» мчался репортёр Буравчик. На коленях у него лежала коробка с так и не пошедшей в эфир видеозаписью старта ракеты. В его расширенных зрачках всё ещё отражались увиденные на экране вспышки, похожие на огни праздничного фейерверка. Но у Буравчика не было ощущения праздника; колени у него дрожали, а на душе скребли кошки. Он мучительно пытался понять, что страшнее: грозившие гномам экономические трудности или наступившее теперь для них блаженное послушание.