"Плагиат (Исповедь ненормального)" - читать интересную книгу автора (Карлов Борис)

11

В субботу 26 мая Гусев позвонил Кварцхаве в гостиницу и договорился о встрече. Во вторник Георгий Семёнович сидел у него в гостях и слушал показательную репетицию группы «Нирвана».

Плохо понимая современную музыку, он обладал внутренним чутьём на товар, который можно продать. Если бы натура его была менее артистична, Гоша сделал бы успешную карьеру по торговой линии. И хорошо, что не сделал, потому что эта линия непременно привела бы его за решётку.

Послушав минут пятнадцать, Гоша понял, что ребята талантливы. Похоже на «Аквариум», но покрепче, покруче, что-ли. Много блюзовой электрической музыки, виртуозных проигрышей. Всё это можно представить комиссии в амплуа какого-нибудь «ритмического джаза». Впрочем, слова «джаз», не говоря уже о полукриминальных словах «поп» и «рок», лучше избегать. «ВИА» сюда ни в какие ворота. Какой-нибудь «ритм-квартет»… Да, это нормально. Понимать бы ещё, о чём поют.

Через несколько дней они подписали договор, а в середине июня в Доме композиторов состоялось прослушивание. Члены комиссии худсовета располагались в центре зала за специально расставленными столиками и листали распечатанные на машинке тексты песен. На улице было душно и пасмурно, в зале, при полном отсутствии вентиляции было невыносимо.

Кварцхава самолично разносил ледяные бутылки с минералкой и недавно появившейся в спецбуфетах пепси-колой. Откуда-то он приволок два вентилятора и поставил так, чтобы всех понемногу обдувало. Ребятам он приказал играть нагло и самоуверенно, чтобы о них сложилось впечатление как о готовом профессиональном коллективе. Две песни — «Козлы» и «15 голых баб» — из программы вычеркнули долой. В остальных сомнительные слова и фразы заменили на нейтральные (которые топорщились, словно цветные заплаты на безукоризненно сшитом костюме).

Худсовет состоял из пяти человек: композитор Андрей Петров, певец Эдуард Хиль, автор-исполнитель Александр Градский, зам. директора филармонии Зоя Михайловна Лурье, товарищ из отела культуры ГККПСС Лужин.

С Зоей Михайловной и товарищем Лужиным кто-то поговорил по просьбе Тамары Леонардовны, они лояльны. Певцы и композиторы ревнивы и непредсказуемы.

Инструменты и аппаратура настроены ни свет ни зоря. Гусев, Чёрт, Басс и новый барабанщик по прозвищу дядя Лёша который час сидят в задымленной гримёрке. Лёша — безработный профи, которого привёл Кварц. Его, тонко понимающего музыку ударника-импровизатора, уволили из оркестра за примитивное безвольное пьянство.

— Пора. На выход. Ребята, как на праздник!.. — умоляет Кварцхава, он же Кварц.

Молнией, стремительным домкратом, бутылка водки винтом по кругу (до этого ни капли), последняя затяжка на ходу, сцена, инструменты, свет.

— Молодёжный ритм-квартет «Загадка»! — объявляет Георгий Семёнович с лоском заправского конферансье.

Это неожиданно. Хотя, ему видней; «Нирвана» всё равно бы не прокатила. Вот почему название не обсуждали — всё решено за них.

Показательная программа выстроена по нарастающей. Первым номером, чтобы не пугать худсовет, мелодичное регги «Сестра» с такими чувственными проигрышами, что любая женщина (не исключая Зою Михайловну Лурье) должна растаять и стиснуть коленки. Вторая — весёлое безумие. «Она может двигать собой» — композиция с элементами сценической клоунады (у Гусева на голове бутафорская клетчатая кепка; Чёрт и Басс в ритм мелодии толкают друг друга бёдрами. Из всех членов комиссии не улыбается только Лужин, он напряжён и косит глазами на Зою Михайловну.

Дальше всё как по маслу. Сидящий в последнем ряду Кварцхава расслабился. Показал оттопыренный кверху палец и раскинул руки на спинки кресел. Если после второй вещи не сказали «достаточно», всё будет как надо.

Ещё звучала последняя композиция («Аделаида»), а Георгий Семёнович уже крадучись убирал тёплые и расставлял перед худсоветом новые, ледяные, бутылки с прохладительными напитками.

Негромкое, затухающее тремоло на тарелке, секундная тишина, поклон, свет на сцене гаснет.

Зоя Михайловна. Ну что, товарищи, давайте начнём обсуждение.

Лужин. А что вы сами думаете, товарищ Лурье? Вам с ними работать.

Зоя Михайловна. Голос у мальчика… м-м… (справляется по бумажке) Гусева — конечно слабенький. Однако к чести его, ни одной фальшивой ноты.

Композитор Петров (от природы слегка заикается). Откуда вы знаете? Вы видели партитуру? Они даже нот не знают. Сам сочинил, сам петуха пустил: так, мол, и надо.

Кварцхава (деликатно и вкрадчиво). Простите, что вмешиваюсь. Знают. Ноты знают. Гусев Витя свободно играет с листа, можете проэкзаменовать. Между прочим, любит и знает наизусть почти всё ваше наследие.

Композитор Петров (смущён). Ну… хорошо. Спасибо за справку. Мы учтём, конечно.

Эдуард Хиль (великодушно). Ну, голос ведь не главное. Марк Бернес пел без голоса, а как пел!

Лужин. Сравнение мне кажется не совсем удачным. Марк Бернес исполнял песни гражданского звучания, понятные простым людям. А тут не поймёшь что — не то церковь, не то поп-рок-балаган какой-то. Я, товарищи, ни одного слова не понял.

Кварцхава спокоен: Лужин говорит то, что ему положено говорить по должности. Голосовать он будет так, как ему рекомендовали.

Градский. А тут даже не в словах дело. Это же плагиат. Бездарное, бездумное эпигонство. Товарищ Петров, вспомните фестиваль «Тбилиси-80». А нам нужен такой позор на всю страну?

Петров всё прекрасно помнит. По поводу напугавшего его тогда выступления «Аквариума» он, как председатель жюри, писал докладные записки в партийные организации. Но теперь время другое, и ему стыдно.

Композитор Петров (от волнения заикается так, что с трудом выговаривает). Ну, вы это чересчур пере… перегибаете. Стилистика немного да… но не плагиат.

Все знают, что Градский никого не любит, кроме себя. Особенно боится талантливой молодёжи. Его мнение известно всем заранее и погоды не делает. По большому счёту всё решает Лужин, но он темнит: ругает так, словно милые тешатся. Если бы хотел зарезать, одного слова было бы достаточно. Все бы поняли.

Эдуард Хиль. Коллектив хороший, профессиональный. Вот только оптимизма ребятам прибавить. Это эстрада, она должна поднимать настроение советскому человеку. С вокалом тоже поработать…

Кварцхава (делает вид, что записывает все замечания). Обязательно учтём. Обязательно поработаем.

Градский (обращается к Лужину). Вы разрешите им это безобразие и на пластинку писать?

По поводу пластинки разговора не было.

Лужин. Нет, нет, для пластинки ещё сыро. Пусть поработают на публике с учётом всех замечаний. По поводу оптимизма, вокала… Посмотрим, послушаем вторую программу, там будет видно.

Теперь всё предельно ясно.

Зоя Михайловна. Товарищи, давайте проголосуем.

Трое — «за», Градский — «против», Лужин воздержался. Приняты.