"Хочешь выжить — убей!" - читать интересную книгу автора (Бабкин Борис Николаевич)

11

— Кто? — удивленно говорил в сотовый телефон Арсентий. Выслушав, недоуменно покачал головой. — Как она представилась?

— Зоя Николаевна Барсукова, — сказал женский голос.

— Подожди, — попросил он и, взяв авторучку, сказал:

— Повтори, — потом хмыкнул. — Кто же эта незнакомка?

— Она представилась как подруга Татьяны.

— Подруга? — вновь изумился Арсентий.

— Хирург похвалил ее: Барсукова оказала моральную поддержку Розовой. У нее ведь...

— Знаю, — бросил Арсен и тут же спросил:

— Ты так и не поговорила с ней?

— У палаты постоянно дежурит кто-нибудь из милиции.

— Ладно, — буркнул он. — Пока. Если будет что-то новенькое, звони. — Отключив телефон, выматерился.

"Про Кешку не спросил. Хотя хрен с ним. Катька тоже не звонит. Так, — нахмурился он, — Самуэль отпадает. Кто же взял Таракана? И почему с ним оказалась Танька? — Вздохнув, уставился в одну точку. — Конечно, сейчас мне эти дела сбоку припека. Если у Таньки ногу оттяпают, на кой хрен она мне сдалась? — Он взял сигарету, щелкнул зажигалкой. — Но выяснить все равно нужно. Хотя многое вообще непонятно. Если Таньку и Таракана сделали хулиганы, тогда понятно. Но то, что в машине Таракана искали деньги, — это факт. Значит, работали по наколке. Кто мог дать ее? — Не находя ответа, глубоко затянулся. — Черт, а может, Рыбак прав? Таньку сделали по Катькиной просьбе? Но опять в это не вписываются бабки, которые взяли у Таракана. Ведь знали, что эти бабки есть.

Дверцы проверяли. Если бы не это, все было бы просто. Кешка попал в аварию недалеко от места, где нашли на дороге Таньку. И тогда получается, что он по просьбе своей сестры пытался убить Таньку. Но если так, тогда напрашивается вопрос: почему Кешка, убив Таракана, не добил Таньку? И почему он поехал дальше, а не в сторону Москвы? Нужно выяснить, как Кешка попал в аварию. Точно.

Может, авария — ответ на многие вопросы... Да еще с Губой надо решать. Один-то свалил. Лихой мужик этот Доцент. Надо разузнать, кто такой и чем дышит.

Конечно, с Самуэлем серьезный деляга базарил бы в другом месте, а не у него в халупе. Хотя тамбовские парни с Питером тесный контакт имеют. А Питер — это уже серьезно. Кто мог приехать к Самуэлю? Тот вроде сам крутился. Но выяснить про этого Доцента нужно. И чем быстрее, тем лучше. Хотя бы потому, что Доцент не обратился в милицию. Значит, светиться не хочет. А если так, то у Губы, а следовательно, и у меня могут возникнуть неприятности. И нужно узнать про Танькину подругу, Танька о ней не говорила. Тем более это, похоже, близкая подруга. Даже в больницу прорвалась. Лихая бабенка".

— Плохо ей, — вздохнула Зоя. — Избита вся. Ножевое ранение. Рука сломана. И понимаешь, папа, ее ножом сюда, — нагнувшись, она коснулась подколенного сгиба, — или еще чем-то острым ударили. Врачи не исключают возможности ампутации. Танька узнала об этом и запаниковала.

— Понятно, — кивнул сидящий в кресле Николай Васильевич. — Без ноги жить... — Не договорив, махнул рукой. — Но, может, обойдется, организм молодой.

Тем более ты сказала, что врач — мужик хороший. Только знаешь, хороший человек необязательно отличный врач.

— А вот тут ты не прав, — сказала Зоя. — Клиника платная. Так что плохих врачей там просто быть не может.

— Точно, — улыбнулся отец. — Тогда все будет хорошо. Но почему Татьяна в такой больнице? — спросил он. — Мать у нее...

— Папа, — опустив голову, сказала Зоя, — помнишь, я просила за одну девушку, которая...

— Мать честная, — невольно вырвалось у Николая Васильевича, — так это она! А я, хрыч старый, вспомнить никак не могу. Розова... — Вздохнув, достал сигарету.

— Папа, — нерешительно начала Зоя, — тебе же курить...

— Зоя. — Прикурив, он взглянул на нее. — В тот раз Розова действительно пыталась провезти две иконы рублевской школы. Никто ей их не подкладывал, как заявила она. Но это я узнал только через полгода, когда взяли одного латыша. Ох и досталось мне тогда. Но я даже мысли допустить не мог, что моя дочь будет просить за преступницу.

— Папа, — виновато посмотрела на него Зоя, — может, ты не прав? Ведь Танька...

— Из-за Розовой, — сердито сказал отец, — я и ушел на пенсию. Дело о краже из Троице-Сергиевой лавры вел Игорь. Он тогда только начал работать. Мы поверили, что Розовой подсунули иконы. И поэтому не взяли всю группу, работающую по церквам. Надо было нажать на нее, и все. Я уверен, она и сейчас не просто так подверглась нападению. Снова какой-нибудь криминал.

— Да нет же, — горячо возразила Зоя. — Таня с другом была на озере, около дороги. Подъехали две машины. Мужчину убили, а ее не успели. Она сумела выползти на дорогу, и ее подобрал какой-то водитель. Мужчину...

— Таракана, — сухо сказал отец. — И в машине у него что-то искали. Твоя подруга... — Он снова затянулся, но закашлялся и помотал головой.

— Папа. — Зоя подбежала к нему. — Ведь я говорила тебе. Дай сюда. — Она забрала сигарету у отца. Снова закашлявшись, он прижал руку к груди.

— Папа, — воскликнула Зоя, — ну зачем ты куришь?!

— Черт его знает, — хрипло проговорил Николай Васильевич. — Мне порой даже ночами снится, будто курю. Все-таки почти двадцать пять лет курил, бывало, по две пачки за сутки высаживал. Особенно если сидишь где-нибудь в засаде.

Вроде особо и курить нельзя, а мы — одну за одной. Нервы, наверное. Ведь не карманников брали. Наши клиенты обычно пистолеты таскали не для того, чтобы пугать. Вот раз я и... — Не договорив, погладил грудь.

— И его не расстреляли, — возмущенно проговорила Зоя. — А ведь он тогда двоих ранил.

— За ним еще два убийства было, — сказал отец. — Три вооруженных налета на сберкассы. Сейчас где-то ходит. Его же тогда как бы сумасшедшим признали. В то время деньги делали все. Впрочем, сейчас тем более. Но вот что, — вернулся он к разговору о Розовой, — ты к ней пока больше не езди. — Увидев протест в глазах дочери, вздохнул. — Я узнаю, что случилось. Вот тогда и решим. Сейчас опасно иметь таких подруг. Тем более меня многие уголовники помнят. Так что, Зоя, сначала я все выясню, а уж потом мы с тобой решим, можно ли тебе к этой Розовой ездить.

— Да я его, — крикнул молодой мужчина в очках-хамелеонах, — своими руками!..

— Положим, — усмехнулся верзила в кимоно, — марать руки о какого-то шоферюгу просто неприятно. Пусть выплатит вдвойне, а уж потом пригласить в спортзал и устроить небольшой разбор...

— У тебя, Азиат, — засмеялся очкастый, — одно на уме. Кого-нибудь переломать, но с традиционными поклонами.

— У каждого свое хобби, Астроном, — улыбнулся Азиат.

— Его точно найдут? — спросил Астроном, снимая очки.

— Без сомнения, — кивнул Азиат. — Не сегодня, так завтра мы будем знать о нем все. И в первую очередь, разумеется, его материальное положение.

— Да дело не в деньгах! — вспылил Астроном. — Он ведь чуть не угробил меня!

— Ты, Астроном, наверное, сам виноват, — засмеялся Азиат. — Ведь любишь повыделываться на дороге. Мол, джип у меня. А все остальные...

— Он, скотина, начал обгон, — прервал его Астроном, — когда я его гребаный «КамАЗ» обходить начал. И прицепом зацепил меня.

— Не держи меня за лопуха, — сказал Азиат. — Если бы он был действительно виноват, ты бы поднял на ноги всех гаишников.

— Какие, на хрен, гаишники! — огрызнулся Астроном. — Я под градусом был.

— Вот с этого и надо было начинать. Не вешай буйну головушку, выплатит тебе этот водила вдвойне. Или пахать на тебя будет. Уж с ним мы как-нибудь договоримся.

— Хорошо, я номер запомнил, — сказал Астроном. — Когда улетать начал, как сфотографировал.

— Вот это да! — пораженно проговорил невысокий упитанный мужчина в строгом костюме. — Значит, я... — Не договорив, покрутил головой.

— Что ты? — посмотрел на него Валентин.

— Да так.

— Короче, Самуэля замочили, — подмигнул ему Валентин. — Сработало у Голубя...

— Валентин, — прервал его упитанный, — а кто та женщина?

— Розова, — ответил Валентин. — У нас Голубем и расчет на это был. Ведь в другом случае Арсен бы...

— Умники, — хмыкнул упитанный, — вы просто не понимаете, что наделали — ввели в курс наших дел Арсена. Сейчас он ищет обидчиков своей пассии. Но это будет недолго. А когда начнет снова заниматься насущными делами, обязательно вспомнит о разговоре с Голубем. И непременно захочет узнать, за что именно тот послал Самуэлю деньги.

— Вообще-то верно, — немного растерянно кивнул Валентин. — Но, с другой стороны, что делать было? Самуэль давить на Голубя начал. Если бы дело коснулось войны...

— Войны? — насмешливо переспросил собеседник. — Самуэль-ничтожество, но вас сумел бы раздавить за день. У него есть хорошие знакомые в Питере. Там мужики очень серьезные. Черт возьми, значит, та баба была Розова. Идиот, — упрекнул он себя. — Хорошо еще, как свидетель не прохожу.

— Ты, Франко, чего лепечешь? — не расслышав, спросил Валентин.

— Свое, — спокойно отозвался Франко. — Где Петька?

— Дома сидит, — усмехнулся Валентин. — На радостях, что Самуэль мертв, даже что-то вроде вечеринки устроил.

— Вот как! — рассмеялся Франко. — И как же Анька ему позволила?

— Наверное, тоже довольна. Все-таки...

— Надо заскочить к ним.

— И как все прошло? — застегивая халат, спросила рыжеволосая женщина.

— Отлично, — самодовольно сказал Рыбаков. — Я умею с жульем договариваться. Они даже цену снизили. -Он засмеялся.

— У Арсена уже был?

— Я к тебе сразу. — Протянув руку, он коснулся ее бедра. — К тому же он думает, что я вернусь только завтра. Так что время есть. Знаешь что? — плотнее прижав ладонь к упругому бедру, медленно провел по нему рукой. — Давай куда-нибудь заскочим. Посидим, отметим мою удачу.

— Отметить можно и у меня. Хотя бы потому, что, если Арсен узнает, что ты приехал и не пришел к нему, будет очень недоволен.

— Ты, как всегда, права. Если меня кто-нибудь увидит, то Арсен обязательно узнает об этом.

— Семен. — Женщина взглянула на него. — Не думала, что ты боишься Астахова. Мне казалось, вы равноправные партнеры. Ведь...

— Лиза, всему свое время. Мое, к сожалению, еще не пришло. Но очень скоро я буду на коне, а Арсен под копытами.

— Значит, ты его ненавидишь или завидуешь. Впрочем, в Данном случае это одно и то же.

— Иди ко мне. — Семен протянул руки. «Если бы ты знал правду, — мысленно усмехнулась Лиза, — не был бы так любвеобилен».

— За что я плачу деньги?! — зло спросила в сотовый телефон Лариса.

— Ее постоянно охраняют, — ответил невидимый собеседник. — Да и говорить она ничего не хочет. Ее сейчас тревожит только нога. Она услышала разговор медиков об ампутации и... — Голос дрогнул усмешкой. — Сама понимаешь, ей ни до чего.

— Ладно, — по-прежнему недовольно сказала Лариса. — Все. Впрочем, подожди. Насчет ампутации это серьезно?

— Разговор был, большего не знаю.

— Узнай поточнее и сразу перезвони. — Отключив телефон, злорадно улыбнулась. — Спасибо тебе, Кешка. Ты подыграл мне. Если у Таньки что-то с ногой, Арсен, несомненно, пошлет ее подальше. Но сначала разберется с Катькой.

Он просто не может не узнать, что это дело Кешки ных рук. А следовательно, и Катькиных. И он накажет братца с сестричкой. — Она засмеялась. Положив телефон, повернулась к зеркалу. — Все равно я буду на троне, — пообещала Лариса своему отражению.

— Ну что же, — держа у уха телефонную трубку, весело сказал верзила в джинсовой рубашке. — Значит, Стахов? Мы вам премного благодарны, Яков Юрьевич!

И будем благодарны еще больше, если вы поможете найти этого самого Стахова.

— Я не знаю, где он, — ответил Гобин, — но постараюсь узнать.

— Прекрасно, — усмехнулся Азиат. Положив трубку, взглянул на сидевшего на диване Астронома. — Ну вот. Тебя сбросил некто Стахов. Его данные записаны.

Вот. — Он взял с телефонного столика листок. — Теперь дело за малым. — Найдем его и предъявим претензии. Обоснованные, — рассмеялся он. — Так что не ломай уши. Вернутся к тебе твои бабки. Только впредь езди аккуратнее, — насмешливо посоветовал он.

— Доцент? — спросил Голубь. — Не знаю такого. А откуда он?

— Может, что-то слышал? — уже безнадежно спросил Губа.

— Да нет, — пожал плечами Петр. — У меня память хорошая. Если бы слышал, запомнил бы. К тому же Самуэль никогда не говорил о своих деловых партнерах. Друзей, даже приятелей, у него не было.

— Ты забыл о Ваньке, — неожиданно вмешалась в разговор плотная женщина.

— Что за Ванька? — повернулся к ней Губа. — Вспомни, Аннушка, я тебя отблагодарю, — Действительно! — хлопнул себя по лбу Голубев. — У Самуэля есть двоюродный брат. Но я знаю только то, что зовут его Иван. И больше ничего.

— Где он живет? — спросил Губа.

— Понятия не имею.

— Знаешь, Голубь, — подойдя к нему вплотную, сказал Губа, — тебе лучше вспомнить еще что-нибудь о Доценте. Понимаешь?

— Да я вообще-то с детства понятливый. Оглянувшись на стоявшую у двери жену Голубева, Губа смерил его злым взглядом.

— Не надо на меня жути гнать, — спокойно сказал Петр. — Я помог Арсену, и он навряд ли... — Не договорив, согнулся и захрипел. Ударивший Петра кулаком в солнечное сплетение Губа коленом приподнял его голову.

— Ну так что? — как ни в чем не бывало спросил он. -Ничего не припомнил?

Услышав раздавшиеся сзади короткие металлические щелчки, медленно повернулся. Жена Голубева, прижимая к плечу приклад двуствольного ружья, направила стволы ему в грудь.

— Стрельнешь? — ухмыльнулся он.

— Не дразни.

— Подумай, что потом будет. Убьешь меня, и неприятности начнутся.

Во-первых, ментам надо что-то говорить. Ну и Арсену объяснить так, чтобы он понял. А потом еще мои ребятишки. — Он говорил спокойно, но, на какое-то мгновение представив, что она нажмет на спусковой крючок и заряд дроби, разорвав кожу, попадет ему в грудь и живот, поежился.

— Уходи! — бросила Анна. — Или выстрелю. Заметив, что взведенные курки чуть шевельнулись. Губа поднял руки вверх и постарался говорить безмятежно:

— Все. Уговорила. Испаряюсь. А может, все-таки кофе угостишь? — Не поворачиваясь к ней спиной, он медленно, с трудом передвигая ноги, двинулся к выходу.

— Стреляй в него! — раздался истошный вопль Голубева. Справа, оставив в стекле окна аккуратную дырочку, выпущенная из пистолета с глушителем пуля пробила висок женщины. Пошатнувшись, она нажала на один спусковой крючок.

Оглушительно грохнул выстрел. Опередив на мгновение кучный заряд картечи, Губа рухнул на пол. Подняв голову, взглянул на пробитую картечью дверь.

— Рассыпчато ружье бьет, — поднимаясь, буркнул он. Выплескивая пережитый страх, прыгнул вперед и каблуком ударил вжавшегося в пол Голубева по шее.

— Как ты? — Расколов оконное стекло брошенным кирпичом, в комнату заглянул Штык.

— Лучше всех, — огрызнулся Губа. Он дважды ударил носком ботинка в горло лежавшего со сломанной шеей Голубева. В дверь с пистолетом вбежал Зубастик.

— Обыщите! — приказал Губа. — Бабки, драгоценности — с собой! Пальчики не оставляйте.