"Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: операторы и вещи" - читать интересную книгу автора (Брайен Барбара О)

Вступление

«По сути дела, в психологии все зиждется на опыте, – утверждал К. Г. Юнг. – Вся теория, даже когда она воспаряет в самые абстрактные сферы, вляется прямым результатом чьих-то переживаний».

В этой книге конкретный человек рассказывает о своих фантастических переживаниях, которые с трудом вписываются в абстрактные теории, включая и разработанные мною. Хотя на сознательном уровне мы общаемся на одном зыке, выработанном одним социумом и одной общечеловеческой культурой, все же общение с собственным подсознанием – задача не из легких. Для психологии любой личностный опыт представляет интерес, ибо чтобы стать действенной теорией, а не надуманной систематизированной схемой, психология должна постоянно изучать непосредственный опыт.

В идеальном варианте стоило бы попытаться интерпретировать содержание шизофренического мира Барбары с помощью какой-нибудь из моделей подсознательных процессов, независимо от степени ее разработанности.

В этом отношении особый интерес в рассказе Барбары представляют два момента. Первое: ощущение того, что разыгранная ее подсознанием драма задумана с целью спасти ее от чего-то невыносимого, а это подтверждает гипотезу Фрейда, что механизм галлюцинации является не болезнью как таковой, а попыткой вернуться в нормальное, здоровое состояние. В своих галлюцинациях Барбара не перемещается в век богов и демонов, ее преследуют ужасы Человека Организованного. Так она реагирует на действия сил, подавляющих творческое начало в работе, и пытается установить отношения доверия с другими силами, что сделало бы ее жизнь более радостной.

В мире Барбары творческих людей насаживают на крючок, а доверчивых устраняют. Для большинства из нас проблемы творчества и душевного взаимопонимания так же понятны, как разница между содержательной и гармоничной жизнью и затаенным отчаянием. Для Барбары же это вопросы жизни и смерти, и в этом заключается разница в отношении к проблеме нормального человека и шизофреника. Как признает сама Барбара, ее проблемы нельзя считать разрешенными, и выздоровление пока еще не является полным. Галлюцинации кончились, и сознание вполне справляется с работой, но все так же невыносимо думать о крючколовах, и вряд ли она сможет доверять людям в такой степени, чтобы человеческое общение приносило ей радость. Мир остается таким же враждебным для Барбары, а ее главной задачей остается выживание. Однако незаурядный ум и стремление к творчеству, подтолкнувшие Барбару к созданию этой книги, вселяют надежду и оптимизм.

Психология мало что может сказать по поводу творчества. На основе своего анализа Фрейд объявил Достоевского невротиком, но добавил: «Сталкиваясь с художником, творцом, анализ, увы, вынужден сложить оружие». Барбара владеет пером, и причем отлично; для нее творчество стало тем терапевтическим средством, которое помогло ей подняться над рутинным миром психиатров с их копанием в чужих душах и однообразным бумагомаранием. Барбара вносит систему и порядок в хаос, облекая язык подсознания в приемлемую для сознания форму, к чему лишь приблизились самые лучшие из лечебных методик.

Второй интересный момент в работе Барбары касается весьма перспективных исследований относительно связи между душевной болезнью и физиологическими расстройствами. Она понимает, что в разыгранной подсознанием драме ей ясно по крайней мере одно: пусть работают адреналиновые железы, надо разозлиться, иначе пропадешь. Согласно новейшим исследованиям, у больных депрессивным психозом и у части шизофреников (а иногда и у обычных невротиков) физиологические реакции на стресс отличаются от физиологических изменений у тех пациентов, которые в стрессовых ситуациях проявляют агрессивность или изворотливость. Например, у поддавшихся страху выделяется меньше норадреналина. Возможно, страх – это физиологический яд, угрожающий жизни человека, потому что пугает его даже самой возможностью испытать состояние гнева.

Вполне вероятно, что реакция гнева вызывает необходимую для психологического равновесия физиологическую перестройку организма. Не исключено, что опасение проявить гнев перерастает в боязнь активных действий и поступков, что в итоге кончается желанием забиться в свою нору. Отчаянный бросок Барбары через всю страну был, по моему мнению, первым шагом к активному излечению, тем более, что раньше нее привычные места покинул ее разум.

И мне, и читателям, видимо, хотелось бы знать больше о Барбаре: как она выглядит, как прошло ее детство, чем она занимается сейчас, кто сыграл важную роль в ее жизни, помимо начальства? Но мы знаем лишь, что это творческая и независимая натура, с глубоким интеллектом, сильной нравственной опорой и живым характером.

Именно веселость и юмор больше всего поражают меня в Барбаре. Занятое решением вопроса жизни и смерти, что оказалось не минутным делом, а потребовало месяцы, ее подсознание породило образы, достойные Кафки и Эдварда Дж. Робинсона, и одновременно такое милое и трогательное существо, как Ники. Сама книга напоминает голливудский сценарий, с той разницей, что этот сценарий свидетельствует о бесценном человеческом свойстве: способности перевести внутреннюю тревогу, страхи касательно понятий добра и зла в отвлеченную пьесу с героями и злодеями, пьесу трогательную и забавную.

Психология, если она хочет быть наукой, а не догмой, должна учиться у таких людей, как Барбара, чтобы понять, что подсознание вряд ли вписывается в те механистические шаблоны человеческого поведения, на которые мы так безусловно полагаемся.

Майкл Маккоби, Гарвардский университет