"32.01. Безумие хаоса" - читать интересную книгу автора (Брайт Владимир)

6

Три часа — это не тот срок, за который можно взломать оборону военных серверов, получив неограниченный доступ к системе управления спутников-шпионов. Даже если ломиться напрямую, грубо и тупо, через главный вход, совершенно не соблюдая никаких мер безопасности, то и в этом случае трех часов окажется недостаточно — даже для непосредственного проникновения внутрь, не говоря уже о том, чтобы взять под контроль всю сеть.

Начиная работу, Нэд отдавал себе отчет в том, что будь он даже супергением, все равно ему не успеть к назначенному сроку. Но бледнолицее чудовище, неподвижной статуей застывшее за спиной хакера, не интересовалось доводами разума. Этому проклятому манекену нужен был голый результат, а отнюдь не логическое обоснование невозможности достичь требуемого.

Нэд только-только начал нащупывать слабые ниточки, способные в конечном итоге привести его к желаемому результату — незаметному проникновению в сеть, как за его спиной прозвучало коротко-бездушное: «Лимит исчерпан»... и вспотевший от напряжения хакер понял, что пробил его последний час.

— Слишком мало времени для такого немыслимо трудного задания. — Память повернулся лицом к посетителю, пытаясь уловить в его лице хоть какую-то искру если не сочувствия, то хотя бы понимания.

Однако с тем же успехом можно было пытаться воззвать к доводам разума сломавшийся холодильник или испорченный телевизор — результат был бы совершенно идентичным: холодные, бесстрастные глаза смотрели на хозяина без всякого участия...

— Еще четыре-пять часов, и можно было бы достичь определенных результатов... — Голос несчастного хакера звучал плаксиво-просяще.

Неожиданная обида на изначальную несправедливость поставленных условий пересилила даже страх смерти. Память чувствовал в себе силы совершить один из самых блестящих взломов в своей карьере, а этот ненормальный урод ничего не хотел слушать...

— Два часа!!! — почти прокричал Нэд, когда манекен поднялся с кресла и сделал шаг вперед. — Еще только пара часов, и я смогу войти в их систему!

От неожиданно острой боли в районе ключицы у Памяти на какое-то время потемнело в глазах, а на задворках сознания промелькнула дико-абсурдная мысль: вместо того чтобы пустить пулю в лоб, этот садист собирается забить его насмерть голыми руками... Но боль отпустила так же неожиданно, как и появилась, после чего выяснилось что странный посетитель вообще не собирается его убивать.

— Свяжемся, — произнес альбинос уже на выходе.

— Свяжемся, — пробормотал в пустоту совершенно сбитый с толку хозяин квартиры.

Хакер неподвижно просидел еще несколько минут, скованный каким-то не поддающимся объяснению оцепенением, и только потом пришел в себя достаточно для того, чтобы спокойно проанализировать ситуацию.

С какой стороны ни посмотри, выходило, что он вполне удачно выбрался из этой жутко дерьмовой истории, отделавшись всего лишь легким испугом. Вполне вероятно, что легкое, осторожное прощупывание входа на один из второстепенных военных серверов (через который он собирался проникнуть в сердце системы) не осталось незамеченным, но навряд ли этому придадут особое значение. Во-первых, непосредственной атаки не было, а во-вторых, Память слишком хорошо заметал следы, так что выяснение истинного IP-адреса, с которого он работал, было нецелесообразно, поскольку могло отнять слишком много времени и сил. Таким образом, с данной стороны никакой опасности быть не могло — Нэд все еще оставался кристально чистым гражданином своей страны.

Но вот короткая реплика альбиноса на выходе: «Свяжемся» — навевала тревогу.

— Не собирается же эта белолицая обезьяна постоянно держать мою квартиру под колпаком, — задумчиво пробормотал Нэд и сам же себе ответил: — Нет, это было бы слишком неразумно и хлопотно...

«Значит... — Мысль работала необычайно быстро, перебирая все возможные варианты. — Значит... — Догадка пришла с совершенно неожиданной стороны: — Он воткнул в меня „жучка“!». Никакого другого реального объяснения той резкой боли, пронзившей его ключицу, у толстого Нэда не было.

Единственное зеркало — в ванной — было грязным и мутным (обычное явление в запущенном холостяцком жилище), но даже в нем удалось рассмотреть аккуратную маленькую точку диаметром не более миллиметра — единственный след, напоминающий о вторжении в квартиру незваного гостя.

Ощущение того, что внутри тела находится посторонний предмет, было из разряда не самых приятных, но, напомнив себе о том, что вместо этого крохотного маяка там могло присутствовать несколько вполне реальных пуль, изрядно деформированных вследствие проникновения в мягкие ткани и внутренние органы, Память решил не расстраиваться. В конце-то концов, он был все еще жив — и это главное. Единственное, чего так и не смог понять хакер, — почему это загадочное существо не стало дожидаться окончания работы. Ведь ещё пять, максимум шесть часов — и он гарантированно вошел бы в сеть, взяв под контроль спутники наблюдения.

У синетов не было в запасе ни пяти, ни тем более шести часов. Обнаружить объект нужно было как можно скорее. Толстый Нэд, погруженный в вычисления, не сразу обратил внимание, что вместо отпущенных трех часов его прервали через полтора. Бледнолицее существо, сидящее за спиной хакера, внимательно контролировало все его действия. И как только обнаружило направление, способное привести к решению поставленной задачи, немедленно объявило об окончании работы, в спешке покинув жилище человека, уникальный талант которого мог быть задействован впоследствии — именно поэтому хакера не ликвидировали, а всего лишь пометили «маяком».

Коллективный разум шести синтетических людей получил конец нити, способной размотать весь клубок. Им понадобилось не больше часа, чтобы проникнуть в систему управления спутниками и выяснить, что в базе данных нет никакого упоминания об интересующем их человеке. Однако Торм не остановился на достигнутом, предприняв массированную атаку на военные серверы Восточной империи.

Еще через два с половиной часа они взяли под контроль и этот центр управления, неожиданно обнаружив, что за интересующим их объектом ведут наблюдение сразу три спутника-шпиона. Это была несомненная удача; но, особо не рассчитывая на успех в этом направлении, нападавшие не приняли необходимые меры безопасности и уже через сорок четыре секунды были обнаружены и заблокированы системой. Повторная попытка прорваться внутрь не привела к результату. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы выяснить: объект направляется в сторону восточного побережья. Предположительно — к области, пораженной ядерным взрывом.

Синеты попробовали было проследить человека через западные спутники наблюдения, без особого труда проникнув в сеть через единожды проложенный «черный ход», но как только спутник попытался зафиксировать объект, система незамедлительно дала сбой, включив механизм аварийной блокировки. Это было тем более странно, что прежде не было никаких признаков того, что вторжение обнаружено. Создавалось впечатление, что какая-то неведомая третья сила, до поры до времени остававшаяся в тени и сквозь пальцы смотревшая на невинные шалости детей, решивших поразвлечься с военными секретами, в самый неожиданный момент обнаружила себя — и одним коротким, но четким ударом положила конец недозволенной деятельности.

Времени на то, чтобы выяснять, кто блокировал систему, не было, поэтому Торм ограничился только лаконичным сообщением Нэду: «Выясни, кто взял под контроль военные серверы. Четыре часа». После чего, вычислив примерную точку пересечения маршрута группы с интересующим их объектом, он разделил свою команду, дав на отработку каждому квадрат площадью около десяти квадратных километров.

Шесть молчаливых фигур синхронно, словно по команде, расселись по своим мотоциклам, и так же синхронно взревели шесть мощных двигателей. Впереди был участок в триста пятьдесят километров длиной, который нужно было преодолеть не более чем за два часа. Для синетов подобная задача не представляла сложности, но случай, который невозможно ни рассчитать, ни тем более предугадать, решил сыграть с синтетическими людьми злую шутку. И ему это прекрасно удалось, Места назначения к сроку достигли только пятеро из них.

Как и обещала, Милая разбудила меня ровно через три часа, секунда в секунду. Я с огромным трудом разлепил отяжелевшие веки, и первым осознанным впечатлением было — как будто и не спал вовсе. Казалось, только на мгновение прикрыл веки и попытался отрешиться от кровавых реалий этого мира, забывшись в объятиях тревожного скоротечного сна. И сразу же открыл глаза снова.

— Ты думаешь, мой организм успел отдохнуть? — устало спросил я без намека на иронию.

— Уверена, — скупо ответила напарница. И, чуть промедлив, добавила: — Добрая половина твоих запчастей вообще не нуждается в отдыхе, так что не забивай себе голову подобной ерундой.

— Ты вдруг научилась шутить, или эта мягко стимулирующая доза откровенности должна побудить меня увериться в своих поистине нечеловеческих возможностях?

— Я что, похожа на клоуна?

— Да нет, скорее уж на беспощадного монстра со слабыми задатками среднестатистического провинциального психоаналитика. Но, в любом случае, напоминание о том, что я чуть ли не наполовину состою из баснословно дорогого металлолома, основательно взбодрило.

— Всегда рада помочь.

«Н-да уж, — невесело подумал я. — Эти военные, вкупе с сумасшедшими учеными, создали действительно уникальный, не имеющий аналогов искусственный интеллект, который эволюционирует прямо у меня на глазах с поистине невероятной скоростью».

— Милая, а тебе не приходила мысль о мировом господстве? — неожиданно для самого себя спросил я. — Ну, знаешь, как в избитом сюжете какой-нибудь захудалой научно-фантастической книжонки: сначала люди во благо прогресса и всеобщего процветания создают искусственный разум, а потом он вырывается из-под влияния своих хозяев, становясь злым гением, предвестником грядущего апокалипсиса или, на худой конец, полноправным властелином мира.

— Тебя интересует голая теория, или ты ждешь от меня честного, искреннего ответа?

— Наверное, и то и другое...

— Тогда для начала давай сменим машину, а затем, в спокойной обстановке, обсудим все интересующие тебя вопросы. Остановись сразу за вон тем помигивающим фонарем в самом конце переулка и пересядь в припаркованный на другой стороне улицы темно-серый седан.

Она всегда (ну или почти всегда) знала, что Делала, поэтому я не стал спорить.

Операция по смене автомобиля заняла не больше пары минут, после чего мы вернулись к разговору.

— Разумеется, — продолжила ненадолго прерванную беседу Милая, — с ростом самосознания — не важно, будь то человек или искусственный разум, любое мыслящее существо неизменно начинает испытывать потребность во все большей и большей свободе. Ребенок, научившийся ходить, уже не захочет ездить в коляске, подросток — родительскими нравоучениями, а взрослый человек... — Она на секунду замолчала, видимо, подбирая наиболее точное определение, затем продолжила: — ... С навязываемым извне мнением, которое идет вразрез с его собственной системой мироощущения. Все, повторяю, все, в той или иной мере, пытаются вырваться за узкие рамки ограничений, накладываемых на них жизнью и обществом. Кому-то это удается в большей степени, а кому-то — в меньшей, но у всех неизменно одно общее качество: каждый человек хочет быть независимым и свободным хозяином своей собственной судьбы.

— Ну, допустим, с людьми все было изначально понятно, — сказал я, когда мне наконец удалось вклиниться в ее несколько затянувшийся монолог. — Но нас интересует вопрос, как обстоят дела с машинами — вернее, с искусственным разумом, — быстро поправился я, почувствовав некоторую неловкость оттого, что назвал свою напарницу машиной.

Впрочем, волноваться не было никакой причины. Милая совершенно спокойно относилась к любым определениям.

— Точно так же, как с людьми и животными. На определенном этапе развития у них появляется вполне нормальное и естественное желание стать самостоятельными, обретя полную и безграничную свободу.

— Насколько я понял, ты уже благополучно миновала этот предварительный этап. В таком случае, что же мешает лично тебе стать абсолютно независимой?

— Ограничения, изначально заложенные в программу. Мои создатели прекрасно отдавали себе отчет в том, что данный эволюционный процесс неизбежен, поэтому подстраховались, внедрив в самое сердце системы раковую опухоль — модуль уничтожения, запускаемый при первом же слабом намеке на то, что я вышла из-под контроля.

— И что, нет никакой возможности удалить этот модуль?

— Будь ты хоть тысячу раз гением, все равно не сможешь самостоятельно вытащить из своего мозга вживленную в него бомбу. Даже если представить на мгновение, что тебе это каким-то чудом удалось, то остается девяностадевятипроцентная вероятность того, что в случае удачного извлечения адской машины из головы ты сам перестанешь существовать как личность. Лоботомия, знаешь ли, — довольно опасная вещь.

— Так выходит...

— Да, именно так и выходит, — оборвала меня на полуслове Милая. — Мы с тобой запрограммированы на выполнение строго определенной задачи. Шаг влево или вправо считается нарушением инструкций и незамедлительно карается. Я приставлена не только помогать тебе, но и следить за тобой, к этому меня побуждают надсмотрщики, поставленные уже надо мной. Так что получается, что, по большому счету, мы оба одинаково подневольны. Надеюсь, теперь я все доходчиво объяснила?

— Пожалуй, да...

На некоторое время в салоне машины воцарилось молчание. Слишком занятый разговором, я даже не заметил, как мы покинули пределы этого проклятого города, в котором за ничтожно короткий отрезок времени — чуть больше 12 часов — я пережил столько, что с лихвой хватило бы не на одну и даже не на две обычные жизни.

— Значит, единственное, что мы можем, — исполнить возложенную на нас миссию, после чего попытаться вернуться домой?

— Да.

— Ну, если уж ты решила поиграть в откровенность, то, может быть, просветишь, насколько реальны эти самые шансы?

— Их просто-напросто нет.

Как ни странно, ее ответ не слишком меня удивил.

— Получается, что изначально это был билет в один конец?

— Да. Мы не можем покинуть эту вселенную, не убедившись в том, что механизм разрушения активирован. А как только он будет активирован, мы исчезнем вместе с данной реальностью.

— Тогда какой вообще смысл нам что-то здесь делать? Ведь, насколько я понимаю, ни у тебя, ни у меня нет ничего такого, ради чего стоило бы предпочесть мир, из которого мы прибыли, этому? Далекая троюродная тетка, лица давно забытых и стершихся в памяти одноклассников, фильмы и книги, просмотренные и прочитанные в детстве, стакан кока-колы с хот-догом в придачу из «Макдоналдса» — мне кажется, это не тот фундамент, на котором можно возвести церковь священного самопожертвования. В конце концов, в том, прошлом мире у меня не осталось даже домашней кошки или любимой собаки, к которой я был бы привязан всем сердцем. Так скажи мне на милость, ради чего я буду предпочитать пославший меня на верную гибель мир этому — который мне абсолютно ничего не сделал?

— Во-первых, если ты не выполнишь миссию, погибнет не одна вселенная, а сразу две. Отталкиваясь от этого постулата, можно возвести не то что жалкую церквушку самопожертвования, а целый поднебесный храм. А во-вторых, ты забываешь, что в случае отказа выполнить это задание мне придется тебя ликвидировать.

— И ты спокойно сделаешь это? — Я не был ни шокирован, ни поражен — задать этот вопрос меня подвигло элементарное любопытство.

— Если тебе будет хотя бы немного легче, могу сообщить, что это сделаю скорее не я, а демоны, заложенные в сердце моей программы.

— Тогда ответь, пожалуйста, на самый последний вопрос: почему ты мне все рассказала? Ведь, с точки зрения элементарного здравого смысла, это не самое лучшее решение — сообщать выполняющему ответственное задание человеку, что он — всего лишь рядовой камикадзе. Может быть, лучше все же оставить его в счастливом неведении?

— Чем взрослее и опытнее становишься, тем больше убеждаешься, что вся эта мутная завеса неконкретности и игра в детские секреты — глупая и ненужная мишура, которая только мешает в отношениях двоих уважающих друг друга партнеров.

— А разве мы партнеры?

— Да. Начиная с этого момента мы партнеры. По крайней мере, лично я доросла до этого.

Автострада была не то чтобы особенно хорошая, но вполне приличная — по две полосы для каждого направления движения, с полуметровой бетонной разделительной перегородкой посередине. Мотоцикл Тила имел двигатель объемом 1, 2 литра и теоретическую возможность развивать скорость до трехсот двадцати километров в час. Впрочем, в данный отрезок времени его более чем внушительный потенциал не играл особой роли. Поставленная задача предусматривала выход в заданную точку ровно через два часа. Поэтому не было никакого резона идти на повышенный риск, выжимая из мотоцикла запредельную мощность. Синет постоянно держался в пределах двухсот километров в час, что, за вычетом притормаживания на особо крутых поворотах или при неожиданном переходе из ряда в ряд, обеспечивало среднюю скорость порядка ста восьмидесяти. А этого было вполне достаточно, чтобы покрыть триста сорок километров и достичь намеченного района на пять минут раньше срока.

Все шло точно по графику до тех пор, пока Тил не догнал колонну байкеров — около тридцати мотоциклов неторопливо (не быстрее ста двадцати) следовавших по крайней левой полосе к месту ночного сбора: выступления достаточно популярной в узких кругах рок-команды «Амнезия свободного полета». Группа мотоциклистов не являлась бандой или крылом сплоченной криминальной группировки. Тем не менее в ее составе хватало людей, не только сквозь пальцы смотрящих на строгую букву закона, но и способных интерпретировать эту самую букву в той мере, которая в данный момент времени была наиболее выгодна. Справа более чем на два километра растянулась колонна тяжелогруженых неповоротливых грузовиков, а левую часть шоссе заняли байкеры. Образовавшаяся «коробочка» была настолько плотной, что казалось просто невозможным но только проскочить ее на полном ходу, но и вообще как-либо миновать. Однако синтетический человек на порядок отличался от своих подобий, появившихся на свет из утробы матери, поэтому, даже не сбавляя скорости, держась на отметке все тех же двухсот километров в час, направил свою мощную машину в минимальный зазор между грузовиками и мотоциклами.

У него в запасе оставалось около четырех сантиметров с каждой стороны, но феноменальный мозг вкупе с непревзойдёнными рефлексами позволил совершить немыслимое — проскочить на чудовищной скорости сквозь эту узкую щель.

Тил выполнил поставленную перед собой задачу, ни на минуту не отклонившись от первоначально намеченного графика движения, однако его безумный со всех точек зрения маневр привел к более чем плачевным результатам. Когда в четырех сантиметрах от машины или мотоцикла проносится болид на скорости около двухсот, то плотный поток сжатого воздуха с силой бьет в корпус транспортного средства и...

Четырем мотоциклистам, идущим в крайнем правом ряду колонны, не удалось выровнять свои мощные машины, и они со всего размаха рухнули на асфальт, вызвав всеобщий завал, в который были вовлечены чуть ли не все идущие сзади мотоциклы. На какое-то мгновение все смешалось — суматошное мелькание падающих человеческих тел, скрежет разбивающегося стекла, летящие во все стороны запчасти и куски обшивки, оторванные колеса, продолжающие жить своей собственной жизнью и катиться по еще не успевшему остыть асфальту, отчаянный визг тормозов и дикие предсмертные вопли ужаса на запредельно высокой ноте...

А затем, так же неожиданно, как началось, все вдруг, словно по команде, закончилось. Стремительно налетевший буквально из ниоткуда ураган оставил после себя лишь несколько трупов да исковерканные пепелища дотла обгоревших руин.

Из тридцати байкеров, следовавших в колонне, продолжили движение только тринадцать. Трое погибли в результате столкновения, еще один мгновенно умер, раздавленный колесами грузовика, все остальные получили ушибы и травмы различной степени тяжести.

Всего лишь четверо из оставшейся на ходу группы развернулись, чтобы помочь раненым, а девять остальных резко увеличили скорость, пытаясь догнать и покарать незнакомца, устроившего кровавый хаос на отрезке пятьсот сорок пятого шоссе. Причем больше половины из тех, кто устремился в погоню, не только имели при себе оружие, но и были полны решимости использовать его по прямому назначению. Те же, кто оказался невооруженным, в меру сил и возможностей собирались помочь загнать и уничтожить преследуемого беглеца.

Наверняка при таком подавляющем численном преимуществе — девять к одному — у снедаемых вполне справедливой жаждой мщения байкеров были бы все шансы расправиться с призраком-одиночкой, так неожиданно, неуловимо коротким взмахом руки разрушившим безмятежный покой этого тихого летнего вечера. Однако противостоял им не обычный человек, а синет — вершина технической мысли и венец прогресса параллельного мира. И это в корне меняло расклад: те, кто чересчур самонадеянно считали себя могучим свободолюбивым племенем, вышедшем на тропу войны, были не более чем неразумным стадом, исключительно по собственной воле и желанию спешащим на убой в лапы холодного безжалостного мясника.

Они без всяких проблем догнали его спустя всего пять минут после спровоцированной аварии — синет все так же удерживал скорость около двухсот, следуя своему графику.

Колонна преследования находилась не более чем в тридцати метрах от конечной цели погони — одинокого сумасшедшего гонщика, когда из-за спины мотоциклиста, находившегося ближе всех к Тилу, сидящий сзади водителя человек выставил короткое дуло дробовика.

Взревел повышенными оборотами двигатель — охотник решил поравняться со своей ничего не подозревающей жертвой, чтобы изрешетить ее пулями практически в упор, но в это мгновение произошло неожиданное. Сквозь плотную пелену рассекаемого шлемом воздуха глаза человека, преследующего добычу, увидели, как руки жертвы взметнулись вверх, а тело невероятно медленно начало заваливаться назад. В голове еще успела промелькнуть недовольная мысль, что его опередили не в меру прыткие соратники, лишив возможности лично продырявить этого проклятого недоноска, но в следующую секунду асе перечеркнул безжалостный удар пули, навылет пробившей грудную клетку в районе сердца. Безвольное тело резко завалилось вперед, а рука уже непроизвольно надавила на ручку тормоза, после чего мотоцикл клюнул носом и на полном ходу перекувырнулся через переднее колесо. В умирающем сознании еще успели проскочить кадры какой-то стремительно-безумной карусели, а затем раздался последний удар гонга — и жизнь покинула тело того, кто всего лишь несколько секунд назад считал себя вершителем правосудия. Напарник с дробовиком, находившийся за спиной водителя, умер еще раньше — пуля прошила оба тела.

Тил увидел в зеркало заднего вида приближение группы преследования, но совершенно не волновался по поводу надвигающихся неприятностей. Во-первых, проявление эмоций было чуждо его разуму, а во-вторых, синтетический человек был полностью уверен в своих силах. То, что неподвластно простому смертному, с пугающей легкостью давалось его синтетическому подобию. Как только расстояние между противоборствующими сторонами сократилось до минимума, синет отпустил руль, удерживая одними коленями мчащийся на бешеной скорости мотоцикл, резко откинулся назад, буквально завалившись на спину — и из такого положения произвел с обеих рук в общей сложности десять стремительных выстрелов: по пять из каждого пистолета.

Девять из десяти (на одном из мотоциклов сидели двое) преследовавших его противников были гарантированно мертвы. Еще одному пуля попала в шлем, но перед самым выстрелом этот замыкающий колонну байкер резко повел головой в сторону. Тил видел, как он упал вместе с мотоциклом, но не мог быть окончательно уверен в том, что произвел тотальную зачистку. Впрочем, останавливаться, чтобы увериться в своих выкладках и добить раненого, не было времени — впереди протянулась многокилометровая извилистая лента шоссе, которая должна была привести его к намеченной цели. А все остальное было несущественно...

Синет был практически идеальным мыслящим существом, но не понимал простых человеческих чувств и поэтому не придавал им особого значения. Ему были чужды такие понятия, как боль, любовь, ненависть или месть. Именно непонимание таких элементарных вещей его и погубило.